5507. Томас Браун

[Реале Дж., Антисери Д.]

http://reale_antiseri.academic.ru/27...BC%D0%B0%D1%81
\
Философия духа и искусство сомнения
\
Томас Браун, шотландец, родился в Киркмабреке в 1778 г. Ученик Стюарта, он преподавал в университете Эдинбурга вплоть до своей смерти в 1820 г. Его первая работа - "Зоономии д-ра Эразма Дарвина" (1798). В 1804 г. появились "Размышления о происхождении и развитии учения г. Юма об отношении причины и действия". Позже Браун продолжил работу над этим сочинением, сделав его составной частью своей работы "Исследование отношения причины и действия", опубликованное в 1818 г. В 1820 г. появились "Лекции по философии человеческого духа". Для Томаса Брауна философия - анализ разума (разум понимается как субстанция, способная к различным модификациям или состояниям, которые, следуя одно за другим, представляют собой явления мысли и чувства). Во-вторых, это доктрина общей этики о том, как приумножить счастье любого живого существа. В-третьих, политическая доктрина о том, как достичь всеобщего счастья, желание и достижение которого - долг каждого индивида. В-четвертых, естественная теология, теория атрибутов самого главного Существа, под чьим моральным руководством (основы нашей веры) мы живем, учит, что смерть - лишь перемена, завершение земной жизни, но, применительно к душе, это лишь одно из событий ее вечной жизни. Там же читаем: "Философия материи и философия разума в совершенстве согласуются: в обеих в равной степени познание граничит с явлениями, которые она представляет". Поэтому, в сущности, мы не знаем и не можем знать ни материи, ни разума: "Если познание материи относительно, то и знание разума так же относительно".
\
Кроме того, отталкиваясь в своих рассуждениях от определенных принципов, мы видим, что есть истины здравого смысла, которые не могут быть поставлены под сомнение. "Из этих первичных истин субъект составляет одну из наиболее очевидных. Вера в нашу идентичность не есть результат серии предложений, она возникает непосредственно, при определенных обстоятельствах, из мыслительного принципа, существенного для природы разума, так же как его способность к восприятию или памяти, или как сама способность к мышлению, сущностная значимость которого и, следовательно, интуитивная вера в первичную истину должны, в конце концов, воспрепятствовать любому возражению против этих эффективных истин". Другая истина, в которой невозможно усомниться, касается реальности внешнего мира. Конечно, "ум, одаренный способностью к восприятию и суждению, наблюдает, сравнивает и соединяет; но сами явления принадлежат миру, который, хотя и связан с умом многочисленными удивительными отношениями, однако существует независимо от него".
\
С другой стороны, Браун - противник умножения принципов интуитивной веры, поскольку вера останавливает общее развитие наших философских исследований, ведя нас к привычке слишком быстро успокаиваеться, лишая необходимости следовать далее, как если бы мы уже продвинулись настолько, насколько нам позволяют наши возможности.
\
Не нужно подавлять нашу любознательность. Нужно следовать за фактами и стремиться, чтобы слова им соответствовали. И особенно нужно научиться сомневаться, но сомневаться в хорошем смысле этого слова. "Мы в равной степени заблуждаемся, и если наше сомнение очень быстро исчезает, и если никогда не подвергается сомнению предрассудок". Ошибается как скептик, который сомневается всегда и во всем, так и тот, кто проявляет "глупую доверчивость". Следует знать, при каких обстоятельствах сомнение оправдано, а при каких должно исчезнуть. Можно сказать, что не знает сомнения тот, кто абсолютно удовлетворен результатом исследования, которое можно было бы продолжить, даже если бы речь шла о добавлении всего одного шага к тысяче других, которые уже сделаны.
\
Истина - последнее звено в длинной цепи, первое звено которой дала нам в руки природа. Если мы достигли последнего звена и абсолютно уверены в том, что оно действительно последнее, тогда, конечно, нет смысла продолжать исследование. Но если мы остановились на полпути и вместо того, чтобы продолжить эксперимент, утверждаем, что дальше пути нет, то неважно, сколько еще осталось пройти: истина для нас потеряна. Следовательно, не нужно безрассудно утверждать, что мы достигли последнего звена в цепи, когда мы в этом не уверены. А если будем говорить, что достигли максимума того, чего можно достичь с помощью человеческих усилий, "надо иметь в виду, что мы не можем мерить способность других своей нерадивостью или нелюбовью к длительному упорному труду".
\