*310. Вторая мировая война-2

[Илья Варламов]

http://varlamov.ru/1320155.html
10 апреля 2015, 14:16


Вид на Кремль во время воздушного налёта, июль 1941-го

Сегодня я начинаю серию постов про Москву в годы Великой Отечественной войны. Посмотрим, как жила столица в это непростое время. Я собрал старые фотографии и воспоминания москвичей. Почитайте, очень интересно, хотя и вышло много текста. Если у вас есть что добавить, рассказывайте в комментариях.

Сегодня 41 год. Самый сложный для Москвы. Это и эвакуация, и бомбардировки, и фашисты, подошедшие вплотную к городу. С началом войны всё гражданское население было обязано сдать велосипеды, радиоприемники (были только знаменитые тарелки на стене и радиорозетки), а также фотоаппараты. Не сдал – шпион. Поэтому найти любительские фотографии военной Москвы крайне затруднительно, в городе на военном положении фотографировали только аккредитованные фотокорреспонденты выданными им "Лейками" (вспомним знаменитые строки Симонова: "С "Лейкой" и блокнотом, а то и с пулеметом...").

Несмотря на то, что советские власти знали о неминуемой войне с Гитлером (о возможной дате немецкого вторжения неоднократно сообщал, например, разведчик Рихард Зорге), москвичи не подозревали, что совсем скоро она на них обрушится.

1 мая 1941 года на Красной площади состоялся последний парад мирного времени. Советское руководство возлагало большие надежды на этот парад. В обстановке надвигающейся войны демонстрация военной мощи Советского Союза приобретало важнейшее значение. На параде присутствуют чины иностранного дипломатического корпуса, также были официальные представители Вермахта.

Обычные люди тем временем ходили в театры, в кино и на стадионы. На "Динамо" 19 июня прошёл последний довоенный матч: хозяева поля принимали сталинградский "Трактор". 22 июня там должны были состояться парад и массовые соревнования физкультурников...

На футбольном матче, стадион "Динамо".

Смотр велосипедистов – участников пробега Москва – Ялта. Май 1941 г.

Город жил мирной жизнью и к обороне не готовился. Газеты писали о появлении первых телевизоров и ультрафиолетовых ламп, в марте 41-го были присуждены первые Сталинские премии, в начале июня город успел провести шахматный чемпионат. Тогда же на ВСХВ (будущая ВДНХ) проходит всесоюзная сельскохозяйственная выставка. В середине июня начинается генеральная реконструкция ЦПКиО им. Горького.

Продажа газировки на Кузнецком мосту.

В 41-м году в Москве продолжают сносить Зарядье. Начали снос в 1930-х годах. Закончится это история только к концу 1950-х годов. А в 67-м на месте старых кварталов построят гостиницу "Россия".

Храм Николы Мокрого.

Снимок опубликован 11 августа 1941 года в статье "Фотографы LIFE видели Москву за неделю до нацистского нашествия".

Посольство США находилось в здании, из которого сделан этот снимок, с 1933 по 1954 г. Затем его переселили от греха подальше на ул. Чайковского (нынешний Новинский бульвар). А в этом здании на несколько десятилетий обосновалось ГАО "Интурист".

Война застала жителей столицы врасплох. Утром 22 июня в Москву из Московской области приехало 20 тыс. школьников: для них устраивали праздник в Сокольническом парке культуры и отдыха. До 12 дня никто из москвичей не знал, что началась война.

В 12:15 по радио с сообщением о нападении Германии на СССР выступил нарком иностранных дел Молотов – именно он произнёс знаменитую фразу "Наше дело правое. Враг будет разбит. Победа будет за нами".

Рабочие завода "Серп и Молот" слушают заявление советского правительства о начале войны.

Из воспоминаний археолога М.Рабиновича:
"Не теряя темпа, стал готовиться к следующим экзаменам – в аспирантуру, они должны были начаться через месяц. Срочно надо было "подогнать" иностранный язык. В воскресный день 22-го, оторвавшись на минутку от немецкой книжки, я вышел купить чего-нибудь поесть. И от продавца овощного ларька узнал, что немцы напали на нас и уже бомбардировали наши города. Так, машинально сжимая в руке пучок редиски, не заходя домой, пошел на истфак. На Арбатской площади, у кино "Художественный", вдруг заговорил репродуктор. Передавали (должно быть, уж не в первый раз) речь Молотова. Как и другие, я остановился, жадно ловя каждое слово. "Наше дело правое! Враг будет разбит! Победа будет за нами!" Как ни малосимпатична мне теперь эта личность, должен заметить, что тогда Молотов (или тот, кто написал ему речь) сказал самые нужные слова".

Из дневника москвички Маруси К.:
"Какой страшный и трудноописуемый день! Сообщение т. Молотова застало в парикмахерской. Осознать, что будет? Трудно представить, но предчувствую, что очень ужасное. Взяла платье из ателье, но так, без настроения, сшито с моим вкусом, английский стиль. Это все в моем характере, но это все уже не радует. Трудно себе представить, какое чувство окутало меня, и, глядя на людей в доме, которые носят песок на чердак, тяжелыми непонимающими глазами, – стала заниматься тем же и я".

С 25 июня в Москве было введено военное положение. Воздушные и учебно-боевые тревоги постепенно стали обычным делом. Город начал привыкать к условиям военного времени.

Из дневника ученого секретаря Комиссии по изучению истории Москвы П. Миллера:
"Утром в 3 часа гудки сирены подняли Москву. Жители нервно вскочили, стали прятаться в убежища, но большинство остались во дворах, дворники прогоняли всех с улиц. Пальба зенитных орудий, изредка стреляют пулеметы, огневые вспышки в облаках, кое-где видел и машины – все на большой высоте. Я лично видел десять белых пятен, расположенных почти правильным кольцом, – вокруг чего? Пятна напоминали те белые полосы, которыми отмечают всегда стратостатное поднятие. Все выглядело очень серьезно, но сразу бросается в глаза отсутствие фугасных бомб и пожаров. Около 4 часов тревога кончилась. Позднее, днём, выяснилось, что это было пробное учение".

После отбоя воздушной тревоги люди покидают станцию метро "Площадь Свердлова" и ждут транспорт у гостиницы "Москва".

Раздача противогазов на площади Маяковского.

Пушкинская площадь.

В московских кинотеатрах наряду с художественными фильмами началась демонстрация оборонно-обучающего кино: "Создадим защитные комнаты", "Индивидуальный санхимпакет", "Береги противогаз", "Как помочь газоотравленному", "Простейшие укрытия от авиабомб", "Светомаскировка жилого дома" и т. д. Позже стали показывать и патриотическое кино, в том числе знаменитые "Боевые киносборники".

Кинотеатр "Центральный" (в 1930-х – ещё "Ша-Нуар"), ул. Горького, 18-а, телефон Б1-97-54.

1 июля вышло постановление СНК СССР "О всеобщей обязательной подготовке населения к противовоздушной обороне". В этот же день исполком Моссовета принял постановление "О порядке эвакуации детей из Москвы".

С 29 июня по 29 июля из Москвы было эвакуировано почти 950 тыс. человек, в основном женщин и детей. К декабрю 41-го население столицы уменьшилось с 4,5 до 2,5 млн человек. Эвакуировали не только людей, но и промышленность: в сентября-октябре из Москвы и Москвоской области в тыл были переведены около 500 промышленных предприятий союзного и республиканского значения.

Зинаида Николаевна Аристархова:

"Когда началась война, мне было 12 лет. По указанию начальства все дети должны были явиться на Краснопресненскую заставу, родители – собрать для детей матрасы, наволочку и легкие вещи. Посадили нас всех в трамвай и повезли на Речной вокзал. На Речном вокзале стояли прогулочные пароходы, на которые нас погрузили на платформу, на палубу, кто как сумел найти себе место. Этот пароход отправился по направлению к Рязани. Пароход потом вышел на Оку, наверное, вечером, поздно.

Свет не горел на пароходе, все было потушено. Когда мы плыли, все время шли слухи, что света не будет. Перед этим были случаи, когда фашисты нападали на пароходы. которые шли вглубь от столицы. Все говорили, что мы едем в Рязань. В Рязань мы доехали и нас высадили в Елатьме, под Рязанью".

Москва-река у Краснохолмской набережной. Эвакуация москвичей осенью 1941 года.

В ожидании эвакуационного эшелона на Казанском вокзале.


Интересные кадры. Эвакуация домашнего скота!

Первую воздушную тревогу в Москве пришлось объявить уже на третий день войны. Но вначале немецкие пилоты летали только на разведку. Почти сразу же началась маскировка столицы, которая должна была спасти ключевые объекты города от немецких бомб. Особое внимание было уделено Кремлю.

Вид на Кремль с Большого Москворецкого моста. Стену и башни замаскировали под жилые дома.


В своем рапорте Берии от 26 июня 1941 года комендант Спиридонов предложил два варианта маскировки Московского Кремля. Первый предусматривал снятие крестов и уничтожение блеска позолоченных глав кремлевских соборов. Крыши и открытые фасады всех кремлевских зданий планировалось перекрасить таким образом, чтобы они выглядели как обычные дома. Второй вариант отличается от него тем, что ложные городские кварталы должны были получиться благодаря комбинации различных макетов, а через Москву-реку для дезориентирования противника устраивался ложный мост.



Еще один кадр. На шпили Кремля натягивали чехлы, на площадь наносили специальную раскраску, создавая иллюзию жилых кварталов.

Для маскировки Кремля и прилегающих территорий используется плоскостная имитация с перекраской крыш и открытых фасадов зданий.

24 июня выходят приказы о светомаскировке жилых домов, предприятий и транспорта. Вечерами город погружался во тьму. Люди натыкались друг на друга, общественный транспорт стал ходить медленнее: например, вагоновожатым трамваев приходилось прижиматься лбом к стеклу, чтобы разглядеть препятствия на пути.

Из дневника П.Миллера:

"Вечером - пылающий закат за большими Триумфальными воротами, чуть полевее. Около 11 часов вечера слонялся, ища трамвая, чтоб выбраться с Пресни. Жуткая тьма".

Кстати, для ориентировки шофёров в тёмное время суток на стенах в арках Спасских, Боровицких и Арсенальных ворот Кремля краской были нарисованы белые полосы. Через неделю после начала войны перестали играть куранты на Спасской башне. К середине июля в кремлёвских зданиях закончили оклейку окон полосками материи крест-накрест.

Замаскированный в 41-м году Мавзолей.

Практически одновременно с маскировкой Кремля специальная комиссия пришла к выводу, что нужно вывозить тело Ленина из Мавзолея (хоть его и “перекрасили-переделали” под обычное городское здание). Эксперты утверждали, что даже одной бомбы хватит, чтобы сровнять усыпальницу с землей. Увозили тело вождя в Тюмень на специальном поезде. Его охрана в пути следования возлагалась на Управление коменданта Московского Кремля и на НКГБ СССР. Тело Ильича благополучно добралось до места, и там его поместили в двухэтажный каменный дом, где уже расположились прибывшие из Москвы ученые. В 5 утра 28 марта 1945 года Ленин вернулся в отремонтированный Мавзолей. А в сентябре 1945 года доступ к телу Ильича был открыт для всех желающих.

Фашистов замаскированный Кремль (особенно поначалу) сильно сбил с толку. Увы, все предосторожности полностью защитить этот грандиозный памятник архитектуры и истории не смогли. Бомбили Кремль аж 8 раз. Но сами солдаты поговаривали, что какая-то неведомая сила словно защищала это святое место — часть бомб (а всего их было сброшено больше полутора сотен) не взорвалась. Часть же взорвавшихся либо причинила минимальный ущерб, либо совсем никакого.


Здание Манежа в маскировочной окраске.



Маскируют Большой театр.


Камуфляжная раскраска театра Красной Армии.

Авианалёт на Москву

Вот как это выглядело с самолета.

Здесь видно фальшивую галерею около здания Моссовета.

Пик маскировочных работ в Москве пришелся на лето-осень 1941 года, а уже в 1942 году от нее решили отказаться. Скорее всего, маскировка оказалась неэффективна: судя по немецкой аэрофотосъемке, город мало изменился, и привычные контуры легко читались. Да и бомбили, в основном, по ночам.

Первый авианалёт на Москву произошёл 21 июля 1941 года, но, судя по всему, он был разведывательным. Массированная бомбардировка города началась на следующий день, ровно через месяц после начала войны. В ней участвовало около 200 немецких самолётов. Совинформбюро сообщило об уничтожении 22 бомбардировщиков в ходе их первой атаки, взятые в плен немцы оценивали потери в 6-7 машин.

Во время налёта одна из бомб упала на театр Вахтангова на Арбате и почти полностью разрушила его. 23 июля бомбардировка повторилась.

Руины театра Вахтангова на Арбате.

Прямое попадание авиабомбы в административное здание №4 по Старой площади. 24 октября 1941 года. Налёт более известен тем, что при бомбардировке политический деятель А.С.Щербаков получил контузию; почти у всех жителей Зарядья вылетели в домах стекла, а девушка-лётчик Люфтваффе была за выполнение задания лично награждена Гитлером.

Стадион "Динамо". Сам стадион был замаскирован от налетов вражеской авиации и тщательно охранялся. Зимой 1942 года на футбольном поле с целью маскировки были высажены молодые ели. С позиций сегодняшнего дня эта попытка выдать для немецких летчиков стадион за парк выглядит наивной и не совсем разумной, но она наглядно демонстрирует заботу государства о сохранении главной спортивной достопримечательности столицы.

А вот центр Москвы. Снимок сделан 24 июля 1941 года.

Дом на Триумфальной, там, где сейчас "Интерфакс" и "Иль-Патио".

С 21 июля 1941-го до середины 1942 года, когда закончились наиболее интенсивные бомбардировки, город пережил 95 ночных и 30 дневных налётов. В них участвовало 7202 самолёта, но к столице через истребителей, зенитный огонь и аэростаты удалось прорваться лишь 388.

Тамара Константиновна Рыбакова:
"Наш дом находился недалеко от завода имени Владимира Ильича, а "Гознак" находился совсем рядом с нашим домом, и немцы старались своими бомбами попасть в эти объекты, но им не удалось разбомбить их. Бомбы летели где-то рядом, в т.ч. и на наш дом («зажигалки»), тушились взрослыми жильцами, членами ПВО, которые дежурили на крыше, среди них была и моя мама. После бомбежки я и мои подруги выходили на улицу и собирали осколки снарядов в мешки и сдавали их в металлолом (конечно, безвозмездно). И так – до следующей бомбежки. Было очень страшно, когда звенела сирена, все бежали в бомбоубежище. Мне было обидно, что в бомбоубежище почти никогда не было со мной моей мамы – она была на крыше (чердаке) и была ответственна за тушение бомб".

Угол Тверской и нынешнего Газетного переулка. Дом либо разрушен бомбой, либо снесен летом 41-го.

Зенитные орудия в Парке Горького.

"Небесный патруль" на Пушкинской площади.

Зенитный пулемет на крыше Дома правительства.

Зенитный расчет на улице Серафимовича.

Из дневников писателя Аркадия Первенцева:

"16 августа
До Москвы не допустили, хотя Гитлер разбрасывал листовки, где указывал, что будет бомбить Москву с 15-го на 16-е, и предлагал выехать женщинам и детям в прифронтовую полосу. В листовках писал, что сын Сталина Яков Джугашвили сдался немцам. Это не подтверждается действительностью. Яков Джугашвили дрался до последнего патрона. Что с ним-пока неизвестно. Сражались на фронте сын Чапаева и сын Пархоменко.

3 сентября
Немцы пользуются следующей тактикой при налетах на Москву и секретные объекты: первый самолет зажигает пожар, а остальные сбрасывают бомбы по пожарищу".

Истребители патрулируют московское небо.

Аэростаты заграждения после ночного дежурства.

Аэростат воздушного заграждения на Тверском бульваре.

Калужская площадь.

Аэростаты воздушного заграждения на Большой Ордынке.

Аэростаты воздушного заграждения над Москвой.

Пятницкая улица, здание разрушено в результате авиаудара 23 июля 1941 г.

Улица Большая Полянка, дом №50, прямое попадание фугаса в здание райкома. Из воспоминаний: "Родственница мне рассказывала об этом авианалете, он ее застал в районе М.Каменного моста. Несколько бомб упало в его районе, две попали в Третьяковку, одна взорвалась, убив милиционера, вторая застряла в перекрытиях и не сработала. Картины и скульптуры к тому времени уже были упакованы и подготовлены к эвакуации в Новосибирск".


Сбитый фашистский бомбардировщик Ju 88. Площадь Свердлова.

От бомбёжек прячутся в метро.
[IMG][/IMG]
Зоя Владимировна Минаева:

"Мы сначала бегали в бомбоубежище, а потом стали спускаться в метро "Павелецкая", которое только начало строиться, вглубь туда по лесенкам деревянным – и мама моя, и сестренка, и я с мешочком сухарей и одеялами. Там в тоннелях были настилы из деревянных досок, и все мы находили местечко и лежали, прижавшись друг к другу. А утром снова поднимались, подниматься было труднее – у мамы на руках сестренка. Это наверх нужно, наверное, 200 ступенек или 300".

Здесь же, на станции, проводят важные мероприятия. Торжественное заседание 6 ноября 1941 года, посвященное 24 годовщине Великой Октябрьской Революции.

Библиотека на м."Курская" (Кольцевая). Конечно же, кадр чисто постановочный и пропагандистский. По воспоминаниям москвичей, переживших войну, места на станциях во время бомбежек не хватало, и большинство укрывалось в тоннелях. На станциях же были в лучшем случае женщины и дети, и то если места хватало.

В августе 41-го немцы стали сбрасывать с самолётов не только бомбы, но и листовки, чтобы подорвать моральный дух москвичей. Советские власти отвечали внушительным набором агитационных плакатов.

Москвичи изучают агитацию.

Книжный развал на Кузнецком мосту. Снимок взят из статьи Леонида Митрохина "Фотографируя русскую войну" (журнал "Наше наследие", 1988, №6). Маргарет Бурк-Уайт была единственным иностранным фотографом, который присутствовал в Москве во время нападения Германии. По возвращении в США Маргарет Бурк-Уайт выпустила книгу "Фотографируя русскую войну".

Аналогичное фото. Судя, по всему постановка.

У стенда выпусков ТАСС на Тверской.

Из воспоминаний:

"Во дворе у нас было немало полных мужчин и женщин, а через два месяца все стали поджарыми, так как была введена карточная система на продукты питания, исчезло пиво из ларьков, вокруг которых всегда толпились толстопузые мужики. Продовольственные карточки были четырех категорий: "рабочие" — самые весомые, "служащие" — похуже, "иждивенческие" — самые тощие и, наконец, "детские" — с талонами на молоко и другое детское питание".

Из воспоминаний:

"... был издан приказ об обязательном привлечении всего работоспособного населения города к устройству траншей, расчистке дворов от заборов и сараев, чердаков от мусора и т.п. — до трех часов в день, а неработающее население — до восьми часов в сутки. Освобождались только беременные и кормящие женщины, врачи и больные. За отказ от подобных работ полагался штраф от 100 до 300 рублей (порядка средней зарплаты)".

В начале июля первые отряды юношей и девушек были отправлены под Москву на строительство оборонительных сооружений. 4 июля вышло постановление ГКО "О добровольной мобилизации трудящихся Москвы и Московской области в дивизии народного ополчения". Уже к 6 июля было сформировано 12 дивизий народного ополчения, в которые вступили 170 тыс. человек.

Главная спортивная арена страны – стадион "Динамо" – превратился в центр подготовки молодых бойцов, в военный учебный лагерь. Уже 27 июня на нем начали формироваться отряды ОМСБОНа (Отдельной мотострелковой бригады особого назначения), которые затем засылались в тыл врага.

Воспоминания добровольца Отдельной мотострелковой бригады особого назначения Е. Телегуева:

"В свободное от боевой учебы время 1 прогуливался по улицам Москвы. Замечал уважительное, предупредительное отношение граждан ко мне – юноше в военной форме. Как-то зашел в магазин, чтобы купить белого хлеба. Стал в очередь. Продавщица заметила меня – худенького юношу в военной форме, спросила: "Товарищ боец! Что вы хотите купить? Несколько смущенный таким вниманием, ответил: "Булочку за 7 копеек".

Продавщица и стоявшие в очереди женщины дружно заговорили, стали приглашать купить булочку без очереди. Продавщица дала мне не одну, как я просил, а две булочки. На мои попытки отказаться от одной и расплатиться она настояла на своем, деньги не взяла. И она, и другие женщины говорили, чтобы я набирался сил для того, чтобы бить нацистских бандитов. Уходил из магазина смущенный, с горячим желанием оправдать надежды женщин".

Тверская в районе Маяковской. Из воспоминаний:
«

Без винтовок уходили на фронт в это время ополченцы. Те, кто с винтовками молодые, кроме одного, с лысиной. Мой родственник (со стороны жены) ушёл с ополчением как раз в это время. Без винтовки. В атаку на танки шёл с палкой (винтовка была 1 на троих, приказ - взять оружие в бою). Естественно, был взят в плен, откуда вернулся в 44-45-м. Работал на ферме у немца в Прибалтике,видимо не сочли военнопленным.»

Ленинградское шоссе, 16 октября 1941 г

Оборона Москвы. Москвичи отправляются на фронт. Бойцы одного из рабочих батальонов Москвы на привале.

Московское ополчение.

Мотоциклетный батальон направляется на фронт. Подразделение капитана В. Алексеева.

Новокузнецкая улица.

Осенью 1941 года по инициативе Г.К. Жукова было принято решение о срочном строительстве кольцевого обхода Москвы в упрощенном варианте. Чтобы ускорить работы, в кольцо соединяли участки уже существовавших автомобильных дорог, строили путепроводы на пересечении с шоссейными и железными дорогами, через водные преграды наводили наплавные мосты. Эта трасса стала одним из основных поясов обороны столицы и способствовала успешному проведению контрнаступательной операции и разгрому фашистов под Москвой. Теперь на этом месте МКАД.

Из воспоминаний:

"В октябре 1941 года Москва стала настоящим прифронтовым городом. Линия фронта была в получасе езды на автомобиле. Все товарные станции были забиты составами и промышленным оборудованием — не успевали вывозить. Торопились уехать и жители. На станциях и подъездных путях — ящики с картинами и скульптурой, музейными ценностями. Ночами в небо поднимались сотни огромных огурцов — аэростатов воздушного заграждения".

Из воспоминаний:

"Запомнился печально знаменитый день московской паники 16 октября 1941 года, когда немецкие танки дошли до Химок, и доносилась ар*тиллерийская канонада. Началось с того, что утром люди, как обычно, ушли на фабрики и заводы, но неожиданно вернулись с зарплатой и с пудом пшеничной муки. Производство остановилось. Я вышел на улицу: по ней куда-то шел и бежал народ. В кузовах грузовиков тоже были люди, троллейбусы и автобусы — переполнены, кое-кто сидел на их крышах. Я поехал в центр. Там — такая же картина. В воздухе кружился пепел и недогоревшая бумага (жгли документы). На тро*туарах порой валялись книги. На Кузнецком мосту у стены дома стояла стопка из нескольких томов сочинений Ленина. Метро не работало. Как потом стало известно, его готовили к минированию и взры*ву. Подземка остановилась на сутки впервые за всю историю ее существования".

7 ноября 1941 года на Красной площади был проведён знаменитый парад. Он нужен был не только для демонстрации военной мощи СССР и поднятия боевого духа красноармейцев, но и для того, чтобы прекратить возникшие в городе в октября панические настроения.

Военный парад на Красной площади. Москва, 7 ноября 1941 года.

На фото видны военнослужащие с самозарядными винтовками Токарева образца 1940 года CВТ-40 в положении "на плечо". К винтовкам примкнуты клинковые однодольные штыки. За спиной солдат — ранцевое снаряжение образца 1936 года, на боку — малые пехотные лопаты.

Советские средние танки Т-34 на параде.

Фото интересно тем, что военнослужащие РККА одеты в зимние шлемы, отмененные в июле 1940 года, и вооружены старыми английскими пулемётами системы "Льюиса", (Lewis), завезёнными в Россию в 1917 году.

Из дневника москвича Л. Тимофеева, ученого-филолога:

"7 ноября
Парад закончился, и ночь прошла спокойно. Парад был, очевидно, внушителен: большие и средние танки шли даже по нашему бульвару мимо меня. С утра стоит снежная погода, метет метель, холодно. Танков было много, и они были новые. Лютик уверяет, что насчитал более 600 штук".

"Новобранцы отправляются на фронт". Маршевые роты уезжают на фронт прямо из Москвы. 1 декабря 1941 года.

Танки на Тверской.

"Пройдя по некогда пышущим зеленью бульварам, выходим к Никитским воротам и видим подтверждение крепкой обороноспособности Столицы. Прямо перед памятником великому ученому Тимирязеву расположилась зенитная батарея. Вглядитесь в суровые лица воинов, несущих напряженную вахту по защите Москвы от вражеских стервятников. Они готовы сражаться до последнего, но не подпустить супостатов к сердцу Родины. Они уверены в своей победе, и Победа будет за ними!"

Памятник Тимирязеву после взрыва бомбы.

Очередь в филиал Большого театра. Декабрь 1941 г.

Площадь Никитских ворот и Тверской бульвар.

Москвичи запасают дрова на зиму.

"Площадь Пречистенских (в 1941 году – Кропоткинских ) ворот. Раздача (и продажа сверх нормы) дров"

Тверской путепровод – ещё и памятник обороне Москвы. Единственный из сохранившихся довоенных мостов на Ленинградском направлении.

На Ленинградском проспекте – баррикады.

Окопы у моста Ленинградского шоссе, окраина Москвы.

Противотанковые заграждения на Калужской заставе.




На Садовом кольце, около Крымского моста, тоже баррикады.

Оригинальное название – "Расчет противотанкового орудия подбирает и проверяет сектор обстрела. Район Фили. Октябрь 1941 г.". Сейчас здесь Рублевское шоссе.

Учения на Чистопрудном бульваре.

[Каспаров.ру]

30 сентября, 12:00

"Выйдя на нейтральную полосу, вовсе не кричали «За Родину! За Сталина!», как пишут в романах. Над передовой слышен был хриплый вой и густая матерная брань, пока пули и осколки не затыкали орущие глотки. До Сталина ли было, когда смерть рядом.

Откуда же сейчас, в шестидесятые годы, опять возник миф, что победили только благодаря Сталину, под знаменем Сталина?

У меня на этот счет нет сомнений. Те, кто победил, либо полегли на поле боя, либо спились, подавленные послевоенными тяготами. Ведь не только война, но и восстановление страны прошло за их счет. Те же из них, кто еще жив, молчат, сломленные. Остались у власти и сохранили силы другие — те, кто загонял людей в лагеря, те, кто гнал в бессмысленные кровавые атаки на войне."

Николай Никулин - "Воспоминания о Войне"
Истина всегда где-то рядом
http://www.kasparov.ru.prx.zazor.org...=565AB3E99B900

29-11-2015 (11:26)

Почему опровергатели "Ледокола" не публикуют планы Генштаба Красной Армии?

! Орфография и стилистика автора сохранены

Вот уже четверть века как к отечественному читателю пришёл "Ледокол" Виктора Суворова. И два десятилетия казенная историческая наука и сталинистская школа военной истории воюет с кучкой историков-ревизионистов, утверждающих, что Сталин не был ни близоруким пацифистом, ни верным союзником Гитлера, но тайно готовился к сокрушительному превентивному удару по нацистскому рейху (подобному тому, что премьер Леви Эшкол и генерал Моше Даян в июне 1967 года нанесли Героям Советского Союза - президенту Насеру и маршалу Омеру).

Для полного и тотального сокрушения научно-идеологических оппонентов министру Шойгу и Путину, как высшему распорядителю Президентского архива, достаточно просто распорядится опубликовать ВСЕ и ПОЛНОСТЬЮ военно-стратегические планы Генштаба Красной Армии, начиная от Плана стратегического развертывания от 18 сентября 1940 года и последующие директивы и уточнения данного Плана, а также все письменные решения Политбюро, указания Сталина и стенограммы заседаний высшего советского руководства и совещаний у Сталина весной 1941 года.

Ведь прошло три четверти века, и никаких политических и военных тайн, могущих нанести ущерб России, такая публикация не нанесёт*. Тем более, что сменился политический режим, правящая на тот момент компартия была распущена, ее верхушка обвинена решением Конституционного суда России и российскими законами в массовом терроре против собственного населения и в геноциде репрессированных народов.

И именно НЕОПУБЛИКОВАНИЕ вышеуказанных материалов громче всего указывает на правоту историков-ревизионистов.

* И не надо кивать на то, что Британия по сей день скрывает кейс Гесса – англичане очень не хотят публиковать подробности того, как их высшая аристократия лоббировала компромиссный мир с Гитлером. Но у нас же не правят потомки сталинской династии. И потом, понятно, почему стыдно за предложения смириться с Гитлером. Но почему стесняются планов разгрома нацизма?

[Историческая правда]

http://www.istpravda.ru/chronograph/1097/
В историю США 7 декабря вошел как "День позора" — из-за того, что американская разведка проспала нападение авианосного соединения Японского императорского флота под командованием вице-адмирала Тюити Нагумо, был чуть не уничтожен весь Тиохоокеанский флот США. В результате атаки было потоплено 4 линкора, ещё 4 линкора получили тяжелейшие повреждения. Также было уничтожено 3 крейсера, 3 эсминца, минный заградитель; 188—272 самолетов (по разным источникам); погибло 2402 моряков и 1282 человека было ранено ранено. Японские потери были минимальными: 29 самолетов, 4 малогабаритные подводные лодки вместе с 65 погибшими или получившими ранения военнослужащими.
В то же время японцы не достигли поставленных целей. Японцы полагали, что их удар станет лучшей превентивной мерой против доминирования США в тихоокеанском регионе. Однако, именно нападение на Перл-Харбор стало причиной изменения общественное мнение в Америке - изоляционистская позиция была забыта и теперь американцы рвались в бой. уже на следующий день президент США Франклин Рузвельт объявил войну Японии - США вступили во Вторую мировую войну.

[Историческая правда]

http://www.istpravda.ru/research/14229/

В ночь с 21 на 22 июля 1941 года был совершен первый авиационный налет люфтваффе на Москву.

Опытные пилоты гитлеровских бомбардировщиков, наводившие ужас на Лондон, в небе Москвы столкнулись с неразрешимыми проблемами. Первый же налет на столицу Советского Союза продемонстрировал несломленность советских войск после поражений первого месяца войны и готовность ПВО дать отпор агрессору. Об этом говорится в книге военного историка Дмитрия Хазанова «1941. Война в воздухе. Горькие уроки», фрагменты из которой сегодня публикует «Историческая правда».

После захвата Белоруссии войсками вермахта Москва стала фигурировать как цель для соединений люфтваффе. В немецких авиационных штабах советская столица получила обозначение «объект 10», что, видимо, было связано с очередностью воздушных налетов. 8 июля 1941 г. начальник германского Генерального штаба сухопутных войск генерал Ф. Гальдер записал в дневнике: «Непоколебимо решение фюрера сровнять Москву и Ленинград с землей, чтобы полностью избавиться от населения этих городов, которое в противном случае мы потом будем вынуждены кормить в течение зимы. Задачу уничтожения этих городов должна выполнить авиация… Это будет, по его словам, народное бедствие, которое лишит центров не только большевизм, но и московитов (русских) вообще».

13 июля командир 8-го авиакорпуса генерал В. Рихтгофен высказал мнение, что воздушный налет на Москву, имевшую свыше 4 млн жителей, ускорит катастрофу русских На следующий день Гитлер в очередной раз заявил о необходимости бомбардировки советской столицы, «чтобы нанести удар по центру большевистского сопротивления и воспрепятствовать организованной эвакуации русского правительственного аппарата». В утвержденной фюрером 19 июля директиве № 33 «О дальнейшем ведении войны на Востоке» ставилась задача «по возможности быстрее начать силами 2-го воздушного флота, временно усиленного бомбардировочной авиацией с Запада, воздушные налеты на Москву». Здесь же говорилось, что ее бомбардировка должна стать «возмездием за налеты русской авиации на Бухарест и Хельсинки».

[пост наблюдательный.jpg]

В середине июля на Восток из состава находящегося во Франции 3-го воздушного флота перебрасываются шесть бомбардировочных авиагрупп. Это был пятый и последний эшелон, который по плану войны с Советским Союзом Геринг и его штаб вводили в бой.

Ответственным за организацию налетов назначили командира 2-го авиакорпуса генерала Б. Лерцера. Ему оперативно подчинили все авиагруппы резерва Главного Командования; их предполагалось задействовать в первую очередь. Кроме того, в бомбардировке Москвы должны были участвовать эскадра KG53 из состава 2-го авиакорпуса 2-го воздушного флота (самолеты He111 действовали с аэродромов Дубицкая Слобода, южнее Минска и Борисова), авиагруппы I и II/KG55 из 5-го ак 4-го ВФ (также He111 с аэродрома Бояры, между Минском и Двинском, недалеко от Кривичей), группы I и II/KG3 из 2-го ак 2-го ВФ (Ju88 с аэродромов Орша и Бояры) и группа III/KG3 из 8-го ак 2-го ВФ (Do17 с аэродрома Вильнюс). Таким образом, из пяти действовавших на Восточном фронте авиакорпусов только 4-й ак не готовился бомбить Москву.

20 июля командующий 2-м воздушным флотом генерал-фельдмаршал А. Кессельринг провел совещание с командирами в связи с предстоящим рейдом. По его словам, русская авиация была уже практически разгромлена и оказать серьезного сопротивления не могла. Немецкий летчик фельдфебель Л. Хавигхорст, который в то время служил в эскадре KG28, вспоминал: «Накануне удара по русской столице на аэродром Тересполь, где находились два наших отряда, прибыл генерал-фельдмаршал Кессельринг. Он обратился к экипажам:

– Мои авиаторы! Вам удавалось бомбить Англию, где приходилось преодолевать сильный огонь зениток, ряды аэростатных заграждений, отбивать атаки истребителей. И вы отлично справились с задачей. Теперь ваша цель – Москва. Будет намного легче. Если русские и имеют зенитные орудия, то немногочисленные, которые не доставят вам неприятностей, как и несколько прожекторов. Они не располагают аэростатами и совершенно не имеют ночной истребительной авиации.

Вы должны, как это всегда делали над Англией при благоприятных условиях, подойти к Москве на небольшой высоте и точно положить бомбы. Надеюсь, что прогулка будет для вас приятной.

Через четыре недели войска победоносного вермахта будут в Москве, а это означает конец войне…»

[кремль.jpg]
Ночной бой

Тактика налета мало отличалась от применявшейся при бомбардировках крупнейших городов Англии. Для наведения самолетов 100-й бомбардировочной группы, оборудованных радионавигационной аппаратурой «X-Gerat», создавались радиомаяки в районе Орши. Эти бомбардировщики, выполнявшие роли лидеров, выводились в створ радиолуча Орша – Москва и следовали строго определенным курсом, который не должны были менять, даже попадая в световые поля и под обстрел зенитной артиллерии. Экипажам самолетов определили конкретные цели, на которые предполагалось сбросить осветительные, зажигательные и фугасные авиабомбы. Так, бомбардировщики эскадры KG55 наносили удар по Кремлю, МОГЭСу, зданию ЦК ВКП(б), KG53 – по Белорусскому вокзалу и фабрике им. Клары Цеткин (видимо, немцы имели в виду завод по производству бездымного пороха), KG4 – по мостам в западной и северной части столицы.

Можно согласиться с советскими контрразведчиками, отметившими, что сведения о многих целях для бомбометания были получены немцами еще до войны от сотрудников германского посольства и торгпредства, а также от пилотов авиакомпании «Люфтганза», совершавших регулярные рейсы по маршруту Москва – Берлин. Кроме того, еще в мирные дни в Москву и область абвер заслал агентов-сигнальщиков, которые оказали существенную помощь экипажам люфтваффе Подготовка к удару по Москве проводилась весьма поспешно. Об этом свидетельствует неукомплектованность до штатной численности бомбардировочных авиагрупп: не хватило времени их пополнить. А вот другой любопытный факт: аэродром Динабург (Даугавпилс) оказался не готов к приему группы III/KG4. К тому же здесь длина взлетной полосы не позволяла стартовать перегруженным «хейнкелям». По этой причине группу срочно перебазировали в Проверен близ Кенигсберга. Впервые с сентября 1939 г. все три боевые авиагруппы эскадры KG4 «Генерал Вефер» (58 бомбардировщиков, не считая транспортных и связных машин) оказались расположены на одном аэродроме. Многие немецкие командиры полагали, что скученность и спартанские условия на авиабазах не обеспечивают безопасности при одновременной работе большого количества самолетов и для соответствующей подготовки потребуется время. Но рейхсмаршал Геринг, возглавлявший люфтваффе, торопил и требовал, чтобы в предстоящей операции было задействовано не менее 150 бомбардировщиков. Налет на Москву в ночь на 22 июля напоминал таранный удар. В 21 ч с линии Рославль – Смоленск от постов ВНОС поступили первые данные о появлении в воздухе большой авиагруппы противника, 195 самолетов (по советским данным, их было 220) засветло взлетели с аэродромов Брест (Тересполь), Барановичи, Бобруйск, Дубинская и др. При этом 127 машин шли компактной группой, выдерживая направление Вязьма – Гжатск – Можайск. С наступлением темноты на маршруте полета специальные команды разложили костры, служившие экипажам ориентирами. На подступах к городу самолеты рассредоточились и проникали к назначенным им целям с разных направлений.

[зенитка.jpg]
Зенитчики у Театра советской армии.

В оперсводке № 01 штаба 6-го авиакорпуса, составленной в 7 ч утра 22 июля, делается такой вывод: «Начало налета осуществила группа в составе от трех до пяти самолетов, которые сбросили зажигательные бомбы, вызвав в четырех местах пожары. Последующие группы для освещения целей бомбометания сбрасывали осветительные ракеты на парашютах, создававшие сильное освещение и горевшие до 10-12 мин. Наряду с зажигательными бомбами противник сбрасывал фугасные бомбы различного калибра».

Некоторые подробности о событиях той ночи рассказал фельдфебель Л. Хавигхорст: «…Наш He111 шел в отряде Хеллмана. Горящий Смоленск являлся хорошим навигационным ориентиром. Четким белым штрихом просматривалась дорога Смоленск – Москва. Скоро мы увидели 10-20 прожекторов, создававших световое поле. Попытки обойти его не удались: прожекторов оказалось много слева и справа. Я приказал поднять высоту полета до 4500 метров и экипажу надеть кислородные маски. Внезапно по нашему самолету открыла огонь русская зенитная артиллерия. К счастью, она стреляла неточно, но плотность разрывов была высокой.

Когда наш самолет вплотную подлетал к Москве, мы увидели под собой Ju88 из другого соединения – он готовился пикировать на город. Собирались освободиться от своего бомбового груза и мы. В это время раздался взволнованный голос радиста:

– Внимание, аэростаты!

– Ты обалдел, – послышалось в ответ, – мы же летим на высоте 4500.

Экипаж хорошо знал, что англичане не поднимали аэростаты выше 2000 метров, а здесь высота была, по крайней мере, удвоена. Тут же наличие аэростатного заграждения подтвердил бортмеханик.

Я приказал сбросить бомбы, и как только мы повернули обратно, радист сообщил о приближении вражеского истребителя. Русский ночной истребитель (у них вообще не должно было существовать подобных) атаковал нас сверху слева. Радист открыл огонь, и к нему тотчас присоединился бортмеханик. Тогда истребитель был подбит и, загоревшись, перешел в пикирование. Это был первый истребитель, сбитый нашим экипажем. (Сегодня известно, что немцы ночью часто принимали выхлопы из патрубков за пожары в моторных отсеках. При отражении первого налета летчики Сергеев, Шокун и Зубов покинули свои машины с парашютами. Первые двое – после израсходования горючего, а у младшего лейтенанта Зубова – по неизвестной причине вспыхнул мотор. – Прим. авт.) Наш He111 приземлился с сухими баками в Тересполе в 4 ч 27 мин. На весь полет ушло 8 ч 4 мин».

[ПВО.jpg]

Советская ПВО встретила налет во всеоружии. Уже в 22 ч 29 мин прожектористы подполковника Б.В. Сарбунова осветили первую цель. В зонах ожидания находились ночные истребители. В эту ночь они произвели 173 самолето-вылета. Им удалось расстроить боевой порядок противника, помешать прицельному бомбометанию. Но отдельные машины прорвались к своим целям. Так, некоторые экипажи II/KG55 достаточно точно поразили Кремль.

Известный летчик-испытатель М.Л. Галлай, участвовавший в отражении первого воздушного удара, вспоминал: «Он очень нахально – не подберу другого слова – летал в эту ночь, наш противник! Гитлеровские бомбардировщики ходили на малых высотах – два, три, от силы четыре километра, – будто и мысли не допускали о возможности активного сопротивления с нашей стороны. Через несколько дней выяснилось, что так оно и было. Пленные летчики со сбитых немецких самолетов рассказывали, что по данным их разведки, с которыми их ознакомили перед вылетом, сколь-нибудь серьезную систему ПВО и, в частности, организованную ночную истребительную авиацию они над Москвой встретить были не должны.»

Не должны были, но встретили! По неприятельским самолетам было выпущено 16 тыс. снарядов среднего и 13 тыс. малого калибра, а также 130 тыс. пулеметных патронов. Советское командование сообщило об уничтожении 22 немецких бомбардировщиков, из которых 12 – на счету истребителей. «В условиях ночного налета эти потери со стороны противника надо признать весьма большими, – говорилось в сводке Совинформбюро.

– Рассеянные и деморализованные действиями нашей ночной истребительной авиации и огнем наших зенитных орудий немецкие самолеты большую часть бомб сбросили в леса и на поля на подступах к Москве. Ни один из военных объектов, а также ни один из объектов городского хозяйства не пострадал».

Если верить показаниям взятых в плен летчиков и германским документам, то первая атака Москвы стоила люфтваффе шести-семи самолетов, потерянных по разным причинам, включая разбившиеся или серьезно поврежденные при вынужденной посадке уже на своей территории. Первым погиб той ночью экипаж командира 4/KG55 обер-лейтенанта О. – Б. Хармса, который вел группу из 35 машин. Можно привести мистический факт: накануне вылета Хармс написал прощальное письмо и просил командира группы отправить родным в случае его гибели, но майор Э. Кюль не понял его настроения Среди отличившихся этой ночью советских летчиков нужно отметить ст. лейтенанта И.Д. Чулкова из 41-го иап ВВС МВО. Впервые взлетев ночью на МиГ-3, он в 2 ч 10 мин 22 июля около Истры сбил бомбардировщик «хейнкель». Наутро обломки этой машины обнаружили командиры штаба 6-го иак в районе Подсолнечной. Начав войну на границе, Чулков уже успел одержать несколько побед и вскоре был представлен к званию Героя Советского Союза.

Придавая защите столицы особое значение, И.В. Сталин в специальном приказе (приказ НКО № 0241 от 22 июля 1941 г.) объявил благодарность участникам отражения налета. Это был первый с начала войны приказ Верховного Главнокомандующего о поощрении. Вслед за этим 81 защитник Москвы был отмечен государственными наградами, в том числе пятеро награждены орденами Ленина.

[зенитчики.jpg]

Однако вернемся в утреннюю Москву. Немецкие самолеты сбросили 104 т фугасных бомб и более 46 тысяч штук мелких зажигалок. По грубым оценкам, только половина вылетевших экипажей смогла выполнить задание. В результате первого налета пострадало 792 человека, 130 из которых погибли. В городе возникли 1166 очагов пожаров, причем 36 раз случались возгорания на военных объектах, а 8 – на железнодорожном транспорте. Огонь охватил постройки и вагоны на товарной станции Белорусская, военные склады на Волочаевской улице, хлебозавод и пакгаузы на Грузинском валу, несколько других небольших фабрик, заводов и жилых построек, а в Трубниковском переулке загорелось сразу несколько рядом стоящих домов. Наибольшие разрушения были зафиксированы на платформе Подмосковная, где бомбардировкой сильно повредило 100 м железнодорожного полотна, уничтожило 19 груженых вагонов, вывело из строя электросеть и телефонную станцию.

За первым налетом последовали два, почти столь же мощных. После тщательной разведки центральной части города одиночным «юнкерсом» с большой высоты, в ночь на 23 июля в рейде на Москву участвовало 125 самолетов, а в следующую – до 100.

Вечером и ночью 23 июля серьезно пострадал московский метрополитен. Одна крупная авиабомба пробила перекрытие тоннеля на перегоне Смоленская – Арбат, другая попала в эстакаду метромоста неподалеку, а третья разорвалась у входа в вестибюль у Арбатской площади. Пострадало более 100 человек, из которых 60 погибло. Наибольшие жертвы вызвала паника, возникшая на лестнице эскалатора. На восстановление последствий этой бомбардировки ушло двое суток В ту же ночь не менее 76 авиабомб различного типа упали в Кремле и на Красной площади, загорелся один из корпусов больницы им. Боткина, но пожар удалось погасить.

В последующих ударах общая численность бомбардировщиков, принимавших в них участие, сократилась.

Командиры немецких авиакорпусов на Восточном фронте и главное командование сухопутных войск противились выделению большого числа самолетов, ссылаясь на оперативные нужды своих секторов фронта. Так, 25 июля группу I/KG55 задействовали для удара по сосредоточению советских войск в районе Дорогобужа, где она потеряла два опытных экипажа. Вечером этого же дня часть перебазировалась под Житомир, прекратив действия на центральном направлении. Днем 25 июля эскадра KG4 готовилась к вылету на Москву, но за час до старта поступил приказ заменить фугасные бомбы в бомбоотсеках на мины и «атаковать советские морские силы в фарватере Эзеля» В результате на бомбардировку советской столицы устремилось только три He111 из I/KG28, а в следующую ночь – 65 машин.

Несмотря на недостатки в действиях советской ПВО, приятной прогулки в небе Москвы у асов люфтваффе не получилось. Многие из них отмечали, что им удавалось относительно легко уклоняться от перехвата ночными истребителями русских, а вот мощный огонь зенитных орудий часто вынуждал прекращать выполнять задание. В настроении экипажей, которые участвовали в налетах на советскую столицу в конце июля, уже не было эйфории, наблюдавшейся неделю назад. Командир отряда 1/KGr100 обер-лейтенант Г. – Г. Бетхер вспоминал: «Из всех вылетов, которые я совершил на Востоке, самыми трудными оказались ночные налеты на Москву. Зенитный огонь был очень интенсивным и велся с пугающей кучностью».

Отчаянное сопротивление советских войск и изменение направления главного удара вынудили группу армий «Центр» 30 июля временно перейти к обороне. Верховное командование вермахта, как свидетельствует директива № 34, отказалось от планов захвата Москвы с ходу. Но воздушное наступление на столицу было решено продолжить мелкими группами и одиночными самолетами. Им ставилась задача – держать в постоянном напряжении силы советской ПВО.

Налет в ночь на 31 июля можно считать одновременно и типичным, и нетипичным. Типичным потому, что в нем участвовали самолеты одного отряда (семь – десять машин) в условиях сильной облачности. А нетипичным из-за выбранного маршрута: немецкие самолеты заходили на Москву с юго-востока, тогда как прежде – с секторов от северо-западного до юго-западного. Ни прожектористы, ни поднятые по тревоге 23 истребителя не смогли обнаружить неприятеля. Но и ущерб столице в эту ночь был нанесен незначительный.

Остановимся подробнее на описании последнего крупного налета люфтваффе на Москву в ночь с 10 на 11 августа 1941 г. По советским данным, в нем участвовало около 100 бомбардировщиков в двух волнах. Главные силы из 80 самолетов шли четырьмя группами через Вязьму, Гжатск, Можайск.

При подходе к линии световых прожекторных полей самолеты набрали высоту 6000-7000 м, а у зоны огня зенитной артиллерии начали планировать с приглушенными моторами. К городу прорвалось 12 самолетов, из них 5 – к центру.

Основной целью налета были аэродромы и авиазаводы в пригородах, на которые сбросили 49 фугасных и 14 000 зажигательных бомб. В результате пострадали корпуса авиазавода № 240 и один из цехов авиазавода № 22 (сгорели три только что построенных бомбардировщика), а на летное поле в Кубинке попали две осколочно-фугасные бомбы SC1000 весом 1000 кг. В сложных метеоусловиях основная нагрузка при отражении налета легла на зенитчиков. Они доложили о восьми уничтоженных неприятельских самолетах, из которых немцы признали потерю двух, в том числе лидера – He111Н из KGr100. Другой лидирующий самолет был серьезно поврежден и уцелел лишь благодаря хитрости. Интенсивным оборонительным огнем экипаж сымитировал, будто отбивается от атаки русского истребителя. Зенитчики хорошо пристрелялись, но решили, что в ночном небе не видят своего «ястребка», и сделали паузу. Поврежденный «хейнкель» сумел выйти из светового поля и скрыться.

В ночь на 12 августа в налете участвовало около 30 самолетов, но ущерб городу они нанесли существенный, что можно объяснить привлечением наиболее опытных экипажей и широким использованием тяжелых авиабомб. Одна из SC1000 разорвалась около памятника Тимирязеву у Никитских ворот. В брусчатке образовалась воронка глубиной 12 м и диаметром 32 м, погибли многие воины-зенитчики, получили повреждения трамвайные пути, вышла из строя контактная сеть, был сброшен со своего постамента памятник. Полутонная бомба SC500 попала в здание Арсенала Московского Кремля, полностью его разрушив и повредив многие близлежащие постройки, включая здание комендатуры.

Со второй половины августа 1941 г., после одиннадцатого по счету налета, части эскадры KG55 (III группу отправили на отдых в район Вены) переключили на поддержку войск группы армий «Юг». Еще раньше из московского неба исчезли самолеты эскадры KG4.

Чаще других в рейдах участвовали машины из III/KG26. Один из лучших и наиболее подготовленных экипажей этой авиагруппы 15 августа был успешно атакован советскими истребителями, и бомбардировщик упал в ближнем тылу Западного фронта. Три члена экипажа сгорели вместе с самолетом, а командир корабля обер-лейтенант Ф. Ульрих застрелился, не желая попадать в плен. Оставшийся в живых стрелок Г. Бальке, захваченный красноармейцами, ничего не сообщил о налетах на Москву. Их экипаж якобы подбирал место для нового базирования, заблудился и разбился.

В это время штаб 2-го авиакорпуса вел активную кампанию по дезинформации советского командования. Были подброшены «секретные» данные о переброске на центральное направление 14 отрядов дальних бомбардировщиков специально для разрушения Москвы. Одновременно в районе Смоленска начали работать 16 мощных приводных радиостанций, чтобы немецким штурманам легче было ориентироваться ночью. К чести советской разведки, она смогла достаточно быстро разобраться в истинном положении дел, и 26 августа командующий ВВС генерал П.Ф. Жигарев приказал перебазировать на северо-западное направление, в основном на защиту Ленинграда, восемь истребительных авиаполков 6-го иак. Относительное затишье над столицей наблюдалось в течение всего сентября.

[москвичи.jpg]

Первые итоги

Подведем некоторые итоги летних боев. По мере освоения отечественных радиолокационных станций РУС-1 и РУС-2 и новых типов истребителей дневная деятельность пилотов люфтваффе все более осложнялась. Наилучших результатов авиаторы 6-го иак добились 25 июля; из трех вылетевших Ju88, принадлежавших 122-й разведывательной группе, два были сбиты около Истры.

Ближе к концу июля немецкие разведчики в ясную погоду почти не летали на высотах меньших, чем 8000-9000 м, но многочисленные советские истребители часто препятствовали германским экипажам в выполнении задания.

Иногда истребители сталкивались с противником «нос к носу», но далеко не всегда бой заканчивался уничтожением неприятельского самолета. Например, утром 5 августа лейтенант Ю.С. Сельдяков из 34-го иап обнаружил Ju88 около Наро-Фоминска на высоте 2800 м. После первой атаки «юнкерс» перешел в пикирование и скрылся на бреющем. Вечером этого же дня безуспешную атаку цели западнее Можайска предпринял лейтенант Обухов – летчик 11-го иап. После приземления он доложил: «Противник ушел, маскируясь дымкой».

Недостатки в тактической и огневой подготовке советские летчики стремились компенсировать самоотверженностью. Наиболее отважные старались уничтожить врага любыми способами, вплоть до тарана. Именно так в ночь на 8 августа сбил He111 летчик 177-го иап мл. лейтенант В.В. Талалихин, в ночь на 10 августа тоже He111 – летчик 34-го иап лейтенант В.А. Киселев, а на следующий день – летчик 27-го иап лейтенант А.Н. Катрич, который действовал в кислородной маске и таранил «дорнье» на высоте 8000 м. Этот подвиг вошел в историю как первый высотный таран. Все три советских авиатора благополучно вернулись в строй, и их имена стали известны далеко от Москвы.

Согласно официальным данным войск ПВО, при отражении ночных налетов на Москву только истребители в июле – августе сразили 37 неприятельских самолетов, то есть в каждом третьем бою одерживалась победа. На уничтоженную машину приходится в среднем 52 вылета перехватчиков.

Понимая, как нелегко бороться с многоопытным врагом, советское командование значительно изменило отношение к воздушным таранам. В первых боях ни командир корпуса, ни его заместители не поощряли такой прием: ведь для того и стоят на истребителях пушки и пулеметы, чтобы их огнем уничтожать неприятеля. Если летчик не мог попасть в цель, значит, он недостаточно метко стрелял. На деле все оказалось гораздо сложнее.

[младший лейтенант Виктор Васильевич Талалихин.jpg]
Летчик-истребитель, Герой Советского Союза, младший лейтенант Виктор Васильевич Талалихин (слева) беседует со своим боевым товарищем, сидящим в кабине самолета.

Три августовских тарана В.В. Талалихина, В.А. Киселева и А.Н. Катрича стали известны всей стране и пропагандировались политорганами. Между тем вслед за С.С. Гошко таким же образом 25 июля уничтожил врага его однополчанин – лейтенант Б.А. Васильев, но об этом широко не сообщалось. Также малоизвестным осталось имя старшего лейтенанта П.В. Еремеева из 28-го иап. В ночь на 29 июля он таранил самолет, который тогда принял за Ju88. (В действительности это был He111 из III/KG26). Еремеев по праву считался одним из лучших пилотов в своем полку, первым стартовав ночью на МиГ-3. Во время отражения налета в ночь на 22 июля он в воздушном бою был ранен, но, несмотря на это, выполнил второй ночной вылет. Свой подвиг П.В. Еремеев совершил на девять ночей раньше, чем В.В. Талалихин, но о таране в течение длительного времени знали только однополчане. Это тем более обидно, что таран Еремеева оказался единственным, отмеченным в немецких документах, которые относятся к периоду летних налетов на Москву. Летчик сбитого «хейнкеля» унтер-офицер А. Церабек сумел перейти линию фронта. Его рассказ о манере русских вести бой удручающе подействовал на сослуживцев.

Если говорить о морально-психологическом эффекте, то большое воздействие на немецких летчиков производил огонь зенитной артиллерии. Часто при ночном налете одиночные экипажи как бы наталкивались на «заградительные полосы», создаваемые зенитным огнем. Пытаясь обойти такую полосу, вражеские бомбардировщики уходили в сторону, но там попадали под разрывы заградительного огня, создаваемого соседним сектором. Экипажи немецких машин отмечали, что «русские снарядов не жалели». Особенно запомнились им обстрелы над Москвой во время третьего массированного налета. Ожидалось, что в густой облачности «хейнкели» и «юнкерсы» будут чувствовать себя в безопасности, но именно мощный заградительный огонь помешал им, по крайней мере, большинству, прорваться к городу.

«Шрапнель зенитных снарядов барабанила по улицам, точно град, – констатировал британский журналист А. Верт, представлявший в Москве газету «Санди Таймс». – Десятки прожекторов освещали небо. В Лондоне мне не приходилось ни видеть, ни слышать ничего подобного» Сыграла свою роль и зенитная артиллерия малого калибра: она вела успешную борьбу с осветительными авиабомбами при их снижении на парашютах.

Также А. Верт отметил самоотверженные действия москвичей. «В широких масштабах была организована борьба с пожарами. Позже я узнал, что многие из тех, кто тушил пожары, получили тяжелые ожоги от зажигательных бомб, иногда по неопытности. Мальчишки первое время хватали бомбы голыми руками!»

Верту вторит В.Н. Гнеденко, один из руководителей штаба МП ВО. Проезжая в районе Красной Пресни, он наблюдал, как с немецкого самолета были сброшены зажигательные бомбы. «Прямо перед моей машиной из подворотни выскочила группа ребят. Рассыпавшись по мостовой, как воробьи, они хватали зажигательные бомбы за оперение, ударяли их о мостовую, чтобы отшибить горящую часть, и оставляли их догорать посреди улицы».

[бомбоубежище.jpg]
Москвичи на перроне станции "Маяковская", ставшей бомбоубежищем.

Советские сводки зафиксировали многочисленные случаи самоотверженных действий населения по устранению очагов пожаров:

«На К-й улице три зажигательных бомбы пробили крышу и попали на чердак. Дежуривший на крыше дворник тов. Петухов не растерялся. Он мгновенно спустился на чердак и засыпал зажигательные бомбы песком… Во двор деревянного двухэтажного дома в Б-ом переулке упали две зажигательных бомбы. Домохозяйка Антонова немедленно их загасила… В здание средней школы в Л-ом районе попало пять зажигательных бомб. В несколько минут все бомбы были потушены. На крышу общежития ремесленного училища упало 11 зажигательных бомб. Отлично работали ученики этого училища Николай Костюков, Владимир Семенов и Алексей Дворицкий. Все одиннадцать бомб были ими сброшены с крыши и потушены во дворе…»

Газета «Правда» писала 24 июля: «Опыт борьбы с фашистскими воздушными пиратами во время ночных налетов на Москву показал, что всюду, где население проявляет выдержку, хладнокровие, боевую готовность, метание зажигательных бомб не дает врагу ожидаемых результатов».

В то же время многие немецкие экипажи, докладывавшие о прямых попаданиях в тот или иной объект, не знали, что стали жертвой маскировки. С началом войны Ставка приказала закамуфлировать наиболее заметные строения, такие как гостиница «Москва», здание СНК СССР, Библиотека им. Ленина и Центральный театр Красной Армии, замаскировать излучину Москвы-реки около Кремля. Как теперь известно, 29 июля над центром города примерно полчаса кружил самолет ПС-84, с борта которого сотрудники НКВД проверяли эффективность маскировочных мероприятий, выявляли демаскирующие строения, высказали предложения по дополнительной окраске некоторых крыш и площадей, установке макетов. Многочисленные ложные объекты, созданные в июне и июле, сыграли очень важную роль, так как с воздуха воспринимались как подлинные промышленные предприятия, электростанции, автохозяйства… Например, по данным штаба МПВО, 71 фугасная и 730 зажигательных бомб попали в «элеватор» – бутафорский объект в районе поселка Плетениха; почти каждую ночь немцы бомбили фанерные домики, не найдя находящийся поблизости комбинат, где хранилось и перерабатывалось зерно. Конечно, пострадали не только ложные цели. 25 июля оказалась разрушена платформа Москва-Сортировочная, сгорел небольшой склад и частично барак ЦИАМ. В эту ночь сигнал воздушной тревоги был дан с опозданием, и многие москвичи не смогли укрыться в бомбоубежищах.

Директор 1-го Государственного подшипникового завода А.А. Громов оставил воспоминания: «В одну из последних июльских ночей вражеские самолеты сбросили на завод тяжелые фугасные бомбы. Одна из них упала где-то вблизи главного корпуса. Последовал оглушительный взрыв, и все кругом окуталось едким дымом. Взрывной волной разрушило одну из стен. Из разорванных водонапорных труб хлынула упругая струя воды. Мы устремились к месту взрыва. Под ногами хрустели осколки стекла. Бездыханная женщина лежала неподалеку. Эта была первая жертва фашистской бомбардировки. В те дни все мы стали солдатами одного фронта…»

Всего в результате бомбардировок с 22 июля по 22 августа 1941 г. погибло 736 москвичей и 3513 человек получили ранения.

Выдавая желаемое за действительное, берлинское радио сообщало в августе 1941 г., что «люфтваффе подвергают Москву уничтожающей бомбардировке» и будто «заводы и фабрики, расположенные вокруг Москвы, настолько разрушены, что всем иностранцам запрещен выезд за пределы Москвы. Кремль и почти все вокзалы разрушены, Красной площади не существует. Особенно пострадали промышленные районы. Москва вступила в фазу уничтожения».

Уместно хотя бы кратко сравнить оборону с воздуха Москвы и Лондона. По данным англичан, к июлю 1940 г. (то есть, ко времени массированных налетов люфтваффе) Лондон защищали 328 орудий среднего и крупного калибра и 124 орудия малого калибра. Здесь же действовали 22 истребительные эскадрильи с 336 самолетами. В общей сложности это примерно вдвое меньше, чем в ПВО Москвы летом 1941 г.

Значительным преимуществом ПВО Лондона было не только оснащение, но и освоение новейших радиотехнических средств. К лету 1940 г. на побережье Англии действовали 38 радиолокационных станций, из них 19 были специально предназначены для обнаружения низколетящих немецких самолетов. Значение РЛС в обороне Лондона трудно переоценить. Донесения с радиолокационных станций и из центров корпуса наблюдателей (аналог советской ВНОС) прежде всего поступали на командные пункты истребительной авиационной группы. (Первая макетная установка РУС-2 заступила на боевое дежурство в окрестностях Москвы только 23 июля 1941 г., у расчетов станций РУС-1 из 337-го отдельного радиобатальона не имелось опыта, а сама аппаратура работала летом еще весьма ненадежно.)

Подводя итог, следует отметить, что за время налетов Лондон пострадал значительно сильнее Москвы. Неоднократно огонь в английской столице бушевал по 5-6 суток. Как теперь известно, британские пожарные команды выезжали к месту возгораний только после окончания налета.

Но и силы, которые выделило люфтваффе для атак Лондона, были намного крупнее, а потери немецких самолетов – существенно большими. Налеты на Лондон показали не столько силу английской ПВО, сколько неподготовленность люфтваффе для решения стратегических задач. Атаки Москвы еще раз подтвердили, что немецкая авиация была не способна наносить мощные удары по удаленным объектам.

[зенитка_2.jpg]
Дмитрий Хазанов, автор книги «1941. Война в воздухе. Горькие уроки».
03:00 03/01/2016

[ООО "Новое время"]

https://www.youtube.com/watch?v=qu1q...H2n1y&index=89

[ООО "Новое время"]

https://www.youtube.com/watch?v=zfaP...H2n1y&index=90

[EchoMSK]

http://echo.msk.ru/programs/victory/524051-echo/

Время выхода в эфир: 30 июня 2008, 21:04
в гостях:
Искандер Кузеев
историк, журналист
Ведущий:
Виталий Дымарский

В. ДЫМАРСКИЙ: Добрый вечер, уважаемые слушатели. В эфире «Эха Москвы» очередная программа из цикла «Цена Победы». Сегодня веду ее я, Виталий Дымарский. И сразу же представлю вам нашего гостя – журналиста, историка Искандера Кузеева. Здравствуйте, Искандер.

И. КУЗЕЕВ: Здравствуйте.

В. ДЫМАРСКИЙ: И приглашен он к нам сегодня неслучайно, поскольку именно сегодня в газете «Совершенно секретно» вышел материал Искандера Кузеева под названием «Потоп московский», где речь идет о секретной операции осени 1941 года. Более подробно расскажет сам автор статьи, а я сделаю одно отступление и просто скажу вам, что, видите, жизнь распоряжается по-своему, и повторяю, мы с Дмитрием Захаровым стараемся идти в хронологическом порядке по событиям Второй мировой войны, но когда приходит что-то интересное, мы возвращаемся назад, может быть, будем еще забегать вперед. И вот сегодня мы возвращаемся назад, в осень 1941 года, когда произошли те события, которые расследовал и о которых написал наш сегодняшний гость Искандер Кузеев. Искандер, о чем идет речь? Что за секретная операция осенью 1941 года прошла и почему речь идет о потопе?
[Депутат Верховной Рады Рефат Чубаров сегодня раскрыл подробности предстоящей блокады полуострова с территории Украины]
Депутат Верховной Рады Рефат Чубаров сегодня раскрыл подробности предстоящей…
Поддержку татарам намерен оказать и запрещённая в России организация Правый сектор. Блокаду Крыма начнут в…
16 сентября, 15:00

И. КУЗЕЕВ: Давайте я начну с некоторого предисловия. Меня всегда занимал эпизод ноября 1941 года, с которым я достаточно плотно ознакомился из мемуарной литературы, в частности, недавно вышедшие на русском языке мемуары Гудериана, который воевал к югу от Москвы. Войска Гудериана, 2-я танковая армия, практически закончили окружение Москвы с юга. Была окружена Тула, войска подходили к Кашире, двигались по направлению к Коломне и к Рязани. И в это время советские войска, которые отражали атаки Гудериана, получили подкрепление с севера Московской области, где практически никаких боестолкновений не происходило. На севере Подмосковья и дальше по Тверской области был взят Калинин, войска стояли в окрестностях Рогачево и Конаково, и боестолкновения там происходили практически только в двух точках: у деревни Крюково и на Пермиловских высотах между Яхромой и Дмитровым, где войскам группы армий «Центр» противостоял фактически один бронепоезд НКВД, который случайно там оказался – он шел из Загорска в сторону Красной горки, где уже стояла немецкая артиллерия. И никаких других боестолкновений в этом регионе не было. В то же время, уже когда я стал знакомиться с этой темой, мне стало известно, что отдельные, буквально единицы немецкой боевой техники проникли на территорию Москвы.

В. ДЫМАРСКИЙ: Этот знаменитый случай, когда какие-то мотоциклисты доехали чуть ли не до «Сокола»?

И. КУЗЕЕВ: Да, да, их остановили на втором мосту через железную дорогу, который потом стал называться мостом Победы. Там два пулеметчика наших охраняли этот мост, причем они охраняли от авианалетов. Мотоциклисты проехали первый мост через канал и в районе нынешней станции метро «Речной вокзал», там была нелетная погода, и как мне рассказывали исследователи, которые занимались этой темой, они отошли вниз на лед погонять мяч, в это время проехали 30 мотоциклистов, и их уже остановили на последнем мосту перед станцией «Сокол». И был один немецкий танк между нынешними станциями метро «Сходненская» и «Тушинская».

В. ДЫМАРСКИЙ: Волоколамское направление.

И. КУЗЕЕВ: Да. Это Западный мост через деривационный канал в районе Тушино. И как мне рассказывали люди, которые занимались этими исследованиями, это мне рассказывали в управлении канала «Москва-Волга», как сейчас называется, ФГУП «Канал имени Москвы», самое высокое здание на холме между 7-м и 8-м шлюзами, и передавалась такая история из поколения в поколение, оттуда хорошо было видно: какой-то заблудившийся немецкий танк вышел, остановился на мосту, выглянул немецкий офицер, посмотрел туда-сюда, что-то записал в блокнот и уехал куда-то в обратном направлении в сторону Алешкинского леса. И третье, стояла немецкая артиллерия крупнокалиберная на Красной горке, которая уже готова была обстреливать Кремль, именно в эту точку двигался бронепоезд с севера, и местные жители переправились через канал и сообщили об этом руководству, в министерство обороны, и после этого начался обстрел этой точки, где стояла крупнокалиберная артиллерия. Но никаких войск в этом месте не было. Когда я стал заниматься этой темой, я выяснил, что происходило – происходило именно то событие, которое в этой публикации называется «Потоп московский».

В. ДЫМАРСКИЙ: Так что же это был за потоп? Просто затопили большую территорию для того, чтобы помешать продвижению немецких войск, правильно я понимаю?

И. КУЗЕЕВ: Да. Именно так. На Волоколамском направлении была взорвана плотина Истринского гидроузла, который называется «Гидроузел имени Куйбышева». Причем были взорваны водоспуски ниже уровня так называемой «мертвой отметки», когда спускается вода для сброса весеннего паводка. Огромные потоки воды в том месте, где наступали немецкие войска, обрушились на район наступления и были смыты несколько деревень, и поток доходил практически до Москвы-реки. Там уровень 168 метров над уровнем моря, отметка Истринского водохранилища, а ниже его отметка 143, то есть получается больше 25 метров. Представляете, это такой водопад воды, который смывает все на своем пути, затопляет дома, деревни. Естественно, никто об этом не был предупрежден, операция была секретная.

В. ДЫМАРСКИЙ: Кто осуществлял эту операцию? Войска или некие гражданские службы?

И. КУЗЕЕВ: На Истре это была войсковая операция, то есть инженерное управление Западного фронта. Но была еще и другая операция, которая проводилась совместно руководством канала «Москва-Волга», вот который сейчас называется «Канал имени Москвы», и тем же самым инженерным управлением Западного фронта, причем…

В. ДЫМАРСКИЙ: Другая какая операция?

И. КУЗЕЕВ: Другая, в другом месте.

В. ДЫМАРСКИЙ: А, еще одна была.

И. КУЗЕЕВ: Еще была вторая, вернее, даже две, так как вторая операция проводилась в двух точках. Когда немцы заняли Калинин и подошли уже вплотную к рубежу канала «Москва-Волга» и не было сил для отражения этих атак, уже готовилась эвакуация, уже Сталин готовился эвакуироваться в Куйбышев, сейчас Самару, было проведено совещание в Ставке Верховного главнокомандования, на котором было принято решение спустить воду из всех шести водохранилищ к северу от Москвы – Химкинское, Икшинское, Пяловское, Пестовское, Пироговское, Клязьминское, и спустить воду из Иваньковского водохранилища, которое тогда называлось Московское море, это с плотины у города Дубна. Делалось это для того, чтобы взломать лед и таким образом войска и тяжелая техника не смогли бы перейти Волгу и Московское море и не смогли бы перейти рубеж вот этот рубеж из шести подмосковных водохранилищ.

В. ДЫМАРСКИЙ: Первая операция на Истринском водохранилище, это ноябрь 1941 года?

И. КУЗЕЕВ: Да, конец ноября.

В. ДЫМАРСКИЙ: А другие?

И. КУЗЕЕВ: Через четыре дня. Эта была 24-го, а эта 28 ноября.

В. ДЫМАРСКИЙ: То есть все эти операции были проведена одна за другой в конце ноября. И каков результат, если так можно сказать? Чем пожертвовало советское командование во имя того, чтобы остановить немецкие войска?

И. КУЗЕЕВ: Было два варианта спуска воды – из Иваньковского водохранилища в Волгу вниз по течению и спуск воды из водохранилищ в сторону Москвы. Но был принят совершенно другой вариант. К западу от канала течет река Сестра, проходит она через Клин-Рогачево и впадает в Волгу ниже Дубны, впадает там, где канал проходит высоко над окружающей местностью. Она проходит в туннеле под каналом. И в реку Сестру впадает река Яхрома, которая тоже течет намного ниже уровня канала. Там есть так называемый Аварийный Яхромский водосброс, который на случай каких-то ремонтных работ позволяет воду из канала сбрасывать в реку Яхрому. И там, где река Сестра протекает под каналом, там аварийные люки есть, предусмотренные также для ремонта инженерных сооружений, которые позволяют воду из канала сбрасывать в реку Сестру. И было принято такое решение: через насосные станции, которые поднимают воду к московским водохранилищам, они стоят все на одной отметке 162 метра над уровнем моря, было принято решение пустить эти насосные в обратном, так называемом генераторном режиме, когда они крутятся в другую сторону и не потребляют, а вырабатывают электрический ток, поэтому это называется генераторным режимом, и вода была спущена через вот эти насосные станции, были открыты все створки шлюзов и огромный поток воды устремился через этот Яхромский водосброс, затопляя деревни, там на очень низком уровне над водой находятся различные поселки, там есть торфопредприятия, опытные хозяйства, масса ирригационных каналов в этом треугольнике – канал, река Яхрома и река Сестра, и масса мелких поселков, которые расположены практически на уровне воды. И осенью 1941 года мороз в 40 градусов, взламывался лед, и потоки воды затопляли всю окружающую местность. Все это делалось в обстановке секретности, поэтому люди…

В. ДЫМАРСКИЙ: Никаких мер предосторожности не принималось.

И. КУЗЕЕВ: И на третьей точке, там, где река Сестра проходит под каналом, там еще были сооружены – есть книга Валентина Барковского, ветерана канала «Москва-Волга», есть исследователь такой Михаил Архипов, у него есть сайт в Интернете, где он подробно об этом рассказывает – там были сварены металлические затворы, которые не позволяли воде из реки Сестры течь в Волгу, и вся вода, которую сбрасывали, представляете, огромный массив воды Иваньковского водохранилища уходил в реку Сестру и затоплял все вокруг. По данным Архипова, уровень реки Яхромы поднялся на 4 метра, уровень реки Сестры поднялся на 6 метров.

В. ДЫМАРСКИЙ: Объясните, как вы только что сказали, по всем свидетельствам – мы своими глазами не видели и своей кожей не чувствовали – была очень тяжелая и холодная зима, морозы были страшные. Вот эта вода, которая в огромных количествах выливалась на земную поверхность, она должна была превращаться в лед.

И. КУЗЕЕВ: Практически, да. Сначала лед взламывался…

В. ДЫМАРСКИЙ: Но потом-то, на морозе это все превращалось, наверное, в лед?

И. КУЗЕЕВ: Но это не сразу происходит. Я интересовался, как человек может спастись в такой ситуации. И мне профессор анестезиологии, с которым я разговаривал, сказал, что достаточно постоять полчаса по колено в такой воде и человек просто умирает.

В. ДЫМАРСКИЙ: Сколько таким образом было затоплено деревень?

И. КУЗЕЕВ: Во всех этих операциях где-то порядка 30-40.

В. ДЫМАРСКИЙ: Но, если не ошибаюсь, был приказ Верховного главнокомандующего товарища Сталина о затоплении, по-моему, более чем 300 деревень вокруг Москвы для того, чтобы остановить наступление немцев?

И. КУЗЕЕВ: Был приказ. Там говорилось не о затоплении, там говорилось об уничтожении.

В. ДЫМАРСКИЙ: Деревень. Собственно говоря, одна история очень известная. Это там, где Зою Космодемьянскую поймали, вот эти диверсионные группы…

И. КУЗЕЕВ: Да, это в соответствии с этим приказом 0428 от 17 ноября по Ставке Верховного главнокомандующего. И в соответствии с этим приказом должны были быть уничтожены все деревни в глубину фронта на расстоянии 40-60 километров. Ну, там такая витиеватая формулировка, что это операция как бы против немецких войск. И даже была такая формулировка «уводить с собой советское население».

В. ДЫМАРСКИЙ: То есть диверсионные группы должны были уводить с собой советское население перед тем, как сжечь деревню?

И. КУЗЕЕВ: Нет, отступающие войска должны были уводить. Но поскольку уже отступили и поскольку был приказ сжечь именно те деревни, которые находились за линией фронта, то эта приписка была просто фикцией. Эта приписка сейчас, для тех, кто защищает Сталина. Когда отдельные отрывки из этих материалов были в разных блогах опубликованы, то выступила в комментариях масса сталинистов, которые приводили эту фразу.

В. ДЫМАРСКИЙ: Как пример гуманизма.

И. КУЗЕЕВ: Да, да. Но эта фраза абсолютно ничего не значит, мы знаем. А потом, когда началось наступление, появилась масса кадров кинохроники о сожженных деревнях. Естественно, не возникал вопрос, кто их сжег. Там были немцы, вот, пришли операторы и снимают сожженные деревни.

В. ДЫМАРСКИЙ: То есть везде, где были немцы, на эту глубину, как приказал товарищ Сталин, все эти деревни, где стояли немцы, должны были быть уничтожены тем или иным способом.

И. КУЗЕЕВ: Да. И пришел отчет Сталину от Шапошникова и Жукова, уже от 29 ноября…

В. ДЫМАРСКИЙ: Это они отчитались перед Сталиным?

И. КУЗЕЕВ: Да. За две недели отчитались о том, что было уничтожено 398 населенных пунктов. И поэтому вот эти 30-40 деревень затопленных – капля в море…

В. ДЫМАРСКИЙ: Десятая часть, 10 процентов.

И. КУЗЕЕВ: Да, и на это мало кто обращал внимание. Причем здесь в отчете Жуков и Шапошников пишут, что и артиллерия была для этого выделена, и авиация, и масса этих диверсантов, 100 тысяч бутылок с зажигательной смесью и так далее, и так далее.

В. ДЫМАРСКИЙ: Это документ подлинный?

И. КУЗЕЕВ: Да, это абсолютно подлинный документ, есть даже данные где, в каком архиве он находится, фонд, опись.

В. ДЫМАРСКИЙ: А этот отчет Жукова и Шапошникова опубликован был где-нибудь?

И. КУЗЕЕВ: В полном объеме – нет.

В. ДЫМАРСКИЙ: Я никогда не встречал. А в статье вы его приводите?

И. КУЗЕЕВ: У нас будет дополнение в следующем номере и мы будем говорить об этом, опубликуем приказ 0428 и отчет, доклад Военного совета Западного фронта в Ставку Верховного главнокомандования от 29 ноября 1941 года. Это сразу проясняет всю картину.

В. ДЫМАРСКИЙ: Знаете, что меня еще интересует в этой всей истории. История, если дипломатично сказать, мало известна. А если более откровенно – то практически вообще не известна. У нас нигде, как я понимаю, ни в военной литературе, ни в мемуарной литературе об этой истории затопления нигде не рассказывалось или это где-то было, но под каким-то грифом «совсекретно», как и называется, собственно говоря, газета, где вы напечатались?

И. КУЗЕЕВ: Единственное, что мне удалось найти из опубликованного в прежние годы, это книга под редакцией маршала Шапошникова, которая издавалась в 1943 году, посвященная обороне Москвы, и она вышла с грифом «секретно» и уже в последние годы гриф «секретно» был снят и стоял гриф «ДСП», и рассекречена она была только в 2006 году. И в этой книге говорилось о взрыве водоспусков на Истре. А об операции на канале там ничего не говорилось. Это мне удалось найти только в книге, которая вышла к юбилею канала «Москва-Волга», в прошлом году отмечалось 70-летие, и была издана книжка Валентина Барковского тиражом всего в 500 экземпляров. И там подробно об этом рассказывается.

В. ДЫМАРСКИЙ: А эта книга, под редакцией Шапошникова, с нее сняли все грифы, но она, видимо, находится просто в библиотеках.

И. КУЗЕЕВ: Ну да, она больше не переиздавалась.

В. ДЫМАРСКИЙ: Я знал, конечно, что многие документы были под грифами, но чтобы выпустить книжку и сразу под грифом «секретно», то какой тираж-то у нее мог быть и для кого она тогда предназначалась?

И. КУЗЕЕВ: Тираж очень небольшой. Ну, для руководящего состава.

В. ДЫМАРСКИЙ: И еще тогда вот какой вопрос. А знали ли немцы об этой операции и описано ли это где-нибудь в немецкой военной литературе?

И. КУЗЕЕВ: Мне, к сожалению, не удалось найти. Когда у меня возникли сомнения в том, что действительно ли все было затоплено и гибли люди там, я изъездил всю эту территорию в квадрате Яхрома-Рогачево-Конаково-Дубна, и я там встретил массу людей, ну, не то что массу людей, это люди очень пожилого возраста, которые помнили об этом, которые рассказывали, и эта история передавалась из поколения в поколения. Мне рассказывал житель поселка имени 1 мая, это рабочий поселок прямо на уровне ирригационных каналов, впадающих в Яхрому, и он рассказывал, как бабушка пережила все это, она выжила. Многие ж не выжили, а те, кто выжил, оставили воспоминания. Она рассказывала, что они спрятались в картофелехранилище, и несколько солдат, перешедших Яхрому и ирригационный канал, они их просто спасли. Во-первых, там артиллерия била со всех сторон. Там были низкие совершенно щитовые дома, ниже даже крестьянских изб, и естественно, артиллерия била по тому, что видно, а видно было с высокой трубой картофелехранилище. И вот они говорят: «Что же вы тут сидите? Вас сейчас убьют». И начала поступать вода, они вышли и сумели по дороге, которая шла по насыпи чуть выше канала, выйти и уйти в сторону Дмитрова.

В. ДЫМАРСКИЙ: Искандер, скажите, а известно ли, кто-то вел ли такие подсчеты, сколько людей погибло в результате затопления этих деревень?

И. КУЗЕЕВ: Вот эти подсчетов мне нигде не удалось найти. И когда публиковали на блогах, я давал своим знакомым отрывки, там была масса возражений людей-сталинистов, видно было по их блогам в «Живом журнале», что это ярые поклонники Сталина, они говорили, что вообще там никто погибнуть не мог, что дома стоят высоко над уровнем реки, и что еще есть чердак, еще есть крыша. Но когда я разговаривал с медиками, они говорили, что спастись в такой ситуации мало шансов.

В. ДЫМАРСКИЙ: А известно хотя бы, какое было примерно население этих деревень до потопа?

И. КУЗЕЕВ: По конкретным деревням таких подсчетов нет. Известно, что из 27 миллионов, сейчас такая цифра считается, на штатный состав Красной Армии приходится только одна треть из этого числа.

В. ДЫМАРСКИЙ: Даже меньше.

И. КУЗЕЕВ: Две трети – это мирное население. Мне военные говорили, что вообще не надо поднимать эту тему, потому что любой артобстрел – это гибель мирного населения.

В. ДЫМАРСКИЙ: Искандер, я вас прерву и прерву нашу программу на несколько минут пока пройдет выпуск новостей, после чего мы продолжим нашу беседу.

НОВОСТИ

В. ДЫМАРСКИЙ: Еще раз добрый вечер, уважаемые слушатели. Мы продолжаем программу «Цена Победы», которую веду сегодня я, Виталий Дымарский. Напомню, у нас в гостях журналист, историк Искандер Кузеев, автор статьи «Потоп московский», опубликованной в сегодняшнем номере газеты «Совершенно секретно». И о тех событиях осени 1941 года, которые описывает Искандер Кузеев, мы беседуем с нашим гостем. Итак, мы остановились на том, что попытались выяснить, сколько же людей жили и сколько погибли в тех 30-40 деревнях, которые были затоплены по специальному приказу Верховного главнокомандования путем сброса воды из Истринского и других водохранилищ в конце 1941 года. Понятно, что такие подсчеты тяжелы, вряд ли мы найдем точное число. А вы не интересовались, сколько из этих деревень потом возродились? Сейчас они существуют или от них ничего не осталось и все было построено на новом месте?

И. КУЗЕЕВ: Многие поселки, которые стояли практически на уровне воды, они были отстроены заново. Те деревни, которые были на более высоком месте, они были подтоплены и сохранились. Но там трудно тоже сказать, насколько они были подтоплены. Здесь я должен ответить оппонентам, которые уже высказывались по тому поводу, что затопления могло вообще не быть, что деревни на реке Сестра находятся очень низко над уровнем воды. Это связано с тем, что там не было паводкового затопления. Здесь я должен сделать небольшое отступление историческое. Река Сестра находится на трассе старого канала, который начал строиться еще во времена Екатерины, есть такое селение на реке Истра Екатерининские валы, и канал проходит через город Солнечногорск, он был не достроен в связи с тем, что отпала необходимость. Уже практически все готовы были сооружения. Это канал фактически на трассе Москва-Петербург. И когда построили Николаевскую железную дорогу, то строительство канала прекратилось, но были построены все гидротехнические сооружения – шлюзы, мельницы. И река Сестра до Солнечногорска, она вся была, как говорят речники, зашлюзована, там очень много стояло шлюзов, мельниц. И вот эти все старые гидротехнические сооружения не позволяли разливаться паводкам, поэтому деревни на этом пути судоходном. Одна деревня, где я побывал, например, называется Усть-Пристань, это на месте впадения Яхромы в Истру, и дома стоят очень низко, видно, что если подъем был 6 метров, то все это могло быть затоплены.

В. ДЫМАРСКИЙ: Понятно. Передо мной ваша статья лежит и я хочу зачитать диалог между Жуковым и Сталиным. Когда Сталин говорит, что через два дня все должно быть готово, ему Жуков возражает: «Товарищ Сталин, мы же должны эвакуировать население из зоны затопления». На что следует такой ответ Верховного главнокомандующего: «Чтобы информация просочилась к немцам и чтобы они послали к тебе свою разведроту? Это война, товарищ Жуков, мы сражаемся за победу любой ценой. Я уже отдал приказ взорвать Истринскую плотину. Даже свою дачу в Зубатово не пожалел. Ее тоже могло волной накрыть». Ну, это я так понимаю, не реальный диалог? Не то чтобы вымышленный, но реконструированный?

И. КУЗЕЕВ: Это реконструкция, да.

В. ДЫМАРСКИЙ: Реконструкция по каким-то отдельным свидетельствам, видимо?

И. КУЗЕЕВ: Да. Ведь поток из Истринского водохранилища практически доходил до Москва-реки и мог затопить все вот эти дачные поселки, дачи в Зубатово, которые на Рублевке и до Рублевской плотины. Уровень там 124 метра, а уровень Истры…

В. ДЫМАРСКИЙ: А, скажите, Искандер, разговаривали ли вы с какими-нибудь военачальниками, стратегами нашими, специалистами военного дела? Жертвы, цена Победы – это вопрос, который мы постоянно обсуждаем. А что касается просто чисто военной эффективности, это была эффективная мера для того, чтобы остановить немцев?

И. КУЗЕЕВ: В общем-то, да. Ведь линия фронта от Калинина до Москвы сократилась фактически до двух точек – деревня Крюково, известная даже по песням, и Пермиловские высоты, где стоит памятник, кстати, единственный в России памятник генералу Власову.

В. ДЫМАРСКИЙ: До сих пор стоит?

И. КУЗЕЕВ: Да. Там выбито его имя, он там командовал 20-й армией.

В. ДЫМАРСКИЙ: А, ну как один из, не отдельный ему памятник.

И. КУЗЕЕВ: Да. Там потом появилась ударная армия Кузнецова, когда началось наступление, бронепоезд 73-й НКВД, еще какие-то воинские части, и в том числе 20-я армия.

В. ДЫМАРСКИЙ: Но ведь эту же операцию можно подать и по-другому, что другого выхода не было?

И. КУЗЕЕВ: Ну да, и эта операция была не единственная такого рода. Ведь еще на другой стороне был другой диктатор…

В. ДЫМАРСКИЙ: Мы об этом еще поговорим, меня просто данная ситуация интересует. Можно еще и так сказать, вот как те сталинисты, которые вам возражают, ну, они оспаривают сам факт, а чего им оспаривать-то сам факт, ведь можно сказать, что другого выхода не было, да, это было тяжело, сопряжено с огромными жертвами, но это тем не менее оказалось эффективно.

И. КУЗЕЕВ: В то же время, да, был риск, что война закончится в 1941 году, Гудериан уже получил приказ двигаться в сторону Горького. Должны были войска с севера и с юга где-то в районе Петушков сомкнуться…

В. ДЫМАРСКИЙ: Ну да, это известная вещь, что Гитлер уже решил, что Москва фактически пала и можно перебрасывать войска на другие направления.

И. КУЗЕЕВ: Не задерживаться, а дальше идти. Была стратегия выбрана по линии «А», Астрахань-Архангельск.

В. ДЫМАРСКИЙ: Я хочу еще раз вернуться к вопросу о количестве жертв. Я еще раз сошлюсь на вашу статью, где вы пишете, что когда пытались выяснить зону затопления и хотя бы ориентировочное число жертв, то ваше внимание жители деревни обратили на другое. Я опять же процитирую, в данном случае цитата точная, раз вы сами ее слышали: «Видите тот холм? Там просто скелеты внавалку». И показали на небольшой холмик на берегу реки Сестры. «Там лежат каналоармейцы». Видимо, это люди, гулаговцы, которые строили этот канал. Я вот к чему это спрашиваю. Видимо, там, помимо деревень, помимо живых душ, там были какие-то захоронения, кладбища и так далее, которые тоже были все затоплены?

И. КУЗЕЕВ: Скорее всего, кладбища-то были на правой стороне. В деревне Карманово, где мне говорили про каналоармейцев, я еще подумал, что ослышался, спрашиваю: «Красноармейцы?» – «Нет, каналоармейцы». Там ведь канал стал фортификационным сооружением и, собственно, всех строителей канала также можно считать людьми, которые стали жертвами этой войны, обороны Москвы. По разным источникам, в городе Дмитрове, подсчитывали научные работники в местном музее, там по их подсчетам от 700 тысяч до 1,5 миллионов человек погибли.

В. ДЫМАРСКИЙ: Погибли или были заняты на строительстве?

И. КУЗЕЕВ: Погибли на строительстве, там массовые захоронения. Мне рассказывали в поселке Летчик-Испытатель, на берегу Икшинского водохранилища, сейчас там какие-то структуры заняли последнее колхозное поле, стали строить коттеджи на небольшом кургане, и там наткнулись на массовые захоронения. Недавно строители реконструировали Волоколамское шоссе, строилась третья нитка туннеля и развязка на пересечении улиц Свобода и Волоколамского шоссе, там под каждой опорой масса скелетов, там было кладбище, и была масса скелетов внавалку уже под самим каналов. Там, если человек падал, просто оступился, был приказ не останавливать никаких бетонных работ, все в непрерывном темпе, и люди просто гибли. Описан в литературе такой случай на строительстве 3-го шлюза, когда просто на глазах у всех человек проваливался в бетон.

В. ДЫМАРСКИЙ: Искандер, еще один вопрос. Есть такая версия, что когда советское руководство готовилось к эвакуации из Москвы и когда считалось, что Москву придется сдать немцам, был план вообще-то затопления самого города Москвы?

И. КУЗЕЕВ: Да, об этом мне тоже говорили исследователи, которые связаны с этой темой. Есть такая Химкинская плотина между Ленинградским шоссе и коттеджным поселком нынешним Покровское-Глебово в парке Покровское-Глебово. Эта плотина держит весь каскад водохранилищ к северу от Москвы – Химкинское, Пироговское, Клязьминское, Пестовское, Учинское и Икшинское, находится на уровне 162 метра, как и все водохранилища, вода в Москве-реке находится в центре города на уровне 120 метров, то есть перепад 42 метра, и там, как мне рассказывали, была заложена тонна взрывчатки, включая эту плотину и ее мертвый объем, который уже ниже сброса паводковых вод, ниже сброса той речки Химки, который из нее вытекает, и вот этот поток мог просто обрушиться на столицу. Я разговаривал с ветераном, бывшим руководителем канала, мы сидели на третьем этаж здания рядом с 7-м шлюзом на пересечении как раз Волоколамского шоссе и улицы Свободы, он говорит: «Вот, мы сидим на третьем этаже, поток как раз, по нашим расчетам, именно до этого уровня мог подняться». А дальше масса даже высотных строений практически была бы затоплена.

В. ДЫМАРСКИЙ: Но никаких документальных подтверждений этих планов нет, как я понимаю? Есть только такие свидетельства людей устные?

И. КУЗЕЕВ: Да. И там же мне рассказывали, когда разбирали мост через Клязьминское водохранилище старый, сейчас там построен новый мост на Дмитровском шоссе, и там уже в 80-х годах находили взрывчатку в огромных количествах.

В. ДЫМАРСКИЙ: Которая, судя по всему, была предназначена именно для взрыва.

И. КУЗЕЕВ: Для взрыва моста. А здесь эта территория закрытая, там еще в 80-х годах можно было проехать по этой плотине, причем стоял «кирпич» и написано было с «20.00 до 8.00», то есть на вечернее время только закрывалась дорога, а сейчас она полностью закрыта, огорожена забором, колючей проволокой и эта местность абсолютно недоступная.

В. ДЫМАРСКИЙ: Собственно, когда мы говорим, что нет документальных свидетельств, документальных подтверждений, можно еще и предположить, что мы просто не ко всем документам имеем доступ, потому что, как известно, у нас архивы раскрываются, но очень лениво, я бы сказал.

И. КУЗЕЕВ: И эта история в виде легенды долгое время ходила и приписывалось, что это была идея Гитлера после прихода немцев затопить Москву. Пьеса была такая у Андрей Вишневского «Москау зее», «Московское море». Такая реконструкция, когда после победы Гитлера на лодках прогуливаются…

В. ДЫМАРСКИЙ: Это как бы чисто пропагандистский был ход, что Гитлер собирался затопить.

И. КУЗЕЕВ: Ну, да.

В. ДЫМАРСКИЙ: А, может, это была некая подготовка к тому, что сами могли затопить.

И. КУЗЕЕВ: Да, трансформация реальных событий.

В. ДЫМАРСКИЙ: Кстати, сам товарищ Гитлер ведь тоже подобную операцию затеял в Берлине.

И. КУЗЕЕВ: Да, здесь, по этим операциям, видно, что очень мало разницы между двумя такими диктаторами, когда речь идет о спасении собственной жизни, то диктатор готов пожертвовать жизнями собственного народа. В фильме «Освобождение» был такой эпизод, когда были открыты шлюзы на реке Шпрее и заслонки…

В. ДЫМАРСКИЙ: Да, и актер Олялин, игравший там капитана Цветаева.

И. КУЗЕЕВ: Который там погиб геройски. По-разному можно относиться к этому фильму, тоже во многом пропагандистскому, но там была потрясающая сцена, когда немцы, буквально пять минут назад бывшие противниками, они вместе выносили раненых, вместе держали линию оцепления, чтобы первыми могли выйти женщины и дети, это на станции «Унтер ден Линден», прямо рядом с Рейхстагом.

В. ДЫМАРСКИЙ: Кстати, про фильм «Освобождение» я мог бы сказать, что, да, действительно его воспринимают и совершенно, наверное, справедливо как фильм в первую очередь пропагандистский, но там достаточно много воспроизведено реальных событий войны, из которых каждый человек непредвзятый может сделать собственные выводы. Я помню, например, очень много эпизодов из фильма «Освобождение», которые меня наводили на мысли совершенно, может быть, не те, на которые рассчитывали авторы фильма. И по поводу того, как товарищ Сталин отдавал приказы брать те или иные города любой ценой и так далее. Поэтому это тоже имеет свою, так сказать, может быть, историческую даже ценность, этот фильм. Кстати, по-моему, не только в Берлине готовилось затопление. Мне кажется, что еще где-то, по-моему, в Польше был вариант затопления города? Нет, там взрыв был, там взорвать, по-моему, хотели Краков полностью.

И. КУЗЕЕВ: Насчет Кракова, я думаю, это, скорее, тоже из области легенды, потому что Краков стоит очень высоко…

В. ДЫМАРСКИЙ: Там, действительно, там не затопление было. Во-первых, спасибо вам, что вы приоткрыли, хотя, может быть, не полностью еще, но приоткрыли еще одну страницу истории войны. В какой степени вам показалось, что вы ее приоткрыли, и сколько еще закрытого в этой странице?

И. КУЗЕЕВ: Ой, очень много закрытого. Вообще, очень интересная тема отношения военного руководства к мирному населению. Буквально на днях были опубликованы мемуары режиссера театра Мейерхольда Александра Нестерова. Это такой титанический подвиг московского поэта Германа Лукомникова, у которого оказались истлевшие, буквально собранные по клочкам дневниковые записи времен войны, 1941-42 годы, в Таганроге. И когда я читал эти дневниковые записи Нестерова, у меня просто волосы вставали дыбом. Мне казалось, что я читаю отрывки из «1984» Оруэлла, когда на город Лондон систематически сбрасываются бомбы, гибнут люди при артобстрелах. Гибли русские люди, обстреливались всю зиму 1941 года и летом 1942-го, обстреливался город, его жилые кварталы, гибли люди, обстреливались и сбрасывались бомбы на жилые дома. Прифронтовой город Ростов несколько раз сдавался и занимался снова советскими войсками. И из этих дневниковых записей видно отношение людей к этому: «Большевики сбросили бомбы, большевики обстреливали город».

В. ДЫМАРСКИЙ: То есть обе стороны воевавшие с мирным населением не считались, можно сделать вывод такой, я думаю. Кстати, если посмотреть на потери во Второй мировой войне, причем не только Советского Союза, но и всех участников с обеих сторон, как антигитлеровской коалиции, так и сторонников Германии, то можно посмотреть, что чисто военные потери – соотношение, конечно, в каждой стране свое, все зависит от степени участия в войне – но мирных жителей погибло намного больше, чем на полях сражений.

И. КУЗЕЕВ: Да. В то же время я не слышал, чтобы, например, немцы бомбили занятый советскими войсками Кенигсберг. Такого не было.

В. ДЫМАРСКИЙ: Ну, есть, конечно, примеры такого человекосбережения. К ним тоже, наверное, можно по-разному относиться. Многие, например, считают, что те же французы, уступив Гитлеру достаточно быстро, мы знаем, там сопротивления практически не было, что тем самым они просто сберегали жизни людей и сберегали города, тот же Париж, условно говоря, занятый немцами, он остался таким, каким и был. И существует еще много дискуссий до сих пор на тему блокады Ленинграда. Это тяжелая тема. Там безумное количество людей. Во-первых, что этой блокады можно было избежать, если бы вели более мудрую, что ли, более рациональную хотя бы политику в отношениях с Финляндией, с одной стороны.

И. КУЗЕЕВ: А если бы не начали 22 июня бомбить Хельсинки?

В. ДЫМАРСКИЙ: Ну да, там сложная история.

И. КУЗЕЕВ: И ни в одном из оккупированных городов ведь не было такой ситуации, как в Ленинграде. В мемуарах Гудериана я читал, его записи, где он говорил о снабжении продуктами, что вывешены объявления, что продукты есть в достаточном количестве, чтобы население не беспокоилось в Орле, например.

В. ДЫМАРСКИЙ: Так что людьми жертвовали без оглядки без всякой, без подсчетов. И я уж так, может быть, даже отвечая не напрямую многим нашим слушателям, которые часто пишут нам, зачем мы об этом, о том, о сем, я еще раз хочу напомнить, что у нас программа о цене Победы. Цена Победы, подчеркиваю слово «цена», могла быть другой, по нашему мнению. И цена Победы, которая в первую очередь выражается числом погибших, числом человеческих жизней, отданных и положенных на алтарь этой Победы. И просто чтобы разобраться в этом, потому что победа любой ценой очень часто бывает, мне кажется, пирровой победой. Во всяком случае надо уметь критически смотреть на свое прошлое и как-то понимать его. Искандер, как у нас говорят в интервью с писателями, ваши творческие планы? Будете ли вы продолжать эту тему? Будете ли вы ей еще заниматься, какие-то расследования, исследования?

И. КУЗЕЕВ: В следующем номере мы планируем продолжение этой темы именно по Подмосковью. Думаю, те мемуары Нестерова, которые буквально на днях опубликованы в Интернете, они заслуживают того, чтобы о них поговорить отдельно. Это очень интересно. Это чудо, что сохранились такие записи. Ведь это опасно было их хранить. Там есть, например, такая запись: «Жители Таганрога празднуют годовщину освобождения города от большевиков». Это чудо, что такие записи сохранились.

В. ДЫМАРСКИЙ: Чудо, что они сохранились в руках частных лиц, потому что, я думаю, что такого рода свидетельств достаточно много. Другое дело, что они все попали, как в свое время говорили «куда надо». Я думаю, что многие слушатели, наверное, помнят, я сейчас провел несколько программ с исследователем из Великого Новгорода, который занимается коллаборационизмом во время войны. И там очень много документов. Я даже ездил в Великий Новгород и видел, что очень много документов, сохранившихся с той поры, где очень много свидетельств того, как все это происходило. Оккупация – это тоже очень тяжелая такая тема. Так что какие-то документы, свидетельства есть.

И. КУЗЕЕВ: Ведь Новгород – город, который практически четыре года был оккупирован.

В. ДЫМАРСКИЙ: Поменьше, там Псков, по-моему, дольше всех был под немецкой оккупацией. Ну, хорошо, я благодарю Искандера Кузеева за нашу сегодняшнюю беседу. А с вами, уважаемые слушатели, мы прощаемся до следующей нашей программы. Всего доброго, до свидания.

И. КУЗЕЕВ: До свидания.

[Кукрыниксы]

Кукрыниксы — творческий коллектив советских художников — графиков и живописцев, в который входили действительные члены АХ СССР, народные художники СССР , Герои Социалистического Труда Михаил Куприянов, Порфирий Крылов и Николай Соколов.

Кукрыниксы участвовали в Великой Отечественной войне с первого до последнего дня. Вместе с советским народом они прошли все ее тяготы, пережили дни поражений, испытали высокий подъем духа в моменты исторических побед. Они видели фашистские бомбардировщики в небе Москвы, горе беженцев, разорение родной земли. Карикатуры и плакаты Кукрыниксов расходились миллионными тиражами, они были известны и противнику, широко обошли мировую прессу. Кукрыниксы своим творчеством внесли огромный вклад в разгром германского фашизма.

[Чистый исторический интернет]

http://histrf.ru/mediateka/conversat...1939-1940-ghgh
Автор:
Игорь Пыхалов
Год выхода:
2016

https://youtu.be/PhQZ0oHPvV4
Дмитрий Пучков и Игорь Пыхалов продолжают рассказывать о неприятных страницах в истории наших отношений с Финляндией – в результате которых, впрочем, эти отношения и стали нынешними дружелюбными. Сегодня – о Зимней войне 1939-1940 гг.

Дмитрий Пучков. Я вас категорически приветствую! Игорь Васильевич, добрый день!

Игорь Пыхалов. Добрый день.

Д.П. Похоже, подкрались к самому интересному - к началу советско-финской войны.

И.П. Совершенно верно, к Зимней войне, которая нашими рукопожатными соотечественниками считается самой позорной войной в русской истории.

Д.П. Ну и стихи даже есть: «На той войне незнаменитой...»

И.П. Нет, здесь Твардовский, я так понимаю, не занимался завываниями. Но действительно война оказалась незнаменитой, потому что она потом оказалась в тени Великой Отечественной войны. Тем не менее, если посмотреть на исторические факты, исторические события, то выясняется, что там стыдиться особо нечего.

Про предысторию я уже подробно говорил в предыдущие разы: т.е. фактически у наших границ образовалось государство сугубо враждебное нашей стране, на границе с которым постоянно происходили какие-то вооружённые провокации, государство, чей премьер-министр Свинховуд в своё время сформулировал кредо, что любой враг России должен быть другом Финляндии.

Д.П. Прекрасный посыл, да! Ну т.е. немецкие нацисты – это был безусловный друг?

И.П. Не обязательно, там могли быть и англичане, и французы, т.е. кто будет с русскими воевать, тем нужно помочь и за это что-нибудь отхватить, потому что у наиболее достойной части финской общественности имелись такие мысли, что надо расшириться за счёт как минимум Карелии. А вообще неплохо бы и Кольский полуостров. Ну а самые продвинутые говорили даже, что нужно продвинуться до Урала, потому что там живут всякие родственные народы – те же коми, в Поволжье есть финноязычные народы.

Д.П. Финноугорские?

И.П. Да, поэтому есть куда стремиться.

Д.П. Тут интересный момент: масса наших либерально настроенных граждан глубоко разделяет подобную точку зрения, потому что Россия отвратительная, и вообще от неё надо отгрызть как можно больше. Удивляет в этом вопросе другое: если Финляндии можно вести себя подобным образом, то почему Россия не может себя так вести? Вроде бы все равны, твори, чего хочешь – эта хочет до Урала отгрызть, и это воспринимается совершенно нормально. А если мы хотим до Ботнического залива отгрызть – это же тоже, наверное, абсолютно нормально?

И.П. Всё совершенно верно, потому что, как известно, политика – это конфликт интересов. У каждого государства интересы свои, и они зачастую могут вступать в противоречия или даже в прямой конфликт, и тут уже, как правильно сказал кто-то из государственных деятелей США, что «моя страна права, потому что это моя страна». Я считаю, что такой подход гораздо достойнее, чем то, что демонстрируют некоторые наши соотечественники.

Д.П. Видимо, это не их страна – только так могу это расценить.

И.П. Если брать ситуацию на 1939 год, когда уже, как говорится, пахнет жареным, вот-вот начнётся Вторая мировая война – это всем думающим людям ясно, а у нас от второго по величине города страны, мощнейшего промышленного центра Ленинграда до финской границы по кратчайшему пути 32 км по прямой, т.е. это уже как-то неуютно, потому что можно при необходимости на сопредельной стороне поставить дальнобойную артиллерию, которая до Ленинграда будет доставать. Второй момент, что и морская граница проходит тоже совсем рядом. В последние 100 лет существования царской России там было более-менее хорошо – весь Финский залив целиком русский, граница проходит по нынешней границе Финляндии, т.е. всё далеко, а тут получается уже, что граница с Финляндией идёт по реке Сестре, т.е. тут у Белоострова, т.е. фактически из Кронштадта пловец может доплыть до вражеского берега, половина Ладожского озера финская, об этом у нас многие не знают и не понимают. Например, остров Валаам, где сейчас монастырь, тоже был финским, там у них была военная база и, по-моему, какая-то даже военно-морская школа. Т.е. всё очень близко и как-то неуютно.

Поэтому ещё в конце 1938 года, потом весной 1939 года, и когда уже началась Вторая мировая война, когда уже стало ясно, что всё тут всерьёз, советское руководство сделало финнам предложение об обмене территориями. Опять же наши рукопожатные соотечественники по этому поводу заявляют, что дескать Сталин хотел Финляндию советизировать, как он с республиками Прибалтики поступил, т.е. он хотел, чтобы финны разоружились, разрушили линию Маннергейма, отдали часть территории, а потом дальше их бы через несколько месяцев привели к общему знаменателю. Но на самом деле это опять же неправда, особенно если посмотреть на те реальные документы, на реальный ход этих переговоров.

Действительно, 12 октября 1939 года, когда начались переговоры, первоначально советское предложение было такое: поскольку мы должны улучшить отношения между нашими государствами, давайте мы произведём демилитаризацию границы – вы сносите свои укрепления, а мы свои. Кстати, у нас укрепления тоже были достаточно мощные – это Карельский укрепрайон. Но это такое предложение было – когда торгуются, естественно, сперва запрашивают больше, а потом сходятся к компромиссу. Т.е. в принципе, мы на это всерьёз не рассчитывали, и когда финны такой вариант отвергли, мы уже на этом не настаивали.

А чего мы всё-таки хотели: во-первых, чтобы территориально на суше граница от Ленинграда была отодвинута подальше, т.е. как минимум километров на 70 вместо 30. Когда переговоры начались, то с финской стороны их делегацию возглавлял Паасикиви, который в то время не занимал официальных постов, но он был из финской правящей элиты, потому что он ещё в 1918 году был премьер-министром при регенте Свинхувуде, когда из Финляндии делали монархию. Потом, когда Маннергейм был избран президентом в 1944 году, Паасикиви опять был при нём премьер-министром, а потом он Маннергейма сменил на посту президента и вообще потом вошёл в историю, как раз была т.н. «линия Паасикиви-Кекконена» в финской политике, т.е. дружба с Советским Союзом. Но он нашим другом стал несколько позже, когда мы Финляндии пару раз вломили. На тот момент он был просто финским государственным деятелем. Он возглавил финскую делегацию, которая приехала в Москву, и там в самом начале переговоров Сталин объяснил ему ситуацию с Ленинградом и дальше сказал такую фразу, что поскольку мы Ленинград отодвинуть не можем, то давайте отодвинем границу.

При этом опять же у нас некоторые считают, что якобы мы сразу хотели отхватить весь Карельский перешеек вплоть до Выборга, т.е. до современной границы. На самом деле наши предложения были гораздо более скромные: мы хотели отодвинуть границу километров на 70. Причём надо понимать, что если у нас в направлении Сестрорецка по побережью до границы где-то 32 км, то в направлении на нынешний Приозёрск граница гораздо дальше, т.е. там мы ни на что не претендовали, мы хотели только на побережье отодвинуть. Потом неплохо было бы, с нашей точки зрения, также немного отодвинуть границу на севере у Кольского полуострова, там, где был полуостров Рыбачий с Печенгской областью, который мы так щедро отдали Финляндии в 1920 году. Но опять же мы на всю эту область не претендовали, только хотели немного отодвинуть границу, чтобы наши моряки с будущего Северного флота чувствовали себя увереннее.

Второй момент – это чисто по морским рубежам Ленинграда: мы хотели, во-первых, острова в Финском заливе вот здесь вот недалеко от нашего города – Гогланд, Сескар, Большой и Малый Тютерс, там ещё какой-то остров есть. Т.е. вот эта группа островов. Дальше хотели получить бывший форт Ино – это нынешнее Приветнинское, это чуть за Зеленогорском, тогдашними Терийоками, потому что там в своё время, ещё в последние годы существования Российской Империи был построен мощный форт, ну и хотели мы опять это возродить, чтобы у нас получилась передовая артиллерийская позиция – с юга Красная Горка, с севера Ино.

И дальше следующий момент: хотели получить в аренду полуостров Ханко, который находится на самом входе в Финский залив, чтобы тем самым создать ещё один рубеж морской обороны нашего города.

При этом всё это собирались сделать не бесплатно. Если мы хотели получить от финнов площадь где-то 2700 кв. км с копейками, за это мы предлагали им 5,5 тысяч кв. км, т.е. чуть больше, чем в два раза.

Д.П. В тундре?

И.П. Не в тундре, это в лесах, в Карелии – это те самые Ребольская и Поросозёрская волости, которые финны постоянно у нас пытались оттяпать. Напомню, что до этого в 1918 и 1921 годах Финляндия дважды совершала агрессию против Советской России, правда, оба раза она была отбита.

Д.П. Немедленно в связи с полуостровом Ханко вспоминается Гибралтар, который очень далеко от Великобритании, по почему-то пролив держат они. И не собираются отдавать.

И.П. Такие предложения были сделаны с нашей стороны, финны это всё выслушали, и 14 октября первый раунд переговоров закончился, финская делегация поехала домой. На границе их обстреляли финские пограничники, т.е. это дружественный огонь 15 октября, причём это произошло как раз возле знаменитой деревни Майнила, о которой дальше речь пойдёт.

Д.П. Я смотрю, это у них традиция!

И.П. Кстати говоря, в этой Майниле стреляли регулярно, там и в 1936 году был инцидент. Такой национальный вид спорта, видимо.

Дальше финское руководство стало совещаться, что тут делать, и здесь Маннергейм высказал на удивление трезвую позицию. Мнения его было такое: во-первых, на суше можно уступить советским требованиям, т.е. на 70 км от Ленинграда границу отодвинуть, если дадут за это хорошую компенсацию. Что касается Ханко, то его не уступать, потому что оттуда можно просто осуществить вторжение. Собственно, когда сам Маннергейм победил в гражданской войне, то это было во многом оттого, что на Ханко высадилась немецкая дивизия. Но вместо этого можно предложить Сталину отдать рядом с Ханко есть остров Юссарё, и пускай он там строит свою базу, оттуда, с точки зрения морской обороны, всё можно сделать – простреливать Финский залив, а на суше будет уже сложнее высадиться. Т.е. вот такие были у него взвешенные суждения. В принципе, Паасикиви тоже такую точку зрения поддерживал, но тем не менее финское руководство упёрлось и посчитало, что нет, не стоит уступать, что мы на это дело не согласны.

Д.П. А это они самостоятельные были или им кто-то помогал принимать решение?

И.П. Им помогли. Причём, интересно, что помогли обеим сторонам в какой-то степени, потому что как раз в октябре 1939 года англичане по дипломатическим каналам предали Советскому Союзу, что Англия будет нейтральна в возможном конфликте с Финляндией, а финнам передали наоборот, что держитесь крепко, не уступайте, мы с вами. Т.е. практически здесь можно углядеть некое подстрекательство к тому, чтобы довести наши страны до конфликта.

Тем не менее, переговоры возобновились 23 октября, и дальше так получилось, что позиции сторон никак не сходились, потому что максимум, на что соглашалось финское руководство – это отодвинуть границу на 10 км, т.е. там получилось где-то с 30 до 40 км, такой маленький кусочек отдать на побережье. Причём мы должны были заплатить, по их мнению, огромную компенсацию за оставленную собственность – чуть ли не 800 миллионов марок. Потом также согласны отдать острова в Финском заливе, которые недалеко от Котлина – Сескар, Гогланд и прочие. Что касается Ханко, то категорический отказ, и даже вариант, чтобы острова возле Ханко – на это тоже они были не согласны.

В итоге потом переговоры ещё раз возобновлялись уже в ноябре – 3-4 ноября, и наконец 9 ноября переговоры завершились, т.е. к согласию не пришли, и финская делегация окончательно покинула Москву.

Д.П. На этот раз не обстреливали?

И.П. Да, в этот раз уже вполне мирно обошлось.

Д.П. Удалось проскочить, да?

И.П. А что касается Финляндии, то они вполне всерьёз готовились к войне с нами. Естественно, что в данном случае, по крайней мере, на первом этапе война у них не планировалась, как наступательная, но обороняться они собирались.

Кстати, о пользе изучения архивов: у нас с точки зрения наших либералов и нашей интеллигенции, которая знает, что Финляндия была государством мирным, и поскольку оно маленькое, оно не могло помышлять о том, чтобы напасть на огромный Советский Союз. Тем не менее, буквально в начале 1939 года в Финляндию были поставлены английские бомбардировщики «Bristol Blenheim». Один из этих самолётов переоборудовали в высотный разведчик, и начиная с 26 апреля по 29 августа 1939 года этот самолёт, который пилотировал капитан финских ВВС Армас Эскола, совершил 12 разведывательных полётов над советской территорией. Причём эти полёты в основном остались для нас незамеченными, потому что надо понимать, что в то время действительно такие высотные самолёты было сложно засечь. Особенно наглым был предпоследний полёт 19 августа, когда он прошёл над Кронштадтом, потом над северо-западной окраиной Ленинграда.

Зачем разведывать сопредельную территорию? С одной стороны, там можно выявить какие-то военные приготовления, а с другой стороны, и для того, чтобы, если что, то и работать по этой территории. Интересно, что об этом финские власти потом старательно молчали весь период существования СССР, финско-советской дружбы, и опубликовано это было только уже в 90-е годы, когда некоторые дотошные финские историки с этим делом в архивах ознакомились.

Д.П. Ну т.е. скорее всего, как мне кажется, это было не для себя, а это было для немцев.

И.П. Ну может быть, для немцев, а может быть, и для англичан, потому что здесь...

Д.П. Ну ключевое – что не для себя, а для кого-то, и поэтому и молчали.

И.П. Тут, как говорится, ласковое дитя двух маток сосёт, поэтому финское руководство было готово к разным вариантам. А когда начались советско-финские переговоры 12 октября, то одновременно с этим в тот же день в Финляндии объявляется всеобщая мобилизация. Потом 17 октября Маннергейм был назначен Главкомом финской армии. Ну и там заодно провели аресты неблагонадёжных элементов – бывших коммунистов, левых и прочих людей, которые могут своей болтовнёй подорвать обороноспособность.

Д.П. Т.е. не диверсантов, не террористов, не замышляющих государственный переворот, а просто на всякий случай?

И.П. Здесь опять интересно отметить, что почему-то в представлении наших обличителей это только сталинский режим способен сажать инакомыслящих, а на Западе свобода, там можно болтать что угодно, и за это ничего не будет. Но реально мы можем видеть, что когда началась Вторая мировая война, то и во Франции прошли довольно массовые аресты людей неблагонадёжных, которых там сажали. И в той же Англии можно наблюдать такие прекрасные сцены, когда, например, один английский обыватель, подойдя к эшелону с английскими солдатами, которые отправлялись на фронт, сказал какую-то фразу, типа, «Ребята, вас на убой ведут». Его за это арестовали на 5 лет.

Д.П. И это мы знаем только про одного.

И.П. Нет, там таких случаев был целый ряд. Грубо говоря, любое дееспособное государство будет себя защищать, в т.ч. и от внутреннего врага, который подрывает боевой дух, подрывает боеспособность.

Д.П. А когда они готовиться начали? В каком году начали строить небезызвестную линию Маннергейма?

И.П. Фактически это ещё с 20-х годов строилось. Маннергейм в то время не занимал государственных постов, но в 30-е годы он уже был назначен председателем совета обороны, и там действительно эту линию строили. Причём строили её в два этапа, но об этом я чуть позже скажу. Т.е. система укреплений там была довольно мощная.

Д.П. Я бы заметил ещё, что гораздо более мощную систему укреплений построили французы под названием «линия Мажино»", а они почему-то не соседствовали с агрессивным Советским Союзом. Против кого строили, невозможно понять, мир, благорастворение – и вдруг такое.

И.П. Поскольку понимания от финского руководства получить не удалось, а безопасность Ленинграда нужно было обеспечить, то советское руководство во главе со Сталиным приняло решение решить этот вопрос военным путём. Дальше был разработан план операции по умиротворению Финляндии.

Как мы знаем, формальным поводом для советско-финской войны стал знаменитый обстрел в деревне Майнила, когда, по советской версии, 26 ноября 1939 года с финской территории по нашей территории было сделано несколько выстрелов из артиллерийского орудия, в итоге у нас было 4 красноармейцев убито и 9 ранено.

Д.П. Но нашим либералам, наверное, доподлинно известно, что это кровавые сталинские упыри сами себя обстреляли?

И.П. Естественно, с точки зрения всей рукопожатной общественности, однозначно, что такого не было, т.е. либо не было вообще событий, как у нас историк Павел Аптекарь утверждает, либо же действительно сами себя обстреляли.

Д.П. Это как сейчас на Украине – там сами себя обстреливают.

И.П. По поводу этого инцидента советская точка зрения понятна: это был обстрел с финской территории.

Д.П. А до этого бывало такое, чтобы артиллеристы стреляли?

И.П. До такого не доходило. Из винтовок стреляли неоднократно, т.е. стрельба по нашей территории велась, но вот артиллерийского обстрела не наблюдалось. Но дело в том, что сейчас и ситуация была уже несколько специфичная. Во-первых, войска приведены в боеготовность, они стоят на границе, проведена мобилизация. Естественно, что у кого-то могла возникнуть такая мысль, что давайте-ка вот так сделаем.

Но что интересно: после этого обстрела финны тоже провели расследование по приказу Маннергейма. Естественно, это расследование выявило, что это именно русские сами себя обстреляли, т.е. это провокация НКВД. Для этого у себя финны опросили трёх свидетелей - трёх финских военнослужащих: двое из них были пограничники, один егерь, т.е. из егерского батальона. Они все трое показали, что они это слышали, а один это даже наблюдал непосредственно, как там что-то взрывалось, бегали красноармейцы вокруг этого места взрыва.

Т.е. казалось бы, что есть советская точка зрения, советское расследование, что это стреляли финны, и финское расследование, что это русские стреляли сами в себя. Но во-первых, даже чисто по логике – л почему мы должны отдавать предпочтение именно финской точке зрения? Казалось бы, здесь вопрос как минимум, спорный. Но для наших рукопожатных граждан тут никакой спорности нет, потому что понятно, что сталинская пропаганда может только врать, а Маннергейм как человек благородный, бывший царский офицер, врать не может.

Но тут прикол в том, что, если посмотреть на показания финских военнослужащих, то можно заметить такую любопытную деталь: все трое свидетельствуют, что это стреляли русские сами по себе. Собственно, иначе было бы сложно, потому что если бы даже там нашлись какие-нибудь свидетели из тех же финских пограничников, которые бы сказали что-нибудь противоположное, то их бы, конечно, в это расследование не допустили. Но при этом все трое финских свидетелей говорят о том, что вначале они слышали звук выстрела, а потом секунд через 20 звук разрыва снаряда, а здесь есть такая интересная вещь, которая нашим гуманитарным интеллигентам недоступна обычно. Скорость артиллерийского снаряда выше, чем скорость звука, т.е. если скорость звука ориентировочно около 300 м/с, то скорость снаряда где-то около 500 м/с. Поэтому, допустим, действительно НКВДшники устроили провокацию, орудие стреляет из глубины советских позиций в сторону границы. Таким образом, получается, что вот идёт выстрел, идёт снаряд, но снаряд опережает звук...

Д.П. Снаряд обогнал звук.

И.П. Да, снаряд обогнал звук, дальше взорвался, соответственно все эти финские бойцы должны были сначала услышать звук выстрела...

Д.П. Нет, звук взрыва снаряда...

И.П. То есть ну да, именно так – снаряд прилетел раньше, т.е. сначала звук взрыва снаряда, а потом уже дошёл звук выстрела. А тут всё наоборот получается. Теоретически можно попытаться где-нибудь поставить пушку прямо на границе и стрельнуть вдоль границы. Но это очень неразумно, потому что можно увидеть с сопредельной территории, что орудие стоит прямо на границе. И потом, когда сразу есть трое наблюдателей в разных местах, то не получится такая картина, тем более, что такой зазор существенный между этими двумя звуками.

Поэтому единственное непротиворечивое объяснение показаниям этих свидетелей – то, что всё-таки стреляли из финского орудия из-за их спины, и тогда естественно, что первым доходит звук выстрела, над ними в это время пролетает снаряд, а дальше уже снаряд взрывается, и идёт звук взрыва. Т.е. здесь та типичная ситуация, когда лжесвидетель всё-таки прокалывается на мелочах, т.е. он главное говорит, как ему велели, но детали он не может, видимо, осмыслить. Он соврал в главном, а в деталях он говорит правду, а эта правда оказывается совсем не та.

Д.П. Вообще удивительно, что военное следствие таких вещей не понимало. Тут, возвращаясь к вопросу, видимо, можно написать любое враньё, раз вы натягиваете сову на глобус и пытаетесь свою точку зрения, как это у них так получилось, и все трое сначала слышали выстрел, а потом?..

И.П. Да, именно, что все трое.

Д.П. Сильно!

И.П. Видимо, людей инструктировали в главном, но все детали обговорить невозможно, потому что когда человек врёт, то естественно, он мешает правду и ложь, и в таких случаях как раз можно иногда бывает установить.

Д.П. Забавно, да.

И.П. Но в целом что надо сказать – что при всей занимательности этой истории надо понимать, что этот майнильский обстрел был, видимо, всё-таки сделан был финнами. И кстати, ничего странного в этом нету, потому что они регулярно занимались такими обстрелами. За полтора месяца до этого они обстреляли свою же делегацию в том же месте.

Но при этом говорить, что финны хотели затеять войну, и для этого специально выстрелили, я думаю, тоже будет неправильно. Скорее всего, это инициатива не в меру ретивых вооружённых людей, которые решили проявить своё отношение к этим «рюссе», как они нас презрительно называют.

Но, конечно, этот обстрел был поводом. Понятно, что если бы у нас не было решения воевать, то мы бы это стерпели, как до этого им безнаказанно сходили предыдущие все провокации. Но даже когда по Майниле возникают всякие вопросы, то буквально через два дня после этого, 28 ноября происходят ещё два вооружённых инцидента. Причём если один инцидент – там ещё можно спорить, кто виноват, это когда было боестолкновение финских и советских пограничников в районе полуострова Рыбачий. Но одновременно в тот же день финская разведывательная группа с боем прошла через нашу границу с нашей территории на финляндскую в Видлипском районе. Т.е. это опять же недружественное действие.

Поэтому уже 28 ноября после повторных провокаций мы опять же по дипломатическим процедурам отметили, дальше мы разорвали договор о ненападении с Финляндией, и 30 ноября начались собственно боевые действия, которые обычно у нас сейчас называют Зимней войной.

Что тут надо сказать: к сожалению, наше руководство и наша разведка существенно просчитались в оценке сил противника, потому что армия мирного времени в Финляндии была тогда 37 тысяч человек. Но финны успели провести мобилизацию, они начали 13 октября, и армия у них увеличилась до 337 тысяч человек, т.е. фактически в 9 с лишним раз. Более того, от мобилизации до начала боевых действий прошло полтора месяца, они за это время даже успели там провести боевое слаживание, провести манёвры на прифронтовой территории. Т.е. получается, что нам противостояли гораздо большие силы, чем рассчитывало наше командование. А наше командование в итоге склонилось к тому, чтобы решить вопрос одними силами Ленинградского военного округа.

Получалось, что если у нас по танкам и самолётам превосходство было подавляющее, но местность там не способствует массированному применению танков, а вот по пехоте там практически было 1:1, точнее 1,3:1 примерно, т.е. соотношение явно недостаточное для быстрого и решительного наступления. И второй момент был – это собственно линия Маннергейма.

Наши разведчики в своих мемуарах зачастую пишут такие странные вещи, что якобы там всё нам было известно, что там всё вскрыли. Вот у нас был, сейчас умер, такой полковник Новобранец, наверное, человек он вполне заслуженный, т.е. он фронтовик, ветеран войны, но при этом в своих мемуарах он зачастую выступает в роли реинкарнации барона Мюнхгаузена, в частности, по поводу линии Маннергейма. Потому что на самом деле, к сожалению, наша разведка смогла вскрыть только строительство первой очереди лини Маннергейма, которая была ещё в 20-е годы, и там были достаточно устаревшие укрепления, а вот самые современные укрепления, которые строились в 30-е годы, в том числе эти знаменитые доты-миллионеры, которые так названы, потому что каждый из них стоил миллион марок, – они для нашей разведки остались неизвестными.

Д.П. Вообще странно как-то. Т.е. во-первых, это инженерное сооружение, значит, в те времена это достаточно большое количество народу должно там работать, чисто физически там находиться. Во-вторых, это же бетон, они же из бетона, как правило, т.е. где-то должны этот бетон замешивать, откуда-то поставлять цемент. Совершенно понятно, что если цемент начинает в каких-то невероятных количествах куда-то отправляться, ясно, что где-то идёт большая стройка. Ну как это разведка подобные вещи может не видеть?

И.П. Тем не менее, именно строительство второй очереди линии Маннергейма осталось для нас неизвестным, и поэтому там действительно были реально описанные случаи, когда наши наступавшие войска просто входили в зону флангового огня из этих дотов, а наше командование просто не то, чтобы не знало о том, что там доты стоят, оно просто не понимало, что происходит. Т.е. таких сведений не было.

Д.П. Т.е. для тех, кто не понимает, что такое фланкирующий огонь, т.е. вот эта линия Маннергейма, с которой пулемёты направлены вперёд к наступающим войскам. А есть другие доты, с которых огонь направлен в спину наступающим войскам, т.е. когда войска проходят вперёд, уже ни сном не духом, и тут открывают огонь. Соответственно, от своих они уже отрезаны, назад уже не убежать, и под пулемётами их всех благополучно выкосили. Т.е. о существовании этих дотов никто уже не знал.

И.П. Да, именно так.

Д.П. Я ещё замечу, извините, перебью, что если у них летали какие-то самолёты-разведчики, купленные у англичан, то, видимо, и у нас должны были летать какие-то самолёты-разведчики, которые всю эту строительную деятельность должны были фиксировать – днём, ночью, не знаю, как там получалось. Завалили службу доблестные разведчики!

И.П. На самом деле про разведку у нас ещё будет разговор в одной из следующих бесед, но правда, применительно уже к разведке накануне Великой Отечественной войны, потому что там, к сожалению, реальные достижения её гораздо скромнее чем то, что нам любили рассказывать.

В итоге получилось что: оттого, что был выделен недостаточный наряд сил и недостаточно разведана ситуация, на Карельском перешейке с 4 по 10 декабря 1939 года наши войска вышли через предполье к главной полосе линии Маннергейма, в неё упёрлись, и на этом наступление было остановлено, потому что прорывать линию укреплений в лоб возможности не было. И наше командование было вынуждено сделать паузу.

Д.П. А что надо было в военном плане для того, чтобы это прорвать?

И.П. Как показали события через пару месяцев, т.е. в феврале 1940 года, и потом повторный прорыв линии Маннергейма, который был уже во время Великой Отечественной войны, нужна крупнокалиберная артиллерия, которая позволяет взламывать и уничтожать эту оборону. Ну и неплохо также применить какие-нибудь тяжёлые танки, которые у нас в самом конце Зимней войны использовали – тот же самый КВ-2, который был вооружён 152-миллиметровой гаубицей. Но первоначально этого всего не было, поэтому там просто прорывать было нечем.

Д.П. А как они планировали брать хотя бы то, про что разведка сообщила?

И.П. Если бы линия была не такой мощной, можно было бы попытаться прорваться, потому что не рассчитывали, что будет столько сил. Если там была бы вся финская армия 37 тысяч, то вполне возможно, что она не удержит эту полосу обороны. И опять же у нас были такие необоснованные иллюзии, что финские рабочие не захотят воевать против братьев по классу.

И в принципе, казалось бы, какие-то основания для этого есть, потому что у них же гражданская война была за 20 лет до этого, причём в этой войне по численности «красные» и «белые» практически разделились пополам. Но реально финские «белые» после победы своих противников очень хорошо зачистили, там было массовое уничтожение коммунистов и им сочувствующих, поэтому тыл у Финляндии оказался крепок.

Д.П. А крупнокалиберные орудия, потребные для взлома такой обороны – это какой примерно калибр?

И.П. От 200 мм и выше, как я понимаю.

Д.П. Это какая-то спецгаубица?

И.П. Нет, почему, там всё вполне на вооружении состояло, у нас там, по-моему, 203 мм было.

[Чистый исторический интернет]

Д.П. Так называемые «кувалды Сталина», да?

И.П. Да, т.е. тут даже ничего такого сверхмощного, как потом у нас были некоторые артсистемы уже во время блокады Ленинграда, тут, в общем-то, и не требовалось. Просто нужна была артиллерия особой мощности, которая имелась, и если бы озаботились вопросом заранее и всерьёз, то, конечно, всё бы подвезли и обеспечили.

Д.П. Т.е., если я опять-таки правильно понимаю: вот линия оборонительных сооружений. Для того, чтобы туда не подъехали и не подошли, сначала, наверное, есть минные поля перед ними. Всё это запутано колючей проволокой, чтобы не проехали танки, нарыты канавы, рвы, как в те времена модно было, и поставлены надолбы, т.е. там набросано камней. Мы с Баиром ездили на экскурсию, он показывал и рассказывал, что там они какими-то молодёжными бригадами выезжали от этого города, от того, эти бетонные штуки подписаны – это от нашей Лаппеенранты, это ещё от чего-то, т.е. это достаточно массово производилось. Соответственно, пехоте пробежать через минные поля, проволоку, под пулемётами – это напряжённо. Танки заехать не могут, поскольку там бетонные сооружения, ну а самолёт, по всей видимости, тогдашней бомбой в такое попасть не мог, да?

И.П. Фактически да, потому что там у нас в основном бомбили со свободного полёта – это когда просто бомбы сыплются, но фактически это работа по площадям, а точечно тут проблематично.

Д.П. С моей точки зрения, по прошествии ряда лет, подобная организация атаки на финские оборонительные сооружения говорит о несерьёзном уровне подготовки, во-первых, командиров, во-вторых, всей операции в целом. Там по факту кого-нибудь расстреляли потом, нет?

И.П. По факту там на самом деле расстреляли, по-моему, одного из командиров дивизий за то, что в лесах Карелии его дивизия попала в окружение и была практически уничтожена финнами. Причём в соседней дивизии командир был более грамотный, видимо, более энергичный – там ситуация была не такая критичная, хотя там тоже финны воздействовали.

В итоге, забегая вперёд, по итогам войны Ворошилов был снят с должности наркома обороны, вместо него поставили Тимошенко. Кстати говоря, тоже выходца из Первой конной.

Но если брать в целом наши вооружённые силы, то тут надо просто понимать, что действительно вопреки всем этим нашим бравурным представлениям о том, что Красная Армия всех сильней, реально в 30-е годы она не была сильной и по вооружениям – ещё только перевооружалась, и самое главное – по степени обученности и командных кадров, и рядовых бойцов. И в принципе, это вполне нормально.

Потому что можно встать в гордую позу и сказать, что русские прусских всегда бивали, провести прямую линию от Суворова к 1812 году и потом к 1945 году и сказать, что всегда мы были крутыми, но реально у нас что получилось: после победы над Наполеоном в течение почти полутора столетий русская армия ни разу не побеждала достойного противника. Мы, как известно, проиграли Крымскую войну, Японскую войну проиграли, хотя это совершенно невообразимо было, и в Первую мировую войну тоже не зажгли. Т.е. у нас, в принципе, не было предпосылок к тому, чтобы Красная Армия была мегасилой такой.

И дальше, если вспомнить те военные манёвры, которые проводились ещё до начала массовых репрессий году в 1935-36-м, то там, хотя официально говорилось, что всё круто, все цели и задачи выполнены, но реальные документы, которые сейчас публикуются, рисуют совершенно не радужную картину: там получалось, что и бойцы не умеют должным образом действовать, сбиваются в кучи вместо того, чтобы рассредоточиться, а это понятно, что в условиях реальных боевых действий это сразу под пулемётный огонь, и всё прочее, и командиры не проявляют должной инициативы. И притом ещё, что фактически эти манёвры проводились в почти полигонных условиях, вплоть до того, что там были в зоне манёвра специально оборудованы такие точки типа грибков, под которыми сидели местные колхозники и должны были показывать дорогу проходившим мимо подразделениям, чтобы не заблудились. Т.е. реально нашей армии ещё нужно было учиться и учиться, и к сожалению, здесь учиться пришлось в довольно суровых условиях.

Т.е. здесь, с одной стороны, действительно был и просчёт нашего командования, и нашего руководства, но с другой стороны, и объективные возможности тогдашней нашей армии.

Д.П. Т.е. возвращаясь чуточку назад: это решили всё производить силами Ленинградского военного округа.

И.П. Совершенно верно.

Д.П. И соотношение войск практически 1:1.

И.П. Там получалось, что с нашей стороны где-то 420 тысяч человек, а у финнов 337 тысяч, т.е. даже нету полуторного превосходства. А преимущество в танках и самолётах мы должным образом реализовать не смогли. Опять же там наш флот тоже не зажёг, по большому счёту, т.е. мы очень быстро и весело заняли острова в Финском заливе, но это с военной точки зрения нам какой-то особой радости не доставило.

Д.П. Опять-таки, для тех, кто не понимает: для прорыва линии фронта надо сосредоточить превосходящие силы, желательно раз в 10, как это обычно бывает, подтянуть артиллерию, нагнать авиацию, провести массированные бомбовые удары, артподготовку со страшной силой, чтобы там вообще всё перемешать с землёй и болотами. Ну то есть, есть образцовая битва – на Курской дуге, когда там сосредоточено жуткое количество артиллерии, артподготовка такая, что попавшие под неё с ума сходят, и только после этого в бой идёт пехота. Не к дзотам, дотам фланкирующего огня, а просто уже в развалины вступает, добивая слабое сопротивление противника. Ничего подобного произведено не было. Решили напасть со штыками в будённовках.

И.П. Практически так. Кстати, будённовки тогда ещё использовались, правда, только как зимний головной убор. По итогам этой войны её сменили на нашу шапку-ушанку. Здесь что получается: боеспособность армии мирного времени очень условна, потому что одно дело, когда на парадах, на манёврах демонстрируется одно, а в реальных боевых действиях может оказаться, что всё не так радужно.

Д.П. И что же было дальше?

И.П. Практически на следующий день после начала боевых действий, 1 декабря, если не ошибаюсь, у нас также было сформировано правительство народной Финляндии во главе с Куусиненом, которое потом переехало в город Терийоки, нынешний Зеленогорск, освобождённый нашими войсками. Опять же по этому поводу наши обличители бьют себя пятками в грудь, дескать как так можно, и вообще это немыслимое дело.

Что надо сказать? Во-первых, понятно, что это правительство было марионеточное, т.е. никакого восстания в Финляндии не было, местный пролетариат не бунтовал, это было чисто просоветское правительство, созданное для решения определённых задач. Но мы можем вспомнить, как буквально за 18 лет до этого, 6 ноября 1921 года, теми же финнами было создано такое же марионеточное правительство Северной Карелии в деревне Ухта. Получается опять же, что им это можно, а нам нельзя?

Можно вспомнить и последующую историю мировой политики, когда уже в 50-е годы существует в середине Италии такая карликовая страна, как Сан-Марино, там, по-моему, всего 30 тысяч населения, она вся окружена итальянской территорией, и там случился такой казус в 50-е годы, что к власти пришли местные коммунисты и социалисты, создали своё правительство, глава государства, точнее, там двое глав – капитан-регенты, по-моему, называются. Вот один был коммунистом, другой социалистом. Поскольку это, естественно, итальянскому руководству не понравилось, а Италия – страна НАТО, они просто инициировали такой процесс, чтобы часть оппозиционных депутатов парламента Сан-Марино собрались в каком-то приграничном местечке и там провозгласили своё правительство, после чего итальянцы туда послали танковый батальон, и всё было декоммунизировано.

Д.П. Жизнь наладилась.

И.П. Да, опять же получается, что такой способ решения своей задачи общепринят, хотя и понятно, что это наши моралисты могут осуждать. Но здесь Советский Союз вовсе не является каким-то демоническим исключением, это общепринятая практика, в том числе и всяких стран, которые наши либералы считают вполне цивилизованными. Конечно, здесь каковые задачи ставились от создания правительства Куусинена – вполне возможно, что если бы дела на фронте пошли бы хорошо, то может быть, мы бы советизировали Финляндию полностью. Но так, по крайней мере, для начала мы создавали такой рычаг давления, чтобы финское правительство в Хельсинки было, скажем так, этим встревожено и в случае чего оказалось более сговорчивым.

К 10 декабря наше наступление остановлено, а через 4 дня, т.е. 14 декабря Советский Союз исключили из Лиги Наций, т.е. это прошла реакция мирового сообщества. Но что при этом интересно: это исключение прошло с нарушением Устава Лиги Наций. Потому что там ситуация была такая: Совет Лиги состоял из 15 членов, включая Советский Союз. За исключение проголосовало 7 членов, причём 3 страны в этот Совет были избраны только буквально накануне вот этих всех событий, причём, избраны, видимо, для того, чтобы составить такой антисоветский кворум. Но всё равно кворума не набралось, потому что 7 стран голосуют за исключение, остальные 8 либо не участвуют в заседании, как Советский Союз, либо воздержались. Но тем не менее, понятно: что дозволено Юпитеру, то не дозволено быку, поэтому для ведущих мировых держав можно нарушить собственные правила.

Д.П. Если нельзя, но очень хочется, то можно.

И.П. Т.е. Советский Союз был так торжественно исключён.

Д.П. Лига Наций - это был предшественник ООН?

И.П. Да, он был создан как раз после Первой мировой войны для того, чтобы эта война стала последней, и следующая тоже. Но при этом Англия и Франция вовсе не собирались ограничиться таким дипломатическим давлением, а они хотели непосредственно с нами воевать. Причём что интересно: уже идёт Вторая мировая война, Гитлер уже завоевал Польшу, польская армия разгромлена, а на Западном фронте никаких боевых действий фактически не происходит, т.е. как я рассказывал в одной из предыдущих передач, там потери обеих сторон исчисляются десятками погибших, т.е. царит полное затишье, французские солдаты играют в карты, английские войска ещё только подтягиваются с октября.

Т.е. против Гитлера они воевать совершенно не желают, а вот против Советского Союза они воевать собираются совершенно всерьёз. Т.е. планируется, во-первых, послать экспедиционный корпус непосредственно в Финляндию, потом также возможно устроить высадку на нашем Севере, там, где Мурманск и Архангельск, опять же, места знакомые, потому что там во время нашей Гражданской войны была интервенция как раз англо-французская, кстати, и американцы в этом тоже поучаствовали. Более того, рассматривался и южный вариант, чтобы бомбить бакинские нефтепромыслы, а может быть, туда и вторгнуться. Опять же английское и французское руководство всерьёз рассматривало такой вариант, что если они высадятся на Севере, то там же везде понатыканы лагеря ГУЛАГА, где томятся десятки миллионов узников, которые, конечно, восстанут и их поддержат.

По этому поводу я тут даже процитирую из служебной записки начальника Генштаба ВМС Франции адмирала Дарлана, который потом был Главнокомандующим уже этого коллаборационистского правительства Виши после поражения Франции. В служебной записке на имя французского премьер-министра Даладье говорилось следующее: «В районе Мурманска и в Карелии содержатся тысячи политических ссыльных, и обитатели тамошних концентрационных лагерей готовы восстать против угнетателей. Карелия могла бы в конце концов стать местом, где антисталинские силы внутри страны могли бы объединиться».

Ну и тут другое свидетельство – это уже капитан Стелен рассказывал, что в беседе с ним зам. начальника Генштаба ВМС Франс Гералд Бержери в декабре 1939 года говорил следующее по поводу англо-французских кланов: «Генерал Вейган командует войсками в Сирии и Ливане, его силы будут наступать в общем направлении на Баку с тем, чтобы лишить СССР добываемой здесь нефти. Отсюда войска Вейгана продвинутся навстречу союзникам, наступающим на Москву из Скандинавии и Финляндии». И дальше Стелен пишет в своих мемуарах следующее: «Я был удивлён и польщён, что меня конфиденциально познакомили с операцией столь крупного масштаба. Замысел операции был выражен на карте двумя изогнутыми стрелами: первая из Финляндии, вторая из Сирии. Заостренные наконечники этих стрел соединялись в районе на восток от Москвы».

Т.е. здесь можно вспомнить стишок времён Крымской войны, что «вот в воинственном азарте воевода Палмерстон поражает Русь на карте указательным перстом». Но, тем не менее, такие планы всерьёз рассматривались, там был уже готов 100-тысячный экспедиционный корпус к высадке в Финляндии, но там дело застопорилось оттого, что Швеция не захотела их пропускать, потому что шведы хотя к нашей стране любови не испытывали, но тем не менее опасались, что если они нарушат нейтралитет и так явно выступят на стороне Финляндии, то потом...

Д.П. Можно и ответить.

И.П. Да, могут получить ответку по своей территории. Поэтому тут шведы заартачились. Ну а дальше стало уже просто поздно, потому что за это время советское командование сделало выводы, подтянули подкрепление, собрали должный наряд сил, что немаловажно – подтянули артиллерию. И 11 февраля 1940 года, т.е. ровно через два месяца после того, как мы сделали паузу, началось решительное наступление по прорыву линии Маннергейма.

И тут действительно уже всё пошло гораздо веселее: 11 февраля начали, 21 февраля уже главная полоса линии Маннергейма прорвана.

Д.П. Это что же – за 10 дней?

И.П. Да, и кстати потом, когда мы в следующий раз брали линию Маннергейма уже летом 1944 года, там тоже фактически за такой срок прорвали. Т.е. если умеешь, получил опыт и имеешь должные инструменты, то там всё идёт гораздо быстрее и веселее.

Д.П. А сколько примерно снарядов вот этих крупнокалиберных орудий требовалось, чтобы ликвидировать дот-миллионник?

И.П. Я не могу сказать, потому что здесь не специалист, правда, там есть и другие варианты...

Д.П. Что ж такое, Игорь Васильевич, а доты с резиновыми куполами, от которых снаряды отпрыгивали на наши позиции, были, нет?

И.П. Нет, это всё из области бреда, т.е. это скорее могло пойти оттого, что там могла быть какая-то резиновая звукоизоляция внутри, может быть там каким-то образом потом в мозгу повернулось. В принципе, есть другой способ – просто когда наши обученные штурмовые группы подходили к доту в непростреливаемой зоне, тупо подтаскивали взрывчатку и потом это взрывали. Т.е. если с умом, то любая линия обороны может быть прорвана, что потом наглядно проявилось уже в последующих боях у тех же самых немцев и у французов – линия Мажино им вовсе не помогла.

Д.П. А следует заметить, что Карельский укрепрайон прорвать они не смогли.

И.П. Опять же у них для этого не было инструментов и не было нужного ...

Д.П. Какая разница – не смогли, и всё!

И.П. Но они его штурмовали, и потом об этом в соответствующей передаче у нас речь будет. Получается, что 21 февраля мы, прорвав главную полосу линии Маннергейма, вышли на вторую полосу, её опять же прорвали за несколько дней, и уже в начале марта, 7 марта, завязали бои за Выборг. В этой ситуации Маннергейм как главнокомандующий почти ультимативно потребовал от финского руководства, что надо срочно заключать мир, потому что...

Д.П. Дойдут до Хельсинки, да?

И.П. Да, т.е. армия уже теряет боеспособность, всё, сопротивляться не можем. По этому поводу начались переговоры в Москве, в итоге 12 марта 1940 года был заключён Московский мирный договор, и по этому договору мы получили гораздо больше, чем хотели в начале.

Д.П. Можно было поменяться без людских потерь, без ведения боевых действий, т.е. можно было поменяться спокойно территориями.

И.П. Да. Мы хотели 2,7 тысячи кв. км, причём в обмен на вдвое большую территорию, с компенсациями и всем прочим. А итоге мы получили 40 тысяч кв. км – весь Карельский перешеек, также кусок приграничной территории к северу от Ладожского озера, т.е. Ладожское озеро стало целиком нашим водоёмом, и также примерно половину полуострова Рыбачий, но при этом выход Финляндии к морю ещё оставался. Но дальше опять-таки они его успешно утратили, потому что они потом решили поучаствовать в войне против СССР вместе с Гитлером, за что опять же огребли, и тогда их уже полностью выхода к морю лишили.

Но, кстати, тут надо сказать, что во время Зимней войны театр военных действий у Печенги как раз для нас был наиболее лёгким, т.е. там наши войска всё быстро и весело заняли. Но потом правда половину территории отдали обратно Московскому мирному договору.

Потом, что интересно опять же: если первоначально речь шла о том, чтобы при обмене территории мы заплатили компенсацию за оставленную собственность, то тут когда 10 марта 1940 года во время Московских переговоров, которые опять же с финской стороны вёл Паасикиви, он там что-то заикнулся, что а вот там помните, когда ещё при Петре Первом русские заключили Ништадтский мир со Швецией, они там заплатили 2 миллиона талеров в качестве компенсации, Молотов ему цинично ответил, что пишите письмо Петру Первому, если он прикажет, мы заплатим компенсацию.

Д.П. Какой цинизм!

И.П. Более того, здесь уже наоборот мы потребовали и вынудили у своих противников согласие на эти условия, что всё имущество на этих занятых территориях должно быть в целости и сохранности передано нам. И по этому поводу Советский Союз получил с Финляндии 350 речных и морских судов, 76 локомотивов, 2000 вагонов. А поскольку там часть имущества недвижимого – всякие фабрики и прочее – финны успели привести в негодность, что-то взорвали, что-то испортили, то в компенсацию этого мы получили с Финляндии 95 миллионов рублей.

Д.П. Неплохо!

И.П. Т.е. фактически таким образом мы получили косвенную контрибуцию.

Д.П. Я такое в первый раз слышу, что отходя, взорвали что-то своё, а за это ещё пришлось платить! Неплохо, неплохо.

И.П. Как раз в данном случае Сталин действовал как рачительный хозяин. И когда мы летом 1940 года возвращали Бессарабию от Румынии, там тоже потребовали, что всё, что на этой территории есть, оно наше, поэтому не вздумайте вагоны угонять, паровозы, прочее. Даже более того, наши туда специально выбросили воздушный десант, чтобы пресечь эти всякие румынские телодвижения по вывозу имущества.

Д.П. Сурово.

И.П. Что ещё показательно: Финляндия, как я уже говорил, страна была нам сугубо враждебная, и население там тоже было обработано в таком враждебном духе. Но буквально через 2,5 месяца после такого военного поражения, 22 мая 1940 года в Финляндии создаётся Общество мира и дружбы с Советским Союзом, и в этом обществе уже к концу 1940 года состояло 40 тысяч человек. Причём понятно, что это были вовсе не коммунисты и не сочувствующие СССР. Там просто столько не было, и они в основном были кто в эмиграции, кто сидел. Т.е. это просто обычные финские обыватели, которые почувствовали, что одно дело, когда здесь просто безнаказанно строить пакости соседу, совсем другое дело, когда от этого соседа получил такую мощную плюху.

Д.П. Пришли в себя.

И.П. Да, я бы сказал, что это такой эффект побитого гопника, который зачастую становится сразу лояльным, обходительным.

Д.П. В жизни такое часто наблюдается, да, как только получит по рылу, сразу начинает: вы знаете, а ведь вы совершенно правильно меня ударили, я же неправильно себя вёл – это именно оно.

И.П. Совсем другая реакция была у наших будущих союзников по антигитлеровской коалиции, т.е. у Англии и Франции. Они, как мы сейчас выяснили, собирались против нас воевать. Причём интересно, что этих планов они так и не оставили, по крайней мере вот этот удар по Баку планировался и дальше, т.е. там уже была создана авиационная группировка, в основном английская авиация, ну и с французским участием, и фактически только то, что 10 мая 1940 года Гитлер устроил такое решительное наступление на Западном фронте, эти планы нарушило.

Д.П. Для непонимающих надо подметить, что бакинские нефтепромыслы – это было в Советском Союзе основное место, где мы добывали нефть, откуда добывали бензин и всё это по Волге везли наверх, и Сталинградская битва, в ходе которой по идее должны были перерезать Волгу, она была про то же – чтобы лишить Советский Союз бензина, керосина солярки и всего на свете, и таким образом нас бы благополучно задушили, потому что танки на свежем воздухе не ездят. Сволочи какие, а?!

И.П. Ну практически действительно у нас на тот момент вся нефтедобыча была сосредоточена в районе Кавказа – Бакинские нефтепромыслы, там же рядом Грозненские, т.е. это всё в досягаемости, это всё могло быть разрушено.

Д.П. Т.е. Сургут и Тюмень проклятые сталинские геологи тогда только разведали, но ещё ничего не добыли.

И.П. Там скорее в первую очередь шла речь о нефти в Поволжье, потому что она как раз уже была известна, но ещё не наладили. Кстати, когда выяснилось, что Финляндия войну проиграла, и руководители Англии и Франции должны были оправдываться перед своими избирателями, как же они это допустили, то 12 марта 1940 года, выступая в парламенте, отвечая на депутатский запрос, премьер-министр Деладье заявил, что во время Зимней войны Франция поставила Финляндии 145 самолётов, 496 орудий, 5 тысяч пулемётов, 400 тысяч винтовок и 20 миллионов патронов.

Д.П. Ну т.е. заботились о том, чтобы нам жить было лучше.

И.П. А в свою очередь британский премьер-министр Невилл Чемберлен 19 марта, тоже выступая в своём английском парламенте, тоже сообщил, что из Англии в Финляндию отправлен был 101 самолёт, 114 орудий, 185 снарядов, 200 противотанковых орудий, 100 пулемётов «Виккерс», 50 тысяч газовых снарядов. Кстати, да, у Финляндии было химическое оружие, в том числе и английского производства. 15700 авиабомб, а также большое количество обмундирования и снаряжения.

Т.е. в принципе, мы видим, что руководители Англии и Франции очень радели за Финляндию, как за свою. И даже более того: это поражение Финляндии настолько стало для них ударом, что Деладье вынужден был подать в отставку. Опять же интересно, что когда Франция дважды предала Чехословакию, это всё сошло, там никто в отставку не подавал. Когда фактически в сентябре 1939 года Франция своим бездействием предала Польшу, опять же там никто в отставку не подавал. Но поражение Финляндии оказалось настолько невыносимым, что Деладье был вынужден подать в отставку. А перед этим, выступая в парламенте, он заявил, что вот этот Московский договор между Финляндией и СССР – это для Франции такое трагическое и позорное событие, а для Советского Союза это великая победа.

Д.П. Ну какие-то, видимо, очень серьёзные ставки были на эту самую Финляндию, да? Ну а финны, я смотрю, да – и нашим, и вашим за копейку спляшем, и с этими подружимся, и с теми, и с нацистами, лишь бы против вас всё удачно сложилось.

И.П. Да, но потом уже дальше финны стали дружить именно с нацистами, они сделали ставку на Гитлера в своих стремлениях взять реванш.

Но слова Деладье о том, что для СССР это великая победа – это всё-таки преувеличение, потому что победа была не слишком великая. Но победа несомненно, потому что мы получили территорию гораздо больше, чем хотели, причём со всем имуществом, и фактически нанесли военное поражение финской армии.

Но тут надо всё-таки сказать пару слов о цене всего этого, т.е. о потерях. Во-первых, начнём с нашей стороны. Сейчас наши потери оцениваются примерно в 126 тысяч погибшими, пропавшими без вести, умершими от ран. Причём это максимум максиморум, т.е. сюда учтено всё: и те, кто умер, и даже более того, эти цифры в основном получены путём подворового обхода, который проводился после Великой Отечественной войны, а это значит, что заведомо в это число попало некоторое количество людей, которые уже погибли в Великую Отечественную войну. И возможно, также некоторые люди, которые просто не вернулись домой к своим семьям. Потому что на самом деле такое явление тоже вполне бывало:когда человек ушёл в Красную Армию, воевал, а потом, ну так сложились жизненные обстоятельства, что решил к своей семье не возвращаться. И поэтому его родные вполне могут считать его погибшим или пропавшим без вести, а на самом деле он вполне жив, и такие ситуации тоже иногда бывают. Т.е. здесь можно сказать, что с нашей стороны это такая оценка сверху.

Д.П. 126?

И.П. Да, где-то так. А с финской стороны ситуация такая: по их официальной позиции, они потеряли убитыми и пропавшими без вести 26 тысяч.

Д.П. Что так много? Я думал, не больше десяти.

И.П. Нет, ну там всё-таки не настолько мало. Правда, в нашей отечественной литературе зачастую встречается цифра, что якобы 48 тысяч потеряли финны по финским же данным. Это приводит и Кривошеев в своей знаменитой книге «Россия и СССР в войнах». Но тут я должен ради объективности сказать, что я это дело проверил, и оказалось, что это всё цифры совершенно неверные.

Ситуация была следующая: там ссылается при этом на публикацию в нашей газете «За рубежом» – в советское время была такая газета...

Д.П. Отличная была газета!

И.П. Фактически она по толщине как журнал, но на газетной бумаге и в газетном формате.

Д.П. Это нынешний сайт «ИноСМИ»...

И.П. Это именно переводы разных иностранных статей. И там в конце 80-ых годов был опубликован перевод статьи полковника финской армии Хельге Сеппеля, где как раз приводилось вот эта якобы цифра, что Финляндия потеряла 48 тысяч убитыми и 40 тысяч раненых. Я не поленился посмотреть оригинал этой статьи в финском журнале «Мааилма я ме», с помощью словаря его перевёл, и оказалось, что публикаторы статьи Сеппеля «За рубежом» совершили грубейшую ошибку при переводе, потому что реально там Сеппеля пишет, что потери финской армии составили 23 тысячи человек, а учитывая потери флота и гражданских лиц, получается 25 тысяч с копейками. Соответственно, они сложили и получили 48 тысяч. По раненым там всё правильно. Поэтому в данном случае это именно грубейшая ошибка переводчика, тут все однозначно, у меня есть нотариально заверенные ксероксы, поэтому такую цифру использовать не стоит. А реально там по официальным финским данным получается где-то 26 тысяч убитых.

Конечно, как мне кажется, они эту цифру несколько занижают, т.е. возможно, что там могли быть не учтены какие-то умершие от ран или ещё кто-нибудь, какие-нибудь невоенизированные формирования, типа всякие... и прочие. Но тем не менее, соотношение такое: 26 тысяч на 126 тысяч, т.е. мы потеряли в несколько раз больше. Но, к сожалению, всё-таки при штурме укрепрайона потери обычно у наступающих гораздо больше.

Д.П. Естественно.

И.П. Можно в качестве примера вспомнить события Русско-японской войны 1904-1905 годов, когда русская армия в Маньчжурии проиграла все полевые сражения, причём зачастую неся потери гораздо больше, чем японцы, но зато при штурме Порт-Артура японцы потеряли в несколько раз больше, хотя, казалось бы, и там, и там те же самые русские и японские солдаты, но одно дело, когда чистое поле и когда можно по флангам обойти, а другое дело, когда просто стоит крепость, хотя и недостроенная, и тут её никак не обойдёшь, можно только прорываться.

В Зимнюю войну мы фактически ещё только учились воевать, но тем не менее, вот я тут возражу сторонникам просоветкой точки зрения, которые говорят: а если у финнов потери такие маленькие, почему же Маннергейм говорил, что всё, мы утратили боеспособность – там не такие уж и маленькие потери, т.е. получается если 26 тысяч убитых и 40 тысяч раненых – это уже 66 тысяч, фактически каждый пятый от численности армии. А если учесть, что гибнут и выходят из строя по ранению те, кто собственно на передовой, в окопах, а не тыловики, то действительно у них обороняющиеся подразделения были обескровлены, действительно, нужно было уже мириться.

Д.П. Ну в общем-то, я бы сказал, что главнокомандующему Маннергейму виднее было, что в его армии происходит.

Сильно. Сильно. Но моя точка зрения, несмотря на всю просоветскость – я считаю, что это одна из самых успешных войн российских: отхапали такой кусманище территории. Но людей, которые допустили гибель военнослужащих в таких количествах, я так думаю, жалеть не надо было. Если расстреляли только кого-то одного, а в потери в том числе входят люди, брошенные, заведённые в тыл финский, брошенные на произвол, и всякое такое. За это надо отвечать. Поэтому все зачистки Красной Армии, по всей видимости, имели под собой некую основу. Так мне кажется.

Спасибо, Игорь Васильевич.