*1035. Как нам посадить федеральных министров

[Станислав Белковский]

http://www.mk.ru/specprojects/free-t...rkovskogo.html
Они оценили друг друга по гамбургскому счету и решили дальше не воевать

фото: Наталия Губернаторова

Я тут встретился в Берлине с Михаилом Борисовичем Ходорковским. Встреча состоялась за обедом в ресторане Lutter & Wegner. Если вы спросите, зачем я называю конкретный ресторан, я вам отвечу: мы, политологи на пенсии, так и живем. Ну как еще заработать денег, если не отрекламировать ресторан, в котором встречались Ходорковский с Белковским? А вот конспирологии тут никакой нет. Когда я узнал, что Владимир Владимирович Ходорковского типа отпускает, я просто написал экс-олигарху официальное письмо с просьбой о встрече. И эта просьба была удовлетворена. Вот и все. Дальше — самолет, а долгая немецкая виза у меня и так есть. Заслужил.

Ну что, без ложной скромности, я могу сказать: впервые за много лет встретил мужчину умнее себя. И если бы я был Путиным (скажем шире — президентом России), я бы, конечно, Ходорковского тоже посадил в тюрьму. Именно и только его. А не вообще «абстрактного олигарха».

(Много я этих олигархов на своему веку перевидал, но Ходорковскому из них никто и в подметки не годится. Точнее, знал только одного такого же крутого по интеллекту — Березовского. Но Боря, царствие ему небесное, был по психотипу криейтор, а не менеджер. И в этом смысле полярен пути и самоопределению Ходорковского. Березовский покончил с собой потому, что исчерпал себя как творец. Ходорковский не покончил с собой в тюрьме потому, что, как всякий типичный менеджер, умеет смотреть на все творение Господне отстраненно. В том числе и на ад, полноправный филиал которого — русская тюрьма. Ну ад и ад, и что? В этом плане экс-главный политзаключенный России — аналог Данте, на которого соотечественники показывали пальцем на улицах: он был в аду!.. А Данте было все равно.)

Потому что Михаил Борисович действительно опасен. Для любой власти и наипаче — для русской власти. Опасен своим всепроникающим умом и чувством юмора. Я, в общем, и себя никогда не считал человеком совсем уж скучным, но могу сказать: у Ходорковского юмор уж очень незаурядный. И он, конечно, наделен главным в таком случае умением: не ржать в голос над собственной шуткой, а дать возможность оценить шутку другим. Если эти другие, конечно, смогут.

Мне кажется, я чего-то понял про историю «Путин — Ходорковский».

...Кино называлось «Звездные войны», производства Джорджа Лукаса и Ко. Думаю, вы это кино тоже помните.

«Страх есть путь на темную сторону. Страх порождает гнев; Гнев порождает ненависть; Ненависть — залог страданиям. Я сильный страх в тебе ощущаю, — это слова Йоды, сказанные Энакину во время Совета Джедаев». (Цитата по Википедии.)

В 2003 году Путин был магистром Йодой, а Ходорковский — Энакином Скайуокером.

Тогдашний президент России (вы мне, конечно, скажете, что он же и нынешний, но будете не совсем правы) Владимир Путин очень сильно изменился за эти годы. Ранее он не совсем верил в то, что он действительно хозяин этой страны.

Со временем Владимир Владимирович постиг, что не боги горшки обжигают. Что быть и служить президентом этой страны не так уж сложно, ибо народ готов поклоняться любому, сидящему на троне. Независимо от объективных и субъективных достоинств/недостатков сидящего.

Еще, как мне представляется, Владимир Владимирович не без некоторого тщательно скрываемого удивления обнаружил, что и во главе других великих мировых держав сидят люди, скажем так, ничем особенно не выдающиеся. Простые такие чуваки и чувихи, которые зачастую перед путинским умом и обаянием устоять не умеют. (Обалдеть, правда?) И вообще, к 2013 году выяснилось, что Путин — чуть ли не самый яркий из лидеров большой восьмерки (G8) и даже большой двадцатки (G20). Кто мог это себе представить в 1999-м, когда Борис Ельцин сказал своему преемнику «берегите Россию»? Может, кто-то и мог, но мне человек с таким богатым воображением не знаком.

И потому — опять же, как мне кажется, ибо доказательств здесь нет и не может быть — Путин перестал бояться. Перестал бояться вообще. И Ходорковского в том числе. Отчего и решил своего главного оппонента помиловать, а дело ЮКОСа — типа в корне пересмотреть.

В общем, Путин отпустил Ходорковского тогда и только тогда, когда понял, что не уступает своему главному оппоненту ни в чем. Немецкая тайная дипломатия, о которой нынче принято говорить с подачи политолога Александра Рара, искусно вписавшегося в кадр встречи в берлинском аэропорту «Шонефельд», конечно, сыграла роль, но сугубо второстепенную. Без главного условия, описанного выше, Ходорковский не вышел бы на свободу.

И, как мне показалось, сам он это прекрасно понимает. Слишком умен, чтобы не понимать.

Именно потому Путин так хотел, чтобы Ходорковский написал прошение о помиловании. Ибо с точки зрения не столько формального права, сколько фактических понятий, по которым живет наша Россия, прошение — это признание. Но не вины, а ошибки. Мол, ввязался в серьезный бой в 2003 году, не просчитав ресурсов. Недооценив соперника. Управленческая ошибка — с кем не бывает?

А для человека с классическим управленческим сознанием, коим в полной мере наделен (и вознагражден?) Ходорковский, признание ошибки — это круче, страшнее, это более болезненно, чем признание вины. Т.к. менеджер имеет право быть виноват, но скорее всего не должен ошибаться. На то он и менеджер.

Путин и Ходорковский сегодня не враги. Они оценили друг друга по гамбургскому счету и пришли к выводу, что дальше воевать не надо. Ибо самое трудное для мужчины — это найти, с кем воевать. А самое распространенное — воевать против себя самого. «С кем протекли его боренья? С самим собой, с самим собой» (©). И если ты находишь реального противника, с которым воевать таки стоит, за пределами собственного ума и плоти, — то ты уже победил.

Потому Ходорковский и Путин сегодня оба — победители.

А самое страшное наказание для победителя — одиночество.

Посмотрим, как и в каком темпе они все это переживут.

[EchoMSK]

http://www.echo.msk.ru/programs/sorokina/1225375-echo/
С.СОРОКИНА – Здравствуйте, здравствуйте, это программа «В круге света». Здесь Юрий Кабаладзе, Светлана Сорокина.

Ю.КОБАЛАДЗЕ – Здравствуйте.

С.СОРОКИНА – И здесь рядом Дмитрий Орлов – политолог, и вот уже подошел наш второй гость Станислав Белковский, который называет себя даже не политологом, а аналитиком и синтетиком.

Ю.КОБАЛАДЗЕ – Зашел просто на объявление фамилии.

С.СОРОКИНА – На объявление фамилии, да. Итак, Станислав Белковский, Дмитрий Орлов. У нас сегодня вполне традиционный для конца декабря эфир: Политические итоги года. Все сейчас их подводят. Это будет, конечно же, какое-то личное мнение наших гостей и наше, в том числе, с Юрием Георгиевичем.

Ю.КОБАЛАДЗЕ – Да.

С.СОРОКИНА – Давайте попробуем заняться этой задачей. Юрий Георгиевич, что за газету ты притащил?

Ю.КОБАЛАДЗЕ – Я начитался Белковского – где-то сейчас не могу найти. Сегодня меня огорчил Иноземцев. То есть, какой-то мрачный прогноз экономики. Вы разделяете пессимизм такой?

С.БЕЛКОВСКИЙ – А огорчаться-то чему?

Ю.КОБАЛАДЗЕ – Мне всегда как-то грустно становится – когда же будет что-то…

С.БЕЛКОВСКИЙ – А почему в таком случае, вам так весело? Вы где позитивных прогнозов…?

С.СОРОКИНА – Юрий Георгиевич, тебя больше экономика угнетает или политические итоги года тоже не вдохновляют.

Ю.КОБАЛАДЗЕ – Нет, политические итоги года – как-то можно найти позитив, особенно в последних событиях, но, когда это накладываешь на экономическую ситуацию, и особенно на прогнозы экономистов, то создается тревожная такая картина, что политика политикой – победы в Сирии, амнистии тотальные на всех фронтах, Олимпийские игры мы, наверное, выиграем – но, когда читаешь, что…

С.БЕЛКОВСКИЙ – Мы – это кто?

С.СОРОКИНА – «Мы – россияне», сказал Кабаладзе.

Д.ОРЛОВ – Та повестка, которая формируется, она и призвана как раз преодолеть ожидаемый спад.

С.БЕЛКОВСКИЙ – То, что сказал Дмитрий Иванович – это идеальный текст следователя по особо важным делам.

Д.ОРЛОВ – Почему это?

С.БЕЛКОВСКИЙ – Потому что «повестка», которая формируется…

Д.ОРЛОВ – Та повестка, над которой мы сейчас работаем.

Ю.КОБАЛАДЗЕ – Я просто по опыту тебе говорю, что надо вовремя останавливать, иначе он сорвет передачу.

С.СОРОКИНА – Это известно. Ну, что же, давайте начнем?

С.БЕЛКОВСКИЙ – В этом основная функция Белковского и состоит.

С.СОРОКИНА – Синтетика Белковского, да. Начнем, давайте все-таки с политических итогов года. Наверное, первым делом я у вас хочу спросить, что вы мы мыслите, как важные политические итоги года в нашей стране?

С.БЕЛКОВСКИЙ – Дмитрий Иванович, вы, как представитель власти…

Д.ОРЛОВ – Я думаю, что основные политические итоги года состоялись в его конце. Повестка дня – хотя не любит Станислав Александрович это слово…

С.БЕЛКОВСКИЙ – Наоборот. Лохов-то без повестки забирают.

Д.ОРЛОВ - …господствовало почти полтора года, меняется. Ее можно называть сдерживающей, консервативной – по-разному. Множество приняли законов. Закон о митингах в начале года, закон об ответственности за призывы к расчленению России в конце года. Но, эта повестка определенно завершается. Что стало рубежом? Рубежом стало Послание президента Федеральном собранию, где Путин сконцентрировался на экономическом росте, на необходимости его стимулирования самыми разными методами – от мелкого бизнеса до деофшоризации. Конечно, широкая амнистия, связанная с 20-летием Конституции и выход на свободу Ходорковского. Конечно, что бы там не говорили, это знаковое событие.

Да, ответственность управления – я еще забыл – тоже повестка совсем недавняя, буквально последнего месяца. Та повестка, которая формируется, это повестка развития, это повестка, адресованная среднему классу и активным группам, она, на мой взгляд, будет существенно отличаться от той повестки, которая доминировала последние полтора года. И Путин целым рядом действий и заявлений, которые лично предпринял, обозначил, что заинтересован в изменении этой самой повестки. При консервативно-сдерживающие элементы, безусловно, будут оставаться в ней, но они не будут доминировать.

С.СОРОКИНА – А тренд-то какой?

Д.ОРЛОВ – Тренд?

С.БЕЛКОВСКИЙ – Соответствует бренду, как НЕРАЗБ. Ксения Анатольевна Собчак.

Д.ОРЛОВ – Тренд – стимулирование экономического роста, обращение к среднему классу и активным группам, к тем, кто может решить эту задачу. Тренд – обращение к общественности и к различным группам, которые могут осуществить общественный контроль на местах. Тренд – обращение к людям, которые могут активно участвовать…

С.БЕЛКОВСКИЙ – НЕРАЗБ. криминальные структуры осуществить, по-моему.

Д.ОРЛОВ – А я так не считаю. Ну вот, местное самоуправление. То есть, короче говоря, эта повестка развития, повестка возможного преодоления, где это возможно, экономического спада и повестка вовлечения людей активность самого разного рода.

Ю.КОБАЛАДЗЕ – То есть, предыдущая повестка как бы себя не оправдала?

Д.ОРЛОВ – Почему?

Ю.КОБАЛАДЗЕ – Или исчерпала.

НЕРАЗБ.

С.БЕЛКОВСКИЙ – Такая абсолютно уголовно-правовая лексика. Оправдывает суд, а не повестка.

Д.ОРЛОВ – Давайте я закончу. Я считаю, что она просто исчерпана, эта повестка, во-первых. Во-вторых, она так затянулась по-моему…

С.БЕЛКОВСКИЙ – На шее.

С.СОРОКИНА – Так! Ну…

Д.ОРЛОВ - …по одной причине печальной, скажем так – протестное движение. Это событие мая 12-го года, и им сопутствовавшие. Если бы этого всплеска – частью незаконного, частью находившегося на грани закона, ну, короче говоря…

С.СОРОКИНА – Если бы этого не было, то…

Д.ОРЛОВ - …если бы этого не было, то этот переход, к условно, позитивной повестки, он перешел бы на год раньше.

С.СОРОКИНА – О, какой неожиданный выбор. Так.

С.БЕЛКОВСКИЙ – У каждого ведь своя – я хотел сказать, своя повестка, не дай бог – а у каждого свои итоги года. Скажем, умерла любимая собака – главный итог года. У меня тоже. Я, вообще, считаю, что человек года – это я.

Ю.КОБАЛАДЗЕ – Мы согласны.

С.БЕЛКОВСКИЙ – Потому что в этом году сбылись все мои концепции, теории, которые я формулировал на протяжении многих лет и за которые надо мной все и смеялись. Но сейчас-то за них спасибо-то не скажут, я все ожидаю, что скажут…

Д.ОРЛОВ – Скажут – почему? Если, действительно, сбылись.

С.БЕЛКОВСКИЙ – Ну, конечно. Теория перестройки-2, - о чем только что говорил Дмитрий Иванович, если называть вещи своими именами – реализовалась.

Ю.КОБАЛАДЗЕ – Заявлена, но пока не реализовалась.

С.БЕЛКОВСКИЙ – Как?

Д.ОРЛОВ – Надо смотреть, какой курс будет реализован, это на заявке сейчас.

С.БЕЛКОВСКИЙ – Конечно, надо посмотреть, не дай бог, чтобы мы не посмотрели. Такой прикол – а мы не посмотрим!

С.СОРОКИНА – Ну, все-таки, что политические итоги?

С.БЕЛКОВСКИЙ – Политические итоги по принципу умершей собаки, которая главная для хозяина. Я вот, вчера встречался с Михаилом Борисовичем Ходорковским в Берлине.

Ю.КОБАЛАДЗЕ – Это правда?

С.СОРОКИНА – А! Состоялась встреча, да?

С.БЕЛКОВСКИЙ – Ну, конечно. Он мне разрешил об этом сказать. Состоялась, состоялась. Я официально написал ему письмо.

Д.ОРЛОВ – Все письма пишут.

С.СОРОКИНА – Так, секундочку, давайте дослушаем.

С.БЕЛКОВСКИЙ – Официально. Там никакого подвоха нет. Я написал письмо: «Михаил Борисович, многоуважаемый, такой-то и такой-то хотел с вами встретиться». Он мне назначил встречу, мы вчера встречались в ресторане Lutter und Wegner. А, как бизнес политолога делается? Вот, вы, Юрий Георгиевич работали во всяких НЕРАЗБ.( UBC ?) или, где вы там – вам платили большую зарплату. Мне-то большую зарплату никто не платит. Вот, я с рестораном договариваюсь, что мы встретимся там с Ходорковским, деньги получаю за это. Я, что сейчас назвал ресторан?

Ю.КОБАЛАДЗЕ – Ресторан получает деньги?

С.БЕЛКОВСКИЙ – Я. Я назвал название.

Ю.КОБАЛАДЗЕ – Нет, ну так-то я уж давно работаю.

С.СОРОКИНА – Расскажите хоть два слова про встречу-то.

С.БЕЛКОВСКИЙ – Михаил Борисович спас мне жизнь, вы знаете об этом?

С.СОРОКИНА – Нет.

С.БЕЛКОВСКИЙ – У Михаила Борисович есть официальный представитель Ольга Валерьевна Писпанен. Она в свое время однажды меня увидела и говорит – а у меня кольцо раньше было на среднем пальце - и говорит: «Знаете, если вы будете носить кольцо на среднем пальце, у вас будет тромбофлебит – вы умрете. Я на указательный сразу переместил, и благодаря этому спасся. Поэтому у меня особое отношение. Я Ольге Валерьевне передал это письмо. Потом Михаил Борисович мне назначил встречу, мы вчера с ним встречались. Он разрешил мне – подчеркиваю – все, что мы обсуждали, изложить в этом эфире. Причем, он мне сказал: «Ты только в социальных сетях это все не излагай, потому что это, понимаешь, это историческая встреча на Эльбе двух аристократов духа. А вот, на «Эхо» пойдешь, тогда можешь…»

С.СОРОКИНА – Не дождемся мы сути.

С.БЕЛКОВСКИЙ – Да, суть в следующем. Я увидел человек… это, как Данте, помните?

Ю.КОБАЛАДЗЕ - Данте Алигьери?

Д.ОРЛОВ – А есть другой Данте…

С.БЕЛКОВСКИЙ – Нет, есть Данте Бонфим – это защитник клуба «Бавария» Мюнхен.

С.СОРОКИНА – Что, что? Причем Данте?

С.БЕЛКОВСКИЙ – Данте – потому что человек вернулся из ада. Знаете, когда Данте гулял по Флоренции, на него показывали пальцем и говорили: «Вот, человек вернулся из ада». А, когда ты видишь человека, вернувшегося из ада, ты вдруг неожиданно понимаешь, что этот человек уже не мыслит категориями посюсторонними. Вот, что-то люди все обсуждают, как Ходорковский относится к тому, к сему. Да он никак ни к чему не относится.

Ю.КОБАЛАДЗЕ – Это важное наблюдение, между прочим.

С.БЕЛКОВСКИЙ - Он стоит на два порядка выше нас. Сходил в ад, в этом году он увидел прошлое, будущее, настоящие, и то, что мы здесь мелкотравчато обсуждаем, его, вообще, уже не волнует. Поэтому, когда говорят, что Ходорковский хочет помириться с Путиным… Да не хочет он помириться с Путиным, он уже с ним помирился, потому что он побывал в той реальности, где люди не конфликтуют. «Жрица, Постум, и общается с богами…»

Ю.КОБАЛАДЗЕ – Он прошел какой-то…

С.БЕЛКОВСКИЙ – Да, да, конечно. И в этом смысле, я увидел человека, равного которому по масштабу нет. Я не знаю, может, только Владимир Владимирович к этому близок, потому что его, мне кажется, усталость от власти, она его подталкивает к такому же состоянию, когда ему все пофигу, абсолютно. Поэтому я обращаюсь к целевой аудитории радиостанции "Эхо Москвы", и хо чу сказать, что все-таки, если там вопрос еще действует «Навальный или Ходорковский?», то вы в нем не участвуйте, пожалуйста, потому что это все-таки разнопорядковые величины на сегодняшний день. Ходорковский – это титан. Я увидел перед собой титана. Меня всегда тянуло к титанам, поскольку я человек маленький – Акакий Акакиевич такой – всегда хотелось найти титана, и таких несколько титанов в своей жизни нашел. Они все померли. Юрий Георгиевич…

С.СОРОКИНА – Юра, ну не ёрничай, ну, что ты.

С.БЕЛКОВСКИЙ – Да – не сглазить… И вот, неожиданно я встретил живого титана. Безусловно, по масштабу осмысления всех проблем, которые стоят не то, что перед страной – потому что на этом фоне уже страны никакой не существует, какая в аду страна? Какая в аду страна?

Д.ОРЛОВ – Это правда.

С.БЕЛКОВСКИЙ – Ад – он один на всех…, мы за ценой не постоим. Это человек, который нам еще всем покажет, где раки зимуют. Он не будет бороться за власть с Путиным по одной единственной причине: потому что это уже не интересно.

С.СОРОКИНА – А, что интересно?

Ю.КОБАЛАДЗЕ – Да, что интересно? И где он нам покажет.

С.БЕЛКОВСКИЙ – Интересны вопросы жизни, смерти. Когда страна его призовет, когда здесь все рухнет окончательно… Он не будет ни с кем бороться – он просто подождет до того момента… мне, так кажется, он мне этого не говорил, естественно. Это я так формулирую свои ощущения. Ну, вот, когда все рухнет, и, когда мы с Дмитрием Ивановичем сойдемся в этой студии, здесь уже не будет электричества, чтобы нам вещать наши глупые политологические теории…

Д.ОРЛОВ – А смысл приходить без электричества? Не слышно будет…

С.БЕЛКОВСКИЙ – Вот, тогда Михаил Борисович скажет: «Хорошо, я вас спасу».

С.СОРОКИНА – Если это ему еще будет интересно.

С.БЕЛКОВСКИЙ – Ну, если мы его попросим. Он низойдет.

С.СОРОКИНА – Коль скоро вы упомянули о Михаиле Борисовиче Ходорковском – действительно, свежайшее событие, только что произошедшее. Не знаю, как кому, но лично мне неожиданное. Притом, сколько ожидали – все равно неожиданное. Скажите, пожалуйста, во-первых, это, действительно, ведь политическое событие, которое произошло за прошедший год?

Д.ОРЛОВ – Крупное, да.

С.СОРОКИНА – А вот, как вы себе объясняете это, если можно коротко – потому что уж каких только версий я не слышала – почему это произошло?

Д.ОРЛОВ – Несколько ремарок, прежде всего, потому что, что сказал Станислав Александрович. Во-первых, сравнение масштабов Ходорковского и Навального – здесь я в полной мере поддерживаю Станислава Александровича и многих других, кто об этом говорит – конечно, в пользу Ходорковского. Есть титаны, есть атланты, а есть пигмеи. Поэтому Алексей Анатольевич, конечно, игрок специфический, в общем, и все познается в сравнении. Ходорковский игрок боле крупный, фигура более масштабная – это несомненно.

С.СОРОКИНА – Начнем с того, что Алексей Анатольевич еще гораздо младше, по счастью еще не имеет сидельческого опыта, хотя, бог его знает, каково будет развитие событий.

Д.ОРЛОВ – Да и младше и работает со специфическими аудиториями и так далее. Второе, мне кажется, важное соображение: Ходорковский, конечно, совсем другой стилистически человек. Те, кто отмечал – вы абсолютно правы, что Ходорковский отстал в каком-то смысле, не застал 10 лет…

С.СОРОКИНА – Технологической революции.

Д.ОРЛОВ – 10 лет интернет-языка. Речь его, так сказать, ясна, ведет себя он очень достойно. А, что означает его освобождение? Как ни странно, может быть, для многих, освобождение его означает безусловную победу Владимира Путина, второго титана, которого мы видим на политическом нашем поле.

С.СОРОКИНА – А, в чем победа?

Д.ОРЛОВ - Прежде всего, что освобождение было по просьбе. Про просьбе Ходорковского – это очевидно.

С.СОРОКИНА – Обстоятельства знаете.

Д.ОРЛОВ - Да, обстоятельства просьбы. Далее, как это все произошло – обстоятельства действия, как все происходило, как он вышел, как он перелетел и так далее. Наконец все его заявления его там, в Берлине. Причем, он очень достойно себя ведет, безусловно, но, тем не менее, отказывается от политической деятельности. Отказ от претензий на активы, отказ, собственно… Все, чем он ограничился, это общественная деятельность.

С.СОРОКИНА – Здесь зарождается мысль о неких договоренностях, которые, может быть, вынужденно были даны.

Д.ОРЛОВ – Понимаете, в вульгарном смысле таких договоренностей не было.

С.СОРОКИНА – А, мне кажется, были.

С.БЕЛКОВСКИЙ – Нет-нет, конечно, не было.

С.СОРОКИНА – Не было?

С.БЕЛКОВСКИЙ – А, кто же поверит этим договоренностям?

С.СОРОКИНА – Не знаю.

С.БЕЛКОВСКИЙ – Помните, Владимир Александрович Гусинский? С ним тоже были договоренности.

С.СОРОКИНА – Ой! Не-не-не! Здесь совсем разные истории. Вы справедливо сказали, как изменился, и кто сейчас Михаил Борисович, и, я думаю, это считывалось, в том числе, и его оппонентами, потому его договоренностям можно верить.

С.БЕЛКОВСКИЙ – А, зачем они нужны.

Д.ОРЛОВ – Вот, смотрите, он уехал за границу. Каким образом эту договоренность можно…

С.СОРОКИНА – Да она была изначально, извините. Его из колонии прямо туда и переправили.

Д.ОРЛОВ – Я не об этом. Он за границей находится. Даже, если он дал какие-то обязательства – как их можно проконтролировать?

С.СОРОКИНА – У него заложники есть. Здесь столько людей еще находится, за судьбу которых он отвечает.

Д.ОРЛОВ – Ну, мне кажется, вряд ли это объяснение.

С.БЕЛКОВСКИЙ – Нет. То, что вы говорите, абсолютно отвечает концепции Перестройки-2 – извините, кто про что, а вшивый про баню. Чем характеризуется перестроечная ситуация? Что бы хорошего ни сделала власть, это воспринимается плохо. Вот, например. 1 июля 1990 года во время перестройки-1 Михаил Сергеевич Горбачев отменил цензуру, ликвидировав Главлит.

С.СОРОКИНА – Да, я знаю эту цитату.

С.БЕЛКОВСКИЙ – Сказали ли мы ему спасибо? Нет.

С.СОРОКИНА – Не сказали.

С.БЕЛКОВСКИЙ – Мы сказали: «Все это было сделано поздно и неправильно, не туда, и кому, вообще, нужен был Главлит».

С.СОРОКИНА – Но про Ходорковского тоже можно сказать – 10 лет отсидел уже, сталось-то по большому счету до конца срока…

С.БЕЛКОВСКИЙ – Так и здесь. Понимаете, настоящее помилование всегда осуществляется в одностороннем порядке. Владимир Владимирович Путин просто понял, что Ходорковский ему не опасен и помиловал его, потому что он посчитал, что надо подвести черту под делом ЮКОСа и то, что сегодня творит Верховный Суд, это звенья одной цепи. Но, никаких договоренностей нет, потому что уже после казуса Гусинского уже точно Путин не будет верить никаким подписанным бумажкам. И их можно пустить в распыл - не вы «Роспил», как сказал бы Алексей Анатольевич Навальный а в распыл – в любую секунду. Нет, тут именно важно понять психологию человека – на что он способен, на что он не способен. И, конечно, Ходорковский не будет врагом Путина. Он не будет ему другом…

С.СОРОКИНА – Мне тоже так кажется.

Д.ОРЛОВ – И врагом, который осуществляет последовательно некие действия – вот этого явно не будет.

С.БЕЛКОВСКИЙ – Он вообще, врагом не будет, потому что быть врагом человеку – это мелковато. После пройденного ада уже в таких категориях человек не мыслит.

С.СОРОКИНА – Наверное. Хорошо. Скажите мне, пожалуйста, что еще? Вот, это событие мы обозначили, как важное политическое в уходящем году. Что еще вы считаете важными политическими итогами этого года?

Д.ОРЛОВ – Я полагаю, что те действия, которые были предприняты Путиным, российской дипломатией в Сирии, внешнеполитические, в Иране, в некоторых других точках. Они, безусловно, способствовали укреплению репутации этой политической системы, как системы, влияющей очень сильно на ситуацию в мире. Конечно, можно спорить с рейтингами «Форбс», другими рейтингами, которые свидетельствуют о максимальном влиянии Владимира Путина о том, что оно опережает влияние американского президента или федерального канцлера Германии. Но, совершенно очевидно, что Путина располагает сегодня уникальными инструментами влияния на ситуацию в мире и Сирия это показала. Когда сейчас говорят о том, что Конгресс США на самом деле предопределил развитие ситуации в этом регионе, считаю, что это, конечно, не так. Да, безусловно, страновые рейтинги России, рейтинг коррупции - их можно перечислять, их множество, они сильно отстают от этого рейтинга влияния. Но в данном случае рейтинг влияния Путина поднимает вверх, позволяет поднимать вверх и самые различные страновые рейтинги. И эту ситуацию, мне кажется, уже в обозримой перспективе уже трудно будет повернуть в связь.

С.БЕЛКОВСКИЙ – Да, я согласен с Дмитрием Ивановичем. Ее трудно повернуть вспять, потому что никакого влияния у Владимира Владимировича, конечно, нет. Потому что президент России понял одну простую вещь, что есть нечто, что помогает тебе представать победителем даже, если ты им не являешься, и вот это понимание пришло к нему именно в этом году. Например, возьмем историю с Сирией. Ведь, ясно, что это нужно Бараку Хуссейновичу Обаме, а не Путину.

С.СОРОКИНА – Чтобы выйти из ситуации.

С.БЕЛКОВСКИЙ – Чтобы выйти из ситуации, конечно. Было два ключевых… Россия НЕРАЗБ. дали поменять решение о том, атаковать Сирию или нет. Здесь неожиданно случились две маленькие проблемки. Первое - это Великобритания отказалась участвовать в операции, что было крайне болезненно для президента США, и Конгресс США что-то заартачился. Нужно куда-то было деться в этой ситуации, и тут как раз Чип и Дейл в лице Владимира Владимировича поспеши на помощь «старшему брату», и, поскольку нельзя выйти… Ведь в чем преимущество кардинальное Владимира Владимировича Путина – России последняя страна из членов «большой восьмерки», которая никак не скована рамками политкорректности. Что всю чушь, которую мы с Дмитрием Ивановичем здесь гоним, ее можно нести в России, гнать. А в США после этого эфира нас бы уже осудили на 287 лет.

Ю.КОБАЛАДЗЕ – За что?

С.БЕЛКОВСКИЙ – Да за нарушение всех возможных норм, требований и правил, и пропаганды того, чего пропагандировать нельзя. Если проанализируем наш текст точно, там и sexual harassment вынести или что-нибудь еще случиться и Владимир Владимирович этим пользуется, потому что он пресс-секретарь этого мирового сообщества, которое подмигивает и говорит: «Ну, Владимир Владимирович, мы не можем сказать, мы же не можем нашему электорату сказать, что вот так. Ты, пожалуйста, возьми на себя эту тяжелую миссию». Владимир Владимирович все это делает, он прекрасно понимает правила игры. Он говорит: «Ну, хорошо, давайте я еще стану самым влиятельным человеком мира». А самый влиятельный человек мира он только по одной причине – что издатель журнала «Форбс» очень не любит Барака Хуссейновича Обаму. И, чтобы положить ему отравленную кнопку на стол, надо еще объявить Владимира Владимировича самым влиятельным человеком мира.

Ю.КОБАЛАДЗЕ – Может быть, все это так, но объективно, действительно…

С.БЕЛКОВСКИЙ – А, что объективно-то, товарищ генерал?

Ю.КОБАЛАДЗЕ – Объективно то, что Сирии удалось развязать…

С.БЕЛКОВСКИЙ – Мы только что обсудили, что удалось развязать – потому что, это Бараку Обмане это было нужно, потому что и удалось развязать.

Ю.КОБАЛАДЗЕ – В том числе, потому что они наделали такое количество ошибок, начиная со Сноудена.

С.БЕЛКОВСКИЙ – А, что Сноуден?

Ю.КОБАЛАДЗЕ – Ошибка! Ну, зачем было нужно…

С.БЕЛКОВСКИЙ – Сажать самолет президента Боливии - зачем нужно было? Я вам объясню, зачем.

Ю.КОБАЛАДЗЕ – Зачем.

С.БЕЛКОВСКИЙ – Крайне странно, что я должен объяснять это генералу разведки, я рядовой абсолютно. Я был рядовым и умру рядовым, как сказал поэт всей нашей земли рядовой. Как почему? потому что нужно показать, что мы это можем сделать в любой ситуации силой, будь то криминальная группировка или сверхдержава.

Д.ОРЛОВ – Это не сила, это слабость. Посадить самолет президента Боливии…

С.БЕЛКОВСКИЙ – Вы очень софистически мыслите, Дмитрий Иванович, потому что вы человек глубоко образованный, а в мире грубой силы образование не всегда является плюсом. Где вы видели хорошо образованного вора в законе?

Д.ОРЛОВ – На мой взгляд, это очень слабая провокация была.

С.СОРОКИНА – Ближе к делу.

С.БЕЛКОВСКИЙ – Нет, это нужно обязательно сделать, показав, что Сноуден никому не нужен, вообще. Что он раскрыл какую-то тайну, Сноуден? Что, кто-то не знает, что американцы всех слушают? Что с помощью огромное количества спутников…

Д.ОРЛОВ – Сколько он открыл тайн, мы даже не знаем еще. Сколько он их открыл и в каком формате.

С.БЕЛКОВСКИЙ – Он не открыл ни одной. Важен был прецедент предательства, а не раскрытие тайны, потому что информационно Сноуден не дал ничего, абсолютно ничего.

Ю.КОБАЛАДЗЕ – Здесь я скорее соглашусь, но, когда это становится известным в таком масштабе, то это вызывает ужас повсеместный: «Как!? Слушали нас и тут…»

С.БЕЛКОВСКИЙ – А то они не знали, что их слушают! Да знали прекрасно. Опять же политкорректность.

Д.ОРЛОВ – Публичная часть этого ущерба, она важнее…

С.БЕЛКОВСКИЙ – Вопрос политкорректности, что есть только одна страна последняя – это наша Российская Федерация, в ожидании конца которой Михаил Борисович Ходорковский ждет своего звездного часа – в которой можно это все сказать. Вот и все, вот и вся разница. А так – итак все, всё знали.

Д.ОРЛОВ – А, что фрау Меркель и многие другие немецкие наблюдатели и политики не могут сказать о том, что существовала слежка? Они говорят об этом постоянно.

С.БЕЛКОВСКИЙ – А что же тогда никто не предоставляет этому гребаному Сноудену политического убежища, включая Китай?

Д.ОРЛОВ – Потому что он в России оказался.

С.БЕЛКОВСКИЙ – Нет-нет, минуточку! Бразилия только что отказалась. Бразилия и Германия были официальными инициаторами резолюции, что «нас слушать нельзя, потому что мы, не дай бог, чего-нибудь наговорим», а чего-то политического убежища никто не представляет. Потому что все равно все стоят по стойке смирно перед кем? Перед Соединенными штатами. А все остальное – это ритуальные танцы и больше ничего.

С.СОРОКИНА – Ну, почему же мы, которые бросаемся…

Д.ОРЛОВ – А потому что у нас есть реальный суверенитет. Станислав Александрович не хочет этого говорить, но это так и есть.

С.БЕЛКОВСКИЙ – Не потому, что у нас есть реальный суверенитет.

Д.ОРЛОВ – Именно поэтому.

С.БЕЛКОВСКИЙ - … А потому, что по распределению международных обязанностей, Россия является страной неполиткорректности.

С.СОРОКИНА – Ой! Политолог всегда все может объяснить, правда?

Д.ОРЛОВ – Безусловно.

С.СОРОКИНА – Особенно синтетик и аналитик. Вот, просто все может объяснить!

С.БЕЛКОВСКИЙ – Самое главное, что синтетик не может быть аналитиком и наоборот.

С.СОРОКИНА – По-моему, вы совмещаете все, просто все.

Д.ОРЛОВ – Действительно, эсхатологический там… «тварь ли я дрожащая или право имею?» - как я Достоевский его поставил. Вот, Америка его решила, точнее некоторые представители американской элиты совершенно определенным образом – посадив самолет президента Боливии. И это не был сильный шаг.

С.БЕЛКОВСКИЙ – И Сноуден никуда не может выйти из России.

Д.ОРЛОВ – А Россия предложила решить его иначе.

С.БЕЛКОВСКИЙ – Потому что Америка сказал, что куда бы Сноуден не выехал, мы его посадим.

С.СОРОКИНА – Остановимся на этом, потому что время новостей середины часа. Орлов, Белковский у нас в гостях. Сразу после новостей середины часа вернемся в студию и поговорим еще…

С.БЕЛКОВСКИЙ – Хорошая фамилия – граф Орлов-Белковский – через дефис.

С.СОРОКИНА - … об итогах политического года.

С.БЕЛКОВСКИЙ – Приготовленный алмаз, можно сказать.

[EchoMSK]

НОВОСТИ.

С.СОРОКИНА – Еще раз здравствуйте, программа «В круге света». Говорим о политических итогах уходящего года. Станислав Белковский и Дмитрий Орлов здесь у нас в студии. А мы, Юрий Кобаладзе и Светлана Сорокина продолжаем разговор. Давайте все-таки, коль скоро мы упомянули политические какие-то итоги и успехи или неуспехи по разным мнениям наших собеседников, скажите мне, что с Украиной. Еще одна такая большая тема. Весь этот год мы, так или иначе, говорили об Украине, и наши политики высказывались о том, что там происходит. Кто только туда не ездил, что только там не происходило. Конец года – такая высокая нота, да? Все, что связано с так называемым Евромайданом, нашими денежными вливаниями, которые сейчас осуществляются, идут туда. Вот, скажите, что это за итог, что здесь – что-нибудь победа и кто побежден? И, что за политическое значение имеет все происходящее в Украине?

Д.ОРЛОВ – Я бы сказал, что это пока не победа, если говорить в терминах позиционной войны, не победа, а скорее, ситуация лидерства, преобладания России в битве за Украину, скажем, 43-й год, но еще даже не 44-й, если сравнивать со Второй мировой войной. Я полагаю, что главная сейчас задача для российской дипломатии, для российской политики и для Путина – обеспечить гарантии, насколько это возможно, адекватного, скажем, расположения тех 15-ти миллиардов долларов, которые определены. Ну, понятно, что там достаточно сложная схема, понятно, что там есть некоторые активы, которые могут послужить такой гарантией, но, тем не менее, это очень серьезная задача.

Еще более серьезная задача: все-таки обеспечить то, чтобы вектор в сторону Таможенного союза, в сторону восточного выбора, скажем так, который сейчас сделан правящей украинской элитой, что он пройдет. Вектор обозначен, а путь – чтобы был пройден до конца, и, чтобы он завершился вступлением Украины в Таможенный союз. Это сегодня еще не гарантировано, за это необходимо бороться. Потому что есть точка зрения, в соответствии с которой Янукович цинично взял деньги сейчас, а затем, проведя выборы, снова качнется в сторону Евросоюза. В общем, необходимы страховочные механизмы, балансирующие, чтобы такого повторного поворота на Запад в украинской политике не произошло.

С.СОРОКИНА – А, чем плохо-то?

С.БЕЛКОВСКИЙ – Хотите анекдот про Виктора Федоровича Януковича?

С.СОРОКИНА – Какой?

С.БЕЛКОВСКИЙ – Заходит Виктор Федорович Янукович в церковь в шапке. Ему сказали: «Виктор Федорович, вы не могли бы шапку снять?». – «Кто? Я не мог бы шапку снять!?»

Мое мнение такое. Ситуация с Украиной абсолютно демонстрирует, как нужно анализировать Владимира Владимировича Путина и логику его политического поведения, а как этого делать не надо. Во-первых, Путин не стратег, а тактик. У него нет никакой стратегии в отношении Украины – у него есть тактика в отношении Украины. И Виктор Федорович Янукович и Виктор Владимирович Медведчук – бывший руководитель администрации президента Кучмы, который остается личным другом и главным советником Путина по украинским делам, убедили Путина только в одном: что, если не объявить – даже не дать денег Украине – а, если не объявить.

С.СОРОКИНА – Ну уже пошли деньги туда, первый транш пошел.

С.БЕЛКОВСКИЙ – Ну, «трешница» там пошла, 12 еще ждут своего часа.

С.СОРОКИНА – Ничего себе «трешница» так, на минуточку!

С.БЕЛКОВСКИЙ – Сейчас мы вернемся к количественным оценкам, начинаем – с качественных. Если немедленно не объявить о том, что Россия спасает Украину финансово, Янукович падет, случится «оранжевая революция-2», а «оранжевая революция -1» 2004 года была для Путина колоссальным источником, как сказал бы Владислав Юрьевич Сурков, фрустрацией, депривацией и аггравацией. И за полтора месяца до Сочи вкусить всю фрустрацию, депривацию и аггравацию – не путать с «фуаграцией» - Владимиру Владимировичу, наверное, очень не хотелось. Вот, по этой причине очень все и случилось. Поэтому Путин не доверяет Януковичу, ни о каком Таможенном союзе речи нет – никогда России не будет в Таможенном союзе.

С.СОРОКИНА – Зачем тогда? Вот, только чтобы не было очередной смены власти в Украине? Что?

Д.ОРЛОВ – Я не согласен. 15 миллиардов в топку бросить…

С.БЕЛКОВСКИЙ – А здесь работает принцип Бориса Абрамовича Березовского, знаменитый. Покойный Борис Абрамович в 99 году лично мне доложил два принципа, которые, на мой взгляд, его – не могу сказать, что ученик, но друг Владимира Владимировича на определенном этапе или всегда они были друзьями до самой смерти Бориса Абрамовича, потому что я убежден в том, что Путин ничего не сделал плохого Березовскому, это мифология. «Мифогенная любовь каст».

С.СОРОКИНА – Так что он за два принципа сформулировал?

С.БЕЛКОВСКИЙ – Борис Абрамович говорил, что так, чтобы не воровали – это ставить задачу не реалистично. Надо ставить задачу так: пусть воруют, но чтобы еще и сделали. Вот сочинская Олимпиада – она исходит из этого же абсолютного следования Владимиром Владимировичем этим принципам. Так и здесь. Ну, хорошо. Перед ним стоял вопрос: вот, сейчас надо пообещать – не дать – пообещать 15 миллиардов, и тогда мы предотвращаем революцию. А можно их и не пообещать – тогда случится революция и будет очень плохо и будет бессонница и в таком состоянии синдрома хронической усталости Владимир Владимирович выйдет на открытие Олимпиады в Сочи, а это кому надо, чтобы показывали на него пальцем на стадионе «Фишт» и говорили: «Ха-ха-ха! Опять, во второй раз за последние десять лет проиграл Украину!». Поэтому этот Фон национального благосостояния все равно раскрадут, а тут предотвратили «оранжевую революцию номер 2». Но ясно, что никакого приближения Украины к России в результате не сложилось – наоборот. Чтобы в этом убедиться, достаточно сейчас…

Д.ОРЛОВ – Ну, они реально поссорились с Евросоюзом. Ну, как не случилось?

С.СОРОКИНА – Они поссорились - не поссорились, но к нам не приблизились. К нам точно не приблизились.

Д.ОРЛОВ – Посмотрим.

С.БЕЛКОВСКИЙ – Поставим очень простой эксперимент. Берем билеты экономического класса - мне правда въезд в Украину запрещен – сейчас там, в списке НЕРЗАБ., как будто от меня что-то зависит. Я не верю, что я, действительно, запрещен. Я не верю, что хватит ума украинской власти.

С.СОРОКИНА – Ну, так и что? Берем билет…

С.БЕЛКОВСКИЙ – Берем билет экономического класса, летим в город Киев, аэропорт Борисполь, выходим в аэропорту Борисполь, собираем репрезентативную выборку украинского народа и спрашиваем: «Скажите, пожалуйста, а как вам кажется, то, что дали много денег, это приблизило Украину к России?» И вам 100% из 100 репрезентативной выборки скажут: «Нет, конечно! Ну, что это – страшная агрессия, нападение, это ужасно…».

Ю.КОБАЛАДЗЕ – А, если бы не дали, чтобы они говорили?

Д.ОРЛОВ – Они был говорили «Украина – це Европа».

С.БЕЛКОВСКИЙ – Поэтому, я думаю, что соглашение в ближайшие два года будет подписано.

Д.ОРЛОВ – Какое?

С.БЕЛКОВСКИЙ – Об ассоциации с Евросоюзом?

С.СОРОКИНА – Зачем тогда нам все это? Деньги ухлопали – не приблизили никого.

С.БЕЛКОВСКИЙ – Нам с вами, Светлана Иннокентиевна и Юрий Георгиевич и даже Дмитрий Иванович, и нафиг не надо. Это нужно было Владимиру Владимировичу, чтобы не претерпеть колоссальную фрустрацию, депривацию и аггравацию за полтора месяца до Олимпиады в Сочи. И всякий, кто говорит, что это слишком просто и тактически..., может проанализировать…

Ю.КОБАЛАДЗЕ – Это слишком серьезно для России, чтобы думать о прострациях…

С.БЕЛКОВСКИЙ – Минуточку! А, что Украина стала ближе или нет? Можно я вас спрошу?

С.СОРОКИНА – Не стала, конечно, не стала.

С.БЕЛКОВСКИЙ – Вот и все! Что вы у меня спрашиваете? Вы же сами знаете, что я прав.

Д.ОРЛОВ – Вы знаете, в этих рассуждениях Станислава Александровича есть один серьезный изъян. А именно: у оппозиции несколько лидеров; представим на минуту, что состоялись президентские выборы не в 15 году, а сейчас. Я полагаю, что, если бы они состоялись сейчас – ну, через месяц-полтора – Виктор Федорович Янукович…

Ю.КОБАЛАДЗЕ – Выиграл бы.

Д.ОРЛОВ – Во всяком случае картина при которой он бы консолидировал бы, условно, восточный электорат, который может не любить кто-то, или Станислав Александрович, например…

С.СОРОКИНА – Ну, это был бы бесконечный Майдан.

Д.ОРЛОВ – Он бы его консолидировал, а электорат западный, «западенский» – распался бы на три группы, собственно, по фамилиям лидеров Майдана: Тягнибока, Кличко и Яценюка. И вот, об картину, которая, на мой взгляд, с высокой степенью вероятности…

С.БЕЛКОВСКИЙ – Бередящая душу картина: «Буратино съел Чиполино».

Д.ОРЛОВ – Да. Эта картина – все соображения о том, что Янукович потерял контроль за страной, что Майдан управляет реально – не управляет Майдан и ослабевает, кстати.

С.БЕЛКОВСКИЙ – Нет, он взял контроль над умами, на коллективным разумом страны – вот и все.

С.СОРОКИНА – Это правда.

Д.ОРЛОВ – Умы он никогда не контролировал.

С.БЕЛКОВСКИЙ – На востоке Виктора Федоровича ненавидят вне зависимости ни от каких российских денег, потому что он вор и коррупционер и украл резиденцию в "Межгорье", и рейтинг его в Донецке сейчас меньше 40%, а был 80 во время предыдущих выборов. Поэтому, если бы выборы состоялись в воскресенье…

Д.ОРЛОВ – Да, а какой там рейтинг Кличко, Яценюка и Тягнибока.

С.БЕЛКОВСКИЙ – У Яценюка и Тягнибока – никакого. Если бы выборы состоялись в это воскресенье, то президентом, конечно, стал бы Виталий Кличко. Я готов «замазаться» на ящик коньяку с Дмитрием Ивановичем.

С.СОРОКИНА – Но уже ничто не грозит, потому что выборы не произойдут – какой хитрый!

Д.ОРЛОВ – Хитрый, да.

С.СОРОКИНА – Ну, и что? И в ближайшем будущем все равно, действительно, можно «замазаться» по вашему выражению, что все равно они к этой Европе присоединяться – к бабке ходить не надо. Но мы денежки потеряли. И что, просто ради такого спокойствия ближайших, но очень недолгих месяцев все это было затеяно?

С.БЕЛКОВСКИЙ – Светлана Иннокентиевна, если вы проанализируете логику основных поступков Владимира Владимировича Путина за последние 15 лет, вы убедитесь, что эта логика доминирует. Путин не стратег – он тактик.

С.СОРОКИНА – Тем не менее, он протянул такие долгие 15 лет, на минуточку.

С.БЕЛКОВСКИЙ – Короткими перебежками.

Д.ОРЛОВ – Конечно, у Путина было стратегическое виденье, несомненно.

С.БЕЛКОВСКИЙ – Видение было ему.

Д.ОРЛОВ – И скажу, во внешней политике оно весьма определенно чувствуется. Я думаю, здесь страховочный механизм есть, он заключается в залоге. Я думаю, что эти компании…

С.СОРОКИНА – В залоге?

Д.ОРЛОВ - Эти деньги – они под залог.

С.БЕЛКОВСКИЙ – «Бессмертья, может быть, залог! И счастлив тот…»

Д.ОРЛОВ – Вы философ!

С.СОРОКИНА – Цитатник.

Д.ОРЛОВ – Я полагаю, что залог этот…

С.БЕЛКОВСКИЙ – НЕРАЗБ. Пушкин.

С.СОРОКИНА – Да, слушаем вас.

Д.ОРЛОВ – «…понять его не мог и деньги отдавал в залог» тоже Пушкин.

Ю.КОБАЛАДЗЕ – «Евгений Онегин».

Д.ОРЛОВ – Мы, к сожалению, не знаем деталей, но эта залоговая схема достаточно эффективна, и она будет противостоять…

С.БЕЛКОВСКИЙ – Полностью потеряв Украину, Россия останется с этим залогом.

Д.ОРЛОВ – Эта схема будет противостоять тем интересам Украинской элиты, которая ориентирована на…

С.БЕЛКОВСКИЙ – То есть, всей украинской элиты, включая Виктора Федоровича непосредственно.

Д.ОРЛОВ – Не всей. … на ассоциацию с Евросоюзом. Мне кажется, что это достаточный страховочный механизм. Сыграет он не сыграет…

С.СОРОКИНА – Это мы увидим. Хорошо. Еще, что хочу успеть – то, о чем спрашивают нас на сайте и в эсэмсэках – вот, эта борьба с коррупцией, которая продолжалась, которая, кстати говоря, в послании президент говорил отчетливо уже в который раз… - Белковский, можно вас попросить немножечко потерпеть – я говорю? – и о которой говорится, действительно, уже много последних лет. И в этом году опять, как одна из важнейших задач: никуда не двинемся, пока не будет преодолена коррупция. Хотя согласна с этим пассажем: Воруйте, но только делайте что-нибудь. У нас часто не только воруют, но и не делают ничего. Важнейшая тема. В этом году случилось… Вернее так: вяло развивался процесс этого «Оборонсервиса», который непонятно к чему приходит, и, судя по всему, ни к чему не приходит. Какие-то еще были коррупционные дела. В смысле борьбы с коррупцией, как важнейшей бедой у нас на Руси, что-нибудь происходило в этом году?

Д.ОРЛОВ – Я думаю, что главное то, что произошло в борьбе с коррупцией, это то, что власть эту тему сделало своей. И не только тему, но и действия. Это стала такая, продленная часть…

С.СОРОКИНА – Меня это не радует, что они делают эту тему своей!

Д.ОРЛОВ – Почему? Можно радоваться потому что, во-первых, то, что системная работа в этом смысле начата – это совершенно очевидно, она заметна и на федеральном уровне.

С.СОРОКИНА – Какая уж там системная работа?

Д.ОРЛОВ – Масса, масса дел возбуждается. А, во-вторых – тут можно любить президента или власть в целом или не любить, но то, что повестка эта больше не является повесткой протестного движения исключительно или того же Алексея Навального…

С.СОРОКИНА – Ну, это, по-моему, исключительно политтехнологический ход – отберем-ка у Навального эту тему и будем забалтывать ее сами – вот и все.

Д.ОРЛОВ – Здесь есть два аспекта. Первый аспект: национализация элиты и аспект политический, в том смысле, что элиту надо дисциплинировать, безусловно. Это реальный вызов, на который надо давать ответ. И аспект политтехнологический – эту повестку надо забирать у оппозиции.

С.СОРОКИНА – Ну, забрали - и дальше что?

Д.ОРЛОВ - Обе проблемы с разной степенью успешности, на мой взгляд, решены, и это очень серьезное достижение.

С.СОРОКИНА – Коррупции от этого не жарко и не холодно!

Д.ОРЛОВ – Потому что сейчас Навальный выходит со своими разоблачениями и это не имеет не только общенационального значения, но и значения в элитах уже. Уже даже в элитах.

С.СОРОКИНА – Я соглашаюсь. Мне только интересно: а сама-то коррупция, как при этом поживает?

Ю.КОБАЛАДЗЕ – Она так и остается.

С.БЕЛКОВСКИЙ – Да здравствует царь Дмитрий Иванович!

Д.ОРЛОВ – Я думаю, что уровень коррупции падает…

С.БЕЛКОВСКИЙ – Народ безмолвствует.

Д.ОРЛОВ – Падает, падает. Скажем два-три года назад в некоторых – эти заказы были известны…

С.БЕЛКОВСКИЙ – В отдельных местностях СССР…

Д.ОРЛОВ – В отдельных местностях откаты уже достигали 50 или даже 70 процентов.

С.СОРОКИНА – А, сейчас? 65?

Д.ОРЛОВ – Давайте скажем аккуратно, эта норма, очень печальная, она, конечно снизилась. В дореволюционной России были прекрасные формулы – и в советской тоже – «не по чину берешь»…

С.СОРОКИНА – «Не по чину берешь», «на прокорм ставим».

С.БЕЛКОВСКИЙ – Помните, главной налоговой службы был такой человек по имени Починок? Вот, сама его фамилия…

Д.ОРЛОВ – Да, «не по чину берешь». Да, конечно первой задачей стояло – снизить общий уровень коррупции. Он, конечно же снижен. Следующая задача: бороться за то, чтобы этот уровень коррупции был, скажем, на уровне Германии – 10%.

С.БЕЛКОВСКИЙ – Мне не слова не дают сказать.

Д.ОРЛОВ – Я бы не сказал.

С.СОРОКИНА – Так. Давайте – слушаем Станислава Александровича.

С.БЕЛКОВСКИЙ – Я считаю, что уровень коррупции никуда не делся, потому что экономика замешана на коррупции – коррупция тотальна.

Д.ОРЛОВ – Да, но 30% - тоже тотально. И 30 –тотально и 70 – это тоже тотально.

С.БЕЛКОВСКИЙ – Есть очень хороший принцип. Знаете, почему нельзя раздеть все на всех? Потому что всего мало, а всех много. Поэтому в процессе коррупции возникают конфликты, противоречия между различными субъектами коррупционной экономики. Потому что воровать хотят все, а количество ресурсов, подлежащих разворовыванию, оно не бесконечно.

С.СОРОКИНА – Вас много, а я один.

С.БЕЛКОВСКИЙ – Не только Москва, но и Россия - она не резиновая. Поэтому начинаются конфликты. Дело Сердюкова, поскольку я его изучил очень внимательно, оно, вообще, никак не связано с коррупцией, как таковой. Оно связано только с тем, что когда Сергей Борисович Иванов, коллега – я прошу прощения, что я вас обижаю сейчас - Юрия Георгиевича по разведке, один генерал разведки – мы не будем называть его имя, особенно в этой студии – говорил мне, что когда Сергей Борисович Иванов принимал парад на Красной площади, ему хотелось ущипнуть себя за все места, какие только бывают, чтобы убедиться в том, что это с ним происходит в реальности. Так вот, Сергей Борисович Иванов обуян, будучи злобой и мстительностью, когда стал руководителем администрации президента, он объяснил Владимиру Владимировичу, что, если немедленно Сердюкова не убрать, то войска взбунтуются… - «войско взбунтовалось – царь не настоящий!» – помните? – и «всем нам придет кирдык». Ощущение нависающего «кирдыка» и является важнейшим мотивом Владимира Владимировича Путина, как в сделке с Украиной, так и в снятии Сердюкова и так далее. Но Сердюков ничем на нарушил этику аппарата, ничем. Он не критиковал президента, он не издевался…

С.СОРОКИНА – Нервы потреплют, но ничего далее не будет, так?

С.БЕЛКОВСКИЙ – Причем, насколько мне известно, Следственный комитет даже еще не интересовался, а как бы Сердюков прокомментировал, что на базе «Житное», за, которую, собственно, Сердюкова и обвиняют – это единственное дело, по которому он проходит в качестве обвиняемого, отдыхали Владимир Владимирович Путин и Дмитрий Анатольевич Медведев? Потому что Дмитрий Анатольевич Медведев даже сделал фотографии и опубликовал их в Инстаграме – у него хватило ума – как он отдыхает на частной базе отдыха «Житное», на которую дорогу за казенный счет… И Анатолий Эдуардович Сердюков на эту провокацию не поддался, поскольку он прекрасно знает аппаратные правила игры и ничего не сказал. Поэтому я думаю, что с ним все будет хорошо и здесь никакой коррупции, никаким антикоррупционным расследованием не пахнет, с коррупцией все замечательно.

Владимир Владимирович, следуя принципам Бориса Абрамовича считает, что коррупция это важнейший социальный демпфер, который позволяет этой стране выживать, потому что, если бы в этой стране не воровали, то окончательно озверели и порвали бы всех на части. То есть, НЕРАЗБ очень простая: коррупция или ГУЛАГ? Как с этим народом еще иметь… или надо дать народу воровать или устроить ГУЛАГ имени товарища Сталина. Но ГУЛАГ мы не можем. Архипелаг Good Luck, как говорил Вагрич Бахчинян, ныне покойный – тоже титан. Мы не можем, потому что у нас нет желания, нет возможностей и нет репрессивного аппарата. Развалилось все, потому что генералы разведки на "Эхо Москвы" сидят и ведут программы вместо того, чтобы кого-нибудь «замочить в сортире» между делом, хотя бы меня, пользуясь давними личными отношениями. Поэтому, собственно, раз не ГУЛАГ, то коррупция, потому что только это может успокоить народ и примирить его с этой чудовищной русской реальностью имени вечной мерзлоты. Ну, как можно выживать в этой вечной мерзлоте, если еще и не воровать?

С.СОРОКИНА – То есть, такой привычный механизм, привычная реальность, да?

Д.ОРЛОВ – Тут вопрос в цене этого самого института, который так живописал Станислав Александрович. Цена – экстремальна. Общество, мне кажется, власть в этом поддержит.

С.БЕЛКОВСКИЙ – Да, в 2009 году Станислав Александрович написал цикл статей под названием «Экономика Рос». Рос – от «РосПила», в котором сказал, что настанет день, когда размер отката превысит уровень, при котором коррупция остается полезной для системы.

С.СОРОКИНА – Превысил?

С.БЕЛКОВСКИЙ – Превысил.

Д.ОРЛОВ – Эта борьба – она поэтому и происходит, чтобы вернуть ее в разумные пределы, конечно.

С.СОРОКИНА – Но, борьба происходит, Станислав Александрович? Здесь разошлись ощущения…

С.БЕЛКОВСКИЙ – Нет. Происходит межклановая борьба, борьба разных субъектов…

Д.ОРЛОВ – Она, конечно, происходит.

С.БЕЛКОВСКИЙ – Ресурсы для разворовывания сжимаются, как шагреневая кожа, а желающих воровать и привыкших воровать очень много. Ну как? Человек пришел – надо же воровать, а, что делать еще, как не воровать? А, если все уже украдено до тебя? Значит, надо кого-то посадить, и забрать у него то, что он уже украл, а другой логики нет – все!

С.СОРОКИНА – А, скажите мне пожалуйста – вот, упомянули и я решила зацепиться – в марте уходящего года погиб Борис Абрамович Березовский, это было в марте, если мне не изменяет память, в конце марта. До сих пор как-то так и не вполне ясно, а может ясно…

С.БЕЛКОВСКИЙ – Жив ли он или нет.

С.СОРОКИНА – Я вот, в этой не верю как раз.

С.БЕЛКОВСКИЙ – Я тоже.

С.СОРОКИНА – Как-то в это не верится, но обстоятельства…

Ю.КОБАЛАДЗЕ – Живет ли его дело?

С.СОРОКИНА – Юрий интересуется, живет ли его дело? Вот, что бы вы сегодня сказали по прошествии 9 месяцев с тех пор, как?

С.БЕЛКОВСКИЙ – Я близко знал – извините, что я перебиваю Дмитрия Ивановича, но мне кажется, что в данном случае это уместно, потому что Дмитрий Иванович – кремлевский политолог, а я маргинал, - но Бориса Абрамовича-то я знал хорошо. Нет, конечно, он покончил… Я с ним в гробу не лежал, я не могу на сто процентов засвидетельствовать, что он мертв, жив ли он или мертв, но, исходя из его психотипа – он покончил с собой. Причина этого является не политическая. Вообще, к политике это не имеет никакого отношения. А причина только одна – мы с ним это методами психоанализа проходили при его жизни – это связано с тем, что он очень отождествлял деньги и любовь к нему женщин, поэтому страшно боялся лишиться…. Главным в его жизни были женщины. Он отождествлял эту любовь женщин к нему с деньгами. В этом была главная его ошибка – я пытался ему объяснить. Поэтому, как только он остался без денег, он вынужден был покончить с собой, потому что исчез основной мотив его жизни. А, и человек и система, и страна всегда умирают тогда, когда исчерпано их жизненное задание – это относится, кстати, и к Российской Федерации.

С.СОРОКИНА – Ну, что-нибудь добавить…

Ю.КОБАЛАДЗЕ – Но он же не совсем там был бедняком, у него на женщин хватало…

С.СОРОКИНА – Ну, так скажем.

Д.ОРЛОВ – Потом его последняя подруга – прошу прощения за переход к личным историям – она же была с ним до конца, он не оставался одинок.

С.БЕЛКОВСКИЙ – Тут дело не в этом. Тут сам диапазон возможностей, а мы с вами Юрий Георгиевич просто не представляем…

Д.ОРЛОВ – Диапазона?

Ю.КОБАЛАДЗЕ – Мы-то хорошо представляем.

С.БЕЛКОВСКИЙ – Да, поскольку мы забесплатно привыкли иметь с женщинами дело, мы не представляем, насколько эта зависимость носит героиновый характер.

Д.ОРЛОВ – Ну, неожиданная версия, конечно.

С.БЕЛКОВСКИЙ – Денег нет, Юрий Георгиевич! Были бы – мы бы почувствовали абсолютно.

Д.ОРЛОВ – Неожиданная версия. Я тоже склонен психологически объяснять происшедшее, но совсем иначе. Мне кажется, что это произошло по одной только причине: Березовский чувствовал невостребованность и Путин, когда Березовский к нему обратился, ему востребованности не добавил.

Ю.КОБАЛАДЗЕ – Тоже странное обращение.

Д.ОРЛОВ – Обращение – оно было от отчаяния.

С.СОРОКИНА – Конечно, от отчаяния.

Д.ОРЛОВ – Он был невостребован. Если бы встречным шагом было что-то: что ты можешь вернуться в Россию, что у тебя будут какие-то проекты – возможно, все было бы иначе. Его никто не преследовал…

С.БЕЛКОВСКИЙ – Нет. Говорят, что там Путин осуществлял гонения на Березовского – ничего подобного. Я и говорил Боре лично, поэтому я имею право сказать это в этой студии. Я это уже и говорил вскоре после смерти, что он не прав был в споре с Абрамовичем, по понятиям, конечно, абсолютно не прав, потому что Путин с Абрамовичем заплатили ему 2 миллиарда за его активы, которые не были оформлены на него. Это был чистый подарок абсолютно. Чисто поговорили – два миллиарда долларов.

Д.ОРЛОВ – А он говорил, что мало в суде.

С.БЕЛКОВСКИЙ – Это точно так же, как я продал свою квартиру там, за 500 тысяч долларов 10 лет, а сейчас она стоит миллион – что я пойду требовать еще 500 тысяч с тех людей, которые у меня купили? Нет, я не пойду.

Д.ОРЛОВ – Не говоря уже о том, что у вас нет никаких правоустанавливающих бумаг.

С.БЕЛКОВСКИЙ – Да, конечно. Просто Боря считал, что он в этом пиаре Путина и Абрамовича обыграет и это, к сожалению, не получилось, что еще раз доказывает, что человек не должен быть заложником свой референтной группы.

С.СОРОКИНА – Так, хорошо. Нам нужно уже завершать. Я единственно, о чем хочу спросить вас. В наступающем году, какое вам видится ближайшее значительное политическое событие? Разумеется не предсказанное, то, что мы и представить себе не можем, но все-таки, что вам представляется из того, что можно предвидеть, как важно политическое событие ближайшее?

Ю.КОБАЛАДЗЕ – Олимпийские игры.

Д.ОРЛОВ – Я думаю, что – да, Олимпийские игры, безусловно – но из политических – это реформа местного самоуправления. Причем, это будет очень интересно, согласование интересов – прошу прощения за «интересы – интересы». И, безусловно, выборность мэров будет сохранена на мой взгляд, а полномочия и финансовые, в том числе, ресурсы – они переместятся ближе к муниципальному уровню и власть станет в некоторым смысле более человеческой.

С.БЕЛКОВСКИЙ – Муниципальненькой. Я думаю, что Владимир Владимирович, действительно, хотел бы ликвидировать выборы мэров, но ему уже в очередной раз объяснили, что тогда наступит «кирдык».

Д.ОРЛОВ – Почему он этого хотел? Он прямо сказал, что мэров должны выбирать люди.

С.БЕЛКОВСКИЙ – Нет, он долго, мучительно чесал в затылке, но понял, что эта идея крайне непопулярна, и ее реализовать не удастся. Поэтому, да – будет реформа местного самоуправления, но выборы мэров сохранятся. Я полностью поддерживаю Дмитрия Ивановича во всем, что он сказал, поскольку кремлевский политолог – он рассматривает все со очень близкого кремлевского расстояния.

С.СОРОКИНА – Ну, а на ваш взгляд, ближайшее политическое?

С.БЕЛКОВСКИЙ – Да, то же самое. Я с ним согласен. Ближайшее политическое – это полное расползание и потеря управления страной. Вот, под этим знаком пройдет 2014 год.

С.СОРОКИНА – Это связано с реформой…?

С.БЕЛКОВСКИЙ – Это, вообще ни с чем, это связано с тем, что горизонталь власти идет на смену вертикали. В стране образовалась 350 тысяч центров власти, в которых критические суммы денег сочетаются с критическим объемом административного ресурса, и каждый раз, когда кто-то хочет пожаловаться власти. Непонятно, куда пожаловаться – России утрачивает управляемость.

Д.ОРЛОВ – И, кстати, невыборные мэры в сочетании с сильными губернаторами, они бы означали усиление дезинтеграции власти.

С.БЕЛКОВСКИЙ – Вот, этот хаос – они и станет главной нотой и лейтмотивом 2014 года, который затмит даже торжественное открытие и закрытие сочинской Олимпиады на стадионе со столь проникновенным еврейским названием «Фишт».

С.СОРОКИНА – О господи! Взял и закончил. Да, что ж ты будешь делать!

Ю.КОБАЛАДЗЕ – На этом нельзя заканчивать.

С.СОРОКИНА – Все, Юрий Георгиевич, прощайся как-нибудь красиво, потому что нам нужно подытоживать. Быстро прощайся…

Д.ОРЛОВ – По-грузински, как тамада.

Ю.КОБАЛАДЗЕ – Ну, сегодня все-таки Белковский был сносен.

С.СОРОКИНА – Так Станислав Белковский, Дмитрий Орлов. Говорили о политических итогах года, слегка заглянули в будущее. Ничего хорошего не пообещали, но и не напугали сильно. С наступающим вас Новым годом!

С.БЕЛКОВСКИЙ – С наступающим на горло и прошедшим по груди!

[Мария Баронова]

http://slon.ru/russia/baronova_belkovskiy-1040571.xhtml

Photo: OLE SPATA / dpa/ИТАР-ТАСС

Станислав Белковский встретился с Михаилом Ходорковским в Берлине и поделился со Slon своими впечатлениями от свободного человека.

– Так почему отпустили Ходорковского?

– На мой взгляд, потому, что Владимир Путин больше не считает его источником угрозы.

– Он не считает его источником угрозы, потому что сам устал и хочет наконец, чтобы появились какие-то игроки?

– Нет, как мне представляется, президент понимает, что это его тяжкий крест и этот крест желательно бы с себя сбросить, т.е. подвести черту под «делом ЮКОСа». Именно поэтому Верховный суд РФ сейчас неожиданно начинает пересматривать старые юкосовские дела. Ясно, что ни под каким давлением Путин это решение не принимал и дело не в немцах, хотя они и сыграли весомую техническую роль в операции по освобождению МБХ. А в том, что просто Путин решил: надо Ходорковского выпускать, – потому что это проблема, которую он должен решить для себя. А не для кого-то другого.

– Как только Ходорковский вышел, сразу появился кандидат на пост президента в 2018-м.

– Да, но это не вопрос субъективного выбора Путина. Президент, как мне представляется, не знает, что будет в восемнадцатом году, потому что самая главная ошибка – это воспринимать Путина стратегом. Думать, что он рассуждает в категориях эпох и/или десятилетий. Нет, Путин не знает, что будет через несколько месяцев. Путин по психотипу тактик, а не стратег.

– Но после этого Ходорковский был сразу выдворен из России, значит, угрозу Путин чувствует.

– Нет, я думаю, что Ходорковский уехал сам. Я не обсуждал с Ходорковским это дело, а если бы я даже обсуждал, то едва ли он сказал бы мне всю правду, поэтому зачем мне было нарываться на полуправду? Я этого не люблю. Но для меня очевидно, что Ходорковский рассказал правду на своей пресс-конференции, что есть полумиллиардный долг, если бы он остался в России, то он был бы абсолютным заложником этого долга. Вот и все.

– Почему он был бы заложником этого полумиллиардного долга?

– Потому что в любой момент ему бы могли закрыть выезд.

– Но вообще весь этот выход Ходорковского, все, что сейчас происходит, у меня лично вызывает ощущение, что что-то недоговаривается и что-то не так. У меня возникает ощущение, что со мной разговаривает второй удав, Путин – первый удав, Ходорковский – второй удав. Мне это абсолютно не нравится. У меня есть ощущение, что меня обманывают. Почему у меня такое ощущение?

– Именно потому, что вас не обманывают. Просто поскольку вас все и всегда обманывают…

– Меня никто никогда не обманывает, меня невозможно обмануть.

– Ну конечно. Вот вы голосуете за Навального, а он не говорит ни слова правды. Поэтому, когда вам говорят правду, Мария, вы начинаете думать, что это обман. Это, собственно, аберрация коллективного бессознательного, которая присутствует в современной России.

– Мне не говорят правду. Я в течение трех дней наблюдала. Интересно только интервью Альбац, в котором есть пункт «я националист».

– Да.

– Заявка на президентский пост такая серьезная. И когда он проговаривается: «Ну, я еще не очень квалифицированный политик», – говорит человек, который перед этим всех заверял три дня, что он не будет заниматься политикой.

– А у него, как мне кажется, нет необходимости заниматься политикой в утилитарном, прикладном смысле этого слова. Политика сама рухнет к его ногам. На мой взгляд, мы не обсуждали это с Ходорковским, вы, кстати, меня так и не спросили, встречался ли я с ним, что выдает в вас недостаточно опытного журналиста, вы не начали с информационного повода. На мой взгляд, Ходорковский исходит из того, что когда эта система власти рухнет, то эта система власти рухнет к его ногам, поэтому суетиться не надо. Понимаете, это человек, который был в аду, подобно Данте, на которого показывали флорентийцы пальцем и говорили, что этот человек вернулся из ада. А когда человек вернулся из ада, он не рассуждает такими простыми бытовыми человеческими категориями, к которым излишне привыкли мы – простые ребята, которые в аду не побывали. Просто он считает, что все обречено и так или иначе все рухнет.

– Соответственно, вы с ним встречались. Ура, вот и выяснили!

– Да, встречался. В ресторане Lutter & Wegner.

– При каких обстоятельствах, зачем?

– По адресу Bellevuestraße, 1 в городе Берлине. Я направил ему официальное письмо. Дело в том, что Ходорковский косвенно спас мне жизнь. Потому что у Ходорковского есть официальный представитель, она же его пресс-секретарь, Ольга Валерьевна Писпанен, с которой мы знакомы. И в свое время Ольга Валерьевна однажды меня встретила и обратила мое внимание на то, что кольцо, подаренное мне отцом, у меня находится на среднем пальце, и у меня развивается тромбофлебит. И она посоветовала мне переставить кольцо со среднего пальца на безымянный. И это спасло мне жизнь.

– Ащще, я считаю. Но все-таки, почему Ходорковский с вами встретился, как это произошло?

– Подождите. Ходорковский встречается много с кем. Вы проанализируйте, пожалуйста, с кем он встречался.

– К Ходорковскому на данный момент огромная очередь, поэтому абы с кем он не встречается.

– Нет, вы неправильно оцениваете ситуацию. Мне кажется, он встречается со многими, кто может рассказать ему что-то интересное о ситуации в России, и среди этих многих оказался и я.

– Ну да, классно. Также я могу напомнить, что именно ваш доклад «Государство и олигархия» был стартом для первого «дела ЮКОСа».

– Мне кажется, это было стимулом для Ходорковского – встретиться со мной. Потому что всякий настоящий мужчина уважает врагов.

– А до 2003-го вы с ним встречались?

– Чисто формально, то есть мы с ним сталкивались, но никогда не общались.

– То есть ваше общение произошло после того, как вы его косвенно посадили?

– Да, да. То есть по-настоящему мы общались только после того, как я его посадил. Хотя, конечно, я его не сажал.

– Хорошо, с какой целью был этот визит, все-таки что вы там обсуждали?

– Цель? Да просто поговорить не с кем. Понимаете, у меня было всего...

– После смерти Махатмы Ганди?

– Да, конечно, конечно, я в этом Владимира Владимировича хорошо понимаю, когда он говорит, что после смерти Махатмы Ганди поговорить не с кем, – это не шутка, это так оно и есть.

– Мы говорим о Владимире Владимировиче и о ком угодно, но не о моем вопросе.

– Я цитирую Владимира Владимировича. Цитирую просто.

– Давайте о Ходорковском.

– Почему нет, о Ходорковском говорим.

– Зачем вы с ним встречались?

– Потому что мне было очень интересно с ним встретиться. Я хотел найти в нем собеседника и нашел его.

– Что вы обсуждали?

– Мы обсуждали в основном вопросы жизни и смерти, потому что ничего менее существенного с таким человеком обсуждать бы не стоило.

– Как он относится к смерти? Боже, что я вообще спрашиваю.

– Он относится к смерти так же, как и я, как к агрегатному состоянию жизни.

– Это опять уход от вопроса.

– Нет, вы меня спросили, я ответил. Вы спросили меня, как Ходорковский относится к смерти, я вам ответил.

– Какие у него планы, что он планирует делать, почему он говорит в интервью одно и то же всем?

– А вы хотите, чтобы он всем говорил разное?

– Конечно, хочу. Один у нас уже есть, с жуликами и ворами.

– Это было бы правдой?

– Конечно: а) это было бы правдой, б) это показывало бы в нем умного человека.

– То есть если говорить всем разное – это было бы правдой?

– Это показывало бы в нем умного человека.

– Я не понял. То есть если бы он всех обманывал, это было бы хорошо, я правильно вас понял? Он должен говорить всем разное? Не одно и то же, а всем разное…

– У него разговор на одну и ту же тему. Наверное, это в том числе и вина журналистов, потому что они не умеют ничего спрашивать, как я, например, сейчас, но что вы с ним обсуждали?

– Мы не обсуждали с ним борьбу за власть, потому что это мелко, понимаете? Интересно было обсудить психологию помилования, потому что помилование, оно ведь дается и Царем Небесным в первую очередь. Психология помилования как акта состоит в том, что ты признаешь свою ошибку, не вину, а ошибку. Вот квалифицированный юрист вам сказал бы, что раз Ходорковский написал прошение о помиловании, это уже есть факт некоего признания. Потому что в соответствии с духом права, не буквой права, а духом, а в любом праве дух не менее важен, чем буква, любое решение, не отмененное судом, остается в силе. Это значит, что если человек вышел на свободу без решения суда, то это могло бы произойти только через признание им вины, но как? Вины – как юридической категории. И так оно и есть. Но Ходорковский признал нечто большее, чем вину, он признал ошибку. Он признал управленческую ошибку, потому что у него абсолютно управленческий психотип, он – менеджер по психотипу. Вот, например, мой покойный старший друг Борис Березовский был криэйтором, как и я, поэтому нам с ним было очень легко находить общий язык. А с Ходорковским сложно находить общий язык, потому что он – менеджер по психологии, а это нечто противоположное прямо криэйтору. Не в последнюю очередь потому, что менеджер движим ресурсным подходом, вы меня вообще слушаете?

– Я не понимаю сути, о чем была встреча.

– Как? Я вам рассказываю, подробно вам рассказываю, о чем была встреча, а вы мне говорите, что не понимаете сути. Что я могу сделать?

– А может, Березовского тогда обсудим?

– Нет, я просто сравнивал Ходорковского с Березовским с точки зрения психотипа. Мы не обсуждаем Березовского.

– А вы обсуждали то, о чем вы сейчас говорите: признание вины, непризнание вины…

– Нет, мы не обсуждали. Понимаете, я впервые за долгие годы увидел человека умнее себя, а когда ты встречаешь человека умнее себя, тебе не нужно с ним что-то обсуждать, и так все ясно. Это ситуация Рабиновича, раздающего листовки у Мавзолея Ленина, на которых ничего не написано, потому что и так все ясно. Ходорковский признал не вину, а ошибку. Управленческую ошибку. Потому что в 2003 году воевать с Путиным до победного конца было управленческой ошибкой – вот это он и признал.

– А с точки зрения кармы это было ошибкой? Или это не было ошибкой?

– Было, было.

– Теперь ему никто ничего не может сказать. А если бы он не сел, ему бы предъявляли все, что предъявляет сейчас в основном только Киселев.

– Нет, это вы рассуждаете с точки зрения криэйтора, а не менеджера, потому что криэйтор лишен ресурсного подхода. Главный образец криэйтора и креативного поведения – это Господь Бог, который сотворил мир из ничего. То есть криэйтор не рассуждает, вот я, например, или Березовский, мы не рассуждаем в категориях ресурсного подхода. Нам не важно, что у нас есть. Нам важно, что мы хотим сотворить. А может, у нас ничего и нет, но волевым актом творения мы это творим. Такой менеджер, как Ходорковский, так не рассуждает. Он рассуждает в категориях «а что у меня есть, чтобы сделать то или другое». И Путин такой же, он про Сноудена недавно говорил: «А что у него есть? А ничего у него нет». Это был проговор классический, проговор менеджера. С креативной точки зрения это не было ошибкой, но с менеджерской было, потому что Ходорковский неправильно оценил свои ресурсы для борьбы с Путиным. Нельсон Мандела и Юлия Тимошенко – они криэйторы по своему типу, поэтому им все равно, сколько сидеть, а Ходорковскому не все равно, сколько сидеть. Это то, чем менеджер отличается от криэйтора.

– Но теперь он находится в положении Березовского.

– Нет, конечно, нет.

– Он не может вернуться в Россию.

– В любую секунду. Пресс-секретарь Путина Дмитрий Песков прав. МБХ не особенно хочет возвращаться в Россию. Потому что это не нужно функционально, это классический подход менеджера. Вот криэйтор бы вернулся в Россию. Вопреки всему. А менеджер рассуждает так: «А зачем мне что-то делать, если мне это не нужно?» Криэйтор отличается от менеджера принципиально по психотипу тем, что принимает решения вопреки себе.

[Мария Баронова]

– Что нужно Ходорковскому тогда, я не понимаю. Что он вообще хочет?

– Я не знаю, это вы можете спросить у него самого. Тем более встретиться с ним не так уж сложно.

– В отличие от него мне не дают визу за два часа.

– Вы бьете на жалость, а это самое плохое, что есть в русском человеке. Постоянная попытка бить на жалость. И предстать жертвой. Вот чего нет в Ходорковском, за что я его сразу полюбил и зауважал, что в нем нет комплекса жертвы ни единой секунды.

– Я женщина, и мне это простительно.

– Он не выглядит жертвой. Нет, вам это непростительно, Мария Николаевна. Это непростительно никому.

– Какие у него планы? Что этот человек хочет? Я не понимаю, что этот человек хочет сказать нам сейчас. Кроме, конечно, важного: «Спасибо всем, кто мне помог».

– Он хочет сказать: «Дорогие друзья, я вернулся из ада, я единственный человек из вас, кто смог это сделать». Он находится в идеальной интеллектуальной и психологической форме. В нем нет ни ревности, ни злобы, ни фанаберии, ни самоуничижения, он абсолютно адекватен сам себе, что в конечном счете есть самое главное для человека. Быть адекватным самому себе, быть равным самому себе. И он хочет сказать: «Ребята, вы понимаете, все мелочи этой жизни остались для меня позади. Я не участвую в ерунде. Я играю по-крупному и по-главному, когда Господь назначит меня правителем России, я им и стану». Вот что хочет сказать нам Ходорковский.

– Когда он прикажет нам действовать тогда? Народ России хочет, чтобы ему кто-то приказал, ну так приказывайте.

– Когда Владимир Владимирович умрет, тогда все и случится.

– Это не победа.

– Победа.

– С точки зрения менеджера – нет. Дождаться смерти своего противника?

– Да, конечно. Все проплыло мимо. В Ходорковском нет суеты. Как мне видится, главное, от чего он избавился за десять лет ада, – это от суеты. Это очень важно. Он не суетится.

– А если он заболеет?

– Это невозможно. Он уже прошел ад. «Расстреливать два раза уставы не велят» (с). Человек, который помилован один раз Господом Богом, а ведь милует в конечном счете Господь Бог, все земные инстанции – они только передаточное звено на этом пути, он не может быть приговорен второй раз.

– То есть Ходорковский виновен перед богом, раз мы говорим несколько раз слово «помиловал» и бог его за что-то наказал.

– Да.

– Значит, у него были грехи…

– Гордыня, конечно. Но это моя реконструкция, это не то, что он мне сказал.

– Мы говорим сейчас о конкретных уголовных делах. В том числе о деле Пичугина.

– При чем здесь Пичугин?

– Это один из фигурантов «дела ЮКОСа».

– Ну хорошо, и что? Я не встречался с Пичугиным.

– За что, кроме гордыни, Господь Бог помиловал Ходорковского?

– Господь Бог помиловал Ходорковского, потому что Ходорковский очень правильно оценил то наказание, которое было ему...

– За что помиловал, за какие грехи?

– Я только что ответил.

– За что?

– Минуточку. Милуют не за грехи, а за их искупление. Ходорковский искупил свой грех, потому что он понял, что с ним произошло. Что он и изложил на пресс-конференции в Берлине.

– Гордыня была также у Абрамовича, у Фридмана, у Невзлина, у…

– Она и есть.

– …у Березовского. И большая часть этих людей не сидела. И жива. И никак не была наказана. Более того, некоторая часть этих людей посадила Ходорковского.

– Ага, и что?

– Это очень интересно. Может, это все-таки не Господь Бог, а избирательное правоприменение в России?

– А право всегда избирательно. Это только прогрессивная общественность считает, что есть какое-то неизбирательное право. Право всегда избирательно, потому что из пяти машин, которые превышают скорость, всегда останавливают одну. И та, которую остановили, она не может жаловаться на то, что остальных не остановили.

– Пять машин ехало, половина этих машин была с корочками, и они остановили…

– Нет, нет. Огромное количество преступлений остается нераскрытыми и ненаказанными, и в этом и состоит принцип избирательности права. Он всеобщ и глобален, и только русская прогрессивная общественность считает, что в этом есть что-то удивительное.

– Кто был тот человек, с которым изначально Ходорковский договаривался по совещанию в том самом феврале 2003 года в администрации президента?

– Волошин.

– Волошин не сдержал свои обещания?

– Де-факто да, хотя он не специально подставил Ходорковского. Так получилось, потому что Волошин неправильно оценил расклад. Он считал, что контролирует ситуацию в достаточной степени, чтобы использовать Ходорковского как таран против определенной части окружения Владимира Путина, и что без согласования с ним, Волошиным, Ходорковский не сядет. Это было ошибкой. Сечин и Устинов посадили Ходорковского без согласования с Волошиным.

– Почему на данный момент мы ничего не слышим от Невзлина? Про Невзлина? И вообще, где он уже в течение недели? Что об этом думает Ходорковский?

– Я с ним это не обсуждал. Мое мнение, сугубо частное и субъективное, состоит в том, что Леониду Борисовичу был достаточно выгоден Ходорковский в тюрьме и остается выгоден – как жертва. Как и всей прогрессивной общественности. И, конечно, Невзлин может быть несколько обескуражен случившимся. Невзлин был уверен, что Ходорковский не выйдет никогда и капитализироваться на этой теме можно бесконечно. А тут получился вот такой факап, как говорят у вас, у молодежи.

– Они связались на данный момент? Они общались?

– Я-то откуда знаю? Позвоните Ходорковскому, спросите.

– Невзлин круглосуточно сидел на всех телеканалах, на всех скайпах и все время раздавал всем интервью. Сейчас этого человека нигде не слышно, никто не может до него дозвониться.

– На мой взгляд – я транслирую только свою экспертную точку зрения и ничего больше, потому что я не обсуждал это с Ходорковским, – Невзлин находится в состоянии <сильной растерянности>. Он был твердо убежден, что Ходорковский не выйдет.

– Осознает ли это Ходорковский про Невзлина?

– Мне кажется, что Ходорковский, как очень умный человек, не может этого не осознавать. Но ответить на этот вопрос, наверное, он может только сам, разумеется, а не я.

– Мы и так находимся в очень странном жанре интервью об интервью, но у нас все сильнее выходит, что вы не рассказываете, о чем же вы говорили.

– Нет, я не брал у Ходорковского интервью. Мы с ним побеседовали о жизни и смерти. Вы, как журналист молодой, думаете, что таких тем быть не может. Потому что вы воспитаны в то время и в той ситуации, когда эти темы неинтересны. А обвиняете в этом почему-то меня. А я считаю, что это самые интересные темы, какие только и бывают. Они гораздо интереснее, чем всякие там аппаратные расклады.

– Классно. Сейчас к нему очередь стоит из людей, которые все на него смотрят и говорят, как бы вот рассказать вам, чтобы вы со мной поделились…

– Нет, я уверен, что не даст никому ничего.

– Это безусловно, но…

– И если бы он у меня спросил, правда, он меня об этом не спрашивал, давать денег или нет, я бы сказал, нет, конечно, не давать никому ни в коем случае.

– Ага, кроме вас.

– И мне не давать. Зачем?

– Подозреваю, что говорят-то так все.

– No comments.

– Окей. Что сейчас должна сделать прогрессивная общественность, нами так любимая?

– Убить себя об стену.

– К сожалению, они не последуют этому разумному совету. Что они сейчас будут делать?

– Прогрессивная общественность – это ведь жулики в массе своей. Если человек года – это, конечно, я, потому что Ходорковский – человек столетия. А я – потому что подтвердились все мои прогнозы о перестройке-2 и так далее, которые я давал на протяжении многих лет. Которым никто не верил. Так вот, премию «Жулик года» получает Гуриев, конечно. Сергей Маратович, ректор РЭШ, который пытался на страдальческой репутации Ходорковского сделать себе карьеру. Потому что он хочет получить Нобелевскую премию по экономике, что совершенно очевидно. С тех пор как Пол Кругман получил Нобелевскую премию по экономике за колонки в газетах New York Times и International Herald Tribune, ныне переименованной в International New York Times, стало понятно, что Нобелевку теперь де-факто дают за журналистику и публицистику. Тогда, кстати, я сразу подумал, что за пять лет моих колонок в газете «Московский комсомолец» я мог бы получить Нобелевскую премию по литературе. Я хотел позвонить Сьюзан Зонтаг, но, к сожалению, в этот момент вспомнил, что она уже умерла. Поэтому сейчас мне нужно найти какую-нибудь влиятельную гуманитарную даму, которая бы пролоббировала бы мне Нобелевскую премию по литературе за колонки в газете «Московский комсомолец».

– Может быть, вы сами у себя интервью будете брать?

– Я отвечаю на ваш вопрос. Вы не обращаете на это внимание, нет?

– Я обращаю, но все жду, когда мы все-таки дойдем до сути.

– «Во всем мне хочется дойти до самой сути. В работе, в поисках пути, в сердечной смуте». Как сказал поэт. Помните, какой?

– Сергей Александрович Пастернак.

– Да, примерно так.

– Итак, забывая об Александре Сергеевиче Бродском, перейдем назад …

– Так вот, жулик года – Гуриев, потому что он пытался использовать Ходорковского, чтобы предстать политическим страдальцем и беженцем, которым не является ни в одном глазу. Просто потому, что он решил переехать в Париж и жить там на деньги Сбербанка и других крупных корпораций, в которых он входит в советы директоров. Второй жулик – это Гарри Кимович Каспаров, который сейчас критикует МБХ за неправильные позиции по неким политическим вопросам. Каспаров – профессиональный фандрайзер, он собирает деньги на несбыточные проекты. Если бы мне удалось создать фонд политических расследований, то я бы предложил вам его возглавить, безусловно, если бы мне удалось его создать. У меня просто нет денег, чтоб его создать. Я бы в первую очередь профинансировал два расследования. Первое, каким образом Сергей Маратович Гуриев пытался <обмануть> всех, а второе – куда делись 5 миллионов долларов, которые экс-чемпион США по шахматам Максим Длуги выделил на предвыборную кампанию в ФИДЕ в 2010 году. Когда выдвигали в президенты ФИДЕ Анатолия Евгеньевича Карпова, но руководил кампанией фактически Каспаров..

– Кстати, как там с президентом ФИДЕ?

– Что с Каспаровым? Меня это не волнует. Ясно, что Каспарову все время нужны проекты, чтобы привлекать под них деньги и, скажем мягко, вольно распоряжаться ими. Это не отменяет того факта, я должен сказать это, как честный человек, что мама Каспарова, Клара Шагеновна, очень много раз вкусно кормила меня у них в гостиной. Я Кларе Шагеновне за это весьма благодарен.

– Это не интервью, а Монти Пайтон какой-то.

– Вы хотите сказать, что это не будет читаемо? Это не будет популярно? Вам не будут все звонить и говорить, какое <отличное> интервью? Мария Николаевна, ну что вы такое себе позволяете?

– Я уже поняла, что вы не очень любите Гарри Кимовича Каспарова.

– Я люблю…

– А как Гарри Кимович Каспаров относится к Михаилу Борисовичу Ходорковскому?

– Как к дойной корове. И когда неожиданно Гарри Кимович Каспаров, который считает себя самым <изумительно> умным человеком во Вселенной…

[Мария Баронова]

– Ему же это рассказывали с семи лет.

– Это ему внушила Клара Шагеновна, и по-другому было нельзя, потому что иначе он не стал бы чемпионом. У него слишком много других комплексов. Когда он неожиданно понимает, что люди видят его насквозь, и люди видят, что он жулик, его не то что это фрустрирует, он не верит, что так может быть. Поэтому, когда Михаил Борисович очень жесткой риторикой явно дал понять, что жуликов типа Гарри Кимовича он финансировать не будет, Гарри Кимович затосковал. Затосковамши. Потому что мне кажется, что он очень сильно рассчитывал на миллиарды МБХ. Да.

– Мне кажется, сейчас количество людей, претендующих на …

– Но я еще раз хочу сказать, что Клара Шагеновна меня очень вкусно кормила в гостиной, я был бы абсолютно нечестным и непорядочным человеком, если бы этого не отметил.

– А Михаил Борисович в курсе, сколько у него миллиардов?

– Почему вы все время мне задаете вопросы, как будто я Михаил Борисович или его пресс-секретарь. Я не то и не другое.

– Ольга Валерьевна сейчас занята.

– Ольга Валерьевна спасла мне жизнь. Этого уже достаточно, чтобы я не задавал ей бестактных вопросов. Вы много знаете пресс-секретарей крупных политиков, которые спасли жизнь простому Белковскому?

– Сколько миллиардов у Ходорковского?

– Не надо считать, потому что они вам не достанутся. Не достанутся.

– Это мы еще посмотрим, кто кому не достанется.

– Да не достанутся они вам. Не даст вам Михаил Борисович никаких миллиардов, успокойтесь. Он настолько хорошо знает цену всем вещам и людям после десяти лет в аду, что он может финансировать только проект апостола Павла по спасению человечества.

– Хорошо, что не компанию «Апостол» Тины Канделаки.

– Не говорите пошлостей, Мария Николаевна, для молодого журналиста – это плохое начало. Вы плохо начинаете.

– Зато хорошо кончу.

– Для молодой женщины это звучит очень двусмысленно.

– Так вот, возвращаясь к миллионам Михаила Борисовича, сколько их у него, знает ли он, остался ли у него хоть один миллиард?

– Знаете, поскольку Михаил Борисович является классическим менеджером по психотипу и control freak, тем самым, он, конечно же, знает до копейки.

– А Абрамович не является контролфриком?

– Является. Вот Березовский никогда не знал, сколько у него денег. И я не знаю. Я вот сижу и реально не знаю, сколько у меня в кармане денег. Мне придется сейчас за вас платить, потому что я, к сожалению, привык платить в общепите за женщину, а я не знаю, сколько у меня денег. И мое преимущество состоит в том, что в этом заведении хорошо знают, что у меня часто не бывает денег, и поэтому кормят меня в кредит. Вот этого Михаил Борисович никогда бы не допустил. Чтобы вы понимали разницу между психотипом криэйтора и менеджера. Михаил Борисович, когда идет на обед, точно знает, сколько у него в кармане денег, и он никогда не закажет количество блюд, которое не вписывается в счет.

– То есть у него не осталось денег?

– Кто вам такое сказал? У него столько, сколько надо денег. У него много денег. Я считаю, что он миллиардер. Но быть миллиардером и тратить миллиарды – это совершенно разные вещи. Но мы с ним это не обсуждали, у меня нет никаких фактов и тем более доказательств.

– Почему Ходорковский постоянно напирает на своего рода позицию Уоррена Баффета и всех остальных олигархов-социалистов о важности социальной ответственности бизнеса, то есть идет явно вразрез со всеми Илларионовыми и остальными так называемыми сислибами России.

– Ну, Андрей Николаевич Илларионов – хороший человек, но не очень умный. Поэтому, т.к. МБХ – очень умный человек, то умный человек должен идти вразрез с не очень умным. Вам не кажется эта мысль тривиальной?

– То есть все либералы глупы?

– Почему все? Я сказал про Андрея Николаевича Илларионова. При этом я прекрасно отношусь, поймите меня правильно, я лично знаю Андрея Николаевича Илларионова и отношусь к нему замечательно. Если завтра он позвонит мне и спросит, нет ли у меня сто рублей до получки, то я, конечно, ему дам. Я люблю дураков, Мария Николаевна. Потому что я чувствую, что я должен сострадать. Это мой вариант искупления. А Михаил Борисович, он сострадать не должен, поэтому я его очень уважаю.

– О господи. Тогда попробуем так. Михаил Борисович – он социалист, националист, либерал? Империалист?

– Михаил Борисович – вот что я вынес из краткого общения с ним, – он не социалист, не империалист, это человек, который соприкоснулся с Богом, он с Ним общался непосредственно, он прошел ад.

– Когда ты общаешься с Богом – это молитва…

– Это пошлость, то, что вы сейчас говорите. Он прошел ад, мальчик из хорошей еврейской семьи провел десять лет в ГУЛАГе. В нем нет надрыва, нет надлома, ничего такого нет. У него эмоциональный фон абсолютно ровный. Он общался со мной так, как будто мы вчера расстались, как будто эти десять лет прошли в горнолыжном отеле в Швейцарии, а не в ГУЛАГе.

– Не знаю, я не сидела, конечно, и понимаю это. Но у меня есть некоторый опыт общения с этой системой, ожидание посадки и всего остального. Я была в один день с Михаилом Борисовичем отпущена на свободу. А свобода – она всегда внутри, я стала свободным внутри человеком в этот день. И человек, который был не на свободе, говорит: «Ну да, я на свободе, ну, хрен бы с ними со всеми», – и идет дальше. В этом нет никакого величия – это просто нормальное психиатрическое состояние человека, забить и забыть. Всё. И жить дальше. Величия вообще ни в чем нет.

– Да, но я не уверен, что вы бы смогли это сделать. Или я бы смог это сделать. Вы вот сидите сейчас и раздражаетесь на официанта.

– На официанта я раздражалась до проблем с законом, во время проблем с законом, после...

– Нет, вы сейчас раздражаетесь. А Михаил Борисович не раздражается на всю Вселенную, которая на десять лет посадила его.

– А я и не Михаил Борисович, я не великий человек…

– Вы ответили на ваш вопрос. Запишите его как мой ответ.

– Что я не Михаил Борисович? Правильно, я Мария Николаевна.

– Нет, что кто-то – великий человек. Михаил Борисович, но не вы и не я.

– Какое отношение у Михаила Борисовича к Навальному, и вообще, какая дальше судьба у Навального, по вашим прогнозам?

– Я думаю, что никакого Навального для Михаила Борисовича просто не существует. Потому что это очень мелко для него. Это очень мелко. Для него существует Путин как человек, с которым он находится в астральной связи. Который обеспечил его помилование.

– Который даже называет его по имени.

– По имени отчеству. А кого это Владимир Владимирович называет по отчеству? Это знак колоссального уважения. А все остальное – это чушь собачья. Его не интересует. Он перерос это все...

– То есть у Михаила Борисовича стандартный признак стокгольмского синдрома, когда хочется понравиться своему палачу?

– Нет, он ничего не сделал, чтобы понравиться. Ничего не сделал. Просто в определенный момент…

– Путин является единственным человеком, с которым Михаил Борисович хочет поговорить.

– Опять же, вы все время задаете вопросы, которые нужно адресовать не мне, а Михаилу Борисовичу. Я не Михаил Борисович, не его пресс-секретарь, поэтому никаких прав говорить от его лица у меня нет. Я могу только транслировать свои ощущения от разговора с ним. А мои ощущения от разговора с ним состоят в следующем. Он понимает масштаб личности Владимира Владимировича, как понимаю его и я, Станислав Александрович Белковский. Он понимает этот масштаб. Потому что, условно говоря, если бы президентом был Навальный, он никогда бы не помиловал Ходорковского.

– Навальный никогда не будет президентом, уже вроде бы можно понять.

– Какая разница, мы сейчас говорим в условном наклонении.

– Сколько времени вы провели вместе?

– Три-четыре часа.

– И все?

– А что вы хотите, чтобы драгоценное время Михаила Борисовича расходовалось на ничтожного Белковского в промышленных масштабах? Я-то да, но я думаю, что у него есть другие дела, кроме общения со мной. Если бы я хотел, то я бы общался с ним круглосуточно. Потому что еще раз говорю, что у меня три собеседника, которые мне интересны, они все умерли, и вот, появился четвертый. Я не знаю, воспринимает ли это Михаил Борисович так, может, я ему совсем неинтересен. Мне он очень интересен.

– Чем он интересен? Я не понимаю, что такое разговор о жизни и смерти? Я правда этого не понимаю.

– Вы очень молоды, Мария Николаевна.

– Мне очень приятно, что я очень молодая, но еще раз, что такое разговор о жизни и смерти, три-четыре часа нельзя разговаривать о жизни и смерти, особенно после того, как вы нашли самого интересного для себя собеседника.

– А о чем еще я должен говорить с интересным мне собеседником, кроме как о жизни и смерти? О приватизации компании Какая-То-Там-Нефть? Нет, это мне совершенно неинтересно. Ему тоже.

– Есть слухи, что на данный момент некоторые люди вокруг Михаила Борисовича ходят и всем рассказывают, что Сечин сейчас будет некоторые активы передавать Михаилу Борисовичу. Откуда эти слухи и почему люди вокруг Ходорковского распространяют эти слухи?

– Вы, право, их не пробовали спросить? Ничего Сечин никому передавать не будет. Следствие закончено, забудьте.

– Зачем люди вокруг него этим занимаются?

– Вокруг Ходорковского полно жуликов, которые хотят спекулировать на его выходе на свободу. Единственный человек, который понимает прекрасно, что ему не удастся этого сделать, и поэтому впал в полный транс и ступор, это Невзлин. Потому что он поумнее других жуликов будет. И Каспаров тоже впал в ступор, потому что понимает, что кинули.

– А еще Алексей Анатольевич тоже впал в ступор. Он общался раньше с Михаилом Борисовичем?

– Это вы избиратель Алексея Анатольевича, а не я, поэтому…

– А Алексей Анатольевич общался раньше с Михаилом Борисовичем?

– Вы избиратель Алексея Анатольевича, у него и спросите.

– Так Алексей Анатольевич общался раньше с Михаилом Борисовичем?

– На мой взгляд, субъективный, ничем не подтвержденный, Михаил Борисович сыграл определенную роль в карьере Алексея Анатольевича. А какую роль он сыграл – это вы зададите вопрос Михаилу Борисовичу и Алексею Анатольевичу, избирателем которого вы являетесь, и которым я никогда не был.

– Видели ли вы когда-нибудь в Алексее Анатольевиче возможного конкурента Владимиру Владимировичу?

– Да, когда я был молод и глуп, как вы сейчас. Во второй половине минувшего десятилетия. Поскольку с тех пор я постарел и поумнел, что вам еще предстоит, во второй ипостаси, я теперь так не думаю. Я не хочу так, во всяком случае, думать.

– Правильно ли я понимаю, что на данный момент можно считать, что последний взлет карьеры Алексея Анатольевича – это победа на конкурсе Colta.ru, и в следующем году мы больше не услышим этого имени?

– Нет, я бы не сказал. Алексей Анатольевич – очень способный парень. Он просто не великий человек, в отличие от Михаила Борисовича. Вот Михаил Борисович реально великий. А Алексей Анатольевич зауряден. Но как заурядный человек он умен, он хорош собой, чем привлекает молодых экзальтированных дам типа вас, Мария Николаевна, а такого типа люди в электоральной карте русского народа играют значительную роль, в ее формировании. Поэтому, нет, я думаю, выборы в Мосгордуму теоретически могут много дать Алексею Анатольевичу.

– А, то есть Мосгордума – это его.

– Да, но это совсем не Михаил Борисович, это человек другого масштаба. Это просто обычный Навальный.

– Но я-то, как ветреная женщина, испытываю волнительные ощущения внизу живота от обоих представителей мужского пола, что от Михаила Борисовича, что от Алексея Анатольевича, и поэтому вот, как женщина, я пока что не вижу разницы. То есть мы видим одного удава авторитарного типа, другого удава авторитарного типа, третьего удава авторитарного типа. Как женщине, мне, безусловно, интересны эти типы людей, но как человеку, живущему в России, мне как-то хочется, чтобы уже перестали искать вождей, а пока что я вижу еще одного титана, вождя, от которого мы все ждем: «Давай, правь нами!».

– Ну, так это же наша проблема, а не его. Он, на мой взгляд, человек, который стоит над разделением властей, потому что, еще раз, он побывал в аду.

– Да не побывал он в аду, он побывал в России.

– Нет, он побывал в ГУЛАГе, в концлагере.

– Ну, в каком ГУЛАГе, мы не Александр Рар. Кстати, что Александр Рар делал рядом с Михаилом Борисовичем?

– Рар просто вписался в кадр. Это особое умение опытного профессионала – оказаться в кадре в нужное время в нужном месте.

– Зачем Михаил Борисович жал ему руку в кадре уже в закрытом помещении?

– Потому что Михаил Борисович великодушен. Ну, надо Рару, чтобы все говорили, что он якобы имеет отношение к освобождению Ходорковского. Для Михаила Борисовича это настолько ничтожная услуга, что он готов ее Рару оказать. Вот и все. Вы мною недовольны, Мария Николаевна.

– Очень. Я не понимаю, что нас ждет в 2014 году, что с нами будет этот человек делать, что он будет предлагать, фактически никакой амнистии политзаключенных не произошло по той причине, что знаковых людей отпустили. И, например, в «болотном деле» убрали единственного человека, который громко вопил про это дело.

– Как убрали, я встретил его в магазине в Доме на Набережной, их явно было больше одного. Мы очень тепло с ними поздоровались.

– Отлично, вы очень тепло с ними поздоровались, но остальные люди сидят. Хорошие люди сидят в тюрьме, они продолжают сидеть, и их никто не отпустит. Будет ли Михаил Борисович им помогать?

– Возможно, будет, он очень добр. Я бы не помогал на его месте.

– Почему?

– Потому что все вопросы, которые вы мне задаете, противоречат вашему номинально-декларированному жизненному подходу. Вы все время спрашиваете, что вам Ходорковский даст. А ничего вам Ходорковский не даст. Не спрашивай, что Америка для тебя сделала, спрашивай, что ты сделал для Америки.

– Мы говорим «Ходорковский» – подразумеваем «Россия»?

– Нет. Мы говорим только одно. Что пока иждивенческий политический подход у русского человека, который является главной проблемой русского человека, и ничего больше его проблемой не является. Пока тотальная внутренняя безответственность – спутник этого подхода – не исчерпана, ничего не изменится.

– У нас есть публичный человек, и я имею право спрашивать, что этот человек будет дальше делать?

– Вот у него и спрашивайте, что вы у меня спрашиваете, я не публичный человек.

– Очень даже публичный человек, и я спрашиваю, что вы делали, почему вы поехали к Ходорковскому?

– Я поехал к Ходорковскому, потому что три главных собеседника в моей жизни умерли, и я хотел найти четвертого, и я его нашел. Мой рисковый бизнес-проект найти собеседника увенчался успехом Это был великий день.

– И вы, и Ходорковский думаете чуть больше, чем только о себе. Вы хотите оба остаться в учебнике истории. Что вы сделаете оба для того, чтобы остаться в учебнике истории?

– Ничего, мы и так останемся.

– Вы явно что-то планируете.

– Нет, мы и так останемся. Не надо ничего планировать.

– Я сейчас описаюсь от того, какие все великие кругом, но я великих людей регулярно вижу, а потом они …

– А я нет. Вы знаете, я очень редко их вижу. Вам повезло больше. Познакомьте меня с великими людьми. Я вам буду очень благодарен. У меня будет тогда не один собеседник после трех трупов, а побольше.

– У меня после трех бутылок вина столько великих собеседников.

– Это физиология.

– Что вы оба планируете в 2014 году?

– Я не знаю, что планирует Михаил Борисович. И не уверен, что мои возможные советы представляют для него хоть какой-то интерес. Но если его моя экспертная точка зрения заинтересует в какой-то степени, то я сделаю все от меня зависящее, чтобы объяснить, что такое прогрессивная общественность, из каких сомнительных персонажей, включая откровенных мерзавцев, сволочей и ублюдков, она состоит, чтобы не давать ей денег ни в коем случае. И буду гордиться сэкономленными деньгами Ходорковского, если мне удастся их сэкономить. На долю в сэкономленном я претендовать не буду.

– А, кроме прогрессивной общественности, есть ли у России хоть кто-нибудь?

– Ходорковский есть, и я. Ну, еще вы, Мария Николаевна, поскольку вы задаете мне провокационные вопросы, значит, вы не потеряны для общества. Вот мы у России есть, Ходорковский, я и вы.

– А Клара Шагеновна?

– А Клара Шагеновна меня накормила, все нормально. Я думаю, что взаимных претензий у нас нет, потому что стоимость времени, которое я уделил Кларе Шагеновне и ее сыну Гарри Кимовичу, превосходит стоимость употребленных мною в их гостиной обедов в 127 тысяч раз.

– По-моему, вы начинаете обижать Клару Шагеновну в данный момент, возвращайтесь к ее сыну.

– Нет, нет, Клара Шагеновна очень хорошо готовит, реально. Еще она очень умная женщина, потому что очень много раз меня <обманула>. Я отношусь к женщинам лучше, чем к мужчинам. Она – чемпион мира по шахматам, а не ее сын, на самом деле.

– (Официантке.) А у вас есть такой «Парламент»?

– Могу прокомментировать этот вопрос: «А у вас есть такой "Парламент"» – это самый актуальный вопрос в современной России».

– Хорошо, прогрессивной общественности нет, все говнюки, один Ходорковский великий.

– Как? А мы с вами? Как сказал поэт: «Нас мало, нас, может быть, трое». Кто этот поэт?

– Александр Поуп? Я пытаюсь назвать хоть одного известного мне поэта. Кто этот поэт?

– Нас мало, но, может быть, трое – все тот же Сергей Александрович Пастернак. У Вознесенского есть на эту тему реплика: «Нас мало, нас, может быть, четверо».

– А к чему эти какие-то просто невероятных размеров посты в фейсбуке, от которых хочется убить всю прогрессивную общественность. К чему столько соплей? Михаила Борисовича просто долбали огромное количество людей, зачем все эти люди так себя ведут? Обычно человек, наоборот, хочет спокойствия в такой момент.

– Люди глупы. Вот поэтому они так себя и ведут. Как говорил Бунин в «Окаянных днях»: «Мы долго думали, зачем наш приятель купил автоматическую канарейку, а потом поняли, что он просто непроходимо глуп».

– Кстати, а почему бы вам не помочь «узникам Болотной»?

– У меня почти готов киносценарий про «болотное дело», который является римейком книги Торнтона Уалйдера «Мост Людовика Святого». Я считаю то, что, нет, я помог бы «узникам Болотной», если бы они обратились ко мне адресно по конкретному поводу, я не совсем правильно сформулировал. Но я не стал бы помогать значительно. Понимаете, каждый человек получает то, что хочет. Я считаю, что для многих «узников Болотной» само «болотное дело» является оправданием существования. Вот, если мы почитаем «Мост Людовика Святого», то мы поймем, о чем я говорю.

– В данный момент я не могу спорить, потому что нахожусь внутри ситуации и у меня нет права спорить.

– Мария Николаевна, вы стали звездой и общаетесь со мной, что является для меня огромной честью, благодаря «болотному делу».

– ...

– Вас еще и амнистировали, как в известном анекдоте, за это все еще и платят.

– Спасибо Путину за это.

– Не Путину, а Господу Богу.

– Ах, вот в чем дело, а я-то думаю, как выглядит Бог. А он немножко лысоват, бледноват и у него финно-угорские черты...

– Вы знаете, последний из известных мне людей, которые видели Бога, был Моисей. Еще пророк Мохаммед, но в его случае лицо Бога было закрыто тысячами покрывал, поэтому, боюсь, что после него уже не найдется ни одного человека, который мог бы рассказать, как выглядит Бог.

– Тогда получается, нам нужно продолжать жить так, как мы и жили, и наблюдать, что появился еще один человек на свободе? Когда он сидел, это было нашей общей болью...

– Вы только что заявили ровно обратное. Вы говорили, что вам не хочется вождя и диктатора, а сейчас говорите, что хотите жить так же, как и жили. Самая главная проблема русского народа – отсутствие внутренней ответственности, вот вы знаете, Мария Николаевна, я все время слышу от русских людей, таких же, как я: «Как плохо, что в Европе рожают поздно и мало, в сорок лет одного ребенка, и Европа скоро вымрет, и не останется ни одного европейца». А я считаю, что это абсолютно правильно. Рожать ребенка надо тогда, когда вы готовы полностью взять на себя моральную и материальную ответственность за него. Что европейцы и делают. А русский человек рожает и думает, кому бы его сбагрить: то ли бабушке с дедушкой, то ли государству. Самая большая проблема и ошибка Владимира Владимировича Путина состоит в том, что он вот эту безответственность русского человека культивировал, он не уничтожал ее, а культивировал. Материнским капиталом, подачками, раздачками, всей этой ерундой. Лестью русскому народу, который этой лести не заслуживает.

– Ходорковский последние десять лет рассказывает о социальной ответственности бизнеса, повторил это уже и после выхода на свободу, и явным образом продолжает культивировать в русском народе идею, что ему этот бизнес что-то должен.

– Бизнес ничего не должен русскому народу.

– Михаил Борисович Ходорковский не забывает упомянуть, что должен.

– Нет, я считаю. Я противник организованной благотворительности. Значит, мы говорим о Ходорковском, я читал его тексты, на мой взгляд, очень четко прослеживается идея ответственности. Каждый отвечает за свои поступки, это то, что непонятно русскому человеку в принципе. Читайте тексты. Это основная идея Ходорковского как автора, и этим он отличается от Путина кардинально. Путин стимулировал безответственность, Ходорковский стимулировал ответственность.

– Я ничего не поняла.

– Благотворительность есть приношение не человеку, а Господу Богу. Я начал вам говорить, что я противник организованной благотворительности, всех этих аукционов и колье Шарлотты, которые продаются за миллион долларов, чтобы перевести их анонимному детскому дому, в существовании которого никто не уверен. Почитайте, о чем писал Ходорковский, основная идея – об ответственности. О том, что каждый отвечает за себя. Это основной элемент его наследия, если завтра Ходорковский умрет, это останется. Самая главная проблема русского народа – в полной безответственности. Культивируемая из поколения в поколение, из тысячелетия в тысячелетие идея безответственности.

– Ну, к сожалению, русский народ такой, у нас другого русского народа нет.

– Нет, он будет другим.

– Когда он будет другим?

– Вот, например, Ходорковский станет президентом, назначит меня директором ФСБ, я, блин, первым делом расстреляю всю прогрессивную общественность, естественно, чтобы просто не мешалась под ногами. А дальше мы построим русский народ так, что мало не покажется.

– Зовите меня. Ладно, мне кажется, что наше интервью не вышло совсем.

– Чего оно не вышло-то?

– Я так и не поняла, что за человек Михаил Борисович и чего он хочет.

– Я вам объяснил уже, это человек, прошедший ад.

– Да не прошел он никакой ад.

– Вы беретесь об этом судить? Вы 10 лет отсидели? Все, почитайте тексты Шаламова.

– Мы все живем в России, мы все живем в аду, хватит ныть всем.

– Да, вот мы сейчас сидим, я пью белое вино, вы пьете воду «Перье», и мы живем в аду.

– Да, мы живем в ментальном аду, мы не знаем, что нам делать с самими собой.

– В ментальном аду может жить любой человек. Извините, Мария Николаевна, это нечестно. Вы читали тексты Шаламова, вы хотите жить так, как описал Шаламов? Нет? Все. Не говорите, что вы живете в аду, вы не живете в аду. Вы живете в нормальной буржуазной обстановке. В стране третьего мира. И я в ней живу, я тоже не сидел десять лет, я не буду кричать, что я живу в аду, я не живу в аду. А он жил в аду, он там жил, он, как Данте, вернулся оттуда, они с Путиным, как Данте и Вергилий, серьезно абсолютно. Помянут меня, помянут и тебя.

– Не знаю, это пропаганда гомосексуализма сплошная.

– А я вообще гомофил и склонен к пропаганде гомосексуализма.

– Гомофил – это другое.

– Нет, я люблю геев, геем не будучи. Поэтому еще раз, чего хочет Ходорковский. Ходорковский хочет следующего: чтобы исполнилось пророчество. Ему ничего не надо. В этом его кардинальное отличие от всех нас.

– Будет светить солнце ярче тысячи солнц? Какое пророчество?

– Когда эта стена рухнет, а рухнет она скоро, она рухнет к его ногам.

– Какая еще стена?

– Эта страна, извините, у меня плохая дикция. Это вы ходите к логопеду, я не хожу, поэтому…

– Короче, у нас, кажется, больше нет Навального.

– Когда эта страна рухнет, я не знаю, что у вас там, нет Навального, есть Навальный, это ваше дело. У меня никакого Навального нет давно. Я был очарован этим человеком, потом я понял, что очарование было рождено моей молодостью и глупостью. Молодость моя прошла, а глупости стало чуть меньше, хотя в целом она никуда не исчезла.

– Плевать на людей, которыми мы поначалу очаровывались, это всегда прекрасные люди. Мы их помним всю жизнь. Но у меня было ощущение всю неделю, что слишком много сахара, слишком много меда. Я, как Станиславский, не верю, что-то мне не нравится, а когда мне что-то не нравится, это всегда заканчивается как-то плохо.

– Так сахар-то исходит не от Ходорковского, он же объект, а не субъект этого сахара. А вы не поливайте на него, напишите статью о том, как вам не нравится Ходорковский, и сразу все.

– А мне нравится Ходорковский.

– Все, тогда <не о чем разговаривать>. Вы умножаете этот сахар, а виноват в этом я. Я предпринял одно из самых рискованных мероприятий в своей жизни, я предположил, что найду себе собеседника после смерти трех моих предыдущих собеседников. И у меня получилось, я очень удачливый бизнесмен. Потому что три предыдущих собеседника свалились мне на голову сами, а этого я вычислил и не ошибся.

– Я понимаю, что вы в этот момент влюблены в Ходорковского.

– Да, я влюблен в Ходорковского. Правда, он женат. А я нет, я сейчас не женат.

– Хорошо. Вы не женаты, но когда кому жена мешала? А кстати, как МБХ относится ко всем остальным событиям этого года? Что он думает по поводу выхода Pussy Riot? И по поводу всей истории Pussy Riot? Как относится к гомофобному закону? Законам, которые издает наш парламент?

– Михаил Борисович человек благодарный, поэтому на заявление Pussy Riot с его поддержкой он тоже ответил поддержкой. И я это ценю. Быть благодарным надо уметь. Что касается законов, то из моего общения с Михаилом Борисовичем я вынес, что он ко всякому фуфлу относится как к фуфлу, он не будет это серьезно обсуждать. Это же не серьезный закон. Что к нему как-то относиться.

– Хорошо, человек вышел на свободу, отлично, мы все живем буржуазной жизнью. Но так ничего и не понятно.

– Это мы с вами живем буржуазной жизнью, не все. Многие люди в аду находятся, только не всем удается из него выйти, в том числе и ментально, а ему это удалось.

– Может, вы еще хотите что-то сказать?

– Я могу <говорить> до бесконечности.

[Андрей Пионтковский]

http://www.kasparov.ru/material.php?id=52CD8ED90D52A
Белковский перепутал главных героев
08-01-2014 (22:10)

" –... Он уже прошел ад.... Человек, который помилован один раз Господом Богом, а ведь милует в конечном счете Господь Бог, все земные инстанции – они только инстанции только передаточное звено на этом пути, он не может быть приговорен второй раз.

– То есть Ходорковский виновен перед богом, раз мы говорим несколько раз слово "помиловал" и бог его за что-то наказал.

– Да.

– Значит, у него были грехи…

– Гордыня, конечно. ...Господь Бог помиловал Ходорковского, потому что Ходорковский очень правильно оценил то наказание, которое было ему... Ходорковский искупил свой грех, потому что он понял, что с ним произошло. Что он и изложил на пресс-конференции в Берлине".

Замечательный диалог двух персонажей театра абсурда – восходящей звезды креативного телеканала "Дождь" Маши из Москвы , научившейся у одного из мэтров российской словесности "****** *** и ******* как животное" и больше, к сожалению, ничему другому, и талантливейшего драматурга нашей эпохи Белковского. Об обоих говорю без малейшей иронии. Гениальная пьеса "Покаяние", замалчиваемая (ни одной постановки!) неблагодарными современниками станет таким же литературным памятником эпохи пореформенной России конца 20-го – начала 21-го века как в свое время "Вишневый сад" господина Чехова. Вполне допускаю, что МХАТ (по крайней мере, тот, что на Тверском) будет после блестящей премьеры переименован в МХАТ им. С.А. Белковского. А вот новая пьеса "Искупление" ему явно не удается. Он в ней перепутал главных героев.

Личная драма этого незаурядного и великолепно литератyрно образованного человека в том, что свое первородство драматурга по призванию он уже давно и бесповоротно разменял на наваристую чечевичную похлебку демиурга по вызову российской политической сцены. Эдакий постмодернистский Парвус, освоивший в политтехнологическом бизнесе те же боевые искусства, что и его продвинутая собеседница в литературе, вынужденный в отсутствие своего Ленина или, на худой конец, Троцкого шакалить напропалую то у Березовского с его невразчным протеже Путиным, то у Сечина, то у спонсоров раннего Навального и почти всегда у той спецсилы, что вечно хочет зла и вечно совершает благо. В отличие от своего пристреленного Штирлицем коллеги по ремеслу Клауса, которому гестапо в интересах дела тоже разрешало всё, даже насмешки над фюрером, он не может дерзко бросить им в лицо: "Да если бы я был писателем, разве стал бы я работать на вас!" Он был писателем и стал работать на них, потому что все они очень хорошо платили, и в который раз опровергнул Моцарта, счастливо полагавшего, что гений и злодейство – две вещи несовместные.

Еще как совместные. Заказанный Сечиным донос Белковского "Государство и олигархия" был опубликован весной 2003 года за месяц до первых арестов в "Юкосе". Искушенный автор не мог не понимать, что, псевдодержавным ядом напитав свои отравленные строки, он своим золотым пером подталкивал, вдохновлял и поощрял Путина отправить в ад Ходорковского и не только Ходорковского, но и Лебелева, Пичугина, Бахмину, Алексаняна.... Не все из них вернулись оттуда благополучно. Никто не возвращается оттуда благополучно, очень правильно оценив наказание, которое было ему...

Сюрреалистический обед в Lutter & Wegner, на который начитанный Белковский сам напросился, чтобы побеседовать о жизни и смерти, – классическое проявление комплекса Раскольникова – навязчивого стремления преступника вернуться к обстоятельствам своего преступления. Знающий наизусть "Преступление и наказание" наш Орфей по особым поручениям наверняка уже догадывается, что это была лишь первая ступенька той лестницы, по которой он спускается в ад. Ему как Свидригайлову ещё предстоит, и не раз, эзотерическая беседа о жизни и смерти с другой своей жертвой – умирающим Алексаняном, прикованным по его доносу цепью к казенной кровати...

Оставим их наедине и попробуем разобраться с "грехами" Михаила Ходорковского. Но об этом в следующий раз.

[Станислав Белковский]

http://www.mk.ru/specprojects/free-t...-srossiey.html
Заметки о зимней PR-кампании 2014 года

фото: Михаил Ковалев

Не знаю, чего все так окрысились на моего давнего приятеля Ивана Ивановича. Будучи политическим консультантом на пенсии, рискну утверждать: как пиарщик он со своей задачей справился чуть более чем блестяще.

Все знают, но я напомню: Охлобыстин написал открытое письмо Владимиру Путину с призывом вернуть (или, скорее, ввести, т.к. в постсоветской России такой статьи никогда не было) уголовную ответственность за мужеложство. На случай стойкой неспособности продавить уголовное новшество через непокорный парламент Иван Иванович предложил провести референдум по чувствительному вопросу. На котором консервативно настроенные граждане России, образующие контрольный пакет нации, инициативу поддержат. При этом Охлобыстин поставил под письмом на высочайшее имя брендированную подпись: не какой-нибудь физический хрен с горы, а непосредственно креативный директор компании «Евросеть».

Для меня (опять же, не как человека-и-гражданина, а всего лишь отставного пиарщика) очевидно следующее:

1. Цель Ивана Ивановича — привлечь внимание к себе и окормляемой им «Евросети».

2. Никакой уголовной статьи за мужеложство в России не будет — как минимум потому, что тогда придется пересажать значительную часть представителей исполнительной / законодательной / судебной власти, руководства корпораций с государственным участием и элиты страны вообще (не говоря уже о вооруженном до зубов духовными скрепами священноначалии РПЦ МП).

Цель (п. 1) достигнута. Потратив приблизительно 15 минут своего выходного времени и 0 руб. 0 коп. средств, пиарщик Охлобыстин резко повысил уровень узнаваемости бренда «Евросеть» и самого себя. Демарш замороженного священника обсуждают все. Так, словно вышеозначенный п. 2 ни для кого не очевиден.

В полемику вовлечены уже не только политики, общественно-гражданские деятели и приравненные к ним категории граждан. Но и видные монетократы (представители современной российской власти денег). Например, владелец «Евросети» Александр Малис сообщил нам через несравненную Ксению Собчак, что буквально возмущен поступком собственного креативного директора. Потому что его компании — о ужас, страх и разорение! — приходится уже отвечать на недоуменные письма из корпорации Apple, которая не понимает внезапно проснувшейся евросетевой гомофобии. (Интересно было бы узнать, сколько пришло таких писем счастья, а лучше всего — познакомиться с ними где-нибудь в открытом интернет-доступе). И, оказывается, некие конкуренты заказали, по версии г-на Малиса, кучу всяких публикаций о связи Охлобыстина и компании, в которой он служит креативным директором. Такую логику не пропьешь даже за долгие праздники: действительно, кто бы мог подумать, что Иван Иванович имеет отношение к своему работодателю, особенно учитывая, что «Евросеть» долгие годы подряд использовала его лицо как рекламный образ. (На всякий случай подтверждаю: колонка, которую вы сейчас читаете, тоже заказная, заказала мне ее редакция «МК» за 1500 руб.).

Тряся всей стариной своего далекого пиар-опыта, рискну предположить: скандальное увольнение отца Охлобыстина с его нынешнего поста достойно и эффективно увенчало бы пиар-акцию. Резко повышенная узнаваемость брендов осталась бы на достигнутом уровне, а все приличные люди мира успокоились бы, узнав, что гомофобия в одном отдельно взятом ритейлере побеждена и с ним можно иметь дело. Главное, чтобы Ивану Ивановичу предложили правильный «золотой парашют». Хотя он и без парашюта получит немалые политические дивиденды: все гомофобы России, коих тьмы и тьмы и тьмы, сразу поймут, что святой отец был демонстративно умучен от геев. А значит, вполне может быть политическим и прочим лидером общенационального масштаба.

Ну не гениально ли?

А пока Охлобыстин остается при должности, ширятся призывы к международному бойкоту (!) «Евросети». (Вы понимаете, читатель, сколько стоит такая слава.) Даже выполз из неполитического убежища бывший владелец компании Евгений Чичваркин, заявивший, что в его времена такая вопиющая нетолерантность была никак не возможна (еще один подкормился крошками с охлобыстинского пиар-стола).

Надо сказать, что как профессионал жанра Иван Иванович весьма преуспел в использовании еще двух важных обстоятельств.

А) В новогодние праздники совсем нет больших новостей, и потому время гомофобного вброса выбрано идеально — говорить-то больше все равно не о чем. Вот если бы письмо Путину появилось, скажем, в день помилования Ходорковского, оно могло бы остаться незамеченным.

Б) Святой пиар-отец понимал, что самым правильным для несогласных с уголовной ответственностью за однополую любовь было бы замолчать его письмо. Но определенная часть гей-сообщества была обречена на то, чтобы раскрутить его демарш, и здесь он нисколько не ошибся в расчетах.

Дело в том, что геи, как и евреи, бывают простые и со значением. Так сказать, любители и профессионалы. Просто геи, в массе своей, понимают, что карательной статьи не будет. И на всякие провокационные обращения плевать хотели.

Другое дело — геи профессиональные. Они не могли не воспользоваться такой сладкой подачей для устроения мегаскандала. Нельзя ведь не показать мировому сообществу, что час, когда гомосексуалов России начнут в массовом порядке депортировать в Сибирь, совсем близок. Не случайно Охлобыстина уже сравнили с врачом Лидией Тимашук, письмо которой стало летом 1952 года сигналом к началу «дела врачей». А значит, мировое сообщество должно в едином порыве…

Точно так же ведут себя и профессиональные евреи (утверждаю это как человек несомненного еврейского происхождения), которых хлебом не корми — дай явиться на какой-нибудь межпланетный шашечный конгресс и там порассуждать про государственный антисемитизм в России. Помните, в конце 1990-х Владимир Гусинский, тогдашний глава Российского еврейского конгресса (РЕК), очень любил предоставлять свою мощную медиатрибуну под радикальные юдофобские высказывания покойного ныне генерала Макашова? Думаете, это делалось исключительно из любви к свободе слова?

Иными словами, в сугубо прагматическом смысле от Охлобыстин-акции выиграли все. И он, ставший мегазвездой при нулевом бюджете. И «Евросеть», которая, очистившись от гомофобских ассоциаций, рванет к новым рыночным горизонтам. И защитники прав меньшинств. И власть, которая теперь, как раз перед Олимпиадой, получит возможность показать: никаких таких репрессий против геев и лесбиянок нет и не будет. Чтобы гости олимпийских открытий и закрытий могли вздохнуть с облегчением.

Правда, есть один проигравший субъект. Практически женского пола. О котором у нас принято говорить через слово, к месту и не к месту. Но на чьи интересы всем по большому счету глубоко наплевать. Этот субъект — Россия.

Потому что пиар-акция креативного директора все же даст один отчетливо негативный результат: реальный рост гомофобии в нашей стране. А значит — усугубление варварства и дикости, от которых мы страдаем долгие сотни лет. Но кто же думает о таких мелочах, когда на кону огромные бабки и всемирная слава!

Ну и о главном.

Как экс-пиарщик я страшно завидую столь удачливому Ивану Ивановичу. И хочу обратиться к «Евросети».

Многоуважаемые чуваки! Вы когда Охлобыстина-то уволите и пост креативного директора станет вакантным… Ну, вы меня уже поняли. Моя жидовская морда вам в рекламе очень даже пригодится, поверьте. Букву «р» я тоже, как Иван Иванович, не выговариваю. Черные очки и ряса у меня есть. Да и креативный потенциал, как говорят, еще не растрачен. В общем, все сходится.

Я обещаю вам аццкий отжиг.
P.S. Переделал и эту тему. На старую было 1,288 заходов.

[Станислав Белковский]

http://www.mk.ru/specprojects/free-t...a-idiotov.html
Крик души избирателя

фото: PhotoXPress

Как политический аналитик с большим стажем, я могу утверждать: самое неправильное в анализе — попытка приставить свою голову на плечи анализируемого. Очень часто мы рассуждаем примерно так: ну как же политик X не понимает, что...

Например, что играет против себя, отпугивает избирателей, несет явную чушь и т.п. Хотя если ущипнуть себя за что-нибудь твердо-мягкое и перестать приписывать политику Х свою собственную логику, нетрудно догадаться: он, со своей колокольни, все прекрасно понимает, просто мы его не понимаем, вот в чем загвоздка.

В прежние времена я знал одного очень мощного оппозиционера. Точнее, публичного человека, называвшего себя мощным оппозиционером и даже возглавлявшего по этому поводу целую типа антикремлевскую партию. Этот незаурядный лидер постоянно пытался провернуть такую хитроголовую комбинацию.

В некий вечер трудного дня он приходил к представителям опальных олигархов (имена последних не раскрываются в интересах Страшного суда) и говорил нечто вроде:

— Страна катится в пропасть, Путин себя полностью исчерпал. Если вы дадите мне порядка $100 млн, я организую в России революцию. И дело с концом. Ваше опальное олигархическое дело сразу же победит.

На следующее утро, нимало не смущаясь, политик шел в администрацию Президента РФ к своему высокопоставленному куратору и выдавал текст такого приблизительно содержания:

— Опальные олигархи предлагают мне $100 млн на организацию революции. Но я, как честный гражданин и несгибаемый патриот, на такую авантюру пойтить не могу. Так что закладываю самого себя вместе с потенциальными спонсорами. Но — раз уж я оказался таким честным патриотом, дайте мне хотя бы 20–30 миллионов, чтобы я чувствовал себя уверенно даже в критические дни.

Москва — город маленький. И, конечно, про сдвоенные похождения видного оппозиционера знали все. От официантов в особняках опальных олигархов до уборщиц в помещениях АП. И ржали над политиком в голос. Ни враждебных режиму $100 млн, ни лояльных власти 20–30 миллионов он в результате так и не получил. Ибо слишком дешевой казалась всем его перманентная разводка.

И многие наблюдатели, не исключая и вашего покорного слуги, задавались тогда вопросом: он что, не понимает, что ведет себя как дурак?

А со временем стало ясно, что он этого не понимал и понимать не мог. Ибо единственным человеком, чьей точке зрения на самого себя он придавал большое значение, была его Жена. Если она говорила, что он действует в политике правильно, — то так оно и было. Нет — нет. У Жены же был один приоритет: безумный муж должен оставить оппозиционные авантюры, ни к чему конструктивному никогда не ведущие, а заняться банальным зашибанием бабла. По прошествии долгих лет несостоявшийся организатор стомиллионной революции стал чиновником достаточно высокого ранга. И в этом качестве стремительно приближается к идеалу своей Жены. Что думают все остальные — по фигу. Человек счастлив, и не надо пытаться будить в нем ничего лишнего типа стыда и совести.

Вот нечто подобное происходит и в нашей сегодняшней оппозиции. Которая решительно отказывается думать, как она выглядит со стороны. Т.к. ее (оппозицию) это, похоже, уже не слишком волнует.

Вот намедни известную либеральную партию «РПР — Парнас» покинул ее сопредседатель Владимир Рыжков. Который, собственно, в 2012 году предоставил этой политической организации юридическую оболочку в виде собственной Республиканской партии России (РПР), чью регистрацию в результате длительной тяжбы восстановил Европейский суд по правам человека.

Два других сопредседателя партии — Михаил Касьянов и Борис Немцов — сделали вид, что ужасно переживают по поводу ухода соратника. И объяснили его поведение незрелой эмоциональностью: мол, г-на Рыжкова хотели всего лишь освободить от должности ответственного секретаря партии, чтобы он не переутомлялся. А он не оценил гуманизма сопартийцев и хлопнул дверью. Нанеся раскольнический ущерб неизменному общему делу — свержению режима им. В.В.Путина.

Но даже без бинокля и иных оптических приспособлений было видно: господа Касьянов и Немцов с трудом скрывают довольную коллективную улыбку, ясную, как олимпийское небо над Сочи в медальный день. И самый нехитрый анализ последовательности событий в «РПР — Парнасе», а также вокруг него, за второе полугодие 2013 года свидетельствует: Владимира Рыжкова выживали из партии, последовательно и сознательно, постоянно делая ему больно. То проигнорировав его позицию по поводу выдвижения сверхновой оппозиционной звезды Алексея Навального в мэры Москвы (июль), то подвергая разгрому некогда подконтрольное Рыжкову санкт-петербургское отделение партии (ноябрь-декабрь).

Зачем и почему так делалось? Опять же, анализ данных из открытых и полуоткрытых источников вкупе с легким шевелением мозговой извилиной позволяет сделать следующие выводы.

1. В 2013 году господа Касьянов и Немцов осознали, что с партийным проектом они круто погорячились. Путин что-то засиделся на троне и не проявляет явного желания ни отдать власть основателям «РПР — Парнаса», ни даже привлечь их к совместной работе по освоению бюджетных средств. Стратегии у оппозиционной партии, неожиданно для самой себя надыбавшей вожделенную регистрацию в 2012-м, как не было, так и нет. А бороться за власть в России лучше вообще-то у теплых морей, с бокалом коньяка или мохито в руках. Увязать в политической грязи непролазной российской провинции — не царское типа дело.

2. Значит, надо соскакивать. Но соскакивать вежливо и технично, чтобы недобитые соратники не принялись кричать, по новейшей интернет-традиции, обидные слова вроде «Слив засчитан!». Как же слиться без морально-имиджевых потерь, блин? А вот как. План прост, как все великое. Надо передать партию все тому же Алексею Навальному. Чтобы он стал ее председателем и взял на себя всю полноту ответственности за продолжение/развитие постылого проекта. Нынешние же сопредседатели могут уйти на вторые роли, благородно заявив с седовласым пафосом: мы, мол, укротили костры амбиций и даже родной партии не пожалели ради дальнейшего возвышения самого перспективного оппозиционера. Звездный час человечества, не меньше. Партер рыдает, галерка заходится в овации.

3. Правда, был в этом плане один внутренний изъян. Все тот же Владимир Рыжков. Который отдавать партию Навальному почему-то не хотел, ссылаясь на некие идеологические разночтения и несовпадения. (Как будто в наш век монетократии, т.е. всевластия денег, идеология, взгляды и прочая пещерная лабуда имеют какое-то значение!) Так что надо было провести предпродажный тюнинг «РПР— Парнаса», убрав Рыжкова, дабы не мешал. Провели. Не мешает.

4. Теперь дело за малым: понять, зачем это все нужно Навальному. Который, возглавив партию имени Немцова—Касьянова, уже одним этим действием лишится весомой части своих сторонников, не относящихся к возможным избирателям «РПР — Парнаса». Например, националистов и приравненных к ним лиц. Но и на это есть логичный либеральный ответ. У Алексея Анатольевича пока нет своей зарегистрированной партии. И неизвестно, появится ли такая в скором будущем. А выдвигать кандидатов на выборах в Мосгордуму (сентябрь 2014-го) ему надо. Вот для того и необходим «РПР — Парнас». В такой ситуации Навальный, как человек интеллигентный, не сможет отказать ветеранам оппозиции, особенно бывшим премьер-министру и первому вице-премьеру.

Разумеется, сегодня, когда вы читаете эту колонку, оставшиеся сопредседатели «РПР — Парнаса» всецело довольны собой и придуманной ими комбинацией. Они — победители. То, что не все наблюдатели/избиратели — идиоты, им просто не приходит в коллективную голову.

С аналогичным успехом уже обнародован некий единый оппозиционный список кандидатов в Мосгордуму. Состоящий из представителей трех партий: одной зарегистрированной («РПР — Парнас») и двух незарегистрированных: Партии прогресса, учрежденной только что Навальным и его ближайшими друзьями, и Партии 5 декабря, чей актив тоже лоялен Алексею Анатольевичу. Объявлено об этом стремительно, в режиме спецоперации; в роли анонсирующего глашатая выступил сам г-н Касьянов. В списке из 29 человек есть люди, которым я симпатизирую и которых уважаю. Не очень понятно только, как и на какой основе формировался список и почему его надо было провозглашать за 7 месяцев до выборов. Никого из оппозиционных избирателей, включая меня, ни о чем не спросив.

Ответ тоже, конечно, лежит на поверхности. Надо срочно застолбить альянс «РПР — Парнаса» с Навальным. Чтобы никто не соскочил. А потом заявить остальным оппозиционерам, что их здесь и рядом не стояло, поскольку предвыборный поезд уже ушел в светлую даль борьбы за московскую власть.

Ну что ж. Как говорится, я люблю быть дураком, но не люблю, когда из меня делают дурака.

Извините, что я занял ваше время разговором о таком странном предмете, как российская оппозиция. Я просто хотел, чтобы все мы поняли: в неудачах этой оппозиции, конечно, виновата не она сама. А Путин, плохой климат и неудачная география нашей несчастной страны.

[Станислав Белковский]

http://www.echo.msk.ru/blog/echomsk/1274118-echo/
07 марта 2014, 12:33
На днях я устроил в нескольких СМИ неприличную истерику по поводу новейшей крымской кампании.
Эмоционально эту истерику можно, пожалуй, даже оправдать: к стране Украине я давно привык относиться как к любимой женщине. Вот и…

Но рационально я признаю: был неправ. И не только / не столько потому, что очередные депутаты Госдумы хотят привлечь меня к уголовной ответственности за сказанное.
В конце концов, таких попыток и прежде было больше одной.

А, главным образом, вот почему.

Крымская кампания 2014 года выглядит катастрофой с точки зрения многих людей.
Но всё же – далеко не всех. И она совершенно не обязательно выглядит так с позиций Владимира Путина.

Представьте себе.
У человека есть юношеская мечта. Изначально, казалось бы, совершенно недостижимая: например, жениться на подлинной принцессе царствующего дома. И человек последовательно идет по жизни путем, как-то странно приближающим его к воплощению заведомо несбыточной мечты. И вот – когда уже можно сделать предложение, которое пусть даже будет отвергнуто – остановиться? А если всё получалось прежде – почему он должен быть уверен, что всё не получится и теперь?

Путину до сих пор везло в политике.
Порой даже очень везло. Он довольно быстро сумел доказать, что по своему человеческому уровню не уступает многим лидерам Запада. (Хотя его допрезидентская карьера была отнюдь не столь блистательной). Стремился подтвердить свою самостоятельность и конкурентоспособность, низвергнув Ходорковского в 2003-м, – низверг. Он хотел вернуть в формальный состав России Чечню – вернул. Признать независимость Абхазии и Южной Осетии – признал.

Провести Олимпиаду в Сочи, причем под непрерывное пение триумфальных фанфар и первое место в общем зачете для российских олимпийцев, – провел.

Был признан самым влиятельным человеком мира по версии Forbes.

И никто его не остановил.
Так почему его должны остановить сейчас?

Видимо, мечта о возвращении Крыма в лоно России была для него главной, ибо самой несбыточной.
И вот – «колос взрос, и час веселый пробил, и жерновов возжаждало зерно» (с). Имеет ведь право Путин нынче сказать: Крым же действительно не был украинским, это случайно получилось в 1954-м, так что…

Вот и всё.
Здесь есть большое пространство для анализа, но нет повода для истерики.

Правда, этот анализ нисколько не отменяет того, что я несколько раз говорил о переменах в психологическом состоянии ВВП, последовавшим за последние годы и особенно вослед сочинской Олимпиаде.
Но всё же…

А что нам не дадут теперь спокойно ездить в Европу?
Так ведь мы сами сделали такой выбор, наделив нашего же президента правом и возможностью принимать любые решения, согласующиеся с нашими шкурными интересами или нет. Не так ли?

Так что, в соответствии с давней (2003 г.) заповедью Путина, я истерику прекратил.

Тем, кто не понял, о чем только что шла речь, сообщаю: я как физическое лицо остаюсь противником войны и сторонником территориальной целостности моей любимой женщины, т.е. Украины.

Как традиционно завершалась челобитная древнекитайского чиновника на имя Государя, «я уже совершил омовение и жду суровой кары».