*3418. 200 великих экономистов до Кейнса и после Кейнса

[Марк Блауг]

Может быть, полезно сказать о том, что яростные нападки Смита на меркантилистские мероприятия создают впечатление, будто в XVIII в. государство решительно вмешивалось в развитие промышленности. На самом деле к 1776 г. большинство меркантилистских статутов уже не исполнялось, хотя не существовало и того фабричного законодательства, тех санитарных правил и местных налогов для помощи беднякам, которые действовали в XIX в. - веке неограниченной свободы. Политика невмешательства властей в хозяйственную деятельность во многих отношениях установилась задолго до Адама Смита, и его нападки были бы справедливы в XVI, а не в XVIII в. Возможно, именно по этой причине его книга не оказала сколь-нибудь заметного влияния на государственную политику Англии. Таможенный тариф был существенно снижен только в 20-х годах XIX в.; Закон об оседлости был отменен лишь в 1834 г.; 20 Ост-Индская компания дожила до 50-х годов и т.д. Действительно, трудно найти подтверждение тому, что "Богатство народов" как-то повлияло на политику правительства в XVIII в., кроме, пожалуй, некоторых изменений в таможенном тарифе, сделанных при Питте Младшем в 80-х годах XVIII в.
В третьей и четвертой главах книги IV Смит с увлечением разбирает меркантилистское законодательство. В пятой главе указывается, что приток в страну металлических денег в результате превышения импорта над экспортом может быть очень невыгоден для страны. Смиту не хватает тезиса Д. Юма о том, что поток металлических денег автоматически регулирует торговый баланс [см. главу 1, раздел 2]. Смит, разумеется, был знаком с этим тезисом Юма и даже довольно подробно изложил его в "Лекциях по юриспруденции". Однако в "Богатстве народов" он ни разу не упоминает о нем, возможно, потому, что он обнаружил (или ему это показалось), что ценность золота все время меняется от страны к стране, т. е. механизм потока металлических денег нарушен. Признавая, что "металлические деньги естественным образом уходят с худших рынков на лучшие", Смит в нескольких местах своей книги пишет, что если бы нужно было уравновесить распределение золота и серебра между торговыми державами мира, то для этого понадобился бы поток такой мощности, какая невозможна в действительности.
Шестая глава книги IV возвращает читателя к вопросам Метуенского договора, заключенного в 1703 г. между Англией и Португалией,21 и загадкам пошлин на чеканку монеты. В седьмой главе книги IV, как и в заключительных замечаниях книги V, формулируется позиция Смита в вопросах колониальной политики. Восьмая глава книги IV описывает господствовавшую в Англии систему таможенных сборов и акцизов и заканчивается призывом к суверенитету потребителей: "При господстве меркантилистской системы интересы потребителя почти постоянно приносят в жертву интересам производителя".
18. Налогообложение и государственный долг
Книга V, составляющая треть всего тома, является самостоятельным трактатом о государственных финансах. Она включает исторический очерк расходов и доходов казны и элементарную теорию распределения налогового бремени. Первый раздел первой главы содержит историю войн начиная с глубокой древности; во втором разделе излагается "марксистская" теория государства; третий раздел посвящен общественным работам - строительству "хороших дорог, мостов, судоходных каналов, гаваней", а вслед за этим идет типичное для Смита отступление о системе образования молодежи. Читая, как он рассматривает эволюцию гражданского правления, юстиции, регулярных армий и устоев семьи, понимаешь, что у него были определенные взгляды на природу исторического процесса. Как и другие шотландские литераторы той эпохи, например Адам Фергюссон, Джон Миллар, Уильям Робертсон и даже Дэвид Юм, он излагает философию истории, в которой необычно большое место занимают природа и распределение собственности. Без всякого преувеличения эти люди могут быть названы предшественниками марксистской теории исторического материализма.
Вторая глава книги V посвящена налогам, начиная со знаменитых четырех принципов налогообложения; вернее, с теории податной способности и трех административных принципов. Общий вывод этой теории распределения налогового бремени таков: все налоги в конечном счете взимаются с землевладельцев, так как эти последние являются постоянными хозяевами недвижимого источника дохода. Смит упоминает "остроумную теорию" физиократов и, не одобряя "единого налога", склоняется к идее налогообложения соответственно ренте. Налоги на заработную плату увеличивают ее на полную сумму уплачиваемых налогов, если только не происходит уменьшения спроса на труд. Это значит, что либо спрос на труд совсем не эластичен (грубый вариант теории рабочего фонда), либо кривая долговременного предложения труда полностью эластична (теория заработной платы на основе прожиточного минимума). Заключительный раздел второй главы книги V - "Налоги на предметы потребления" - содержит много неявно высказанных предположений о различной эластичности спроса на отдельные товары по их ценам.
Третья глава книги V - о государственных долгах - сильно отдает классическим предрассудком против государственных расходов и "казначейским" представлением о том, что государственные расходы, финансируемые налогами или продажей облигаций правительства, непременно ведут к непроизводительному использованию производительного труда.
19. Адам Смит как экономист
Изучая экономическую науку, каждый студент рано или поздно начинает понимать, что система цен - это такой механизм, который накладывает строгие правила на поведение участников экономического процесса, причем делает это автоматически, без центрального руководства или коллективного решения. Более того, если система цен включена в соответствующие институциональные рамки, то этот механизм способен гармонически сочетать преследование частного интереса с достижением общественных целей. Понимание этого рано или поздно приходит к каждому из нас, действуя со всей силой личного откровения. И только потом до нас доходит, что мы заново открыли очень древнюю истину. Хотя не такую уж древнюю: эта истина была впервые осознана всего около трехсот лет назад. Одним из первых, кто ее прочно освоил, и, конечно уж, первым, кто понял всю мощь ее последствий, был Адам Смит.
Не надо изображать Адама Смита основателем политической экономии. Этой чести с гораздо большим основанием могут быть удостоены Кантильон, Кенэ и Тюрго. Однако "Эссе" Кантильона, статьи Кенэ, "Размышления" Тюрго - это в лучшем случае пространные брошюры, генеральные репетиции науки, но еще не сама наука. "Исследование о природе и причинах богатства народов" - это первый в экономической науке полноценный труд, излагающий общую основу науки - теорию производства и распределения, затем анализ действия этих абстрактных принципов на историческом материале и, наконец, ряд примеров их применения в экономической политике, причем весь этот труд проникнут высокой идеей "очевидной и простой системы естественной свободы", к которой, как казалось Адаму Смиту, идет весь мир.
Центральный мотив - душа "Богатства народов" - это действие "невидимой руки"; получаем мы свой хлеб не по милости пекаря, а из его эгоистического интереса. Смит сумел угадать ту плодотворнейшую мысль, что при определенных общественных условиях, которые мы в наши дни описываем термином "работающая конкуренция", частные интересы действительно могут гармонически сочетаться с интересами общества. Рыночная экономика, не управляемая коллективной волей, не подчиненная единому замыслу, тем не менее следует строгим правилам поведения. Влияние на рыночную ситуацию действий отдельного человека, одного из множества, может быть неощутимо. И в самом деле, он платит те цены, которые с него запрашивают, и может выбирать только количество товара по этим ценам, исходя из своей наибольшей выгоды. Но совокупность всех этих отдельных действий устанавливает цены; каждый отдельный покупатель подчиняется ценам, а сами цены подчиняются совокупности всех индивидуальных реакций. Таким образом, "невидимая рука" рынка обеспечивает результат, не зависящий от воли и намерения индивида.
Более того, этот рыночный автоматизм вполне может в определенном смысле оптимизировать распределение ресурсов. В XVIII в. был широко распространен предрассудок, согласно которому любое действие, совершаемое ради частного интереса, по одной этой причине идет вразрез с интересами общества. Даже и сегодня стихийный Социализм "человека с улицы" тешит себя мыслью, что свободная рыночная экономика, скорее всего, не может служить интересам общества, так как ею движет мотив частной прибыли, а не сознательно поставленные общественные цели. Смит снял с себя бремя доказательств и создал постулат: децентрализованная, атомистическая конкуренция в определенном смысле обеспечивает "максимальное удовлетворение потребностей". Несомненно, Смит не дал полного и удовлетворительного объяснения своему постулату. Иногда даже может показаться, что этот постулат держится только на соображении о том, что степени удовлетворения индивидуальных потребностей поддаются арифметическому сложению: если, имея полную свободу, каждый добивается полного удовлетворения индивидуальных потребностей, то общий режим максимальной свободы обеспечит максимальное удовлетворение потребностей общества. Но на самом деле Смит дал гораздо более глубокое обоснование своей доктрины "максимального удовлетворения потребностей". В седьмой главе книги I он показал, что свободная конкуренция стремится приравнивать цены к издержкам производства, оптимизируя распределение ресурсов внутри отраслей. В десятой главе книги I он показал, что свободная конкуренция на рынках факторов производства стремится уравнивать "чистые преимущества" этих факторов во всех отраслях и тем самым устанавливает оптимальное распределение ресурсов между отраслями. Он не говорил о том, что различные факторы будут в оптимальных пропорциях сочетаться в производстве или что товары будут оптимально распределяться между потребителями. Он не говорил и о том, что экономия от масштаба и побочные эффекты производства нередко мешают достижению конкурентного оптимума, хотя существо этого явления отражено в его рассуждениях об общественных работах. Но он действительно сделал первый шаг к теории оптимального распределения данных ресурсов в условиях совершенной конкуренции.
Справедливости ради следует заметить, что его собственная вера в преимущества "невидимой руки" меньше всего связана с соображениями об эффективности распределения ресурсов в статических условиях совершенной конкуренции. Децентрализованную систему цен он считал желательной потому, что она дает результаты в динамике: расширяет масштабы рынка, умножает преимущества, связанные с разделением труда, - короче, работает, как мощный мотор, обеспечивающий накопление капитала и рост доходов. Полное название книги Смита - "Исследование о природе и причинах богатства народов" - не оставляет сомнения в той, что главным ее предметом является экономическое развитие. Это ясно видно и из того, как он разграничивает производительный и непроизводительный труд, как он выстраивает иерархию производительности отраслей (считается, что он делает это недостаточно четко), какое значение он придает сбережениям, как он трактует роль капитала, как странно он подходит к теории ценности - делая акцент не на установлении относительных цен на какой-то данный момент, а на изменении ценности во времени, - и больше всего из того, как он рассуждает о направлениях экономической политики, ее воздействии на экономический рост в прошлом, равно как и на развитие экономики различных стран при его жизни. Но что отличает теорию экономического развития Смита, если можно так ее назвать, от более поздних работ в этой области, включая современные, так это то, как он часто обращается к особенностям социальных условий, которыми определяются и направляются материальные интересы. Смит, которого так часто обвиняют в приверженности вульгарной доктрине стихийного согласования интересов, подчеркивает, что мощная побудительная сила личного интереса действует в согласии с интересами общества только в совершенно определенных институциональных условиях.
Чтобы показать это, достаточно будет нескольких примеров из его рассуждений об услугах государства и об образовательных учреждениях, хотя точно такие же примеры можно было бы привести и из его трактовки меркантилистской политики, систем земельной аренды, акционерных обществ. Как мы знаем, он ограничивает функции правительства, требуя, чтобы оно стояло только на страже прав собственности, обеспечивало оборону страны и выполнение некоторых видов общественных услуг. Он отдает себе отчет в том, что оплата труда государственных служащих - это особая проблема, так как они не подвержены обычному давлению рынка и не зависят от всех других обстоятельств, вынуждающих граждан к экономическому поведению, способствующему благосостоянию общества. Он руководствуется принципом: "общественная служба никогда не исполняется лучше, чем в тех случаях, когда награда является следствием исполнения и соразмерна усердию, употребляемому на него". Но дальше он показывает, что в иных областях, как, например, правосудие, образование, церковь, попытка дать точную количественную меру "усердию" только создала бы новые проблемы. Более того, как слишком скупое, так и слишком щедрое вознаграждение только вредно для службы обществу: "Если за какую-нибудь услугу платят значительно меньше того, что следует, на ее выполнении отразятся неспособность и негодность большей части тех, кто занят этим делом. Если за нее платят слишком много, ее выполнение еще больше может страдать от небрежности и лености". Фактически вся первая глава книги V- "О расходах государя или государства" - посвящена тому, как выработать такие способы вознаграждения адвокатов, чиновников, судей, священников, преподавателей, чтобы они, следуя своим интересам, служили интересам общества.
Например, его уничтожающая критика английского университетского образования сосредоточена на том, что в университетах Оксфорда и Кембриджа отсутствует какая бы то ни было "оплата по результатам": колледжи получают огромные пожертвования, управляются самими преподавателями, доход большинства преподавателей выплачивается из фондов пожертвований, присутствие студентов на занятиях большей частью принудительное, а в результате доход преподавателей никак не связан с их профессиональными качествами педагогов или ученых. В государственных школах положение много лучше преимущественно оттого, что "вознаграждение школьного учителя в основном, а в некоторых случаях целиком зависит т платы, вносимой его учениками". Он приветствовал помощь государства в предоставлении школьных зданий, но предпочитал, чтобы труд преподавателей оплачивался гонорарами частных лиц плюс - как дополнение - небольшой фиксированной суммой в виде стипендии. Его мысль состояла в том, что, получая фиксированное жалованье, учитель никогда не будет работать с полным напряжением сил.
Точно так же он считал, что значительная часть расходов на общественные работы - такие, как постройка и ремонт шоссейных дорог, мостов, каналов, портов, - должна оплачиваться соответствующими взносами пользователей плюс некоторые выплаты из доходов местных властей, если это местные сооружения, и только если это не так, то из центрального бюджета. Это правило гораздо больше относится к шоссейным дорогам, чем к каналам: владелец канала должен поддерживать его, исходя из собственных интересов, так как в противном случае канал станет непроходимым и владелец лишится источника дохода, тогда как "шоссе, хотя бы совершенно запущенное, не становится от этого совсем непроходимым... Обладатели права сбора пошлин на шоссе могут совершенно не исправлять дороги, но это мало отразится на величине сборов.
Поэтому самым удобным было бы передать сбор пошлин для содержания шоссе комиссарам или чиновникам". Это тонкое замечание хорошо показывает, как верно Смит понимал стимулирующее значение различных способов организации дела.
Смит не довольствовался декларацией, что свободная рыночная экономика обеспечивает наилучшее устройство жизни. Он уделяет очень много внимания точному определению той институциональной структуры, которая гарантировала бы наилучшую работу рыночных сил. Его циничные ссылки на классовые интересы и на оружие "идеологии", которым пользуются различные классы в борьбе за экономическое и политическое превосходство, показывают, что он понимает: личные интересы могут в равной мере и препятствовать, и способствовать росту благосостояния общества; рыночный механизм установит гармонию только тогда, когда он включен в соответствующие правовые и институциональные рамки. До последнего времени это признавалось экономистами как должное, но сейчас, когда рост государственного сектора поставил так много проблем (потому-то и проснулся интерес к экономическим теориям бюрократии и теориям прав собственности), "Богатство народов" должно напомнить нам, что преимущества конкуренции не проявляются при полном невмешательстве государства. И не напрасно Смит говорил о политической экономии.
Воздавая должное Адаму Смиту или любому другому экономисту, мы всегда должны помнить, что умение блестяще справляться с чисто аналитическими задачами - это совсем не то, что твердо следовать глубинной логике экономических связей. Прекрасная техника далеко не всегда подразумевает прекрасное же понимание экономической сущности явлений, и наоборот. Если судить Смита по стандартам аналитических приемов, он не самый великий экономист XVIII в. Но Смиту нет равных ни в XVIII, ни даже в XIX в. по глубокому и точному проникновению в сущность экономического процесса, по экономической мудрости, а не по теоретической элегантности.
РЕКОМЕНДАЦИИ К ДАЛЬНЕЙШЕМУ ЧТЕНИЮ
Квалифицированное издание "Богатства народов", предпринятое Э. Кеннаном (1904 г., репринт 1937 г.), и неотредактированный оригинал вполне доступны читателю в виде недорогих публикаций в мягкой обложке. Введение, написанное Кеннаном к его изданию, - это шедевр, в котором ничего или почти ничего не следует менять в свете позднейших изысканий. Тем не менее, существует еще одно введение к новому изданию "Богатства народов", предпринятому в Глазго Р. X. Кемпбеллом, Э.С. Скиннером и У.В. Тоддом (1976). Публикация "Богатства народов" в мягкой обложке в издательстве "Penguin" под редакцией Э. С. Скиннера (1970), в которую включены только I, II и III книги, содержит великолепное стостраничное предисловие редактора, по существу, книгу в книге. Стандартную биографию J. Rae (Life of Adam Smith. 1895) теперь Заменила превосходящая ее работа R.H. Campbell and A.S. Skinner (Adam Smith. 1982), хотя следует сказать, что о жизни и личности Смита известно настолько мало, что обе эти книги представляют скорее биографию мысли, чем биографию личности.
Интерес к Смиту значительно возрос в последнее время отчасти в связи с ростом "либерализма", почитающего Смита своим предтечей, отчасти благодаря предпринятому университетом Глазго новому полному изданию трудов и переписки Адама Смита (Works and Correspondence of Adam Smith). Все написанное Смитом издано в новой редакции: "The Theory of Moral Sentiments, Lectures on Rhetorics and Belle Lettres", несколько эссе по философским вопросам, недавно найденные студенческие конспекты "Lectures on Jurisprudence", а также так называемый ранний набросок части "Богатства народов". Издание дополнено двумя томами критических очерков, изданных Т. Уилсоном и Э.С. Скиннером (1976). В первом томе помещены четырнадцать статей о философских проблемах этики и политической философии Смита, во втором - шестнадцать статей, посвященных практически всем сторонам экономической доктрины Смита, так что этот том по своему значению немногим уступает "Богатству народов". Особенного внимания заслуживают работы G.J. Stigler, АЛ. Blomfild и А.Т. Peacock, оригинально трактующие такие темы, которые в наше время, казалось бы, не допускают оригинальности. См. также материалы симпозиумов по "Богатству народов1' в Canadian Journal of Economic and Political Science (июнь 1976 г.), особенно O'Brien D.P. The Longevity of Adam Smith's Vision: Paradigms, Research Programmes and Falsifiability in the History of Economic Thought, весь выпуск History of Political Economy (зима 1976 г.), а также прекрасный отзыв Дж. Стиглера: (Stigler G.J. The Successes and Failures of Professor Smith //Journal of Political Economy. Декабрь 1976). Отклик на издание в Глазго см. у Ректенвальда (Rectenwald H.C. An Adam Smith Renaissance anno 1976. The Bicentennary Output - A Reappraisal of his Scholarship // Journal of Economic Literature. Март 1978), а также у Уэста (West E.G. Scotland's Resurgent Economist: A Survey of the New Literature if Adam Smith /I Scottish Educational Journal. Октябрь 1978).
Интересные, но спорные соображения об отношении Смита к его современникам-изобретателям см. у R. Koebner в его работе "Adam Smith and the Industrial Revolution", (Economic History Review. Апрель 1959), где автор утверждает, что Смит не сумел предвидеть промышленную революцию. S. Hollander в третьей и седьмой главах книги "The Economics of Adam Smith"<.i> яростно отрицает эту мысль, но Koebner кажется мне убедительнее. В остальном книга Холландера содержит довольно общие рассуждения о значении Смита как экономиста, занимавшегося обоснованием экономической политики. Стиль Холландера - скрупулезное следование тексту оригинала с бесконечными комментариями по всем второстепенным вопросам - требует от читателя немалого терпения. J.S.Moss дал оценку нового отношения Холландера к Смиту (см.: The Economics of Adam Smith: Professor Hollander's Reappraisal // History of Political Economy. Зима 1976).
Следует обратить внимание на работу Е.А. Cannan "History of the Theories of Production and Distribution" (1917 г., переиздание - 1953 г.), особенно на главу 1, параграфы 5-7; главу 3; главу 4, параграфы 1-3; главу б, параграфы 1-3. Здесь содержится классический анализ неясного подхода Смита к понятиям капитала и дохода. Р.Н. Douglas в классической работе рассматривает "Теорию ценности и распределения Смита" (см. Ааdт Smith, 1776-1926.1928 г., перепечатано в DET). Марксистская интерпретация теории ценности Смита состоит в том, что у Смита было две трудовых теории ценности; я это отрицаю, но читатель может обратиться к лучшему из примеров такой интерпретации: (Meek R.L. Studies in the Labour Theory of Value. 1956). Gl. 2. Доводы против такой интерпретации см. у Шумпетера в его "History of Economic Analysis", причем Шумпетер, пытаясь пересмотреть общепринятое ранжирование экономистов XVIII в., вдруг почему-то поставил Смита ниже, чем Кантильона, Кенэ и Тюрго. См. также Robertson H.M. и Taylor W.L. Adam Smith's Approach to the Theory of Value II Economic Journal. 1957 (перепечатано в ЕЕТ); Research in the Economic History and Methodology и ASCA, III; Gordon D.F.What Was the Labour Theory of Value II American Economic Review. Май 1959. Моя интерпретация трудной пятой главы книги I "Богатства народов" во многом повторяет мою более раннюю статью "Welfare Indices in the Wealth of Nations" (SEJ, 1959, перепечатано в ASCA, II).
Концепция производительного труда у Смита и то, во что ее превратили его последователи, с сочувствием описывается в главе 5 небезынтересной книги М;Н. Myint "Theories of Welfare Economics" (1948), а также в статье V.W. Bladen "Adam Smith on Productive and Unproductive Labour: A Theory of Full Development" (Canadian Journal of Economic and Political Science, 1950, перепечатано в ASCA, III). Книга Майинта представляет чрезвычайную ценность благодаря тому, что в ней рассматривается подчеркнутый интерес классиков к проблемам экономического развития. О "модели" экономического роста у Адама Смита см. тщательно документированную статью Спенглера в двух частях: Spengler J.J. Adam Smith's Theory of Economic Growth II SEJ, 1959, перепечатано в ASCA, III. Еще одна попытка дать формализованное толкование положений Смита - лучшая из всех - содержится в работе Н. Barkai "A Formal Outline ofSmithian Growth Model" (Quarterly Journal of Economics. Август 1969). Но единственной работой, в которой удалось создать математическую модель для высказанной Смитом мысли об экономии от масштаба деятельности в промышленности, является Etiis. The Classical Theory of Economic Growth. 01.3. Статья N. Rosenberg, "Adam Smith, Consumer Tastes, and Economic Growth" (Journal of Political Economy, перепечатана в ASCA, III) показывает, что если Смит в своей теории ценности, возможно, и недооценил фактор спроса, то значение сил спроса подчеркивалось в его изложении процесса экономического роста в Европе. Во втором томе "Эссе об Адаме Смите" (Essays on Adam Smith) под ред. Уилсона и Скиннера (Т. Wilson and A.S. Skinner) я дал новую оценку вклада Смита в разработку проблем экономики образования. Несколько иная интерпретация вклада Смита в теорию "человеческого капитала" дана в книге B.F. Kiker "Human Capital: In Retrospect" (1968 г., издание в мягкой обложке).
Ни в коем случае не пропустите статью J. Vincr "Adam Smith an Laissez Faire" (Scottish Journal of Political Economy. 1927), перепечатанную в его книге "The Long View and the Short" (1959) и в ASCA, II. Автор приходит к заключению, что "современные сторонники невмешательства государства в дела предпринимателей, утверждающие, что вмешательство является посягательством на естественные права частного предприятия, не найдут поддержки своей позиции в "Богатстве народов". Дополнением к этой статье может послужить лекция Взйнера "The Intellectual History о Laissez Faire" (Journal of Economic Literature. Октябрь 1960), в которой история этой доктрины прослеживается от Аристотеля до Адама Смита и далее до наших дней. Содержание обеих этих работ кратко и с блеском изложено Вайнером в очерке "Smith Adam" (IESS, 14), перепечатанном в ASCA, L Контрасту между рационализмом концепции естественного права и историческим методом Смита посвящена статья H.J. Bitterman "Adam Smith's Empiricism and the Law of Nature" (Journal of Political Economy. 1940), перепечатанная в ASCA, II. Тем, кто усматривает у Смита простую и очевидную идеологическую предубежденность, следует прочесть статью А.Н. Cole "Puzzles of the Wealth of Nations" (Canadian Journal of Economic and Political Science. Февраль 1958). Мысль Смита о том, что для эффективной работы рынка необходимы определенные институциональные условия, хорошо изложена у N. Rosenberg "Some Insitutional Aspects of the Wealth of Nations" (Journal of Political Economy. 1960, перепечатано в ASCA, II). Подход Смита к понятию конкуренции блестяще обрисован у P.J. McNulty в "A Note on the History of Perfect Competition" (Journal of Political Economy. Август 1967, часть 1). WJ. Samuels в "The Classical Theory of Economic Policy" (1966) подчеркивает значение общественного контроля со стороны факторов, не поддающихся точному учету, таких, как моральные ценности, религия, традиции, образование, занимающих немалое место в тех предписаниях для экономической политики, которые оставил Смит и все его последователи - экономисты классической школы. D. Winch в работе "Adam Smith's Politics: An Essay on Historiographic Revision" (1978) возражает против принятой в наши дни тенденции изображать Смита предшественником современного либерализма и считает, что к Смиту следует относиться только как к мыслителю XVIII в., оперировавшему понятиями и категориями своего времени: ценности Смита были докапиталистические, доиидустриальные, додемократические.
Старый спор о том, противоречит ли теория социальной этики Смита (Theory of Moral Sentiments), выводящая правила достойного поведения из приобретенного социальным опытом умения поставить себя на место другого, "Богатству народов" или же, напротив, служит его дополнением, - спор, длящийся уже без малого .сто лет, - оживает в полемике между E.G. West (Adam Smith's Two Views on the Division of Labour // EC. 1964), и N. Rosenberg (Adam Smith on the Division of Labour: Two Views or One?// Ibid., перепечатано в RHET и ASCA, III). Эта же тема рассматривается в нескольких статьях A.L. Масбе в его работе "Individual in Society" (1967) и у R.L. Heilbronner в "The Socialization of the Individual in Adam Smith" (Histity of Political Economy. Осень 1982).
J. Cropsey в "Polity and Economy: An Interpretation of Adam Smith" (1957) и J.R. Lindgren в "The Social Philosophy of Adam Smith" (1973) убедительно доказывают, что для понимания "Богатства народов" необходимо знать всю социальную и политическую философию Смита. Точно так же у A. Skinner в "A System of Social Science. Papers Relating to Adam Smith" (1979) ряд статей объединен мыслью о том, что Смит создал цельное социальное учение и каждая из его работ - часть этого учения; правда, спорить с одним из лучших из ныне живущих знатоков Адама Смита никому не хочется, но в тезисе о принципиальном единстве всего, что написано Смитом, все-таки можно усомниться - во всяком случае, остается загадкой, почему Смиту не удалось даже связать воедино положения двух своих главных работ "Theory of Moral Sentiments" и "Богатства народов".
Изложение той своеобразной концепции истории, которая была широко признана в Шотландии XVIII в. и которой проникнут весь текст "Богатства народов", вы найдете у G. Bryson в "The Man of Society: The Scottish Inquiry of the Eighteen Century" (1968) и у Скиннера в "Economics and History: The Scottish Enlightment" (Scottish Journal of Political Economy. Февраль 1965). P. Mirowsky в "Adam Smith, Empiricism, and the Rate of Profit in the Eighteens-Century England" (History of Political Economy. Лето 1982) показывает, как небрежно Смит обращается с фактами, и это при том, что вся его книга полна эмпирических наблюдений. Н. Myint в "Adam Smith's Theory of International Trade in the Perspective of Economic Development" (Ее. Август 1977 г.), D. T. W. Laidler в "Adam Smith as a Monetary Economist" (CJE. Май 1981 г.), а также G.M. Anderson и R.D. Tollinson в "Adam Smith's Analysis of Joint-Stock Companies" (Journal of Political Economy. Декабрь 1982 г.) рассматривают отдельные темы "Богатства народов". E.G. West в "Adam Smith's Economics and Politics" (History of Political Economy. 1976, перепечатано в книге: Adam Smith and Modem Political Economy. Под ред. G. P. O'DriscoU, Jr (1979) и в ASCA, II) и D. Winch в "Science and the Legislator: Adam Smith and After" (Economic Journal. Сентябрь 1983) каждый на свой лад доказывает, что Адам Смит был родоначальником политической экономии, охватывающей те дисциплины, которые в наши дни называют политологией и экономической теорией бюрократии. Наконец, D. Willis в "The Role of Parliament in the Economic Ideas of Adam Smith", 1977-1SW (History of the Political Economy. 1979, перепечатано в ASCA, I) и S. Rashid в "Adam Smith's Rise to Fame: A Reexamination of Evidence" (TEC. Зима 1982) показали, что в отличие от общераспространенного представления Смит далеко не сразу превратился в оракула экономической мудрости. H.F. Tompson в "Adam Smith's Philosophy of Science" (Quarterly Journal of Economics. 1965, перепечатано в ASCA, I) предложил весьма оригинальную, хотя и довольно спорную, трактовку раннего эссе Смита по истории астрономии; см. также Ralph L.J. Adam Smith's Theory of Inquiry // Journal of Political Economy. 1969, перепечатано в ASCA, I.
Намного интереснее читать Адама Смита, Рикардо и Милля тем, кто знаком с институтами того времени, которые критически рассматриваются в их трудах: с законами о бедных, о хлебе, о резервных фондах для выплаты долгов и т.д. Те из читателей, кто плохо знаком с экономической историей Англии той эпохи, должны будут восполнить недостаток знаний, внимательно прочитав A.Redford "An Economic History of England, 1760-1860" (2-е изд., I960) - небольшую книжку, содержащую на своих двухстах страницах неправдоподобный объем информации; если не окажется Редфорда, можете почитать T.S-Ashton "The Industrial Revolution 1760-1830" (1948) - тоже чудесный образец сжатого изложения фактов.
ПРИМЕЧАНИЯ
1 Развитие английской промышленности изначально было связано почти целиком с шерстью. В этом секторе хозяйства (шерстопрядение, сукноделие и соответствующая торговля) сформировалась "меркантилистская система" (привилегии, монополии, протекционизм), которая в XVIII в. стала тормозом дальнейшего развития хозяйства. Прорыв в "новую промышленную эпоху" произошел в нетрадиционном для Англии секторе - обработке хлопка. Именно здесь состоялись знаменитые изобретения (упоминаемые Блаугом ниже). Купцы и промышленники именно этого сектора стали носителями духа инициативы и конкуренции. Как верно отмечает далее Блауг, первые ростки новой эпохи проявились лишь в 1780-х годах. Реальные же структурные сдвиги в экономике обнаружились скорее в начале XIX в. Сказанное относится и к плавке чугуна на коксе, и к промышленному применению парового двигателя Уатта (см. Манту П. Промышленная революция XVIII столетия в Англии. М.-Л.: ГИЗ, 1925.
2 Книга А. Тойнби вышла вскоре после смерти автора в 1883 г. Русск. пер" Тойнби Ари. Промышленный переворот в Англии в XVIII столетии. М., 1898.
3 По Смиту, главные источники богатства народов - это технический прогресс (экономия труда) и бережливость (экономия продукта труда). Но основой и залогом долговременной стабильности экономического роста, в том числе и развития промышленности и торговли, Смит считал эффективное сельское хозяйство.
4 Отклонение от логики Смита уже само есть признак затруднений в интерпретации (см. прим. 11).
5 Категория полезности в экономическом лексиконе действительно претерпела изменение под влиянием маржинализма. (В XVIII в. и ранее "полезность" понимали как способность вещи ответить на какую-то потребность человека. У марджиналистов же "полезность" - это желаемость вещи (оттого она и может изменяться в зависимости от степени насыщения потребности).
6 Мнение о том, что повышение заработной платы поощряет леность рабочих, высказывали такие авторитетные ученые XVII-XVIII вв., как Гр. Кинг, У. Петти, А. Юнг и др. (см. Кулишер И. Промышленность и рабочий класс на Западе в XVI-XVIII вв. Спб., 1918).
7 Свое утверждение Смит строит на конкретных примерах: "Так, в большинстве мест портной зарабатывает в среднем за год меньше ткача. Его работа много легче. Ткач зарабатывает меньше кузнеца, его работа не всегда легче, но много чище. Кузнец, даже искусный, редко зарабатывает за двенадцать часов столько же, сколько за восемь часов зарабатывает рудокоп, который является простым рабочим. Дело в том, что работа первого не так грязна, менее опасна и производится на поверхности земли и при дневном свете. Почет составляет значительную часть вознаграждения во всех особо уважаемых профессиях... Постыдность занятия ведет к противоположному результату. Промысел мясника - грубая и отталкивающая профессия, но почти везде он прибыльнее обычных промыслов. Самое отвратительное из всех занятий - это должность палача, и, однако, она в соизмерении с количеством выполняемой работы оплачивается лучше всех других простых занятий" (см. Смит Адам. Исследование о природе и причинах богатства народов. М.: Наука, 1993. С. 223).
8 Он излагает их во вступительных замечаниях к указанной главе: "Так, по крайней мере, обстояло бы в обществе, где дела были бы предоставлены своему естественному течению, где существовала бы совершенная свобода и где каждый был бы абсолютно волен выбирать занятие, которое считает подходящим, и менять его, когда сочтет нужным" (см. Указ. соч. С. 222).
9 Это утверждение следует из всего, что было выяснено Смитом в предыдущих главах. В упоминаемом месте Смит еще раз резюмирует основания для подобного вывода. Ренты растут по причинам: 1) интенсификации земледелия; 2) роста цен на сырые продукты земли; 3) удешевления промышленных товаров вследствие технического прогресса; 4) увеличения инвестиций в сельское хозяйство (см. Указ. соч. С. 388-389).
10 Смит не забывает добавить, что расширение рынка отвечает интересам общества.
11 Пожалуй, вернее было бы сказать, что теория ценности А. Смита строится в контексте проблемы благосостояния. Рассмотрение главы V книги Смита отдельно от остального материала (и даже в отрыве от связанных с нею глав VI и VII) говорит об иной логике восприятия, чем логика изложения у Смита. Вообще, идеи главы V были камнем преткновения для интерпретаторов, начиная с Д. Рикардо.
12 Здесь излагаются рассуждения Смита, которыми начинается его глава VI. В главе V, однако, говорится об ином: решающий перелом связывается с проявлением и ускорением феномена разделения труда и его специализации. На единицу своего продукта А тратит меньше труда, чем он затратил бы на эквивалентное количество продукта своего торгового партнера Б (если бы А сам попытался производить изделия Б). Главное в теории ценности Смита - идея экономии труда. Формула обмена выражает равенство не затрат, но отношения эффекта к затрате (см. Указ. соч. С. 74 и далее; см. также прим. 15).
13 У Смита "действительная цена" (real price) - это тяготы собственного труда производителя. То, о чем говорит здесь Блауг, у Смита названо "действительной ценностью" (real value).
14 Важнейший аргумент функции благосостояния по Смиту - это рост производительности общественного труда (лейтмотив разделения труда и improvements, т.е. технических улучшений), что способствует, с одной стороны, росту народонаселения, а с другой - вовлечению в производство большего количества труда.
15 Превосходная формулировка идеи меновой ценности по Смиту, как она дана в первых разделах его главы V.
16 Поскольку опускать этот раздел книги Смита - стародавняя традиция не только ее читателей, но также и смитоведов, следует воздать должное проф. Блаугу. Его высокая оценка тем более справедлива, что в этом "отступлении" Смит показывает на деле, как хлебные цены можно применять в качестве мерила ценности вместо трудовых единиц, - мысль, высказанная им еще в главе V и вызвавшая множество упреков -- от Рикардо и до наших дней.
17 Рассматривая понятие производительного труда у Смита, следует помнить о скрытой полемике его с физиократами (именно в главе IX книги IV "Богатства народов", посвященной анализу системы физиократов, этот предмет снова всплывает, и дается наиболее общее определение: труд, который возмещает затрату капитала). Под таким углом зрения известные неточности в главе III книги II выглядят иначе, чем с позиции нынешних представлений.
18 Выражение "количество труда" употребляется Смитом часто и неоднозначно: число рабочих рук, или человеко-часов, или выполняемой работы, но едва ли - сумма заработной платы. В том контексте, о котором идет речь, "количество труда" включает даже труд рабочего скота фермера, к чему трудно применить обычное понятие о заработной плате (см. Указ. соч. С. 505 и далее).
19 В книге III указанная тема стоит в центре внимания глав I и II. В главах III и IV речь идет уже о развитии народного хозяйства в целом.
20 Акт об оседлости, принятый в 1662 г., был одним из многих законов (с XIV по XVII вв.), направленных против бродяжничества и на помощь бедным. Указанное законодательство предусматривало комплекс мер от суровых наказаний злостным бродягам до создания работных домов и общественных фондов для содержания бедных по приходам. При этом вводился институт, напоминающий "прописку", для обеспечения оседлости. Адам Смит критикует эти законы как препятствие к свободному перемещению рабочих.
21 Последний из четырех торговых договоров с Португалией после военных конфликтов 1615,1635,1654 и 1703 гг., по которому Англия получила "режим наибольшего благоприятствования" (прежде всего отмену таможенных пошлин) в торговле с Португалией и всеми ее колониями.
* Если У- денежный доход, N - занятость, W- фонд заработной платы в денежном выражении, w - ставка заработной платы, то реальный доход, по Кейнсу, === Y/w, относительная доля труда в доходе = WIY, а поэтому (Y/w) (WIY) = W/w = N, как следует из жесткой привязки дохода к занятости у Кейнса.

[Grandars.ru]

http://www.grandars.ru/student/ekono...adam-smit.html
Содержание

Адам Смит - центральная фигура классической политической экономии
Предмет и метод изучения А. Смита
Особенности теоретических разработок А. Смита

Адам Смит — центральная фигура классической политической экономии

Исторически сложилось так, что почти повсеместно формирование экономической науки чаше всего увязывается с именем и творчеством Адама Смита (1723-1790) — величайшего английского ученого-экономиста конца XVIII в. Эта «человеческая слабость» будет преодолена, очевидно, нескоро, ибо в отличие от естественных наук, требующих, как правило, представления о современном уровне знаний, экономическую науку едва ли можно постичь, не познакомившись с теоретическими воззрениями выдающихся экономистов классической политической экономии. В их числе Адам Смит является, несомненно, центральной фигурой. И хотя экономическая наука начинается действительно не с этого автора, но именно он, как сказал М. Блауг, стал тем, кто создал «первый в экономической науке полноценный труд, излагающий общую основу науки».

Адам Смит родился 5 июня 1723 г. в Шотландии в городке Кир-колде, расположенном неподалеку от ее столицы Эдинбурга, в семье таможенного чиновника. С детства проявив способности к учебе, в 14 лет поступил в Глазговский университет, который закончил спустя три года, в 1740 г. в числе лучших студентов он был удостоен стипендии для завершения своего образования в Оксфордском университете, где учился вплоть до 1746 г. Уровень преподавания здесь не устраивал его, в том числе по той причине, что большинство профессоров даже не читали своих лекций. Из Оксфорда А. Смит вернулся в Эдинбурге намерением заняться самообразованием и чтением публичных лекций по английской литературе и политической экономии. Уже тогда, судя по его лекциям, он придерживался принципов экономического либерализма, и особенно принципа свободы торговли. В 1751 г. А. Смит был назначен профессором логики в Глазговском университете, а в конце того же года перешел на кафедру моральной философии, на которой преподавал до 1764 г. Крупная научная работа «Теория моральных чувств», изданная им в 1759 г., принесла ему широкую известность. Но в дальнейшем научный интерес А. Смита все более смешается к экономической науке, что было связано отчасти с активным его участием в своеобразном Глазговском клубе политической экономии, а отчасти — дружбой с философом и экономистом Давидом Юмом.

В 1764 г. в жизни А. Смита произошло переломное событие: он оставил кафедру (как окажется, навсегда) и принял предложение сопровождать во время заграничного путешествия молодого лорда, пасынка видного политического деятеля — герцога Баклю. Материальный интерес от этого путешествия имел для А. Смита не последнее значение; поездка гарантировала ему 800ф.ст. ежегодно до конца жизни, что было явно больше его профессорского гонорара. Путешествие длилось с 1764 по 1766 г., т.е. более двух лет, из которых полтора года он провел в Тулузе, два месяца — в Женеве, где ему довелось встретиться с Вольтером, и девять месяцев в Париже. Тесное знакомство за время поездки с французскими философами д'Аламбером, Гельвецием, Гольбахом, а также с физиократами, в том числе с Ф. Кенэ и А. Тюрго, отразилось впоследствии в его главном труде «Исследование о природе и причинах богатства народов», к которому он приступил еще в Тулузе.

По возвращении в Шотландию А. Смит решает поселиться у своей матери, где с 1767 г. уединяется для завершения работы над «Богатством народов». Книга вышла в свет в 1776 г. и упрочила и без того широкую известность ее автора. Она четырежды переиздавалась при жизни А. Смита и еще три раза со дня его смерти (1790) и до конца века.

Влияние А. Смита на своих современников было настолько велико, что даже английский премьер-министр У. Питт-шадший объявлял себя его учеником. Они неоднократно встречались и обсуждали вместе ряд финансовых проектов. Одним из результатов этих контактов с ученым явилось подписание У. Питтом в 1786 г. первого Либерального торгового договора с Францией — договора Эдена, который существенно изменил таможенные тарифы. Результатом влияния творческого наследия автора «Богатства народов» можно также признать то, что один из его учеников Дугалл Стюарт в 1801 г. стал читать в Эдинбургском университете самостоятельный курс политической экономии, который прежде входил в состав дисциплин курса нравственной философии.

В январе 1778 г. А. Смит был назначен комиссаром таможни в Эдинбурге, оставаясь в этой должности до своей кончины в 1790 г.

Из особенностей характера А. Смита известно, что ему были присущи подчеркнуто деликатное поведение и одновременно легендарная рассеянность.

Предмет и метод изучения А. Смита

Знакомство с творчеством А. Смита начнем с того, что он понимал под предметом изучения экономической науки.

В своей книге «Исследование о природе и причинах богатства народов» (1776) в этом качестве он выделил ее центральную проблему, а именно экономическое развитие общества и повышение его благосостояния.

Как полагает Н. Кондратьев, «весь классический труд Смита о богатстве народов написан под углом зрения, какие условия и каким образом ведут людей к наибольшему благосостоянию, как он его понимал».

Уже первые слова, с которых начинается книга: «Годичный труд каждого народа представляет собою первоначальный фонд, который доставляет ему все необходимые для существования и удобства жизни продукты», — позволяют понять, что экономика любой страны, по Смиту, развиваясь, приумножает богатство народа не потому, что этим богатством являются деньги, а потому, что его надо видеть в материальных (физических) ресурсах, которые доставляет «годичный труд каждого народа».

Таким образом, А. Смите первой же фразы своей книги осуждает меркантилистское мышление, выдвигая для этого, казалось бы, совсем не новый аргумент о том, что сущностью и природой богатства является исключительно труд. Далее данную мысль он развивает весьма интересной концепцией роста разделения труда, а по сути доктриной технического прогресса как основного средства роста богатства «любой страны во все времена».

Однако на вопрос о том, в какой сфере экономики богатство растет быстрее, соображения А. Смита оказались небесспорными. С одной стороны, в своей теории о производительном труде (об этом речь пойдет ниже) он убеждает читателя в том, что не торговля и другие отрасли сферы обращения, а сфера производства является основным источником богатства, а с другой — особенно это видно во второй книге его пятикнижия, — что для приумножения богатства предпочтительнее развитие сельского хозяйства, а не промышленности, ибо, по мнению ученого, капитал, вкладываемый в земледелие, добавляет гораздо большую стоимость к действительному богатству и доходу. При этом Л. Смит полагал, что с развитием экономики цены на промышленные товары имеют тенденцию снижаться, а на сельскохозяйственные продукты — подниматься, поэтому, по его мысли, в странах, где сельское хозяйство представляет собою самое выгодное из всех приложений капитала, капиталы отдельных лиц будут прилагаться самым выгодным для всего общества образом. Понять это упущение автора «Богатства народов» тем труднее, что в ту пору в Англии процвела мануфактурная промышленность и начинали появляться первые высокопроизводительные фабрики, работавшие от водяного колеса. Поэтому едва ли А. Смит может считаться «буржуазным ученым» или «апологетом буржуазии», если он утверждал о роли землевладельцев в обществе так: «Интересы первого из этих трех классов (землевладельцев) тесно и неразрывно связаны с общими интересами общества. Все, что благоприятствует или вредит интересам первого, неизбежно благоприятствует или вредит интересам общества».

Между тем величие А. Смита как ученого состоит в его экономических прогнозах и фундаментальных теоретико-методологических позициях, которые более чем на целое столетие предопределили и последующую экономическую политику многих государств, и направление научного поиска огромной когорты ученых-эконо- мистов. Чтобы объяснить феномен успеха А. Смита, прежде всего необходимо обратиться к особенностям его методологии.

Центральное место в методологии исследования А. Смита занимает концепция экономического либерализма, в основу которой, как и физиократы, он положил идею естественного порядка, т.е. рыночных экономических отношений. В то же время в отличие, скажем, от Ф. Кенэ в понимании А. Смита, и он это постоянно подчеркивает, рыночные законы лучшим образом могут воздействовать на экономику, когда частный интерес стоит выше общественного, т.е. когда интересы общества в целом рассматриваются как сумма интересов составляющих его лиц. В развитие этой идеи автор «Богатства народов» вводит ставшие затем знаменитыми понятия «экономический человек» и «невидимая рука».

Сущность «экономического человека» освящена в статье сайта, где особо впечатляет положение о том, что разделение труда является результатом определенной склонности человеческой природы к торговле и обмену. Напомнив вначале читателю, что собаки друг с другом сознательно костью не меняются, А. Смит характеризует «экономического человека» как стремящегося к личному обогащению совершенного эгоиста, а именно: «Он скорее достигнет своей цели, если обратится к их (своих ближних. — Я.Я.) эгоизму и сумеет показать им, что в их собственных интересах сделать для него то, что он требует от них. Всякий предлагающий другому сделку какого-либо рода, предлагает сделать именно это. Дай мне то, что мне нужно, и ты получишь то, что тебе нужно, — таков смысл всякого подобного предложения. Не от благожелательности мясника, пивовара или булочника ожидаем мы получить свой обед, а от соблюдения ими своих собственных интересов. Мы обращаемся не к их гуманности, а к их эгоизму, и никогда не говорим им о наших нуждах, а об их выгодах»

О тенденциозности понятия смитовского «экономического человека» в современной экономической литературе упоминают довольно часто. Например, по оценке Л. Мизеса, после А. Смита экономическая наука вплоть до нашего времени в сущности «изучает не живых людей, а так называемого «экономического человека», фантома, имеющего мало общего с реальными людьми. Абсурдность этой концепции, — продолжает он, — становится вполне очевидной, как только возникает вопрос о различиях между человеком реальным и экономическим. Последний рассматривается как совершенный эгоист, осведомленный обо всем на свете и сосредоточенный исключительно на накоплении все большего и большего богатства».

Без особых комментариев А. Смит преподносит читателю и положение о «невидимой руке». При этом нельзя исключить, что идею о ней автор «Богатства народов» заимствовал в памфлетах меркантилистов XVII в., где проводилась мысль о том, что экономическое поведение предопределяет прежде всего прибыль, а для этого государству необходимо защищать свободную конкуренцию в эгоистических интересах отечественных предпринимателей.

Но А. Смит ничуть не повторяет меркантилистов. В его книге смысл «невидимой руки» заключается в пропаганде таких общественных условий и правил, при которых благодаря свободной конкуренции предпринимателей и через их частные интересы рыночная экономика будет наилучшим образом решать общественные задачи и приведет к гармонии личную и коллективную волю с максимально возможной выгодой для всех и каждого. Он говорит о ней как бы между прочим, обращая внимание читателя на то, что «каждый отдельный человек имеет в виду свою собственную выгоду, а отнюдь не выгоды общества, причем в этом случае, как и во многих других, он невидимой рукой направляется к цели, которая совсем и не входила в его намерения», и что, «преследуя свои собственные интересы, он часто более действенным образом служит интересам общества, чем тогда, когда сознательно стремится сделать это».

Другими словами, «невидимая рука» независимо от воли и намерений индивида — «экономического человека» — направляет его и всех людей к наилучшим результатам, выгоде и к более высоким целям общества, оправдывая как бы тем самым стремление человека-эгоиста ставить личный интерес выше общественного. Таким образом, сми- товская «невидимая рука» предполагает такое соотношение между «экономическим человеком» и обществом, т.е. «видимой рукой» государственного управления, когда последняя, не противодействуя объективным законам экономики, перестанет ограничивать экспорт и импорт и выступать искусственной преградой «естественному» рыночному порядку. Стало быть, рыночный механизм хозяйствования, а по Смиту — «очевидная и простая система естественной свободы», благодаря «невидимой руке» всегда будет автоматически уравновешиваться. Государству же для достижения правовых и институциональных гарантий и обозначения границ своего невмешательства остаются, как пишет А. Смит, «три весьма важные обязанности». К ним он относит: издержки на общественные работы (чтобы «создавать и содержать определенные общественные сооружения и общественные учреждения», обеспечивать вознаграждение преподавателей, судей, чиновников, священников и других, кто служит интересам «государя или государства»); издержки на обеспечение военной безопасности; издержки на отправление правосудия, включая охрану прав собственности, т.е., говоря словами Н. Кондратьева, смитов- ский «общественно-хозяйственный строй опирается на игру частных интересов в пределах и под защитой права».

Итак, «в каждом цивилизованном обществе» действуют всесильные и неотвратимые экономические законы — в этом лейтмотив методологии исследования Л. Смита. Приверженность этой идее была затем очевидна в трудах всех лучших представителей классической политической экономии, в том числе у Д. Рикардо, объявившего главной задачей экономической науки необходимость «изучить законы, которые управляют» всем, что произведено на земле, а также у К. Маркса, озадачившего себя исследованием «законов движения капитализма».

Непременным условием для того, чтобы экономические законы действовали, является, по убеждению А. Смита, свободная конкуренция. Только она, считает он, может лишить участников рынка власти над ценой, и чем больше продавцов, тем менее вероятен монополизм, ибо, по словам ученого, монополисты, поддерживая постоянный недостаток продуктов на рынке и никогда не удовлетворяя полностью действительный спрос, продают свои товары намного дороже естественной цены и поднимают свои доходы. В защиту идей свободной конкуренции в главе 10 книги I

А. Смит осуждает исключительные привилегии торговых компаний, законы об ученичестве, цеховые постановления, законы о бедных, полагая, что они (законы) ограничивают рынок труда, мобильность рабочей силы и масштабы конкурентной борьбы. Он также убежден, что, как только представители одного и того же вида торговли и ремесла собираются вместе, их разговор редко не заканчивается заговором против публики или каким-либо соглашением о повышении цен.

Выше уже была отмечена позиция А. Смита, согласно которой первейшим источником богатства является сельскохозяйственное производство и лишь затем промышленное. Это, вероятно, связано с его реакцией на сентенции меркантилистов, ставивших на первый план внешнюю торговлю, а затем национальную промышленность. Но что касается структуры самой торговли, то и здесь автор «Богатства народов» делает свои акценты, противоположные принципам меркантилизма, ставя на первое место внутреннюю, на второе внешнюю, на третье транзитную торговлю. В последней части аргументы А. Смита таковы: «Капитал, вкладываемый во внутреннюю торговлю страны, обычно поошряет и содержит большое количество производительного груда в этой стране и увеличивает стоимость ее годового продукта в большей мерс, чем таких же размеров капитал, занимающийся внешней торговлей предметами потребления, а капитал, занятый в этой последней, имеет в обоих этих отношениях еше большее преимущество над одинаковой величины капиталом, вложенным в транзитную торговлю». В этой же связи А. Смит счел даже уместным сформулировать главную задачу политической экономии следующим образом: «И главная задача политической экономии каждой страны состоит в увеличении ее богатства и могущества; поэтому она не должна давать преимуществ или оказывать особое поощрение внешней торговле предметами потребления предпочтительно перед внутренней торговлей или же транзитной торговлей предпочтительно перед той и другой».

Особенности теоретических разработок А. Смита

«Богатство народов» А. Смита начинается с проблематики разделения труда вовсе не случайно. На ставшем хрестоматийным примере, показывающем, как в булавочной мануфактуре разделение труда по меньшей мере трояко* повышает производительность труда, он фактически подготовил «почву» для будущих рассуждс- ний и споров по многим ключевым теоретическим проблемам политической экономии.

Одной из таких теорий, имевших неоднозначное толкование еще до Л. Смита, была теория стоимости (ценности) товаров и услуг. Эта теория впоследствии вплоть до конца XIX в. оставалась центральной теорией экономической науки.

Познакомимся с теорией стоимости А. Смита, вокруг которой более всего полемизировали его последователи и противники. Отметив наличие у каждого товара потребительной и меновой стоимости, первую А. Смит оставил без рассмотрения. Причина здесь в том, что в понятие «потребительная стоимость» А. Смит вкладывал смысл полезности не предельной, а полной, т.е. возможность отдельного предмета, блага удовлетворить потребность человека, причем не конкретную, а общую. Поэтому для него потребительная стоимость не может быть условием меновой стоимости товара.

Как заметил в этой связи М. Блауг, «во времена Смита отвергали теорию ценности, основанную на понятии полезности, поскольку казалось невозможным установить количественную связь между полезностью и ценой — об этой трудности тогда просто не задумывались.Скорее, в то время просто не видели связи между полезностью в том смысле, в каком мы ее понимаем, и ценой (стоимостью. — Я.Я.)».

Отмежевавшись от рассмотрения потребительной стоимости, А. Смит обращается к выяснению причин и механизма обмена, сущности меновой стоимости. Он отмечает, что поскольку товары чаще всего обмениваются, то «более естественным является оценивать их меновую стоимость количеством какого-нибудь товара, а не количеством труда, которое можно на них купить». Но уже на следующей странице автор «Богатства народов» опроверг и версию определения стоимости «количеством какого-нибудь товара», подчеркнув, что «товар, который сам постоянно подвергается колебаниям в своей стоимости, никоим образом не может быть точным мерилом стоимости других товаров». Затем А. Смит заявляет, что стоимость одинакового количества труда рабочего «во все времена и во всех местах» одинакова и поэтому «именно труд составляет их действительную цену, а деньги составляют лишь их номинальную цену».

Что касается смитовской сентенции о постоянстве стоимости труда, которая, по сути, означает условие производства каждой единицы товара при постоянных издержках, то она, конечно, не выдерживает никакой критики, так как в зависимости от объема производства удельные издержки, как известно, подвержены изменению. А другой свой тезис, согласно которому труд «составляет действительную цену» товаров, А. Смит развивает с двойственных позиций, следуя которым впоследствии одни смитианцы увидели «трудовую» природу происхождения стоимости товаров, а другие — через издержки. Сама же двойственность позиций состоит в следующем.

Автор «Богатства народов» будто бы сделал окончательный вывод, говоря, что «труд является единственным всеобщим, равно как и единственным точным, мерилом стоимости или единственной мерой, посредством которой мы можем сравнивать между собою стоимости различных товаров во все времена и во всех местах». Но буквально через несколько страниц последовали два уточнения. В соответствии с первым из них — только «в обществе первобытном и малоразвитом, предшествовавшем накоплению капитала и обращению земли в частную собственность, соотношение между количествами труда было, по-видимому, единственным основанием для обмена их друг на друга». В соответствии со вторым уточнением стоимость определяется как сумма доходов (заработная плата, прибыль и рента), поскольку, как пишет ученый «в каждом развитом обществе все эти три составные части в большей или меньшей мере входят в цену громадного большинства товаров».

Итак, по приведенным выше уточнениям, связанным с теорией стоимости (ценности), можно было бы предположить, что Л. Смит был склонен не к трудовой теории, а к теории издержек. Но в двойственности его позиции не остается сомнений, когда в главе 8 книги 1 он утверждает о трудовом происхождении всех доходов, из которых складывается цепа, а не о сумме издержек, обусловливающих эти доходы как составляющие цены. Ведь, по словам автора «Богатства народов», рента — это «первый вычет из продукта труда, затраченного на обработку земли»; прибыль — «второй вычет из продукта труда, затрачиваемого на обработку земли»; заработная плата — «продукт труда», который «составляет естественное вознаграждение за труд».

В числе теоретических проблем, охваченных А. Смитом, нельзя обойти его концепцию о производительном труде. Это важно, несмотря даже на то, что современная экономическая наука отвергает ее основные постулаты. Дело в том, что автор «Богатства народов» вводит в главе 3 книги II понятие производительного труда, сформулировав его как груд, который «увеличивает стоимость материалов, которые он перерабатывает», а также «закрепляется и реализуется в каком-либо отдельном предмете или товаре, который можно продать и который существует, по крайней мере, некоторое время после того, как закопчен труд». Соответственно, непроизводительный труд, по Смиту, — это услуги, которые «исчезают в самый момент их оказания», а труд для выполнения (оказания) которых «ничего не добавляет к стоимости, имеет свою стоимость и заслуживает вознаграждения, не закрепляется и не реализуется в каком-либо отдельном предмете или товаре, пригодном для продажи».

К сожалению, почти все экономисты классической политической экономии (кроме Дж. Мак-Куллоха, Н. Сениора и некоторых других) безоговорочно приняли смитовское разграничение труда на производительный и непроизводительный виды, которое затем от К. Маркса перешло в так называемую марксистско-ленинскую политическую экономию. В этом главная причина того, что в Советском Союзе «источником создания национального дохода считался труд, занятый в сфере материального производства».

Между тем различие производительного и непроизводительного труда по принципу: создает или не создает данный вид труда осязаемый материальный продукт (объект) — имеет не просто идей- но-политическое значение. В этом, в частности, особенно убеждают доводы английского экономиста Лайонелла Роббинса в книге «Эссе о природе и значении экономической науки» (1935).

В главе «Предмет экономической науки» указанной работы Л. Роббинс пишет, например, что «современная теория настолько отдалилась от точки зрения Адама Смита и физиократов, что не признает производительным даже труд, создающий материальные объекты, если последние не имеют ценности». На его взгляд, даже «труд оперного певца или балетного танцовщика» должен рассматриваться как «производительный» потому, что он ценится, потому что он обладает специфической ценностью для различных «экономических субъектов», ибо, продолжает ученый, «услуги балетного танцовщика составляют часть богатства и экономическая наука исследует образование цен на них точно так же, как, например, на услуги повара».

Вот, наверное, почему М. Блауг сделал весьма нелицеприятный вывод по поводу теории производительного труда автора «Богатства народов», заявив следующее: «Разграничение производительного и непроизводительного труда, введенное Смитом, — это, пожалуй, одна из самых пагубных концепций в истории экономической мысли. Но при всем критическом отношении к изложению этой идеи у Смита нельзя не признать, что она ни в коем случае не двусмысленна и не нелепа».

Теория денег А. Смита не выделяется какими-либо новыми положениями. Но, как и другие его теории, она привлекает масштабностью и глубиной анализа, логически аргументированными обобщениями. В главе 5 книги I он отмечает, что деньги сделались общепринятым средством торговли с тех пор, «как прекратилась меновая торговля», но, «подобно всем другим товарам, золото и серебро меняются в своей стоимости». Затем в главе 11 книги I мы видим историко-экономический экскурс в пользу количественной теории денег. Здесь, в частности, говорится, что «труд, а не какой- либо особый товар или группа товаров является действительным мерилом стоимости серебра»; осуждается меркантилистская система взглядов, согласно которой «национальное богатство заключается в изобилии золота и серебра, а национальная бедность — в их недостаточном количестве».

Однако специально проблематике денег А. Смит посвятил вторую главу книги II. Именно в ней содержится одна из его крылатых фраз: «Деньги — это великое колесо обращения». А высказанное в этой главе положение о том, что «падение курса бумажных денег ниже стоимости золотой и серебряной монеты отнюдь не вызывает падения стоимости этих металлов», конечно, небезынтересно для читателя и в наше время. Наконец, следует подчеркнуть, что автор «Богатства народов» рассматривает деньги, как и все классики, не иначе как техническое орудие для обмена, торговли, ставя на первое место их функцию средства обращения.

Если говорить о теории доходов, то очевидно, что у А. Смита она базируется исключительно на классовом подходе. По Смиту, годичный продукт распределяется между тремя классами (рабочие, капиталисты и землевладельцы). При этом, как уже отмечалось выше, экономическое благополучие страны он считал зависимым главным образом от деятельности землевладельцев, а не промышленников. Но справедливости ради надо отметить реплику М. Блауга о том, что первые в глазах А. Смита «непременно моты».

Доход рабочих, заработная плата, в смитовском рассмотрении находится в прямой зависимости от уровня национального богатства страны. Достоинство его теории заработной платы состоит прежде всего в том, что в отличие, скажем, от У. Пстти, физиократов, а затем и Р. Рикарло он отрицал так называемую закономерность снижения величины оплаты труда до уровня прожиточного минимума. Более того, по его убеждению, «при наличии высокой заработной платы мы всегда найдем рабочих более деятельными, прилежными и смышлеными, чем при низкой заработной плате». Разве что, предупреждает автор «Богатства народов», «хозяева всегда и повсеместно находятся в своего рода молчаливой, но постоянной и единообразной стачке с целью не повышать заработной платы рабочих выше ее существующего размера».

Прибыль как доход на капитан определяется, пишет А. Смит в главе 9 книги I, «стоимостью употребленного в дело капитала и бывает больше или меньше в зависимости от размеров этого капитала» и ее не следует путать с заработной платой, устанавливаемой в «соответствии с количеством, тяжестью или сложностью предполагаемого труда по надзору и управлению». По его мнению, сумма прибыли «предпринимателя, рискующего своим капиталом», — это часть созданной рабочими стоимости, направляемая «на оплату прибыли их предпринимателя на весь капитал, который он авансировал в виде материалов и заработной платы».

Еще одному виду доходов - ренте, специально посвящена статья. Рента, конечно, гораздо слабее исследована, чем, скажем, у Д. Рикардо, но отдельные положения все же заслуживают внимания. В частности, по Смиту, пищевые продукты являют собой «единственный сельскохозяйственный продукт, который всегда и необходимо дает некоторую ренту землевладельцу». Оригинальна здесь и его подсказка читателю: «Стремление к пище ограничивается у каждого человека небольшой вместимостью человеческого желудка».

В теории капитала А. Смита (глава 1 книги II) очевидна его более прогрессивная позиция по сравнению с физиократами. Капитал характеризуется им как одна из двух частей запасов, «от которой ожидают получать доход», а «другая часть, — пишет он, — эта та, которая идет на непосредственное потребление». В отличие от физиократов, по Смиту, производительным является капитал, занятый не только в сельском хозяйстве, но и во всей сфере материального производства. Кроме того, им вводится деление капитала на основной и оборотный, показывается различие в соотношении между этими частями капитала в зависимости от отрасли хозяйства. Основной капитал — и это, не лишне отметить, — по мнению автора «Богатства народов», состоит в числе прочего «из приобретенных и полезных способностей всех жителей или членов общества», т.е. как бы включает в себя «человеческий капитал».

Не осталась не затронутой А. Смитом и теория воспроизводства, блистательно впервые введенная до него в научный оборот Ф. Кенэ. Известно, что позицию А. Смита по этой проблематике К. Маркс оценил критически и назвал ее «баснословной догмой Смита». Критика К. Маркса на этот счет действительно значима, поскольку автор «Богатства народов», характеризуя то, из чего состоит подлежащая распределению «вся цена годичного продукта труда», целиком сводит последнюю к доходам, из которых складывается, как он полагает, цена товара. При этом он заявляет так: «Цена всякого товара в конечном счете должна все же сводиться ко всем этим трем частям, так как всякая доля цены должна по необходимости оказаться чьей-либо прибылью». Иными словами, по Смиту, речь идет не о расширенном, а о простом воспроизводстве, при котором потребление исключает накопление на возмещение стоимости (амортизацию) средств производства.

[Экономическая школа]

http://seinst.ru/page759/


Steuart James Denham (1712 — 1780)

Сэр Джеймс Стюарт — последний представитель традиции британских меркантилистов, берущей начало еще в XVI столетии. Он опубликовал свой основной труд «Исследование принципов политической экономии» (An Inquiry into the Principles of Political Economy) в 1767 году — за девять лет до того, как под влиянием «Богатства народов» Адама Смита слово «меркантилизм» в ученых кругах стало едва ли не ругательством. Но главный удар Смит нанес ему своим молчанием: он полностью игнорировал труды Стюарта и, как нам известно из его частной переписки, сознательно избегал упоминания его имени даже в тех местах, где собственные идеи Смита являлись прямым отрицанием положений Стюарта. В результате книга Стюарта была предана полному забвению, и ни в одной статье английских классических экономистов нельзя найти ссылку на «Исследование принципов политической экономии». Однако в конце XIX в. на эту книгу обратил внимание Маркс, и постепенно имя Стюарта приобрело определенный вес в кругах немецкой исторической школы — в частности, благодаря его историческому видению экономики и идее о том, что экономическое развитие страны должно осознанно направляться государством. Позднее он был провозглашен предшественником «контролируемой экономики» и концепции планирования экономического развития.

Сэр Джеймс Стюарт родился в Эдинбурге в 1712 году. Его отец был генеральным стряпчим по делам Шотландии при королеве Анне и при Георге I. После обучения юриспруденции в Эдинбургском университете Джеймс Стюарт много путешествовал по Европе. Его участие в восстании якобитов, пытавшихся освободить Шотландию от власти Англии, вынудило его оставаться за границей вплоть до 1763 года. Вернувшись в Шотландию, Стюарт посвятил остаток жизни литературным трудам и умер в 1780 году.

Будучи шотландцем, Стюарт испытал влияние тех же учителей и наставников, что и Адам Смит, что подтверждается небезынтересным сходством этапов развития экономики в разработанных ими теориях. И Стюарт, и Смит отмечают такие этапы, как охотничий, затем пастушеский, на смену которому пришел этап торговли, когда натуральное хозяйство уступило место товарному; затем — появление и рост городов и формирование национального рынка. Единственным отличием является то, что, по Смиту, весь этот процесс является спонтанным, а по Стюарту — контролируется государством. Более того, степень государственного вмешательства, по мнению Стюарта, становится все более определяющей по мере развития торговли и промышленности. Особое беспокойство Стюарта вызывали вопросы перенаселения — при этом его взгляды необычайно схожи с мыслями, высказанными позднее Мальтусом, — рост внешней торговли по мере того как в результате коммерциализации заработная плата и доходы в Англии росли быстрее, чем за границей, и вытеснение человеческого труда с появлением новых промышленных машин. Соответственно, он рекомендовал для решения этих проблем весь арсенал меркантилистской стратегии: регулирование внешней торговли с целью обеспечения притока золота; развитие национальной промышленности путем стимулирования импорта дешевого сырья; введение протекционистских пошлин на импорт промышленных товаров; поощрение экспорта, особенно готовой продукции как воплощающей в себе наибольшее количество труда; контроль численности населения путем гибкой миграционной политики, целью которой является поддержание низкого уровня заработной платы — и в завершение этого Стюарт приводил свое опровержение идеи Юма о том, что приток золота в страну в конечном счете лишь приводит к повышению цен, за которым вновь следует его отток за границу.

Если Стюарт и заслуживает внимания в наши дни, то лишь как «младший брат» Адама Смита, разделявший с ним широту охвата социологических и исторических вопросов, но не давший человечеству идей, сравнимых с теорией Смита о ценности и распределении, и, что еще важнее, бывший не в состоянии принять идею о непреднамеренных социальных последствиях действий отдельного человека.

Литература

W. Stark, Steuart, James Denham, International Encyclopedia of the Social Sciences, vol. 15, ed. D.L. Sills (Macmillan Free Press, 1968); A.S. Skinner, Introduction, J. Steuart, Inquiry into the Principles of Political Economy (Oliver & Boyd, 1976).

[Википедия]

https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%94...B9%D0%BC%D1%81
Материал из Википедии — свободной энциклопедии


Джеймс Денем-Стюарт
Sir James Denham Steuart. 1713-1780.gif
Дата рождения:

21 октября 1712[1]
Место рождения:

Эдинбург, Шотландия, Королевство Великобритания[2]
Дата смерти:

26 ноября 1780[1] (68 лет)
Место смерти:

Ланкашир, Англия, Королевство Великобритания
Страна:

Flag of the United Kingdom.svg Великобритания
Научная сфера:

экономика
Альма-матер:

Эдинбургский университет

Сэр Джеймс Денем-Стюарт, (англ. James Denham-Steuart) (21 октября 1712, Эдинбург Шотландия — 26 ноября 1780, Ланкашир Англия) — британский экономист, один из последних представителей меркантилизма[3], участвовал во втором якобитском восстании.

Содержание

1 Биография
2 Основной вклад в науку
3 Библиография
4 Примечания

Биография

Сэр Джеймс Стюарт родился в Эдинбурге в 1712 году в семье главного стряпчего по делам Шотландии[en] при королеве Анне и при Георге I сэра Джеймса Стюарта первого баронета[en] [4]. Учился юриспруденции в Эдинбургском университете в 1724-1735 годах, получив квалификацию юриста в 1735 году, начал путешествовать по Европе.

Был сторонником якобитов и по поручению принца Карла Стюарта в 1745 году отправился в Париж, и после Каллоденского поражения бежал из Англии[5]. До 1963 года Джеймс прожил в Германии, после чего вернулся в Эдинбург. В 1773 году его отец получил имения своего дяди[6].

Inquiry into the principles of political oeconomy, 1767

Основной вклад в науку

В 1767 году опубликовал работу «Исследования о принципах политической экономии», за девять лет до выхода «Богатства народов» Адама Смита, а слово «меркантилизм» в ученых кругах стало едва ли не ругательством. Книга Джеймса признается одним из первых систематических научных трудов в области умеренного меркантилизма [7]. Адам Смит полностью игнорировал труды Стюарта и сознательно избегал упоминания его имени. В результате книга Стюарта была предана полному забвению, и ни в одной работе английских классических экономистов не найти ссылку на работу Джеймса[4].

Благодаря критике Карла Маркса постепенно имя Стюарта приобрело определенный вес в кругах немецкой исторической школы, и позднее Стюарт был провозглашен предшественником «контролируемой экономики» и концепции планирования экономического развития[4].

Библиография

Steuart J. А dissertation upon the doctrines and principles of Money applied to german coin, 1758
Steuart J. An Inquiry into the Principles of Political Oeconomy, 1767
Steuart J. The Principles of Money applied to the present state of the coin of Bengale, 1772
Steuart J. The works, political, metaphisical and chronological, v. I—6, L., 1805

Примечания

data.bnf.fr: open data platform — 2011.
Немецкая национальная библиотека, Берлинская государственная библиотека, Баварская государственная библиотека и др. Record #118798774 // Общий нормативный контроль — 2012—2016.
↑ Стюарт Джеймс / Хандруев А. А. // Большая советская энциклопедия. — М. : Советская энциклопедия, 1969—1978. — (Большая советская энциклопедия : [в 30 т.] / гл. ред. А. М. Прохоров ; 1969—1978).
Блауг М. 100 великих экономистов до Кейнса. — СПб.:Экономикус, 2008. — С. 284-286. — ISBN 978-5-903816-01-9.
↑ Денгем, Джемс-Стеварт // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907. .
↑ Sir James Steuart Denham, 4th Baronet (англ.). — статья из Encyclopædia Britannica Online. Проверено 27 марта 2016.
↑ Нуреев Р. М. Попытка защиты меркантилизма. Дж. Стюарт // Всемирная история экономической мысли: В 6 томах / Гл. ред. В. Н. Черковец. — М.: Мысль, 1987. — Т. I. От зарождения экономической мысли до первых теоретических систем политической жизни. — С. 425-426. — 606 с. — 20 000 экз. — ISBN 5-244-00038-1.

[Экономическая школа]

http://seinst.ru/page569/

Сэй Жан Батист

Say Jean Baptiste (1776 — 1832)

Жана Батиста Сэя сегодня почти не читают, и тем не менее он известен как автор закона Сэя, трактовавшегося Кейнсом в его «Общей теории» (1936) как источник всех последующих рассуждений о том, что конкурентные рынки имеют автоматическую тенденцию к достижению полной занятости. Увы, Сэй не изобретал закон рынков Сэя. Он говорил в своем «Трактате о политической экономии» (Treatise on Political Economy, 1803), что «продукты всегда обмениваются на продукты», но именно Джеймс Милль в своей работе «В защиту торговли» (Commerce Defended, 1808) превратил это утверждение в тезис «предложение создает свой собственный спрос» и вывел из него некоторые следствия. Например, вывод о том, что затоваривание или торговые депрессии никогда не происходят из-за перепроизводства, или о том, что деньги играют второстепенную роль в объяснении феноменов обмена. После того, как Милль, — а вслед за ним и Рикардо, — продемонстрировали такой способ рассуждений, Сэй развил свои утверждения настолько, что они стали напоминать формулировку Милля. Кроме того, ни Сэй, ни Милль, ни Рикардо никогда не толковали закон Сэя так, как это делал Кейнс. Для них он, по сути, был аргументом против монетарных средств регулирования экономики и против страха, что экономика может войти в перманентное состояние стагнации из-за абсолютного избытка товаров. Этот закон никогда не означал какое-либо отрицание того, что депрессии могут происходить и могут длиться по нескольку лет.

Поэтому репутация Сэя как первооткрывателя закона Сэя не оправдана. Аналогично, его имя иногда связывают с концепцией предпринимательства, в противоположность Адаму Смиту и Рикардо, которые всегда отождествляли роль капиталиста как собственника предприятия с фундаментально иной креативной ролью предпринимателя. Но внимательное чтение Сэя показывает, что он подчеркивал роль предпринимателя как координатора факторов производства и почти полностью отрицал более важную функцию, на которой уже давно делал акцент Кантильон: функцию, состоящую в покупке ресурсов по определенной текущей цене для того, чтобы продавать по неопределенной будущей цене. Даже роль предпринимателя как инноватора, внедряющего новые продукты и процессы производства, которую Шумпетер позднее сделал краеугольным камнем своей собственной теории предпринимательства, обнаруживается у Сэя только при ретроспективном взгляде. Таким образом, история еще раз оказалась очень добра к Сэю.



В конечном счете, во всех работах Сэя качество его теоретизирования уступает Смиту по историческому охвату, Рикардо по аналитической строгости и Мальтусу по проницательной критике. Его важность, особенно для французской экономической науки, заключалась в популяризации идей Адама Смита, в распространении английской классической политической экономии на Континенте и сохранении акцента на полезности и спросе в противоположность чрезмерному вниманию англичан к затратам и предложению.

Сэй родился в Лионе, в семье купца-протестанта, и впоследствии ему самому пришлось управлять хлопчатобумажной фабрикой на севере Франции. В молодости он работал на страховую компанию, затем редактировал журнал и, в конце концов, стал членом Трибуната при Консульском правительстве Наполеона. В 1815 году, после падения Наполеона, он стал читать первый публичный курс по политической экономии, что во Франции до этого никогда не делалось. Два года спустя он был назначен на должность профессора экономики промышленности в Консерватории искусств и ремесел, а в 1830 году стал главой первой во Франции кафедры политической экономии в Коллеж де Франс, Париж. Много раз за свою жизнь он посещал Англию и был близким другом как Рикардо, так и Мальтуса, что, однако, не означало его полного согласия со всеми их доктринами.

Литература

G. Ledue, Say, Jean Baptiste, International Encyclopedia of the Social Sciences, vol. 14, ed. D.L. Sills (Macmillan Free Press, 1968).

[Grandars.ru]

http://www.grandars.ru/student/ekono.../zhan-sey.html
Жан Батист Сэй (1767-1832) — последовательный и значительный продолжатель творческого наследии А. Смита в первой трети XIX в. во Франции, абсолютизировавший идеи своего кумира об экономическом либерализме, стихийном рыночном механизме хозяйствования.

Он родился 5 января 1767 г. в Лионе в семье купца. Получив образование, достаточное по тем временам, чтобы продолжить семейные предпринимательские традиции, Ж.Б. Сэй решил заняться самообразованием, особенно изучением политической экономии. Для познания последней, как выяснилось впоследствии, решающее значение он придан «Богатству народов» А. Смита, идеи которого, на его взгляд, заслуживали популяризации как на благо Франции, так и всего человечества.

Жизненный путь Ж. Б. Сэя как ученого-экономиста, а не предпринимателя сложился в известной степени под влиянием политических событий, произошедших во Франции в конце XVIII — начале XIX в. и отчасти под впечатлением от поездки в 1789 г. в Англию. где в отличие от его страны в хозяйстве и политической экономии на первый план выходили уже индустриальные, а не аграрные проблемы.

Итак, по возвращении из Англии в том же 1789 г. Ж.Б. Сэй вступил в одно из страховых обществ, став секретарем администратора Клавьера — будущего министра финансов (1792), изучавшего (судя по тому, что он обнаружил у него экземпляр книги А. Смита) знаменитое «Богатство народов». Спустя три года в 1792 г. Ж.Б. Сэй, примкнув к якобинцам, пошел волонтером в революционную армию. Затем в 1794 г. покинул ее, чтобы попробовать себя в качестве редактора парижского журнала и быть на острие социально-политической жизни своей страны, пробыв в этом качестве до 1799 г. Независимость и неординарность позиций молодого Ж.Б. Сэя, критическая оценка экономической деятельности правительства содействовали и его чиновничьей карьере на посту члена Трибуната в комитете финансов, на который он был назначен в 1799 г. Поэтому несомненно, что практический опыт в высшей сфере государственной экономической службы и глубокие познания теоретических разработок в области экономической мысли в сочетании с убежденным восприятием смитовской концепции экономического либерализма помогли Ж.Б. Сэю в написании собственных работ об основах теории развития общественного хозяйства.

Одна из первых теоретических заслуг Ж.Б. Сэя на этом поприще имеет преимущественно национальное значение. Как известно, во Франции в середине XVIII в. возникли и получили широкую популярность физиократические экономические теории, которые продолжали доминировать в экономической мысли страны, несмотря на появление в 1802 г. французского перевода «Богатства народов» А. Смита. Преодолеть сложившиеся стереотипы физиократизма соотечественников смог именно Ж. Б. Сэй благодаря одной из своих ранних, но значимых работ под названием «Трактат политической экономии, или Простое изложение способа, которым образуются, распределяются и потребляются богатства» (1803).

Это была книга, лишь на первый взгляд повторявшая и интерпретировавшая идеи А. Смита. После ее издания Ж.Б. Сэй, как и его английские коллеги, продолжал работать над совершенствованием своего труда, неоднократно дополняя и переделывая для обновленных изданий, которые при его жизни имели место пять раз и превратили это сочинение в лучшее из всех остальных.

Перемены, произошедшие во Франции с падением режима Наполеона, реабилитировали имя Ж. Б. Сэя как ученого-экономиста и общественного деятеля. Он с воодушевлением продолжил работу над своими сочинениями по политической экономии, стал выступать с многочисленными лекциями, демонстрируя прекрасное искусство систематизировать и популяризировать основные положения экономической теории. Уже в 1816 г. в Атене Ж.Б. Сэй открыл курс лекций по политической экономии, а в 1817 г. выпустил в свет свой «Катехизис политической экономии». С 1819 г. в Консерватории искусств и ремесел он приступил к чтению лекций по специально введенному для него правительством Реставрации «Курсу и ндустри ал ьной эконом и и ».

В последние годы жизни с 1830 г. Ж.Б. Сэй возглавил специально созданную для него кафедру политической экономии в Коллеж де Франс, став основателем собственной школы экономической мысли, которую впоследствии представляли Фредерик Бастиа, Мишель Шевалье, Шарль Дюнуайе и др. За несколько лет до своей смерти Ж.Б. Сэй издал итоговую в своей жизни работу «Полный курс практической политической экономии» (1828-1829). В ней он попытался отразить прежде всего практическую значимость экономической теории, базирующейся на принципах экономического либерализма, невмешательства в экономику извне.

Оценивая творческое наследие Ж.Б. Сэя, следует отметить, что, по словам К. Маркса, он якобы не более чем вульгаризировал сми- товское учение и политическую экономию. Но если утопический социализм, а затем и марксизм «извлекли» из учения А. Смита прежде всего положение об эксплуатации рабочего класса капиталистами и землевладельцами (посредством вычета в свою пользу из полного продукта труда и его стоимости), то «школа Сэя» во Франции, также строившая свое «мышление» на трудах А. Смита, одним из главных извлечений сделала положение о взаимосвязи и взаимообусловленности труда, капитала и земли как основных факторов общественного производства и создания стоимости общественного продукта.

С уважением и симпатией к Ж.Б. Сэю относился и его современник Д. Рикардо, который продолжал с ним интенсивно переписываться вплоть до своей смерти. В своих «Началах политической экономии» Д. Рикардо подчеркивал, что политическую экономию как науку обогатили в числе английских исследователей Дж.С. Милль и А. Смит, а французских — А. Тюрго, С. Сисмонди и Ж.Б. Сэй. При этом Д. Рикардо, тем не менее, смело и открыто высказывал критические замечания в адрес не только здравствовавших своих коллег Т. Мальтуса, Ж.Б. Сэя и других, но и своего кумира А. Смита.

Принципы методологии Ж.Б. Сэя

Необходимо отметить, что Ж.Б. Сэй, как другие классики, конструировал политическую экономию по образцу точных наук, таких, например, как физика. В методологическом плане это означает признание законов, категорий и теорий, имеющих универсальное и первостепенное значение. Но нельзя не сказать также о том, что, по Сэю, назначение политической экономии всего лишь теоретическое и описательное30.

Ж.Б. Сэй снискал себе несомненный авторитет смитианца, безоговорочно приняв принципы свободы рынков, ценообразования, внутренней и внешней торговли (фритредерство), неограниченной свободной конкуренции предпринимателей и недопустимости никаких проявлений протекционизма и возведя эти принципы в ранг абсолюта. В случае их принятия он предвещал человечеству объективную невозможность ни перепроизводства, ни недопотребления общественного продукта, т.е. экономических кризисов. Положение Ж.Б. Сэя о реализации общественного продукта позже получило название «закона рынков», или просто «закона Сэя», и разделяли этот «закон» не только столпы классической политической экономии Д. Рикардо, Т. Мальтус и др., но и экономисты многих других школ экономической мысли вплоть до начала XX в. Как образно выразился в данной связи Дж.К. Гэлбрейт, принятие или непринятие человеком «закона Сэя» было до 30-х гг. XX в. основным признаком, по которому экономисты отличались от дураков.

Труды Ж.Б. Сэя достаточно легко воспринимались прогрессивной общественностью Франции, Англии, США и ряда других стран потому, что, как заметил один из предшественников маржинализ- ма О. Курно, стиль изложения в сочинениях по политической экономии Ж.Б. Сэя был столь же литературно безупречен, что и у А. Смита. Кроме того, по словам того же О. Курно, и А. Смит, и Ж. Б. Сэй не прибегали для достижения наибольшей точности своих аргументов (в отличие от Д. Рикардо) к арифметическим и алгебраическим исчислениям «утомительного объема».

Теория воспроизводства

В истории экономических учений имя Ж.Б. Сэя ассоциируется, как правило, с образом ученого, беззаветно верившего в гармонию интересов классов общества в условиях рыночных экономических отношений и проповедовавшего для их утверждения принципы смитовской концепции экономического либерализма, саморегулируемости экономики. Критика основных идей Ж. Б. Сэя, в том числе и той, что принято называть «законом Сэя», по которой экономические кризисы не являются закономерными, несмотря на многочисленные в этой связи попытки опровержения экономистами-романтиками, социалистами-утопистами и марксистами, более чем 100 лет (т.е. до появления экономического учения Дж.М. Кейн- са) оставалась для теории и практики мирового хозяйства недостаточно убедительной.

Однако чем же можно объяснить «долгожительство» концепции Ж. Б. Сэя о беспрепятственной и полной реализации общественного продукта и о бескризисном экономическом росте, воплотившейся в так называемом законе рынков? Здесь, пожалуй, можно указать на три обстоятельства, своими корнями уходящих в наследие А. Смита. Во-первых, смитовский «естественный порядок» предполагает гибкость цен и гибкость заработной платы, взаимовыгодный при пассивной роли денег обмен трудом и результатами своего труда всех субъектов рынка. С учетом этого по «закону Сэя» иной ход вещей совершенно неприемлем. Во-вторых, также «благодаря» А. Смиту «закон Сэя» исключает всякое вмешательство в экономику извне. В нем поддерживается требование о минимизации бюрократического по своей природе государственного аппарата, недопущении протекционизма. И в-третьих, «закон Сэя» предрекает поступательное развитие рыночных экономических отношений в обществе на базе достижений научно-технического прогресса. А несвершившиеся катаклизмы, которые «обещал» С. Сисмонди в случае падения приоритетной роли в экономической жизни страны участников уходящего в прошлое натурального хозяйства — «третьих лиц» (ремесленников, крестьян, кустарей), также отметали аргументы против этого «закона».

Итак, квинтэссенция «закона Сэя» состоит в том, что при достижении и соблюдении обществом всех принципов экономического либерализма производство (предложение) будет порождать адекватное потребление (спрос), т.е. производство товаров и услуг в условиях смитовского «естественного порядка» обязательно порождает доходы, на которые эти товары и услуги свободно реализуются. Подобным образом «закон Сэя» воспринимался всеми сторонниками концепции экономического либерализма, полагавшими, что гибкое и свободное ценообразование на рынке будет приводить к почти мгновенной реакции на изменения в конъюнктуре хозяйства, являясь гарантией саморегулируемости экономики. самом деле, если допустить возможность бартерной экономики, где деньги всего лишь счетные единицы и совокупный спрос на них равен ценности всех подлежащих к обмену на деньги товаров, то общее перепроизводство действительно было бы невозможным. Отсюда понятен и вывод М. Блауга: «"Продукты уплачиваются за продукты" во внутренней торговле так же, как и во внешней — вот суть закона рынков Сэя. Столь простая мысль произвела фурор, не совсем утихший и по сей день».

Вместе с тем примечательно то обстоятельство, что сам Ж. Б. С эй фразу «предложение создает соответствующий ему спрос» никогда не использовал, а изобретена она была Лж.М. Кейисом. Последний, очевидно, прибег к ней, чтобы опровергнуть главную мысль Ж. Б. Сэя о том, что только тот или иной товар в отдельности может быть произведен в избытке, но никогда все товары сразу. При этом классиком, по Кейнсу, является любой автор, разделявший «закон рынков Сэя».

К. Маркс, считавший себя продолжателем учения не только А. Смита, но и Д. Рикардо, особо резко критиковал последнего и всех тех, кто разделял положение Ж.В. Сэя о невозможности экономических кризисов. В своей теории общественного воспроизводства К. Маркс, как известно, доказывал неизбежность периодических (циклических) кризисов перепроизводства. Он, кроме того, считал неприемлемыми трактовки экономических кризисов как кризисов недопотребления, как это следовало из трудов Т. Мальтуса, социалистов-утопистов, а также С. Сисмонди, П. Прудона и некоторых других экономистов. Между тем в соответствии с современными концептуальными положениями экономические кризисы обусловлены не только и не столько недостоверностью «закона Сэя» (ибо абсолютно чистая, или, как принято говорить, совершенная, конкуренция объективно невозможна), сколько закономерными предпосылками возникновения условий для преобладания несовершенной конкуренции и монополизма. Эти положения лежат в основе современных теорий государственного регулирования экономики, социального контроля общества за ходом ее развития. Они в сущности исключают марксистские постулаты об антагонизме между классами и саморазрушении капиталистического «эксплуататорского» общественного строя.

Теория трех главных факторов производства стоимости и доходов

Наряду с Д. Рикардо экономические взгляды Ж. Б. Сэя получили определенное одобрение и отражение в трудах Т. Мальтуса. В частности, популярная на значительном протяжении XIX в. теория издержек производства Т. Мальтуса практически целиком зиждется на положениях выдвинутой немногим ранее него Ж.Б. Сэем теории трех главных факторов производства: труда, капитала и земли. Это еще раз говорит о полярности «извлечений», сделанных последователями творческого наследия Л. Смита. Так, если Д. Рикардо, социалисты-утописты, С. Сисмонди, К. Маркс и некоторые другие экономисты, следуя «заветам» А. Смита, единственным источником стоимости товара (услуги) считали труд, то другая и также значительная часть экономистов различных школ и течений экономической мысли приняла в качестве исходной аргументацию Сэя-Мальтуса, в соответствии с которой стоимость товара складывается из издержек собствен пика-предпринимателя в процессе производства па средства производства (фактор «капитал»), на заработную плату (фактор «труд») и на ренту (фактор «земля»).

В результате последователи Смита-Рикардо стали усматривать происхождение прибыли и ренты как вычет из стоимости труда рабочих, в эксплуатации труда капиталом и антагонизме классов. А последователи Сэя- Мальтуса, также считавшие себя смитиан- цами, и стоимость товара, и доходы классов общества увидели в совместном труде и мирном сотрудничестве представителей этих классов. Но только в конце XIX в. маржиналисты второй волны в лице А. Маршалла и других ученых доказали тупиковую сущность и теории трудовой стоимости, и теории издержек производства, поскольку в их основе лежит затратный принцип.

Однако что касается теории стоимости Ж.Б. Сэя, то к сказанному выше следует добавить, что у него на этот счет, как и у его учителя Л. Смита, имели место несколько определений. Причем и здесь Ж.Б. Сэй не столько повторял своего кумира, сколько импровизировал в поисках новых «открытий». Например, памятуя положение А. Смита, что любой товар имеет два неразрывных свойства — меновую стоимость и потребительную стоимость, Ж. Б. Сэй оттенил особое значение взаимосвязи полезности и ценности предметов (товаров). В этой связи он писал, в частности, что «ценность есть мерило полезности» предмета. Тем самым Ж.Б. Сэй допускал возможность измерения стоимости не только количеством затраченного труда, но и степенью полезности продукта труда. Здесь, конечно, вполне уместно высказывание М. Блауга, в соответствии с которым «концепция ценности, основанная на полезности, вряд ли может считаться удовлетворительной теорией ценообразования без применения понятия убывающей полезности для объяснения насыщаемости спроса при данном уровне цены».

Одновременно и гораздо большее значение в создании стоимости товара Ж.Б. Сэй придавал предложенной им же теории трех факторов производства. Труд, земля и капитал, на его взгляд, участвуя в процессе производства, оказывают услугу по созданию стоимости. Триединая формула, вытекающая из теории трех факторов Ж.Б. Сэя, в соответствии с которой фактор «труд» порождает заработную плату как доход рабочих, фактор «капитал» порождает прибыль как доход капиталистов, а фактор «земля» — ренту как доход землевладельцев, по сути своей явилась своеобразной интерпретацией взглядов А.Смита. Речь идет о том, что, заимствовав у А. Смита идею о влиянии классовой структуры общества на происхождение и распределение различных видов доходов, Ж.Б. Сэй как бы «уточнил», что названные выше факторы («труд», «капитал», «земля») имеют самостоятельное значение в создании доходов рабочих, капиталистов и землевладельцев.

Следовательно, у Ж.Б. Сэя отвергается всякая мысль о возможности в условиях ничем не ограниченной свободной конкуренции предпринимателей эксплуатации факторов производства и классов общества. Ж.Б. Сэй и его ученики, таким образом, пытались вывести весьма упрошенное положение о гармонии экономических интересов всех слоев общества, строя свои суждения на известной идее А. Смита о том, что личный интерес «экономического человека», направляемый «невидимой рукой», обязательно совпадает с общественным.

Вопрос о пропорциях, если можно так выразиться, в которых созданная главными факторами производства стоимость общественного продукта распределяется на доходы владеющих этими факторами классов общества, по мнению Ж.Б. Сэя, самостоятельного значения не имеет. В частности, доходы предпринимателя, по определению Ж. Б. Сэя, представляют собой «вознаграждение за его промышленные способности, за его таланты, деятельность, дух порядка и руководительство». Как и Т. Мальтус, он был убежден, что положение «низших классов» непременно улучшится, и поэтому ради пополнения «высших классов» сам «рабочий класс больше всех других заинтересован в техническом успехе производства». Что же касается «производителей», то и среди них каждый заинтересован в благополучии другого.

Наконец, понятие «вульгарная политическая экономия», которое ввел в научный оборот главным образом К. Маркс, в значительной степени связано с теорией факторов производства Ж. Б. Сэя. Эту теорию, равно как и теорию издержек Т. Мальтуса, К. Маркс счел апологетической, преднамеренной и вульгарной защитой интересов эксплуататорских слоев капиталистического общества. Считая не все доводы К. Маркса на этот счет бесспорными, думается, один из них в интерпретации Ш. Жида и Ш. Риста совершенно правомерен, а именно: «Несомненно, необходимость ясности в изложении иногда понуждала его скользить по поверхности важных проблем, вместо того чтобы проникать в глубь их. В его руках политическая экономия часто становится слишком простой. Неясность Смита часто плодотворна для ума, а ясность Сэя не дает ему никакого стимула».

Нечто подобное отмечает М. Блауг по поводу так называемого закона Сэя. «В результате критики Кейнса, — пишет он, — закону Сэя стало придаваться значение, несоразмерное с его действительной ролью в классической и неоклассической теории».

[Economicus.Ru]

http://gallery.economicus.ru/cgi-bin...&img=brief.gif

Jean-Baptiste Say
1767-1832
Жан Батист Сэй родился в 1767 г. в Лионе. Он происходил из гугенотской буржуазной семьи. В детстве Сэй получил неплохое образование, но рано начал службу в торговой конторе. Он усиленно занимался самообразованием. В том числе изучал политическую экономию и штудировал 'Богатство народов' Смита.
Он восторженно принял революцию. Его патриотического пыла хватило на то, чтобы пойти волонтером в революционную армию, воевавшую с европейскими монархами на западных границах Франции. Но якобинской диктатуры для Сэя оказалось уже слишком много. Он ушел из армии и вернулся в Париж, где стал редактором довольно солидного журнала. Власть консервативной буржуазии, правившей в эти годы после свержения якобинцев, в общем устраивала Сэя, хотя он и критиковал многие действия правительства.
Консульство Бонапарта сначала принесло Сэю дальнейшее выдвижение. Он получил пост члена трибунала в комитете финансов. Одновременно Сэй работал над большим сочинением, которое вышло в 1803 г. под заглавием 'Трактат политической экономии, или Простое изложение способа, которым образуются, распределяются и потребляются богатства'. Эта книга, которую Сэй впоследствии многократно переделывал и дополнял для новых изданий (при жизни автора их вышло пять) осталась главным его произведением.
'Трактат' Сэя представлял собой упрощенное, схематизированное и очищенное, как он считал, от ненужных абстракций и сложностей изложение Смита. Трудовая теория стоимости, которой, хотя и не вполне последовательно, следовал шотландец, уступала место трактовке, где стоимость ставилась в зависимость от ряда факторов: субъективной полезности товара, издержек его производства, спроса и предложения. Идеи Смита об эксплуатации наемного труда капиталом совершенно исчезли у Сэя, уступив место теории факторов производства.
Теория факторов производства Сэя была попыткой ответить на основной вопрос, разрешения которого мучительно искали и Смит и Рикардо. С развитием капитализма производство материальных благ все больше ведется с применением средств производства, принадлежащих особому общественному классу. Следовательно, стоимость товаров должна каким-то образом содержать в себе элемент, приходящийся на долю класса капиталистов. Как возникает эта доля и чем она определяется?
Для Смита и Рикардо это была одновременно проблема стоимости и распределения. У Сэя дело обстоит гораздо проще. По существу, теория распределения у него отделена от теории стоимости, причем последняя его вообще мало интересует. От процесса производства остается в результате лишь одна сторона - создание полезностей, потребительных стоимостей. При такой постановке вопроса действительно очевидно, что для всякого производства необходимо соединение природных ресурсов, средств и орудий труда, рабочей силы, или, иначе говоря, земли, капитала и труда. В теории Сэя прибыль предстает как естественное порождение капитала, а рента - как естественное порождение земли. И то и другое совершенно независимо от общественного строя, от классовой структуры, от формы собственности.
Эта концепция представляет экономический процесс как гармоническое сотрудничество равноправных факторов производства.
В своих сочинениях Сэй рассматривал в отдельности каждый вид дохода, но интерес представляет лишь его трактовка прибыли. Как мы уже знаем, прибыль распадается на ссудный процент и предпринимательский доход. Первый присваивается капиталистом как собственником капитала, второй - капиталистом как руководителем предприятия. Для Сэя предпринимательский доход не просто род заработной платы, которую мог бы получать и наемный управляющий. Это - вознаграждение за особую и очень важную общественную функцию, суть которой - рациональное соединение трех факторов производства. Доходы предпринимателя, писал Сэй, - это 'вознаграждение за его промышленные способности, за его таланты, деятельность, дух порядка и руководительство'.
Объяснение предпринимательского дохода организующей ролью предпринимателя было подхвачено впоследствии кембриджским экономистом А. Маршаллом. Й. Шумпетер использовал другой мотив Сэя - роль предпринимателя как новатора, носителя технического прогресса. Наконец, американец Ф. Найт писал, что предприниматель несет 'бремя неопределенности', или, проще говоря, риска, за что должен быть особо вознагражден; намек на это также есть у Сэя.
В первом издании 'Трактата' (1803 г.) Сэй написал четыре странички о сбыте. На них в очень нечеткой форме была изложена мысль, что общее перепроизводство товаров в хозяйстве и экономические кризисы в принципе невозможны. Всякое производство само порождает доходы, на которые обязательно покупаются товары соответствующей стоимости. Совокупный спрос в экономике всегда равен совокупному предложению. Могут возникать лишь частичные диспропорции: одного товара производится слишком много, другого - слишком мало. Но это выправляется без всеобщего кризиса.
Скоро вокруг 'закона Сэя' (тогда он еще не носил этого громкого названия) развернулась бурная дискуссия. В ней приняли участие крупнейшие ученые-экономисты той эпохи, в том числе Рикардо, Сисмонди, Мальтус и Джеймс Милль.
Сэй следовал Смиту в его экономическом либерализме. Он требовал 'дешевого государства' и выступал за сведение к минимуму его вмешательства в экономику. В этом отношении он примыкал также к физиократической традиции. Экономический либерализм Сэя имел особое значение для судьбы книги и автора.
Экономическая политика Консульства и Империи, хотя и буржуазная по своему общему характеру, была решительно направлена против смитианской свободы торговли. Наполеону для его войн и для борьбы сАнглией была нужна промышленность, но он рассчитывал, что она сможет быстро вырасти благодаря жесткому протекционизму и всестороннему регулированию хозяйства. Это открывало простор для бюрократического произвола. Хозяйство, финансы и торговлю Наполеон рассматривал только как орудия своей завоевательной политики. Наполеону была нужна лишь такая экономическая теория, которая оправдывала и обосновывала бы его политику.
Книга Сэя привлекла внимание публики и была замечена Наполеоном. Скромный чиновник был приглашен к первому консулу для беседы по вопросам, затронутым в его книге. Сэю было дано понять, что, если он хочет быть в милости у власти, ему надлежит переработать 'Трактат' в духе взглядов и политики Наполеона. Однако Сэй отказался это сделать и был вынужден уйти в отставку.
Будучи человеком энергичным, практически сметливым и предприимчивым, он обратился к новой для него области промышленного предпринимательства: купил пай в текстильной фабрике. Сэй разбогател. Это наложило печать на всю его дальнейшую научную и литературную деятельность. Его неприязнь к абстракциям еще более возросла, на экономическую науку он все больше смотрел как на источник практической мудрости для буржуа-предпринимателей. Особенно важную роль в он отводил теперь фигуре предпринимателя, которого он наделял чертами смелого новатора, способного наиболее эффективно объединить в процессе производства капитал и труд.
В 1812 г. Сэй продал свой пай в фабрике и поселился в Париже довольно состоятельным рантье. Падение Наполеона и реставрация Бурбонов позволили ему наконец выпустить второе издание 'Трактата'. Оно принесло Сэю славу крупнейшего французского экономиста. Сэй был обласкан новым правительством. Он легко отказался от республиканизма своей молодости и стал верно служить Бурбонам. Сэй с его культом трезвого рассудка и коммерческого расчета был точно создан для этой эпохи, когда буржуазия консолидировала свои позиции. Он начал читать публичные лекции по политической экономии, а в 1819 г. получил кафедру 'промышленной экономии' в Национальной консерватории искусств и ремесел. Лекции Сэя были весьма популярны. Искусный систематизатор и популяризатор, он создавал у слушателей иллюзию ясности и доступности. Политическая экономия прежде всего Сэю обязана тем, что в 20-х годах она была во Франции почти так же популярна, как и в Англии. Сочинения Сэя переводились на многие языки. Он был иностранным членом Петербургской академии наук. Сэй последних десятилетий малосимпатичен. Купаясь в лучах славы, он, по существу, прекратил всякие научные поиски и только без конца повторял свои старые идеи. В печатных выступлениях он отличался нескромностью и бахвальством, в полемике применял недобросовестные приемы и грубый тон. В 1828-1830 гг. Сэй издал 6-томный 'Полный курс практической политической экономии', в котором, однако, не давал ничего теоретически нового по сравнению с 'Трактатом'. Он занял специально созданную для него кафедру политической экономии в Коллеж де Франс. Сэй умер в Париже в ноябре 1832 г.
Использованные источники: Аникин А.В. Юность науки: Жизнь и идеи мыслителей-экономистов до Маркса.-М.,1985.

Переведенные работы:

Сэй Ж.Б. Сокращенное учение о государственном хозяйстве или Дружеские разговоры, в которых объясняется, каким образом богатство производится, делится и потребляется в обществе. СПб., 1816.
Сэй Ж.Б. Начальные основания политической экономии, или Дружеские беседы о производстве, разделении и потреблении богатств в обществе. Пер. с 3-го фр.изд. М., 1828.
Сэй Ж.Б. Катехизис политической экономии, или Краткое учение о составлении, распределении и потреблении богатства в обществе. СПб.: Тип. III отд. Собств. Е.И.В. канцелярии, 1833.
Сэй Ж.Б. Рассуждения о политической экономии. Из Сэя. СПб.: Тип. Воспитательного дома, 1827.
Сэй Ж.Б. О торговом балансе. СПб., 1816.
Сэй Ж.Б. Об Англии. Рассуждение о государственном хозяйстве. СПб.: В.Плавильщиков, 1817.

[Википедия]

https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%A1...B8%D1%81%D1%82
Материал из Википедии — свободной энциклопедии

Жан-Батист Сэй
Jean-Baptiste Say
Jean-baptiste Say.jpg
Жан-Батист Сэй
Дата рождения:

5 января 1767
Место рождения:

Лион
Дата смерти:

15 ноября 1832 (65 лет)
Место смерти:

Париж
Страна:

Франция
Научная сфера:

экономика
Место работы:

Коллеж де Франс
Известен как:

автор Закона Сэя, Классическая школа

Жан-Батист Сэй (фр. Jean-Baptiste Say, произносится: [ʒãbatist sɛ]; 5 января 1767, Лион — 15 ноября 1832, Париж) — французский экономист, представитель классической школы политэкономии. Дед Леона Сэя, также французского экономиста.

Содержание

1 Биография
2 Экономические взгляды
3 Примечания
4 Литература
4.1 Список произведений
4.1.1 Издания на русском
4.2 Библиография
5 Ссылки

Биография

Родился в 1767 г. в Лионе, в семье купца-гугенота. Впоследствии ему самому пришлось управлять хлопчатобумажной фабрикой на севере Франции. В молодости он работал на страховую компанию, затем редактором журнала. Сэй вступил волонтёром в армию после Французской революции 1789 г., затем был редактором журнала. В 1799 г. он назначен членом Комитета финансов и подрабатывал сапожником.

В 1803 г. опубликовал «Трактат политической экономии, или Простое изложение способа, которым образуются, распределяются и потребляются богатства», где изложил гипотезу, что перепроизводство товаров и экономические кризисы невозможны. Производство приносит доходы, на которые покупаются товары соответствующей стоимости. Совокупный спрос в экономике всегда равен совокупному предложению (Закон Сэя). Важность Сэя заключалась в популяризации идей Адама Смита и призыве к сохранности акцента на полезности и спросе, а не на затратах и предложении.

Книга привлекла внимание публики и была замечена Наполеоном. Сэй был приглашён к первому консулу для беседы по экономическим вопросам. Наполеон дал понять Сэю, что ему надо переработать «Трактат» в духе официальной политики поощрения промышленности протекционистскими мерами и всесторонним регулированием хозяйства. Сэй отказался это сделать и был вынужден подать в отставку.

После этого Сэй купил пай в текстильной фабрике, это принесло ему богатство. В 1812 году он продал свой пай в фабрике и поселился в Париже состоятельным рантье, начал читать публичные лекции по политической экономии, в 1819 году получил кафедру промышленной экономии в Национальной консерватории искусств и ремёсел. С 1830 года профессор Коллеж де Франс.

Много раз бывал в Англии и был дружен с Рикардо и Мальтусом. Был иностранным членом Петербургской академии наук.

Умер 15 ноября 1832 года.

Экономические взгляды

В своих работах «Трактат политической экономии» (1803) и «Полный курс политической экономии» (1828—1830) в шести томах развивает идеи А. Смита. Сэй считает, что в процессе производства создаются не материальные блага, а услуги, и наоборот. Даже отношения между рабочим и капиталистом рассматриваются как обмен услугами.

В отличие от других классиков, Сэй выделял три фактора производства: труд, капитал и землю («Теория трёх факторов»). Эти факторы образуют «производительные фонды». С их непосредственным участием образуются все блага данной нации, а их совокупность образует основное национальное богатство. Каждый фонд оказывает «производительную услугу» при посредстве которой производятся настоящие продукты[1]. В доходе соответственно содержатся три части соответственно производительным фондам — вознаграждение за труд, земельная рента и прибыль на капитал. Соответственно, согласно Сэю, капитал работает так же, как и человек и его деятельность должна быть вознаграждена. Процент на капитал представляет собой аналог заработной платы[2].

Особое внимание учёный уделял предприятиям, которые комбинируют производственные услуги с целью удовлетворения потребительского спроса, при участии предприятия осуществляется распределение благ в обществе. Одно из ключевых мест во взглядах Сэя занимает теория рынка. Он считает, что излишнее производство невозможно и является лишь следствием нехватки товаров-комплементов (благ, которые используются вместе с данным). Сэй формирует четыре основных закона рынка: чем больше рынок, тем более экстенсивным является производство и тем более прибыльным он есть для производителя, поскольку цена возрастает с ростом предложения; каждый производитель заинтересован в успехе другого, так как успех одной отрасли способствует успеху остальных, стимулируя всеобщее развитие; импорт способствует развитию обмена, так как иностранные товары можно приобрести лишь после реализации своих; те слои общества, которые ничего не производят, не приумножают богатство экономики, но разоряют его.
Примечания

↑ Бём-Баверк, 2009, с. 373.
↑ Бём-Баверк, 2009, с. 375.

Литература

Lettres a M. Malthus, 1820

Список произведений

Сэй Ж. Б. Сокращенное учение о государственном хозяйстве или Дружеские разговоры, в которых объясняется, каким образом богатство производится, делится и потребляется в обществе.
Сэй Ж. Б. Начальные основания политической экономии, или Дружеские беседы о производстве, разделении и потреблении богатств в обществе.
Сэй Ж. Б. Катехизис политической экономии, или Краткое учение о составлении, распределении и потреблении богатства в обществе.
Сэй Ж. Б. Рассуждения о политической экономии.
Сэй Ж. Б. О торговом балансе.
Сэй Ж. Б. Об Англии. Рассуждение о государственном хозяйстве.

Издания на русском

Сэй, Ж.-Б. Трактат по политической экономии / Жан-Батист Сэй. Экономические софизмы; Экономические гармонии / Фредерик Бастиа; [сост., вступ. ст. и коммент. М. К. Бункиной и А. М. Семенова]. — М. : Дело : Акад. нар. хоз-ва при Правительстве Рос. Федерации, 2000.

Библиография

Аникин А. В. Глава шестнадцатая. «Школа Сэя» и вклад Курно // Юность науки: Жизнь и идеи мыслителей-экономистов до Маркса. — 2-е изд. — М.: Политиздат, 1975. — С. 303-322. — 384 с. — 50 000 экз.
Бём-Баверк, Ойген фон. Капитал и процент, 1884—1889. Глава VII. Теории производительности. 2. Наивные теории производительности // Избранные труды о ценности, проценте и капитале. — М.: Эксмо, 2009. — С. 373—396. — 912 с. — (Антология экономической мысли). — 2 000 экз. — ISBN 978-5-699-22421-0.
Блауг М. Сэй, Жан Батист // 100 великих экономистов до Кейнса = Great Economists before Keynes: An introduction to the lives & works of one hundred great economists of the past. — СПб.: Экономикус, 2008. — С. 287-289. — 352 с. — (Библиотека «Экономической школы», вып. 42). — 1 500 экз. — ISBN 978-5-903816-01-9.
Василевский Е. Г. Ж. Б. Сэй // Всемирная история экономической мысли: В 6 томах / Гл. ред. В. Н. Черковец. — М.: Мысль, 1988. — Т. II. От Смита и Рикардо до Маркса и Энгельса. — 574 с. — 20 000 экз. — ISBN 5-244-00038-1.
Люксембург Р. Глава тринадцатая. Сэй против Сисмонди // Накопление капитала: Том I и II. — 5-е изд. — М.-Л.: Соцэкгиз, 1934. — С. 142-148. — XLIV, 463 с.
Сэй, Жан-Баптист // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
Сей Жан Батист / Хандруев А. А. // Сафлор — Соан. — М. : Советская энциклопедия, 1976. — (Большая советская энциклопедия : [в 30 т.] / гл. ред. А. М. Прохоров ; 1969—1978, т. 23).

Ссылки

Жан-Батист Сэй

[Экономическая школа]

http://seinst.ru/page565/

Торнтон Генри

Thornton Henry (1760 — 1815)

Работа Генри Торнтона «Исследование о природе и последствиях бумажного кредита в Великобритании» (Inquiry into the Nature and Effects of the Paper Credit of Great Britain, 1802) представляет собой величайшее произведение XIX века по денежной теории, остававшееся непревзойденным до появления работ «Процент и цены» (Interest and Prices, 1898) Викселя и «Покупательная способность денег» (Purchasing Power of Money, 1911) Фишера. He говоря уже о том, что он взялся за решение сложной проблемы теории денег той эпохи — вопроса о влиянии бумажных денег на цены при системе, которая запрещает свободный обмен кредитных денег и монет на золото, он ввел в монетарную теорию три оригинальных идеи. Первой из них является фундаментальное разграничение между номинальной и реальной ставками процента, т.е. между фактической рыночной ставкой процента и ставкой процента, скорректированной с учетом инфляции: если темп роста цен составляет 5% в год, то рыночная ставка процента, равная 10%, эквивалентна 5% дохода на вложенные деньги. Таким образом, инфляция имеет тенденцию автоматически увеличивать рыночную ставку процента. Вторая идея заключается в фундаментальном разграничении между рыночной и «естественной» ставками процента, т.е. между рыночной ставкой, по которой можно занять деньги, и ожидаемой доходностью инвестиций. Последнее разграничение Торнтон использовал для опровержения доктрины реальных векселей, которой придерживался Адам Смит, — взгляда, согласно которому банки не могут вызвать инфляцию, если они ограничиваются кредитованием только тех проектов, которые автоматически самоликвидируются, например, продажей товаров в кредит со сроком погашения 30 дней, т.е. выражаясь языком банкиров, они должны принимать только «реальные» коммерческие векселя и избегать предоставления кредитов на инвестиции в основной капитал. Однако, когда ожидаемая естественная ставка процента превышает рыночную процентную ставку, возникает не насыщаемый спрос на кредиты, и даже банковское кредитование под залог товаров не может предотвратить инфляционный рост цен. Его третьей идеей было положение о том, что инфляция может увеличить выпуск и занятость даже в ситуациях полной занятости за счет непреднамеренных сбережений, т.е. того, что Торнтон обозначил как «присвоение чужого дохода»: инфляция порождает непреднамеренную экономию за счет получателей фиксированных доходов, финансируя таким образом дополнительные инвестиции.

Торнтон родился в 1760 г. в преуспевающей семье банкиров и в 24 года сам получил место в банке. Двумя годами ранее он выиграл выборы в парламент, членом которого он оставался до конца своей жизни. Вступив в брак, он породнился с Уильямом Уилберфорсом, лидером агитационной кампании против рабства, вокруг которого сформировалась группа, получившая известность под названием Клэпхемская секта — евангелическое движение в рамках Англиканской церкви, названное так из-за того, что многие из его участников, включая Торнтона, жили в лондонском пригороде Клэпхем. Торнтон всю свою жизнь был активным членом Клэпхемской секты, занимаясь устройством воскресных школ, отправкой в колонии миссионеров и перепечаткой Библии с целью выпуска в виде дешевых изданий.

Это была одна сторона его жизни. Другой стороной была работа в парламенте в качестве эксперта по проблемам денежного обращения и банковского дела. Он был членом нескольких парламентских комитетов, предоставлявших отчеты о состоянии денежного обращения, и участвовал в написании знаменитого Доклада о слитках 1810 г., определившего характер монетарной теории для Торнтон, Генри

целого поколения. В своей книге он сделал попытку защитить Банк Англии от обвинения в том, что приостановка наличных платежей вызвала избыточный выпуск бумажных денег, что в эпоху наполеоновских войн стало причиной инфляции. Короче, он защищал Банк Англии от «монетаристских» нападок. Однако, ко времени работы в Комитете по ценным металлам его отношение к Банку Англии стало более критичным, и он был готов согласиться, что некоторое сокращение выпуска банкнот было бы желательным. Тем не менее, он никогда не заходил так далеко, как Рикардо, в возложении вины за инфляцию в течение военного времени на безответственную политику Банка Англии.

«Исследование» Торнтона было хорошо принято после его опубликования — даже Рикардо воздержался от его открытой критики, а Джон Стюарт Милль превозносил его в своих «Принципах политической экономии» (Principles of Political Economy, 1848). Тем не менее, репутация книги в течение XIX столетия постепенно падала, возможно, из-за того, что ее значительная часть, посвященная институциональной структуре, устарела. Поэтому, когда на исходе столетия Виксель снова ввел торнтоновское разграничение между рыночной и естественной ставками процента, он обратился за этой идеей к Рикардо, не подозревая, что более ясно она была выражена Торнтоном. Только в XX веке, в основном благодаря усилиям Джекоба Вайнера и Фридриха Хайека «Исследование» было заново открыто как кладезь, содержащий многое из того, что составляет лучшую часть современной монетарной теории.

Литература

T.W. Hutchison, Thornton, Henry, International Encyclopedia of the Social Sciences, vol. 16, ed. D.L. Sills (Macmillan Free Press, 1968).

См. также:

Торнтон Г. Исследование природы и действия бумажного кредита Великобритании (Введение и глава X)

[Википедия]

https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%A2...B8%D1%81%D1%82)
Материал из Википедии — свободной энциклопедии

Торнтон, Генри
Henry Thornton
Дата рождения:

10 марта 1760
Место рождения:

Лондон
Дата смерти:

16 января 1815 (54 года)
Место смерти:

Лондон
Страна:

Union flag 1606 (Kings Colors).svg
Королевство Великобритания
Научная сфера:

экономика

Enquiry into the nature and effects of the paper credit of Great Britain, 1939
Генри Торнтон (англ. Henry Thornton; 10 марта 1760, Лондон — 16 января 1815, там же) — английский экономист, банкир, филантроп и аболиционист.

Внёс значительный в клад в теорию денег. С 1782 г. являлся членом палаты общин британского парламента. Входит в список «ста великих экономистов до Кейнса» по версии М. Блауга.

Основные произведения

«Исследование природы и действия бумажного кредита Великобритании» (An Enquiry into the Nature and Effects of the Paper Credit of Great Britain , 1802).

Литература

Блауг М. Торнтон, Генри // 100 великих экономистов до Кейнса = Great Economists before Keynes: An introduction to the lives & works of one hundred great economists of the past. — СПб.: Экономикус, 2008. — С. 290-292. — 352 с. — (Библиотека «Экономической школы», вып. 42). — 1 500 экз. — ISBN 978-5-903816-01-9.

Ссылки

Биография и библиография Г. Торнтона