*2782. Третий путь патриция - Форум "Солнечногорской газеты"-для думающих людей

Сергей Шелин · #1 10.07.2014, 19:31

http://www.gazeta.ru/comments/column.../6106701.shtml
О том, от чего отрекся высший класс за три года

Обозреватель информагентства «Росбалт»
09 июля 2014, 10:41

В знаменитой книге «La trahison des clercs» («Предательство интеллектуалов») духовная элита Запада обвинялась в отречении от своих высоких идеалов и моральном саморазрушении. Наш номенклатурный класс высоких идеалов не имел изначально, однако и он нашел от чего отречься. За три последних года «элита» сумела проделать над собой огромную разрушительную работу.

По случаю роспуска Госдумы на каникулы и отработки ею половины отведенного срока комментаторы с удивлением вспоминают, что этот парламент избирался в 2011-м в атмосфере надежд и в первые месяцы своего существования обладал внушительным и шумным оппозиционным крылом. Репутация сомнительного сборища, занятого штамповкой все новых и новых каверз, пришла не сразу.

Наш руководящий класс никогда не отличался чувством ответственности перед подданными, но три года назад некоторыми своими звеньями к ним все-таки тянулся, пытался наладить контакт, собирал голоса на выборах, держал перед ними завлекательные речи.

Сегодня же отречение тех же людей от всякой общественной ответственности приближается к стопроцентному.

Это и дивное перерождение практически всех федеральных и подавляющего большинства местных депутатов. И трансформация избирательной машины, которая сегодня выворачивается наизнанку ради того, чтобы на сентябрьских выборах не было даже символической конкурентной борьбы. И почти бессловесное подчинение номенклатуры издевательской «муниципальной реформе», крайне унизительной для местных влиятельных лиц и бьющей по устоявшимся патерналистским связям между ними и простонародьем.

Наше сословие самодельных «патрициев» и раньше не любило и не уважало «плебс», но хотя бы стремилось им манипулировать. Пугливо и демонстративно от него отгородиться оно пытается только теперь. Это часть стихийно сложившейся в нашем привилегированном классе стратегии спасения.

К началу нового путинского президентского срока необходимость принятия каких-то отчаянных мер ради собственного выживания осознавалась этим классом достаточно четко. Вороватый, безграмотный, изнеженный и наглый, он уже не был нужен ни вождю, ни народу.

Привилегированное сословие, унаследованное от девяностых и нулевых, устойчиво воспринималось как антинациональная сила и действительно было таковой, если слово «антинациональная» использовать в истинном его смысле, то есть как сила антиобщественная и непригодная для руководства страной.

Выходов из тупика виделось два. Первый – обновление руководящего класса с участием низов – через выборы и прочие процедуры политической жизни – выглядел трудным, рискованным, никого по-настоящему не воодушевлял и был отброшен после первых же экспериментов.

Шестая Дума этим и войдет в историю – как символ отречения политиков от народа.

Стремление экс-политиков не просто выполнять приказы сверху, но еще и по собственному почину травить и мучить прежних своих избирателей – типичный синдром ренегата.

Впрочем, вторая перспектива – чистка, производимая сверху, – пугала «патрициев» еще сильнее. «У нас нынче все-таки не 37-й год» – слишком уж частая повторяемость этого тезиса высшими сановниками и тем более сановниками охранительного блока наводила на подозрение, что именно об этом, о радикальной кадровой чистке, хотя бы на сей раз и бескровной, в высшем кругу как раз и подумывают.

Перипетии дела Сердюкова – Васильевой, хотя и не перешедшего роковую черту, но несколько раз вплотную к ней приближавшегося, приводили номенклатуру к самым унылым выводам.

С одной стороны, видно было, что у обвиняемых, еще недавно принадлежавших к самому высшему слою, нет вообще никакой опоры, за исключением надежд на высочайшую милость.

А с другой стороны, страшило, что народ увидел в этом расследовании пролог массовой чистки. Причем, по всем признакам, собирался ее одобрить с тем же примерно энтузиазмом, с каким потом поддержал присоединение Крыма, и явно был разочарован вегетарианским исходом этой истории. А ведь в дело, подобное делу «Оборонсервиса», легко можно было бы втянуть почти любого.

Чтобы избавить себя от обеих мрачных альтернатив, номенклатура инстинктивно выбрала третий путь – путь смирения и трусливого отречения от всех своих кастовых завоеваний – от корпоративной спайки, от зачатков сословного достоинства, от здравого отношения к окружающему миру и даже от прав на имущество, приобретенное сомнительными путями, но считавшееся уже как бы своим.

Разумеется, «национализация элиты» вовсе не привела ни к возвращению активов из-за границы, ни к усердию в работе на общественное благо.

Зарубежную собственность либо переоформили, либо перевели на нелегальное положение. Но теперь само ее наличие – источник перманентного страха. Флоридские приключения Владимира Пехтина, экс-председателя думской комиссии по этике, персоны, вроде как олицетворявшей совесть парламента, показали, что героем публичного скандала с зарубежными активами может теперь оказаться буквально каждый. Номенклатура не столько «ушла» с Запада, сколько оказалась на крючке в России. Как, собственно, и было задумано.

Примерно то же самое произошло и со сменой духовных вех. Привилегированный класс повидал Запад и в общих чертах знаком с его устройством. Но теперь это тайное знание, которым обмениваются шепотом. А публично исповедуемая идеология номенклатуры – это конспирологические бредни, антизападничество, советская державность, культ вождя и показная набожность. Все – более или менее наигранное, зато исполняемое с утра до ночи.

Этим и спаслись. Не полюбились народу, но временно им подзабыты. Надоели Кремлю, но пока массовым порядком не заменяются, потому что вроде бы не видно замены. Никем не уважаемы, но денежное содержание им ежегодно наращивают, чтобы послушание было идеальным, а готовность ради кресел пойти на что угодно – абсолютной.

Российский привилегированный класс отрекся от тех немногих достоинств, которыми был наделен, и не приобрел ни одной из сильных сторон прежней советской номенклатуры. Зато продлил свое существование.

Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
Содержание темы:
01 страница
#01. Сергей Шелин. Третий путь патриция. 10.07.2014, 18:31
#02. Сергей Шелин. Коктейль-2015: лояльность по-советски + пессимизм 90-х
#03. Сергей Шелин. Путин повторяет ходы
#04. Сергей Шелин. Наши вожди идут в ногу с Западом
#05. Сергей Шелин. Конец посткрымской эры
#06. Сергей Шелин. Обещали патриотизм, получился феодализм
#07. Сергей Шелин. Разгул гламурных мудрецов
#08. Сергей Шелин. Украина все равно ушла
#09. Сергей Шелин. Таких способных нам не прокормить
#10. Сергей Шелин. Новый кремлевский минимализм
02 страница
#11. Сергей Шелин. Россияне поверили в бесполезность свободы. 09.06.2016, 05:19
#12. Сергей Шелин. "Система научила никогда на нее не обижаться"
#13. Сергей Шелин. Невыносимая легкость погрома
#14.
#15.
#16.
#17.
#18.
#19.

Сергей Шелин · #2 28.12.2015, 21:45

http://www.rosbalt.ru/blogs/2015/12/28/1475585.html
Росбалт, 28/12/2015 10:19

Споры о том, какие тайны кроются за легендарной неизменностью народного одобрения работы Владимира Путина, начались в 2014-м и в 2015-м не закончились.

Так или иначе, наступающий год глава России встречает все с теми же индикаторами популярности – 85% сограждан ему доверяют, полностью или с оговорками (все приводимые здесь цифры для сопоставимости взяты из одного источника – опросов фонда "Общественное мнение").

Для полноты картины напомню о двух вещах.

Во-первых, такую же подозрительную устойчивость демонстрируют рейтинги премьер-министра, уровни поддержки партии "Единая Россия" и вообще всего, что рядовой человек связывает с высшей властью. Например, доверие к Дмитрию Медведеву как держалось почти два года, так и сейчас держится вблизи 60%, хотя конкретные мероприятия правительства, которое он номинально возглавляет, не столь уж часто бывают популярны.

А во-вторых, сам этот феномен супердоверия возник только в начале 2014-го и в первое двухлетие третьего путинского президентства не наблюдался.

Еще в течение 2013 года в среднем 28% опрошенных сообщали, что стали меньше доверять Владимиру Путину, и только 17% — что больше. В 2014-й год первое лицо вступило с довольно умеренным уровнем доверия — 60%, а у второго лица этот индикатор и вовсе был незавиден – 40%.

Переворот в умах совершила крымская операция, а вовсе не предшествующие ей антизападные телекампании, законы против геев и иностранных усыновлений, суды над участниками демонстраций и пикетов и прочие подобные мероприятия. Только после Крыма народ начал соглашаться с начальством решительно во всем, будь то война в Донбассе, война в Сирии, разрыв с Турцией или череда продуктовых эмбарго. И с тех пор никак не остановится.

Ну а теперь перейдем от общеизвестного к нетривиальному.

Тех же самых людей та же самая опросная служба каждый декабрь просит подвести итоги уходящего года. И для себя лично, и для страны. И вот что народ ответил на этот раз.

Целых 47% опрошенных граждан сообщили, что 2015-й был для России хуже, чем 2014-й, и лишь 10% — что лучше. То есть, если верить заверениям респондентов, начальство делало в уходящем году все хорошо и даже превосходно, а вот страна тем временем чувствовала себя очень и очень неважно. Это первое наблюдение.

Второе наблюдение заключается в том, что столь ощутимый перевес отрицательных оценок над положительными в XXI век достигнут впервые. Предыдущий антирекорд ФОМ зафиксировал в кризисном 2009-м, и он был более скромен, чем сейчас (41% отрицательных оценок при 14% положительных).

Чтобы увидеть нечто более пессимистичное, чем народные итоги 2015 года, придется вернуться в прошлый век. Только 17 лет назад, в последефолтном декабре 1998-го, картина была мрачнее, чем нынче: по мнению 81% опрошенных, тот год был хуже предыдущего, и только для 3% — лучше.

При другой формулировке вопроса, когда респондентов просили сообщить, каким был ушедший год для них лично, цифры оказались немного другими, но их колебания от года к году — такими же. И взятый в персональном плане 2015-й тоже оказался наихудшим из всех после 1998-го.

Для обоих вариантов вопроса баланс народных оценок 2015-го оказался приблизительно на уровне, зафиксированном в конце 1996-го – не самого плохого, но и не лучшего года в позапрошлом десятилетии.

Итак, пессимистические интонации 90-х, совершенно очевидные, лишь только речь заходит о личных или общественных делах, спокойно уживаются сейчас с одобрительными и даже восторженными отзывами о высшем начальстве, выдержанными в духе добротной советской лояльности. Решайте сами — то ли это тайна народной души, то ли фальсификация опросов.

Что до меня, то я почти без колебаний выбираю первый вариант. Да, это тайна души. Хотя и такая, которую можно разгадать.

Ключ нам даст свежий опрос того же ФОМа, выяснявшего, как публика воспринимает запреты на турецкие овощи-фрукты и на продажи турпутевок в Турцию.

Оба запрета одобрили по 69%, а осудили по 13% россиян. Подозреваю, что многие из 18% затруднившихся с ответом на самом деле тоже против, но решили не раскрывать своего истинного лица. Так или иначе, одобрение этих запретов все равно довольно уверенное, хотя назвать его единодушным, пожалуй, нельзя.

Но куда интереснее ответы на следующий вопрос: "Как вы думаете, а на вашей жизни этот запрет как-то отразится?" И тут — сюрприз: целых 73% сограждан воображают, что запрет на ввоз турецких помидоров и винограда на "их жизни" не отразится.

Это объясняет почти все. То, что 11% опрошенных сообщают, что отразится отрицательно, а 9% воображают, что положительно — это лишь дополнение к главному. К тому, что почти все одобряющие начальственное эмбарго просто решили не примерять его к себе. По крайней мере, пока. Может быть, завтра они и задумаются о причинах опережающего роста цен на помидоры (на 29% за первые три недели декабря), уже зафиксированного статистическими службами, а может, еще долго будут держать выключенной ту часть мозга, которая отвечает за увязку этих фактов с действиями властей.

Кое-какую добавочную информацию дают ответы на "туристические" вопросы. Во-первых, 88% собеседников ФОМа заверили, что они даже и не собирались "в ближайшие годы" посетить Турцию, и лишь 9% признались в подобных греховных намерениях. Тут опять одобрение запрета в первую очередь исходит от тех, кто воображает, что он по ним не ударит. Хотя по многим из них ударит обязательно — хотя бы потому, что запреты на выездной туризм гарантируют взлет цен на все внутрироссийские туруслуги.

Но это еще не все. Среди признавшихся в намерении когда-нибудь посетить Турцию запрет на турпоездки одобрили 47%. Остальных, даже и тех, кто затруднился с ответом, запишем, конечно, в противники запрета. Но все равно — внушительная, хотя уже и не достигающая абсолютного большинства, группа людей готова, пусть и словесно, одобрить высочайший каприз, пошедший поперек их личных интересов.

И теперь перейдем к выводам, они же — духовные результаты 2015-го.

1. Россияне трезво оценивают итоги прошедшего года и находят их крайне удручающими и для себя лично, и для страны. Пессимизм 90-х уверенно возвращается в быт.

2. Одновременно сограждане продолжают цепляться за лоялизм советского образца, освоенный в 2014-м.

3. Интеллектуальная техника, применяемая ими для того, чтобы совместить п.1 и п.2, сводится к тому, чтобы поверить, будто деяния высшего начальства совершаются в какой-то другой реальности, не пересекающейся с той, в которой обитает рядовой человек. А сверх того, самые усердные даже готовы на словах (хотя обычно и не на деле) одобрять те высочайшие мероприятия, которые явно вредят им лично.

Шизофрения? Безусловно. Однако такая, которая до поры помогает справляться с житейскими противоречиями. Отвечая еще на один вопрос – о том, верят ли они, что 2016-й окажется для них лично лучшим, чем уходящий год, — собеседники ФОМа демонстрируют очень скромный оптимизм, на уровне, опять же 90-х, а не последующих годов. Но к их доводам, высказанным ФОМу в вольной форме, стоит присмотреться.

Те, кто не ждет от следующего года хорошего, жалуются на упадок экономики и угрозу бедности. А те, кто ждет, ссылаются на потребность надеяться на лучшее и отчасти на собственную способность найти новые заработки и преодолеть трудности. И ни те, ни другие почти не вспоминают о властях – ни как о виновниках кризиса, ни как о людях, знающих выход из него.

Лояльность, странным образом соседствующая с верой в то, что мероприятия высшего начальства никак не отражаются на жизни рядовых людей, может какое-то время существовать. Но вряд ли много лет.

Сергей Шелин · #3 10.02.2016, 20:58

http://www.rosbalt.ru/blogs/2016/02/09/1488275.html
9 февраля 2016, 19:58 | Война | внешняя политика | Сирия

Операцию в Сирии начинали, чтобы выйти из тупика в Донбассе. Но чем она победоноснее, тем яснее: это еще один тупик.

У России все меньше шансов разомкнуть кольцо врагов © Фото с сайта kremlin.ru
ИА «Росбалт»

Февраль стал месяцем очередной перестройки отношений России с внешним миром. В январе еще можно было рассуждать в жанре «Путинопятьвсехпереиграл» и повторять, что наша держава, хотели этого другие или нет, сделалась ключевым участником некоей мировой коалиции против ИГ, а потому может требовать для себя приз от западных игроков. В первую очередь — в виде отмены санкций, введенных в позапрошлом году.

И вдруг все расклады молниеносно изменились. Наша госпропаганда сегодня просто-таки упивается, перечисляя и уличая все новых и новых врагов.

Говорящая голова МИДа Мария Захарова объясняет Пан Ги Муну, что он нарушил подобающие генсеку ООН правила поведения, заявив, будто российские авиаудары в Сирии стали причиной провала женевских мирных переговоров.

Президентский пресс-секретарь Дмитрий Песков наставляет Ангелу Меркель, советуя ей делать только ответственные заявления и не рассуждать «о якобы имеющих место человеческих жертвах в результате авиаударов российских Воздушно-космических сил».

Целый хор агитаторов на все лады повторяет непроверенное и, вероятно, сильно опережающее события сообщение CNN о каких-то 150 тысячах бойцов «исламской коалиции» (Саудовская Аравия, Кувейт, Эмираты, Марокко, Бахрейн, а со временем даже и Малайзия с Индонезией), которые якобы вот-вот «войдут в Сирию с севера, со стороны Турции». Впрочем, некоторое правдоподобие этому придают срочно устроенные переговоры министра иностранных дел Саудовской Аравии с американским госсекретарем, во время которых первый и в самом деле грозил ввести в бой спецназ, а второй поощрительно жестикулировал.

Ну и, наконец, Турция. Высказывания Тайипа Эрдогана о России и Владимире Путине, еще недавно весьма аккуратные, сделались сейчас стилистически и содержательно неотличимыми от высказываний Путина об Эрдогане и Турции. Перспектива открытия турками фронта в Сирии явно перестает быть абстрактной.

Причина столь разительных перемен в том, что на пятый месяц участия в этой войне российские силы (вместе с иранцами, «Хезболлой» и войсками Башара Асада) впервые добились реального успеха, взяли в кольцо Алеппо и ведут бои у самой турецкой границы.

Хотя в Москве, судя по всему, и не предвидели добавочных международных осложнений, но остальные участники конфликта ответили на активизацию боевых действий стремительным сплочением против России. Разумеется, новейшая антироссийская коалиция существует пока только на словах. Но даже и это впечатляет.

Путин опять сумел объединить против себя множество тех, кто друг друга как минимум недолюбливает, а то и просто ненавидит.

Напомню, что в прошлый раз, в 2014-м, такое тоже произошло не одномоментно. Кто мог тогда вообразить, что Европейский союз — весь такой вялый, раздерганный, трусоватый и падкий на деньги — согласится ввести реальные антироссийские санкции? На начальной стадии кризиса там даже и не думали об этом. Первый, посткрымский, пакет санкций был почти символическим. Чтобы как следует встряхнуть и сплотить Европу и Америку против Москвы, понадобилось более сильное средство — проект ДНР-ЛНР, продвижение которого и породило летом 2014-го второй санкционный пакет, уже достаточно серьезный.

Сирийская операция Путина, помимо спасения режима Асада, имела целью вовлечь западных и местных противников ИГ (запрещенной на территории РФ террористической организации — ред.) в некие единые с Россией действия и отвлечь внимание от того, что наши державники называют «сливом Новороссии». И тем самым дать европейцам удобную возможность сделать то, чего они, как искренне верят в Кремле, ждут не дождутся — отменить если не первый, так хотя бы второй пакет санкций.

Однако все опять пошло не по плану. Спасение Асада вступило в непримиримый конфликт с прочими задачами операции. Ведь оно реализуемо только через новый раунд кровавой войны и лишь в союзе с Ираном и «Хезболлой». Но Иран и «Хезболла» — лютые враги большинства региональных игроков, а новая вспышка ближневосточной войны, да еще и с растущим участием ядерной державы, привела в смятение игроков мировых.

Намечавшаяся вроде бы консервация российско-украинского конфликта вместе с сопутствующим ей «сливом Новороссии» не успели еще вступить в решающую фазу, а модные совсем недавно рассуждения западных руководящих лиц о близости снятия санкций уже сменились раздраженными упреками и обвинениями в адрес Москвы, разномасштабными военными маневрами от Иордании до Финляндии и призывами спешно укреплять периметр НАТО.

СС0 «Исламское НАТО»: блеф или реальность

«Исламская коалиция» — пока нечто абстрактное, но саудиты и их союзники, возможно, и в самом деле успели решить свои задачи-минимум на йеменском фронте. А если так, то их вовлечение в наземную операцию — официально против ИГ, но по факту также против Асада, а значит и тех, кто его спасает, — может стать реальностью.

При условии, конечно, что эту операцию санкционируют и прикроют Соединенные Штаты. Что отнюдь не гарантировано, несмотря на всю показную решительность американских заявлений. Президент Обама боится международных конфликтов и в меру сил старается от них увиливать. Но поток событий может так же увлечь Белый дом за собой, как он уже увлек Кремль.

Тем более, что международная легитимность действий России в Сирии, видимо, перестает быть очевидной и в глазах руководства ООН. А это серьезный козырь для общественного мнения западных стран.

Если участие России в сирийской войне, все больше напоминающее наземную операцию, и в самом деле столкнется с параллельной наземной операцией складывающейся противороссийской коалиции, то никому мало не покажется.

По логике, сейчас самое время искать позволяющие сохранить лицо пути отступления. Вот только привычные кремлевские инструменты для этого плохо подходят. Путин ведь как раз и хотел с помощью сирийской авантюры избавиться от последствий авантюры донбасской. Но повторение ходов привело к тому, что вместо одного тупика сейчас держава упирается в два.

Сергей Шелин · #4 18.03.2016, 07:06

http://www.rosbalt.ru/blogs/2016/03/16/1498404.html
16 марта 2016, 18:00 | Власть | режим | Россия-Запад

Вопреки популярному мнению, политическая система в России, как и раньше в СССР, всегда равнялась на внешний мир.

Проблемы «у них» — залог стабильности «у нас». © Иллюстрация ИА «Росбалт»
ИА «Росбалт»

Принято считать, что все или почти все режимы, которые существовали в нашей стране, спорили с Западом, старались подорвать его устои и сами хотели быть совершенно на него не похожими. Соответственно, и путинский режим в сегодняшнем своем виде, с его идеологией особого пути, антиобамизмом и антиевропеизмом, — это просто возвращение к истокам.

Но если смотреть внимательно, картина не так проста. То, что Запад сегодня в плохой форме, — это вовсе не выдумка нашей пропаганды.

Можно как угодно относиться к результатам правления Барака Обамы, но если бы граждане его собственной страны считали их убедительными, то фаворитом борьбы за американское президентство был бы сегодня политик, провозглашающий себя его «наследником». Однако даже самый системный из кандидатов, Хиллари Клинтон, говорит о преемственности с Обамой неуверенно и с опаской, а ее конкуренты справа и слева зарабатывают очки на обещаниях подвергнуть его курс полной ревизии. Дональд Трамп, например, популярен не только в российском телевизоре, но и у себя дома, и не за брошенные мимоходом фразы о том, что Путин, мол, сильная личность, а за обличения системной политики США и американского руководящего класса. На такую критику там сегодня большой спрос.

А у граждан ЕС еще больший спрос на разоблачения евробюрократов и немецких лидеров, которые в зловещем альянсе якобы гонят Европу по неверному пути. Какой-нибудь французский «Национальный фронт», так трогательно любимый говорящими головами на наших экранах, может быть, и политическая фикция (хотя наперед ручаться за его фиктивность не стоило бы). Но предстоящий нынешним летом референдум о членстве Британии в ЕС — это уж точно не фикция. И авторитарно-консервативный режим в Венгрии, сооруженный тамошними переродившимися либералами и чрезвычайно далекий от прежних европейских общественных стандартов, — это тоже суровая реальность. Как и победа националистов на польских выборах. И растущая неуверенность старого политического класса в Германии.

Если все это, вместе взятое, не есть кризис сложившихся на Западе систем правления, тогда что такое кризис? Привычные идеологические шаблоны там повсюду вызывают сегодня раздражение, руководящие прослойки принято высмеивать, а господствующий политкорректный политический язык воспринимается как фальшивый и неуместный.

Сегодняшнему Западу в отношениях с Россией плохо дается роль умудренного жизнью взрослого, наставляющего хулиганистого подростка. Запад перестал чувствовать себя мудрым и уверенным в себе. Такое с ним время от времени случается, и в прошлые разы с большими или меньшими приключениями, но проходило. Вполне возможно, пройдет и на этот раз. Но пока этого не случилось, российский руководящий круг переживает перманентный драйв от слабости западных визави.

В своем воображении он, конечно, преувеличивает эту слабость. Но ведь она действительно есть, и очередной раз конвертируется у нас в желание показать прогоревшим иноземным наставникам, как надо жить. Неестественно озабоченный судьбами человечества тон нашего хора пропагандистов, назойливые наставления европейцам и американцам, как им поступить с мигрантами, как обустроить пространство для своих геев, с кем и как дружить или враждовать на Востоке — все это для нас совершенно органично и нисколько не ново.

Именно это и есть фирменный способ нашего начальства идти в ногу со временем. Прошлые поколения правителей проделывали это неоднократно, и особого накала эта самонадеянность достигала в те моменты, когда их эксперименты над собственным народом можно было изобразить как урок и пример обанкротившемуся Западу.

Советская индустриализация-коллективизация в начале 1930-х происходила в годы Великой депрессии в США и Европе. В пропагандистской подаче наши тогдашние бедствия выглядели как разумная альтернатива растерянным метаниям западных правительств и унынию их народов. И мыслящие западные люди издалека восхищались уникальным советским опытом.

Хрущевское «великое десятилетие» (1953—1964 гг.), с его освоением целины, прорывом в космос и грандиозными социальными проектами, было очень созвучно с популярными тогда в Европе, а отчасти и в Америке, левыми управленческими идеями, поголовной верой в планирование и в направляемый бюрократами прогресс. Передовые и мыслящие представители Запада считали тогда, что советская модель — это лишь немножко чересчур радикальное воплощение правильных идей. Целая плеяда уважаемых экономистов предсказывала, что СССР обгонит США, и уверенно называла точные сроки.

Мы не отгораживались от мира, а, наоборот, показывали путь человечеству — и оно с любопытством присматривалось. Хрущев со своим коммунизмом, при котором «будет жить нынешнее поколение советских людей», стал смешон не тогда, а позднее.

К концу 1960-х, когда стало ясно, что со светлым будущим у нас не получилось, американо-европейцы тоже вошли в многолетнюю полосу растерянности и потери ориентиров. Брежневский застой вполне с этим гармонировал. Желание учиться у Америки и Европы стало у нас всеобщим только в середине 1980-х, через несколько лет после того, как к Западу вернулась уверенность в себе.

И сейчас, когда он опять ее потерял, не надо удивляться нынешнему нашему коктейлю из антизападничества и болезненного желания наставить Европу и Америку на истинный путь. Ведь не в первый раз, и не во второй. Назовем это формой российско-европейского симбиоза, соответствующей сегодняшнему состоянию дел.

Для того, чтобы режим в нашей стране начал по-настоящему обновляться, должно много чего сойтись. Притом одно из важнейших, а может быть и обязательное условие — наличие Запада, вызывающего желание брать у него уроки. Сегодня такого Запада у нас нет.

Сергей Шелин · #5 21.03.2016, 19:53

http://www.profile.ru/politika/item/...stkrymskoj-ery
21.03.2016 |

Политика 2014-2015 годов устарела. Она утомила всех, и больше не захватывает ни верхи, ни низы. Какой будет политика-2016, пока непонятно, но ясно, что она будет другой
Конец посткрымской эры

Политика 2014-2015 годов устарела. Она утомила всех, и больше не захватывает ни верхи, ни низы. Какой будет политика-2016, пока непонятно, но ясно, что она будет другой

Торжества по случаю двухлетия обретения Крыма прошли как рутинное мероприятие. Народ по-прежнему одобряет случившееся, но ликовать в этот день уже не настроен. А тем временем одна за другой происходят вещи, которые откровенно не укладываются в логику 2014–2015 годов.

Из Сирии если и не полностью, то частично возвращают технику и людей. И это при том, что победы ни над кем не одержано, а единственным реальным результатом пятимесячной кампании стал разрыв с Турцией. У Владимира Путина впервые с начала спада проснулся интерес к экономической конкретике. С главами хозяйственных и финансовых ведомств он совещается уже и ночами. Он обещает лично собирать и мирить бизнес-магнатов с силовиками. Организуются утечки, что первое лицо якобы подумывает перезагрузить правительство и чуть ли не дать ему автономию. В атмосфере что-то меняется. Ползут даже слухи о каких-то послаблениях. Неочевидно, что на подходе именно послабления, но большие перемены действительно назревают, и понятно почему.

Удерживать массы в состоянии перманентного экстаза больше не удается. Срок вышел. Телезритель не то чтобы перестал верить пропаганде, но явно ею утомлен и все сильнее озабочен собственным бытом. В кризисе перестали наконец видеть нечто мимолетное. Народное долготерпение зря считали безграничным. Люди определенно не готовы к тому, чтобы в нынешнем году уровень жизни еще раз снизился в таких же масштабах, как в прошлом.

Это отражается уже и на формальных рейтингах, непоколебимость которых оказалась мифом. Накануне заявления об уходе из Сирии доля готовых голосовать за Путина составила, по данным ФОМа, 69% (в мае 2015‑го, когда все индикаторы вышли на максимум, было 76%), а доля безоговорочно ему доверяющих – 37% (было 44%). Индикаторы популярности премьера Медведева снизились куда заметнее и приблизились уже к скромным докрымским уровням.

Сквозь вымученную лояльность народа сквозит растущая тревога, усталость от санкций и самосанкций, от ссоры с Западом и от прочих мероприятий, еще недавно проходивших на ура. Рядовому человеку стало вдруг неуютно жить среди событий, изобретаемых для него начальством.

Из восторженного посткрымского оцепенения выходят не только низы. Терпимость к оскудению всех бюджетов, от федерального до местных, а также и к общему ухудшению условий жизнедеятельности перестала быть хорошим тоном для гражданских, силовых и коммерческих кланов. На фоне несбывшихся надежд на прекращение спада в экономике повседневностью стали аресты и другие формы экспроприации высоких должностных и деловых лиц. Привычные схемы раздела национальных богатств больше не работают.

Безвольно-подобострастное отношение ко всему, что идет с кремлевских вершин, перестает быть номенклатурной нормой. При всей особости положения Чечни Кадыров никогда раньше не позволял себе так выпячивать свой статус и так открыто демонстрировать свои приемы. И он не такое исключение, как кажется. Региональные правящие группы зашевелились, и это плохой симптом для центральной власти.

Другим симптомом стал распад верхушечного консенсуса относительно правил финансовой политики, рост популярности рецептов обобщенного Глазьева, который стал выразителем запросов части деловых кругов, не имеющих доступа к кормушке и в качестве компромисса требующих для себя эмиссионных денег. Той бесподобной атмосферы, когда на каждую новую трудность было проще всего ответить международными авантюрами и поднятием градуса пропаганды, больше нет. Владимир Путин, кажется, это понял. Поэтому и приступил к поиску новых способов управления страной.

Сворачивание сирийской операции – эксперимент над внешней политикой, продиктованный желанием посмотреть, что будет, если умерить ее безоглядность. Скандальное заявление, что люди якобы «одобряют репрессивные меры, если они в интересах общества», отображает, возможно, поиски новой формулы лоялизма. Именно потому, что посткрымской экзальтации больше нет, народное послушание перестало быть автоматическим. Для его сохранения нужны дополнительные мероприятия, и, возможно, достаточно суровые. А намерение в ручном режиме устанавливать баланс между бизнесом и охранителями – попытка восстановить ускользающий из рук контроль над сведением межклановых счетов.

Эти меры совсем не обязательно принесут успехи. И, скорее всего, за ними последуют еще и другие. Принципиальная новизна ситуации просто заставляет искать. Посткрымская эра оказалась куда короче, чем думали. Политика 2014–2015 годов устарела. Она утомила всех и больше не захватывает ни верхи, ни низы. Контуры политики 2016‑го еще не видны. Но она точно будет другой.

Сергей Шелин · #6 07.04.2016, 07:17

Из офшорного скандала вельможи ничего нового для себя не узнали. Но готовы ли они к публичному перемыванию косточек? © FreeImages.com Content License

Обозреватель
ИА «Росбалт»

Размышляя о том, возымеет ли панамская история крупные последствия во внешнем мире и подорвет ли она авторитет Владимира Путина у нас дома в народных массах, аналитики на первый из этих вопросов отвечают, как правило, утвердительно, а на второй – отрицательно.

Может быть, и так, хотя полной уверенности, по-моему, нет ни в том, ни в другом случае. Но есть еще и третий вопрос, который задают реже. Что теперь должна думать наша так называемая элита, во всех ее подразделениях – от небольших бизнесменов и до вельмож в гражданском и в форме?

Понятно, что уж вельможи-то ничего нового для себя не узнали. Но были ли они готовы к публичному перемыванию косточек? Скорее всего, нет. И уж точно они сейчас раздражены и встревожены, даже если сами на этот раз и не попали под раздачу. Что же касается многочисленных обладателей более скромных, но вовсе не таких уж маленьких чинов и состояний, то они переживают своеобразное удовлетворение: все их подозрения насчет изнанки «национализации элит» полностью оправдались.

Грандиозная кампания по «национализации элит», анонсированная в 2012 году и широко развернутая с 2013-го, официально преследовала две задачи – перевоспитать растленный и космополитичный руководящий слой, поставив его на патриотические рельсы, и вернуть его капиталы из-за границы в Россию, дабы работали на пользу страны.

И сверх того, еще одна задача, возможно даже главная, носила неофициальный характер: все начальственное сословие насаживалось на крючок. Скрупулезного выполнения бесконечного множества «патриотических» предписаний от него вовсе и не ждали. С самого начала было понятно, что оно все равно найдет способы сохранить свои активы и прочие зацепки на Западе. То, что на это будут смотреть сквозь пальцы, как бы даже подразумевалось. Но зато при малейшей нелояльности проштрафившегося сановника ждало торжественное разоблачение во всех антинациональных грехах.

Нарушив высочайшую монополию на эти разоблачения, расследователи панамской истории выставили на общее обозрение подлинную начинку «национализации элит». И вся эта кампания мигом лишилась какой бы то ни было пиаровской ценности.

С умилением читаешь сегодня опубликованные ровно три года назад в благонамеренном издании излияния процветающих и сегодня депутатов и «экспертов»: «Это задел на будущее. Это изменение ментальности. Попытка сформировать новую конфигурацию элиты. Чтобы изменить мотивацию будущих поколений… Элита должна быть национальной… Российский народ требует, чтобы чиновники были здесь и душой, и телом. Чтобы здесь были их деньги, жены и любовницы… Начало третьего срока Путина ознаменовалось беседами со многими владельцами крупных капиталов, которым настоятельно рекомендовали подумать над выводом большей части капиталов из офшоров…»

Проект был задуман «с замахом на поколенческость» и именно так сам себя и аттестовал.

Три года спустя, еще до панамской истории, выявилось вот что.

В страну вернулись не капиталы, а физические и юридические лица, попавшие под западные санкции. Соответственно, вместо притока денег в российскую экономику, состоялся мощнейший их отток в распоряжение потерпевших. Для компенсации морального и материального ущерба им открыли доступ к накопительным вкладам будущих пенсионеров и национальным фондам, обеспечили монопольные права в реализации государственных суперпроектов, отдали на некое подобие феодального откупа системы вроде «Платона» и т.д. и т.п.

Изъятие таких средств из экономики тяжело ударило по тем отрядам руководящего класса, которые безо всякой «национализации элит» по собственному выбору вели бизнес в России. Но их интересами, понятное дело, пришлось пожертвовать.

Что же касается «мотивации будущих поколений», то именно эти годы и даже, по случайному совпадению, последние недели были ознаменованы стремительным продвижением на высокие должности, связанные с разруливанием финансовых потоков, сыновей (куда реже – дочерей) гран-сеньоров из патриотического крыла истеблишмента.

Зрелая феодальная практика, когда за знатной семьей закрепляется не только привилегированный статус, но и конкретный государственный пост, напрямую передаваемый от отца к сыну, у нас еще не успела сложиться. Но и того, что уже есть, вполне достаточно, чтобы резко и наглядно уменьшить карьерные возможности людей незнатных и внеклановых, хотя бы и безупречно патриотичных.

И, наконец, эвакуация из-за границы «денег, жен, и любовниц», разумеется, не состоялась. Это, пожалуй, единственное, что заранее было понятно. «Жены» (особенно не зарегистрированные или фиктивно разведенные) и прочие близкие люди стали ключевыми фигурами в схемах, предназначенных для одновременного сохранения и денег, и служебной незапятнанности вельмож-бенефициаров.

Наличие хоть каких-то офшорных родственников или свойственников – почти обязательный признак принадлежности человека к высшей касте, какие бы словесными формулами этот человек ни жонглировал в качестве публичной фигуры - умеренно-прогрессивными или, наоборот, отвязно-конспирологическими.

Все это, вместе взятое, стало очевидным еще до панамского скандала. Три года «национализации элит» привели не к сплочению руководящего чиновно-коммерческого класса, а к ускорению его феодализации и росту внутреннего напряжения.

«Космополиты» не перековались. Зато широкий круг состоятельных и квалифицированных людей, прежде достаточно лояльных, потерял веру в перспективы страны и все меньше связывает с ней свое будущее. Индикатор этого - снижение инвестиций в российскую экономику, год за годом происходящее под крики об «амнистии капиталов» и «деофшоризации».

От борьбы за «национализацию элит» оставалась только видимость. Но и видимость имеет значение. Наименее циничная часть руководящего класса до самых последних дней продолжала в какой-то степени надеяться, что высшая власть хочет этот класс не только выдрессировать, но и морально приподнять. И вдруг даже и эта видимость начисто исчезает.

Есть ли на свете способ ее вернуть? Желающих дать совет почему-то немного. Впрочем, вот соображения комментатора, до недавних пор вполне благожелательного к нашим начальственным затеям: «Если два миллиарда долларов, собранные офшорами Ролдугина – это взятки, то встает вопрос – в интересах кого они собирались?… Возможно, я ошибаюсь, и упустил какого-то политика, который мог собирать взятки в таком масштабе. В этом случае, в интересах Владимира Путина, максимально быстро найти этого политика и публично идентифицировать, чтобы защитить свое честное имя… Вдруг в России есть тайный политик федерального уровня, о котором мы никогда ничего не слышали?…»

Только и остается, что острить.

Сергей Шелин · #7 07.04.2016, 07:20

http://www.rosbalt.ru/blogs/2016/04/01/1503183.html
1 апреля 2016, 16:45 | Аналитика | политология | гламур

Нас захлестывает мода на эстрадную аналитику. Вместо разбора экономики и политики — занимательные анекдоты.

Выступления экспертов превращаются в шоу. © СС0 Public Domain

Обозреватель
ИА «Росбалт»

Российские комментаторы обожают усложнять принимаемые у нас решения, придумывая глубочайший стратегический смысл для каждой очередной управленческой импровизации Владимира Путина. А вот среди западных и особенно американских комментаторов выделилась обойма суперзвезд, которые, наоборот, объясняют все происходящее на планете по-детски просто, ясно и красиво, собирая восторженные толпы, жаждущие приобщиться к их мудрости.

Выглядит это примерно так: «Лекция собрала в Сколково столько людей, что огромный зал был забит, люди стояли в проходах, сидели на полу, а менее удачливые смотрели трансляцию в фойе… Я вполне уважительно отношусь к его книгам…, но лекция вызвала вопросы: заморская звезда зарабатывала гонорар, который мне в кулуарах пару раз назвали „астрономическим“… сорока минутами медленного разговора о более или менее банальных вещах, перемежавшихся не вполне точными фактически заявлениями… Слушать его было небезынтересно, но ощущение встречи Чкалова с воспитанниками детского дома не покидало…»

Речь тут о недавнем сколковском выступлении суперпопулярного американского экономического оратора и просветителя Нассима Талеба. Российский рассказчик, сам известный аналитик экономики, тут многое смягчает. Речь господина Талеба состояла в основном из аллегорических баек, трудолюбиво придуманных для развлечения публики.

К примеру, вместо верного, но совершенно банального соображения, что целью экономической политики не должно быть спасение от банкротства любых прогоревших предприятий, Талеб развернул целую цепь метафор. Представьте, мол, себе могучий и прекрасный лес, вообразите грозные пожары, которые могут в нем возникнуть, и подумайте, что лучше: ликвидировать мгновенно каждый очередной очаг возгорания или дальновидно позволять сушняку прогореть то тут, то там — и таким способом не допустить, чтобы лес когда-нибудь заполыхал весь разом.

Понятно, что, не будь аллегорий, публика не толпилась бы в проходах. Но эти аллегории лишь выдали полную неосведомленность авторитетного гостя в лесных делах. Финляндия — страна, которая, можно сказать, стоит в лесу — страдает от пожаров меньше всех в мире. И вовсе не потому, что позволяет им гореть, а благодаря великолепно налаженным системам надзора, уборки сухостоя, тушения и, разумеется, ответственности и дисциплине жителей.

Впрочем, содержание лекций экономиста Талеба вовсе и не подразумевает какой-либо критики по существу. Ведь и гастрольное выступление эстрадного исполнителя не предполагает такого уж придирчивого разбора качества исполняемых куплетов. Главное — артистизм и пиар.

Время такое на дворе. Аналитика становится гламурным жанром. И не только напрямую на эстраде. В модных книгах гламур-аналитика тоже теснит все прочие ее разновидности.

Самый известный, но вовсе не единственный домашний наш пример — бестселлер Михаила Зыгаря «Вся кремлевская рать: Краткая история современной России». Книга подкупает искренностью. Автор явно убежден, что описание действительности может быть только гламурным, а «история современной России» целиком и полностью сводится к придворной хронике, которую он простодушно излагает.

Впрочем, это присказка. Введение в тему. Теперь — о главном. Об аналитическом гламуре, который помощнее, чем сколковские лекции и бестселлеры местного масштаба. О невероятно модной в мире, а с недавних пор и у нас, книге американских профессоров Дарона Аджемоглу и Джеймса Робинсона «Почему одни страны богатые, а другие бедные» (в оригинале: «Почему нации терпят провал. Откуда берется власть, процветание и бедность»).

Этот труд провозглашен ценителями книгой, делающей эпоху, его авторы — новыми Адамами Смитами и предстоящими получателями нобелевки по экономике, а один из действующих экономистов-нобелиатов предрек, что в ближайшие 200 лет именно этот труд будет настольной книгой каждого интеллектуала.

Почему нет? Интеллектуалы падки на гламур. Особенно в сочетании с широким замахом. А замах этой книги грандиозен. Аджемоглу и Робинсон с потрясающей простотой и наглядностью объясняют, как работала экономика и политика во всех краях на всей планете и во все времена, начиная с неолита и до сегодняшнего дня. Большая часть их труда — собрание множества анекдотов с одной и той же «солью», поскольку все они обязаны иллюстрировать одну-единственную авторскую идею. «Книга приправлена захватывающими историями, которые сделают вас популярным оратором на коктейльных вечеринках», — так сказал другой создатель американских бесселлеров, озадаченный, возможно, непомерным успехом конкурентов.

Я с ним согласен. Начну, однако, с жемчужных зерен, которые в книге Аджемоглу и Робинсона, безусловно, есть.

От каждого американского аналитика в десятые годы XXI века ждут ответов на несколько вопросов: как Америке быть с Китаем, почему на Ближнем Востоке ничего не получается, чего ждать от латиноамериканских соседей — и так далее. Россия среди этих проблем тоже присутствует, но в первую тройку, пожалуй, не входит.

И наши авторы дают универсальный ответ на все эти вопросы. Он предельно прост и наивен и получен отсечением всего, на что обычно обращают внимание. Если хотите понять, к богатству или к бедности двинется та или другая страна, — говорят они, — то учтите, что местный образ жизни не имеет значения. И местная религия роли не играет. И сегодняшний уровень развития экономики тоже почти неважен.

Вместо всего этого сосредоточьтесь вот на чем. Есть ли в этой стране законность? Есть ли там централизованная власть, то есть соблюдается ли порядок? Есть ли политический плюрализм? Согласна ли верхушка страны, что ее господство над подданными не абсолютно и не вечно, а состав этой верхушки может меняться? И уважается ли там частная собственность?

Если все эти добродетели налицо, то данная страна, какой бы она сегодня ни была, — перспективная. У нее впереди экономическое процветание, а со временем и богатство. И, значит, Америка смело может на нее полагаться, помогать ей материально и дружить с нею.

Банально? Более чем. Интеллектуальную эпоху на таких бесценных советах не сделаешь. Поэтому авторы дополнительно рисуют обобщенный образ страны, устроенной неправильно и, соответственно, приговоренной к бедности или застою.

Неправильно — это когда в стране вовсе нет или явно мало плюрализма, не хватает административной централизации и порядка, а ее верхушка замкнута сама на себя, паразитична, закрыта и проедает все, что можно выжать из народа или получить в порядке помощи извне. С такой страной дружить незачем. Она так и останется бедной. Сколько в нее ни вливай, ее начальство все разворует.

Система этих рецептов-отмычек чрезвычайно примитивна и в практическом применении оправдывает себя лишь иногда. В «неправильные» страны авторы зачислили: Афганистан, Ирак, Сомали, Гаити. Да, список выглядит правдоподобно, но покажите других экспертов с иным инструментарием, которые предвещали бы этим государствам процветание.

Китай попал в группу сомнительных. Ведь тамошнее начальство может начать все грести под себя, на чем китайский экономический рост и закончится. Такое в самом деле можно вообразить, но кисло-сладкие прогнозы относительно Китая являются сегодня преобладающими и в американских, и в мировых экспертных кругах. Никакой новизны тут тоже нет.

Поэтому единственная небанальная часть прогноза — это список стран, преподносимых как перспективные: Бразилия, Чили, Мексика, Ботсвана, Эфиопия, Руанда и постмубараковский Египет.

С Египтом уже вышла осечка. Его новейшие приключения — попытка установления исламистского режима, а затем его свержение и реставрация военной диктатуры — оказались не только непредвиденными, но даже и не подлежащими расшифровке, поскольку идеологические явления, вроде исламизма, Аджемоглу и Робинсон считают несуществующими.

Некоторые сомнения есть и насчет Бразилии, утопающей сейчас в экономическом и политическом кризисе. Что же до перечисленных африканских государств, то их перспективность уж во всяком случае менее очевидна, чем перспективность Малайзии, Сингапура, Катара и многих других стран, авторами не упомянутых, поскольку они недостаточно хорошо ложатся в шаблон.

О современной России Аджемоглу и Робинсон тоже не рассуждают, но ясно, что по их классификации наша держава безоговорочно приговорена к бедности. Уж кто-кто, а наши верхи ни о чем, кроме своих благ и сохранении собственной власти, не думают. Что ж, не исключено, что тут американские профессора попали в точку.

В целом же, как метод актуального политико-экономического анализа, доктрина Аджемоглу-Робинсона не хуже или почти не хуже большинства других доктрин и моделей, бытующих на Западе и приспособленных к уровню понимания тех, кто там принимает решения. Им и не надо, чтобы было сложно и вынуждало мучительно думать. А тут думать нет нужды. Все наглядно и даже элементарно, но при этом ухитряется выглядеть чем-то изощренным и глянцево-красивым. Кстати, изобретенной авторами терминологией («инклюзивные институты», «экстрактивные институты» и т. п.) я тут не пользуюсь, поскольку она придумана именно для того, чтобы создать видимость мудрости и наличия в руках авторов единого ключа абсолютно ко всем явлениям.

Повторю, однако: вышеописанная часть труда Аджемоглу-Робинсона заслуживает симпатии. Они трудились и выдали продукт. Да, плоский и гламурный. Но по-своему добротный.

Совсем другое дело — исторические анекдоты, занимающие девять десятых книги и подобранные для того, чтобы создать иллюзию эпохального замаха и универсальной истинности.

Тут и безграмотные байки о Древнем Риме, которые рассмешили бы любого успевающего студента-историка. И уверения, что Великая французская революция якобы ускорила развитие французской экономики, хотя Франция заканчивала XVIII век одной из двух экономических сверхдержав, а начинала XX-й четвертой или пятой, в разы отстав от США и Германии. И даже трогательная история о мудром вожде Кхаме, который в позапрошлом веке основал правящую ныне династию Ботсваны — страны, по непонятной причине очень трогающей авторов. Прямо не знаю, ну почему не Габон? Тоже малолюдная африканская держава, тоже удачно торгует ресурсами и при этом на душу населения богаче раза в полтора.

Есть и вовсе курьезные пассажи. О том, например, что империя инков в Перу, не знавшая даже колеса, вполне могла в XVI веке ответить на вторжение конкистадоров модернизацией и экономическим чудом, напоминающими то, что в XIX—XX веках совершила Япония. Тут уж надо цитировать: «Если бы события развивались иначе, мы бы сегодня жили в совсем другом мире, где Перу могло бы быть богаче Западной Европы или Соединенных Штатов».

Когда речь идет о настоящем, гламурная аналитика еще держится в каких-то рамках. Но как только дело доходит до прошлого, она полностью теряет застенчивость и ради занятности готова уже абсолютно на все. Причем явная ахинея прекрасно раскупается и всерьез потребляется интеллектуалами и на Западе, и у нас.

Вот и пытайся угадать, какие вымыслы будут царить в умах, а значит, и двигать событиями через десяток-другой лет.

Сергей Шелин · #8 09.04.2016, 07:00

http://www.rosbalt.ru/blogs/2016/04/07/1504814.html
7 апреля 2016, 17:48 | Голландия | Украина | Евросоюз | ассоциация | референдум

Голландский скандал не отменит того, что развод с Россией украинцы уже оплатили и наше экономическое пространство покинули.
Распад хозяйственных связей Москвы и Киева стал свершившимся фактом и этого уже не переиграть. © Фото Дениса Гольдмана

Обозреватель
ИА «Росбалт»

Не стану гадать о политических последствиях того, что пятая часть от списочного состава избирателей Нидерландов проголосовала против договора об ассоциации Евросоюза с Украиной. Может быть, этот референдум как-нибудь замнут, а может, он, наоборот, потрясет самые основы ЕС.

Но в любом случае, это уже не отменит того факта, что экономика Украины, некогда составлявшая с российской одно целое, практически полностью отделилась от нашей. Таково состояние дел на сегодня, хотя пресловутый договор об ассоциации Украины с ЕС так и не был полностью оформлен и действует только частично.

Украино-российский экономический развод начался давно и набрал довольно высокий темп уже при Януковиче.

Фото пресс-службы компании

Зачем голландцам Украина?

Лучший индикатор этого процесса – состояние взаимной торговли. Серьезных противоречий между российской статистикой и сообщениями украинского статистического ведомства нет.

Внешняя торговля Украины прошла через свой пик пять лет назад, в 2011 году. Ее объем (экспорт плюс импорт) тогда достиг $151 млрд. Причем торговля с Россией составляла 32% украинского товарооборота, а со странами ЕС – 29%. Если же смотреть из Москвы, то на Украину тогда пришлось 6% российской внешней торговли – больше, чем на любую другую бывшую республику СССР, и, в частности, в полтора раза больше, чем на нашего постсоветского торгового партнера номер два – Белоруссию.

В 2013-м, последнем полном году правления Януковича, когда договор об ассоциации Украины с ЕС не был подписан даже в предварительном порядке, украинский товарооборот сократился до $140 млрд. При этом доля стран Евросоюза (32%) уже превысила российскую (27%). Украина все еще была самым крупным постсоветским партнером России (на нее пришлось тогда 4,7% внешней торговли нашей державы), но Белоруссия уже почти с нею сравнялась.

Надо добавить, что в эпоху Януковича украинское торговое сальдо было резко отрицательным – стоимость ввозимых товаров на полтора десятка миллиардов долларов превышала выручку от экспорта. Прежний киевский режим откровенно жил не по средствам.

В прошедшем 2015 году украинская торговля (речь только о тех территориях, которые сейчас контролирует центральное правительство Украины) сократилась вдвое по сравнению с той, что была пять лет назад, и составила $75 млрд. Зато ее сальдо стало положительным – экспорт слегка превысил импорт. На Евросоюз пришлось уже вдвое большая, чем на Россию, доля товарооборота (соответственно 38% и 19%). В 2015 году Киев отодвинулся на третье место среди постсоветских партнеров Москвы (всего 2,8% российского товарооборота), уступив не только Минску, но и Астане.

И, наконец, в первые месяцы нынешнего года на Россию приходится лишь около 10% украинской торговли, а на страны ЕС – больше 40%. Зависимость Украины от поставок из нашей державы, в том числе и нефтегазовых, перестала быть критической. Стоимость импортированных из России товаров в январе – феврале 2016 года была примерно такой же, как и стоимость товаров, ввезенных Украиной из Китая или из Германии. Другими крупнейшими торговыми партнерами Украины выступают сейчас Турция, Польша, а также Белоруссия, демонстративно не участвующая в войне санкций.

Две экономики быстро привыкают жить порознь, и новая система хозяйственных связей Украины уже более или менее сложилась. Другой вопрос, как эта держава чувствует себя сегодня в изменившемся хозяйственном окружении.

Украинский ВВП, вычисленный по паритетам покупательной способности в расчете на душу, составил в 2015 году $8 тыс. Это в шесть раз меньше чем в Нидерландах; в 4,5 раза меньше среднего уровня по Евросоюзу; в 3,5 раза меньше чем в Эстонии - самой богатой из бывших советских республик; втрое меньше, чем в России; в 2,5 раза меньше, чем в Турции; вдвое меньше, чем в Болгарии, самой бедной стране ЕС.

Дистанция впечатляет. Но с другой стороны, украинское производство на душу сейчас примерно такое же, как в Грузии, и в полтора раза больше, чем в Молдавии, – странах, соглашения которых об ассоциации с Евросоюзом, никто, кажется, не ставит под вопрос. Украина никак не хуже, чем они. Просто она больше бросается в глаза.

Добавлю, что из-за гигантского теневого сектора, сложившегося там до революции 2014 года и почти не поколебленного после нее, реальные объемы украинской экономики и реальные стандарты жизни выше, чем следует из приведенных цифр. Вычисляя ВВП, делают поправку на теневой сектор, но в данном случае она определенно должна быть больше обычного.

Чтобы подойти ближе к реальности, сравним для примера объемы строительства жилья у нас и у них в 2015 году.

Украина: 11 млн. кв. м (довольно заметный рост по сравнению с 2014 годом). Россия: 84 млн. кв. м (чуть меньше, чем годом раньше). То есть, у нас на душу сейчас строится жилья в два с небольшим раза больше. Такие подушевые объемы строительства были в России в 2004 году. Очень приблизительно можно сказать, что и в целом нынешний украинский реальный уровень жизни соответствует российскому первой половины двухтысячных годов.

Лет тридцать назад разрыва не было.

«Что нам с Украиной сопоставляться?... Там ни промышленности, ни государства не существует», — сказал Дмитрий Медведев на следующий день после голландского референдума. Его компетентность в украинских делах, конечно, вряд ли выше компетентности на профильном для него премьерском поприще. Но сам вопрос имеет право на существование.

Вот история украинской экономической ситуации в самом кратком очерке.

После 1989 года экономика Украины целый десяток лет шла вниз. Низшая точка была достигнута в 1999 году, когда украинский ВВП составлял 41% от советского максимума. В нашей стране спад был менее глубок. Хозяйственный разрыв между Россией и Украиной сложился уже в 1990-е годы.

Следующие восемь лет, с 2000-го по 2008-й, украинская экономика росла, и притом быстрее, чем наша. ВВП Украины вырос за эти годы на 82%. Разрыв между нами сократился, но оставался значительным.

Но в кризисном 2009 году он упал на 15% - вдвое глубже, чем наш. В 2010 - 2011 годах рост возобновился, но с 2012 года началась стагнация – на год раньше, чем у нас. В 2013-м, в последнем дореволюционном году, украинский ВВП составил лишь 93% от уровня предкризисного 2008 года. У нас в том же 2013 году он достиг примерно 105% от показателей 2008 года. В эпоху Януковича украинская экономика увеличила отставание от России. При этом уровень жизни искусственно наращивался. Непопулярный правитель даже и не пытался сводить хозяйственные и финансовые концы с концами.

Затем, за два послереволюционных года – 2014 - 2015, ВВП Украины уменьшился на 16%, а реальные располагаемые доходы людей – на 31%.

Такой была цена строительства нового режима, цена развода с Россией, а также и цена отказа от части популистских импровизаций, накопившихся за предшествующие годы. Говорю тут только о хозяйственно-финансовой стороне происшедшего.

И эта цена украинским народом уплачена. В 2015 году бюджет Украины свели со сравнительно умеренным дефицитом - 4,4% ВВП. Немногим хуже нашего. В бюджетный план на 2016 год заложен дефицит 3,7% ВВП. Не факт, что этот потолок будет выдержан, но ведь и нашим финансистам уложиться в плановый трехпроцентный дефицит в нынешнем году тоже вряд ли удастся.

Стоит также добавить, что с середины 2014-го российский ВВП упал на 4%, а реальные располагаемые доходы – на 11%. Причем у нас снижение того и другого продолжается, а украинские экономические индикаторы вроде бы пошли вверх, хотя и очень неуверенно. За январь-февраль 2016 года в украинской промышленности впервые за три года зафиксирован рост (на 3% по сравнению с тем же отрезком прошлого года). У нас за эти же месяцы промышленный индекс снизился на 0,7%.

Так или иначе, но в целом на 2016 год международные эксперты оценивают шансы Украины на возобновление экономического роста более оптимистично, чем шансы России. У лиц, несущих ответственность за наши хозяйственные дела, нет сегодня ни малейших оснований чваниться перед украинскими коллегами, при всех их слабостях, хитростях и неудачах.

Экономический развод наших держав стал свершившимся фактом. Украина дорого заплатила за выход и ушла. Этого уже не переиграть, каким бы ни оказался ее дальнейший маршрут, и что бы ни сказали по этому поводу нидерландские евроскептики.

Сергей Шелин · #9 13.04.2016, 21:18

http://www.rosbalt.ru/blogs/2016/04/12/1506003.html
12 апреля 2016, 19:01 | Меритократия | кланы | элиты | кадры

Ставка на «власть достойных» в России провалилась еще позорнее, чем до того надежды на демократию.

В России можно говорить о полной победе кланового начала. © Карикатура Александра Сергеева, из архива газеты "Час пик"
Обозреватель
ИА «Росбалт»

Для затравки три вопроса, на которые все ответят одинаково.

- Самый грандиозный карьерный взлет последних дней? - Конечно же, назначение Виктора Золотова главнокомандующим Нацгвардией.

- Самое смешное политическое видео последних дней? - Ну, разумеется, диспут замминистра сельского хозяйства Джамбулата Хатуова с второкурсницей Тимирязевки, в котором чиновник не смог объяснить разницу между сахарной свеклой и кормовой.

- И, наконец, самый глупый пропагандистский продукт последних дней? - Безусловно, агитфильм о шпионском альянсе Навального-Браудера.

Все три вышеупомянутых события связаны между собой незримыми нитями. Нет, я никоим образом не имею в виду, что свои аграрные познания Хатуов почерпнул у Золотова. Боже упаси. Или что фейковый телефильм вдохновлен идеями замминистра. Это исключено.

Речь о другом. О том, что Виктор Золотов занял свой пост, будучи почти ровесником и очень давним сотрудником Владимира Путина. Как бы ни различались догадки о задачах новообразованной гвардии, каждый согласится, что шансы занять этот пост у человека более молодого и менее знакомого главе государства были равны нулю, независимо от личных качеств, воззрений и профессиональных умений потенциального кандидата.

Равным образом появление Джамбулата Хатуова в кресле замминистра сельского хозяйства обусловлено вовсе не широтой его аграрного кругозора, а только тем фактом, что пост главы сельхозведомства занял его шеф Александр Ткачев, первым заместителем которого Хатуов много лет прослужил в бытность Ткачева губернатором Кубани.

Чувство справедливости заставляет добавить, что если не на профессиональном уровне, то на уровне здравого смысла Хатуов различие между двумя видами свеклы все-таки распознавал. И в ходе тимирязевского диспута пытался поделиться кое-какими своими догадками с публикой. Однако бойкая собеседница не очень-то давала ему говорить.

Но главное, разумеется, в том, что аграрий он вовсе не по навыкам, а только по клановой прописке. Стань Ткачев, допустим, главой Центробанка, так Хатуов сейчас публично размышлял бы не о свекольных нюансах, а о динамике агрегата М2.

Что-то системно очень близкое к обоим вышеупомянутым событиям чувствуется и в шпионском телефейке по Навального. Он настолько странен, что в обороте сейчас самые экзотические объяснения его происхождения. Вплоть до гипотезы, что это завуалированный крик души, акция протеста наших пропагандистов, которые изготовлением явной пародии сигнализируют народу о своем нежелании вешать ему лапшу на уши.

Думаю, не надо усложнять. Стряпали фильм, по понятным причинам, в спешке, но сдатчики готового продукта считали его, в общем, кондиционным, а задачу – выполненной. О неадекватности своего изделия не ведали искренне, потому что сами неадекватны. Ведь в пропагандистских структурах, как и в любых прочих, решающее слово сейчас переходит к людям, выдвинутым по биографическим, а не профессиональным признакам. Даже и такая разновидность профессионализма, как умение правдоподобно лгать и грамотно подтасовывать, ценится все меньше. Можно сказать, почти совсем уже не ценится.

Фото с сайта kremlin.ru Анатомия слухов: случайным кадрам доверия нет

При внешнем несходстве, все вышеописанное говорит об одном – о полной победе у нас кланового начала. На всех участках наверх продвигаются только родственники, свойственники, верные люди, свойственники верных людей, верные люди свойственников и т.д.

Что же тут необычного, - скажете вы, - так везде.

И в самом деле. В демократической Америке клан Кеннеди выдвинул одного президента и едва не провел в Белый дом второго. Клан Бушей протолкнул туда двоих и только что, хотя и безуспешно, пытался протащить третьего. И, наконец, клан Клинтонов имеет сейчас реальные шансы вторично заполучить высший пост. А оккупация политическими кланами других высоких должностей и вовсе массовое явление. Демократия в Америке вполне совмещается с клановым разгулом. По крайней мере, пока. Хотя все больше жалоб на мельтешение одних и тех же лиц и фамилий.

А вот новость из краев, где демократия и не ночевала.

На днях Ли Сяньлун, сын и преемник великого сингапурского диктатора-реформатора Ли Куан Ю, был обвинен своей сестрой Ли Вэйлинь в «попытке создать политическую династию». Обиженному брату пришлось оправдываться: «Утверждение о том, что я хочу создать династию, лишено всякого смысла. Меритократия – главная ценность сингапурского общества».

Каким бы ни оказался исход спора в семействе Ли, согласимся, что спор этот - о главном. Великая китайская традиция управления, которую так удачно продолжил Ли Куан Ю, это традиция меритократическая - требующая продвигать на посты самых способных и знающих, независимо от их происхождения.

Еще в древнем Китае занять крупную должность можно было, только сдав сложнейшие экзамены. Разумеется, сильные и влиятельные кланы и в такой системе имели много возможностей продвигать наверх своих людей. Но и совершенно незнатный человек вполне мог сделать выдающуюся карьеру.

Пока машина отбора работала без сбоев, очередная китайская династия процветала. Бюрократия комплектовалась одаренными и образованными людьми, которые старались управлять как можно лучше, а император лишь «сидел лицом к югу» и выполнял другие ритуальные обязанности. А когда кланы разлагали и подминали эту машину под себя, Китай приходил в упадок и распадался на части.

Современный Китай и Сингапур осуществили апгрейд этой старинной системы и показали человечеству, что меритократия работает и сегодня. Без ответа остался вопрос: долго ли она продержится?

На место Ли Куан Ю пришел Ли Сяньлун – но не в качестве сына, а как персона, официально признанная самым способным человеком в Сингапуре. Что придется говорить в третий раз? Председатель КНР Си Цзиньпин – сын члена политбюро Си Чжунсюня. Он – один из так называемых «принцев», потомков сподвижников председателя Мао, которых в высшем руководстве сейчас примерно половина. Какая их концентрация станет критической?

Фото Евгения Евдокимова «Россия похожа на то, с чем мы ее редко сравниваем»

Наука политология для любой общественной системы и любой общественной ситуации предлагает на выбор много сложных и красивых объяснений. Но жизнь проще науки.

Кланы есть везде и всюду, и логика их поведения, при всех местных различиях, довольно похожа. Они инстинктивно стараются подмять под себя все, что получится, и, дай им волю, превращаются в антиобщественную силу.

Но в демократических режимах их аппетиты ограничивает политическая конкуренция. Пока эта конкуренция – реальное явление, хищничество и некомпетентность каждого отдельно взятого клана удерживаются в рамках. А в режимах меритократических такую же сдерживающую роль играет машина кадрового отбора.

Ну, а там, где нет ни демократии, ни меритократии, или они были, но сломались, мы видим богатейшее разнообразие неудачливых обществ, подчиненных корысти, невежеству и абсурдным прихотям собственных верхушек.

Говорят, что драма России в том, что не удалось построить демократию. Но то, что с позором провалились и давно заброшены все попытки организовать меритократию – ничуть не меньшая беда.

Уже два десятка лет огромная страна живет без политической конкуренции и, как минимум, десяток - без отбора по способностям. А еще удивляемся, что кормить такой правящий класс все труднее и труднее.

Сергей Шелин · #10 27.04.2016, 21:18

«Вставание с колен» не отменено, но как бы иссякло само собой. © Фото Марии Бочко
ИА «Росбалт»

Сначала немножко чужой придворной хроники. Ночью, накануне решающих переговоров в Дохе, главе саудовской делегации позвонил Мухаммад ибн Салман аль-Сауд, сын короля Салмана ибн Абдель-Азиза аль-Сауда от третьей жены и заместитель наследника престола Мухаммада ибн Наифа аль-Сауда. Замнаследника сказал, что ему как-то не по душе готовый и вроде бы уже согласованный проект соглашения о заморозке нефтедобычи. На следующий день представители России и множества прочих нефтеторгующих стран, несолоно хлебавши, разъехались по домам.

Дело тут не в самом соглашении, подписание или неподписание которого на рынок нефти повлиять не могло, а в том, кто и в каком стиле отдает сегодня команды. Когда в декабре 2005 года Владимир Путин объявлял, что России предстоит стать лидером мировой энергетики, он имел в виду совершенно другое распределение ролей.

А весной 2016 года представители бывшей «энергетической сверхдержавы» смиренно проглотили унижение и не рискнули даже вслух покритиковать 31-летнего любимца саудовского монарха. Не до амбиций. Еще обидится, откроет все краны, и баррель будет продаваться за $30, как он уже не раз намекал.

Для нашего руководства нефть больше не рычаг, которым можно перевернуть мир. Потолок мечтаний - $50 за баррель. Тогда нефтедолларов кое-как хватит, чтобы выполнить годовой бюджетный план без новых урезок. Вместо не оправдавшего себя сверхдержавного романтизма, скромный скупердяйский реализм.

А что стало с остальными мечтами двухтысячных?

Членство в G8. Россия тогда шаг за шагом добилась почти полноправного участия в клубе главных богатых держав. А сегодня мидовский чиновник «не видит необходимости реанимировать то, что осталось в прошлом». Возврата в «восьмерку» нет и быть не может. Только и остается говорить, что не очень-то и хотелось.

Членство в БРИК (позднее – БРИКС). Когда в 2006 году в Санкт-Петербурге основывали этот клуб крупнейших развивающихся стран, то надеялись, что Кремль, стоя одной ногой в «восьмерке», а другой в БРИКе, сможет играть центральную роль в мировой политике. Сегодня даже Китаю с Индией лень бороться друг с другом за центральные роли в самом БРИКе/БРИКСе, а России и Бразилии отводимые им старшими товарищами роли на подтанцовках и подавно не нужны.

Удвоение ВВП и вхождение в ряды высокоразвитых стран. Кто сейчас вспомнит, что с 1998 по 2008 годы российский ВВП и в самом деле почти удвоился? С тех пор-то роста не было. В 2015 году ВВП России был всего на 14% выше, чем двадцатью пятью годами раньше, в 1990-м. Даже эксперты экономических ведомств, оптимисты по роду занятий, предсказывают, что за ближайшие два – три года хозяйственный рост составит в совокупности два-три процента. А в долгосрочный прогноз Высшей школы экономики заложена десятилетняя стагнация.

Эти осторожные люди не стали бы предвещать ничего подобного, если бы не знали заранее, что за такое теперь не накажут. Ранний Путин хотел догнать Европу. Сегодняшний Путин смирился с тем, что мировой экономический вес России снижается и будет снижаться впредь.

Отказ от мечтаний прошлого десятилетия происходил постепенно. А вот от мечтаний последних лет – стремительно.

Говорят, что проект реставрации Советского Союза с самого начала был блефом. Вряд ли это так. Два – три года назад контуры этого гигантского начинания уже вырисовывались. Создание Новороссии на месте Южной и Восточной Украины. Вовлечение ее вместе с Казахстаном, Белоруссией и несколькими малыми постсоветскими странами в Евразийский экономический союз, а также, видимо, и в союз военный – реанимированную ОДКБ. Все это, вместе взятое, означало бы, что некое подобие СССР воссоздано.

То, что из этого почти ничего не вышло, вовсе не следствие изначального блефа. Новороссия не состоялась не оттого, что ее не пытались осуществить, а потому, что оказалась химерой. Члены ЕАЭС отказались участвовать в российских антисанкциях против ЕС и в бойкоте Украины и Турции не из-за того, что Москву это устраивало, а исходя из собственных интересов и амбиций. Такой же фикцией, как ЕАЭС, оказалась и ОДКБ. Казахстан, Киргизия и Белоруссия, члены этой организации, а значит, формальные союзники Армении, этой весной никоим образом не поддерживают ее (а по факту и Россию) в боевых действиях из-за Карабаха. Скорее уж они сочувствуют Азербайджану, хотя и за него воевать тоже, конечно, не станут.

«Хочу, чтобы россияне понимали, особенно руководство России, что мы не будем мальчиками на побегушках». Слова, запросто произносимые белорусским президентом Александром Лукашенко, и абсолютно немыслимые в устах первых лиц «стран народной демократии», не говоря о союзных республиках, указывают на то, во-первых, что страны, записанные в этот возрожденный якобы СССР, не считают нужным даже и притворяться российскими сателлитами; а во-вторых, что с сегодняшней Москвой так говорить можно – она уже смирилась с неудачей проекта.

Как смирилась и с провалом «поворота на Восток». В 2014 году хозяйственный и политический блок с Китаем был серьезнейшей ставкой и большой надеждой. Ведь двойственный альянс мог бы всерьез бросить вызов Западу. А сегодня, после того, как Пекин наотрез отказался заключать с Москвой союз, а в сфере экономической всерьез интересуется лишь получением российской нефти, Кремль научился философски воспринимать тот факт, что объемы российско-китайской торговли в первые месяцы 2016 года составляют лишь 60% от тех, что были двумя годами раньше, что китайские военные траты (в 2015 году) в 3,3 раза больше российских, и что ни особой близости, ни, тем более, равенства с дальневосточной сверхдержавой нет и быть не может.

И совсем уже быструю трансформацию претерпела акция в Сирии. Хватило всего шести месяцев, чтобы мечты о принуждении Запада к равноправному альянсу против «Исламского государства» (террористическая организация, запрещенная на территории РФ) сменились гораздо более скромными планами сохранения режима Башара Асада, пусть даже временного и частичного, и попытками избежать эскалации российского участия в этой войне.

«…Независимый, суверенный, достаточно эффективный, знающий себе цену, имеющий свои собственные интересы и способный о них заявить игрок, он мало кому нужен, и его стараются немножко осадить, поставить на место… Нам ведь ни от кого ничего не нужно, кроме того, что нам принадлежит. Мы‑то готовы искать компромиссы. Мы понимаем, что мир не состоит только из наших интересов, и у других есть интересы. Но для того, чтобы мир был гармоничным, мы должны учитывать интересы партнеров, а они – наши…»

Слова, произнесенные Владимиром Путиным в беседе с активом ОНФ в Йошкар-Оле, на первый взгляд, похожи на многие прежние его заявления. Однако обратите внимание на тезис о «знающем себе цену игроке», который, оказывается, «мало кому нужен» и которому тоже «ни от кого ничего не нужно».

Скажет ли глава США, что Америка «никому не нужна» - разве что как объект, который надо «осадить»? Или, допустим, глава Китая? Глава Индии? Глава Германии?

Опыт грандиозных начинаний мирового замаха, и давних и совсем свежих, привел наших вождей к тому, что решительно все их планы стали сегодня планами-минимум. Это подлинный переворот в умах. «Вставание с колен» не отменено, но как бы иссякло само собой.

Сегодня мечтают о малом. Причем буквально на любом фронте: экономическом, политическом, международном. Чтобы нефть хоть чуть-чуть подорожала. Чтобы вернулся родной хозяйственный застой. Чтобы народ сидел смирно. Чтобы военные кампании не расширялись, а еще лучше – как-нибудь сами собой затухали. Чтобы президентом стал Дональд Трамп и дружески хлопал по плечу.

Идей относительно будущего нет. Готовности что-то предпринять по собственной инициативе меньше, чем когда-либо за последние годы. Это следовало бы назвать смирением, если бы не страстное желание законсервировать то, что есть, навсегда.

Здесь присутствуют: 1 (пользователей: 0 , гостей: 1)