*3418. 200 великих экономистов до Кейнса и после Кейнса

[Марк Блауг]

http://vocable.ru/dictionary/1019505...edzhgot-uolter

Bagehot Walter (1826 — 1877)

Уолтер Бэджгот — это имя, известное всем экономистам, занимающимся денежной теорией, и всем историкам экономической мысли: «Ломбард-стрит: описание денежного рынка» (Lombard Street: A Description of the Money Market, 1873) — должно быть, наиболее часто цитируемая книга во всей литературе, относящейся к банковской деятельности, а его два эссе «Постулаты английской политической экономии» {The Postulates of English Political Economy, 1876) рассматривались как достаточно важные самим Маршаллом, который заново опубликовал их в 1885 году с собственным предисловием. Чтение книги «Ломбард-стрит» в наши дни, скорее всего, вызовет чувство некоторого разочарования: теория центрального банка Бэджгота с ее фундаментальным различием между противоположными мерами, требующимися для того, чтобы справиться с внутренним и внешним потоками средств — беспроцентное кредитование под надежные коммерческие векселя, чтобы обеспечить внутренние платежи, но та же самая операция по высоким процентным ставкам для расчетов по внешним потокам, — слишком знакома, чтобы вызвать наш интерес. Даже его чрезвычайно привлекательный иронический стиль вскоре начинает надоедать, когда становится понятно, что ему не удается придерживаться какой бы то ни было абстрактной аргументации на протяжении более чем нескольких предложений подряд. Единственная глава, которая все еще может привлечь современного читателя, — это глава шестая: «Почему Ломбард-стрит иногда очень сонная, а иногда чрезвычайно оживлена», с ее упором на мультипликативный процесс, психологической теорией торговых циклов, опирающейся на движущую силу сельскохозяйственных урожаев, и изобилием фраз типа «превышение сбережений над инвестициями». Фактически, Бэджгот последовательно проводит различие между планируемыми сбережениями и планируемыми инвестициями и, как представляется, прекрасно знает об их частичной независимости. Но, вероятно, не следует оценивать «Ломбард-стрит» как профессиональную монографию о деньгах и банковском деле. Бэджгот адресовал эту книгу бизнесменам викторианской эпохи и для них объединил то, что в то время считалось двумя непримиримыми идеями: концепцию учреждения центрального банка и философию свободного рынка (laissez-faire).

Фрагментарные и незавершенные работы Бэджгота по истории экономической мысли (он намечал трактат, для завершения которого ему не хватило бы жизни) должны быть оценены с иных позиций. Они были рассчитаны на профессиональных экономистов. Его деятельность не так-то просто классифицировать, но он мог бы быть справедливо охарактеризован как английский экономист-историк — вместе с Клиффом Лесли, Джоном Ингрэмом (1823-1907), Арнольдом Тойнби (1852-83) и Торольдом Роджерсом (1823-90) — с нетипичным интересом к вопросам социальной психологии. Его «Постулаты английской политической экономии» открыли продолжающийся вот уже 100 лет поиск полного списка всех допущений, на которых основывалась дедуктивная структура рикардианской экономики. Недвусмысленное описание Бэджготом английской классической экономической науки как достоверного, но исторически обусловленного анализа расцвета капитализма — буржуазной части анализа, которую Маркс мог читать, но никогда не признавал, — до сих пор сохраняет убедительность, но за исключением этого многие из его оценок «четырех великих мужей» данной науки (Адама Смита, Мальтуса, Рикардо и Джона Стюарта Милля) были короткими или банальными. Что поражает в этом и других экономических эссе, так это частота, с которой он выражает ужас перед отсутствием общественного интереса к экономической науке: «Она практически мертва в общественном сознании. Она не только не возбуждает того же интереса, который был в прошлом, но к ней уже нет и прежнего доверия». Ремарки, подобные этой, полностью отражают суть английских экономических дебатов 1870-х — этого критического десятилетия, когда Джевонс постарался свергнуть «власть мистера Милля».

Опубликованные экономические работы Бэджгота были лишь частью его огромного литературного наследия, которое включало в себя две книги по политической философии — «Английская Конституция» (The English Constitution, 1867) и «Физика и политика» (Physics and Politics, 1872) и десятки исторических литературных эссе. Как редактор журнала The Economist (с 1861-го и до своей смерти в 1877 году) он написал 106 неподписанных статей по бессчетному множеству денежных и финансовых вопросов как на родине, так и за границей. Он родился в 1826 году в Сомерсете, был сыном известного униатского банкира. Поступил в Универ-сити-колледж в Лондоне в возрасте 16 лет и получил степень бакалавра в 1846 году, за которой последовала в 1848 году степень магистра. Он последовательно изучал право, но никогда не практиковал. Присоединившись к бизнесу отца, он женился на дочери Джеймса Уилсона, основателя и редактора влиятельного финансового еженедельника The Economist, учрежденного в 1838 году в целях оказания поддержки движению в пользу свободной торговли. После смерти Уилсона Бэджгот принял обязанности редактора на себя. Он искал политической карьеры, но потерпел неудачу в четырех представившихся случаях быть выдвинутым или выбранным на место в парламенте. Однако он часто давал советы министрам, и Гладстон однажды отрекомендовал его как «своего рода запасного канцлера казначейства».

[Марк Блауг]

http://vocable.ru/dictionary/1019505/word/valras-leon
Walras Leon (1834 — 1910)

«Теория политической экономии» (Theory of Political Economy, 1871) Джевонса не была благосклонно принята при своем появлении, но была прочитана. «Принципы экономической науки» {Principles of Economics, 1871) Менгера были как прочитаны, так и хороню приняты, по крайней мере, у него на родине. Однако, состоящие из двух частей «Элементы чистой экономической теории» {Elements of Pure Economics, 1844-77) Вальраса чудовищным образом нигде не замечали, несмотря на его неустанные попытки обратить на эту работу внимание публики. Отчасти это было связано с тем, что он поставил себе задачу, которая выходила за пределы того, к чему стремились Джевонс и Менгер, одновременно с ним открывшие теорию предельной полезности, а именно, вывести и решить первую модель общего равновесия на всех рынках, состоящую из множества уравнений. Кроме того, Вальрас пошел дальше Джевонса в плане использования математического способа представления, и этого было достаточно для того, чтобы отпугнуть большинство современных ему читателей. Однако теперь, в то время как Джевонс и Менгер рассматриваются как исторические достопримечательности — авторы, которых редко читают ради них самих, — посмертная оценка грандиозных достижений Вальраса начиная с 1930-х гг. настолько возросла, что в настоящее время он, возможно, является самым читаемым экономистом XIX века после Рикардо и Маркса, в особенности после перевода его «Элементов» на английский язык в 1954 г.

Вальрас родился в 1834 г. в Эвре, провинциальном городке в Нормандии, Франция, в семье экономиста Огюста Вальраса, от которого он позаимствовал не только отправную точку своих исследований — принцип максимизации полезности как ключ для открытия всех дверей экономической теории, — но также и взгляды на социальные проблемы, такие как национализация земли и радикальная реформа налоговой системы. Он закончил Парижский университет, сначала в 1851 г. получив диплом в области литературы, а затем в 1853 г. — в области естественных наук. После неудачной попытки обучения инженерному делу в Горном институте Парижа, он пробовал себя в журналистике и чтении лекций, опубликовал любовный роман, работал клерком в железнодорожной компании и управлял банком, обслуживающим сельскохозяйственные кооперативы. В 1870 г., в возрасте 36 лет, он был избран минимальным количеством голосов на вновь созданный пост профессора политической экономии в Университете Лозанны, на котором он оставался в течение более 20 лет. Он уже опубликовал две книги по социальной философии и до этого уже разделил труд своей жизни на чистую, прикладную и социальную или нормативную экономическую теорию. Однако, когда он получил место в Лозанне, он сконцентрировался на чистой экономической теории и стал изучать высшую математику. Фактически, он так и не смог создать систематический трактат по прикладной и социальной экономике, который он ранее предусматривал, и должен был удовлетвориться опубликованием сборника очерков по этим предметам. Основные усилия были направлены им на совершенствование последующих изданий его «Элементов» (1889, 1896, 1900), каждое из которых добавляло огромный кусок к первому изданию, а также на обширную и почти ежедневную переписку с буквально сотнями экономистов по всему миру.

Представленный Вальрасом последовательный анализ общего равновесия выстраивается шаг за шагом в процессе постепенного убывания абстракции, начиная со случая двух сторон и бартерного обмена двумя товарами и заканчивая многосторонним обменом многими товарами при данных запасах благ, производством и рынками производственных услуг, сбережением и формированием капитала и, наконец, использованием денег и кредита. В своем анализе двухтоварного бартера он использовал ту же формулу распределения дохода потребителей, которой пользовался Джевонс, т.е. предполагающую, что в состоянии равновесия отношение предельных полезностей для каждого из двух товаров должно быть у каждой стороны равным отношению их цен, но, в отличие от Джевонса, далее он применил ее для строгого выведения убывающих функций спроса на товары. Его процедура для всех случаев многотоварного обмена состояла в том, чтобы записать абстрактные уравнения спроса и предложения на основе допущения совершенной конкуренции, совершенной мобильности факторов производства и совершенной гибкости цен, и затем «доказать» существование решения общего равновесия для этой системы уравнений путем подсчета количества уравнений и неизвестных; если эти количества были равны, он заключал, что решение общего равновесия, по меньшей мере, возможно. За этой строго статической картиной определения равновесия следовало квазиреалистическое объяснение того, как конкурентный механизм в реальности мог бы обеспечивать такое равновесие. Он назвал автоматические корректировки цен в ответ на избыточный спрос или предложение нащупыванием (tatonnement), т.е. поиском методом проб и ошибок при отсутствии центрального руководства. К сожалению, он постоянно изменял свое объяснение нащупывания в последующих изданиях «Элементов», или даже скорее в своей теории обмена он дал одно объяснение, а в теории производства — другое, из-за чего в наше время стало принято считать, что он так и не дал никакого убедительного описания того, как конкуренция фактически приводит к решению общего равновесия на многих рынках для всех цен как на товары, так и на производственные услуги.

В первом издании «Элементов» его теория производства основывается на допущении, что производство характеризуется постоянными техническими коэффициентами, исключая замещение факторов. И только в третьем издании 1896 г., возможно благодаря подсказке его итальянского ученика Бароне*, он представил анализ того, как определяются сами эти коэффициенты в форме законченной теории распределения, основанной на предельной производительности. Подобным образом, в четвертом издании (1900) «Элементов» он предложил теорию сбережения на основе полезности и трактовку проблемы ценообразования на капитальные блага. Также в своей работе «Теория денег» (Theoriedela monnaie, 1886) он развил теорию ценности денег посредством формального анализа максимизации полезности, прежде использованного им применительно к потреблению.

Идеи Вальраса до сих пор продолжают вызывать споры. Некоторые обвиняли его в бесплодном формализме, которому больше свойственна забота об элегантной форме экономической теории, чем о ее реальном содержании. Другие утверждали, что, какова бы ни была ценность его работ в то время, их влияние способствовало пустой математизации экономической науки в ущерб ее значимости для решения практических проблем. Однако были и такие, кто выражал безграничное восхищение как его проницательностью, так и его достижениями. Как однажды сказал Шумпетер: «если говорить о чистой теории, Вальрас, по моему мнению, является величайшим из всех экономистов. Его система экономического равновесия, объединяя элементы «революционного» новаторства с качеством классического синтеза, представляет собой единственную работу экономиста, которая выдерживает сравнение с достижениями теоретической физики».

[Марк Блауг]

http://vocable.ru/dictionary/1019505/word/veber-alfred
Weber Alfred (1868 — 1958)

Альфред Вебер, брат более известного социолога Макса Вебера, сделал единственный вклад в экономическую теорию в своей книге «Теория размещения производства» (Theory of the Location of Industries, 1909), но это такой вклад, который до сих пор оказывает влияние на литературу, посвященную размещению производства в пространстве. Задолго до Вебера Тюнен и Лаунхардт создали теорию размещения экономической деятельности в качестве самостоятельной области экономической теории. Тем не менее, книгу Вебера нужно рассматривать как первый успешный трактат по теории размещения в смысле инспирирования устойчивого интереса и продолжающихся исследований в области теории размещения производства как специализированной области экономической науки. Размышления Вебера относительно производственного использования территории были во многих аспектах предвосхищены Лаунхардтом, но он пошел дальше Лаунхардта, дополнив анализ дифференциальными трудовыми затратами и дифференциальными транспортными затратами и введя «экономию на агломерации», т.е. сокращение удельных затрат исключительно благодаря сосредоточению или агломерации заводов на соседних территориях. Даже при обращении с классической «проблемой трех точек» в теории размещения экономической деятельности (оптимальное размещение промышленного завода, использующего сырье, находящееся в двух разных местах, и обслуживающего рынок, расположенный в третьем месте) Вебер разработал более простую и более общую графическую технику анализа таких проблем по сравнению с тем, что удалось изобрести Лаунхардту.

Полностью воспроизводя стиль мышления Тюнена, Вебер считал свой анализ чистой теорией размещения экономической деятельности, независимой от топографии, климата, транспортных технологий, качества управления и т.д., почти всецело сосредотачиваясь на влиянии транспортных затрат как линейных функций от расстояния и на весе перевозимых товаров. Он предположил, что каждый промышленный завод выпускает только один заданный товар при фиксированном соотношении ресурсов, и попытался определить для таких заводов оптимальное географическое размещение, единственным критерием оптимальности которого была бы минимизация суммарных затрат на перевозку всех ресурсов и продуктов. Вебер акцентировал внимание на вопросе о том, входит ли сырье в готовую продукцию всем своим весом или, как в случае с железной рудой при выплавке стали, оно теряет весь свой вес или его часть в процессе сжигания или применения других способов очистки. Когда производственный процесс создает дополнительный вес, размещение завода приближается к точке потребления. С другой стороны, когда вес теряется, завод располагается ближе к месторождениям сырья. Однако, он все же принимал во внимание случаи, когда размещение заводов отклоняется от соответствующих путей сообщений по причине того, что разница в трудозатратах превосходит разницу в транспортных затратах. Кроме переменных трудозатрат, существует компенсирующая экономия на агломерации в форме усовершенствования рынков сбыта, большей близости к вспомогательным отраслям и доступа к существующим источникам рабочей силы, которая создает тенденцию к сосредоточению заводов в крупных городах. Все эти элементы выражены посредством нескольких цифровых коэффициентов и графически представлены с помощью так называемых «изодапан» (линий равных приращений в затратах транспортировки факторов производства и выпускаемой продукции).

Критика в адрес Вебера стала шаблонной основой комментариев по истории экономической теории использования пространства. Его постоянно обвиняют в пренебрежении спросом; в концентрации внимания на неинтересном случае производителей и потребителей, сосредоточившихся в единственной точке, вместо того, чтобы постоянно рассеиваться по всему экономическому пространству; в использовании транспортных функций, представляющих только линейную зависимость от веса и расстояния, как если бы речь шла о прямых авиамаршрутах, и, в целом, за пренебрежение вопросом о размещении производства в инженерном, а не в экономическом контексте, т.е. в терминах физических характеристик сырья и производственных процессов, а не цен и коэффициентов замещения. Вебер так и не ответил ни на один из пунктов этой критики, но в течение почти двадцати лет множество его учеников продолжали использовать его идеи в изучении размещения конкретных отраслей немецкой промышленности. Сам Вебер обратился к совершенно другому методу теории размещения экономической деятельности, едва затронутому в последней главе «Теории размещения производства» и в большей степени связанному с историческими и эволюционными предрассудками немецкой исторической школы. Однако, к началу Первой мировой войны он окончательно оставил теорию размещения ради занятия социологией и политологией. В 1933 г. он ушел на пенсию, оставив место профессора в Университете Гейдельберга, и опубликовал свою последнюю книгу в 1953 г. в возрасте 85 лет, за пять лет до смерти. Однако, работ по теории размещения экономической деятельности он больше не писал.

[Марк Блауг]

http://vocable.ru/dictionary/1019505/word/veber-maks
Weber Мах (1864 — 1920)

Излишне говорить, что Макс Вебер — известный социолог: неиссякаем поток книг о Марксе, Дюркгейме и Вебере как об отцах-основателях современной социологии. Однако Макс Вебер был также экономистом и экономическим историком, настолько же известным своими методологическими заявлениями относительно использования идеальных типов и возможности свободной от ценностных суждений социальной науки, насколько и своими исследованиями протестантских истоков капитализма.

Макс Вебер родился в Эрфурте, Германия, в 1864 г., посещал местную среднюю школу и университеты Гейдельберга, Геттингена и Берлина, в которых изучал право. После получения в 1886 г. степени в области права, в 1889 г. он опубликовал диссертацию о средневековых торговых компаниях в Италии и Испании, за которой последовало получение квалификационного звания в области римской аграрной истории (1891). Занимая свой первый академический пост на юридическом факультете Берлинского университета в 1892 г., он осуществлял руководство детальными эмпирическими исследованиями сельскохозяйственных рабочих в Пруссии, что привело к его назначению на место профессора экономики сначала в Университете Фрейбурга в 1894 г., а затем в Гейдельбергском университете в 1896 г. В 1898 г. он пережил нервное расстройство и получил практически постоянный отпуск за свой счет. Только через восемь лет он возобновил свою научную деятельность.

Характерные для него методологические взгляды были выражены во влиятельном очерке «Об объективности социологического и социально-политического знания» (On the Objectivity of the Sociological and Social-Political Knowledge, 1904), а его знаменитый исторический тезис — в книге «Протестантская этика и дух капитализма» (The Protestant Ethic and the Spirit of Capitalism, 1904-05). Начиная с этого времени он жил как частный исследователь, в основном, в Гейдельберге, расширив свои исследования в области социологии религии изучением иудаизма, индуизма, конфуцианства, буддизма и ислама, анализируя роль бюрократии и политической власти в индустриальных обществах и уточняя свои идеи относительно природы и границ социальной науки. По причине его хронической болезни, значительная часть его более поздних работ состоит из незаконченных фрагментов, которые были отредактированы и опубликованы посмертно. Однако, даже его законченные труды, написанные чрезвычайно сложным языком, представляя собой худшие примеры того, что подразумевается под «немецким стилем», породили бесконечные споры.

«Протестантская этика и дух капитализма» Вебера, более известная в интерпретации Тоуни в книге «Религия и происхождение капитализма» (Religion and Rise of Capitalism, 1926), была нацелена на разрешение парадокса очевидного экономического успеха членов протестантских сект, несмотря на осуждение приобретательства протестантским богословием. Зачастую ее понимали таким образом, будто она ставит Маркса с ног на голову, связывая возникновение капитализма не с технологией или изменением отношений между социальными классами, но с чисто идеологическими элементами, такими как моральный кодекс поведения, привитый в результате распространения протестантизма в XVI-XVII вв. Однако, на самом деле, Вебер не отрицал марксистскую философию истории. Просто он утверждал, что она слишком проста, и что протестантизм играл важную стимулирующую роль в развитии духа капитализма. Конечно, можно и возникновение самого протестантизма объяснить экономическими факторами, но Вебер, очевидно, считал такое возражение опрометчивым. Более поздние его исследования восточных религий были нацелены на получение дополнительных данных относительно культурного контекста, который либо способствует, либо препятствует развитию капитализма. Он не дожил до завершения своей исследовательской программы и не ответил на фундаментальный вопрос, который был поставлен в его книге, а именно, является ли нечто подобное протестантизму необходимым или просто достаточным условием для возникновения индустриального капитализма? Эта книга вызвала бурные споры, начавшиеся еще при жизни Вебера и до сей поры не подающие признаков затухания. Что бы Вебер ни имел в виду, в истории трудно найти лучший пример почти неразрешимой проблемы выведения точного определения из поистине случайного объяснения, чем «Протестантская этика и дух капитализма».

Методологическая вера Вебера в возможность общественной науки (обратите внимание на это слово), свободной от ценностных суждений, была реакцией на использование академических кресел Шмоллером и другими основателями Союза социальной политики (Verein fur Sozialpolitik) для проповеди определенных социальных и политических взглядов. По существу, Вебер сказал немногим более того, что веком раньше было сказано Юмом, а именно, что из всестороннего изучения того, как устроен мир, нельзя извлечь никаких определенных выводов относительно того, каким он должен быть. Экономисты не испытывали никаких трудностей с аргументацией Вебера, привыкнув к старому разграничению Сениора-Милля-Кейнса между нормативной и позитивной экономической теорией. Однако тезис Вебера относительно ценностной нейтральности подвергался бесконечным нападкам со стороны социологов и политологов, и даже экономисты неправильно понимали полный смысл рассуждений Вебера, полагая, что он каким-то образом исключает нормативный анализ как ненаучный. Но Вебер в действительности пытался способствовать рациональной дискуссии о нормах экономической политики. Он лишь подчеркивал, что эта дискуссия должна быть четко отделена от чисто позитивного исследования экономических проблем.

Другой крупный методологический вклад Вебера заключался в его концепции идеальных типов, крепко привязанной к доктрине Verstehen (понимания). Настаивая на том, что объяснение в общественных науках концептуально отлично от объяснения в естественных науках, поскольку предполагает человеческую мотивацию, он делал вывод, что адекватное объяснение в общественных науках связано с абстракциями, а значит, идеальными типами, в которых воплощается внутреннее понимание того, как ведут себя человеческие существа, в отличие от внешнего понимания атомов и генов физиками и биологами. Здесь, как и в других случаях, последующие поколения потратили почти столько же времени на споры о том, что точно он имел в виду, сколько на обсуждение того, был ли он прав.

[Марк Блауг]

http://vocable.ru/dictionary/1019505...torstein-bunde
Vehlen Thorstein Bunde (1857 — 1929)

Торстейн Веблен для экономической науки — то же самое, что Джонатан Свифт для английской литературы: мастер искусства сатиры. Для эффектной сатиры очень важно, чтобы ее основная идея была двусмысленной: читатель никогда не должен быть уверен, говорит ли автор абсолютно серьезно или разыгрывает его. Это качество определенно присутствует у Свифта в «Путешествии Гулливера», и оно также может быть обнаружено в книгах Веблена «Теория праздного класса» (Theory of Leisure Class, 1899), «Инстинкт мастерства» (Instinct of Workmanship, 1814), «Имперская Германия и промышленная революция» (Imperial Germany and Industrial Revolution, 1915), «Высшее образование в Америке» {The Higher Education in America, 1818), «Абсентеистская собственность» {Absentee Ownership, 1923) и его многочисленных очерках. По существу, это качество присутствует во всем, что он написал, если не считать «Теорию делового предприятия» {The Theory of Business Enterprise, 1904), которая больше всего сходна со стандартной научной работой.

Какую бы из этих книг мы ни открыли, мы обнаружим идею о том, что жизнь в современном индустриальном обществе является результатом основного конфликта между «денежными» и «промышленными занятиями», между «деловым предприятием» и «машинным процессом», между «способностью продаваться» и «способностью оказать услугу» — короче говоря, между деланием денег и созданием благ. При капитализме идет классовая борьба, но не между буржуазией и пролетариатом, а между бизнесменами и инженерами. Привычка мыслить с точки зрения денежной выгоды — это то, что объединяет банкиров, брокеров, юристов и менеджеров в их защите частных приобретений. В противоположность этому, промышленных рабочих и в еще большей степени техников и инженеров, которые контролируют их работу, объединяет дисциплина машинного производства.

Именно в таких терминах Веблен описывает современную индустриальную цивилизацию. Когда мы его читаем, мы чувствуем, что нам что-то объясняют. И все же окончательный смысл его идей остается двойственным. Он, по-видимому, подвергает фундаментальной критике рыночный механизм и призывает к чему-то вроде технократической революции, однако Веблен предостерегает нас и от веры в способность инженеров захватить власть и управлять системой, из-за чего у читателя остается сомнение относительно того, что же автор хотел сказать. Но, может быть, желание поймать его на слове как раз и не позволяет понять суть дела. Как-никак, это сатира, и она рассчитана на то, чтобы открыть ваши глаза, а не внести путаницу в ваши мысли.

Веблен мало пользовался абстрактно-дедуктивным методом неоклассической экономики. По его утверждению, экономическая теория должна быть эволюционной наукой, он имел в виду исследование происхождения и развития экономических институтов. Однако институты он определял довольно своеобразно, а именно, как совокупность стереотипов мышления и общепринятых правил поведения. Таким образом, «институциональная экономическая теория», казалось бы, должна быть связана с изучением интеллектуальных шаблонов и социальных условностей, которые выкристаллизовываются в виде экономических организаций. Однако то, что на самом деле Веблен предлагал своим читателям, было социологической критикой доминировавшей культуры, облаченной в психологию инстинктов, расистскую антропологию и сопровождаемой потоком эффектных прилагательных: «демонстративное потребление», «денежное соперничество», «демонстративно расточительное зрелище», «абсентеистская собственность», «инстинкт мастерства» и т.п. Все это представляло сочетание, настолько уникальное и характерное для самого Веблена, что даже самые преданные его ученики были не в состоянии продолжить и развить его традиции. Веблен действительно считается основателем американской школы институциональной экономической теории, которая остается в моде до сего дня. Однако это связано с тем, что он привлек таких двух последователей, как Митчелл и Коммонс, которые оформили институциональную экономику в соответствии с духом, а не буквой Веблена. Их деятельность является подтверждением того, что Веблен — это сугубо уникальное явление: хорошо это или плохо, но его книги не об экономической теории, но скорее о том, как интерпретировать ценности и убеждения тех, кого он иронично обозначал как «капитанов промышленности». Тем не менее, необходимо признать, что его труды представляют собой более приятное чтение и удерживаются в уме дольше, чем многие великие книги по экономической теории.

Веблен родился в Като, Висконсин, в 1857 г., был шестым ребенком в большой семье фермеров, относившихся к первому поколению норвежских иммигрантов. В 1880 г. он закончил Карлтон-колледж, Миннесота, а в 1884 г. получил докторскую степень по философии в Йеле. После неудачных попыток получить место преподавателя он вернулся к своей семье в Миннесоту и в течение семи лет занимался чтением и вел деревенский образ жизни. В 1891 г. он начал изучать экономическую теорию в Корнельском университете под руководством Джеймса Лафлина (1850-1933). Когда Лафлин перешел на работу в Чикагский университет, Веблен отправился вместе с ним, чтобы получить свое первое преподавательское место. В течение 14 лет он входил в профессорско-преподавательский состав Университета Чикаго, после чего три года работал в Стэнфордском университете (1906-09). Хотя в это время он уже приобрел известность благодаря своим книгам «Теория праздного класса» и «Теория делового предприятия», его не вписывавшаяся в обычные рамки личная жизнь, эксцентричный стиль преподавания и дурная слава его экономических взглядов все более затрудняли ему поиски места преподавателя после его бесславного ухода из Стэнфорда в 1909 г. В 1911 г. он, наконец, нашел себе пристанище в Университете Миссури. В 1918 г., после ухода на пенсию в возрасте 61 г., он провел остаток жизни, занимаясь писательской и иногда преподавательской работой в Новой школе социальных исследований в Нью-Йорке. Умер он в 1929 г. относительно безвестным, т.к. его предыдущая слава к тому времени в значительной степени испарилась по причине неизменных неудач его попыток отнести себя к определенному течению или кампании.

[Марк Блауг]

http://vocable.ru/dictionary/1019505...idrih-nbsp-fon
Wieser Friedrich von (1851 — 1926)

Фридрих фон Визер был после Бем-Баверка вторым по значимости учеником Менгера. Товарищи по учебе и друзья, а позднее шурин и зять, оба они в свои двадцать лет оказались под интеллектуальным влиянием Менгера, когда прочитали «Принципы» Менгера (1871). По причине ранней отставки Менгера все последующие выдающиеся австрийские экономисты, такие как Мизес, Шумпетер и Бем-Баверк не были его студентами, а обучались у Визера и Бем-Баверка в Венском университете, в котором Визер провел многие годы (1883, 1903-17, 1918-23), некоторые из которых совпадали со временем работы в том же университете Бем-Баверка (1904-14).

Визер родился в Вене в 1851 г., изучал право в Венском университете и сразу же после окончания университета в 1872 г. поступил на государственную службу. В течение более десяти лет он оставался государственным служащим, за исключением двух лет учебы в университетах Гейдельберга, Йены и Лейпцига у Рошера, Книса и других представителей «старой» исторической школы. Результатом этого стало написание первой книги «О происхождении и основных законах экономической ценности» (Uber der Uhrsprung und die Hauptgesetze des wirtschaftlichen Wertes, 1884), в которой показывалось, как полезность определяет ценность факторов производства через процесс «вменения», даже если они никогда не покупаются потребителями. В этой книге также впервые был использован термин Grenznutzen (предельная полезность). Эта книга обеспечила ему место преподавателя в Венском университете, за которым последовало профессорство в Карловом университете, Прага. Он провел 19 лет в Праге — с 1884 по 1903 г. — и именно там написал работу «Естественная ценность» (Natural Value, 1889). Название книги отражало его убеждение в том, что ценность, или цена, является «естественной» категорией в том смысле, что она проявляется в любом рационально устроенном обществе, каковы бы ни были его институты собственности. Большие разделы книги были посвящены демонстрации того, как подобные естественные ценности должны определяться в экономике с центральным планированием, и, таким образом, именно Визера пытался опровергнуть Людвиг фон Мизес (1881-1973), когда он развивал аргументацию в пользу утверждения, что рациональные экономические расчеты при социализме невозможны.

Когда Менгер в 1903 г. оставил свой профессорский пост в Венском университете, его на этом месте сменил Визер. Его следующей великой книгой и вершиной его достижений была «Социальная экономика» (Social Economics, 1914), попытка написания систематического трактата по политической экономии, в котором постоянно сопоставляется детерминация ценности в идеальной конкурентной экономике с тем, как она детерминируется в современной социальной экономике, характеризующейся несовершенствами конкуренции и наличием деловых и трудовых объединений. Им была предложена обширная программа государственной деятельности для регулирования этой социальной экономики на основе того, что в настоящее время называется анализом затрат и результатов.

В итоге, эта забытая книга удивит каждого, кто полагает, что австрийская экономическая теория всегда была ориентирована на оправдание рыночного механизма и отвержение любых форм государственного вмешательства. В этой книге Визер показал, что австрийская теория полезности вкупе с социологической теорией власти позволяет разработать программу экономической политики, в которой государству придается даже большее значение, чем в экономической теории благосостояния Маршалла и Пигу.

К концу Первой мировой войны Визер стал сначала членом австрийского парламента, а замет министром торговли. После крушения Австро-венгерской империи он вернулся в Венский университет и незадолго до смерти опубликовал свою последнюю книгу «Закон власти» (Gesetz der Macht, 1926).

Визер не имел такого влияния, как Бем-Баверк, отчасти конечно потому, что потрясающая оригинальность его подхода и особенно его интерес к взаимосвязи между экономической теорией и социологией не задевали чувствительных струн у современных ему экономистов. В отличие от Бем-Баверка, чьи дискуссии с коллегами привели его в соприкосновение со всеми ведущими экономистами того времени, Визер никогда не участвовал в спорах, мало цитировал современных авторов и вообще предпочитал размышлять наедине с самим собой. Тем не менее, в самой Австрии он привлек больше последователей, чем Бем-Баверк, включая тех, кто продолжил взращивание семян, которые он посеял в «Социальной экономике», и создал быстро ставшую самостоятельной австрийскую школу теории государственных финансов.

[Марк Блауг]

http://vocable.ru/dictionary/1019505/word/viksel-knut
Wicksell Knut (1851-1926)

Никогда не было более противоречивого, почти шизоидного, экономиста, чем Кнут Виксель. Его работы обращены к его коллегам и имеют суровый привкус экономического теоретизирования ради экономического теоретизирования. Однако в своей частной жизни он был вольнодумцем, социалистом «с маленькой буквы», феминистом, страстным поборником идеи контроля над рождаемостью и ограничения семьи, и настолько пренебрежительно относился к общественным условностям, что был приговорен к двум месяцам тюрьмы за богохульные высказывания на лекции, а также он отказался подписать обращенное к королю Швеции заявление на получение профессорского места со стандартными словами «покорнейший слуга Вашего Величества», тем самым лишив себя этого места до почтенного 52-летнего возраста.

Среди экономистов Виксель выделял четыре авторитета, а именно, Рикардо, Тюнена, Вальраса и Бем-Баверка, и его жизнь была посвящена объединению теории общего равновесия, австрийской теории капитала и процента и теории распределения, основанной на предельной производительности. Его первая работа «Ценность, капитал и рента» (Value, Capital and Rent, 1893) представляла собой лишь прелюдию к более крупной книге «Лекции по политической экономии» (Lectures on Political Economy, 1901-06), перед которой было опубликовано исследование в области государственных финансов под названием «Исследования по теории финансов» (Finanztheoretische Untersuchungen, 1896), которое удивительным образом до сих пор остается непереведенным на английский язык, и работа в области монетарной экономики «Процент и цены» (Interest and Prices, 1808), которая содержит его наиболее оригинальный вклад в экономическую теорию.

Он родился в Стокгольме в 1851 г. в семье среднего класса и получил свою первую степень в области математики в Университете Уппсалы в 1876 г. Его интерес к социальным проблемам привел его к литературе по неомальтузианству, как тогда называлось движение за ограничение рождаемости, а от нее — к изучению экономической теории. С 1885 г. небольшое наследство позволило ему совершить путешествие по Англии, Франции, Германии и Австрии для изучения теоретической экономики, что также дало ему возможность встретиться со всеми ведущими радикальными реформаторами того времени. В 1880-е и 1890-е гг. он имел скудный заработок, печатая сотни газетных статей по такому широкому кругу проблем, как алкоголизм, проституция, свобода слова, права женщин и конституционная роль монархии, всегда, однако, возвращаясь к своей излюбленной теме — опасности перенаселения и необходимости борьбы с ней посредством распространения контрацептических средств. В 1895 г. он получил докторскую степень в Университете Уппсалы за диссертацию о налоговом бремени, но ему пришлось получить еще степень в области права, прежде чем ему предложили в 1899 г., в возрасте 48 лет, первое преподавательское место в Университете Лунда. Он преподавал в Лунде до своей отставки в 1916 г., добавив к первым трем своим опубликованным книгам по экономической теории «Лекции по политической экономии». Радикалом он оставался даже в пожилом возрасте, в 1923 г. опубликовав в анархистской газете аргументы в защиту атеизма. Умер он в 1926 г. (в этом году также умерли Маршалл, Эджуорт и Визер) в возрасте 74 лет.

Книги Викселля содержали множество исправлений и улучшений новой экономической теории, представленной в то время, когда он писал, тремя различными школами мысли — кембриджской, австрийской и лозаннской. Его трактовка теории полезности усовершенствовала рассуждения Джевонса, Менгера и даже Вальраса, а его изложение теории предельной производительности превзошло соответствующие изложения Уикстида, Бароне и Джона Бейтса Кларка. Даже теорию капитала Бем-Баверка он значительно модифицировал, выдвигая аргументы в ее защиту, и способствовал тому, чтобы Вальрас уточнил роль формирования капитала в третьем издании своих «Элементов» (1900). Отдельного упоминания заслуживает то, что он был, по существу, единственным достойным внимания экономистом на рубеже столетий, который подчеркивал, что концепция, названная Маршаллом «доктриной максимума удовлетворения», и даже предложенное Парето умеренное определение социального оптимума в терминах единодушного согласия, решающим образом зависит от преобладающего распределения дохода (или, скорее, наделенности факторами), которое порождает конкурентное ценообразование. Короче говоря, он был первым экономистом, полностью осознавшим, что все доказательства утверждения, согласно которому совершенная конкуренция обеспечивает эффективную аллокацию ресурсов, ничего не говорят о «справедливости» распределения доходов. Из этой идеи он сделал выводы в отношении ценообразования на услуги предприятий общественного пользования и построения как налоговой системы, так и системы расходов. В «Исследованиях по теории финансов» он близко подошел к современной доктрине общественных благ и проблеме раскрытия людьми своих предпочтений в отношении нерыночных общественных благ.

В книге «Процент и цены», содержащей самый большой его вклад в науку, он в значительной степени заложил основы современной макроэкономики, вернувшись к антиколичественной теории денег Тука, в соответствии с которой уровень цен определяется не количеством денег, но национальным доходом в форме общего потока расходов на товары и услуги. Отвергнув аргументацию Тука, Виксель по-новому сформулировал старую количественную теорию денег, сделав акцент на потоках расходов, тщательно разграничив прямое влияние увеличения количества денег на цены через кассовые остатки, которые индивиды готовы хранить, и косвенное влияние на цены, которое реализуется через колебания ставки процента. Идея, согласно которой это косвенное влияние возникает, когда денежная ставка процента отклоняется от реальной доходности новых капитальных проектов, ранее появлялась в работах Торнтона и Рикардо. Викселля, по-видимому, вдохновил один пассаж из «Принципов» (1817) Рикардо — книги, которую он имел обыкновение перечитывать снова и снова. Он назвал эту реальную доходность «естественной ставкой процента», утверждая, что, если она превосходит ставку процента по кредитам, какой бы ни была причина этого, в результате будет иметь место «кумулятивный процесс» ценовой инфляции, приостановка которого возможна только при достижении банковской системой установленных законом или соглашением резервных требований. Это привело его к анализу критериев денежного равновесия в смысле денежной и банковской системы, которая бы поддерживала стабильный уровень цен. В последующих дискуссиях со своим коллегой Дэвидом Дэвидсоном (1854-1942) Виксель продолжал двигаться по пути превращения старой количественной теории денег в законченную макроэкономическую теорию детерминации цен. От более поздней кейнсианской теории детерминации дохода ее все же отделяло большое расстояние, но она содержала все семена этого последующего развития, и множество шведских экономистов, бывших учеников Викселя, таких как Бертиль Олин (1899-1979) и Гуннар Мюрдаль (1898-1987), в последующее время смогли собрать урожай с поля, которое засеял Виксель.

[Марк Блауг]

http://vocable.ru/dictionary/1019505...ani-ferdinando

Galiani Ferdinando (1727 — 1787)

Галиани был ведущим критиком физиократов и главным сторонником субъективной теории ценности в XVIII веке. Родившись в Неаполитанском королевстве в Италии, он получил классическое образование, принял священный сан, но поступил на государственную службу и провел почти десять лет жизни во Франции в качестве секретаря неаполитанского посольства в Париже. Остаток своих дней он прожил в Неаполе, где по поручению короля руководил рядом государственных учреждений. Он писал на разнообразные темы и поддерживал корреспонденцию с ведущими мыслителями того времени: Дидро, Вольтером, Тюрго и особенно Джамбатиста Вико, великим итальянским историком и философом истории. Именно от Вико он перенял и на всю жизнь сохранил отрицательное отношение к картезианскому рационализму, стремившемуся выводить (исключительно на основе способности к разумению и нескольких априорных постулатов) вечные истины, действительные для любого времени и места. В противоположность этому Галиани указывал, что общество непрерывно эволюционирует, что делает возможным получение лишь исторически относительных истин.

В возрасте 24 лет Галиани выпустил замечательную книгу «О деньгах» (Della Moneta, 1751), задуманную как часть более общего политического трактата, так никогда им и не написанного. Помимо некоторых примечательных глав, посвященных теории денег, явно обязанных штудированию экономических трактатов Локка, в ней есть блестящие страницы, где рассматривается теория ценности в связи с полезностью (надо признать, только в виде наброска) с указаниями на убывание предельной полезности и даже на эластичность спроса по цене. Галиани исходил из противоречия между полезностью и редкостью, субъективным отношением между человеческими предпочтениями и доступностью внешних благ, которое служило ядром теории ценности со времен Аристотеля. Это противоречие лежало в основе теорий многих его предшественников, но Галиани сделал шаг вперед в концептуальном отношении, определив полезность как «способность товара сделать нас счастливыми», то есть как элемент, относящийся к нашим изменчивым предпочтениям, а не к товарам самим по себе. Тюрго разделял мнение Галиани о субъективной природе ценности и с похвалой отзывался о его книге. Несколькими десятилетиями ранее Ло также проповедовал учение о субъективной ценности, и аналогичную теорию защищал во Франции Этьен Кондильяк (1714— 80) в год выхода в свет «Богатства народов» (1776). Никто из этих четырех авторов не превратил теорию ценности в связи с полезностью в развернутую теорию цены, в особенности не сумев продемонстрировать ее приложимость к разнообразным случаям, относящимся к поведению цен. И когда Адам Смит разделил потребительскую ценность и меновую ценность и признал первую (отражающую скорее потребность для организма, чем субъективное предпочтение) необходимой, но не достаточной причиной ценности товара, он успешно отсрочил введение в обиход субъективной теории ценности на столетие. Неудивительно, что работа Галиани «О деньгах» так по существу и не была переведена на английский язык, ибо и сегодня имеется перевод лишь избранных отрывков.

Через двадцать лет после книги «О деньгах» Галиани блеснул как критик доктрин Кенэ и школы физиократов в работе «Диалоги о хлебной торговле» (Dialogues sur ln Nommerce des Bles, 1770).

Объектом его атаки явилась вера физиократов в свободу хлебной торговли, но не столько в принципе, сколько в контексте исторических обстоятельств, как политика, невыгодная для современной ему Франции. Отрицание им прямолинейного догматизма физиократов, в особенности их веры в существование универсально применимых принципов, выдает влияние Вико более чем все написанное им прежде.

[Марк Блауг]

http://vocable.ru/dictionary/1019505...ferding-rudolf

Hilferding Rudolf (1877 — 1941)

Восемь лет спустя после того, как Бем-Баверк опубликовал свою острую критику марксистской экономической теории в работе «Конец марксистской системы» (1896), Рудольф Гильфердинг, немецкий марксист и известный лидер Социал-демократической партии Германии (СДПГ), написал официальный ответ, озаглавленный «Критика Маркса Бем-Баверком» (Böhm-Bawerks Criticism of Marx, 1904). Работа Гильфердинга представляла собой догматическую защиту Маркса на языке, почти полностью заимствованном у Маркса и Энгельса. Это была одна из первых марксистских работ, в которой использовался неудачный самооправдательный аргумент, согласно которому марксистская и буржуазная экономические науки используют различные «парадигмы», которые делают плодотворный диалог между ними абсолютно невозможным. Другими словами, Бем-Баверк критиковал Маркса по своим собственным стандартам, и единственный ответ, предложенный Гиль-фердингом, был призывом не вступать в противоборство с критикой Бем-Баверка, а подвергнуть сомнению его критерии.

Однако Гильфердинга помнят не благодаря этому достижению, а скорее по его классической книге «Финансовый капитал» {Financial Capital, 1910) — весьма оригинальному исследованию капитализма XX века, в котором он постарался приблизить Маркса к реальной действительности того времени, поместив в центр анализа монополии и банковского кредита. Гильфердинг изображал «финансовый капитал» как способствующий картелям и другим монополистическим ограничениям конкуренции между его промышленными клиентами при одновременном стремлении к зарубежным инвестициям и побуждении правительств к империалистическому соперничеству. Капитализм XIX века стоял за свободную торговлю, но капитализм в своей «последней стадии» склонялся к протекционистским пошлинам, чтобы позволить внутренним монополистам назначать более высокие цены в своей стране и избавляться от возникающих при этом излишков за границей, все больше усиливая движение в сторону имперской экспансии. Эта книга вместе с «Империализмом» (Imperialism, 1902) Гобсона оказала решающее влияние на работу В.И. Ленина «Империализм как высшая стадия капитализма» (1916) — работу, которая легла в основу окончательной версии марксистской теории империализма. Ленинское определение империализма с точки зрения его пяти отличительных особенностей — монополии, финансовый капитал, экспорт капитала, международные картели и территориальный раздел мира — совершенно четко исходило из книги Гильфердинга с добавлением одного или двух элементов, заимствованных у Гобсона.

«Финансовый капитал» Гильфердинга начинается с обсуждения денег и кредита и представляет собой одну из редких попыток со времен Маркса развить и усовершенствовать собственно марксистскую, а не старомодную теорию денег. После описания характеристик «кредитных денег» (чековые депозиты в противопоставление монетам и банкнотам), Гильфердинг начинает рассуждение о растущей роли банков в стимулировании новых предприятий за счет использования преимущества растущего разделения между собственностью и контролем в акционерных компаниях.

Тесные личные и корпоративные связи между промышленным и банковским капиталом при доминирующем положении банкиров относительно промышленников, которое Гильфердинг описывает как «финансовый капитал», несомненно, были характерны для экономического развития Германии и Австрии, но остается под вопросом, были ли они характерны для развития капитализма в любых других странах. Таким образом, анализ Гильфердинга был далек от обобщения и, вероятно, мало способствовал пониманию экономических тенденций вне Центральной Европы.

В последующих главах своей книги Гильфердинг рассматривает роль экономических кризисов и их соотношение с растущей тенденцией к империализму. В этом анализе марксистской теории кризисов Гильфердинг решительно поддерживает «теорию диспропорциональности», указывающую одну из двух или трех причин экономических кризисов, упоминаемых Марксом во 2-м и 3-м томах «Капитала». Маркс описал определенную «воспроизводственную схему», представляющую взаимоотношения между отраслями, занятыми в производстве инвестиционных и потребительских товаров, которой необходимо следовать, если капиталистическая система намерена воспроизводить себя год за годом без неблагоприятных последствий. Эти равновесные пропорции между двумя группами отраслей промышленности настолько строги — утверждал Маркс, — что капитализм с большой вероятностью пострадает от экономических кризисов, если нарушит их; отсюда и название «теория диспропорциональности». Гильфердинг показал, что рост монополий и картелей делает еще более вероятным то, что «схема воспроизводства» Маркса будет нарушена. Это доказательство привлекло почти столько же внимания, сколько и теория империализма Гильфердинга.

Рудольф Гильфердинг родился в 1877 году в Вене. Он изучал медицину в Венском университете и практиковал на протяжении многих лет после получения докторской степени в 1901 г. Однако, будучи еще студентом-медиком, он проявил интерес к экономическим наукам и, как только закончил учебу, начал писать статьи по экономическим темам для Die Neue Zeit, ведущего марксистского теоретического журнала того времени, редактируемого Карлом Каутским (1854-1938), дуайеном марксизма после смерти Энгельса. Он продолжал читать лекции и писать о социализме до начала первой мировой войны, относя себя к левому меньшинству в Социал-демократической партии Германии (СДПГ), которое выступало против военных кредитов. После службы на австрийском фронте в качестве врача во время войны, он вновь вступил в социал-демократическую партию в начале 1920-х, стал гражданином Германии, работал в должности министра финансов в составе двух немецких правительств в 1923 и 1929 гг. и был депутатом рейхстага с 1924 по 1933 гг. После прихода Гитлера к власти Гильфердинг был выслан из страны и скитался по всей Европе, но в итоге оказался в неоккупированной зоне Франции в 1940 г. Переданный гестапо правительством Виши, он умер в заключении приблизительно в 1941 году.

[Марк Блауг]

http://vocable.ru/dictionary/1019505...dzhon-atkinson

Hobson John Atkinson (1858 — 1940)

Джон Гобсон на протяжении всей своей жизни был порицаем как великий еретик: защитник явно ошибочной теории избыточных сбережений, мелочный критик ортодоксальной теории распределения и автор теории империализма, которая была взята на вооружение Лениным. Но затем, в 1936 г., Кейнс отдал дань уважения Гобсону в своей «Общей теории» как предвосхитившему его собственную теорию о том, что общество может при определенных обстоятельствах сберегать слишком большую часть своего дохода, и тогда экономность становится пороком, а не добродетелью. Кейнс при этом думал в основном о первой книге Гобсона «Физиология промышленности: разоблачение определенных заблуждений в существующих экономических теориях» {The Physiology of Industry: Being an Exposure of Certain Fallacies in Existing Theories of Economics, 1889), которую тот написал вместе с бизнесменом А.Ф. Маммери. Однако, как обычно, Кейнс преувеличивал, при внимательном прочтении книги обнаруживается, что там нет никакого предвосхищения рассуждений Кейнса, основанных на различии между плановыми сбережениями и плановыми инвестициями. Связанные старой теоремой Адама Смита о том, что сбережения и есть расходы, Маммери и Гобсон многократно определяли сбережения как то же самое, что и инвестиции. Подобно Мальтусу, за 70 лет до этого, они придерживались своеобразного варианта теории недопотребления, согласно которой имеется слишком много сбережений, и, соответственно, слишком большая потеря покупательной способности, в то время как инвестиции из этих сбережений производят больше капитальных благ, которые требуют поглощения покупательной способности для производительного использования: это вариант теории недопотребления, в котором существует равенство избыточных сбережений и избыточных инвестиций.

Если мы прочитаем эту книгу непредвзято, мы сможем заметить попытку создать нечто вроде модели роста Харрода-Домара, которую авторы оказались не в состоянии сформулировать. Во всяком случае, имеют место повторяющиеся ссылки (как это имеет место и у Мальтуса) на неясное представление об оптимальном соотношении капитала и труда, которое не может быть превышено, если экономика стремится оставаться на пути устойчивого роста. В книге нет никакого упоминания о том, что позднее стало существенным элементом теории недопотребления Гобсона, а именно, о неравном распределении дохода, которое передает значительную часть национального дохода людям с низкими расходами и высокими сбережениями в верхней части пирамиды распределения дохода. Впервые это появилось в работе «Проблема безработицы» (The Problem of the Unemployed, 1896) и получило развитие в его основной работе «Индустриальная система: исследование заработанного и незаработанного дохода» {The Industrial System: An Inquiry into Earned and Unearned Income, 1909). Но даже в этих работах Гобсон продолжает определять сбережения как «приобретение средств производства», одновременно отказываясь от существования тезаврирования как обычного явления в индустриальных обществах.

С другой стороны, его защита общественных работ, финансируемых из текущих налогов, как лекарства от безработицы, явно основывается на сравнении между низкой предельной склонностью к потреблению среднего налогоплательщика и высокой предельной склонностью к потреблению среднего бенефициара расходов на оплату общественных работ. Короче говоря, если и не называть Гобсона истинным предшественником Кейнса, следует признать, что влияние Кейнса прослеживается почти во всем, что написал Гобсон.

«Индустриальная система» также содержит полное осуждение теории предельной производительности и попытку заменить ее концепцией «непроизводительного излишка» - идеей, которая имеет поразительное, но незамеченное сходство с недавней книгой «Монопольный капитал» (Monopoly Capital, 1966) П. Барана и П.М. Суизи. Проблема с понятием «непроизводительного излишка», который необходим, чтобы поддерживать рабочую силу и обеспечивать улучшения и рост запаса как человеческого, так и физического капитала, состоит, разумеется, в том, где провести черту. Гобсон высказывал множество предложений по поводу того, как посредством налогов забирать этот излишек, но, к сожалению, нанес ущерб своему анализу откровенным признанием трудностей в практике точного определения того, какую часть дохода представляет собой этот излишек. Тем не менее, во многих его книгах можно проследить устойчивую тенденцию к расширению концепции свободного излишка, или, скорее, расширению сферы возможных действий правительства от категории «излишка» к категориям «роста» и «поддержки». Это было отчасти связано с его выходом из Либеральной партии и присоединением к Лейбористской партии в начале 1920-х, после чего он стал ближе к интервенционистскому образу мышления Фабианского общества, поддерживающего широко известную программу национализации как самого надежного средства от безработицы.

Он родился в Дерби в 1858 году в семье, владевшей местной газетой Либеральной партии, которая обеспечила ему соответствующий личный доход на протяжении всей жизни. Он получил классическое образование в Оксфордском университете, который закончил в 1880 г. На протяжении ряда лет он работал педагогом, а с 1887 по 1897 гг. он получал прибавку к своему доходу, работая университетским лектором в Лондоне и Оксфорде. Вскоре после издания «Физиологии промышленности» он потерял обе эти должности и даже спустя годы в своей автобиографии «Исповедь экономического еретика» (Confessions of an Economic Heretic, 1938) он обвинял в своем увольнении «профессора экономики, который прочел мою книгу и посчитал, что она эквивалента попытке доказать, что земля плоская». На самом деле, ощущение себя аутсайдером, высмеянным догматическим экономическим сообществом, которое не отличается терпимостью к инакомыслию, является постоянной темой его автобиографии. Достаточно странно, что в «Исповеди экономического еретика» нет абсолютно никакого упоминания о запоздалом признании Кейнсом реальной заслуги «Физиологии промышленности», или чего-то, относящегося к кейнсианской революции, которую Гобсон должен был бы приветствовать как окончательное оправдание своих собственных воззрений. Но Гобсон был уже 80-летним стариком, когда писал свою автобиографию и, возможно, должен быть прощен за отсутствие надлежащего внимания к последним достижениям экономической теории.