*5059. Никлас Луман

[Filosof.historic.ru]

http://filosof.historic.ru/books/ite...97/st082.shtml
Жизненный путь, сочинения и основные идеи.

Никлас Луман родился 8 декабря 1927 г. в Люнебурге (Германия). Окончив гимназию, он с 1946 по 1949 г. изучал право в университете Фрайбурга, после чего недолгое время занимался частной юридической практикой. Затем Луман поступил на государственную службу в правительство Нижней Саксонии, на которой состоял до 1960 г. Вскоре он уезжает в США и в 1960-1961 гг. посещает курсы социологии и курсы общественного управления в Гарвардском университете. В этот период "центральным лицом" социологического факультета Гарвардского университета становится Талкотт Парсонс (1902-1979) - создатель структурно-функциональной школы в обществознании. Именно в Гарвардском университете Луман (по собственному признанию) страстно увлекся проблемами системной теории в социологии. По возвращении в Германию он делает быструю и успешную научную карьеру. В 1968 г. он вступает в должность профессора общей социологии и социологии права в университете Билефельда, которую занимает по сей день.

Смену практического поприща наукой, теорией Луман связывает с собственным первоначальным политическим опытом и своим глубоким разочарованием в радикальных переменах. "До 1945 г., - вспоминает он, - надеялись, что после упразднения тоталитарного аппарата все само собой упорядочится. Однако первое, что мне пришлось пережить в американском плену, - это то, как с меня сняли часы и избили. Все оказалось совершенно не так, как я себе представлял. Я не пытаюсь этим сказать, что приравниваю эпоху нацизма к времени после 1945 г. Однако после войны я был просто разочарован". Первоначальные разочарования в дальнейшем сменяются оптимизмом и верой в будущее в силу открытия Луманом "аутопойесиса" (т.е. самовоспроизводства) больших систем.

Первый очерк Лумана "Функция и причинность" вышел в 1962 г. Правда, ему предшествовали три статьи по проблемам административной деятельности, опубликованные в техническом журнале. Каждый последующий год ученый публиковал новую монографию. Наибольшую известность ему принесли работы: "Социологическое просвещение" (три тома соответственно опубликованы в 1970, 1975, 1981 г.), "Правовая система и правовая догматика" (1974), "Власть" (1975), "Политическая теория в государстве всеобщего благоденствия" (1981), "Социальные системы. Основы всеобщей теории" (1984) и многие другие. Библиографический список, подготовленный к его 60-летию, включил 33 монографии и 231 статью. Чуть менее половины этих работ включены в три тома его сочинений. К своему 70-летию

Н. Луман опубликовал много новых работ, в том числе фундаментальные, такие как "Экономика общества" (1988), "Общественная наука" (1990), "Социология риска" (1991), "Общественное право" (1993) и др.

Отдельные критические отклики на работы Лумана с течением времени сменились постоянной теоретической дискуссией вокруг его творчества, что свидетельствует о всемирном признании немецкого социолога. Уникальное положение Лумана в современной науке обусловлено, во-первых, тем, что Луман написал огромное количество научных работ; во-вторых, он не только привлек ошеломляющее количество источников, но и исследовал широчайший круг проблем: от любви и религии до законности и идеологии, от науки и экономики до власти и общественного устройства, от мирового сообщества до правового государства и правовой системы...; наконец, в-третьих, в нынешней ситуации, когда социологические парадигмы плохо совместимы или даже взаимоисключающи, желание Лумана создать новую "метапарадигму", способную осуществить теоретико-методологическое перевооружение современной социальной теории, не затерялось в череде "ренессансов" М. Вебера, Т. Парсонса и других, а получило мировую известность. Примечательно, как сам ученый объясняет интерес к своему творчеству: "Необходимо выделить два момента. В конце 60-х годов слушатели, особенно "левые", интересовались моей теорией, потому что базовые идеи франкфуртской школы были очень схожи с моими, но реализация программы данной школы встретила трудности. Сегодня, как мне кажется, проблема изменилась. Ныне ощущается интерес не к критической теории, а к теориям, построенным на солидной базе".

Многие современники, оценивая творчество Н. Лумана, отмечают, что немецкий мыслитель видит свою основную задачу скорее в "переконцептуализации", в новом истолковании уже имеющихся концепций и понятий, чем в создании, конструировании нового. Действительно, в исследовательской программе Лумана с иными акцентами формулируются казалось бы уже "давно решенные" проблемы, такие как: "социальное действие"; критерии рациональности "поведения", в том числе и правовой рациональности; "ценность", "смысл", "социальность" права и др. В целом все социологические идеи Лумана не являются чем-то исключительным. Они не возникли, как плод внезапного озарения, поскольку имеют давние традиции в обществознании. Предшественники Лумана - это О. Конт, Э. Дюркгейм, В. Парето, Г. Спенсер, М. Вебер, Т. Парсонс, Р. Мертон и др. Все они исходили из того, что функционализм в социологии возникает и распространяется из-за необходимости органичного сочетания эмпирических исследований и теоретического анализа, а также теоретического осмысления конкретных данных.

Иногда Лумана объявляют последователем структурного функционализма, сторонником Т. Парсонса. Однако следует отметить определенную преемственность ряда важнейших положений концепции немецкого ученого с неофункционализмом, а не их жесткую привязанность к теории Парсонса. Отличие функционализма Лумана от структурного функционализма, несмотря на частичную схожесть их теоретического дискурса, состоит в том, что он пытается реконструировать само ядро парсонской традиции. Об этом, в частности, свидетельствует признание немецким аналитиком следующего положения: акцент Парсонса на-доминирующей роли ценностей выглядит ортодоксальным, он представляет собой всего лишь один из аспектов процесса социальной дифференциации.

Луман стремится к более последовательной реализации методологии функционализма, прежде всего путем его своеобразной радикализации. Необходимо, полагает он, отказаться, во-первых, от какого бы то ни было телеологического мышления, т. е. от поиска конечной цели, к которой направлены все действия системы (будь то даже само ее существование); во-вторых, от попыток установить, с одной стороны, детерминированность каких-либо событий, а с другой - способность тех или иных структур производить совершенно определенные действия. Вместо изучения каузальных (причинных) связей Луман предлагает поиск "функциональных эквивалентов".

Уже к началу 60-х годов Луман убеждается в том, что структурный функционализм Парсонса страдает существенными недостатками. Прежде всего это поддержка "устарелого мнения" о том, что цель науки заключается в установлении причинных связей, а "функция" есть лишь особый случай "причины", тогда как было бы правильнее рассматривать последнюю как особый вид функциональной связи. Для Парсонса первичной и определяющей по отношению к "функции" является "структура". Сам Луман считает первичной функцию, а не структуру. Тем самым он пытается размежеваться с каузальностью структурного функционализма, где все элементы системы необходимы и полезны. Вместо этого он предлагает представить структуры в виде проблем, т.е. выяснять не каковы их функции, а какие структуры могли бы выполнить определенную функцию. Это означает, что каждая структура может быть заменена иной структурой, эквивалентной относительно данной функции. Таким образом, не структурный функционализм, а функциональный структурализм является основным методологическим требованием его концепции. Примечательно, однако, что с начала 70-х годов немецкий мыслитель перестает говорить о функциональном структурализме, хотя и сохраняет в своем научном арсенале многие его положения.

Становление лумановского функционализма происходит в контексте формирования общей теории систем, созданной в конце 40-х годов Людвигом фон Берталанфи. В более же широком плане необходимо отметить, что поле общей теории систем лежит в сферах кибернетики, биологии, в поливалентной логике, теории машин, теории информации. В связи с этим Луман замечает: "Новое открытие кроется также в способе функционирования - в цикличности и самореферентности биологических систем. Таким образом, "субъект" должен отказаться от своих претензий на самореференцию. И напротив, это вовсе не означает, что психические и социальные системы должны интерпретироваться по образцу биологических систем". В числе философскометодологических предпосылок, на которых явно или скрыто базируются системная парадигма Лумана и соответственно его понимание общества, и феноменология Э. Гуссерля, и учение Д. Юма, и философская антропология А. Гелена. Именно благодаря идеям Гуссерля и Гелена Луман предпринял своеобразную попытку философского обоснования центральной категории своей теории - редукции комплексности мира. Впрочем, Луман заявляет в связи с этим: "На начальном этапе я особенно увлекался Р. Декартом и Э. Гуссерлем. В социальной теории меня интересовал функционализм Б. К. Малиновского, А. Р. Радклифа-Брауна. Очевидны и мои занятия культурной антропологией и этнологией. Напротив, я никогда не любил немецкую философскую антропологию. Я также должен отметить мой интерес к И. Канту, тогда как Г.В.Ф. Гегель и К. Маркс практически не привлекали меня в этот период".

Проблема преодоления противоположности рационализма и эмпиризма решается немецким социологом в феноменологическом ключе посредством "вылущивания" сущностных (смысловых) характеристик предмета, погруженного в хаос эмпирической реальности. При этом проблема субъекта не занимает Лумана, как, впрочем, и структуралистов, поскольку феноменологическая социология, особенно в лице этнометодологии, вместо общества как реальной сущности считает приоритетным объектом исследования созданные людьми смыслы и значения видимой реальности, а следовательно, на первый план выходят формализованные методы, с помощью которых индивиды создают свое представление о социальной реальности.

Н. Луман утверждает, что есть лишь смыслоидентифицирующие системы. Посредством смысла осуществляется редукция комплексности, т.е. снижается высокая степень неопределенности, уменьшая роль тех факторов окружающей среды, которые направлены против единства социальной организации, и таким образом через смысл система сохраняется, адаптируется.

Лумана оправдано причислить к сторонникам радикализированного модерна, создавшего в противовес концепциям постмодерна (с его уже двухсотлетней историей) собственный "исследовательский фокус", направленный на такое качество модерна как "рефлексивность" (самосоотнесенность с иным). Именно рефлексивность как главная черта эпохи, главная черта любого социального действия, любого социального проекта составляет суть проекта модерна9. Исходя именно из этой методологической посылки, Луман в дальнейшем теоретически конструирует не только свою системную парадигму, но и понятия "общество", его "подсистемы" и т. д.

[Filosof.historic.ru]

http://filosof.historic.ru/books/ite...97/st083.shtml
Положения о "комплексности" (общесистемном понятии сложности событий), "редукции (изменении качества в сторону упрощения) комплексности", "рефлексии" (самосоотнесении с другим), "самореференции" и "аутопойесисе" (самоорганизации и самовоспроизводстве), "функциональной дифференциации (различии, обособлении) подсистем общества" и другие суть предельно широкие понятия в системной парадигме Лумана.

Луман считает, что исходным пунктом каждого системно-теоретического анализа является "дифференциация", а в качестве первоосновного выступает различение (дифференция) между системой и окружающей средой. Луман напоминает, что традиция, идущая от античности, использовала в значении "системы" термины "целое", "целостность". Из этой традиции выросла проблема: целое нужно было осмысливать двояким образом - как единство и как совокупность частей. Благодаря общей теории систем, указывает Луман, одним рывком традиционное различение целого и части заменяется на различение системы и окружающей среды. Системная дифференциация оказывается не чем иным, как воспроизведением разграничения системы и окружающего мира внутри системы. Важнейшими в понятии "дифференциация" являются не абсолютная изолированность и самодостаточность каждой сферы, а соотнесенность сторон, в рамках которой они только и обретают собственную определенность. По мнению Лумана, различение больше не рассматривается в качестве "сущности" или "инвариантности"; "оно представляет собой отношение между различными величинами, т.е. между системой и окружающей средой". Следовательно, решение системных проблем находится вне связи с какой-либо "неизменной частностью", а базируется на структурном допущении альтернативных возможностей.

Основополагающей характеристикой как системы, так и ее "окружающей среды", Луман считает "комплексность" - общесистемное понятие сложности событий. "Комплексность" мира - это бесконечное число возможностей, которые постоянно угрожают системе. В целях выживания она должна осуществлять "редукцию" (упрощение), сводя комплексность к возможностям, обеспечивающим ее функционирование, сохранение. Таким образом, Луман отождествляет редукцию с рациональностью при условии, что "...исходным пунктом концепции является различение (между системой и окружающей средой), а не принцип разума или принцип морали, солидарности, или что-нибудь еще". Он уверен, что в обществе нет независимой позиции наблюдателя, единой инстанции наблюдения. Следовательно, нет и ни одного привычного критерия правильности суждения.

Теоретические конструкции Лумана позитивны в той их части, где исследуются важнейшие и сопряженные понятия: "оперативная закрьпость", "самореференция" и, в конечном итоге, "аутопойесис" системы, когда последняя органично усваивает "закрытость - открытость" в отношениях со средой. До Лумана считалось, что системы (в том числе социальные) носят принципиально открытый характер. Чтобы сохраняться, любая система должна получать энергию, информацию извне, взаимодействуя с окружающей средой и имея для этого "вход" и соответственно "выход". Луман исходил из других принципов. С его точки зрения, система в состоянии самовоспроизводиться, самоорганизовываться и соотносить с собой свои элементы в процессе их организации и в элементарных операциях (самореференция). Самовоспроизводство системы и есть ее аутопойесис. Данный термин Луман заимствовал у чилийского нейрофизиолога Хумберто Матураны. "Самореференция" - одна из центральных тем системной парадигмы Лумана. Именно этими свойствами обладает коммуникация, которая, согласно Луману, делает социальную систему системой. Поэтому он ведет речь "об оперативной закрытости" систем. Отсюда становится понятным, почему у Лумана изначальной "социологической" операцией выступает не определение характера связи, взаимодействия системы со средой, а их различение. Теория самореферентной системы утверждает, что дифференциация систем может осуществляться лишь благодаря самореференции. В результате вопрос о разности "закрытой" и "открытой" систем заменяется вопросом об открытости самореферентной замкнутости. По мнению ученого, несомненное достоинство вводимых им понятий выражается в том, что они "освобождены от субъекта, от человеческого сознания" и перенесены в реальные системы в качестве "объекта науки". "Это означает, - пишет он, - что существует реальный мир систем, описание которых ведется посредством других систем в данных, логически разъясняемых противоречиях".

Таким образом, по Луману, аутопойетичность социальной системы выражается в том, что она сама в состоянии устанавливать и изменять свои элементы посредством реляционных (относительных) процессов. Именно в этом методологическом требовании ученый усматривает основание стабилизации общества, различных его подсистем. Объясняющая роль понятия "аутопойесис" связывается с преодолением ценностных ориентации и иных субъективистских установок. В результате смысловая направленность функционирования общества и его подсистем приобретает надличностный характер. Причем аутопойесис как акт воспроизводства не предполагает воссоздаваемое™ причин и условий производства, конституирования системы, так как в данном случае речь идет о воспроизводимости функционирования общества. Поэтому Луман считает общество не только самореферентной, но и аутопойетической системой, что означает его способность не только описывать, но и действительно воспроизводить самого себя. Однако Луман считает, что аутопойетическое воспроизводство систем не есть точное повторение уже существующего, поскольку предполагает постоянное воссоздание новых элементов, связанных с прежними. За каждой коммуникацией в системе следует неидентичная коммуникация, но она соответствует общему коммуникативному коду системы, его смыслу и всегда предопределена ранее происходившими коммуникациями. Система, имеющая лишь одну повторяющуюся коммуникацию, потеряла бы смысл: она перестала бы оставаться системой в силу своей недостаточной комплексности.

Луман делает вывод, что смысл каждого социального образования "поликонтекстуален": смыслы столь же многочисленны, как и соответствующие им социальные системы, и ни один из них не обладает статусом "единственного, изначального". Ни одна система не в состоянии отрицать аутопойесис другой системы, поскольку каждая система воспринимает предметы только в соответствии с присущим ей и только ей смыслом. Следствием этого является своего рода случайность всего существующего (Луман называет ее контингенцией). По мнению ученого, мир вообще не имеет центра, а также прочной основы. Не имеет их и современное общество. Системы обречены на постоянный распад и новое самовоспроизводство. Действительный результат деятельности систем Луман видит в том, что они обусловливают связь распада с воспроизводством.

[Filosof.historic.ru]

http://filosof.historic.ru/books/ite...97/st084.shtml
Всю логику функционалистского исследования Луман подчиняет поиску структур, управляющих поведением личностей и социальных систем, а также механизма автономного действия каждой из подсистем общества. Вопрос о причинах существования общества ("что делает возможным социальную систему?") лейтмотивом проходит через всю теорию Лумана. Проблемность генезиса и поддержания социального порядка ученый выявляет посредством двух тесно взаимосвязанных понятий, предельно широких по своему объему, - "комплексность" и "контингенция". Действительно, именно в идее редукции комплексности, понимаемой как постоянный социальный процесс, Луман усматривает "двигатель" эволюции социальных систем. Однако комплексность, по его убеждению, - не только эволюция: она "присутствует" при зарождении всякого порядка, при появлении любого социального взаимодействия. При этом, по Луману, в ходе каждого межличностного взаимодействия, т. е. при условии принятия гипотезы "первоначальной ситуации контакта двух индивидов" на фоне еще никаким способом не редуцированной комплексности (при отсутствии общества), речь с необходимостью должна идти о своего рода случайности (контингенции). Как полагает Луман, "контингентный" - это ни необходимый, ни невозможный, а просто - "возможный". Поэтому, с того момента, когда два индивида вступают в контакт, каждый из них может заменить эту контингенцию, в равной мере относящуюся к каждому из них.

Луман задается вопросом: насколько возможна и, следовательно, научно плодотворна "первоначальная ситуация", когда Ego (Я - лат.) пытается построить свое поведение в соответствии с предполагаемым поведением Alter (Другой - лат.), а последний в свою очередь делает то же самое по отношению к Ego? Ученый полагает, что нельзя пытаться в данной ситуации угадать ожидания другого. Единственным совпадающим ожиданием у них будет "ожидание неожиданного". "Пока не появится какой-то принцип порядка, - комментирует лумановскую позицию испанский исследователь Х.А. Гарсиа Амадо, - не существует никаких правил прогнозирования личностного поведения. Ничто нельзя прогнозировать там, где все возможно, где нет ожиданий и коммуникаций. Из беспорядка может родиться только беспорядок". Таким образом, Луман весьма осторожен в отношении интеракционистского объяснения понятия "общество", хотя влияние такого объяснения в первом приближении весьма заметно. Так, Луман считает, что общество как система коммуникаций возникает в тот момент, когда "личности вступают во взаимные отношения". Правда, он сразу же оговаривается: рост количества и личностей, которые интегрируются в эту первичную систему, и коммуникаций, и возможных моделей поведения ограничен неким уровнем "парализующей комплексности", а именно предполагает редукцию комплексности. А поскольку каждый индивид, вынужденный принимать во внимание все возможные в обществе "ответы" на свои действия, полагается на общую "недифференцированную систему коммуникаций", то из-за "перенасыщения" может произойти "блокировка социальной динамики".

По Луману, системой является не всякое взаимоотношение, а лишь то, которое вычленяется на фоне окружения. Впрочем, основной фактор в создании социальной системы кроется в ее функции - очертить определенный сектор комплексности в целях его последующего упрощения (редуцирования). Согласно Луману, невозможно, чтобы все занимались всем. Поэтому каждая подсистема (политика, право и т.п.) позволяет провести секторальный анализ и тем самым упрощает "свою часть комплексности". Другие подсистемы будут воспринимать данную часть комплексности уже как редуцированную. В результате генезис систем есть не что иное, как "функциональная специализация с целью редуцирования комплексности". Только таким способом общество может эволюционировать, и только таким образом оно может стать "более комплексным".

Луман видит обновление парадигмы социологического знания в собственном предложении: "...положить в основу понятие коммуникации и тем самым переформулировать социологическую теорию на базе понятия системы вместо понятия действия"14. Поскольку элементами системы, указывает он, выступают коммуникации, разлагающиеся на действия (события), постольку структура не может быть отношением элементов. Структура, представленная как отношения событий, неустойчива, а сами события не обладают временной протяженностью, они мгновенны. Поэтому структура самовоспроизводящейся системы "состоит в ограничении допустимых в системе отношений... это означает, что только благодаря ограничивающему структурированию система получает такое количество "внутреннего руководства", которое может сделать возможным воспроизводство"15. Итоговый вывод Лумана резко отличен от положений структурного функционализма (Парсонса, например): структура перестает быть фактором устойчивости системы, поскольку она является фактором ее обновления.

Безусловно, тезис Лумана о не-необходимости всего сущего, его способности быть и другим ("контингенция") порывает с восприятием мира, жестко соединенного причинно-следственными связями, когда последние имеют линейный характер, а следствие если и не тождественно причине, то, по крайней мере, пропорционально ей. По причинным цепям ход развития может быть просчитан неограниченно в прошлое и будущее. Развитие ретро-сказуемо и предсказуемо: настоя щее определяется прошлым, а будущее - настоящим и прошлым. Однако, и это отмечает не только Луман, но и отечественные философы, становится очевидным, что сложноорганизованным системам нельзя "навязать" пути их развития. Скорее, необходимо понять, как способствовать их собственным тенденциям развития, как выводить системы на эти пути. Проблема управляемого развития принимает форму проблемы самоуправляемого развития.

Луман делает очередной шаг к тому, чтобы лишить понятие "субъект" значимого предметного основания ("гуманистическое предубеждение") и свести общество не к взаимодействию людей, а к "сети коммуникаций". В частности, одно из его определений общества дается через совокупность "самовоспроизводящихся коммуникаций". Возникает вопрос: могут ли существовать отношения (в случае коммуникации) без чего-то относимого, без того, что коммуницирует? Для Лумана ответ на такой вопрос очевиден. Поскольку функциональная онтология основывается на его социологической теории, то это означает: отношения могут существовать и без того, что является соотнесенным. По его мнению, в несвязанной сложности событий ("комплексность") ничто не мешает исследователю выбрать любое из них в качестве исходной точки отсчета. В итоге Луман не разделяет мнение М. Вебера и Парсонса о том, что социальность возникает лишь в том случае, когда имеет место "ориентация на другого". Лумановская "социальность" оказывается неподвластной оценке в аспекте ее разумности или неразумности, поскольку она и есть разумность, следовательно, разумна уже по определению.

Таким образом, своеобразная симбиозная попытка интегрирования полярных позиций по проблеме человека, индивидуальности воплощается у Лумана в оригинальную концепцию субъекта. Неверно было бы считать, что у него субъекты "исчезают", чтобы уступить место саморазворачиванию систем. В действительности у исследователя каждая система (подсистема) является субъектом для себя самой, в то время как субъекта социальных систем (в качестве индивидуального или коллективного сознания) в парадигме Лумана нет. Идея же индивидуального субъекта как центра любой системы затушевывается. В результате каждый индивид считается субъектом для себя и в какой-то мере для "психической системы", но всеохватывающая система индивидуальных субъектов в концепции Лумана отсутствует. Одновременно с этим он утверждает, что каждая функциональная система (подсистема) включает в себя всех индивидов. Луман подчеркивает, что из логики его рассуждений не следует, будто бы люди не важны для общества. Чтобы общество и его подсистемы могли существовать, наличие окружающей среды столь же необходимо, как и существование элементов ("ожиданий") системы. Системы не могут функционировать в пустоте.

Итак, по Луману, "социально" лишь то, что обладает коммуникативной значимостью и допускает возможность действовать Alter ego. Именно таким образом, считает он, может установиться "основная составляющая любой социальной структуры: разделенные ожидания". Коммуникация "является результатом двойной контингенции, и она приводит к образованию структур, которые существуют при таких условиях". Именно случайности Луман приписывает ведущую роль в формировании социальных систем.

В настоящее время, когда стремительная динамика общественной жизни выдвигает новые исследовательские приоритеты и активизирует методологические поиски, попытка Лумана провести анализ социальных феноменов через соотношение двух противоположных тенденций - изменения и сохранения - представляется плодотворной. Более того, в становящейся ныне синергетической модели изменения мира через его самоорганизацию (т.е. аутопойесис) были творчески использованы и соответствующие положения системной парадигмы Лумана.