*305. Вторая мировая война-3

[Н.Н. Яковлев]

http://historic.ru/books/item/f00/s0...25/st022.shtml

Итальянские фашисты с растущей завистью наблюдали за успехами гитлеровцев. Муссолини постоянно повторял: «Унизительно сидеть со сложенными руками, когда другие пишут историю». Когда в сентябре 1940 г. гитлеровские войска, готовясь к войне против СССР, вступили в Румынию не только без консультации, но и без предварительного уведомления Италии, Муссолини решил действовать — гитлеровская Германия подбиралась к Балканам, которые итальянские фашисты рассматривали сферой собственных интересов. В Риме принимается решение захватить Грецию. Муссолини заметил при этом: «Мы отплатим Гитлеру его же монетой. Он узнает об оккупации Греции из газет. Так будет восстановлено равновесие между нами». 28 октября 1940 г. итальянские войска вторглись в Грецию, но греческий народ поднялся на защиту своей родины. Итальянские войска уже в ноябре были выброшены из Греции, и борьба была перенесена на территорию Албании. Неудачи в Греции вызвали трения между Германией и Италией. 20 ноября Гитлер, упрекая Муссолини в несвоевременности нападения на Грецию, писал ему, что прямым последствием отпора греков явилось отклонение Болгарией и Югославией приглашения присоединиться к Тройственному пакту и вообще в мире «определенно усилились позиции тех... кто утверждает, что последнее слово в этой войне еще не сказано». В Берлине срочно занялись изысканием путей поднять престиж держав «оси». Хотя все силы Германия сосредоточила против СССР, пришлось также обсудить вопрос о проведении кампании на Балканском полуострове.

В Африке военные действия также не снискали лавров итальянским фашистам. Италия объявила войну Англии 10 июня, но наступление итальянских войск на Египет задерживалось — Муссолини определил, что оно начнется в тот день, когда «первый взвод немецких солдат вступит на английскую землю». Этого не случилось, тогда было принято решение все равно наступать, ибо, если бы гитлеровцы начали мирные переговоры с Англией, считали в Риме, Италия не могла в них участвовать, не дав ни одного сражения англичанам. 13 сентября итальянские войска вступили в Египет и продвинулись на 80 км от границы, где и остановились. Из Англии на Средний Восток были срочно отправлены подкрепления, в самой метрополии осталось не более 250 танков. Как считает ряд буржуазных историков, английское правительство смогло пойти на такой риск в разгар «битвы за Англию» только потому, что знало о решении Гитлера оставить Британские острова в покое и начать войну против СССР. 7 декабря английские войска нанесли контрудар. Они значительно уступали противнику по силам и преследовали ограниченные цели. Контрнаступление ввиду слабого сопротивления противника неожиданно для самих англичан переросло в длительную кампанию, в ходе которой к февралю

1941 г. было захвачено 130 тыс. пленных, а англичане далеко углубились в Ливию. Одновременно начав в декабре 1940 г. наступление в Эфиопии, английские войска в мае 1941 г. очистили эту страну от итальянцев. Победа сама по себе была внушительна, но еще более важным было то, что удалось отвратить угрозу, нависшую над Суэцким каналом.

[Н.Н. Яковлев]

http://historic.ru/books/item/f00/s0...25/st023.shtml
В ноябре 1940 г. Рузвельт преодолел критический рубеж — на выборах он был избран в третий раз президентом США. Отныне, имея перспективу четырех лет пребывания у власти, его правительство могло спокойнее относиться к исступленной кампании «изоляционистов». Хотя во время избирательной кампании Рузвельт и руководство демократической партии клялись, что США не будут вовлечены в войну, а американские юноши никогда не будут посланы за океан, с конца 1940 г. англо-американские отношения приобретают характер союза. На пресс-конференции 17 декабря Рузвельт привел наглядный пример: «Представьте себе, что загорелся дом моего соседа, а у меня на расстоянии 400—500 футов от него есть садовый шланг. Если он сможет взять мой шланг и присоединить к своему насосу, то я смогу помочь ему потушить пожар. Что же я делаю? Я не говорю перед операцией: «Сосед, этот шланг стоит мне 15 долларов, тебе нужно заплатить за него 15 долларов». Нет! Какая же сделка совершается? Мне не нужны 15 долларов; мне нужно, чтобы он возвратил мой шланг после того, как потушен пожар». 29 декабря в традиционной речи по радио — «беседе у камелька» он заявил: «США должны стать «арсеналом демократии», ибо с нацистами ни одна страна не может жить в мире». В январе 1941 г. в конгресс был внесен законопроект ХР-1776 (цифра намеренно совпадала с датой — 1776 г. — провозглашения Декларации независимости США): в интересах обороны США предлагалось давать взаймы или в аренду вооружение противникам Гитлера (ленд-лиз). Ярый изоляционист сенатор Уилер немедленно заявил: ленд-лиз означает «свежевырытую могилу для каждого четвертого американского парня». Начало предвещало мало доброго. «Изоляционисты» прекрасно знали, что 90% американского народа не желают вступления в войну, хотя сочувствуют жертвам агрессии.

Соблюдения обычной военной тайны в англо-американских штабных переговорах, открывшихся 29 января 1941 г. в Вашингтоне, оказалось поэтому недостаточным: нужны были дополнительные меры предосторожности — против зорких аргусов в собственной стране. Разглашение факта переговоров неизбежно сорвало бы принятие ленд-лиза в конгрессе. Высокопоставленные британские офицеры прибыли в США в штатском, а делегация носила невинное название — «технических советников английской закупочной комиссии». Сведения о переговорах не просочились в печать, и это избавило правительство Рузвельта от необходимости публичного объяснения с «изоляционистами». Тогда пришлось бы раскрыть сокровенные замыслы правящих кругов США — воевать до последнего британского солдата. В директиве Рузвельта от 16 января 1941 г. американской делегации прямо указывалось: «Мы должны сделать все возможное, чтобы непрерывно снабжать Великобританию, главным образом с той целью, чтобы сорвать основной замысел Гитлера о вовлечении США в войну в данный момент, а также для того, чтобы подбодрить Великобританию». Советники президента особо предупреждали американскую делегацию, чтобы она не шла на поводу у англичан: «Мы не можем себе позволить вручить судьбу нашего государства английскому руководству, да и не нуждаемся в этом... Англичане никогда не упускают из виду свои послевоенные интересы — коммерческие и военные. И мы также должны в конечном счете заботиться о своих собственных интересах». В результате принятый совещанием основополагающий стратегический план «АБС-1» был англо-американским по названию («АВС» — от начальных букв английского названия — «американо-британские переговоры»), а на деле отражал главным образом американский взгляд на стратегию второй мировой войны. Этот план определял стратегические цели США и Англии на протяжении всей войны и не претерпел до победы над Японией каких-либо существенных изменений.

Хотя в плане исследовалась гипотетическая ситуация, что США «вынуждены» принять участие в войне, но организационные меры подлежали немедленному претворению в жизнь. Основная мысль плана «АБС-1»: враг номер один — Германия, и ей предстоит нанести поражение в первую очередь. Отсюда делался вывод — сосредоточение военных усилий США и Англии на европейском театре и в Атлантике. Концентрация американских сил в Северной Атлантике высвобождала британские войска для отправки подкреплений на Средний и Дальний Восток. Принятие принципа «Германия враг № 1» было здравым с военной точки зрения, ибо там и лежал центр тяжести второй мировой войны. Что касается Японии, то было решено, что в случае вступления ее в войну боевые действия на Тихом океане будут носить оборонительный характер. Лишь после разгрома европейских держав «оси» надлежит расправиться с Японией. Иными словами Дальний Восток и Тихий океан признавались второстепенными театрами войны. США категорически отказались послать туда свои силы для обороны Британской империи. Настойчивые предложения англичан направить американскую эскадру в Сингапур натолкнулись на категорический отказ. Аргументация американцев в военном плане представлялась безупречной: отправка крупных контингентов из США на Дальний Восток поставит под угрозу выполнение первоочередной задачи — разгрома Германии. Но в сущности в основе этой позиции США лежало стремление остаться пока в стороне от неизбежной войны на Дальнем Востоке, воевать чужими руками.

План «АБС-1», определивший стратегические цели, не конкретизировал военных операций на суше. Больше того, правительство США не утвердило плана, и формально он ни к чему не обязывал Вашингтон. Руки США были по-прежнему развязаны, и они могли в любой момент отказаться от плана «АБС-1» в свете «последующих событий». Английское правительство, напротив, без промедления утвердило его.

Тем временем закон о ленд-лизе преодолевал яростное сопротивление «изоляционистов» в обеих палатах конгресса. Нашлись противники его и в самом американском правительстве. Вице-президент Гардинг заметил на заседании кабинета: «Англичане на голову населения самый богатый народ в мире, если они заботятся о собственной свободе, то пусть распродадут все». Но Рузвельт напомнил: «Мы доили английскую корову финансов, у которой когда-то было много молока, но теперь она выдоена почти до конца». В самом деле: Англия выплатила США уже более 4,5 млрд. долларов. Когда платежи задерживались, США не слишком церемонились с взысканием средств: так по распоряжению президента в Кейптаун был направлен американский военный корабль, чтобы забрать все золото, добытое там. Хотя по просьбе американского правительства англичане продали по низкой цене предприятия фирмы «Кортолдс», они были тут же перепроданы по гораздо более высокой цене через биржу и т. д. Англия уже находилась на грани истощения своих золотых и долларовых резервов. От внимания американского правительства не ускользнуло и предупреждение Черчилля о будущих последствиях этого, сделанное в письме президенту 8 декабря 1940 г.: «Хотя мы будем прилагать все усилия и пойдем на всяческие жертвы, чтобы платить, я полагаю, что вы согласитесь, что было бы в принципе неверно и фактически взаимно невыгодно, если бы в разгар этой борьбы Великобритания лишилась бы всех своих активов и оказалась раздетой до нитки после того как победа будет куплена нашей кровью».

11 марта 1941 г. закон о ленд-лизе вступил в силу. Он был принят 60 голосами против 35 в сенате, 260 против 165 — в палате представителей.

В преамбуле закона указывалось, что США будут предоставлять помощь другим государствам, так как их сопротивление агрессии «жизненно важно для обороны Соединенных Штатов». С каждым государством — получателем помощи по ленд-лизу — США подписывали двустороннее соглашение, по которому Соединенным Штатам оказывалась обратная материальная помощь. Зачастую предоставление американской помощи сопровождалось условиями, не относившимися к задачам борьбы против агрессоров, а накладывавшими обременительные обязательства на получателя в послевоенный период. По духу американо-английского соглашения о ленд-лизе Англия, например, фактически отказывалась от системы имперских преференций. Даже реакционный американский историк Т. Бейли пишет: «Правительство США предложило ленд-лиз не потому, что Британия заслуживала нашей помощи, а действуя из чисто эгоистических соображений. Мы посылаем оружие в Англию, англичане продолжают сражаться, а мы можем остатьсй в стороне. Мы дадим возможность Британии воевать (нашим оружием) до последнего англичанина, а тем временем останемся нейтральными и будем процветать». На первое время для оказания помощи по ленд-лизу было ассигновано 7 млрд. долларов.

[Н.Н. Яковлев]

http://historic.ru/books/item/f00/s0...25/st024.shtml
Готовясь к войне против Советского Союза, гитлеровская Германия вовлекала в агрессивный блок все новые и новые страны. В октябре 1940 г. к Тройственному пакту присоединилась Румыния, в ноябре — Венгрия, 1 марта 1941 г. — Болгария. Антинародные правительства этих стран обязались сотрудничать с Германией и предоставили свои страны в распоряжение гитлеровских вооруженных сил. Дело оставалось за двумя государствами Балканского полуострова — Грецией и Югославией. Народ первой бросал вызов державам «оси», оказывая сопротивление фашистской Италии. Англия решила использовать итало-греческую войну, чтобы создать фронт на Балканском полуострове. С 7 марта 1941 г. в Греции был высажен небольшой британский экспедиционный корпус. Гитлеровцы разработали операцию «Марита», чтобы прийти на помощь своему итальянскому союзнику и захватить Грецию. С марта 1941 г. вдоль греко-болгарской границы стали сосредоточиваться германские войска. Что касается Югославии, то в Берлине первоначально намечалось вовлечь ее в блок агрессоров «мирным путем». 25 марта 1941 г. югославское правительство тайком от народа присоединилось в Вене к Тройственному пакту. Но как только известия об этом достигли страны, последовал взрыв народного негодования. 27 марта правительство было сметено, по улицам Белграда проходили демонстрации под лозунгами «Лучше война, чем пакт!», «За союз с Россией!». Было создано новое королевское правительство Симовича, которое отказалось ратифицировать пакт, хотя и не аннулировало его.

27 марта Гитлер отдал «директиву № 25» — о захвате Югославии, что являлось не самоцелью, а входило составной частью в непосредственную подготовку к войне против СССР. На совещании 27 марта в имперской канцелярии в Берлине германские командующие были информированы так: «Главная цель нападения на Югославию... при реализации плана «Барбаросса» оставить свободным правое плечо». 6 апреля гитлеровская Германия напала на Югославию и Грецию. Вместе с германскими армиями действовали итальянские, венгерские и болгарские войска. По личному приказу Гитлера Белград подвергся беспощадной бомбардировке, осуществлялась операция «Кара». Берлинское радио объявило, что цель Германии — окончательно изгнать Англию с континента Европы. Против Греции и Югославии агрессоры бросили 71 дивизию, из них 46 — германских. Противостоявшие им силы были несоизмеримо слабее. Основной удар гитлеровцы нанесли с территории Болгарии в направлении Ниш и Скопле. Германские танковые дивизии прорвали югославские линии и 10 апреля установили контакт с итальянскими войсками в Албании. Германо-венгерская группировка, вторгшаяся с севера, 12 апреля заняла Белград. Остатки югославской армии в беспорядке отступили к Сараево, где 17 апреля капитулировали. Правительство Симовича вместе с королем бежало из страны. Гитлеровское командование, сокрушившее превосходящими силами югославскую армию, оценило кампанию как военный парад. Однако трудности захватчиков только начинались: поражение королевской армии было не концом, а началом сопротивления югославского народа. В стране с первых дней оккупации возникает партизанское движение.

Наступление на Грецию германские войска также начали с территории Болгарии, по долине реки Струмы в направлении Салоник. Прорыв германских дивизий после непродолжительных боев на этом участке привел к их выходу в тыл основной группировке греческих войск, сражавшихся в Эпире против итальянцев. Они так и не успели отойти и 21 апреля капитулировали. Остатки греческой армии и британский экспедиционный корпус откатывались к портам Пелопоннеса, где поспешно грузились на суда. 27 апреля германские войска вступили в Афины, в ночь на 28 апреля последние греческие и английские солдаты были эвакуированы. Из 53 тысяч человек британского экспедиционного корпуса была вывезена 41 тысяча. 20 мая немцы высадили парашютные десанты на Крит и после ожесточенных боев к 1 июня захватили остров. Одновременно с кампанией на Балканском полуострове развернулось наступление держав «оси» в Северной Африке, в котором приняли участие прибывшие туда германские войска под командованием Роммеля. Англичане потерпели серьезное поражение и к 12 апреля, когда прекратилось наступление Роммеля, были далеко отброшены на территорию Египта. Над Суэцким каналом и позициями Англии на Среднем Востоке нависла угроза.

Новые победы Германии вызвали глубокое уныние в Лондоне. Был поставлен вопрос о вотуме доверия правительству Черчилля. В парламенте 7—8 мая состоялись прения, во время которых представители правительства доказали, что было сделано все возможное. За вотум доверия было отдано 443 голоса, против 3. Поддержка парламента была силой, но только моральной, а Англии недоставало материальной, чтобы выстоять. 4 мая 1941 г. Черчилль пишет Рузвельту: «Если сейчас или в самом ближайшем времени вы не сможете занять более активную позицию, соотношение сил может резко измениться не в нашу пользу. Я уверен, г-н президент, что вы не поймете дурно, если я выскажу вам все, что у меня на душе. Единственно, что, на мой взгляд, может решающим образом нейтрализовать растущий пессимизм в Турции, на Ближнем Востоке и в Испании, это немедленное присоединение к нам Соединенных Штатов в качестве воюющей державы». Так представлялась английскому правительству обстановка в мае 1941 г. Спустя 16 лет в книге «Большая стратегия», входящей в официальную историю участия Англии в войне, проф. Дж. Батлер писал: «Тобрук, Сирия, Малайя, битва за Англию и тем более операция «Морской лев» немецкое верховное командование теперь особенно не интересовали. Оно было занято другой, более важной задачей. Сейчас можно лишь с улыбкой сопоставлять переписку между Каиром и Лондоном по вопросу об изыскании одной бригадной группы для каких-либо важных действий с немецкими директивами об использовании 100 или больше дивизий на Восточном фронте».

[Н.Н. Яковлев]

http://historic.ru/books/item/f00/s0...25/st025.shtml
Балканская кампания хотя и отвлекла некоторые силы Германии, не оказала влияния на размах и сроки подготовки войны против СССР. Операции против Греции, и Югославии не помешали сосредоточить основные контингента гитлеровских вооруженных сил на подступах к границам нашей страны. Уже с 14 апреля начинается отвод германских дивизий с Балканского полуострова. Что касается сроков нападения на Советский Союз, то они зависели главным образом от общей готовности гитлеровских армий и условий погоды. Бывший гитлеровский генерал Блюментритт пишет: «Цели бы даже и не было Балканской кампании, все равно начало войны с Россией, очевидно, пришлось бы отсрочить, так как в 1941 г. оттепель наступила поздно», 5 декабря 1940 г. намечалось начать войну «в конце мая», затем срок перенесли на 15 мая. 24 января в докладе о положении с горючим указывалась дата 1 июня. Наконец, 7 апреля была определена дата 22 июня. Окончательно это решение было утверждено 30 апреля. Вооруженная борьба в Греции, на Крите и в Северной Африке, война на море и в воздухе стратегически не имели никаких последствий для нападения гитлеровской Германии на Советский Союз.

Составление «плана Барбароссы»— войны против СССР — началось с конца 1940 г. В ноябре — декабре предварительные наметки были проверены во время оперативной игры в генеральном штабе сухопутных сил в Цоссене. Германское командование считало, что война против СССР займет 3—4 месяца. 18 декабря 1940 г. Гитлер издал директиву № 21 о «плане Барбароссы». Основная цель: «Немецкие вооруженные силы должны быть готовы к тому, чтобы еще до окончания войны с Англией победить путем быстротечной военной операции Советскую Россию... Конечной целью операции является отгородиться от азиатской России по общей линии Архангельск—Волга. Таким образом, в случае необходимости остающаяся у России последняя промышленная область на Урале может быть парализована с помощью авиации». Гитлеровское руководство самоуверенно считало, что удар германских вооруженных сил быстро положит конец существованию Советской страны. Бесноватый фюрер говорил Йодлю, что СССР будет разгромлен менее чем за полгода. Эти расчеты строились на песке: начиная войну против Советского Союза, германское командование плохо знало противника. Как признавал впоследствии битый гитлеровский генерал Гальдер: «В нашем распоряжении были трофейные документы Голландии, Бельгии, Греции, Югославии и даже французского генерального штаба. Однако ни одна из этих стран не была лучше информирована, чем мы. Сведения о приграничных войсках были в основном правильны, но мы не имели никаких сведений о потенциальных возможностях этого громадного государства». 11 июня 1941 г. Гитлер даже подписал директиву № 32 — «Подготовка к периоду после осуществления операции «Барбароссы». В ней указывалось, что для оккупации Советского Союза после его разгрома достаточно 60 дивизий и одного воздушного флота. Намечались направления дальнейших ударов: на Средний Восток через Закавказье, из Ливии через Египет, из Болгарии через Турцию. Планировалось захватить Гибралтар и провести вторжение на Британские острова.

В документах, подготовленных гитлеровским руководством перед войной с Советским Союзом, подчеркивался особый характер борьбы — двух противоположных идеологий. Оперативная директива верховного командования от 13 марта 1941 г. гласила «В районах операции на рейхсфюрера СС от имени фюрера возлагаются особые задачи для подготовки организации политической администрации. Эти задачи вытекают из необходимости проведения борьбы между двумя противоположными политическими системами». Кроме того, исполнительная власть в оккупированных районах могла передаваться командующим группам армий и командующим армиями. Тем самым поголовно на всю гитлеровскую армию возлагалось выполнение человеконенавистнических целей фашистского режима — не только уничтожение партийных, советских работников и представителей советской интеллигенции, но и физическое истребление народов нашей страны. В Берлине были разработаны детальные планы экономического ограбления СССР. Гитлеровские главари в случае успеха своих захватнических планов готовили голодную смерть для многих миллионов советских людей.

Для нападения на Советский Союз гитлеровцы предназначили 153 немецкие дивизии, что в количественном отношении составляло около 75% состава действующей армии. «Фактически же, — пишет бывший гитлеровский генерал Мюллер-Гиллебранд, — это была значительно большая часть боевой мощи, так как остальные 56 дивизий, как правило, не представляли собой полноценных соединений... Усилия главного командования сухопутной армии были направлены на то, чтобы сосредоточить все имевшиеся силы на решающем театре военных действий против Советского Союза, не считаясь с трудностями и угрозами, которые в результате этого могли возникнуть на других театрах войны». Кроме того, против СССР использовались силы сателлитов Германии — Финляндии, Венгрии, Румынии и Словакии, которые выставили войска, эквивалентные 37 дивизиям. Таким образом, всего против СССР было использовано в начале войны 190 дивизий. К 22 июня 1941 г. германские вооруженные силы находились в зените своего могущества. Они насчитывали 7234 тыс. человек личного состава во главе с опытным генералитетом. Германская армия, авиация и флот были полностью отмобилизованы, получили боевой опыт. Молниеносные кампании с 1 сентября 1939 г. обошлись германским войскам чрезвычайно дешево — общие потери к моменту нападения на СССР (включая несчастные случаи) составили 93,7 тыс. человек убитыми. Для сравнения можно указать, что в первый год войны против СССР среднемесячные потери только германских сухопутных сил в среднем равнялись 165 тыс. человек.

Военная машина гитлеровской Германии использовала ресурсы всех оккупированных стран. Много это или мало? Вот некоторые основные цифры: на подготовку к войне в 1933—1939 гг. Германия затратила 90 млрд. марок. С сентября 1939 по июнь 1941 г. в оккупированных странах было захвачено сырья, промышленного, транспортного оборудования и других ценностей на 128 млрд. марок. Станочный парк Германии в 1940 г. насчитывал 1 178 тыс. станков (в США—942 тыс., в Англии—700 тыс.). По некоторым данным, в 1942 г. продукция, полученная из оккупированных областей, на 22% превысила производство в самой Германии. Один только пример: в канун войны с Советским Союзом 92 гитлеровские дивизии были в основном оснащены французскими автомашинами. Кроме этого, все без исключения нейтральные государства Европы—Швеция, Швейцария, Испания, Португалия, а также Турция — послушно выполняли германские заказы, поставляя как промышленные товары, так и сырье, последнее иной раз поступало через них из заморских стран, формально отрезанных от Германии британской блокадой. На Советский Союз была обрушена совокупная экономическая и военная мощь всей континентальной Европы.

[Н.Н. Яковлев]

http://historic.ru/books/item/f00/s0...25/st026.shtml
Создание Советским Союзом предпосылок для образования антигитлеровской коалиции

В грозные годы после начала второй мировой войны Советский Союз не только укреплял свою обороноспособность, но и способствовал созданию международных условий для конечного поражения фашизма. Летом 1940 г. сложилось напряженное положение в прибалтийских странах. Усилились происки фашистской агентуры, подняла голову реакция, участились случаи нападения на советских военнослужащих, находившихся там в соответствии с договорами о взаимопомощи, заключенными осенью 1939 г. с Латвией, Литвой и Эстонией. В середине июня 1940 г. Советское правительство, указав на грубые нарушения постановлений этих договоров, потребовало пропустить на территорию Латвии, Литвы и Эстонии достаточное количество войск. 15—17 июня советские войска вступили в прибалтийские страны. 26 июня Советское правительство обратилось к Румынии, потребовав возвращения Бессарабии, захваченной румынскими боярами в 1918 г. вопреки воле ее населения. В советском заявлении также указывалось, что вопрос о возвращении Бессарабии был «органически связан с вопросом о передаче Советскому Союзу той части Буковины, население которой в своем громадном большинстве связано с Советской Украиной как общностью исторической судьбы, так и общностью языка и национального состава». Население Буковины еще в 1918 г. высказалось за воссоединение с Советской Украиной. 28 июня советские войска вступили в Бессарабию и Северную Буковину и эти области были воссоединены с Советским Союзом.

В прибалтийских странах произошла социалистическая революция, трудящиеся стали хозяевами своей страны. Народы этих стран смогли осуществить свободное волеизъявление, избрав латвийский и литовский сеймы и государственную думу Эстонии, которые провозгласили восстановление Советской власти в своих странах. Латвия, Литва и Эстония обратились к Верховному Совету СССР с просьбой о присоединении к Советскому Союзу. На сессии Верховного Совета СССР в августе 1940 г. вопрос был положительно разрешен. Латвия, Литва и Эстония стали союзными социалистическими республиками. Советская граница была продвинута на сотни километров на Запад. Действия Советского Союза вызвали известное замешательство в Берлине: выдвижение советских войск на Запад осложняло планировавшуюся войну против СССР. В то же время правительства США и Англии заявили о своем «непризнании» свободного волеизъявления народов прибалтийских стран. Золото Латвии, Литвы и Эстонии, сданное на хранение в США, было секвестировано, были захвачены суда этих стран в портах США и Англии.

Создание «Восточного фронта» было одной из важнейших предпосылок последующего успешного ведения коалиционной войны против держав «оси». Если бы этого не было сделано, если бы этот фронт проходил по старой границе, гитлеровцы выиграли бы 200— 300 километров при нападении на СССР.

Советский Союз стал могучим фактором мира на Дальнем Востоке. Пока Советский Союз не принимал участия в войне, японские милитаристы опасались идти на военные авантюры на Дальнем Востоке и Тихом океане. 20 апреля 1940 г. ТАСС опубликовал опровержение на заявления японской печати о том, что СССР ищет соглашения с Японией любой ценой. «Эти слухи смехотворны, — говорилось в заявлении ТАСС, — так как ввиду известной обстановки на Дальнем Востоке не СССР, а именно японцы нуждаются в соглашении». Летом 1940 г., когда после разгрома Франции и оккупации Голландии дальневосточные владения этих стран оказались «бесхозяйственным имуществом», удара Японии не последовало, хотя со всех точек зрения момент для захвата их был самым благоприятным. Генерал Д. Макартур, находившийся на Филиппинах, недоумевал: «Япония получила свой шанс после вторжения Гитлера в Голландию и разгрома Франции. Если бы тогда она нанесла удар в южном направлении, ей дешево могла бы достаться победа». Генерал-губернатор Голландской Индии (Индонезии) говорил: «Была какая-то причина, но мы ее не з'наем. Японцы легко могли завоевать нашу страну в 1940 г.». Разгадка сдержанности японских милитаристов заключалась в том, что они после уроков Хасана и Халхин-Гола постоянно учитывали военную мощь Советского Союза. Один из главарей клики японских милитаристов генерал Койсо предостерегал своих единомышленников: «Осуществляя движение на юг против волков, надо остерегаться тигра с северных ворот». В результате война на Тихом океане началась по крайней мере на два года позднее, чем могло бы быть.

В период «странной войны» по вине правительств США и Англии между СССР и этими странами политические связи были сведены до минимума. Однако страшная опасность для человечества, созданная державами «оси», приводила к некоторым аналогичным выводам как в СССР, так и в Вашингтоне и Лондоне. Руководствуясь интересами своей национальной безопасности, США и Англия приняли основополагающее стратегическое решение — Германия враг № 1. Следовательно, решающий фронт второй мировой войны лежит на европейском театре. На Дальнем Востоке придется пока ограничиться обороной. 13 апреля 1941 г. Советский Союз заключил с Японией пакт о нейтралитете на 5 лет. Это решение Советского правительства соответствовало коренным интересам всех свободолюбивых народов. Хотя СССР не мог полагаться на верность японских милитаристов своим обязательствам и был вынужден на протяжении войны держать значительные оборонительные силы на Дальнем Востоке, пакт с Японией создавал новые предпосылки для успешного ведения коалиционной войны против Германии, ибо СССР мог сосредоточить большие силы на Западе. Однако тогда мудрый шаг Советского правительства вызвал ярость в столицах обеих коалиций, разумеется по противоположным мотивам.

Гитлеровская Германия, завершавшая подготовку к войне против СССР, усиленно предостерегала Токио от какой-либо договоренности с Советским Союзом. Чтобы обеспечить внезапность нападения, Гитлер запретил предоставлять Японии какие-либо данные о «плане Барбаросса». Но когда накануне подписания пакта о ненападении японский министр иностранных дел Мацуока посетил Берлин, Риббентроп достаточно прозрачно заявил ему: «Будет лучше, имея в виду ситуацию в целом, не заводить разговоры с русскими слишком далеко... Однако одно совершенно очевидно: Германия ударит немедленно, если Россия когда-либо нападет на Японию. Я готов дать Японии эти определенные гарантии». Правительства США и Англии со своей стороны пытались отвести опасность на Дальнем Востоке от себя, толкнув Японию на войну против Советского Союза. Когда Мацуока был в Москве, американский и английский послы вручили ему послания своих правительств, отговаривая от непоппявимого шага. Черчилль, указав на опасность для Японии войны с США и Англией, выразил надежду, что «будет достигнуто заметное улучшение в отношениях между Японией и двумя великими морскими державами Запада». Японское правительство дало бессодержательный ответ.

Подписание пакта о ненападении с Японией не отразилось на дружественных отношениях СССР и Китая. Посол СССР в Китае А. С. Панюшкин разъяснил министру иностранных дел Китая, что Советское правительство проводит самостоятельную внешнюю политику и советско-японские отношения не могут отрицательно влиять на советско-китайские отношения. Даже в буржуазных кругах Китая правильно поняли позицию Советского Союза. Газета «Чайна пресс» писала: «Вновь обретенное уважение Японии к Советской России вытекает из недавних событий в районе Халхин-Гола, которые убедили японских милитаристов, что Россия — громадная военная сила, не боящаяся маленькой Японии, и что СССР не пожелает купить Дружбу с Японией ценой отказа от дружественных отношений с Китаем». Пакт о ненападении с Японией еще более укрепил позиции прогрессивных сил Китая: замыслы гоминдановцев достичь сговора с японскими милитаристами на основе антисоветской политики обанкротились.

В Европе в связи с новыми агрессивными действиями Германии Советский Союз сделал ряд предостережений. После вступления германских войск на территорию Болгарии, Советское правительство 3 марта 1941 г. заявило, что это «независимо от желания болгарского правительства ведет не к укреплению мира, а к расширению сферы войны и втягиванию в нее Болгарии». 5 апреля 1941 г. в Москве был подписан советско-югославский договор о дружбе и ненападении. Советский Союз, всего за несколько часов до гитлеровского нападения на эту страну, подчеркнул свое дружественное отношение к народам Югославии. Советское правительство понимало, что агрессия гитлеровской Германии против СССР неизбежна, и предприняло ряд шагов на международной арене, в дальнейшем имевших положительное значение для исхода войны.

США и в первую очередь Англия продолжали прилагать все усилия, чтобы вовлечь Советский Союз в войну на два фронта. Причем ради этой цели английское правительство было готово пойти далеко, руководствуясь, мягко говоря, странной логикой. Вот что говорится в «Большой стратегии»: «В конце мая (1941 г.) в Лондоне сложилось мнение, что, создав угрозу кавказской нефти, можно будет наилучшим образом оказать давление на Россию, с тем чтобы она не уступала немецким требованиям. 12 июня комитет начальников штабов решил принять меры, которые позволили бы без промедления нанести из Мосула силами средних бомбардировщиков удары по нефтеочистительным заводам Баку. 13 июня Идеи сообщил советскому послу, что в случае нападения Германии на Россию Великобритания готова направить военную миссию и в срочном порядке рассмотреть вопрос об оказании экономической помощи России». Последнее предложение необходимо было рассматривать в свете предшествовавших фактов. С одной стороны, 19 апреля 1941 г. в НКИД СССР поступило послание от Черчилля на имя И. В. Сталина о передвижении германских танковых дивизий к границам Советского Союза. Сам Черчилль говорит об этом послании: «Я написал краткое и загадочное письмо». С другой стороны, было известно, что 10 мая 1941 г. в Англию прибыл заместитель Гитлера Гесс. Цели таинственного появления Гесса на Британских островах — он выбросился на парашюте в Шотландии, — по-видимому, не получили удовлетворительного объяснения. В приговоре Международного военного трибунала в Нюрнберге сказано: «Улетая в Англию, Гесс вез с собой некоторые мирные предложения, которые, как он утверждал, Гитлер был готов принять. Примечательно, что этот полет произошел всего лишь через несколько дней после того, как Гитлер назначил точную дату для нападения на Советский Союз — 22 июня 1941 г.». В этих условиях осмотрительность в оценке британских заявлений Советскому Союзу была вдвойне оправдана, хотя национал-социалистическая партия официально выразила «скорбь» о том, что «этот идеалист пал жертвой собственных галлюцинаций».( Наибольшее распространение получила следующая версия подготовки миссии Гесса: будучи преданным Гитлеру, он решил осуществить неудавшийся замысел — заключить мир с Англией. Влиятельный в верхушке нацистов «профессор» и астролог Гаусгофер рассказал Гессу, что он трижды видел во сне Гесса управляющим самолетом, который летит в неизвестном направлении. Куда? Конечно, в Англию! Гесс научился управлять самолетом, но к кому обратиться в Англии и с кем вести переговоры? «Кто самые влиятельные люди в Англии?»— осведомился Гесс у Гаусгофера.—«Несомненно, герцоги. А кто у них надежен?— Герцог Гамильтон, я встречал его, и он подходит для вашей цели. — Где он живет?» Достали карту Шотландии, пометили там поместье герцога Гамильтона. 10 мая Гесс выбросился на парашюте у поместья Гамильтона. Гесс был задержан и помещен под стражу, — чтобы предотвратить попытку его освобождения, его охранял батальон. С Гессом встречались представители английского правительства, которым он изложил программу мира. Гесс предложил рассматривать его как представителя Германии и назвал ряд военнопленных немецких офицеров, которые должны были составить делегацию на время переговоров. 17 мая Черчилль сообщал Рузвельту о высказываниях Гесса: «Если он говорит искренне и находится в здравом уме, то это отрадный признак плохой работы германской разведки. С ним не будут плохо обращаться, но желательно, чтобы пресса не представляла его и его авантюру в романтическом свете». В 1945 г. Гесс был предан суду во время процесса над главными немецкими военными преступниками в Нюрнберге и осужден к пожизненному заключению. )

[Гарт сэр Басил Генри Лиддел]

http://militera.lib.ru/h/liddel-hart/11.html
Глава 11.

Вторжение на Балканы и захват Крита

По мнению некоторых специалистов, операция по отправке войск генерала Уилсона в Грецию, хотя и закончилась поспешной эвакуацией, все-таки имела смысл, поскольку она на шесть недель задержала вторжение немцев в Россию. Правомерность подобных выводов спорна. Многие военные специалисты, хорошо знакомые с положением в районе Средиземного моря, и в частности генерал де Гинан, осудили эту опасную политическую игру. Относительно небольшие силы, переброшенные в Грецию, совершенно не имели реальных шансов спасти ее от немецкого вторжения. Однако при этом была упущена блестящая возможность воспользоваться поражением итальянцев в Киренаике и захватить Триполи до прибытия немецких войск.

Правильность подобной точки зрения подтвердили последующие события. Греция была оккупирована немцами в течение трех недель, и англичан выдворили с Балкан. В это же время лишенные большей части своих сил английские войска в Киренаике также были выброшены оттуда немецким Африканским корпусом, которому дали возможность высадиться в Триполи. Эти поражения означали для Великобритании потерю престижа и перспектив и только усугубили несчастья, обрушившиеся на греческий народ. И даже если допустить, что греческая кампания задержала [156] вторжение немцев в Россию, это обстоятельство не может служить оправданием, поскольку, принимая свое решение, английское правительство не преследовало в то время такой цели.

Однако в историческом аспекте этот вопрос представляет интерес. Действительно ли эта кампания имела такие последствия? Ответом на этот вопрос является тот факт, что первоначально Гитлер приказал завершить подготовку к нападению на Россию к 15 мая, в конце марта предварительно установленная дата нападения была сдвинута примерно на месяц, а затем вторжение было назначено на 22 июня. Фельдмаршал Рундштедт отмечает, что подготовка его группы армий задержалась в связи с занятостью танковых дивизий в балканской кампании и что это наряду с неблагоприятными погодными условиями было основной причиной отсрочки нападения на Россию.

Фельдмаршал Клейст, командовавший танковыми войсками у Рундштедта, высказался более определенно. "Безусловно верно, — заявил он, — что силы, брошенные нами на Балканы, были небольшими по сравнению с общей численностью наших войск, однако доля занятых там танков была велика."

На взгляды фельдмаршалов Рундштедта и Клейста, разумеется, оказало влияние то, что наступление на их участке фронта зависело от возвращения этих танковых дивизий. Другие же генералы придавали меньшее значение балканской кампании и подчеркивали, что главная роль в наступлении против России отводилась группе армий фельдмаршала Бока, действовавшей из северной Польши, и что шансы на успех зависели главным образом от ее успешного продвижения. Ослабление войск Рундштедта, группе армий которого предстояло выполнять вспомогательные задачи, вероятно, не должно было сказаться на исходе кампании в России, так как русским нелегко было перегруппировать свои силы. Оно могло бы даже сдержать намерения Гитлера перенести основные усилия немецких войск на втором этапе вторжения в Россию на южный участок фронта. Все это, как мы увидим дальше, роковым образом повлияло на перспективы взятия Москвы до наступления зимы. В конце концов вторжение можно было бы начать, не ожидая, когда группа армий Рундштедта будет усилена дивизиями с Балкан. Однако в данном случае сыграли роль сомнения относительно того, достаточно ли сухим будет грунт, если начать вторжение в более ранние сроки. По мнению генерала Гальдера, погодные условия действительно не благоприятствовали вторжению до того времени, пока оно было начато фактически.

И все же ретроспективные суждения генералов не могут быть надежным показателем того, какое решение было бы [157] принято, если бы не возникли осложнения на Балканах. Стоило только предварительно намеченную дату нападения перенести по этой причине, как стал отвергаться любой срок нанесения удара до возвращения дивизий с Балкан.

Однако задержку вызвала вовсе не кампания в Греции. В план действий на 1941 год Гитлер включил вторжение в Грецию как прелюдию к нападению на Россию. И все же решающим фактором, повлиявшим на изменение сроков, оказался неожиданный государственный переворот в Югославии. 27 марта генерал Симович и его сторонники свергли правительство, которое только что заключило пакт со странами оси. Гитлер был настолько взбешен этой неприятной новостью, что в тот же день принял решение начать решительное наступление против Югославии. Для нанесения такого удара требовалось больше сил (как сухопутных войск, так и авиации), чем для проведения кампании только в Греции, и это заставило Гитлера принять чреватое роковыми последствиями решение перенести ранее намеченную дату нападения на Россию.

Именно опасения, связанные с высадкой англичан, а не сам факт их высадки заставила Гитлера ввести войска в Грецию. Исход этой кампании принес ему успокоение. Высадка англичан не помешала тогдашнему правительству Югославии вступить в соглашение с Гитлером, но, с другой стороны, она, возможно, воодушевила Симовича на успешно закончившуюся попытку свергнуть правительство и на борьбу, уже менее успешную, против Гитлера.

Еще больший свет на этот вопрос проливает анализ балканской кампании, сделанный генералом Грейфенбергом, бывшим начальником штаба 12-й армии фельдмаршала Листа, осуществлявшей операции на Балканах.

Грейфенберг, напомнив, что захват союзниками плацдарма в Салониках в 1915 году в конечном счете позволил им развернуть решающее стратегическое наступление в сентябре 1918 года, подчеркивает, что Гитлер в 1941 году опасался новой высадки англичан в Салониках или на южном побережье Фракии: тогда англичане оказались бы в тылу группы армий "Юг" во время ее наступления на восток, в южные районы России. Гитлер исходил из предположения, что англичане вновь попытаются продвинуться на Балканы, и помнил, что действия армий союзников на Балканах в конце Первой Мировой войны существенно способствовали их победе. Поэтому в качестве меры предосторожности он решил перед началом действий против России занять побережье южной Фракии между Салониками и Александрополисом. [158]

Для проведения этой операции была выделена 12-я армия, включавшая танковую группу Клейста. Армия сосредоточилась в Румынии, переправилась через Дунай и вступила в Болгарию. Затем ей предстояло прорвать линию Метаксаса, наступая правым флангом на Салоники, а левым — на Александруполис. После выхода немецких войск к морю болгары должны были взять на себя основную задачу по обороне побережья, где планировалось вставить лишь незначительные силы немецких войск. Затем главные силы 12-й армии, прежде всего танковая группа Клейста, должны были развернуться и двинуться в северном направлении через Румынию, чтобы принять участие в боевых действиях на южном участке Восточного фронта. Первоначально этот план не предусматривал оккупации основных районов Греции.

Когда с этим планом познакомили болгарского царя Бориса, тот заявил, что не доверяет Югославии и что она может угрожать правому флангу 12-й армии. Представители Германии заверили царя Бориса, что они не ожидают никакой опасности с этой стороны, поскольку в 1939 году между Югославией и Германией заключен пакт. Тем не менее их доводы не вполне убедили царя Бориса.

И он оказался прав. Когда 12-я армия в соответствии с планом была готова начать действия из Болгарии, в Белграде внезапно произошел переворот, приведший к отречению от власти принца-регента Павла. Блюментрит отмечал: "По-видимому, определенные круги в Белграде не были согласны с прогерманской политикой принца Павла и хотели стать на сторону западных держав. Произошел ли этот переворот при поддержке западных держав или СССР, мы, будучи солдатами, определить не можем. Несомненно одно — его организовал не Гитлер! Наоборот, эти события оказались весьма неприятным сюрпризом и почти расстроили весь план действий 12-й армии в Болгарии".

Танковым дивизиям Клейста пришлось немедленно выступить из Болгарии в северо-западном направлении на Белград, а соединения 2-й армии под командованием Вейхса спешно двинулись на юг из Каринтии и Штирии в Югославию. Обострение обстановки на Балканах заставило перенести начало русской кампании с мая на июнь. Следовательно, в этом плане белградский переворот существенно повлиял на сроки нападения Гитлера на Россию.

Впрочем, в 1941 году погодные условия также сыграли важную роль, хотя это и был случайный фактор. К востоку от рубежа Буг, Сан в Польше до мая проводить наземные операции можно было весьма ограниченно, так как большинство дорог [159] становилось непроходимым из-за грязи, а окружающая местность превращалась в болота и топи. Густая сеть рек с нерегулируемым стоком вызывала наводнение на большой площади. Чем дальше на восток, тем больше ощущались эти препятствия, особенно в болотистых лесных районах по берегам рек Припять и Березина. Даже в обычное время возможности продвижения в этом районе до середины мая весьма ограничены, а 1941 год был исключительно неблагоприятным в отношении погоды. Зима длилась дольше, чем обычно. Вплоть до июня на протяжении многих миль берега Буга были скрыты под водой.

Такая же погода стояла и в районах, расположенных севернее. Генерал Манштейн, командовавший в то время ударным танковым корпусом в Восточной Пруссии, вспоминал, что в конце мая и начале июня там прошли сильные дожди. Если бы вторжение началось раньше, то шансы на его успех были бы невысокими, и, как заявил Гальдер, весьма сомнительно, что более ранний срок вторжения был бы более приемлемым, и поэтому задержка, связанная с кампанией на Балканах, не играет большой роли. Погода в 1940 году весьма благоприятствовала вторжению на западе Европы, а в 1941 году она серьезно осложнила вторжение на востоке.

Когда в апреле 1941 года после высадки в Салониках небольшого контингента английских войск немцы вторглись в Грецию, греческая армия прикрывала в основном горные перевалы со стороны Болгарии, где были сосредоточены немецкие войска. Однако ожидаемое наступление по долине р. Струма маскировало менее прямой маневр. Немецкие механизированные колонны двинулись вверх по долине р. Струмица, протянувшейся параллельно границе. Через горные перевалы они вышли в югославскую часть долины р. Вардар, осуществив таким образом прорыв на стыке греческой и югославской армий. Развивая успех, немцы нанесли быстрый удар вдоль р. Вардар на Салоники. Этот маневр позволил им отсечь большую часть греческой армии во Фракии.

После нанесения этого удара немцы из района Салоник стали продвигаться не прямо на юг, мимо горы Олимп, где заняли позиции английские войска, а через проход у Монастира. Продвигаясь к западному побережью Греции, немецкие войска отрезали греческие дивизии в Албании, обошли английские войска с фланга и, создав угрозу удара по линии отхода оставшихся союзных войск, вынудили их быстро прекратить всякое сопротивление в Греции. Большая часть английских и других союзных войск была эвакуирована на остров Крит{42}.

Захват Крита путем высадил воздушного десанта был самой яркой воздушно-десантной операцией во Второй Мировой [160] войне. Операция прошла успешно из-за промаха англичан и должна служить предостережением на будущее: никогда нельзя забывать о возможности внезапных "ударов с ясного неба".

В 8.00 20 мая 1941 года на Крит было сброшено около 3 тыс. немецких парашютистов. Остров обороняли английские, австралийские и новозеландские войска численностью 28600 человек, а также две греческие дивизии примерно такой же численности.

Союзники предвидели возможность нападения на Крит — надежную информацию об этом дали английские агенты к Греции. Однако угрозу выброски воздушного десанта англичане не приняли всерьез. Черчилль писал, что генерал Фрейберг, которого по предложению самого премьер-министра назначили командующим английскими войсками на Крите, сообщил 5 мая: "Не могу понять причин нервозности, нисколько не тревожусь относительно воздушного десанта". Его больше беспокоило вторжение на Крит с моря, хотя эта угроза в данном случае снималась присутствием английского военно-морского флота.

Черчилль тоже проявлял беспокойство по поводу угрозы Криту. Он настаивал на том, чтобы послать "по меньшей мере еще дюжину танков" в добавление к шести-семи танкам, которые там находились{44}. Серьезным просчетом англичан было также полное отсутствие авиации для борьбы с немецкими пикирующими бомбардировщиками и для перехвата самолетов с воздушным десантом. Очень мало было и зенитной артиллерии.

К исходу первого дня численность немецких войск на острове более чем удвоилась и непрерывно возрастала, поскольку выброска парашютистов продолжалась. Десант высаживался с планеров и доставлялся на транспортных самолетах. Транспортные самолеты стали приземляться на захваченном аэродроме в Малеме, хотя он еще находился под обстрелом артиллерии и минометов защитников острова. Общая численность немецких солдат, переброшенных по воздуху, достигла примерно 22 тыс. человек. Немцы несли большие потери убитыми и ранеными при авариях самолетов во время приземления, однако превосходящий их численно противник не был так хорошо обучен и все еще находился под впечатлением шока, полученного при изгнании из Греции. У англичан также не хватало вооружения, отсутствовали радиостанции для тактической связи. Тем не менее многие английские и греческие солдаты сражались храбро, и их стойкое сопротивление имело важные последствия, которые проявились позже.

В высших сферах Великобритании некоторое время продолжали царить оптимистические настроения. В свете полученных [161] сообщений на второй день Черчилль заявил в палате общин о том, что "большая часть" немецких десантников уничтожена. Штаб командования на Среднем Востоке продолжал еще два дня сообщать, что остров "очищают" от немцев.

Однако на седьмой день, 26 мая, командующий английскими войсками на Крите был вынужден признать: "Мне кажется, что войска под моим командованием достигли предела выносливости... Наше положение здесь безнадежно". Поскольку этот приговор исходил из уст такого стойкого солдата, как Фрейберг, его не подвергли сомнению. В ночь на 28 мая началась эвакуация войск, закончившаяся ночью 31 мая. Английский военно-морской флот, стремясь эвакуировать с острова максимальное число войск, понес тяжелые потери под ударами господствовавшей в воздухе авиации противника. В целом было эвакуировало 16 500 человек, в том числе около 2 тыс. греческих солдат. Остальные либо погибли, либо оказались в плену у немцев. Потери флота составили свыше 2 тыс. человек. Были потоплены три крейсера и шесть эсминцев, серьезные повреждения получили тринадцать других кораблей, в том числе два линкора и единственный имевшийся тогда в составе английского Средиземноморского флота авианосец{45}.

Немцы потеряли около 4 тыс. человек убитыми и около 2 тыс. ранеными. Таким образом, их потери составили меньше трети потерь англичан. Но если учесть, что потери немцев приходились в основном на отборный личный состав единственной тогда у них парашютной дивизии, то легко понять, какое влияние оказали она на Гитлера, что обернулось впоследствии выгодой для Англии.

Однако в тот момент поражение на Крите выглядело катастрофой. Этот удар был столь болезнен для английского народа еще и потому, что последовал сразу же за двумя другими катастрофами: в апреле в течение десяти дней английские войска были выброшены Роммелем из Киренаики, а через три недели после начала немецкого вторжения — из Греции. Зимний успех Уэйвелла по захвату Киренаики у итальянцев был лишь мимолетным проблеском в мрачных тучах. Новая серия поражений и возобновление весной немецкого воздушного "блица" над Англией рисовали более мрачные перспективы, чем в 1940 году.

Гитлер после третьей победы в районе Средиземного моря не избрал ни один из тех путей для продолжения действий, которые считала возможными английская сторона, — внезапный удар по Кипру, Сирии, Суэцу или Мальте. Месяцем позже он начал вторжение в Россию и, таким образом, упустил открывшуюся перед ним возможность изгнать англичан из районов [162] Средиземного моря и Среднего Востока. Отказ от использования этой возможности объясняется главным образом тем, что внимание Гитлера полностью поглотила авантюра в России, но, несомненно, на него также повлияли итоги боев на Крите. Гитлера не столько обрадовал захват острова, сколько огорчили потери. Эта победа резко отличалась от прошлых его успехов, которые давались ему намного легче и в то же время были гораздо более крупными.

Его новые танковые соединения столь же легко ломали сопротивление в Югославии и Греции, как и на равнинах Польши и Франции. Они пронеслись по этим странам, как смерч, и расшвыряли противостоящие армии, как кегли.

Армия фельдмаршала Листа захватила в плен 90 тыс. югославов, 270 тыс. греков и 13 тыс. англичан, потеряв, как стало известно позже, всего 5 тыс. человек убитыми и ранеными. А в то время английские газеты сообщали, что немцы потеряли около четверти миллиона человек, и даже в официальном английском заявлении говорилось, что потери немцев составляют, "вероятно, 75 тыс. человек".

Оборотной стороной медали в победе Гитлера на Крите были не только высокие потери, но и то обстоятельство, что они временно ослабили единственный имевшийся тогда у него новый род войск, способный вести наземные боевые действия после переброски через морские просторы без риска перехвата английским военно-морским флотом, который, несмотря на тяжелые потери, все еще господствовал на море. Образно говоря, на Крите Гитлер "растянул связки на руке, которой наносил удар".

После войны командующий немецкими воздушно-десантными войсками генерал Штудент вызвал всеобщее удивление, рассказав, что Гитлер весьма неохотно согласился с планом нападения на Крит. "Он хотел прекратить балканскую кампанию после выхода наших войск в южную часть Греции. Узнав об этом, я полетел на прием к Герингу и предложил план захвата Крита силами одних только воздушно-десантных войск. Геринг, которого всегда можно было легко увлечь новой идеей, быстро оценил возможности этого замысла и направил меня к Гитлеру. Я встретился с ним 21 апреля. Когда я впервые изложил ему свой плац, Гитлер сказал: "План хорош, но вряд ли целесообразен". Однако в конце концов мне удалось убедить его. В этой операции мы использовали нашу единственную парашютную дивизию, наш единственный планерный полк и 5-ю горнопехотную дивизию, у которой до этого не было опыта переброски по воздуху".

Авиационную поддержку обеспечивали пикирующие бомбардировщики и истребители 8-го воздушного корпуса Рихтгофена, [163] которые сыграли решающую роль при "взламывании ворот" в Бельгию и затем в 1940 году во Францию.

"По морю никакие войска не перевозились. Первоначально предусматривалось по морю доставлять подкрепления, но в нашем распоряжении не оказалось других транспортных средств, кроме некоторого количества мелких греческих судов. Тогда было решено, что конвой из этих судов перевезет более тяжелое вооружение для намеченной экспедиции — зенитные и противотанковые пушки, другую артиллерию и несколько танков, а также два батальона 5-й горнопехотной дивизии. ...Считалось, что английский флот все еще находится в Александрии, в то время как в действительности он был на пути к Криту. Конвой отправился к Криту, подвергся нападению английского флота и был рассеян. Люфтваффе отомстили за эту неудачу, нанеся английскому флоту немалые потери. Однако наши наземные операции на Крите сильно затруднялись отсутствием тяжелого вооружения, на которое мы рассчитывали...

20 мая нам не удалось захватить ни одного аэродрома. Наибольший успех был достигнут лишь на аэродроме в Малеме, где хорошо подготовленный десантный полк сражался с отборными новозеландскими, войсками. Ночь на 21 мая была критической для немецкого командования. Мне пришлось принять важное решение — использовать резерв парашютистов, находившихся еще в моем распоряжении, для окончательного захвата аэродрома в Малеме. Если бы противник предпринял этой ночью или утром 21 мая организованную контратаку, ему, вероятно, удалось бы разгромить сильно потрепанные и уставшие остатки десантного полка, особенно потому, что действия десантников были скованы острой нехваткой боеприпасов.

Однако новозеландцы предпринимали лишь отдельные контратаки. Позже я узнал, что английское командование ожидало высадки крупного морского десанта на побережье между Малеме и Ханьей и потому держало там свои войска. В решающий момент английское командование не рискнуло направить эти войска к Малеме. 21 мая немецким резервам удалось захватить аэродром и деревню Малеме. Вечером уже можно было доставить 1-й горно-пехотный батальон на транспортных самолетах. Таким образом и была выиграна Германией битва за Крит".

Однако эта победа досталась слишком дорогой ценой, и не только потому, что английских войск на острове оказалось в три раза больше, чем предполагалось, но и по другим причинам.

"Значительная часть потерь была следствием неудачной выброски десанта. На Крите имелось очень мало пригодных для этой цели мест. Ветры в основном дули из глубины острова в [164] сторону моря. Опасаясь, что десантники упадут в море, летчики стремились сбрасывать их в глубине острова, в результате парашютисты приземлялись фактически на английских позициях. Контейнеры с оружием часто падали далеко от приземлившихся парашютистов, что создавало дополнительные трудности и приводило. к излишним потерям. Большой урон нам вначале нанесли английские танки, но, на наше счастье, их оказалось не больше двух дюжин. Пехота, большей частью новозеландцы, оказывала упорное сопротивление, хотя и была захвачена врасплох.

Фюрера очень расстроили тяжелые потери парашютных частей, и он пришел к выводу, что фактор внезапности, связанный с их применением, уже не эффективен. После этого он часто говорил мне: "Время парашютных войск прошло..."

Убеждая Гитлера одобрить план захвата Крита, я предложил ему после этого захватить с воздуха Кипр и затем последующим броском с Кипра занять Суэцкий канал. Гитлер как будто не возражал против этой идеи, но не хотел связывать себя определенными обязательствами, так как его мысли были заняты предстоящим вторжением в Россию. После шока, вызванного тяжелыми потерями на Крите, он отказался предпринять еще одну попытку использовать воздушно-десантные войска. Я неоднократно пытался разубедить его, но безуспешно".

Таким образом, потери англичан, австралийцев и новозеландцев на Крите не остались без возмездия. Предложенный Штудентом план захвата Суэцкого канала, возможно, нельзя было бы осуществить, пока танковые войска Роммеля в Африке не получили серьезных подкреплений, а захват Мальты был бы более легкой задачей. Гитлера уговорили было предпринять эту операцию годом позже, но затем он раздумал и отменил этот план. Штудент говорил: "Гитлер чувствовал, что, если в дело вступит английский флот, все итальянские корабли удерут в свои порты и бросят немецкие воздушно-десантные войска на произвол судьбы". [165]

[Гарт сэр Басил Генри Лиддел]

http://militera.lib.ru/h/liddel-hart/12.html
Весь ход войны в корне изменился, когда Гитлер 22 июня 1941 года вторгся в Россию на день раньше, чем в 1812 году это сделал Наполеон. Предпринятый шаг оказался для Гитлера столь же роковым, как и для его предшественника, хотя конец этой авантюры наступил не так быстро.

Наполеон был вынужден отступить из России еще до конца 1812 года, и русские войска вошли в столицу его империи в апреле следующего года. Гитлер был изгнан из России лишь через три года после вторжения, и русские войска вошли в столицу рейха только в апреле четвертого календарного года войны. Гитлер проник вглубь России в два раза дальше Наполеона, хотя ему и не удалось повторить иллюзорного успеха Наполеона — войти в Москву. Более глубокое проникновение Гитлера на территорию России стало возможным вследствие применения более совершенных средств передвижения, однако этого оказалось недостаточно для достижения поставленной цели. Большие пространства сначала привели к крушению планов Гитлера, а затем и к поражению.

История повторилась также и во второстепенных последствиях самоубийственного шага агрессора. Гитлер позволил Англии выйти из положения, которое казалось безнадежным в глазах большинства людей за пределами ее собственных [166] островных границ. Все понимали, сколь отчаянным было положение небольшого острова. Значение Ла-Манша снизилось в связи с развитием воздушной мощи. Индустриализация острова привела к тому, что он стал зависеть от импорта. Угроза со стороны подводных лодок приобрела огромнейшее значение. Отказываясь рассматривать любые предложения о мире, английское правительство заставило страну принять курс, который в создавшихся условиях должен был логически привести сначала к истощению ее сил, а в конечном итоге к полному поражению, даже если бы Гитлер и не пытался быстро завоевать остров путем вторжения. Этот бескомпромиссный курс был равносилен медленному самоубийству.

Соединенные Штаты могли бы "подкачать воздух", чтобы дать возможность Англии "удержаться на плаву", но это только продлило бы агонию, но не позволило бы избежать печального конца. К тому же продолжительность передышки сократилась из-за принятого Черчиллем в середине лета решения осуществлять бомбардировки Германии с воздуха всеми (тогда еще ничтожными) силами английской авиации. Эти налеты были для Германии не более чем булавочными уколами, но все же отвлекали внимание Гитлера от действий на Востоке.

В этих условиях английский народ серьезно не задумывался о трудности своего положения. Англичане проявили инстинктивное упрямство и неосведомленность в области стратегии. Пламенные речи Черчилля помогли преодолеть упадок духа, вызванный событиями в Дюнкерке, и дали жителям острова необходимый заряд бодрости. Однако более сильное впечатление на англичан произвели не призывы Черчилля, а действия Гитлера. Завоевание Франции и приближение немцев к берегам Англии мобилизовали их на борьбу гораздо эффективнее, чем любое из предыдущих сообщений о тирании и агрессивности Гитлера. Англичане прореагировали в характерной для них манере. Они были полны решимости "не выпускать зубов из шкуры Гитлера", чего бы это им ни стоило. Никогда еще их общенациональная характеристика "как бульдога" не проявлялась так ярко во всей своей возвышенной глупости и не была столь оправданной!

Покоритель Запада был вновь сбит с толку поведением народа, который "не понимал того, что он потерпел поражение". Гитлер, как свидетельствует "Майн кампф", понимал англичан лучше, чем Наполеон. И все же он рассчитывал на здравый смысл англичан, по не понимал, почему они никак не могут осознать безнадежность борьбы, которую вели, и признать, что его условия мира являются чрезвычайно выгодными, если [167] учесть обстоятельства, в которых они предлагаются. В этом состоянии замешательства Гитлер колебался, не зная, что делать дальше, а затем повернул в том же направлении, что и Наполеон, — в направлении завоевания России. Этот шаг он считал предварительным на пути к окончательному урегулированию отношений с Англией.

Гитлер постоянно думал об уничтожении Советской России. И его идея была не просто соображением целесообразности в достижении честолюбивых замыслов: антибольшевизм был его самым глубоким эмоциональным убеждением.

Гитлер пришел к выводу, что не может позволить себе откладывать нападение на Россию до тех пор, пока не закрепит победу на Западе. Его опасения, честолюбивые замыслы и предубеждения, воздействуя друг на друга, дали толчок новому повороту в его сознании. При таком образе мыслей его подозрения легко усиливались. Поставленный в тупик тем, что англичане, казалось, не осознавали безнадежности своего положения, Гитлер связывал это с позицией России. В течение ряда месяцев он неоднократно повторял Йодлю и другим, что Англия, вероятно, надеется на русское вмешательство, так как в противном случае она бы капитулировала, и, должно быть, уже существует какое-то секретное соглашение. По его мнению, поездка Криппса в Москву и его беседы со Сталиным подтверждали это подозрение. Германия должна быстро нанести удар, или ее задушат. Гитлер не мог понять, что русские, подобно ему, опасались агрессии, агрессии с его стороны.

План войны против России был уже набросан к началу сентября 1940 года, когда генерал Паулюс (получивший позже известность как командующий армией, окруженной русскими под Сталинградом) стал заместителем начальника генерального штаба. Ему было поручено "изучить возможности этого плана". План предусматривал первоначальный разгром русских армий в западной части России, а затем вторжение на достаточную глубину с целью оградить Германию от угрозы воздушного нападения с Востока. Для этого немецкие войска должны были выйти на рубеж Архангельск, Волга.

К началу ноября 1940 года была закончена детальная разработка плана, и затем он был проверен на двух военных играх. Гитлер теперь в меньшей степени опасался угрозы со стороны русских и в то же время укрепился в своем намерении напасть на Россию. Подготовка и обдумывание грандиозных стратегических планов всегда опьяняли фюрера. Сомнения, высказанные генералами, когда он раскрыл им этот замысел, лишь [168] укрепили его в своем стремлении. Разве не оказывался он прав во всех тех случаях, когда генералы сомневались в успехе? Ему придется вновь доказать им, что они ошибаются, и сделать это еще более убедительно, так как, несмотря на все их раболепие, сомнения генералов свидетельствовали о том, что они все еще сохраняют скрытое недоверие к нему как дилетанту в военных вопросах. Адмиралы и генералы не поддерживали его идею осуществить операцию против Англии, форсировав Ла-Манш. Гитлер разработал также план наземной операции для наступления через Испанию с целью захватить Гибралтар и закрыть западную часть Средиземного моря, однако операция казалась ему слишком незначительной и не могла удовлетворить его гипертрофированное честолюбие.

В конце октября 1940 года произошло новое событие, которое в еще большей степени усугубило последствия решения Гитлера. Этим событием было нападение Муссолини на Грецию, предпринятое без ведома Гитлера. Фюрера привело в бешенство неуважение, проявленное младшим партнером. Нападение Италии на Грецию срывало программу действий, разработанную Гитлером, и открывало перед итальянцами перспективу обосноваться в районе, который фюрер намеревался включить в сферу своего влияния. Хотя последнее опасение вскоре уменьшилось из-за неудач итальянцев, проявленная Муссолини инициатива заставила Гитлера ускорить проведение своих операций на Балканах. Это послужило еще одной причиной отсрочки завершения программы на Западе и ускорило решение Гитлера начать кампанию на Востоке. Стремясь опередить своих союзников в погоне за установлением контроля над Балканами, Гитлер должен был сначала рассчитаться с Россией, а решение английской проблемы отложить на более позднее время.

10 ноября 1940 года в Берлин прибыл Молотов для обсуждения широкого круга вопросов, включая предложение Германии о присоединении России к странам оси. По окончании переговоров было опубликовано совместное коммюнике, в котором говорилось: "Обмен мнениями протекал в атмосфере взаимного доверия и установил взаимное понимание по всем важнейшим вопросам, интересующим СССР и Германию".

Однако "взаимное доверие" как раз полностью отсутствовало, и дипломатические выражения никогда еще не были столь бессодержательными. В военной директиве Гитлера N 18 от 12 ноября 1940 года говорилось:

"Начались политические переговоры с целью выяснить, какую позицию займет Россия в ближайшем будущем. Независимо от исхода этих переговоров все приготовления для кампании на [169] Востоке, проводимые в соответствии с устными указаниями, должны продолжаться".

Пока дипломаты вели переговоры, работа над военными планами шла своим чередом. Сам Гитлер все больше вдохновлялся своей идеей предпринять нападение на Россию. Редер, имевший с ним беседу 14 ноября 1940 года, отмечал, что "фюрер по-прежнему склоняется к тому, чтобы разжечь конфликт с Россией". После отъезда Молотова Гитлер собрал некоторых своих подчиненных и ясно дал им понять, что собирается вторгнуться в Россию. Их попытки отговорить его от этой авантюры не имели успеха. Довод о том, что это означало бы войну на два фронта — положение, оказавшееся роковым для Германии в первой мировой войне, — тоже не убедил Гитлера.

По мнению Гитлера, нельзя было рассчитывать на то, что Россия будет оставаться безучастной до тех пор, пока не сломлено сопротивление Англии. Гитлер считал, что для достижения победы над Англией следовало бы усилить военно-воздушные и военно-морские силы, но это привело бы к ослаблению сухопутных войск, что также недопустимо, пока сохраняется угроза со стороны России. В силу всего этого Гитлер счел необходимым отложить проведение операции "Морской лев".

5 декабря 1940 года Гитлер получил доклад Гальдера о плане восточной кампании, а 18 декабря издал директиву № 21 — план "Барбаросса"{46}. Она начиналась с решительного заявления:

"Германские вооруженные силы должны быть готовы разбить Советскую Россию в ходе кратковременной кампании еще до того, как будет закончена война против Англии. Сухопутные силы должны использовать для этой цели все имеющиеся в их распоряжении соединения, за исключением тех, которые необходимы для защиты оккупированных территорий от всяких неожиданностей. Основные усилия военно-морского флота должны и во время восточной кампании, безусловно, сосредоточиваться против Англии!

Приказ о стратегическом развертывании вооруженных сил против Советского Союза я отдам в случае необходимости за восемь недель до намеченного срока начала операции. Приготовления, требующие более длительного времени, если они еще не начались, следует начать уже сейчас и закончить к 15 мая 1941 года. (Эта дата считалась самым ранним сроком, когда по погодным условиям можно начинать боевые действия. — Прим. авт.) Решающее значение должно быть придано тому, чтобы наши намерения не были распознаны... [170]

Основные силы русских сухопутных войск, находящихся в западной части России, следует уничтожить в смелых операциях посредством глубокого быстрого выдвижения четырех танковых клиньев. Отступление боеспособных войск противника на широкие просторы русской территории должно быть предотвращено".

В директиве далее говорилось, что если этих усилий окажется недостаточно, чтобы парализовать Россию, то ее последний индустриальный район на Урале следует уничтожить с помощью авиации. Красный флот окажется парализованным в результате захвата баз на Балтийском море. Румыния будет сковывать русские силы на юге и осуществлять вспомогательную службу в тыловых районах. Относительно участия Румынии в нападении на Россию Гитлер прозондировал почву в беседе с новым румынским диктатором генералом Антонеску в ноябре 1940 года.

План предполагалось замаскировать путем осуществления тщательно разработанной программы мер по введению противника в заблуждение. Гитлер, естественно, взял на себя инициативу в этом отношении, тем более что меры по введению в заблуждение необходимо было осуществлять не только в отношении противника, но и в отношении своего собственного народа. Многие из тех, с кем Гитлер обсуждал этот план, были обеспокоены риском, связанным с войной против России, и тем, что это означало ведение войны на два фронта. Гитлер поэтому счел необходимым создать видимость, будто он еще не принял окончательного решения. Это давало сомневавшимся время освоиться с изменением курса, а Гитлеру давало возможность представить более убедительные доказательства враждебных намерений России.

19 января 1941 года Гитлера посетил Муссолини. На этой встрече Гитлер говорил об осложнениях в отношениях с Россией. Он не раскрыл своих планов нападения на Россию, но многозначительно сообщил, что получил резкий протест от России в связи с концентрацией немецких войск в Румынии. Важный намек содержался и в его замечании: "Раньше Россия не представляла бы для нас никакой опасности вообще, так как была не в силах угрожать нам. Теперь, в век авиации, румынские нефтепромыслы можно превратить в дымящиеся развалины в результате воздушного нападения из России или района Средиземного моря, а ведь само существование держав оси зависит от этих нефтепромыслов".

3 февраля 1941 года после совещания с военным руководством в Берхтесгадене Гитлер утвердил окончательный вариант плана "Барбаросса". По оценке Кейтеля, силы противника в западной части России состояли в то время примерно из [171] 100 стрелковых и 25 кавалерийских дивизий, а также механизированных войск, эквивалентных по своему составу 30 механизированным дивизиям. Это приблизительно соответствовало истинному положению дел, так как к началу вторжения русские имели на западе 88 стрелковых и 7 кавалерийских дивизий, а также 54 танковые и моторизованные дивизии. Кейтель заявил, что численность немецких войск не столь велика, "но по качеству они будут несравненно превосходить" противника. Фактически силы вторжения состояли из 116 пехотных дивизий (из которых 14 были моторизованными), одной кавалерийской и 19 бронетанковых дивизий (помимо 9 полицейских и охранных дивизий для обеспечения линий коммуникаций). Это сопоставление сил не могло успокоить генералов. Оно лишь показывало, что немцы начинают грандиозную кампанию, не обеспечив себе никаких преимуществ при существенном превосходстве противника в решающем факторе — бронетанковых силах. Авторы плана вели крупную игру, делая основную ставку на качественное превосходство.

Далее Кейтель заявил: "Оперативные планы русских неизвестны. В пограничной зоне не сосредоточено значительных сил. Отход может быть осуществлен на небольшую глубину, поскольку Прибалтийские государства и Украина жизненно важны для русских как источники снабжения". В то время эти соображения представлялись обоснованными, но на деле оказались сверхоптимистической оценкой.

План предусматривал разделение сил вторжения на три группы армий и определял оперативные задачи этих групп. Северная группа армий под командованием Лееба должна была наступать из Восточной Пруссии через Прибалтийские государства на Ленинград. Центральной группе армий под командованием Бока предстояло нанести удар из района Варшавы в направлении Минска и Смоленска по дороге на Москву. Южная группа армий под командованием Рундштедта должна была наступать на фронте от Припятских болот до Румынии, имея задачу форсировать р. Днепр и захватить Киев. Главные силы намечалось сосредоточить в центральной группе армий "Центр", чтобы обеспечить здесь численное превосходство над противником. Считалось, что на севере будет достигнуто почти полное равенство в силах, а на южном участке фронта превосходство будет на стороне противника.

В своем обзоре Кейтель отмечал неопределенное отношение Венгрии к этому плану и, подчеркивал, что соглашения со странами, которые могли бы сотрудничать с Германией, можно по соображениям секретности достичь лишь накануне вторжения. [172] Однако, по мнению Кейтеля, Румыния должна была составить исключение из этого правила, потому что сотрудничество с ее стороны являлось "жизненно важным". Гитлер незадолго до этого вновь посетил Антонеску и просил его разрешения пропустить через Румынию немецкие войска для поддержки итальянцев в Греции, однако Антонеску колебался, опасаясь, что подобный шаг может вызвать вторжение русских в Румынию. На третьей встрече Гитлер обещал Антонеску не только возвратить Бессарабию и Северную Буковину, но и присоединить полосу южной России "до Днепра" в качестве компенсации за помощь румын в наступлении против России.

Кейтель заявил также, что операция по захвату Гибралтара стала уже невозможной, так как основная масса немецкой артиллерии направлена на Восток. Хотя операция "Морской лев" была также отложена, "нужно было сделать все возможное для сохранения впечатления среди немецких войск, будто подготовка к вторжению в Англию продолжается". Для большей убедительности намечалось внезапно закрыть некоторые районы на побережье Ла-Манша и в Норвегии, а в качестве дополнительной меры оперативной маскировки предполагалось сосредоточение войск на Востоке представить как операцию по отвлечению внимания от якобы готовящейся высадки войск в Англии.

План военных действий предусматривал и проведение крупных экономических мероприятий (план "Ольденбург") по эксплуатации захваченной советской территории. Был создан экономический штаб, полностью отделенный от генерального штаба. Доклад от 2 мая 1941 года, где излагались задачи экономического штаба, начинался так: "Война может продолжаться лишь в том случае, если на третьем году войны все наши вооруженные силы будут снабжаться из России. Если мы отберем у этой страны то, что необходимо нам, нет никакого сомнения, что многие миллионы людей в России погибнут от голода". Ранее в докладе начальника военно-экономического управления ОКБ (генерального штаба вооруженных сил) генерала Томаса указывалось, что оккупация всей европейской части России может смягчить остроту продовольственной проблемы Германии, если удастся решить транспортную проблему. Однако это не устранит другие важные аспекты экономических затруднений: поставки "каучука, вольфрама, меди, платины, олова, асбеста и манильской пеньки останутся нерешенной проблемой до тех пор, пока не будет обеспечена связь с Дальним Востоком". Эти предупреждения не оказали сдерживающего влияния на Гитлера, а вот вывод о том, что "снабжение кавказской нефтью совершенно необходимо для эксплуатации оккупированных [173] территорий", имел очень важные последствия: он настолько подстегивал Гитлера расширить масштабы вторжения, что при этом терялось всякое чувство меры.

Еще в большей степени на осуществлении плана "Барбаросса" сказалась неудача на предварительном этапе, имевшая далеко идущие затяжные последствия. Она явилась результатом психологического воздействия на Гитлера двойного дипломатического отпора, который он получил от Греции и Югославии, поддержанных Англией.

Перед тем как нанести удар России, Гитлер хотел обезопасить свой правый фланг от возможного вмешательства со стороны англичан. Он надеялся обеспечить контроль над Балканами, не прибегая к серьезной борьбе, посредством дипломатии вооруженной силы. Гитлер считал, что после побед на Западе успех ему должен даваться легче, чем раньше. Румыния, отстраняясь от России, сама попала ему в руки. Следующий шаг оказался не менее легким. 1 марта 1941 года болгарское правительство прельстилось его посулами и согласилось на пакт, в соответствии с которым немецким войскам разрешалось пройти по территории Болгарии и занять позиции на границе с Грецией. Но через несколько дней после вступления немцев на территорию Болгарии английские войска начали высаживаться в Греции.

В ответ на этот вызов Гитлер предпринял нападение на Грецию. Оно началось буквально через месяц и явилось ненужным отвлечением сил с главного направления, так как войск, которые Англия могла предоставить Греции, было достаточно лишь для того, чтобы слегка побеспокоить немецкий правый фланг, а сами греки были полностью заняты действиями против итальянцев.

Неблагоприятное воздействие на план вторжения в Россию оказали и события в Югославии. Здесь дипломатические маневры фюрера встретили вначале благоприятный отклик. Под давлением Германии югославское правительство согласилось присоединиться к странам оси на основе компромисса: не принимая никаких военных обязательств, оно разрешало использовать для переброски немецких войск железнодорожную линию Белград—Ниш, идущую к греческой границе. Югославские представители подписали это соглашение 25 марта, а через два дня командующий югославскими военно-воздушными силами генерал Симович с группой молодых офицеров осуществил в Белграде государственный переворот. Они захватили радиостанцию, телефонный узел, свергли старое и образовали новое правительство во главе с Симовичем, а затем отказались выполнять [174] требования немцев. Осуществлению переворота содействовали английские агенты, и, когда сообщение о перевороте достигло Лондона, Черчилль в одной из своих речей сказал: "У меня есть для вас и всей страны большая новость. Сегодня рано утром исполнились чаяния Югославии". Далее он заявил, что новое югославское правительство получит "всяческую помощь и поддержку" от Англии.

Переворот в Белграде коренным образом изменил положение на Балканах. Гитлер не мог снести подобного оскорбления, а ликование Черчилля привело его в неистовство. Фюрер немедленно принял решение вторгнуться в Югославию и Грецию. Необходимые приготовления были проведены так быстро, что он смог нанести удар уже через десять дней — 6 апреля 1941 года.

Этот вызов, брошенный Германии на Балканах, привел к плачевным результатам. Югославия была занята немцами в течение недели, а ее столица подверглась разрушению при первом же воздушном налете. Чуть больше трех недель понадобилось немцам для того, чтобы захватить Грецию. Английским войскам после долгого отступления с небольшими боями пришлось убраться на свои корабли. И на каждом этапе маневр немецких войск ставил англичан в невыгодное положение. Впоследствии позиция Черчилля подвергалась резкой критике и осуждались те, кто его поддерживал, заверяя в успехе военного вмешательства на Балканах. Следствием этих событий явилась не только потеря доверия к Англии, но и тяжкое бремя несчастий, выпавших на долю народов Югославии и Греции. Горькое чувство, что их оставили в беде, долго давало себя знать.

Однако косвенные результаты этих событий имели важные последствия, которые существенно отразились на решениях Гитлера. Имея в общем-то ограниченные силы, Гитлер не мог проводить кампанию в Югославии и Греции одновременно со вторжением в Россию. Особенно ему мешало отсутствие превосходства над русскими в численности танков. Для быстрого захвата Балкан пришлось использовать танковые дивизии, и в то же время, чтобы начать наступление против России, Гитлеру необходимо было собрать их по возможности все до единой. Поэтому 1 апреля 1941 года, начало действий по плану "Барбаросса" было перенесено с середины мая на вторую половину июня.

То, что Гитлер сумел завоевать две страны настолько быстро, что ему не пришлось снова откладывать вторжение в Россию, — поразительное военное достижение. Немецкие генералы полагали: если англичанам удастся удержать Грецию, то план "Барбаросса" станет неосуществим. Задержка составила всего лишь [175] пять недель. Однако этот фактор, а также переворот в Югославии и раннее наступление зимы способствовали тому, что Гитлер лишился шансов на победу в России.

К 1 мая 1941 года уцелевшие английские войска были посажены на суда и эвакуированы из южных районов Греции. В тот же день Гитлер определил дату начала действий по плану "Барбаросса". В его директиве приводились данные об относительной численности войск сторон и говорилось, что "на границе вероятны упорные бои продолжительностью до четырех недель. В дальнейшем ожидается ослабление сопротивления".

6 июня 1941 года Кейтель подписал подробный план кампании, где были перечислены силы, предназначенные для вторжения, а также указывалось, что на Западе против Англии оставалось 46 дивизий, в том числе одна механизированная дивизия и всего одна танковая бригада. Операции "Аттила" (захват Французской Северной Африки) и "Изабелла" (контрмера против возможного ввода английских войск в Португалию) могли "по-прежнему быть осуществлены через десять дней после получения приказа, но не одновременно". 2-й воздушный флот был снят с Западного фронта и переброшен на Восток, а 3-му воздушному флоту предстояло вести воздушную войну против Англии.

В отданных распоряжениях указывалось, что переговоры с финским генеральным штабом по поводу участия финнов во вторжении начались 25 мая. Румыны, участие которых уже было обеспечено, должны были 15 нюня получить информацию об окончательных приготовлениях. 16 июня венгры должны были получить рекомендацию усилить охрану своей границы с Россией. На следующий день планировалось закрыть все школы в восточных районах Германии. Немецким торговым судам предстояло покинуть русские порты и прекратить всякие рейсы в Россию. После 18 июня "уже не будет необходимости скрывать намерение начать военные действия". Для русских будет уже слишком поздно осуществлять какие-либо крупные меры по наращиванию своих сил. Последний возможный срок отмены наступления устанавливался на 13 часов 21 июня. В этом случае намечалось дать кодовый сигнал "Альтона", а для начала наступления — кодовый сигнал "Дортмунд". Войска должны были перейти границу в З часа 30 минут 22 июня 1941 года.

Немцам было известно, что англичане пытаются предупредить русских. Действительно, 24 апреля немецкий военно-морской атташе в Москве сообщал: "Английский посол [176] предсказывает, что война начнется 22 июня". Однако это не заставило Гитлера изменить намеченную дату вторжения. Возможно, он рассчитывал, что русские не примут во внимание ни одно сообщение, исходящее от англичан, или же полагал, что действительная дата вторжения не имеет значения.

Трудно сказать, насколько Гитлер был уверен в том, что русские не готовы к его удару, поскольку он скрывал свои мысли даже от приближенных. Еще 7 июня германский посол в Москве сообщал: "Наблюдения показывают, что Сталин и Молотов, которые одни отвечают за русскую внешнюю политику, делают все возможное, чтобы избежать конфликта с Германией". В то же время Гитлер часто повторял, что нацистские представители в Москве — самые плохо информированные дипломаты в мире. Своих генералов он пичкал сообщениями, будто русские готовятся к нападению, которое необходимо срочно упредить. После перехода границы немецкие генералы убедились, как далеки были русские от агрессивных намерений, и поняли, что фюрер их обманул. [177]

[Eвразия Daily]

https://eadaily.com/ru/news/2016/10/...tupila-v-voynu
28 октября 2016
09:33

28 октября 1940 года итальянская армия начала вторжение в Грецию из Албании, в результате чего Греция автоматически вступила во Вторую мировую войну. Именно греческая армия одержала в этой войне первую крупную победу среди стран антигитлеровской коалиции, нанеся поражение агрессору и заставив итальянские войска отступить в Албанию.

Начиная с осени 1940 года борьба между странами Оси и Антигитлеровской коалиции за Балканы вышла на новый, более острый уровень. Соперничающие государства придавали исключительное значение установлению своего превосходства на этом военном театре.

Правящие круги Британии рассматривали Балканский полуостров как прикрытие британских владений на Ближнем и Среднем Востоке, а также как ценный источник людских ресурсов и плацдарм для открытия одного из фронтов войны с Германией.

Правительство Третьего рейха рассчитывало использовать Балканы в качестве одного из плацдармов для вторжения в СССР. Захват Норвегии с Данией и заключение союзного договора с Финляндией обеспечил Германии блокаду СССР с северо-западного направления, а овладение Балканским полуостровом должно было создать южный фланг и обеспечивало бы важнейшие поставки сырья и продовольствия. Здесь предполагалось сосредоточить крупную группировку германской армии, удар которой был бы направлен на Украину с дальнейшим развитием наступления в направлении Кавказа. Контролируя Балканский полуостров, Германия получала бы возможность вести боевые действия против Британии и её союзников на Средиземном море, Ближнем Востоке и в Северной Африке, а также осуществить непосредственное вторжение в Азию и Африку. Кроме того, Германия получала бы возможность разместить на полуострове военно-воздушные и морские базы и контролировать области Средиземного моря, по которым проходили маршруты поставок нефти в Британию из стран Ближнего Востока.

Во второй половине 1940 — начале 1941 года Германия значительно усилила своё влияние на Балканском полуострове за счёт присоединения Венгрии, Румынии и Болгарии к тройственному пакту. Но положение таких крупных государств в регионе, как Югославия и Турция, было ещё неопределённым. Их правительства были вне сфер влияния противостоящих блоков. Греция же находилась под британским влиянием.
Реклама

В октябре 1940 Румыния была оккупирована германскими войсками. Однако итальянское правительство не было поставлено об этом в известность, в связи с чем Муссолини заявил министру иностранных дел Чиано: «Гитлер всегда ставит меня перед свершившимся фактом. Но на этот раз я ему отплачу той же монетой: он узнает из газет, что я оккупировал Грецию».

15 октября была разработана оперативная директива о наступлении против Греции. В ней указывалось, что на первом этапе операции итальянские войска с территории Албании должны нанести внезапный удар на Янину с задачей прорвать оборону греческой армии, разгромить её и, развивая успех силами подвижной группы вдоль шоссе Гирокастра—Янина, захватить северо-западную область Греции —Эпир, продолжать наступление на Афины и Салоники. Одновременно планировалось, высадив морской десант, оккупировать греческий остров Корфу.

28 октября 1940 года войска Италии начали вторжение на территорию Греции. В первые дни им противостояли лишь слабые заслоны в виде пограничных частей. Однако греческие войска прикрытия, усиленные пятью пехотными и одной кавалерийской дивизиями, оказали решительное сопротивление. 1 ноября согласно приказу главнокомандующего греческой армией А. Папагоса был нанесён контрудар по открытому левому флангу противника. За последующие два дня боёв итальянские войска в районе Корчи были вытеснены обратно на албанскую территорию. В Эпире, в долинах рек Вьоса, Каламас, сопротивление вторжению усилилось настолько, что уже 6 ноября Чиано был вынужден сделать запись в своем дневнике: «Тот факт, что на восьмой день операции инициатива перешла к грекам, является реальностью».

Гитлер довольно болезненно отреагировал на очередной провал своего союзника. Берлину пришлось самому решать «греческий вопрос», что внесло коррективы в планы германского командования на европейском театре — от вторжения в Англию на этом этапе пришлось отказаться, а нападение на СССР перенести на лето. В апреле 1941 года германское правительство послало свои войска на захват Греции. Вторжение прошло успешно, и Греция оказалась оккупированной германскими войсками вплоть до её освобождения в 1944 году.

[Eвразия Daily]

https://eadaily.com/ru/news/2017/03/...on-o-lend-lize
11 марта 2017
09:43

11 марта 1941 года Конгресс США принял «Закон по обеспечению защиты Соединенных Штатов» (Act to Promote the Defense of the United States), который более известен как Закон о ленд-лизе. Закон давал американскому президенту полномочия помогать любой стране, чья оборона признавалась жизненно важной для интересов США.

Ленд-лиз стал масштабной государственной программой, по которой Соединённые Штаты Америки поставляли своим союзникам во Второй мировой войне боевые припасы, технику, продовольствие, медицинское оборудование и лекарства, а также стратегическое сырьё, включая нефтепродукты. Законом предусматривались, что эти поставки осуществлялись на совершенно особых условиях:

а) Поставленные материалы (машины, различная военная техника, оружие, сырьё, другие предметы), уничтоженные, утраченные и использованные во время войны, не подлежат оплате (статья 5);

б) Переданное в рамках ленд-лиза имущество, оставшееся после окончания войны и пригодное для гражданских целей, будет оплачено полностью или частично на основе предоставленных Соединёнными Штатами долгосрочных кредитов (в основном беспроцентных займов);

в) В случае заинтересованности американской стороны, неразрушенная и неутраченная техника и оборудование должны быть возвращены после войны в США.

Первоначально, в программу ленд-лиза вовлекались страны Британской Империи и Китай. С ноября 1941 года к программе присоединили СССР, а к концу войны практически все союзники США стали её участниками. В 1942 году США подписали с Великобританией, Австралией, Новой Зеландией и «Свободной» Францией ещё одно соглашение (так называемый «Обратный» ленд-лиз). Согласно ему, уже союзники предоставляли армии США товары, обслуживание и транспортные услуги, а также свои военные базы.

Всего поставки по ленд-лизу составили около 50,1 млрд $ (612,88 млрд $ в ценах 2008 года), из которых 31,4 млрд $ было поставлено в Великобританию, 11,3 млрд $ — в СССР (138,31 млрд $ в ценах 2008 года), 3,2 млрд $ — во Францию и 1,6 млрд $ — в Китайскую Республику. Обратный ленд-лиз (поставки союзников в США) составил 7,8 млрд $, из которых 6,8 млрд $ пришлись на Великобританию и страны Содружества.

Для поставок по ленд-лизу были выбраны три маршрута — тихоокеанский, транс-иранский и арктические конвои. Именно этими путями было обеспечено в сумме 93,5% общих поставок, хотя один из этих маршрутов не являлся полностью безопасным.

Союзные поставки очень неравномерно распределялись по годам войны. После нападения Японии на США 7 декабря 1941 поставки по ленд-лизу были приостановлены, и продолжены 28 декабря 1941 с намерением нагнать отставание к 1 апреля 1942 года. Однако, положение нормализовалось, начиная лишь со второй половины 1943 года, после того как были найдены эффективные методы борьбы с германскими подводными лодками.

21 августа 1945 года президент Труман объявил об окончании программы ленд-лиза, однако Великобритания и Китай продолжали получать товары на основе наличных расчётов и кредитов.

Объём американских поставок по ленд-лизу в СССР составил около 11,3 млрд $. Согласно закону о ленд-лизе оплате подлежала только уцелевшая в ходе войны техника; для согласования итоговой суммы сразу по окончании войны начались советско-американские переговоры. В США изначально было рассчитано, что сумма, подлежащая оплате за уцелевшую технику, составляет 10%, то есть — 1,3 млрд $.

Советская сторона эту цифру оспаривала, в результате чего переговоры затянулись на десятилетия. Соглашение с СССР о порядке погашения долгов по ленд-лизу было заключено лишь в 1972 году. По этому соглашению СССР обязался до 2001 года заплатить 722 млн $, включая проценты. К июлю 1973 года были осуществлены три платежа на общую сумму 48 млн $, после чего выплаты были прекращены в связи со вводом американской стороной дискриминационных мер в торговле с СССР (Поправка Джексона — Вэника).

[Eвразия Daily]

https://eadaily.com/ru/news/2017/03/...mirnyy-dogovor
12 марта 2017
09:34


12 марта 1940 года в Москве между СССР и Финляндией был подписан мирный договор, завершивший советско-финскую войну 1939−1940 годов.

Эта 105-дневная война в советской историографии считалась «непопулярной», что неудивительно. Во-первых, ее инициатором был Советский союз, который таким образом стремился отодвинуть свою границу на запад за счет финских территорий. А во-вторых этот вооруженный конфликт не принес военной славы Красной армии, которая, не смотря на многократное численное превосходство, не смогла одержать быструю победу над противником.

Официальным поводом к войне стал «Майнильский инцидент». В советской ноте по этому поводу заявлялось, что «26 ноября 1939 года, в 15 часов 45 минут, наши войска, расположенные на Карельском перешейке у границы Финляндии, около села Майнила, были неожиданно обстреляны с финской территории артиллерийским огнём.». В ответной ноте финны указывали, что на данном участке у них вообще нет артиллерии, но это уже значения не имело — уже 30 ноября война началась.

Советская сторона имела обрывочные и крайне скудные данные и о противостоящем ей на Карельском перешейке противнике, о линии его укреплений, а также об особенностях местности, на которой развернулся театр боевых действий. Недооценка противника дорого обошлась советским войскам. К 12 декабря части РККА с огромными потерями смогли преодолеть лишь полосу обеспечения Линии Маннергейма и остановились. До конца декабря в условиях почти непроходимой местности было сделано несколько отчаянных попыток прорыва, но и они не увенчались успехом. К концу декабря стало очевидно, что попытки наступления в подобном стиле бессмысленны. На фронте наступило относительное затишье.

Только после этих неудач, советское командование взялось за серьезную реорганизацию сил и средств. В течение всего января и начала февраля шло значительное усиление войск, насыщение их крупнокалиберной артиллерией, способной бороться с укреплениями, пополнение материальных запасов, переформирование частей и соединений.

Перелом наступил 11 февраля 1940 года, когда после массированной многодневной артиллерийской подготовки РККА совместно с частями Краснознамённого Балтийского флота и Ладожской военной флотилии начала новое наступление. Основной удар пришелся на Карельский перешеек. В течение трех дней войска 7-й армии прорвали первую полосу обороны финнов и ввели в прорыв танковые соединения.

28 февраля обе армии Северо-Западного фронта начали наступление на всем протяжении Карельского перешейка. Финские войска отступили, оказывая ожесточенное сопротивление. В попытке приостановить наступающие части РККА финны открыли шлюзы Сайменского канала, но и это не помогло — после прорыва «линии Маннергейма» Финляндия заведомо была не в состоянии сдержать наступление Красной Армии. Встала реальная угроза полного захвата страны, за которым последовало бы либо присоединение к СССР, либо смена правительства на просоветское.

Поэтому правительство Финляндии обратилось к СССР с предложением начать мирные переговоры. 7 марта в Москву прибыла финская делегация, а уже 12 марта был заключён мирный договор, согласно которому боевые действия прекращались в 12 часов 13 марта 1940 года.

По итогам войны к СССР отошёл Карельский перешеек и крупные города Выборг и Сортавала, ряд островов в Финском заливе, часть финской территории с городом Куолаярви, часть полуостровов Рыбачий и Средний. Ладожское озеро стало внутренним озером СССР. Финляндии была возвращена захваченная во время боев область Петсамо (Печенга). СССР получил в аренду часть полуострова Ханко (Гангут) сроком на 30 лет для оборудования там военно-морской базы.