*305. Вторая мировая война-3

[Ч. Спенсер]

http://hrono.ru/dokum/193_dok/19390810spen.html

10 августа 1939 г.

Гитлер, Геббельс, Геринг

Гитлер, Геббельс и Геринг на митинге.
Фото из кн.: The 20th century a chronicle in pictures. New York. 1989.

[...]Герингу был задан вопрос — какие события привели к странным изменениям во взглядах фюрера в период между конференцией в Мюнхене и выступлением в Саарбрюкене 9 октября 1938 г. В ответ было сказано, что атмосфера в Мюнхене была поразительно хорошей; однако ни Чемберлен, ни Даладье, по возвращении на родину, не оказали той поддержки, на которую рассчитывала Германия. Выступления самого Чемберлена в палате общин указывали на то, что он рассматривает мюнхенское соглашение как «навязанное соглашение» и что не должно быть второго Мюнхена; Великобритания поэтому должна перевооружаться **. Выступления противников Мюнхена были более резкими, а выступления г-на Уинстона Черчилля, г-на Идена и г-на Дафф- Купера, казалось, указывали на то, что они предпочитают войну урегулированию. В своем выступлении в Саарбрюкене фюрер не делал нападок на г-на Чемберлена; он нападал только на тех, кто выступал против г-на Чемберлена, хотя именно выступления г-на Чемберлена вызвали разочарование у правительства Германии. Положение Чемберлена представляется неустойчивым. Кабинет, имеющий в своем составе Черчилля, Идена и Дафф-Купера, вероятно, возьмет верх, а курс этого кабинета был бы направлен на войну.

Фельдмаршал Геринг, отметив, что он сделал исторический обзор по конкретной проблеме, предложил обменяться мнениями по всему комплексу отношений между Великобританией и Германией без каких-либо ограничений. Нынешняя обстановка чревата постоянной угрозой возникновения войны. Для него ужасна мысль о том, что может начаться кровопролитие между двумя народами, столь близкими по расе. Идея фюрера, которую он после-

стр. 205

довательно развивал в «Майн кампф», заключается в том, что взаимопонимание с Великобританией является одним из основных принципов внешней политики Германии, и с первых же дней своего прихода к власти добрая воля по отношению к Великобритании была неотъемлемой частью его политики. Однако Великобритания не пожелала ответить на проявленные с его стороны инициативы. [...]

Мюнхен явился большим успехом. Чемберлена тепло встретили в Германии, и все считали, что четыре государственных деятеля — участники конференции — заключили прочную дружбу между собой. Однако результаты не оправдали этих ожиданий. Великобритания вопреки [мюнхенской] конференции избегала обсуждения таких важнейших для Германии вопросов, как вопрос о колониях, о защите жизненных интересов и об окончательном разрешении чехословацкой проблемы. Эта последняя обсуждалась в Мюнхене. Новый поворот эта проблема получила после выдвижения польских и венгерских претензий, которые простирались за этнографические границы этих государств. В Мюнхене Чемберлен и Даладье договорились о том, что Чехословакия должна вести политику, отличную от той, которую она проводила ранее. Вопреки их предостережению Чехословакия не изменила своей политики, а закупки ею тяжелой артиллерии за рубежом усилили подозрительность в Германии. Германия пыталась соблюдать корректность. Словакия желала вести прямые переговоры с Германией, однако ей ответили, что в соответствии с чехословацкой конституцией переговоры должны вестись через посредство Праги. Стремительный выход на сцену Польши и Венгрии соответственным образом повлиял на линию поведения Германии, и она была вынуждена действовать без промедления. После Мюнхена Чехословакии стало ясно, что в экономическом отношении она без контактов или союза с Германией может очутиться в затруднительном положении. Когда президент Гаха нанес визит фюреру в Берлине, ему была предложена автономия, за исключением сфер военной и внешней политики. Однако новая ситуация, возникшая в результате выхода Польши и Венгрии за пределы своих этнографических границ, положила этому конец. Поздно вечером, до вступления в Чехословакию [немецких войск], британский посол в Берлине посетил министра иностранных дел и сообщил ему, что Великобритания не намеревается вмешиваться в события в Чехословакии.

Что касается Польши, то она извлекла для себя все выгоды в Чехословакии благодаря Германии. В переговорах с Польшей, носивших характер зондажа, фюрер пытался разрешить данцигскую проблему. Польше были предложены важные экономические льготы в Данциге, кондоминиум в Словакии и гарантия ее границ в обмен на разрешение построить через польский коридор автостраду и железную дорогу для прямой связи с Восточной Пруссией. По мнению германской стороны, такое урегулирование с Польшей

стр. 206

было бы реальным. Вмешательство же Великобритании привело к тому, что поляки ужесточили свою позицию. В Германии вызвал удивление тот факт, что Великобритания, которая считала возможным говорить о «легкомыслии» поляков, несколько месяцев спустя заговорила о них как о «гордом и мужественном народе ». Фельдмаршал Геринг заметил, что упомянутые условия представляли для поляков лучший вариант по сравнению с тем, что они могли бы получить в настоящее время. Эти условия были предложены искренне и, по его мнению, явились бы разумным решением проблемы. Теперь же будет выдвинуто требование о предоставлении более широкой зоны в польском коридоре, а кондоминиум в Словакии отпадает. [ . . . ]

В Москве обошлись очень плохо с британскими участниками переговоров. Проходил месяц за месяцем, а результатов никаких. На пути в Москву находились военные миссии Великобритании и Франции, но среди них не было ни одного действительно авторитетного военного деятеля. По его мнению, никаких конкретных решений не будет достигнуто. Русские могут обещать многое, но ничего не выполнят. Однако им особенно хотелось бы узнать, сколько линейных кораблей и крейсеров Великобритания обяжется послать на Дальний Восток.

Фельдмаршал Геринг заявил, что обращение обеих западных держав к Сталину расценивается как нечто унизительное для них. Для Германии все еще открыты двери для переговоров с Россией; Рапалльский договор все еще остается в силе. Следует помнить, что и у Германии до сих пор много друзей в России. Что касается посылки крупных военных кораблей на Дальний Восток, то фельдмаршал Геринг сослался на речь г-на Чемберлена, в которой говорилось о такой возможности. Но этот вопрос серьезно не рассматривался, поскольку представлялось маловероятным, что на Западе можно положиться на один французский флот.

Затем фельдмаршал Геринг перешел к рассмотрению возможностей общего характера для достижения взаимопонимания между Великобританией и Германией. Он указал на следующее:

1) Если Великобритания в будущем станет проводить чисто британскую политику, то соглашение с Германией возможно.

2) Если две эвентуально соперничающие стороны сойдутся друг с другом, соглашение возможно лишь в том случае, когда станет ясно, что обе стороны получат определенные для себя выгоды от соглашения.

В этом плане необходимо рассмотреть следующие моменты:

a) Каковы жизненно важные установки британской политики?

b) Каким образом эти установки сталкиваются с жизненными интересами Германии?

стр. 207

c) Каковы коренные проблемы и основные моменты германской политики?

d) Сталкиваются ли они с важнейшими направлениями британской политики?

Основные интересы Германии находятся на Ближнем Востоке ***. Это естественная экономическая сфера Германии, откуда она может получать определенные материалы и сырье, в большинстве которых она сама нуждается, за исключением масличных культур. Насущные проблемы Германии можно изложить следующим образом. В настоящее время население рейха насчитывает 82 млн. немцев и 7 млн. чехов. В урожайные годы территории рейха было достаточно, чтобы прокормить это население. В неурожайные годы продовольствия не хватало. Учитывая процент нынешнего прироста населения рейха, оно может возрасти до 95— 100 млн. человек. Поэтому дополнительные продукты питания могут быть получены только из колоний или путем импорта, а следовательно, и экспортной торговли.

Чего хотела бы Германия, так это достижения соглашения, благодаря которому были бы определены соответствующие сферы влияния; соответственно можно было бы раз и навсегда урегулировать интересы Германии и Великобритании. Фактически колониальные притязания Германии относятся к той или иной территории, на которой можно выращивать масличные культуры для нужд Германии. Учитывая большие масштабы британских сфер влияния во всем мире, такого рода экспансия, вероятно, затронет интересы Великобритании.

Фельдмаршал Геринг повторил, что Ближний Восток является не сферой завоевания, а сферой экономических интересов. Однако он считает, что Германия озабочена политическим порядком в этом районе и тем, чтобы он не был враждебным по отношению к Германии. Еще существует возможность взаимопонимания с Великобританией, в том числе относительно эффективной гарантии Польше, которую он, конечно, не рассматривает в качестве сферы британских интересов. Это взаимопонимание является последней надеждой Гитлера, однако оно возможно только на основе абсолютного равенства. Время быстротечно, и могут произойти события, которые сведут эту возможность к нулю. В доверительном порядке он может заявить, что, хотя с Японией и существуют дружественные отношения, между Германией и Японией еще нет каких-либо обязывающих связей.

Затем фельдмаршал Геринг перешел к рассмотрению или, как он выразился, к «трезвой оценке» положения, в котором очутились бы Великобритания и Германия в случае возможного конфликта. Прежде всего не следует недооценивать соединенные силы Германии. В Германии существует почти мистический культ преданности фюреру, которым охвачено все население. Возмож-

стр. 208

ность вбить клин между правительством и народом исключена. Что же касается самого Геринга, то он — второе лицо в Германии после фюрера — не идет в счет. Он верен фюреру и, по его словам, является его единственным другом.

Если посмотреть на вооруженные силы обеих сторон, то на море — это следует признать — Германия уступает Великобритании. Германские военно-воздушные силы превосходят и в течение некоторого времени будут превосходить британские и французские военно-воздушные силы как в материальной части, так и в подготовке летного состава. Французская сухопутная армия сильна, однако для затяжной войны у нее не хватит людских резервов. Если учесть людские потери в современных боях, скажем, в 200 тыс. с лишним человек, то это составляет годовой контингент призывников во Франции, тогда как Германия сейчас может мобилизовать армию численностью в 150 дивизий.

В случае войны Великобритания вступит в нее со значительно более слабым лагерем своих союзников по сравнению с 1914 г. На Средиземном море Италия, на Дальнем Востоке Япония будут уже не с ней, а против нее, а морские коммуникации, которые были козырем Великобритании в последней войне, теперь ее слабое место. Далее, возможные результаты войны были бы для двух народов весьма неравнозначны. Для Великобритании поражение в войне означало бы ее конец как империи. Для Германии поражение могло бы означать второй Версаль, отдачу части ее территории Польше или Чехословакии. Теперь уже нет золотого запаса Рейхсбанка или драгоценностей, которые подлежали бы конфискации или передаче. Опасностью, которой чревато поражение Германии для всего мира, является распространение коммунизма и выигрыш Москвы.

Британская гарантия Польше может быть осуществлена лишь с трудом. Польша же может быть без труда сокрушена вооруженными силами Германии, и ни Великобритания, ни Франция не смогут оказать ей эффективной помощи ни войсками, ни военными материалами. Польша не рассматривается Германией как «приемлемая» нация. Она оказалась даже неспособной сохранить Вислу судоходной.

По мнению фельдмаршала Геринга, между Германией и Великобританией следует провести конференции. Принимая во внимание дружбу первой с Италией, а второй — с Францией, интересы двух последних также должны быть приняты в расчет.

Отвечая на вопрос о том, должны ли быть такие конференции международными, фельдмаршал Геринг сказал, что после войны было слишком много конференций и из них ничего не получилось. Он полагает важным проведение предварительных совещаний доверительного характера между Германией и Великобританией без какой-либо гласности и ненужного шума. Важно, чтобы Германия вернула себе Данциг. Говоря это, Геринг клялся че-

стр. 209

стью как офицер и джентльмен, что Данциг определенно является последней территориальной претензией Германии в Европе. Фельдмаршал спросил:

1) Если бы г-н Чемберлен обратился сегодня к Германии с предложением начать переговоры, не привел бы этот шаг к его падению?

Ответ гласил, что настроения британцев на сегодняшний день и то, как пресса может представить общественности такое предложение, вероятно, приведут к падению правительства Чемберлена.

2) Если представитель Германии обратится к г-ну Чемберлену с предложением вступить в переговоры, даст ли он свое согласие?

Ответ гласил: учитывая неоднократные заявления о готовности обсудить проблемы, вероятно, да, если такое предложение сделано искренне.

3) Если конференция будет созвана фюрером или какой-либо иной стороной для выяснения проблем, стоящих между Великобританией и Германией, есть ли возможность, что г-н Чемберлен согласится в ней участвовать без Польши?

Ответ гласил, что это такой вопрос, пытаться ответить на который мы не можем, не располагая достаточными сведениями на этот счет.

Фельдмаршал Геринг сказал, что, как ему представляется, существуют две возможности:

1) Германии следует вступить в переговоры с Польшей с целью мирного урегулирования.

2) Четыре державы — участницы мюнхенской конференции должны провести переговоры друг с другом.

3) Если будет проведено совещание -четырех держав — участниц Мюнхена, будет ли необходимым, чтобы каждый из участников заранее сделал заявление по тем или иным вопросам?

Последовал ответ, что и на этот раз это — вопрос, ответить на который мы вряд ли уполномочены.

Фельдмаршал Геринг сказал, что, если конференция будет созвана или просочатся сведения о ней, польская печать поднимет шум о «предательстве». Сам он чувствует необходимость и желательность конференции, с тем чтобы обе великие державы — Германия и Великобритания — смогли найти базу для взаимопонимания. Настроения в Германии в отношении Великобритании весьма враждебные, и, как мы говорили ему, такие же настроения испытывают в Великобритании.

Время не ждет, и что-то нужно предпринять безотлагательно, если вообще следует что-либо предпринимать. В особенности необходимо сохранять в тайне все дискуссии; любое просачивание сведений в печать было бы нежелательным, и исчезла бы возможность вести такие дискуссии.

В настоящем документе опущены многочисленные замечания фельдмаршала Геринга, когда он приводил сравнения между мето-

стр. 210

дами, при помощи которых создавалась Британская империя, и методами, с помощью которых Германия добивается расширения сферы своего влияния. Эти замечания были сделаны в такой манере, что они представляются избитыми фразами. Аналогичными были и неоднократные ссылки па «назидательный» тон речей британских государственных деятелей и комментариев британской печати. В особенности это подчеркивалось в отношении пространного заявления, которое было вызвано запросом, почему, в соответствии с мюнхенским соглашением, не были произведены консультации до ввода войск в Чехословакию? Действительный ответ содержится в меморандуме, но он сопровождался логическими ссылками на аналогичные «превентивные акции» Британской империи, такие, как захват датского флота в Копенгагене и нежелание независимого правительства подчинить дела, жизненно важные для его страны, диктату другой державы 82) .

стр. 211

Примечания:
* Возглавлял группу британских промышленников на переговорах.

** На экземпляре этой записи, находящейся в досье, имеется следующая надпись карандашом почерком премьер-министра: «Я уверен, что ни в одном из моих выступлений нет ничего такого, что оправдывало бы это истолкование».— Прим. док.

*** Так в тексте.



82) Со времени мюнхенского соглашения выявились определенные каналы, по которым шел неофициальный обмен мнениями между правительственными кругами Германии и Великобритании с целью достичь «англо-германского примирения». Среди закулисных контактов и переговоров первой по времени была миссия шведского промышленника А. Веннер-Грена, который поддерживал контакт с Герингом. Веннер- Грен, хозяин шведской электротехнической фирмы «Электролукс», был также связан с Круппом. По просьбе Геринга Веннер-Грен в июне 1939 г. посетил Лондон и передал Чемберлену предложение о «компромиссе в колониальном вопросе» и об общем англо-германском соглашении.

Другим эмиссаром Геринга был шведский промышленник Биргер Далерус, располагавший одинаково глубокими связями как с немцами, так и с английским деловым миром. Идея встречи видных английских промышленников с Герингом родилась 2 июля 1939 г. на совещании английских промышленников с участием Далеруса. Выступая на нем, член консервативной партии директор фирмы «Джон Браун энд Ко» и «Ассошиэйтед электрикал индастрис» Чарльз Спенсер выдвинул тезис о том, что «Германия может путем войны получить меньше, чем путем переговоров» (Dahlerus В. The Last Attempt. London, 1948, p. 26).

Далерус выступил в роли организатора новой встречи. Но это не была «личная дипломатия» Далеруса. Когда Далерус изложил Галифаксу (которому он был рекомендован президентом англо-шведского общества Г. Вернером) идею встречи Геринга с представителями деловых кругов Великобритании, то министр в первую очередь настаивал на ее секретности и поставил условие, чтобы «он (Галифакс) ничего официально об этом не знал», а вся корреспонденция о переговорах, «результаты которых он заинтересован узнать», посылалась бы ему не прямо, а только через Вернера (Documents on British Foreign Policy. 1919—1939. Third Series, vol. VI, p. 485).

«Частная встреча» между Герингом и группой видных английских промышленников состоялась в условиях глубокой конспирации 7 августа 1939 г. в имении жены Далеруса в Шлезвиг-Гольштейне «Зенке Ниссен Хог» вблизи датской Гранины. Семь английских участников во главе с Ч. Спенсером приехали порознь в Гамбург, после чего на машине под шведским флагом отправились в имение. Среди них Холден — директор компании «Кревенс рейлуэй карридж», Брайан Маунтен — директор страховой компании «Дженерал Бэннер оф игл Этер», Стенли У. Роусон — директор компании «Джон Браун энд Ко» и Роберт Ренвик — управляющий и заместитель председателя фирмы «Каунти оф Лондон электрик санлай», Гарольд Вестон — председатель и управляющий компании «Эллайд бейкериз» и «Вестон бисквит». Ч. Спенсер, Холден и Роусон одновременно являлись директорами фирмы «Интернейшнл шипбилдинг инжиниринг» в Данциге.

Переговоры проходили 7 августа с 10 утра до 18.30. Во время совещания английской стороной был передан меморандум Герингу (Akten zur deutschen auswartigen Politik. 1918—1945. Serie D, Bd. VI, S. 915— 919).

Во время переговоров по вопросу угрозы конфликта из-за Данцига было выдвинуто предложение созвать новое совещание четырех «мюнхенских держав» — без участия Польши и Советского Союза.

8 августа состоялась беседа Далеруса с Герингом, во время которой Геринг подтвердил свое положительное отношение к встрече «мюнхенских держав», о чем он обещал доложить Гитлеру (при условии, что Англия согласится на «решение данцигского вопроса»).

Эта встреча представляет собой весьма характерный этап развития англо-германской тайной дипломатии в решающие недели, предшествовавшие началу второй мировой войны. Самое существенное в ней заключается в том, что она меньше всего может рассматриваться как частная: ее участники с английской стороны хотя и не занимали официальных постов, но действовали с ведома и в прямой связи с Форин оффис и Чемберленом (Documents on British Foreign Policy. 1919— 1939. Third Series, vol. VI, p. 762).

Печат. по изд.: «Documents on British F o - reing Policy. 1919—1939». Third Series, vol. VI, p. 756—761.

Здесь печатается по кн.: Документы и материалы кануна Второй мировой войны 1937-1939 гг. в 2-х томах. Москва. Политиздат. 1981.

Электронная версия воспроизводится с сайта http://www.infanata.org

[Вячеслав Молотов]

11 августа 1939 г.

Перечень объектов, указанный в Вашем письме от 8 августа{{* См. док. 534.}}, нас интересует. Разговоры о них требуют подготовки и некоторых переходных ступеней от торгово-кредитного соглашения к другим вопросам. Вести переговоры по этим вопросам предпочитаем в Москве.

Молотов

АВП СССР, ф. 059, оп. 1, п. 295, д. 2038, л. 105.

[Хронос]

В Москве произошла встреча представителей СССР, Англии и Франции - Московские переговоры

[Хронос]

http://hrono.ru/sobyt/1900sob/1939mos.html

Московские переговоры 1939 года между СССР, Великобританией и Францией о заключении договора о взаимопомощи; проходили в апреле—августе в обстановке угрозы германской агрессии в Европе, усилившейся после Мюнхенского соглашения 1938 года (см. документ "Мюнхенский сговор"), оккупации немецко-фашистскими войсками Чехии и Моравии и завершения расчленения Чехословакии (март 1939). Сов. правительство 18 марта 1939 выступило за немедленный созыв конференции представителей СССР, Великобритании, Франции, Польши, Румынии и Турции для обсуждения мер по предотвращению дальнейшей агрессии. Отклонив это предложение как «преждевременное», английское правительство 14 апреля предложило Сов. правительству дать односторонние гарантии соседним с СССР государствам Восточной Европы. Принятие такого предложения давало Великобритании возможность в случае вовлечения Сов. Союза в военные действия остаться в стороне от войны. 17 апреля Советское правительство внесло новое предложение, предусматривавшее заключение на 5—10 лет англо-франко-советского договора о взаимопомощи и воен. конвенции. В ходе переговоров СССР настаивал на необходимости предоставления Великобританией, Францией и СССР совместных гарантий безопасности восточноевроп. странам, граничащим с СССР, и заключении военного соглашения о формах и размерах немедленной и эффективной помощи, к-рую участники соглашения должны будут оказать друг другу и гарантируемым ими гос-вам в случае нападения агрессора. Реализация сов. предложений позволила бы противопоставить фаш. Германии мощную коалицию держав, способных обуздать агрессора. В результате саботирования переговоров и проволочек со стороны пр-в Великобритании и Франции политич. переговоры зашли в тупик. Сов. пр-во, желая придать переговорам конкретный, деловой характер и ускорить их завершение, 23 июля обратилось к пр-вам Великобритании и Франции с предложением, не ожидая завершения политич. переговоров, начать воен. переговоры трёх стран с целью заключить воен. конвенцию. 11 августа в Москву прибыли военные миссии этих стран. В то время как сов. военная миссия на переговорах была представлена видными военачальниками, уполномоч. правительством (К. Е. Ворошилов, Б. М. Шапошников и др.), англ, и франц. делегации состояли из второстепенных лиц, не имевших к тому же полномочий на заключение воен. конвенции. Как выяснилось впоследствии, англ, представители имели директиву своего пр-ва всячески затягивать переговоры и не идти на заключение конкретного воен. соглашения. В ходе переговоров сов. сторона выдвинула конкретный план совместных действий вооруж. сил СССР, Великобритании и Франции на случай фаш. агрессии. Однако англ, и франц. пр-ва не пошли на заключение воен. конвенции с СССР. Польск. реакц. пр-во также отказалось от сотрудничества с СССР, не приняв предложения о пропуске через свою тер. сов. войск в случае воен. конфликта с Германией. Сов. гарантии были отвергнуты бурж. пр-вами Латвии, Литвы, Эстонии и Финляндии. Одновременно с М. п. англ, пр-во вело тайные переговоры с гитлеровской Германией в целях достижения соглашения на антисов. основе. Срыв М. п. 1939 по вине правящих кругов Великобритании и Франции явился новым поощрением гитлеровской Германии на развязывание 2-й мировой войны. В такой обстановке Сов. пр-во, разгадавшее двойную политич. и дипломатич. игру своих партнёров по переговорам, было вынуждено принять предложение Германии о заключении германо-советского договора о ненападении, подписанного 23 августа 1939.

Е. Н. Травкин

Использованы материалы Советской военной энциклопедии в 8-и томах, т. 5.

Публикации документов:
Переговоры военных миссий СССР, Англии и Франции в Москве в августе 1939 г. — «Мешдунар. жизнь», 1959, № 2, 3.

Литература:
История второй мировой войны. 1939— 1945. Т. 2. М., 1974, с. 130—147;

История внешней политики СССР. 1917—1976. Изд. 3-е. Т. 1. М., 1976. Гл. 11;

История дипломатии. Изд. 2-е. Т. 3. М., 1965, с. 759—803;

Овеянный И. Д. Тайна, в которой война рождалась. Изд. 2-е. М., 1975;

Сиполс В. Я. Советский Союз в борьбе за мир и безопасность. 1933—1939. М., 1974.

[Чистый исторический интернет]

https://w.histrf.ru/articles/article...govory_1939_gh

Стимулом к переговорам послужили полная оккупация Чехословакии 15 марта 1939 г. нацистами и созданная ими опасность дальнейшего распространения агрессии. 21 марта наркому иностранных дел СССР М. М. Литвинову был вручен английский проект декларации Великобритании, СССР, Франции и Польши. Согласно проекту, эти четыре страны должны были обсуждать меры, необходимые для оказания общего сопротивления угрозе политической независимости европейских государств. СССР дал свое согласие, однако правительство Польши отказалось подписывать совместно с СССР документ даже чисто консультативного характера. 17 апреля 1939 г. советское правительство выступило со своим развернутым предложением. Оно предусматривало заключение Англией, Францией и СССР соглашения о взаимной помощи, включая военную, сроком на 5-10 лет. Помощь должна была оказываться в случае агрессии в Европе против любого из этих трех государств или против государств, граничивших с СССР. После этого последовал трудный обмен мнениями, текстами новых проектов, поправок. В Москве переговоры вели британский посол У. Сидс (с 15 июня до 5 августа совместно с заведующим департаментом МИД Великобритании У. Стрэнгом), французский посол П. Наджиар, с советской стороны — председатель Совнаркома В. М. Молотов. Между тем в московских переговорах создалось большое затруднение: стороны не могли прийти к общей трактовке понятия «косвенная агрессия». В советском проекте от 3 июля косвенная агрессия определилась как «внутренний переворот или поворот в политике в угоду агрессии». Но предложение это было отвергнуто, как и другая, расширенная советская формулировка. Тем не менее британское и французское правительства решили поддержать советскую инициативу о незамедлительном открытии переговоров для подписания военной конвенции. 25 июля они выразили готовность послать в Москву своих представителей. Переговоры военных миссий проходили в советской столице 1221 августа 1939 г. Делегацию СССР возглавлял нарком обороны маршал К. Е. Ворошилов, Великобритании — адъютант короля, адмирал П. Дракс, Франции — член Высшего военного совета генерал Ж. Думенк. Советская делегация руководствовалась разработанными Генеральным штабом Красной Армии «Соображениями по переговорам с Англией и Францией». Они содержали предложения о действиях трех родов вооруженных сил СССР, Англии и Франции. В секретную инструкцию, которую маршал Ворошилов записал предположительно под диктовку Сталина 7 августа 1939 г., было включено требование пропуска советских войск через территорию Польши (Виленский коридор и Галицию), а также через Румынию. Без этого, говорилось в инструкции, «оборона против агрессии в любом ее варианте обречена на провал». Английская военная делегация не была сориентирована на достижение конструктивного соглашения. Миссию отправили в Москву на тихоходном корабле, да и вести переговоры ей рекомендовалось «очень медленно», обсуждать военные планы «на чисто гипотетической основе». Состав делегации и данные ей инструкции показали, что кабинет Чемберлена не хотел связывать себя какими-либо твердыми обязательствами. Во Франции более трезво, нежели в Англии, оценивали опасность агрессии со стороны Германии и значение союза с СССР для обеспечения своей безопасности. Ряд французских дипломатов и военных старались повлиять на неуступчивую Польшу. 21 августа генерал Думенк был уполномочен своим правительством подписать военную конвенцию и на следующий день известил об этом Ворошилова. Однако британскому представителю таких полномочий дано не было. По-прежнему непримиримой в вопросе о передвижении советских войск через ее территорию оставалась Польша. Московские переговоры СССР, Англии и Франции подошли к финалу. Советское руководство сделало свой выбор. Вступив в секретные контакты с Берлином, оно пошло на оформление официального документа: в ночь на 24 августа 1939 г. В. М. Молотов и министр иностранных дел Германии И. Риббентроп в присутствии И. В. Сталина подписали в Кремле советско-германский договор о ненападении с секретным протоколом. Л. П.

[Википедия]

https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%9C...80%D1%8B_(1939)
Материал из Википедии — свободной энциклопедии
Не следует путать с Московскими переговорами о территории Финляндии — проходили в том же году.

Московские переговоры (также трёхсторонние советско-франко-британские переговоры в Москве, англ. triple alliance negotiations) — трёхсторонние переговоры о заключении договора о взаимопомощи между СССР, Великобританией и Францией (апрель — август 1939 года). Переговоры были прерваны в связи с подписанием договора о ненападении между СССР и Германией.

Содержание

1 Внешнеполитическая стратегия СССР
2 Политический кризис 1939 года
3 Политические переговоры
4 Военные переговоры
5 Провал переговоров
6 Примечания
7 Литература

Внешнеполитическая стратегия СССР

Сделав ставку на неизбежность возникновения нового конфликта между империалистическими государствами, СССР стремился не допустить объединения европейских великих держав, воспринимая это как главную угрозу своим интересам. Современный историк М. И. Мельтюхов в этой связи указывает на несколько документов, относящихся к концу 1938 — началу 1939 годов, которые, по его мнению, отражают представления советского руководства о сути происходивших на европейской арене событий и о тактике внешнеполитических действий СССР в складывающейся обстановке.

Первый — статья «Международная обстановка второй империалистической войны», опубликованная осенью 1938 года в журнале «Большевик» за подписью В. Гальянова. Под этим псевдонимом, по словам Мельтюхова, скрывался заместитель наркома иностранных дел СССР В. Потёмкин. Как следует из статьи, внешнеполитическая доктрина СССР того времени исходила из того, что новая мировая война уже началась — автор имеет в виду ряд военных акций второй половины 1930-х годов, изменивших обстановку в мире и разделивших главные капиталистические державы на «агрессоров» (Германия, Италия, Япония) и тех, кто «попустительствует агрессии» (Англия, Франция, США). По мнению автора статьи, подобное попустительство наносит ущерб интересам и самих западных держав, но фактически направлено на столкновение «агрессоров» и Советского Союза — «оплота революции и социального прогресса». Перспектива дальнейших событий представлялась следующим образом: «Фронт второй империалистической войны всё расширяется. В него втягиваются один народ за другим. Человечество идет к великим битвам, которые развяжут мировую революцию… Конец этой второй войны ознаменуется окончательным разгромом старого, капиталистического мира», когда «между двумя жерновами — Советским Союзом, грозно поднявшимся во весь свой исполинский рост, и несокрушимой стеной революционной демократии, восставшей ему на помощь, — в пыль и прах обращены будут остатки капиталистической системы»[1].

Схожие идеи прозвучали в выступлении А. А. Жданова на ленинградской партийной конференции 3 марта 1939 года, в котором он заявил, что фашизм — «это выражение мировой реакции, империалистической буржуазии, агрессивной буржуазии» — угрожает главным образом Англии и Франции. В этих условиях Англии очень хотелось бы, чтобы «Гитлер развязал войну с Советским Союзом», поэтому она старается столкнуть Германию и СССР, чтобы остаться в стороне, рассчитывая «чужими руками жар загребать, дождаться положения, когда враги ослабнут, и забрать». Как заявил Жданов, в Москве разгадали эти замыслы, и СССР будет «копить наши силы для того времени, когда расправимся с Гитлером и Муссолини, а заодно, безусловно, и с Чемберленом». Эти материалы, по мнению Мельтюхова, дополняют характеристику международной ситуации, содержавшуюся в Отчётном докладе ЦК ВКП(б) XVIII съезду партии (10 марта 1939 года), в котором были сформулированы задачи советской внешней политики в условиях начала новой империалистической войны и стремления Англии, Франции и США направить германо-японскую агрессию против СССР: Советский Союз должен был «проводить и впредь политику мира и укрепления деловых связей со всеми странами; соблюдать осторожность и не давать втянуть в конфликты нашу страну провокаторам войны, привыкшим загребать жар чужими руками; всемерно укреплять боевую мощь» армии и «крепить международные связи дружбы с трудящимися всех стран, заинтересованными в мире и дружбе между народами». Из контекста речи Сталина ясно, что «поджигателями» войны являются страны, проводящие политику невмешательства: Англия, Франция и США. В этих условиях целью советского руководства было использовать кризис и противоречия великих держав для дальнейшего усиления своего влияния в мире с перспективой окончательного решения вопроса о существовании капиталистического общества[1][2].

Политический кризис 1939 года

В марте 1939 года в результате Мюнхенского сговора и последующих событий Чехословакия прекратила своё существование как единое государство. 14 марта Словацкая республика провозгласила «независимость под защитой» Третьего рейха. 15 марта германские войска вступили в Прагу и оккупировали оставшуюся часть Чехии. Германия объявила о создании в Чехии Протектората Богемии и Моравии. 14—18 марта Венгрия при поддержке со стороны Польши оккупировала Закарпатье.

Ещё в октябре 1938 года, после аннексии Судетской области, Германия потребовала от Польши передачи Германии Вольного города Данцига, согласия на прокладку автострады и железной дороги в Восточную Пруссию через польское Поморье, а также присоединения Польши к Антикоминтерновскому пакту (или, по крайней мере, открытого заявления польского руководства о том, что Польша является политическим партнёром Германии и стратегическим противником СССР).

21 марта 1939 года, через неделю после окончательного раздела Чехословакии, Гитлер в своём меморандуме вновь вернулся к требованиям по Данцигу. 26 марта правительство Польши официально ответило отказом на меморандум Гитлера[3]. Тем временем 21—23 марта Германия под угрозой применения силы вынудила Литву передать ей Мемельскую (Клайпедскую) область.

Действия Германии весной 1939 года в отношении Чехословакии, Литвы, Польши и Румынии заставили Великобританию и Францию заняться поиском союзников для сдерживания германской экспансии. Одновременно Германия предприняла зондаж позиции СССР на предмет улучшения отношений, но советская сторона предпочла занять выжидательную позицию[1].

18 марта, в связи с известиями о готовящемся предъявлении Германией ультиматума Румынии, выполнение которого должно было поставить её экономику на службу Рейху, нарком иностранных дел СССР М. М. Литвинов через английского посла в Москве предложил созвать конференцию шести стран — СССР, Англии, Франции, Румынии, Польши и Турции — с целью предотвращения дальнейшей германской агрессии. Однако английская сторона нашла это предложение «преждевременным» и предложила ограничиться совместной декларацией Англии, Франции, СССР и Польши о заинтересованности названных стран в сохранении независимости и целостности государств Восточной и Юго-Восточной Европы.

Политические переговоры

В советской и российской историографии принято считать, что цели Великобритании и Франции в начавшихся в Москве переговорах заключались в следующем: отвести от своих стран угрозу войны; предотвратить возможное советско-германское сближение; демонстрируя сближение с СССР, достичь соглашения с Германией; втянуть Советский Союз в будущую войну и направить германскую агрессию на Восток. Как правило, отмечается, что Великобритания и Франция, стремясь сохранить видимость переговоров, в то же время не желали равноправного союза с СССР. В постсоветский период появились указания на то, что Запад был более заинтересован в союзе с СССР, нежели советское руководство — в союзе с Великобританией и Францией[1].

В условиях кризиса 1939 года для Франции первостепенное значение имело устранение угрозы со стороны Германии, поэтому Париж более активно выступал за создание антигерманской военной коалиции с участием не только Польши, но и СССР. При этом французское руководство стремилось возложить основную тяжесть войны на своих восточноевропейских союзников. На политику Франции значительное влияние оказывала Великобритания. При этом в Париже не исключали возможности достижения новой договорённости с Германией, для давления на которую использовались переговоры с Москвой[1].

В Великобритании переговоры с Москвой рассматривались лишь как средство давления на Берлин. Кроме того, привлекая СССР к обеспечению безопасности стран Восточной Европы, Лондон одновременно пытался избежать того, чтобы эти усилия не толкнули эти страны — как правило, настроенные антисоветски, — в лагерь союзников Германии. Поэтому Великобритания старалась сделать соглашение с Москвой максимально широким и расплывчатым, не затрагивающим интересы восточноевропейских стран. Всё это ещё более затрудняло англо-франко-советские переговоры и в итоге завело их в тупик, поскольку Лондон так и не решился заплатить за союз с СССР ту цену, которую потребовала Москва. В отношении Германии Великобритания пыталась продолжать ставшую традиционной политику «умиротворения», дополнив её с марта 1939 г. мерами военно-политического давления. В Лондоне рассчитывали на то, что это заставит Германию воздержаться от дальнейшей экспансии и пойти на урегулирование отношений с Великобританией[1].

Что касается целей СССР на этих переговорах, то этот вопрос является предметом дискуссии. Как правило, считается, что советское руководство ставило перед дипломатами три основные задачи — предотвратить или оттянуть войну и сорвать создание единого антисоветского фронта. Сторонники официальной советской версии считают, что стратегической целью советского руководства летом 1939 года было обеспечение безопасности СССР в условиях начавшегося кризиса в Европе; их оппоненты указывают, что советская внешняя политика способствовала столкновению Германии с Великобританией и Францией в расчёте на «мировую революцию»[1].

Переговоры начались в апреле, однако долгое время продвижения вперёд на них не отмечалось. 17 апреля Литвинов, в ответ на английское предложение дать Польше односторонние гарантии также и со стороны СССР, предложил проект англо-франко-советского договора о взаимопомощи, предусматривающего «всяческую, в том числе и военную, помощь восточноевропейским государствам, расположенным между Балтийским и Чёрным морями и граничащим с СССР, в случае агрессии против этих государств». В ответ Франция предложила ограничиться короткой декларацией о намерениях: оказывать военную поддержку друг другу или солидарную поддержку странам Центральной и Восточной Европы в случае германской агрессии против кого-либо из фигурантов.

3 мая, когда стало ясно, что Великобритания и Франция не приняли советское предложение, народным комиссаром иностранных дел вместо М. М. Литвинова был назначен В. М. Молотов, по совместительству оставшийся главой СНК СССР.

Лишь 24 мая Великобритания наконец приняла решение идти на союз с СССР. 27 мая Чемберлен, опасаясь, что Германии удастся нейтрализовать СССР, направил послу в Москве инструкцию, предписывающую согласиться на обсуждение пакта о взаимопомощи, военной конвенции и гарантий государствам, которые подвергнутся нападению Гитлера. Англо-французский проект был разработан на основе советских предложений от 17 апреля.

2 июня на московских переговорах СССР вручил Великобритании и Франции новый проект договора. Он предусматривал обязательства для всех сторон в случае агрессии немедленно оказать помощь, включая военную, другим участникам договора, а также восточноевропейским государствам, граничащим с СССР.

Согласно англо-французскому проекту соглашения от 27 мая (с советскими поправками от 2 июня), который был взят за основу дальнейших переговоров, вступление союза в силу предусматривалось в следующих случаях:

в случае нападения одной из европейских держав (то есть Германии) на одну из договаривающихся сторон;
в случае германской агрессии против Бельгии, Греции, Турции, Румынии, Польши, Латвии, Эстонии или Финляндии (предполагалось, что договаривающиеся стороны дадут гарантии защиты всем этим государствам);
в случае, если одна из сторон будет вовлечена в войну из-за предоставления помощи по просьбе третьей европейской страны.

Тем временем Эстония и Латвия высказались против гарантий со стороны Великобритании, Франции и СССР и 7 июня заключили с Германией договоры о ненападении. Финляндия и Литва также отказывались принимать советские гарантии (Литва подписала договор о ненападении с Германией ещё в марте 1939 года). СССР, однако, продолжал настаивать на включении в англо-франко-советский договор положения о гарантиях прибалтийским государствам или заключения простого трёхстороннего договора без гарантий третьим странам.

29 июня в газете «Правда» появилась статья члена Политбюро А. А. Жданова, в которой отмечалось, что англо-франко-советские переговоры «зашли в тупик», поскольку Англия и Франция «не хотят равного договора с СССР». Великобритания и Франция стремились ограничить свои обязательства, а также избежать выдачи гарантий прибалтийским государствам. Параллельно контактам с СССР Великобритания продолжала зондировать Германию на предмет переговоров. Германия же, опасаясь британских ВВС и французской армии, которые в случае своего вмешательства могли значительно осложнить её положение, пыталась получить чёткий ответ на основной вопрос: что будут делать Великобритания и Франция в случае германско-польской войны[1].

Основными пунктами расхождений позиций сторон на переговорах были:

список стран, которым предоставляются гарантии. Англо-французская сторона полагала, что прямое их перечисление в тексте чревато политическими осложнениями. К концу июня было выработано компромиссное решение, что список всё-таки будет, но в секретной части договора;
включение в список стран Прибалтики и Финляндии. Англичане сначала возражали, но к 17 июля согласились с советским предложением;
запрет на заключение сепаратного мира. Англия не хотела давать обещание не заключать сепаратного мира в случае войны, поскольку не верила в активность советских вооружённых сил в будущей войне, но позднее приняла советское условие;
одновременное вступление в силу политического и военного соглашения. На это английская сторона согласилась 23 июля;
определение понятия «косвенная агрессия». Это единственный пункт, по которому не удалось достичь компромисса.

4 июля министр иностранных дел Великобритании Э. Галифакс на заседании внешнеполитического комитета британского парламента вынес на рассмотрение два варианта:

срыв переговоров или
заключение ограниченного пакта.

Обосновывая свою позицию, он сказал: «Наша главная цель в переговорах с СССР заключается в том, чтобы предотвратить установление Россией каких-либо связей с Германией».

8 июля Великобритания и Франция констатировали, что договор с СССР в целом согласован, однако советская сторона выдвинула новые требования (речь идёт о расширенной формулировке понятия «косвенная агрессия», не соответствовавшей международному праву), отказавшись идти на какие-либо уступки.

В советском варианте «косвенная агрессия» определялась следующим образом:

Выражение «косвенная агрессия» относится к действию, на которое какое-либо из указанных выше государств <страны, пограничные с СССР, а также Бельгия и Греция> соглашается под угрозой силы со стороны другой державы или без такой угрозы и которое влечёт за собой использование территории и сил данного государства для агрессии против него или против одной из договаривающихся сторон[4]

Это было расценено представителями Великобритании и Франции как требование СССР предоставить ему возможность по желанию и под любым предлогом вводить свои войска в соседние страны. Со своей стороны, британские и французские участники переговоров предлагали считать косвенной агрессией только

… действия, на которые соответствующее государство дало своё согласие под угрозой применения силы со стороны другой державы и которые связаны с отказом этого государства от своей независимости или своего нейтралитета[5].

то есть, в отличие от советской формулы, отсутствовал пункт «или без такой угрозы».

10 июля на заседании внешнеполитического комитета британского парламента, для того чтобы предотвратить срыв переговоров с СССР, фактически зашедших в тупик, Галифакс предложил дать согласие на одновременное подписание политического и военного соглашений и начать переговоры о содержании военного соглашения. Галифакс заметил, что «военные переговоры затянутся на очень длительный период»[6].

19 июля британское руководство решило не идти ни на какие уступки в отношении советской формулировки «косвенной агрессии», но согласиться на военные переговоры для того, чтобы затруднить советско-германские контакты и усилить свои позиции в отношении Германии. Считалось, что военные переговоры позволят не допустить советско-германского сближения и затянуть время до осени, когда Германия в силу погодных условий не решится начать войну. Франция более осторожно отнеслась к началу военных переговоров до заключения политического соглашения. Кроме того, и в Лондоне, и в Париже знали, что Польша и Румыния категорически возражают против пропуска Красной Армии через свою территорию. В итоге в Лондоне пока отложили решение этого вопроса, обсуждая тем временем, не прервать ли переговоры с СССР вообще[1].

Всё же 23 июля Великобритания и Франция, констатировав, что «уже достигнуто достаточное согласие по основным вопросам, чтобы перейти к изучению конкретных военных проблем», согласились на предложенные советской стороной военные переговоры, о чём и уведомили её 25 июля. 27 июля Великобритания, Франция и СССР оговорили подготовительный период для военных переговоров в 8—10 дней, но компромиссная формула по «косвенной агрессии» так и не была найдена, а СССР отказался опубликовать коммюнике о согласовании политического договора[1].

2 августа на московских переговорах с Великобританией и Францией СССР вновь подтвердил неизменность своей позиции по «косвенной агрессии», а 7 августа политические переговоры в Москве были прерваны.

Военные переговоры

В результате английская и французская миссии отправились в Москву 5 августа, выбрав при этом самый продолжительный способ передвижения — морем до Ленинграда (ныне Санкт-Петербург) и далее поездом. В Москву миссии прибыли только 11 августа. Об отношении Англии к переговорам свидетельствует факт направления в Москву адмирала Дракса, имевшего незначительный вес в военном руководстве, в то время как, например, на неофициальные переговоры в Польшу полетел генерал-инспектор заморских войск Айронсайд (занявший в сентябре 1939 пост начальника Имперского Генштаба). На официальные переговоры по выработке военного соглашения в Варшаву с английской стороны ездили полковник Дэвидсон (ВВС), генерал Клэйтон (армия) и коммодор Роулингз (ВМС), то есть фигуры ещё более низкого ранга, чем Дракс.

Чемберлен не верил ни в возможность достижения соглашения с СССР, ни в военный потенциал Красной Армии[7], надеялся использовать переговоры лишь как средство давления на Гитлера и потому всемерно их затягивал[8].

12 августа, на первом заседании трёх миссий, глава советской делегации предложил ознакомиться с полномочиями каждой делегации. Он предъявил полномочия советской делегации, которые гласили, что делегация уполномочена «…вести переговоры с английской и французской военными миссиями и подписать военную конвенцию по вопросам организации военной обороны Англии, Франции и СССР против агрессии в Европе…»[9]. Глава французской делегации генерал Думенк зачитал свои полномочия, которые поручали ему «договориться с главным командованием советских вооружённых сил по всем вопросам, относящимся к вступлению в сотрудничество между вооружёнными силами обеих стран». Этот уровень полномочий был существенно более низким, чем у советской делегации, но всё-таки генерал Думенк имел возможность вести серьёзные переговоры с советской стороной. Французы были настроены на скорейшее заключение соглашения, но они целиком зависели от англичан. Тут выяснилось, что глава английской делегации адмирал Дракс вообще не имеет никаких письменных полномочий. Адмирал Дракс попытался выйти из затруднительного положения, заявив, что если бы совещание было перенесено в Лондон, то он имел бы все необходимые полномочия, однако глава советской делегации под общий смех возразил, что «привезти бумаги из Лондона в Москву легче, чем ехать в Лондон такой большой компании»[9]. В конце концов адмирал обещал запросить у своего правительства письменные полномочия, которые были им получены только 21 августа. Несмотря на отсутствие у адмирала Дракса полномочий, советская делегация заявила, что не возражает против продолжения работы совещания. С 13 по 17 августа состоялось семь заседаний, на которых стороны обменялись сообщениями о своих вооружённых силах и планах на случай гитлеровской агрессии. От имени Англии выступали адмирал Дракс, маршал авиации Бэрнетт и генерал Хейвуд; от имени Франции — генерал Думенк, Валэн и капитан Вийом; от имени СССР — начальник генерального штаба Б. М. Шапошников, начальник военно-воздушных сил А. Д. Локтионов и нарком военно-морского флота Н. Г. Кузнецов.

Английский историк М. Каулинг отмечал, что к этому времени Н. Чемберлен стал проявлять «всё большую заинтересованность в срыве англо-русских переговоров». Ещё 8 июня Чемберлен признавал в беседе с американским послом Кеннеди, что не исключена возможность того, что он «положит конец» переговорам с СССР. Даже в беседе с японским послом Сигэмицу в конце июня Чемберлен не скрывал своего «сокровенного желания разорвать переговоры с СССР». С начала июля вопрос о срыве переговоров неоднократно рассматривался и на заседаниях внешнеполитического комитета английского правительства. 19 июля лорд Галифакс цинично заявил, что если бы переговоры сорвались, то «это его не очень обеспокоило бы»[6].

Сталин также не рассчитывал на заключение реального соглашения с Англией и Францией, а рассматривал переговоры как средство дипломатической игры с одной стороны с Германией, с другой — с Англией и Францией, с целью остаться вне европейской войны. Рукописная инструкция Сталина Ворошилову от 7 августа, в частности, гласила:

1. Секретность переговоров с согласия сторон.
2. Прежде всего выложить свои полномочия о ведении переговоров с англо-французской военной делегацией о подписании военной конвенции, а потом спросить руководителей английской и французской делегаций, есть ли у них также полномочия от своих правительств на подписание военной конвенции с СССР.
3. Если не окажется у них полномочий на подписание конвенции, выразить удивление, развести руками и «почтительно» спросить, для каких целей направило их правительство в СССР.
4. Если они ответят, что они направлены для переговоров и для подготовки дела подписания военной конвенции, то спросить их, есть ли у них какой-либо план обороны будущих союзников, то есть Франции, Англии, СССР и т. д. против агрессии со стороны блока агрессоров в Европе.
5. Если у них не окажется конкретного плана обороны против агрессии в тех или иных вариантах, что маловероятно, то спросить их, на базе каких вопросов, какого плана обороны думают англичане и французы вести переговоры с военной делегацией СССР.
6. Если французы и англичане всё же будут настаивать на переговорах, то переговоры свести к дискуссии по отдельным принципиальным вопросам, главным образом о пропуске наших войск через Виленский коридор и Галицию, а также через Румынию.
7. Если выяснится, что свободный пропуск наших войск через территорию Польши и Румынии является исключённым, то заявить, что без этого условия соглашение невозможно, так как без свободного пропуска советских войск через указанные территории оборона против агрессии в любом её варианте обречена на провал, что мы не считаем возможным участвовать в предприятии, заранее обречённом на провал.
8. На просьбы о показе французской и английской делегациям оборонных заводов, институтов, воинских частей и военно-учебных заведений сказать, что после посещения лётчиком Линдбергом СССР в 1938 г. Советское правительство запретило показ оборонных предприятий и воинских частей иностранцам, за исключением наших союзников, когда они появятся.[10]

Тем временем с конца июля Германия через временного поверенного в делах СССР Г. И. Астахова резко активизировала зондаж советского руководства на предмет улучшения политических отношений между двумя странами. 2—3 августа министр иностранных дел Риббентроп сделал официальное заявление на тему германо-советского сближения, в котором, в частности, содержался намёк на раздел сфер влияния.

8—10 августа советское руководство получило от Астахова сведения о том, что немцы «готовы были бы объявить свою незаинтересованность (по крайней мере, политическую) в судьбе прибалтов (кроме Литвы), Бессарабии, русской Польши (с изменениями в пользу немцев) и отмежеваться от аспирации на Украину. За это они желали бы иметь от нас подтверждение нашей незаинтересованности к судьбе Данцига, а также бывш[ей] германской Польши (быть может, с прибавкой до линии Варты или даже Вислы) и (в порядке дискуссии) Галиции». Такая договорённость, однако, подразумевала отказ СССР от договора с Великобританией и Францией[11]. 11 августа советское руководство согласилось на начало постепенных переговоров по этим вопросам в Москве. 13 августа Германия уведомила СССР, что согласна вести переговоры в Москве[1].

По мнению историка Л. А. Безыменского, Сталин на основании разведывательной информации знал реальные планы англичан и не верил официальным заявлениям, поэтому рассматривал переговоры только как дипломатическую игру[10]. Об игре Сталина на противоречиях Германии и Великобритании с Францией ради достижения интересов советского государства говорит и историк М. И. Мельтюхов. Он расценивает заключённый в результате пакт с Германией как победу Сталина, помешавшую заключению европейских соглашений без учёта интересов СССР[1]. Историк С. З. Случ считает, что целью политики Сталина изначально было соглашение с Германией, а переговоры с Англией и Францией он стремился сорвать[11]. Рассматривая инструкцию Сталина советской делегации на военных переговорах, он полагает, что «все её пункты были нацелены не на то, как способствовать успеху переговоров (их цель даже не была обозначена), а на то, как их сорвать, возложив затем ответственность за неудачу на западные делегации, направившие их правительства». Ю. А. Никифоров критикует данное мнение, указывая на отсутствие обоснований для него, и считает, что текст инструкции Сталина не даёт основания для подобной интерпретации[12].

Ворошилов поставил перед англичанами и французами ряд конкретных вопросов, на которые они не смогли дать внятных ответов, так как им запрещено было разглашать секретную военную информацию (ввиду того, что она, при отсутствии обязывающего политического соглашения, могла быть передана Берлину). Со стороны СССР был также представлен план развёртывания, согласно которому должно было действовать до 136 дивизий, однако представители Англии и Франции не предоставили подобных планов[13].

14 августа на переговорах с военными миссиями Великобритании и Франции советская сторона подняла вопрос о проходе Красной Армии через Польшу, по виленскому и галицийскому коридорам — без чего, по мнению советской стороны, не могла быть отражена возможная германская агрессия[14]. Это оказалось «мёртвой точкой», на которой переговоры застыли. Поляки отказывались пропускать Красную Армию через свою территорию, несмотря на давление со стороны Франции[14]. Известно афористическое выражение, сказанное Беком французскому послу: «С немцами мы рискуем потерять свою свободу, а с русскими — свою душу»[15]. 17 августа в переговорах был сделан перерыв.

17 и 20 августа глава французской военной миссии генерал Думенк сообщал из Москвы в Париж:

Не подлежит сомнению, что СССР желает заключить военный пакт и не хочет, чтобы мы превращали этот пакт в пустую бумажку, не имеющую конкретного значения. […] Провал переговоров неизбежен, если Польша не изменит позицию[16].

Американский журналист Уильям Ширер утверждает:

Несмотря на распространённое в то время не только в Москве, но и в западных столицах мнение, что Англия и Франция ничего не предпринимали с целью склонить Польшу к тому, чтобы она пропустила через свою территорию советские войска для защиты от немцев, из опубликованных недавно документов следует, что это не так. Англия и Франция продвинулись в этом деле далеко, но недостаточно далеко. Из этих документов ясно также, что поляки проявили непостижимую глупость[17].

17—19 августа Великобритания и Франция уточняли позицию Польши относительно прохода Красной Армии и пытались добиться её согласия, но Варшава осталась при своем мнении. Утром 21 августа началось последнее заседание англо-франко-советских военных переговоров, в ходе которого стало ясно, что переговоры зашли в тупик. Тем не менее формально переговоры прерваны не были. 22 августа советская пресса сообщила о предстоящем приезде в Москву Риббентропа для заключения пакта о ненападении, при этом СССР информировал Великобританию и Францию, что «переговоры о ненападении с Германией не могут никоим образом прервать или замедлить англо-франко-советские переговоры». В тот же день Франция попыталась вновь добиться от Польши согласия на проход Красной Армии, чтобы иметь возможность ограничить значение будущего советско-германского пакта или сорвать его подписание. Глава французской военной миссии, получивший наконец полномочия на подписание военной конвенции, пытался 22 августа настоять на продолжении военных переговоров, но глава советской военной миссии, сославшись на то, что «позиция Польши, Румынии, Англии неизвестна», предложил не торопиться с продолжением переговоров[1].

Провал переговоров

23 августа в Москву на специальном самолете через Кёнигсберг прибыл Риббентроп, и в ходе переговоров со Сталиным и Молотовым в ночь на 24 августа были подписаны советско-германский пакт о ненападении и секретный дополнительный протокол, определивший «сферы интересов» сторон в Восточной Европе. К сфере интересов СССР были отнесены Финляндия, Эстония, Латвия, территория Польши к востоку от рек Нарев, Висла и Сан, а также румынская Бессарабия[1].
Основные статьи: Договор о ненападении между Германией и Советским Союзом, Секретный дополнительный протокол к Договору о ненападении между Германией и СССР

Подписав пакт о ненападении с Германией, СССР 25 августа заявил англо-французской военной миссии, что в изменившейся ситуации военные переговоры «теряют всякий смысл». В тот же день Франции было сообщено, что договор 1935 года остаётся в силе, а политические переговоры с Великобританией и Францией могли бы быть продолжены, если они готовы принять советские предложения. Лондон и Париж, однако, решили не идти на уступки СССР, который втайне от них осмелился предпочесть какие-то собственные интересы «общему делу» защиты западных демократий, и в ночь на 26 августа их военные миссии покинули Москву[1].

Как указывает М. Мельтюхов, отечественная историография исходит из идеи, что англо-франко-советский союз мог бы предотвратить возникновение Второй мировой войны. Мельтюхов считает это утверждение дискуссионным, поскольку его сторонники не учитывают того факта, что англо-франко-советские переговоры были лишь одной из сторон событий 1939 года. Ряд авторов указывает, что в ходе переговоров Великобритания и Франция, недооценивавшие советские вооружённые силы, были вынуждены также учитывать антисоветскую позицию соседей СССР. Кроме того, сказывалось взаимное недоверие Великобритании и Советского Союза, которые опасались быть обманутыми друг другом. Всё это не могло не сказаться на исходе переговоров[1].

Для достижения договорённости требовалось согласие Великобритании и Франции на признание СССР европейской великой державой и усиление его влияния на континенте. Лондон и Париж оказались неспособны пойти на такую уступку, в том числе потому что союз с СССР означал бы окончательный раскол Европы на военно-политические блоки и, по мнению западных держав, угрожал их втягиванию в войну, которой они стремились избежать, направив германскую экспансию на Восток[1].

Примечания

Мельтюхов М. И. Упущенный шанс Сталина. Советский Союз и борьба за Европу: 1939—1941. — М.: Вече, 2000. Глава «Политический кризис 1939 г.»
↑ Речь Сталина на XVIII съезде ВКП(б)
↑ Уильям Ширер. Взлет и падение Третьего рейха. На очереди — Польша
↑ Предложения Советского правительства от 9 июля 1939 г. //СССР в борьбе за мир накануне второй мировой войны, Док. и материалы. М., 1971 стр. 486—487
↑ Документы и материалы кануна второй мировой войны… Т. 2. С. 131—133
Сиполс В. Я. «Дипломатическая борьба накануне второй мировой войны» — М.: Международные отношения, 1979.
↑ В личном письме от 28 марта Чемберлен писал: «Должен признаться, что я совершенно не доверяю России. Я не верю, что она сможет вести эффективные наступательные действия, даже если захочет… Более того, её ненавидят и относятся к ней с подозрением многие маленькие государства, особенно Польша, Румыния и Финляндия». Feiling К. The Life of Neville Chamberlain. L., 1963. P. 403. На заседаниях кабинета Чемберлен заявлял, что «всё, касающееся союза с Россией, он рассматривает с большим предчувствием беды», абсолютно не верит в «прочность России и сомневается в её способности оказать помощь в случае войны» Архивированная копия (недоступная ссылка — история). Проверено 6 сентября 2007. Архивировано 8 октября 2007 года.
↑ William L. Shirer, The rise and fall of the Third Reich: a history of Nazi Germany. Simon and Schuster, 1980. с. 504
«Переговоры военных миссий СССР, Англии и Франции в Москве в августе 1939 г.» — «Международная жизнь», 1959, № 2, стр. 145.
Безыменский Л. А. Гитлер и Сталин перед схваткой
С. З. Случ. Сталин и Гитлер, 1933—1941. Расчёты и просчёты Кремля, стр. 110
↑ Никифоров Ю. А. Пакт Молотова-Риббентропа (Некоторые аспекты новейшей историографии)
↑ Московские переговоры 1939 — статья из Большой советской энциклопедии. .

История второй мировой войны. Архивировано 8 октября 2007 года. Воениздат, 1973-74
↑ У. Черчилль. Вторая мировая война.
↑ Ржешевский O., научный руководитель Центра истории войн и геополитики Института всеобщей истории РАН, Президент Ассоциации историков Второй мировой войны. Накануне (о расчётах и просчётах советской политики в 1939—1941 годах)
↑ У. Ширер. Взлёт и падение Третьего рейха

Литература

Московские переговоры 1939 — статья из Большой советской энциклопедии.
Московские переговоры 1939 (статья) Дипломатический словарь / М., Госполитиздат, 1948
Переговоры военных миссий СССР, Англии и Франции в Москве в августе 1939, «Международная жизнь», 1959, № 2—3.
William Strang. The Moscow negotiations 1939. Leeds U.P., 1968.
Панкратова М., Сиполс В., Почему не удалось предотвратить войну. Московские переговоры СССР, Англии и Франции 1939 года (Документальный обзор), М., 1970.
Овсяный И. Д., Тайна, в которой война рождалась, М., 1971.
М. Панкрашова. Англо-франко-советские переговоры // «Международная жизнь», № 8, 1989. стр.28-39
Roberts, Geoffrey. The alliance that failed: Moscow and the Triple Alliance negotiations, 1939. // European History Quarterly, 26, 1996, С. 383—414.
Derek Watson. Molotov’s Apprenticeship in Foreign Policy: The Triple Alliance Negotiations in 1939, Europe-Asia Studies, Vol. 52, No. 4 (June, 2000), С. 695—722.
Sidney Aster. Sir William Seeds: Diplomat as a Scapegoat?. // Leadership and responsibility in the Second World War. McGill-Queen’s Press — MQUP, 2004. С. 121.
Ильмярв М. Был ли выбор? Балтийские страны и трехсторонние переговоры 1939 года. // Отечественная история, № 8, 2004. C. 47-66.
Daniel Hucker. Public Opinion and the End of Appeasement in Britain and France. Ashgate Publishing, Ltd., 2011.
Майский И. И. Кто помогал Гитлеру. — М.: МИМО, 1962.
Овсяный И.Д. 1939: последние недели мира. — М.: Политиздат, 1981. — 319 с. — 100 000 экз.

[Магнус Ильмярв]

https://sites.google.com/site/humanitext/home/balt39

БЫЛ ЛИ ВЫБОР? БАЛТИЙСКИЕ СТРАНЫ И ТРЕХСТОРОННИЕ ПЕРЕГОВОРЫ 1939 года

Источник: Отечественная история, № 4, 2008, C. 47-66

Более полувека продолжается дискуссия по поводу трехсторонних переговоров о создании антигитлеровской коалиции, которые велись накануне Второй мировой войны весной и летом 1939 г. между Англией, Францией и Советским Союзом. В связи с открытием архивов бывшего Советского Союза трехсторонние переговоры вновь и вновь становятся объектом изучения в первую очередь в историографии СССР, Франции, Англии и Польши1. Достаточно много внимания уделялось этим переговорам и в литературе, которая была опубликована в Советской Эстонии. Ряд авторов того периода рассматривал политику Эстонии и Латвии как борьбу против создания единого фронта мира против агрессора2. Перед восстановлением независимости стран Балтии эта тема стала одной из наиболее актуальных. Утверждалось, что Англия и Франция все равно уступили бы страны Балтии Советскому Союзу, как это сделала Германия, и что причиной утраты независимости было только превращение Германии и СССР в великие державы. Однако остается неясным, на чем основывается ряд высказанных позиций. Например, утверждалось, что государства Балтии во время трехсторонних переговоров пытались под руководством Литвы заключить договор о военном союзе3.

Статья подготовлена при финансовой поддержке Эстонского научного фонда (гранты 2905, 3817, 5095). Автор благодарит переводчицу Людмилу Дубеву.

стр. 47

В уже восстановившей независимость Эстонии историки, игнорируя факты, попытались дать теоретическое объяснение системы международных отношений, на фоне которой происходили все эти события. Официальную внешнюю политику Эстонии пытались оправдать и тем, что будто бы и не было возможности действовать иначе. Высказывалось мнение, что противостояние Эстонии и Латвии заключению трехстороннего договора было оправдано. В 1939 г. Гитлер якобы готовился к войне только против Франции и Великобритании, и обвинения, выдвигавшиеся против Эстонии и Латвии со стороны Советского Союза в том, что они могут превратиться в военный плацдарм, представляли собой предназначенную для Запада пропаганду, имевшую цель оправдать требования Советского Союза. Для стран Балтии было выгоднее потерять независимость в результате пакта Молотова-Риббентропа, нежели в результате возможного соглашения между Англией и Советским Союзом. Противостоя трехстороннему соглашению, Эстония и Латвия сумели превратить себя в выгодный товар, обратить на себя внимание всего мира и заставить Советский Союз заключить соглашение с Германией о разделе сфер влияния в Прибалтике. Без пакта Молотова-Риббентропа Советский Союз получил бы страны Балтии от Англии и Франции, и в таком случае их независимость исчезла бы еще незаметнее. В то же время противостояние трехсторонним переговорам и то, что соглашение об уступке стран Балтии между Советским Союзом, Англией и Францией не состоялось, позволило странам Балтии легче восстановить независимость4. При таких спекулятивных утверждениях остается без внимания политическое давление на Эстонию и Латвию, которому последние подчинились. Это позволяет поставить вопрос о том, существовала ли весной и летом 1939 г. в условиях все более углубляющегося международного кризиса альтернатива внешней политике Эстонии и Латвии?

Позиция Эстонии и Латвии

Сведения о трехсторонних переговорах между СССР, Англией и Францией и намерениями предоставить гарантии Латвии, Эстонии и Финляндии быстро дошли до политиков этих стран. Но только 26 мая министр иностранных дел Великобритании лорд Э. Галифакс приказал послам в Риге и Хельсинки и поверенному в делах в Таллинне проинформировать правительства Латвии, Финляндии и Эстонии о проекте соглашения, который вскоре будет предложен Москве5.

Министр иностранных дел Эстонии Карл Сельтер на состоявшемся в середине апреля заседании комиссии Государственной думы и Государственного совета по внешней политике и обороне назвал английские гарантии Польше "явлением, заставляющим задуматься" и предположил, что Англия желает ускорить развязывание войны против Германии. В то же время верховный главнокомандующий и председатель комиссии Государственного совета по внешней политике Иоган Лайдонер нашел, что Эстония в сложившейся обстановке должна доверять Германии, так как чрезмерное недоверие к Германии может ослабить волю Эстонии к оказанию сопротивления Советскому Союзу. Оба они считали, что возможная польско-германская или англогерманская война опасна для Эстонии6. В Москву пришло сообщение, что Лайдонер на секретном заседании Государственного собрания 3 мая однозначно заявил, что Эстония никогда не будет воевать вместе с Советским Союзом против Германии7. Вероятно, имелось в виду заседание комиссии Государственного совета по внешней политике и обороне.

25 мая выходивший в Таллинне на английском языке печатный орган эстонского правительства "The Baltic Times" опубликовал интервью с Сельтером. Последний заявил, что Эстония полностью верит в мирные устремления Англии, но, несмотря на это, считает, что если какая-либо из великих держав без приглашения выступит в роли представителя системы коллективной безопасности или же в качестве защитника своих жизненно важных интересов в Прибалтике, все балтийские государства будут рассматривать это в качестве агрессии и станут бороться против этого всеми силами. От
стр. 48

имени правительства Сельтер заявил о готовности использовать в случае опасности "ограниченную помощь" какой-нибудь доброжелательной великой державы и подчеркнул, что характер помощи и точный механизм ее предоставления определить до нападения нельзя.

Интервью Сельтера вызвало недовольство английского МИД ("Foreign Office"). Там нашли, что министр иностранных дел Эстонии занял позицию, направленную против Великобритании. После этого Сельтер просил разъяснений у поверенного в делах Англии в Таллинне Вильфреда Х. Гальена, как отнеслось бы английское правительство к совместной гарантии нейтралитета Эстонии четырьмя странами - Германией, Англией, Францией и СССР. Когда Гальен сообщил Сельтеру, что это предложение не интересует его правительство, министр иностранных дел Эстонии потребовал, чтобы английское правительство предприняло в Москве нечто такое, что предупредило бы агрессивную политику СССР в отношении Эстонии8. Однако несколько позднее Сельтер выразил свою поддержку внешней политике английского правительства.

26 мая, когда Гальен по распоряжению МИД Великобритании информировал Сельтера о ходе трехсторонних переговоров, Сельтер назвал англо-советское взаимопонимание явлением большой важности в европейской политике и поздравил в связи с этим правительство Англии9. Но уже через неделю, 2 июня, в редакционной статье эстонской газеты "Paevaleht" было заявлено, что балтийские страны никогда не согласятся с гарантиями, предоставленными государствами, входящими в одну политическую группировку. Если на страницах "The Baltic Times" утверждалось, что Эстония верит в мирные устремления Англии, то теперь английское правительство обвинялось в том, что оно сделало большие уступки СССР. Статья даже призывала советское правительство поверить в то, что декларированный балтийскими странами нейтралитет является лучшей гарантией мира и для границ СССР и для самих балтийских государств.

Несмотря на заверения, данные представителям Эстонии и Латвии, что гарантии Латвии, Эстонии и Финляндии без их согласия предоставляться не будут, и в "Foreign Office", и на "Quai d'Orsay" (МИД Франции) имелись лица, считавшие, что все эти страны должны быть счастливы, что Англия, Франция и Советский Союз готовы предоставить им гарантии. Так, послы Франции и Англии в Москве Поль-Эмиль Наджиар и Уильям Сидс также считали, что Латвия, Эстония и Финляндия в случае заключения трехстороннего соглашения не должны бояться оккупации со стороны Советского Союза, так как Лондон и Париж гарантируют уход Красной армии в дальнейшем. "Вы должны согласиться, что как Англия и Франция не потерпят, чтобы какое-нибудь государство оказало военное воздействие на Голландию и Бельгию, так и Россия не потерпит, если это произойдет с Финляндией, Латвией и Эстонией", - подобным образом Сидс пытался в Москве уговорить эстонцев, латышей и финнов принять гарантии10.

Те, кто в Англии планировал войну, желали использовать продукцию и спрос балтийских стран в своих интересах и пытались помешать их транспортировке по Балтийскому морю. Несмотря на возможную блокаду со стороны флота Германии, англичане рассчитывали, что можно будет продолжить торговый обмен с Финляндией и балтийскими странами, используя железные дороги Швеции и Норвегии11. МИД Англии и Франции обвиняли Латвию, Эстонию и Финляндию в том, что они предпочитают протекторат Германии. Генеральный секретарь министерства иностранных дел Франции Алексис Леже заявил послу Латвии Ольгердсу Гросвалдсу: "Как мы можем вам доверять, ведь у вас нацистский режим и вы представляете собой нацистскую агентуру"12. Леже, который был одной из руководящих фигур в переговорах о Восточном пакте во Франции, удивлялся, как балтийские страны, которые в связи с Локарнскими соглашениями и после их заключения все время требовали от Англии и Франции гарантий безопасности, теперь вдруг стали громко возражать против них13. Печатные СМИ Англии и Франции также писали, что балтийские государства неспособны сохранить свою независимость, что СССР имеет право защищать свои жизненные интересы в Прибалтике, что решение, от какой из великих держав принять помощь в критический момент,
стр. 49

нельзя оставлять на усмотрение балтийских государств, что отказываясь от гарантий, балтийские государства готовятся принять протекторат Германии.

Политики и военачальники Эстонии высказывали свое отрицательное отношение к гарантиям и в беседах с советским полпредом. Если президент Константин Пяте затрагивал вопрос в чрезвычайно умеренном тоне, как бы выражая готовность присоединиться к переговорам, то инспектор артиллерии генерал-майор Хуго Каулер обвинял советское правительство в прямом намерении оккупировать страну и установить колхозный строй14. Но никакого официального протеста против предоставления гарантий Москве заявлено не было. Советский полпред К. Никитин находил, что правительство Эстонии весной и летом 1939 г. старалось разжечь в народе ненависть к СССР. Тем самым оно пыталось создать представление о правильности ориентации на ось "Рим-Берлин-Токио" и все время следовало указаниям из Берлина. "Нужно прямо сказать, - заключал Никитин, - что здесь шпаргалка из Берлина действует и слуги Гитлера служат ему верой и правдой"15. Заявления эстонских политиков с восхвалениями нейтралитета и высказываниями против гарантий продолжались вплоть до заключения пакта Молотова-Риббентропа. Еще 18 августа председатель Государственной думы Юри Улуотс заявил в Осло, выступая на заседании Межпарламентского союза, что нежеланному помощнику Эстония сможет оказать сопротивление и что военный поход в Эстонию не станет простой прогулкой16.

Министр иностранных дел Латвии Вильхельмс Мунтерс также заявил, что Латвия не может согласиться с гарантиями, в предоставлении которых не участвует Германия, что политика гарантий находится в противоречии с проводимой Латвией политикой нейтралитета17. Против намерения Советского Союза предоставить гарантии Латвии выступил также президент Карлис Ульманис. Задав в одной из своих речей в конце мая риторический вопрос, как поступит Латвия, если какая-либо из великих держав решит вторгнуться на ее территорию, он дал ответ: "Мы будем бороться, будем защищаться, и сохраним свободу"18. Однако отношение к гарантиям латвийских военных не совпадало с позицией Ульманиса и Мунтерса. Многие, и среди них военный атташе Латвии в Москве Янис Залитис и начальник штаба Видземской дивизии Освальде Фогельманис, заявляли, что на самом деле они бы желали гарантий, но, поскольку Германию раздражать нельзя, то следует громко возражать против гарантий19.

Литва не включалась в число государств, которым предполагалось предоставить гарантии, однако ее отношение к гарантиям было противоречивым. 10 мая посол Литвы в Москве сообщил Молотову, что его правительство было бы согласно и с односторонними гарантиями СССР. При этом посол выразил надежду, что Советский Союз и в дальнейшем будет относиться к Литве благожелательно. В середине июля посол Литвы в Риге Пранас Дайлиде сделал такое же заявление своему советскому коллеге20. Заведующий политическим отделом министерства иностранных дел Литвы Эдуардас Тураускас также говорил представителю Англии, что Литва является сторонницей многосторонних гарантий для балтийских государств, в том числе и для Литвы21.

7 июня посол СССР в Риге И. Зотов, опираясь на утверждения Дайлиде, телеграфировал в Москву, что правительство Литвы и литовские военные готовы безотлагательно подписать договор о военном союзе балтийских государств, причем если Эстония не возражает, то латвийские военные, наоборот, относятся к этому холодно22. Не исключено, что военное руководство Литвы в период трехсторонних переговоров вновь подняло вопрос о военном союзе балтийских государств. Однако утверждение, что Эстония согласилась в нем участвовать, следует считать дезинформацией. Правда, среди эстонских дипломатов встречались и те, кто поддерживал идею военного союза балтийских государств, в частности посол Эстонии в Париже Отто Страндман23.

Во второй половине мая в ходе встречи с военным атташе Польши Леоном Миткевичем и послом Эстонии Александром Вармой премьер-министр Литвы Йонас Чернюс сказал, что если Польшу отрежут от Балтийского моря, то положение балтийских стран станет очень тяжелым. Согласно Миткевичу, премьер-министр высказывался как ярый сторонник войны с Германией. По его мнению, западные державы и Польша
стр. 50

должны были потребовать от Германии восстановления независимости Чехии, объявления Клайпеды свободным городом, ухода немецких войск и, в случае отказа, начать войну. Чернюс также заявил, что в интересах Польши и Литвы был бы и раздел, а затем и изменение состава населения Восточной Пруссии, которая "как меч висит над Польшей и Литвой"24. Бывший посол Литвы в Берлине Казис Шкирпа позднее назвал заявление Чернюса провокацией25. Но в то же самое время, несмотря на заявления, сделанные в Москве и Риге, а также на готовность Чернюса присоединиться к возможному союзу между СССР, Англией и Францией, проводимая министром иностранных дел Литвы Юозасом Урбшисом внешняя политика держалась в русле политики нейтралитета, соответствовавшей интересам Германии. Когда стали известны планы командующего Стасиса Раштикиса посетить Варшаву, правительство Литвы сразу заявило, что визит ни в коем случае не направлен против Германии и что Литва в своей политике следует безоговорочному нейтралитету26. В указаниях, разосланных представителям Литвы за рубежом, Урбшис также подчеркивал, что Литва должна следовать политике безоговорочного нейтралитета "в любом положении и в любом вопросе"27. Свою роль в проведении Литвой прогерманской политики безоговорочного нейтралитета сыграла экономика. 20 мая в Берлине Урбшис подписал торговый договор между Литвой и Германией. Торговый обмен между двумя странами должен был возрасти с 117 млн. лит в 1938 г. до 299 млн. лит в 1939 г. Урбшиса принял и Гитлер, который заверил, что Литва может рассчитывать на Германию, поскольку политика Германии и в дальнейшем будет политикой мира, и что между двумя странами нет нерешенных вопросов. Но одновременно прозвучали и предупреждения: Литва не должна связывать себя комбинациями, направленными против Германии, или связанными с Польшей28. В то же время не исключено, что заявления представителей Литвы в Москве и Риге были сделаны с целью зондирования почвы, на тот случай, если бы трехстороннее соглашение действительно состоялось.

Эстонское военное руководство в период трехсторонних переговоров обвиняло Англию в желании продать балтийские страны Советскому Союзу29. Протестовать против переговоров военное руководство решило по-своему. В ответ на них планировалась военная демонстрация: визит подводных лодок "Лембит" и "Калев" в военный порт Германии Киль. Визит, который готовили втайне, должен был состояться в начале июня. Но один из офицеров, служивших на подлодках, информируя 22 мая резидента британской разведки в Таллинне, открыл ему, что при приеме подлодок, построенных в Англии, офицеры дали обещание не допускать инспектирование подлодки представителями государства, которое может стать врагом Англии30. Известие о визите в Германию этих подлодок в условиях крайней международной напряженности стало неожиданностью для британского Адмиралтейства. Первой реакцией был вывод, что немцы подкупили начальника штаба эстонской армии Реэка, который отдал приказ о визите. Поверенный в делах Англии в Таллинне Гальен в это все же не верил. 28 июня он писал в Лондон: "Лично я все же не верю.., что он [Реэк] занимает активную антибританскую позицию, или что он подкуплен немцами. Я считаю, что он считает немецкую армию лучшей в мире и он один из тех, кто ею любуется"31. Протест Гальена министерству иностранных дел Эстонии положил быстрый конец планам эстонского военного командования.

В период трехсторонних переговоров правительство, а также буржуазные круги Эстонии, считали Германию единственной спасительницей от угрозы с востока32. Трудно выяснить, насколько широко такие взгляды были представлены в буржуазных кругах. Но подтверждение этому можно найти в ряде источников. Посол Латвии в Берлине Едгарс Криевинып в докладе от 12 мая описывал беседу с неким эстонцем, который хорошо знал обстановку в Эстонии и критически относился к эстонскому правительству: "Высшее руководство государства, как известно, состоит будто бы из германофилов... Таково же, будто бы, и высшее военное руководство... В народе и обществе эти господа культивируют пораженчество и ... пропагандируют, что единственной спасительницей Эстонии является Германия и что приход немцев в Эстонию очень желате-
стр. 51

лен... Они надеются сохранить свои личные предприятия и при помощи немцев развить и расширить их"33. Сходными в этом плане были и оценки, данные послом Латвии в Таллинне и касавшиеся отношения господствующих кругов к Германии: "Особенно бросается в глаза расхождение во взглядах между народом и правительством. Народ считает большим врагом немцев - народ не забыл рекомендации эстонских немцев построить хутора на колесах. В народе нередко слышно мнение, что русские менее опасны, чем немцы. Совершенно иначе смотрят на это правительство и интеллигенция, которые считают Россию врагом номер один... Военные круги в любом возможном случае также пытаются показать, что Россия является врагом номер один"34.

Об отношении министра иностранных дел Эстонии к Германии свидетельствует доклад посла Шуманса, написанный в январе 1939 г. Посол подчеркивал, что Сельтер неоднократно заявлял ему, что если Красная армия в ходе советско-германской войны оккупирует страну, то достаточно будет ареста 10 тыс. эстонцев, чтобы народ исчез, и что Германия лучше Советского Союза. "От Германии, какой бы она ни была, не приходится ожидать таких дикостей, как от России". Исходя из этого, Сельтер оценивал положение Латвии и Литвы в случае войны как более выгодное: Германия сможет их быстрее оккупировать35.

С другой стороны, в столицы балтийских государств проникли слухи о тайных советско-германских и англо-германских переговорах. Это была одна из причин того, почему ряд политиков и представителей военного руководства Эстонии, Латвии и Литвы не верили, что трехстороннее англо-франко-советское соглашение когда-нибудь будет заключено. Уже в том, что Молотов стал народным комиссаром иностранных дел, в Риге, Таллинне и Хельсинки увидели начало сближения между СССР и Германией, а также предвестие больших внешнеполитических изменений на пространстве между Балтийским и Черным морями36. Посол Литвы в Берлине Шкирпа во второй половине июля задал советнику советского посольства в Германии Г. Астахову вопрос по поводу распространившихся в Берлине слухов о сближении Германии и СССР. Астахов, ведший тайные переговоры о разделе Восточной Европы, критически оценил отношение Эстонии и Латвии к гарантиям, заявив, что нападение Германии на балтийские страны означает ущемление жизненных интересов Советского Союза, и что в таком случае Красная армия их оккупирует. По утверждению Астахова, мнение эстонцев и латышей, что в случае агрессии они сами смогут решать, от кого принимать помощь, наивно. Он утверждал, что в таком случае реакция СССР будет немедленной, однако это уже не будет оказание помощи независимым государствам. Посол Шкирпа писал, что его собеседник не отрицал наличие выбора: Советский Союз может заключить соглашение с англичанами и французами или с немцами37.

В начале июня Мунтерс предполагал, что желание Москвы предоставить гарантии балтийским странам не более чем тактический маневр для затягивания переговоров с англичанами и французами38. Директор балтийского отдела министерства иностранных дел Латвии Вилис Мазенс, однако, в конце июня находил, что Советский Союз не видит никакой пользы от заключения пакта с Англией и Францией и желает сохранить себе свободные руки39. 12 июня Гальен докладывал о беседе с начальником протокола министерства иностранных дел Эстонии: "Киротар сказал, что он уверен, что такой договор никогда не будет подписан"40. Однако 24 июня Гальен информировал посла в Риге о своей беседе с генералом Лайдонером: "Несмотря ни на что Лайдонер уверен, что Советский Союз не подпишет никакого договора и не окажет помощи Англии и Франции в войне с Германией. Он говорит, что Советский Союз может не вступать в войну до тех пор, пока Польша не будет разбита... Генерал считает, что Советское правительство играет с правительством Его Величества". Посол в Риге Чарльз Орде, который позднее комментировал позицию Лайдонера, считал что его оценка сложившейся ситуации является следствием нехватки интеллектуального кругозора41. В начале июня генерал говорил послу Польши в Таллинне, что в случае европейского конфликта СССР сохранит нейтралитет, и что Советский Союз и Германия не желают возникновения военного конфликта между собой. Лайдонер утверждал, что поэтому для бал-
стр. 52

тийских государств существует возможность сохранить нейтралитет42. Посол Эстонии в Риме Йоган Леппик в докладе от 24 июля отмечал, что Германия не даст себя втянуть в военные авантюры из-за Данцига, поскольку Данциг можно получить без войны, если будет заключено соглашение с СССР. Посол предсказывал, что Восточную Европу, особенно Польшу, не спасут никакие гарантии, если германской дипломатии удастся добиться соглашения с Москвой43. Эстонская печать также предсказывала, что тройственное соглашение не будет достигнуто. 17 июля на страницах газеты "Paevaleht" был задан вопрос, не готовит ли Чемберлен новый Мюнхен?

Посол Латвии в Берлине Криевинын также писал в Ригу о попытках советско-германского сближения. 9 августа посол сообщал Мунтерсу: "В связи с тем, о чем я сообщил ранее, могу также сказать, что здесь продолжают распространяться слухи о советско-германском соглашении. Эти слухи исходят из окружения Гесса44 и говорят о планах Гитлера достичь соглашения с Россией за счет Польши и балтийских государств, восстановив границы России 1914 года"45.

Польша, Германия и планы предоставления гарантий

Послы Польши в Риге и Таллинне от имени своих правительств выступили с заявлениями о том, что, хотя в польско-немецких отношениях и возникли трудности, Варшава не является сторонницей распространения гарантий на Латвию, Эстонию и Финляндию. Они заявляли, что при необходимости Польша готова оказать помощь Эстонии и Латвии в борьбе против гарантий46. Но внешняя политика Польши, которая еще в 1938 г. пыталась оказать активное воздействие на Эстонию и Латвию в вопросе о 16 статье и пропагандировала так называемую "третью Европу", теперь демонстрировала крайнюю осторожность. Это нашло отражение и в польской печати. Несмотря на то что редакционные статьи и выражали некоторое соболезнование в связи с обстановкой, в которой оказались балтийские страны, они избегали критиковать намерения СССР предоставить этим странам гарантии. В прессе даже высказывалось мнение, что целью гарантий Советского Союза является принуждение балтийских стран к активному сохранению мира совместно с демократическими государствами47. Некоторые же польские газеты приходили к выводу, что в сложившейся обстановке Польша является единственным союзником балтийских государств и Финляндии. Так "Kurier Warszawski", выражавший национально-демократические взгляды, опубликовал призыв к сотрудничеству балтийских государств, Скандинавии и Польши с тем, чтобы обеспечить равновесие сил на Балтийском море. Однако со стороны внешнеполитических кругов Польши Эстония получала рекомендации избегать слишком тесных взаимоотношений с Германией, чтобы иметь возможность сопротивляться введению гарантий48.

Германия сразу начала действовать против трехсторонних переговоров. Для этого были политические, экономические и военные причины. В Берлине считали, что в случае, если СССР получит от Англии и Франции мандат на предоставление гарантий балтийским государствам и они дадут на это свое согласие, то это может позволить советскому Военно-морскому флоту препятствовать перевозке по Балтийскому морю продуктов и сырья, жизненно важных для Германии в случае войны. В одном из меморандумов, составленных главным командованием Военно-морского флота Германии, анализировались возможные для нее последствия предоставления гарантий, и было высказано мнение, что Германия сама бы могла предоставить гарантии балтийским государствам или даже заключить с ними военный союз, как она это сделала 22 мая 1939 г. с Италией.

Что же касалось балтийских государств и Финляндии, то в Берлине отдавали себе отчет в том, что у Германии, в случае ведения войны на два фронта, не хватит сил препятствовать оккупации этих государств и что заключение военного союза может исключить возможность достижения соглашения с Советским Союзом. Предполагалось, что в случае войны на два фронта флот Германии может ограничиться на Балтийском море только оборонительными действиями и в сотрудничестве с Эстонией и Финлян-
стр. 53

дней закрыть советскому флоту выход в Балтийское море. Автор меморандума, анализируя сложившееся положение и касаясь политики, которая велась в отношении балтийских стран и Финляндии, пришел к следующему выводу: "Учитывая то, что сейчас невозможно изыскать необходимые военные силы, чтобы оказать этим странам существенную помощь в случае их конфликта с Россией, в наших интересах было бы как можно дольше не допускать вовлечения этих стран в военный конфликт. Нейтральная Финляндия и нейтральные пограничные государства, которые четко декларируют свой нейтралитет и готовы защищать этот нейтралитет всеми находящимися в их распоряжении средствами - вот что является жизненно важным интересом Германии. Поэтому в любом возможном случае следует давать этим государствам ясно понять, что мы признаем их присутствие в бассейне Балтийского моря как естественное и необходимое, что мы всегда и всеми подходящими средствами поддерживаем их стремление к сохранению нейтралитета. Мы уважаем их стремление к изоляции, потому что считаем это по историческим и экономическим причинам необходимым, и мы не имеем никаких намерений, в том числе и в случае конфликта на Балтийском море, так или иначе нарушать их нейтралитет. Считаем нужным сообщить, что мы готовы и в дальнейшем оказывать им помощь и приобретать необходимые для охраны их нейтралитета военные средства, а также давать советы по их использованию. Мы требуем ни больше, ни меньше, как только сохранения нейтрального отношения во всех ситуациях и твердой воли защищать этот нейтралитет всеми наличными средствами до последней возможности"49. Совершенно ясно, что именно в таком духе разговаривали в Берлине летом 1939 г. с послами и военными атташе балтийских стран.

В их отношении Берлин стал использовать угрозы и приманки. С одной стороны, они получали строгие предостережения против принятия гарантий. Уже 21 марта журналист Карл Мегерле, свойственник Геринга, связанный с бюро Риббентропа50, сделал это со страниц "Berliner Borsen-Zeitung". Он рекомендовал задуматься о судьбе Чехословакии и понять, что вступление в антигерманскую коалицию означает и политическое, и экономическое самоубийство. 12 апреля Риббентроп разослал дипломатическим представителям Германии циркуляр, в котором требовал противостоять всем попыткам правительств Англии, Франции и Советского Союза образовать антигерманский фронт.

Следуя инструкции, немецкие дипломаты в балтийских государствах стали внимательно следить за отношением правящих кругов этих стран к трехсторонним переговорам и предупреждать возможные выступления в пользу переговоров51. При этом Германия желала еще, чтобы Эстония предприняла шаги с целью воздействия на Польшу, чтобы последняя уступила Германии. В качестве примера приведем цитату из телеграммы посла Германии в Эстонии Ханса Фровейна, посланную из Берлина 24 апреля. "Я изложил министру (Сельтеру. - М. И.) нашу позицию в отношении английской политики изоляции Германии и в отношении англо-польского договора и подчеркнул, что Германия сохраняет и в будущем будет сохранять хладнокровие... Мои данные позволяют предположить, что Эстония использует свои хорошие отношения с Польшей и постарается повлиять на Польшу, чтобы последняя улучшила отношения с Германией"52. Когда генерал Лайдонер и полковник Рихард Маазинг во второй половине апреля наносили визит в Польшу, они рекомендовали польским политикам и военным пойти на уступки Германии53.

В то же самое время посол Латвии в Таллинне Шумане писал в Ригу, что, несмотря на большую дружбу с Польшей, в Эстонии все больше и больше звучит мнение о том, что Польша должна подчиниться Германии - уступить Данциг и коридор, и что, по мнению руководящих кругов Эстонии, Польша допустила большую ошибку, приняв английские гарантии54. Интересно отметить, что, в связи с визитом Лайдонера в Польшу в Риге распространялись слухи о том, что генерал ведет с поляками переговоры по поводу совместной польско-эстонской акции - на случай, если Латвия вздумает оказать немцам сопротивление. Заведующий политическим отделом министерства иностранных дел Латвии Артуре Стегманис сделал даже запрос в посольство в Варшаве55.
стр. 54

Видимо, военное руководство Эстонии, по желанию Германии, чтобы сделать Польшу более сговорчивой, предприняло и другие шаги. Военный атташе Якобсен сообщил военному атташе Польши в Берлине Антону Шиманскому, что он, будучи в главной квартире вермахта, "случайно увидел" оперативные карты для ведения военных действий против Польши. В Варшаве как раз и предполагали, что сообщения о намерениях Германии связаны с попыткой оказать давление на политику Польши56. В то же время Берлин подозревал, что визит Лайдонера и состоявшийся в мае визит командующего Литовской армией Раштикиса могут привести к созданию польско-балтийского блока под руководством Польши. Но для этих подозрений отсутствовали основания. В ходе визита генерал Лайдонер встречался с дипломатами из посольства Германии в Варшаве и заверил их, что за развитием польско-эстонских отношений не следует искать политических и военных договоров57. Позднее, уже в Таллинне, генерал информировал о визите Фровейна. В этой беседе Лайдонер выразил убеждение, что правительство Польши и польское военное руководство, несмотря ни на что, готовы пойти на уступки и нормализовать отношения с Германией. Антигерманские настроения в Польше генерал отнес на счет польской оппозиции. Говоря о гарантиях, он клятвенно подтверждал верность политике строгого нейтралитета58. Но все же остается неясным, стояли ли за рекомендациями, сделанными Лайдонером в Варшаве, немцы. Однако в эстонской печати появились статьи, в которых Польшу призывали к уступкам в вопросе о Данциге, тогда как требования Германии не критиковались59.

На встрече с Сельтером 4 июня Фровейн вновь в очередной раз вернулся к теме гарантий. Посол заявил, что в отличие от Германии, советское правительство не желает поддерживать нейтралитет балтийских государств и желает при помощи гарантий установить над балтийскими государствами настоящий протекторат: "Гарантии нейтралитета Эстонии со стороны Советского Союза означают то же самое, что пустить козла в огород - нейтралитет одного государства не может быть гарантирован группой государств"60. В ответ на такое заявление Сельтер обвинил Англию и Францию в стремлении совместно с СССР играть роль европейского жандарма. 7 июня посол Эстонии в Лондоне Август Шмидт и посол Эстонии в Париже Страндман выразили "Foreign Office" и "Quai d'Orsay" протест, в котором проекты гарантий со стороны Советского Союза были объявлены недружественным актом, направленным против нейтралитета Эстонии61. Этот протест был заявлен после беседы Сельтера и Фровейна. Была ли в данном случае позиция Фровейна определяющей, остается неясным. Послы Латвии и Финляндии в Париже и Лондоне также неоднократно протестовали против предложения гарантий62.

В конце июня в Берлине сочли, что применявшаяся до тех пор в балтийских столицах тактика, направленная против гарантий, недостаточно эффективна, и правительства Латвии и Эстонии в дальнейшем должны твердо придерживаться нейтралитета и выступать против гарантий63. В первых числах июля послом Германии в Риге Хансом У. Котце - министру иностранных дел Латвии Мунтерсу и, соответственно, послом Германии в Таллинне Фровейном - министру иностранных дел Эстонии Сельтеру были выдвинуты требования, чтобы правительства Латвии и Эстонии ни при каких условиях не отступали от заявленных позиций и выступили бы с новым протестом против гарантий. Фровейн рекомендовал Сельтеру рассмотреть возможность сотрудничества с Латвией и Финляндией. Хотя Сельтер и ссылался на возможность того, что трехсторонние переговоры могут вскоре безрезультатно закончиться, посол не отступал: "Это невозможно предвидеть, и это не освобождает от необходимости живой политической деятельности"64.

7 июля Сельтер отдал распоряжение послу в Лондоне Шмидту известить правительство Англии, что помощь советского правительства, получения которой Эстония и не добивалась, совершенно неприемлема и порождает крайнее недоверие. Посол Шмидт вслед за этим и заявил "Foreign Office" очередной протест65. 18 июля Фровейн вновь вернулся к теме протеста. В ответ на заявление Сельтера, что посол в Лондоне уже заявил очередной протест, Фровейн потребовал, чтобы протесты были продолжены:
стр. 55

"С протестами против гарантий следует выступать постоянно. Балтийские государства должны сделать все, чтобы переговоры по гарантиям провалились"66.

Продолжающиеся требования Берлина выступать со все новыми и новыми протестами привели Сельтера67 и Мунтерса68 к мысли, что Германия может предоставить гарантии Эстонии и Латвии, как это было сделано в отношении Бельгии69. 3 июня орган правительства Латвии "Briva Zeme" потребовал многосторонних гарантий от Германии, Англии, Франции и СССР. Газета подчеркивала, что, если бы эти государства предоставили Латвии гарантии, Латвия могла бы остаться в стороне от конфликта и сохранить независимость. Руководители внешней политики Литвы также предложили Берлину, что нейтралитет Литвы мог бы, по примеру Бельгии, быть гарантирован Германией, Польшей и СССР70. В апреле 1937 г. Англия и Франция подписали совместную декларацию, согласно которой Бельгия была освобождена от обязательств по Локарнскому соглашению и ей была предоставлена гарантия против неспровоцированной агрессии. В октябре того же года в письме министру иностранных дел Бельгии министр иностранных дел Германии также заявил о готовности Германии обеспечить неприкосновенность Бельгии в случае, если она окажется объектом нападения71.

Мысль о том, что Германия и СССР совместно могли бы гарантировать нейтралитет Эстонии и Латвии, не была новой. Она высказывалась неоднократно. В 1931 г. на страницах ежемесячника "Baltische Monatsschrift" выступил главный редактор "Revalsche Zeitung" Аксел де Вриес, связанный с немецким посольством. Де Вриес пришел к выводу, что подобные гарантии могли бы рассеять недоверие эстонцев к немецкой политике в духе Рапалло72. Но и теперь, в 1939 г., в министерстве иностранных дел Германии не были готовы предоставить Эстонии и Латвии нечто подобное. 14 июля немецкого посла в Риге проинформировали, что если Мунтерс еще раз вернется к этому вопросу, следует ему ответить, что политическое положение в Европе не позволяет предоставить Латвии гарантии наподобие тех, которые предоставлены Бельгии73.

В своих стремлениях не допустить появления на своей территории Красной армии, интересы Финляндии, Эстонии и Латвии совпадали. Однако Латвия и Эстония не сотрудничали с Финляндией в борьбе против гарантий. Несмотря на то, что Финляндия заняла в этом вопросе ту же позицию, что Эстония и Латвия, она подчеркивала, что никак не связана с этими странами. Посол Латвии в Хельсинки также докладывал в Ригу, что некоторые круги в Финляндии в период трехсторонних переговоров пытаются распространять идею об особом статусе Финляндии. Финская пресса неоднократно освещала трехсторонние переговоры таким образом, как если бы Англия была готова предоставить гарантии Эстонии и Латвии, но не Финляндии74. Поскольку Сельтер в интервью 25 мая, говоря о балтийских странах, назвал Финляндию, Эстонию и Латвию, то исходя из этого можно было понять, что три страны совместно выступят против СССР. В Хельсинки сочли, что министр иностранных дел Эстонии не уполномочен говорить от имени Финляндии75. Господствовавший в Хельсинки оптимизм можно объяснить тем, что отношение Германии к балтийским странам и Финляндии было разным. В Берлине последовательно подчеркивали, что Финляндия относится к скандинавским странам и в связи с этим позиции Финляндии и балтийских стран различны.

Вместе с тем Германия старалась продемонстрировать свои политические и военные связи с Эстонией, Финляндией и Латвией. В Эстонии и Финляндии имелись круги, которые рассчитывали на помощь Германии, веря, что сохранение status quo в регионе Балтийского моря очень важно для Германии, и в случае нападения со стороны СССР флот Германии войдет в Финский залив76. Весной и летом 1939 г. Германия всячески пыталась способствовать формированию такого мнения. Свою роль во влиянии на внешнюю и оборонительную политику Эстонии играли и визиты немецких военных. Начальник Генерального штаба сухопутных войск Германии Франц Гальдер для своего визита в Эстонию и Финляндию выбрал время, когда в Москве как раз проходили трехсторонние переговоры. Официально сообщалось, что его визит является ответом на визиты начальников штабов Финляндии и Эстонии и не преследует политических и военных целей. В то же время пытались утверждать, что это не демонстрация, вызван-
стр. 56

ная проведением трехсторонних переговоров, так как Гальдер должен был прибыть еще в марте, однако захват Мемеля отодвинул визит на более позднее время77.

[Магнус Ильмярв]

Визит Гальдера породил множество спекуляций, о нем высказывались противоречивые мнения. Сам Гальдер после войны отрицал политические цели визита78. Хьялмар Мяэ, состоявший на службе германского оккупационного режима, в январе 1944 г. объявил, что Гальдер был послан для того, чтобы найти общий язык с эстонским военным руководством, поскольку внешнеполитическое руководство не проявило никакого желания заключить соглашение с Германией79. После визита стали распространяться различные слухи. Поверенный в делах Англии в Таллинне сообщал в Лондон, что Гальдер предложил советско-германские гарантии для независимости Эстонии80. Посол же Англии в Хельсинки Томас Сноу писал, что во время визита велись переговоры о создании баз военно-воздушных сил Германии на Карельском перешейке, в Хельсинки и Печенге81.

Гальдер прибыл в Таллинн 26 июня вместе с сопровождавшими его офицерами полковником Гансом Кребсом и капитаном Гаузером. Их принимали президент Пяте, генерал Лайдонер, начальник Генерального штаба Николай Реэк и другие высшие офицеры. За 4 дня, проведенные в Эстонии, Гальдер успел посетить замок Ору, провести инспекцию артиллерийского полигона Ягала и некоторых военных объектов в Таллинне. Напомним, что в 1937 г. советское правительство в целях антигерманской демонстрации послало в столицы стран Балтии маршала А. Егорова. Визит Гальдера преследовал те же цели: антисоветская демонстрация и желание показать Москве, что при участии стран Балтии Германия может создать антисоветский блок. Но это только одно из возможных объяснений. Позднее полковник Р. Маазинг говорил послу Финляндии в Таллинне Хюннинену, что обсуждались и политические вопросы. По словам Маазинга, Гальдер сказал эстонскому военному руководству, что Германия ничего другого не желает от Эстонии, кроме как продолжения проводившейся до тех пор ориентированной на Германию политики безусловного нейтралитета, поскольку стратегическое положение островов Эстонии имеет для Германии такое значение, что Германия не потерпит нарушения нейтралитета Эстонии, что и другие страны бассейна Балтийского моря не должны бояться Германии, что если Литва не присоединится к какому-нибудь антигерманскому союзу, существующие на тот момент границы Литвы будут сохранены82. Возможно, последнее заявление было предназначено для его повторения в Каунасе.

В Хельсинки же Гальдер заявил, что Германия ожидает, что сильная и независимая Финляндия и в мрачные времена пойдет верным путем. Он подтвердил, что на этом трудном пути на стороне Финляндии будут не только солдаты Германии, но и весь немецкий народ83. Намек Гальдера на то, что наступили мрачные времена, позволяет задним числом предположить, что тем самым было дано понять - между Германией и СССР может быть достигнуто соглашение. Утверждение, что Гальдер вообще не затрагивал политические темы, не соответствует истине. Немецкий историк Рольф Ахман считает, что те, кто планировал войну в Германии, с помощью Гальдера хотели уяснить, в каком объеме Эстония и Финляндия будут способны дать военный отпор нападению со стороны СССР и будут ли они способны блокировать Финский залив84. В тот момент, когда Гальдер совершал свой визит в Эстонию и Финляндию, Германия еще считала Советский Союз потенциальным противником, и были возможны разнообразные комбинации. Поэтому нельзя исключать вероятность того, что одной из целей визита было выяснение степени обороноспособности Эстонии и Финляндии.

25 марта 1939 г. Гитлер информировал главнокомандующего сухопутными силами о директиве "Fall Weiss", предусматривавшей нападение на Польшу. В связи с этим главнокомандующий сухопутными силами Вальтер фон Браухич издал 16 мая директиву главному командованию Военно-морского флота Германии, в соответствии с которой были установлены задачи флота на Балтийском море. Главное командование Военно-морского флота Германии должно было обеспечить безопасность путей сообщения Германии со странами Скандинавии и Балтии по Балтийскому морю и остано-
стр. 57

вить внешнюю торговлю Польши. Считалось возможным, что СССР окажет Польше помощь. Чтобы получить своевременное известие об этом, Абвер должен был усилить разведывательную деятельность в государствах, находящихся по берегам Финского залива85.

Именно в связи с этой директивой 18 июня в Таллинн из Хельсинки прибыли с двухдневным визитом начальник Абвера адмирал Вильгельм Канарис, полковник Ханс Пикенброк, полковник Франц Эккард фон Бентивеньи и военно-морской атташе Германии Бонин86. В Эстонии Канариса и его сопровождающих принимал Верховный Главнокомандующий Лайд онер87. Материалы допросов Пятса и Лайдонера позволяют утверждать, что на переговорах с Канарисом речь шла не только об интенсификации антисоветской разведывательной деятельности, но затрагивались и вопросы внешней политики и внешней торговли Эстонии. По словам Пятса, Канарис также выдвинул требование, чтобы Эстония проводила политику прогерманского нейтралитета88. Лайдонер же признал, что они с Канарисом обсуждали возможность англо-германской войны, но не внешнюю политику Эстонии, и что переговоры о сотрудничестве разведок Канарис вел с полковником Мазингом. По словам Лайдонера, Канарис был настроен против войны и надеялся, что все вопросы будут решены мирным путем89. Можно предположить, что после визита Канариса Финляндия и Эстония стали координировать антисоветскую разведывательную деятельность. Иначе невозможно объяснить двухдневные переговоры о разведывательной деятельности, которые после отъезда Канариса и его спутников вел в Таллинне глава военной разведки Финляндии Ларе Ме-ландер90.

26 июня посольство Германии в Таллинне сообщило министерству иностранных дел, что главное командование Военно-морского флота Германии просит разрешить неофициальный визит тяжелого крейсера "Адмирал Гиппер" в Таллиннский порт91. Несмотря на неофициальный характер визита, встречи команды судна были очень представительными. Командир корабля Гельмут Хейе нанес визит президенту, командующему армии, министру иностранных дел, военному министру, начальнику штаба родов войск и командующему ВМФ. Высшее военное руководство Эстонии и министр иностранных дел нанесли ответный визит на борт корабля. Командующий армии, высшее военное руководство и члены правительства устроили прием в поместье Виймси для командира корабля и представителей посольства Германии. В знак дружбы и уважения немецкие моряки возложили венки павшим в Освободительной войне92. На официальном уровне это называлось манифестацией эстонско-германской дружбы. Однако визит выявил острые противоречия в отношении народа и правительства к Германии. На улицах Таллинна начались столкновения между эстонцами и матросами "Адмирала Гиппера"93. Однако этот инцидент не бросил тени на официальные отношения с Германией. Посол Фровейн отнес столкновения на счет подстрекательства коммунистов94.

В период проведения трехсторонних переговоров Таллинн посетили и другие военные представители Германии. 8 мая из Штеттина в Таллинн прибыл советник имперского военного министерства Керн. Гость нанес визит в военное министерство, ознакомился с управлением снабжения войск, посетил казармы на Ласнамяэ и военное училище. Затем он отправился в Тарту, к командиру II дивизии95. С 10 по 15 июля в Эстонии находился инспектор укрепленных объектов Бюловиус. Гость посетил военное министерство, ознакомился с саперным батальоном, военным лагерем в Ягала, с батареями в Виймси, Рандвере и на острове Аэгна и затем поехал в Нарву96. 17 июля в Эстонию в качестве наблюдателя на военные учения прибыл начальник разведки 8-го кавалерийского полка Лунгерсхаузен97. С 12 по 25 августа в Морском порту Пярну находился учебный парусник ВМФ Германии "Gorch Fock"98. Вскоре в Таллинн и Хельсинки прибыл заведующий бюро внешних сношений главного командования сухопутных сил Германии Курт фон Типпельскирх. До него изучал эстонские военные укрепления у Нарвы военный атташе Японии в Берлине генерал Торасиро Кавабе в сопровождении военного атташе Японии99. Этот визит также привлек особое внимание Москвы100. На-
стр. 58

помним, что Япония была одной из стран оси. Перед военными атташе Японии, деятельностью которых в Европе руководил Кавабе, стояли важные разведывательные задачи. Япония, считая Германию будущим союзником, пыталась выяснить, какие возможности имеет Германия в Прибалтике для отражения советского нападения101.

Германия обращала внимание и на Латвию, но это внимание было скромнее. Еще в мае-июне 1938 г. тяжелый немецкий крейсер "Кёльн" пришвартовался в Риге. Этот визит, задуманный как политическая и военная демонстрация, не принес желаемого результата. Среди встречавших корабль находился руководитель латвийского отделения нацистской партии Эсп, представители гитлерюгенда и второстепенные представители военных и государственного аппарата Латвии. Военный министр и вице-президент Янис Балодис, командующий армий Кришьянис Беркис и начальник штаба Мартиныш Гартманис сочли нужным в период пребывания корабля в Рижском порту провести инспекцию в лиепайском гарнизоне. И это несмотря на то что правительство Латвии было заранее проинформировано о визите. Ульманис также избегал встречи с немецкими моряками. Правда Мунтерс вместе с офицерами корабля выпил за здоровье Гитлера.

Имели место и инциденты. Латыши попытались напоить офицеров корабля и при помощи коммунистических высказываний вызывали их на драку102. В меморандуме, который отражал визит "Кёльна", латыши были охарактеризованы как противники Рейха, а высшее военное руководство Латвии - как состоящее из бездарных русофилов103. Поэтому 15 июля 1939 г. в Рижском порту на якорь стала состоящая только из четырех кораблей немецкая флотилия, командир которой нанес визит командующему ВМФ Латвии Теодорсу Шпаде. В то же время в Латвию прибыли 900 немецких туристов104. Судя по сообщению советского полпреда в Латвии Зотова, военный атташе Германии полковник Хорст Рессинг в переговорах с офицерским составом делал предложение об установлении немецкого протектората в Латвии. При этом он ссылался на Австрию и Чехословакию и утверждал, что Германия гарантирует автономию и невмешательство во внутренние дела Латвии105.

Во второй половине июня по балтийским странам, Польше и Финляндии совершали "туристическую поездку" доктор Бруно Петер Клейст и Бёнинг, особые специалисты Риббентропа по Балтийскому вопросу. Клейст сыграл важную роль в подготовке пакта Молотова-Риббентропа. Его воспоминания полны убежденностью в том, что Советский Союз можно было победить только военными и политическими средствами. Под политическими средствами Клейст имел в виду участие представителей народов балтийских стран, а также представителей народов, населяющих Советский Союз, в военных действиях против СССР106. В Каунасе Клейст задал провокационный вопрос главе правящей партии таутининков, бывшему губернатору Мемеля Йонасу Навакасу: как относятся литовцы к созданию Великой Литвы, в которую входил бы не только Вильнюс, но и Советская Беларусь107.

23 июня Клейст прибыл в Ригу. Целью путешествия была встреча с министром иностранных дел Мунтерсом. Данных о том, что было темой их разговоров, нет. Послу Польши в Риге Мунтерс говорил, что визит преследовал исключительно развлекательные цели108. Но они не могли не затронуть политические вопросы. На это указывает хотя бы то, что Клейст от имени руководства Третьего рейха высказал сопровождавшему его чиновнику министерства иностранных дел Латвии сомнение, не является ли большинство населения Латвии сторонниками СССР и большевизма? Согласие, кажется, было все же достигнуто. В письме с благодарностью за дружеский прием, написанном позднее Мунтерсу, Клейст подчеркивал, что на встрече была заложена солидная основа для взаимопонимания народов Латвии и Германии и что личные контакты только способствуют этому109.

В Таллинне Клейст "случайно" имел беседу с Сельтером. Записи об этой беседе до сих пор также не удалось найти. Сам Сельтер признавался послу Латвии в Таллинне только, что Клейст и Бёнинг были посланы, чтобы убедить его в том, что Германии по-прежнему заинтересована Эстонией, но что беседа касалась только внутриполитических проблем Эстонии110. В речи, произнесенной для главных редакторов газет
стр. 59

25 января 1944 г., Ялмар Мяэ, возглавлявший при немцах эстонское самоуправление, заявил, что Клейст посетил балтийские страны по инициативе Риббентропа и нанес при этом визиты всем министрам иностранных дел балтийских стран. По словам Мяэ, гость заявил хозяевам, что Германия требует, чтобы Польша предоставила ей экстерриториальную автомобильную дорогу и коридор, а отказ Польши от исполнения этого требования повлечет за собой войну. Мяэ говорил, что Клейст задал вопрос о том, как поведут себя страны Балтии в случае конфликта Германии и Польши, и как они в этом случае будут относиться к Германии111. При этом Мяэ обвинял тогдашнего министра иностранных дел Сельтера в том, что он враждебно настроен по отношению к Германии: "С нашей стороны тогда было заявлено, что мы связаны с Польшей договорными отношениями, хотя и должны оставаться в случае конфликта на позициях нейтралитета, но этот нейтралитет будет благожелательным по отношению к Польше и неблагожелательным по отношению к Германии. Такую информацию предоставили доктору Клейсту все министры иностранных дел Балтии за исключением господина Мунтерса, который сказал, что хотя он лично придерживается и другого мнения, но он знает, что его правительство и народ так не думают, и у него нет возможностей изменить эту установку"112.

Обвинение Сельтера в том, что он дружествен по отношению к Польше и враждебен по отношению к Германии, несправедливо. Эта часть выступления Мяэ, которая касается желания Клейста выяснить возможное поведение балтийских стран в предстоящем конфликте с Польшей, совпадает с тем, что сообщают другие источники и кажется вполне логичной. Посол Польши в Берлине И. Липский, который тщательно анализировал визит Клейста, считал, что Клейст был послан для проведения какой-то антипольской акции. При этом посол сообщал в Варшаву о распространявшихся через службу Риббентропа слухах, касавшихся отношений Польши и Германии: в отношении Польши должен быть заключен договор, подобный мюнхенскому; Польша и Германия заключат соглашение; соглашение будет заключено и между Германией и СССР с целью уничтожения Польского государства113. Германия была заинтересована в том, чтобы страны Балтии, как сырьевая база, в случае войны между Польшей и Германией сохранили нейтралитет. Дружественная позиция Эстонии по отношению к Германии в 1939 г. не осталась незамеченной в Варшаве и вызвала там недовольство114.

Учитывая политическую обстановку, сложившуюся летом 1939 г., а также политику Германии в отношении балтийских стран, очень вероятно, что Клейст попытался повлиять на Мунтерса и Сельтера, чтобы они продолжили прежнюю политику, направленную против предоставления гарантий, а также обещал от имени Германии соблюдать нейтралитет балтийских стран. Это как будто подтверждается беседой Клейста с одним немецким журналистом в первых числах мая 1939 г. и опубликованной в газете "Daily Herald" 27 июня. Информация о первом из упомянутых событий вскоре достигла Москвы. Согласно этой информации, Клейст заявил, что Германия собирается напасть на Польшу в августе, польская армия будет разбита за 8 - 14 дней, а перед нападением Германия развяжет антипольскую пропагандистскую кампанию. При этом Англия и Франция не смогут помочь Польше. К тому же Германия добивается протектората над Румынией115. Позицию Германии в отношении стран Балтии Клейст обрисовал следующим образом: "В балтийских государствах мы хотим достичь такой же цели иным путем. Здесь не будет места применению силы, оказанию давления и угрозам (экономические переговоры с Литвой мы ведем, соблюдая в высшей степени лояльность и любезность). Таким способом мы достигнем нейтралитета балтийских государств, то есть решительного отхода их от Советского Союза. В случае войны нейтралитет балтийских государств для нас столь же важен, как и нейтралитет Бельгии или Голландии; когда-то позже, если это нас устроит, мы нарушим этот нейтралитет"116. "Daily Herald" писала, что целью Клейста было предупредить Эстонию и Латвию об опасностях, исходящих от трехсторонних переговоров.

Визиты немецких дипломатов и военных привлекали к себе внимание дипломатических и военных представителей других государств и порождали множество вопросов
стр. 60

об их политическом и военном значении117. Эстонские политики и военные ограничились заявлениями, что все это визиты вежливости и туризм. Иностранные представители, сообщая о визитах, обращали внимание на германофильство эстонских политиков и военных. Таковы были, например, наблюдения военного атташе США: "Военные атташе Франции, Польши и Латвии, аккредитованные в Таллинне, согласны в том, что генерал Реэк... всегда был германофилом... Общий вывод, который военные атташе сделали, говоря об официальных и полуофициальных визитах германских должностных лиц в Эстонию, таков, что между Эстонией и Германией на случай войны имеется какой-то тайный договор"118. Поверенный в делах Великобритании на основании визитов также делал вывод о том, что Эстония оказалась в фарватере германской политики119. Посол Польши в Таллинне также нашел, что правительственные круги Эстонии, часть интеллигенции и военное руководство во главе с Резком склоняются в сторону Германии120.

В ответ на обвинения, выдвинутые Гальеном, Сельтер подчеркнул, что Германия не обнаружила никаких агрессивных намерений в отношении Эстонии, что правительству чужды прогерманские настроения и что пресса может свободно выражать свое мнение. В Лондоне же посол Эстонии, отвечая на вопросы министра иностранных дел лорда Галифакса, был вынужден признать, что визит Гальдера в сложившемся международном положении был неудачным предприятием, а визит Канариса и сопровождавших его офицеров разведки еще более несчастным совпадением121. Позднее, когда в эмигрантской литературе был опубликован вышеприведенный доклад Гальена, а также и доклад Фровейна, в котором начальник штаба Реэк выражал готовность в случае советско-германской войны приступить к минированию Финского залива, бывший министр иностранных дел очень остро отреагировал на эти сообщения. Он нашел, что Гальен неверно описал беседу и сделал это потому, что в Лондоне от своего представителя ждали только дезинформирующих докладов, и в данном случае ожидали именно такого доклада122.

В беседе же с послом Италии в Таллинне Винченцо Чикконарди Сельтер и его помощник Эпик обвиняли Англию и Францию в готовности дать согласие советскому правительству на оккупацию балтийских стран и утверждали, что Германия никогда не сделает ничего такого, что нанесло бы ущерб балтийским странам, она не примирится с потерей позиций в странах Балтии и, в случае возможных действий со стороны русских, немедленно высадит десант. Чикконарди, по-видимому, и сам верил этим заявлениям: "Следует иметь в виду, что в случае агрессии со стороны Советского Союза Германия ответит оккупацией побережья Финляндии и островов Эстонии из-за их стратегического значения. Предполагается, что это может быть произведено в течение очень короткого времени, даже за 24 часа"123. Как будто подчеркивая готовность Германии оказать Эстонии помощь, Чикконарди телеграфировал 5 августа в Рим о своей беседе с помощником министра иностранных дел. "Эпик сказал.., что во время бесед с германскими специалистами выяснились трудности технического характера. Подсчитано, что если десантировать дивизию солдат, для этого необходимо шестнадцать военных кораблей. Разумеется, всегда сохраняется возможность направить воинские контингенты Германии в Эстонию через Литву и Латвию. Упоминаемые господином Эпиком обстоятельства указывают на то, что эти подробные обсуждения имели место в предвидении вторжения большевистских войск и последующей за ним оккупации территории. Создание военно-морских баз Германии на Сааремаа и Хийумаа трудно осуществимо... Сейчас сделано предложение начать соответствующие подготовительные работы"124.

Весной и летом 1939 г. действительно продолжались начатые уже летом 1938 г. переговоры военного руководства Эстонии с Германией по вопросу получения военной помощи. Важную роль в них играл военно-морской атташе в Хельсинки Реймар фон Бонин. Из его доклада главному командованию Военно-морского флота Германии 21 июня и из инструкций военно-морскому атташе, данных главным командованием ВМФ Германии 19 июня и 3 августа, видно, что Бонин обсуждал с военным руководством Эстонии и Финляндии ряд вопросов: 1) о ввозе в Германию необходимых ей сы-
стр. 61

рья и продуктов из Финляндии и Эстонии при условии, если она будет вовлечена в военные действия на западе, балтийские страны смогут сохранить нейтралитет, а Советский Союз станет создавать препятствия передвижению кораблей в Балтийском море; 2) о защите судов Эстонии и Финляндии со стороны Германии; 3) об использовании морского порта Пярну, о закрытии Финского залива и поставке необходимых для этого морских мин Финляндии125.

Таким образом, летом 1939 г. Бонин не осмелился дать какие-то определенные гарантии Эстонии и Финляндии от имени главного командования ВМФ Германии и не строил каких-либо определенных планов. Чем иначе можно объяснить его признание, что в случае ведения военных действий на западе, Германия будет не в состоянии защитить Финляндию и Эстонию и господствовать на Балтийском море, и что уяснение этого в Финляндии и Эстонии чревато для этих государств серьезными психологическими и политическими последствиями126.

В ответе военно-морскому атташе главное командование ВМФ Германии подтвердило, что целью последней является достижение господства на Балтийском море, но в случае ведения военных действий на западе или одновременно на западе и востоке, Германии придется ограничиться на Балтийском море только оборонительными мерами. Что касалось закрытия Финского залива со стороны Эстонии и Финляндии, то из ответа, посланного Бонину, следует, что в этом отношении главное командование ВМФ Германии начало разработку плана координации совместных действий с Финляндией и Эстонией "с целью запереть вооруженные силы России в Финском заливе или разбить их в сотрудничестве с командованием Военно-морского флота". Как минимум ставилась задача "в какой-то степени сохранить мореплавание между Балтийскими странами и Финляндией"127.

Отказ Латвии, Эстонии и Финляндии от гарантий Берлин полностью одобрил. Заведующий отделом Скандинавии и балтийских стран министерства иностранных дел Германии Вернер фон Грундхерр во второй половине июня 1939 г. заявил в Стокгольме, что разумная политика нейтралитета, которую ведут скандинавские и балтийские страны, полностью отвечает интересам Германии128. В докладе от 14 июля 1939 г. посол Эстонии в Варшаве Ханс Маркус резюмировал беседу с одним германским дипломатом. Он дал положительную оценку внешней политики Эстонии: Эстония является одной из немногих стран, верно оценивших существующее положение и избравших самую правильную политику как в отношении Германии, так и в отношении гарантий129.

* * *

Многочисленные визиты немецких военных и данные ими обещания должны были произвести в Латвии, Эстонии и Финляндии впечатление, что Германия полностью поддерживает эти страны и склонить их к еще более жесткой позиции в отношении гарантий со стороны СССР, Великобритании и Франции. Так и случилось. Вопрос о косвенной агрессии, поставленный Молотовым в начале июля, с точки зрения Советского Союза как империалистического государства, был вполне обоснованным. Это вытекало из результатов трехсторонних переговоров.

Совершенно неверно было бы обвинять Эстонию и Латвию в провале трехсторонних переговоров, как это делали советские историки. Трехсторонний договор не был заключен в первую очередь по вине великих держав - Англии и СССР. Свою роль в этом сыграло, конечно, и польское правительство, которое заявило, что ни в коем случае не допустит появления на своей территории частей Красной армии. В связи с внешней политикой Эстонии и Латвии весной и летом 1939 г. вопрос заключается совсем в другом: руководство внешней политики Эстонии полностью подчинилось давлению со стороны Германии, возлагало надежду на военную помощь Германии и даже не старалось проводить независимую внешнюю политику. Внешнюю же политику, направлен-
стр. 62

ную по указке Германии против трехсторонних переговоров, можно было бы считать прелюдией к подчинению в сентябре 1939 г.

Примечания*

1 См.: Карлей М. Дж. 1939 Альянс, который не состоялся, и приближение Второй мировой войны. М., 2005; Волкогонов Д. А. Драма решений 1939 года // Новая и новейшая история. 1989. N 4. С. 3 - 26; Сиполс В. Тайны дипломатические. Канун Великой Отечественной 1939 - 1941. М., 1997; Жиро Р. Франция. 1939 год // Новая и новейшая история. N 2. 1991. С. 64 - 73; Поздеева Л. В. Дневник И. М. Майского из записей о Британской политике 1938 - 1941 // Новая и новейшая история. 2001. N 3. С. 46 - 57; Cowling M. The Impact of Hitler. British Politics and British Policy 1933 - 1940. L., 1975, 300 - 340; Crozier A. J. The Causes of the Second World War. Oxford, 1997, 147 - 159.

2 Arumae H. Kaheilma piiril Tallinn, 1979,132 - 133; Sipols V. Teise maailmasoja eelohtul. Tallinn, 1978, 189 - 244; Pesti M. Rahvuslik reetmine "rahvusluse sildi" all. (Kodanliku Eesti valispoliitikast aastail 1934 - 1940). Tallinn, 1960, 150.

3 См.: Kimm E. Balti riikide iseseisvuse kaotus. - Akadeemia, 10; 11, 1991, 2175 - 2187, 2384 - 2403.

4 Medijainen E. 1939: voimalused ja valikud II. - Ajalooline ajakiri, 2, 2000, 49 - 99; Medijainen E. Orientatsiooni-otsingutest Eesti valispoliitikas. - Akadeemia, 3, 1996, 475.

5 Documents on British Foreign Policy 1919 - 1939. Third Series. Vol. V. L., 1953. [DBFP], 689.

6 Протокол заседания комиссии по иностранным и оборонным делам Государственного собрания и Государственного совета Эстонии от 13.4.1939. Baltiska arkivet (Sveriges Riksarkiv) [BA].

7 Телеграмма Никитина из Таллинна от 4.5.1939 // Год кризиса 1938 - 1939. Т. 1. М., 1990. С. 427.

8 Телеграмма Гальена из Таллинна 15.5.1939. DBFP Third Series. Vol. V, 560; Crowe D. M. Great Britain and the Baltic States 1938 - 1939. - The Baltic States in Peace and War 1917 - 1945. Ed. by V. Stanley Vardys and Romuald J. Misiunas. The Pennsylvania State University, 1978, 115 - 116.

9 Доклад Гальена из Таллинна от 26.5.1939. DBFP Third Series. Vol. V, 696 - 697.

10 Доклад Идмана из Москвы от 3.8.1939. Suomen Ulkoasiainministerion Arkisto. Helsinki [UM 5/C18].

11 Nurek M. Great Britain and the Baltic in the last months of peace, March-August 1939. - The Baltic and the Outbreak of the Second World War. Ed, by the John Hiden and Thomas Lane. Cambridge University Press, 1992, 43.

12 Arumae H. Eduard Laamani paevik lahiajaloo allikana III. - Tuna. Ajalookultuuri ajakiri, 3, 2000, 38; см. также Доклад Грипенберга из Лондона 27.6.1939. UM 5/C7.

13 Доклад Хольма из Парижа от 7.7.1939. UM 5/C6.

14 Дневник Никитина от 26.7. - 17.8.1939 // Архив внешней политики Российской Федерации (АВП РФ) 0154 - 32 - 48 - 5, л. 22 - 23.

15 Там же, л. 38.

16 См.: Uus Eesti от 19.8.1939.

17 См.: Доклад Палина из Риги от 2.5.; 4.6.1939. UM 5C/16; Письмо Зотова Молотову от 21.8.1939. Полпреды сообщают... Сборник документов об отношениях СССР с Латвией, Литвой и Эстонией август 1939 г. - август 1940 г. Москва, 1940, 11; см. также The Times от 7.6.1939.

18 Доклад Палина из Риги от 3.6.1939. UM 5C/16.

19 Запись беседы Васильева с Залитисом от 26.7.1939. Library of Congress, Washington D. C. Archival Manuscript Material (Collection): Papers of Dmitrii Antonovich Volkogonov, 1763 - 1995, R-10.

20 Дневник Молотова от 10.5.1939. AVPR 06 - 1-1 - 1-2, 12; Телеграмма Зотова из Риги от 17.6.1939. ДВП XXII. Кн. первая, 483.

21 Письмо Климаса Урбшису от 18.5.1939. СССР и Литва в годы второй мировой войны. Том I. СССР и Литовская республика (март 1939 - август 1940 гг.) Сборник документов. Составили Каспаравичюс А., Лауринаичюс Ч., Лебедева Н.. Vilnius, 2006, 98.

22 Год кризиса 1938 - 1939. Т. 2. С. 10.

23 Письмо Климаса Урбшису от 18.5.1939 // СССР и Литва в годы Второй мировой войны. Т. I. С. 98.

24 Доклад Харвата из Риги от 22.5.1939. Archiwum Akt Nowych. Warszawa [AAN] MSZ 6075.

25 Skirpa Kazys. Lietuvos nepriklausomybes sutemos 1938 - 1940. Atsiminimai ir dokumentai. Chicago; Vilnius, 1996, 169.

26 Меморандум Грундхера от 2.5.1939. DGFP Series D. Vol. VI, 401 - 402.

27 Eidintas A., Salys V., Senn A. E. The Years of the First Republic, 1918 - 1940. Ed. by Edvardas Tuskenis. Lithuania in European Politics. N. Y., 1999, 167.

28 Меморандум Шнурре 22.5.1939. DGFP Series D. Vol. VI, 554.

29 Доклад Хутхстеинера из Риги 16.6.1939. US National Archives / Washington D. C. [NA I], RG-165 M-1508 R-4, 0034.

30 Доклад Гальена из Таллинна от 22.5.1939; Письмо из адмиралтейства в министерство иностранных дел Англии от 9.6.1939. The National Archives of the United Kingdom [NAUK] FO 371/23603, N2900/177/59.

31 NA UK FO 371/23603, N 3216/177/59.

32 См.: Пихлак Лаидонеру 13.4.1939. Eesti Riigiarhiiv, Tallinn [ERA] 2553 - 1-70.

* Примечания к статье публикуются в авторской редакции.

стр. 63

33 Доклад Криевиньша из Берлина от 12.5.1939. Latvijas Valsts vestures arhivs, Riga [LVVA] 2574 - 3-3234, 90 - 91.

34 Доклад Шуманса из Таллинна от 17.4.1939. LVVA 2574 - 3-3234, 133 - 134.

35 Доклад Шуманса из Таллинна от 21.1.1939. LVVA 2574 - 3-3234, 214 - 215.

36 См.: Доклад Орде из Риги от 8.5.1939. DBFP Third Series. Vol. V, 461 - 462; Доклад Тепферса из Хельсинки от 6.5.1939. LVVA 2574 - 3-3252, 77 - 78.

37 Доклад Шкирпой из Берлина от 21.7.1939. Lietuvos centrinis valstybes archyvas, Vilnius [LCVA] 383 - 7-2143, 14 - 15.

38 См.: Доклад Палина из Риги от 2.5.; 4.6.1939. UM 5C/16.

39 Доклад Клопотовского из Риги от 1.7.1939. AAN MSZ 6189 B22461.

40 Доклад Гальена из Таллинна от 12.6.1939. NA UK FO 419/33.

41 Гальен из Таллинна Орду от 24.7.1939 и Орде из Риги Галифаксу 3.8.1939. NA UK FO 419/33.

42 Доклад Пржесмысского из Таллинна от 2.6.1939. AAN MSZ 5782-B22051.

43 ERA 495 - 12 - 264, 42 - 43.

44 Рудольф Гесс, рейхсминистр, член так называемого тайного кабинета.

45 LVVA 2574 - 4-7468, 121 - 123.

46 Меморандумы Сельтера от 11.5; 14.6; 19.8.1939. ERA 957 - 17 - 6, 6; 23; 31; Доклад Клопотовского из Риги от 5.8; 19.8. 1939. AAN MSZ 6189 B22461; Доклад Пржесмысского из Таллинна от 12.8.1939. AAN MSZ 5782 B22051.

47 См.: Czas 5.6.1939; Gazeta Polska 6.6.1939; см. также Доклад Кивикоского из Варшавы от 16.6.1939. UM 5С/13.

48 Доклад Маркуса из Варшавы от 14.7.1939. ERA 31 - 4-325, 66.

49 Меморандум главного командования Военно-морского флота Германии от 13.6.1939. NA II RG-242 T-1022R-1969, PG33613.

50 "Dienstelle Ribbentrop"

51 См. Доклад Боска из Таллинна от 15.4; Доклад Цехлина из Каунаса от 15.4.1939 NA II RG-242 T-120 R-279, 214347 - 214349.

52 NA II RG-242 T-120 R-279 214351 - 214352; см. также Меморандумы Сельтера от 26.4.1939. ERA 957 - 17 - 6, 2.

53 О визите Лайдонера в Польшу см: Maasing R. Eesti ja N. Liidu sqjavaeliste delegatsioonide labiraakimisi 1939. a. oktoobris. - Eesti riik ja rahvas II maailmasojas II. Stockholm, 1956, 46; Pullat R. Versailles'st Westeiplatteni. Eesti ja Poola suhted kahe maailmasoja vahel. Tallinn, 2001, 121 - 122.

54 Доклад Шуманса из Таллинна от 11.5.1939. LVVA 2574 - 3-3234, 105 - 106; см. также Доклад Пржесмысского из Таллинна от 12.8.1939. AAN MSZ 5782 В22051.

55 Письмо Стегманиса Экису 17.4.1939; Доклад Экиса из Варшавы от 19.4.1939. LVVA 2574 - 3-3238, 267; 257 - 259.

56 Przydotowania niemieckie do agresji na Polske, w 1939 g. w Swietle sprawozdan Odzialu II Sztabu Glownego W. P. Dokumenty. Polska Akademia Nauk - Odaziat w Krakowie. Materialy komisji nauk historycznych, 17. Wroclaw; Warzawa; Krakow, 1969, 6.

57 Доклад Крюмера из Варшавы от 25.4.1939. NA II RG-242 T-120 R-279, 214356; Доклад Цехлина из Каунаса от 5.5.1939. NA II RG-242 T-120 R-914, 385448.

58 Телеграмма Фровейна из Таллинна от 9.5.1939. NA II RG-242 T-120 R-279, 214366.

59 См. Uus Eesti 21.6.; 30.8.1939.

60 Телеграмма Фровейна из Таллинна от 4.6.1939. NA II RG-242 T-120 R-230, 189707 - 189708.

61 Меморандум Шмидта от 7.6.1939; Доклад Страндмана из Парижа от 7.6.1939. Molotovi-Ribbentropi pa-ktist baaside lepinguni. Dokumente ja materjale. Tallinn, 1989, 45 - 46.

62 См.: Письмо Галифакса Орду от 23.6.1939; Письмо Галифакса Сноую от 5.7.1939. DBFP. Third Series. Vol. VI, 158 - 159; 264 - 266.

63 Телеграмма Вейцзекера от 30.6.1939. DGFP Series D. Vol. VI, 814.

64 Телеграмма Котце из Риги от 3.7.1939. DGFP Series D. Vol. VI, 836 - 838; Телеграмма Фровейна из Таллинна от 6.7.1939. NAII RG-242 T-120 R-279, 214404 - 214405.

65 Torma A. Teise maailmasoja eelmang. Balti riikide saatuse maaramine. - Vaba Eesti tahistel. Valimik tsensuurivaba eesti mottelugu aastaist 1948 - 64. Projektijuht Peeter Tonus. Koost. ja toim. Hellar Grabbi, Ivo Iliste ja Vahur Linnuste. Tallinn, 2000, 47; Галифакс Орду от 18.7.1939. DBFP Third Series. Vol. VI, 382 - 383.

66 Телеграмма Фровейна из Таллинна от 18.7.1939. NA II RG-242 T-120 R-279, 214407 - 214408.

67 Посол Эстонии в Риме Леппик в начале июля находил, что если трехсторонний договор будет заключен, то Эстония должна начать требовать гарантий безопасности также от Берлина и Варшавы. См. Доклад Леппика из Рима от 8.7; 10.7.1939. ERA 957 - 14 - 708, 266; 268.

68 В середине июня посол Латвии в Лондоне Зариньш отмечал в Foreign Office, что Латвия могла бы согласиться с гарантиями, если гарантии будут предоставлены также и со стороны Германии. The Occupation and Annexation of Latvia 1939 - 1940. Documents and Materials. Riga, 1995, 83 - 84.

69 Телеграмма Фровейна из Таллинна от 1.8.1939. Politisches Archiv des Auswdrigen Amtes, Berlin [PA AA], Pol. VI403947 - 403949; Телеграммы Котца из Риги от 3.7.1939. DGFP Series D. Vol. VI, 836 - 838. Советские историки С. Волков и Ю. Емельянов утверждают, что в августе 1939 г. Эстония и Латвия подписали секретное соглашение о гарантиях их границ. См.: Волков С. В., Емельянов Ю. В. До и после секретных протоколов. М., 1990. С. 164. Среди архивных материалов Германии не удалось найти документов, которые бы это подтвер-

стр. 64

ждали. Из доклада Фровейна выясняется, что вопрос о гарантиях со стороны Германии был только поставлен.

70 Доклад Цехлина из Каунаса от 28.6.1939. NA IIRG-242 T-120 R-1768, E032857-E0322856.

71 См.: Kent M. British Foreign Policy and Belgian Neutrality 1936 - 1940. - Neutrality in History. Proceedings of the Conference on the History of Neutrality organized in Helsinki 9 - 12. September 1992 under the auspices of the Commission of History of International Relations. Ed. by Jukka Nevakivi. Helsinki, 1993, 178.

72 Baltische Monatsschrift, 9, 1931. Доклад Schroetter из Таллина 26.11.1931. NA II RG-242 T. 120 R-3605, E685685.

73 Письмо Вайцэеккера Котцу от 14.7.1939. DGFP Series D. Vol. VI, 838.

74 Доклад Тепферса из Хельсинки от 30.6.1939. LVVA 2574 - 3-3241, 63 - 64.

75 Доклад Зариньша из Лондона от 5.6.1939. LVVA 1313 - 1-168, 2.

76 См.: Mamers O. Hada voidetuile, 81; военный атташе Швеции в Хельсинки Курт Кемпф в феврале 1939 г. в беседе с английским атташе Военно-воздушных сил выразил уверенность, что в войне Советского Союза и Германии Финляндии не придется защищать свой нейтралитет от Германии, что оружие Финляндии никогда не будет направлено против Германии. В период трехсторонних переговоров финские военные не скрывали того, какие последствия может иметь предоставление гарантий для Финляндии. По словам английского военного атташе Вейля, финские военные зашли так далеко, что открыто заявили, что предоставление гарантий может принудить Финляндию к заключению союза с Германией. См. Письмо Иогансона Сноую от 8.2.1939. NAUK FO 419/33; Доклад Вейла из Риги от 26.6; Доклад Сноуа из Хельсинки от 3.7.1939. NAUK FO 371/23648.

77 Доклад Хутхстеинера из Риги от 14.7.1939. Na I RG-165 M-1508 R-10, 0556 - 0558.

78 Письмо Хальдера Рауху 4.2.1950. Molotovi-Ribbentropi paktist baaside lepinguni, 67.

79 Речь Мяэ, произнесенной для главных редакторов газет от 25.1.1944. BA, Rei, 23.

80 Доклад Гальена из Таллинна от 8.7.1939. NAUK FO 419/33.

81 Доклад Сноуа из Хельсинки от 3.7.1939. NAUK FO 371/23648.

82 Доклад Хюннинена из Таллинна от 1.7.1939. UM 5C/12.

83 ERA 957 - 1-826, 34.

84 Ahmann R. Nichtangriffspakte: Entwicklung und operative Nutzung in Europa 1922 - 1939. Mit einem Ausblick auf die Renaissance des Nichtangriffsvertrages nach dem Zweiten Weltkrieg. Baden-Baden, 1988, 660 - 661.

85 Дашичев В. И. Банкротства стратегии Германского фашизма. Исторические очерки. Документы и материалы. Т. I. Подготовка и развертывание нацистской агрессии. М., 1973. С. 374.

86 Список лиц, прибывших через Таллиннский аэропорт 18.06.1939; список лиц, отбывших через Таллиннский аэропорт 20.06.1939. ERA 495 - 11 - 86, 179; 183; см: Leskinen J. Vaiettu Suomen silta. Suomen ja Viron salainen sotilaallinen yhteistoiminta Neuvostliiton varalta vuosina 1930 - 1939. Helsinki, 1997, 169.

87 Mader J. Hitlers Spionagegenerale Sagen aus. Ein Dokumentarbericht ilber Aufbau, Struktur und Operationen des OKW-Geheimdienstamtes Ausland / Abwehr mit einer Chronologie seiner Einsatze von 1933 bis 1944. Berlin, 1978, 318.

88 President ja sojavagede ulemjuhataja NKVD ees. Dokumente ja materjale. Tolkinud ja kommenteerinud Magnus Ilmjarv. Tallinn, 1993, 37.

89 Там же, 60; 102.

90 Список лиц, прибывших через Таллиннский морской порт 4.7.1939; список лиц, отбывших через Таллиннский аэропорт 6.7.1939. ERA 495 - 11 - 86, 232; 237; см также. Rislakki J. Erittain salainen. Vakoilu Suomessa. Helsinki, 1982, 145.

91 Нота посольства Германии министерству иностранных дел от 26.6.1939 и письмо министерства иностранных дел штабу родов войск от 3.07.1939. ERA 495 - 11 - 10, 210 - 218.

92 Программа визита немецкого крейсера "Адмирал Гиппер". ERA 495 - 11 - 10, 224; 231.

93 О столкновениях см. протоколы допросов немецких военнослужащих о нападении на них эстонских трудящихся в сборнике: Социалистические революции в Эстонии 1917 - 1940,96 - 97.

94 Доклад Фровейна из Таллинна 2.8.1939. NA II RG-242 T-120 R-1722, E025453.

95 Программа ознакомления советника военного министерства Германии доктора Керна с военным министерством и военными учреждениями 6.5.1939. ERA 495 - 11 - 10, 247 - 248.

96 Письмо Рёссинга Саарсену 9.6.1939 и программа пребывания оберст-лейтенанта Бюловиуса 10.7. - 15.07.1939. ERA 495 - 11 - 10, 240; 6.

97 Письмо Рёссинга Саарсену 16.6.1939 и программа стажировки оберст-лейтенанта 8 кавалерийского полка Лунгерсхаузена 17.7. - 28.7.1939.

98 Нота Германского посольства в Таллинне (без даты) и письмо министерства иностранных дел Эстонии от 12.7.1939. ERA 495 - 11 - 10, 269 - 270.

99 См.: Список лиц, прибывших через Таллиннский пограничный пункт от 27.7.1939; Список лиц, выехавших через Таллиннский пограничный пункт от 4.7.1939. ERA 495 - 11 - 44, 302; 231; Доклад Сноуа из Хельсинки от 18.7.1939. FO 371/23646.

100 См. Хроника о событиях в Эстонии (без дата). AVPR 154 - 25 - 36 - 18, 17.

101 См.: Доклад Линдквиста из Риги 20.7.1939 Kungliga Krigsarkivet. Stockholm [KKA] B I 1939.

102 См.: Меморандум Бурсхарда: Крейсер "Кёльн" в Риге 28.5. - 3.6.1938. NA II RG-242 T-120 R-4747; Доклад Фровейна из Таллинна от 15.6.1938. NA II RG-242 T-120 R-909, 381929; Доклад Линдквиста из Риги (N 12, 1938); Доклад Линдквиста из Риги 18.6.1938. KKA B1 1938/3.

103 См.: Меморандум Бурсхарда: Крейсер "Кёльн" в Риге 28.5. - 3.6.1938. NAII RG-242 T-120 R-4747.

стр. 65

104 См.: Телеграмма Зотова из Риги от 13.7.1939. Год кризиса 1938 - 1939. Т. 2. С. 94.

105 Телеграмма Зотова из Риги от 22.4.1939. Год кризиса 1938 - 1939. Т. 1. С. 396; см. также Доклад Васильева из Риги от 17.5.1939. Российский государственный военный архив (РГВА), 33987 - 3-1236, 123 - 128.

106 Kleist P. Zwischen Hitler und Stalin 1939 - 1945. Bonn, 1950, 50 - 103.

107 Беседа Короткиха с Новакасом от 13.9.1939. Полпреды сообщают..., 33.

108 Доклад Клопотовского из Риги от 28.6.1939. AAN MSZ 6189 B22461.

109 Письмо Калниньша Мунтерсу от 6.7.1939; Письмо Клейста Мунтерсу 10.8.1939. LVVA 2574 - 4-7340, 31 - 32; 4.

110 Доклад Шуманса из Таллинна от 3.7.1939. LVVA 2574 - 4-7340, 39.

111 BA, Rei, 23.

112 BA, Rei, 23.

113 Доклад Липского из Берлина от 16.6.1939. AAN MSZ 6075.

114 См.: - Lossowski P. Stosunki Polsko-Estonskie, 1918 - 1939. Gdansk, 1992. 193.

115 Год кризиса, 1938 - 1939. Т. 1. С. 419 - 422.

116 Там же. С. 422.

117 См. Доклад Маркуса из Варшавы от 14.6.1939. ERA 31 - 4-325, 66; Доклад Моллина из Риги от 16.7.1939. ERA 2316 - 1-4, 10; Доклад Гальена из Таллинна от 8.7.1939. NAUK FO 419/33; Письмо Шуманса Мунтерсу 3.7.1939; Доклад Гильбертса из Таллинна от 16.8.1939. LVVA 2574 - 4-7340, 39; 5; LVVA 2574 - 3-3234, 73; Доклад Линдквиста из Риги от 20.7.1939. ККА B I 1939; Доклад Клопотовского из Риги от 28.6.1939. AAN MSZ 6189 В22461; - Lossowski P. Stosunki Polsko-Estonskie, 1918 - 1939, 193.

118 Доклад Хутхстеинера из Риги от 14.7.1939. NA I RC-165 M-1508 R-10, 0556 - 0558.

119 Доклад Гальена из Таллинна от 11.7.1939. DBFP Third Series. Vol. VI, 326.

120 Доклад Клопотовского из Риги от 28.6.1939. AAN MSZ 6189 B22461.

121 Письмо Галифакса Орду от 6.7.1939. DBFP Third Series, Vol. VI, 281 - 282.

122 См.: Warma A. Eesti valispoliitikast 1939. - Eesti Uliopilaste Seltsi album XII. Stockholm 1955, 83 - 84; Рукописи Сельтера "Markusi valispoliitiliste vaidluste puhul", "Ajaloo voltsimise kunst" (без даты) ERA 4940 - 1-19, 53 - 54; 74 - 78.

123 Доклад Цикконарди из Таллинна от 10.7.1939. I documenti diplomatici italiani. Ottava serie: 1935 - 1939 Vol. XII (23 maggio - 11 agosto 1939) Roma MCMLII. [DDI], 394 - 395.

124 Доклад Цикконарди из Таллинна от 5.8.1939. DDI, 588 - 599.

125 Главное командование Военно-морского флота Бонину от 19.7; 3.8.1939; Письмо Бонина Главному командованию Военно-морского флота от 25.8.1939 NA II RG-242 T-1022 R-2953, PG 48787NID.

126 Письмо Бонина Главному командованию Военно-морского флота от 21.6.1939. NA II RG-242 T-1022 R-2953, PG 48787NID.

127 Главное командование Военно-морского флота Бонину от 19.7.1939. NAIIRG-242 T-1022 R-2953, PG 48787NID.

128 Carlgren W. M. Svensk utrikespolitik 1939 - 1945. Stockholm, 1973, 20.

129 ERA 31 - 4-325, 66.

[Википедия]

https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%9B...80%D1%8B_(1939)
Материал из Википедии — свободной энциклопедии

Лондонские переговоры — в советской историографии название переговоров между представителями Великобритании и Третьего рейха, происходивших в июне — августе 1939 года, одновременно с Московскими переговорами между СССР, Великобританией и Францией.

Лондонские переговоры имели целью заключение широкого англо-германского соглашения по политическим и экономическим вопросам. По официальной советской версии послужили причиной срыва Московских переговоров и заключения германо-советского договора о ненападении.

Содержание

1 Переговоры
2 Позиция советских историков
3 Объяснения Чемберлена
4 Позиция западной историографии
4.1 Визит Вольтата
5 Примечания
6 Литература

Переговоры

Ещё 3 мая 1939 года на заседании правительства Н. Чемберлен высказывал желание о возобновлении англо-германских экономических переговоров, которые были прерваны в связи с захватом Германией Чехословакии. 18 и 21 июля между Хорасом Вильсоном (англ.)русск., Гельмутом Вольтатом, немецким послом в Лондоне фон Дирксеном, при возможном участии Чемберлена, обсуждался вопрос об установлении англо-германского сотрудничества.[1]

Позиция советских историков

По мнению советских историков, английские предложения включали раздел сфер влияния с Германией с признанием германских интересов в Восточной и Юго-Восточной Европе, а также прав Великобритании в её колониях (СССР и Китай входили в совместную сферу англо-германского «сотрудничества»). Обсуждался пересмотр Версальского договора 1919 года с планами участия Германии в эксплуатации «колониально-африканской зоны».

С английской стороны также выдвигались предложения о заключении договора о ненападении с отменой ранее выданных Великобританией гарантий, в том числе и Польше.

С точки зрения советской дипломатии, Лондонские переговоры имели целью перенаправить агрессию Германии против СССР и стран Восточной Европы.

Переговоры были неудачными в связи с глубиной противоречий между Германией и Великобританией.

По мнению И. М. Майского[2], в Лондон в середине июля прибыл советник Геринга по экономическим вопросам Вольтат, якобы для участия в конференции по китобойному промыслу. Однако, на самом деле он встречался с министром внешней торговли Робертом Хадсоном (англ.)русск. и внешнеполитическим советником Чемберлена Горасом Вильсоном (англ.)русск.. Сведения об этих переговорах сохранились в записях немецкого посла в Лондоне Дирксена. Согласно записи от 21 июля:

Хадсон попросил Вольтата зайти к нему и во время беседы с Вольтатом развивал планы англо-германского сотрудничества на мировых рынках с разграничением сфер английских и германских интересов.
Вольтат посетил также Гораса Вильсона по инициативе Вильсона. В ходе двух бесед Вилсон сообщил о цели достижения «широчайшей англо-германской договоренности», включавшей заключение англо-германского пакта о ненападении, пакта о невмешательстве и распределении сфер влияния, договора об ограничение вооружений, соглашений о включении Германии в эксплуатацию колоний и взаимном финансовом содействии. На вопрос Вольтата о том, могут ли в повестку дня быть включены другие вопросы, Вильсон ответил: «фюреру нужно лишь взять лист бумаги и перечислить на нём интересующие его вопросы; английское правительство было бы готово их обсудить». Вилсон также попросил о назначении полномочного лица для ведения переговоров об англо-германском сотрудничестве. По словам Дирксена, «сэр Хорас Вилсон определенно сказал г-ну Вольтату, что заключение пакта о ненападении [с Германией] дало бы Англии возможность освободиться от обязательства в отношении Польши». Вилсон также предложил организовать встречу Вольтата с Чемберленом, чтобы убедиться в поддержке последним программы Вилсона, но Вольтат отказался.

По воспоминаниям Майского, летом 1939 года советским дипломатам «ещё не были известны детали секретных переговоров между Англией и гитлеровской Германией».

Согласно В. Я Сиполсу, 3 августа Г. Вильсон изложил английские планы германскому послу в Лондоне. Эта программа предусматривала:

заключение англо-германского соглашения об отказе от применения силы;
опубликование заявления о невмешательстве Германии в дела Британской империи и Англии — в дела «Великой Германии»;
пересмотр положений Версальского договора о колониях и подмандатных территориях.[1]

Объяснения Чемберлена

Когда сведения о переговорах утекли в прессу, Чемберлен обсуждал вопрос переговоров Вилсона уклончиво и указал, что Хадсон действовал по собственной инициативе[3].
Позиция западной историографии

Западные историки не выделяют Лондонские переговоры как единое целое, а рассматривают лишь отдельные контакты летом 1939 года.

Визит Вольтата

По мнению современных западных историков, Вольтат не получал разрешения вести переговоры; мнения по поводу значения английских предложений расходятся. Так, Аластер Паркер (англ.)русск. считает, что предложения были выдвинуты всерьёз, а Дональд Уатт, напротив, полагает, что эта тема наиболее подвержена ошибочным интерпретациям из всех эпизодов перед самым началом войны и предложения, если они вообще были, были неавторизованы. Противоречащие его позиции записи Дирксена Уатт при этом объясняет, что эти записи — позиция не Вильсона, а самого Дирксена. Скотт Ньютон отмечает, что по записям самого Вилсона, сделанным после его более поздней беседы с Дирксеном, информация Вольтата вызвала значительный интерес у Гитлера[3].

Примечания

Сиполс В. Я. «Дипломатическая борьба накануне второй мировой войны» — М.: Международные отношения, 1979.
↑ И. М. Майский. Воспоминания советского дипломата (1925—1945 годы). Международные отношения, 1987.

Scott Newton. Profits of peace: the political economy of Anglo-German appeasement. Oxford University Press, 1996. С. 125.

Литература

Лондонские переговоры 1939 — статья из Большой советской энциклопедии.
Zachary Shore. What Hitler knew. Oxford University Press, 2005. С. 87-97. (англ.)
Michael Jabara Carley. 1939: The Alliance That Never Was and the Coming of World War II. Ivan R. Dee, 2009. С. 194—195.

ИЗ БСЭ:

Документы и материалы кануна второй мировой войны, том 2, М., 1948.
История внешней политики СССР, часть 1, М., 1966, с. 343—45.

[История.RU]

http://www.istorya.ru/book/ww2/53.php

Проводя линию XVIII съезда партии, Советское правительство в сложной и опасной обстановке возможного империалистического сговора прилагало все усилия, чтобы сорвать планы международной реакции, предотвратить военный пожар и создать преграду фашистской агрессии. С этой целью оно настойчиво добивалось переговоров с правительствами Англии и Франции, заключения соглашения о взаимной помощи против агрессии.

Международная обстановка и внутриполитическое положение западных держав создавали определенные предпосылки для успеха таких переговоров. Мюнхенская политика не принесла Англии и Франции желаемых результатов: становилось все яснее, что фашистская агрессия вначале может обрушиться на них, а не на СССР.

Англо-французская общественность настойчиво выступала за переговоры с Советским Союзом. Весной 1939 г. подобные настроения охватили значительную часть членов английского парламента. За союз с СССР ратовали не только лейбористы и либералы, но и многие консерваторы, которые ненавидели СССР и в то же время испытывали страх за судьбу Британской империи. «Мы окажемся в смертельной опасности,— говорил Черчилль в палате общин,— если не сможем создать великий союз против агрессии. Было бы величайшей глупостью, если бы мы отвергли естественное сотрудничество с Советской Россией»1. Лидер либералов Ллойд-Джордж предупреждал Чемберлена: «Действуя без помощи России, мы попадем в западню». Коммунистическая партия и Советское правительство понимали сущность разбойничьей политики германского империализма и реально оценивали ее опасность как для СССР, так и для других государств. Решение о переговорах с западными державами явилось продолжением последовательного внешнеполитического курса Советского государства на создание системы коллективной безопасности, пресечение фашистской экспансии и предотвращение войны.

Иными были истинные цели правительств Англии и Франции. В одном из установочных меморандумов, разработанных английским правительством летом 1939 г., говорилось: «Желательно заключить какое-либо соглашение с СССР о том, что Советский Союз придет к нам на помощь, если мы будем атакованы с Востока, не только для того, чтобы заставить Германию воевать на два фронта, но также, вероятно, и потому — и это самое главное — ...что если война начнется, то следует постараться втянуть в нее Советский Союз...»2

«Умиротворители» рассчитывали также на то, что боязнь союза Англии и Франции с СССР заставит Германию пойти на соглашение с западными державами и вернет ее политику в рамки мюнхенского сговора. 21 марта посол Англии в СССР Сидс вручил Наркоминделу следующий проект декларации Англии, СССР, Франции и Польши: «Мы, нижеподписавшиеся, надлежащим образом на то уполномоченные, настоящим заявляем, что, поскольку мир и безопасность в Европе являются делом общих интересов и забот и поскольку европейский мир и безопасность могут быть задеты любыми действиями, составляющими угрозу поли-


1 Parliamentary Debates. House of Commons. 1939. Vol. 345, col. 2507 — 2508, 2516. 3 DBFP. Third series, vol. V, p. 646.
тической независимости любого европейского государства, наши соответственные правительства настоящим обязуются немедленно совещаться о тех шагах, которые должны быть предприняты для общего сопротивления таким действиям» 1.

Ограниченность этого проекта декларации, подменявшего конкретные решительные действия против агрессоров обязательством «немедленно совещаться», была очевидной. Тем не менее, полагая, что даже такая декларация может сыграть положительную роль, Советское правительство согласилось с ней. Нарком иностранных дел СССР сообщил Сидсу: «Солидаризируемся с позицией британского правительства и принимаем формулировку его проекта декларации. Представители Советского правительства незамедлительно подпишут декларацию, как только и Франция и Польша примут британское предложение и пообещают свои подписи. Для придания акту особой торжественности и обязательности предлагаем подписать премьер-министрам и министрам иностранных дел всех четырех государств» *. Чтобы добиться большей эффективности английского проекта, Советское правительство высказало пожелание, чтобы наряду с балканскими странами к декларации присоединились Финляндия, Латвия, Литва, Эстония, а также скандинавские страны 3.

Несмотря на это, английское правительство отказалось от собственного предложения от 21 марта 1939 г. Более того, оно по-прежнему продолжало попустительствовать агрессору. «Когда я занял Мемель,— засвидетельствовал потом Гитлер,— Чемберлеп информировал меня через третьих лиц, что он очень хорошо понимал необходимость осуществления такого шага, хотя публично одобрить такой шаг он не мог» 4. В середине апреля Англия и Франция направили Советскому Союзу новые предложения. Министр иностранных дел Франции Боннэ заявил о готовности обменяться с СССР письмами, обязывающими стороны к взаимной поддержке, если одна из них будет втянута в войну с Германией в результате оказания помощи Польше или Румынии. Суть английского предложения сводилась к тому, что СССР должен взять на себя односторонние обязательства помощи «своим европейским соседям» в случае совершенной против них агрессии. Французское предложение, несмотря на его ограниченность, содержало элемент взаимности, чего не было в английском, согласно которому Советский Союз должен был немедленно вступить в войну с Германией на стороне «своих европейских соседей» без каких-либо конкретных встречных обязательств английского правительства.

Несмотря на явно двуличную позицию Великобритании, Советское правительство всемерно стремилось по-деловому решить совместно с Францией и Англией проблему отпора германской агрессии. 17 апреля оно вынесло на обсуждение предложения, положившие начало действительным переговорам. Эти предложения были таковы:

«1. Англия, Франция, СССР заключают между собою соглашение сроком на 5 —10 лет о взаимном обязательстве оказывать друг другу немедленно всяческую помощь, включая военную, в случае агрессии в Европе против любого из договаривающихся государств.

2. Англия, Франция, СССР обязуются оказывать всяческую, в том числе и военную, помощь восточноевропейским государствам, расположенным между Балтийским и Черным морями и граничащим с СССР, в случае агрессии против этих государств.

1 СССР в борьбе за мир накануне второй мировой войны, стр. 265.
2 Там же.

3 Там же.

4 Д. К и м х е. Несостоявшаяся битва, стр. 36.

3. Англия, Франция и СССР обязуются в кратчайший срок обсудить и установить размеры и формы военной помощи, оказываемой каждым из этих государств во исполнение § 1 и 2.

4. Английское правительство разъясняет, что обещанная им Польше помощь имеет в виду агрессию исключительно со стороны Германии.

5. Существующий между Польшей и Румынией союзный договор объявляется действующим при всякой агрессии против Польши и Румынии либо же вовсе отменяется, как направленный против СССР.

6. Англия, Франция и СССР обязуются, после открытия военных действий, не вступать в какие бы то ни было переговоры и не заключать мира с агрессорами отдельно друг от друга и без общего всех трех держав согласия.

7. Соответственное соглашение подписывается одновременно с конвенцией, имеющей быть выработанной в силу § 3.

8. Признать необходимым для Англии, Франции и СССР вступить совместно в переговоры с Турцией об особом соглашении о взаимной помощи» 1.

Это был прочный фундамент трехстороннего договора о взаимопомощи, основанного на равенстве обязательств и необходимой эффективности мер для пресечения агрессии в любом районе Европы.

Но взаимность обязательств не устраивала Англию и Францию. Они рассчитывали лишь на такое соглашение, которое позволило бы втянуть СССР в войну с Германией и в то же время избежать оказания ему помощи. Это подтверждали ответные предложения Франции (25 апреля 1939 г.) и особенно Англии (8 мая 1939 г.). На первый взгляд французская сторона декларировала взаимность обязательств: «В случае, если бы Франция и Великобритания оказались в состоянии войны с Германией вследствие выполнения обязательств, которые они приняли бы с целью предупредить всякие насильственные изменения положения, существующего в Центральной или Восточной Европе, СССР оказал бы им немедленно помощь и поддержку. В случае, если бы вследствие помощи, оказанной Союзом ССР Франции и Великобритании в условиях, предусмотренных предыдущим параграфом, СССР оказался бы в свою очередь в состоянии войны с Германией, Франция и Великобритания оказали бы ему немедленно помощь и поддержку» 2.

Однако этот проект, по существу, отклонял очень важные составные части советских предложений. Его «взаимность» была весьма относительной. Если на СССР налагались обязательства помочь Франции и Англии в любом случае их войны с Германией (даже если они сами ее начнут), то поддержка Советскому Союзу предусматривалась лишь после того, как он окажет помощь Англии и Франции. Когда советский полпред во Франции обратил па это внимание Боннэ, последний, изобразив смущение, заявил, что из-за своей чрезмерной занятости редакцию проекта он поручил генеральному секретарю министерства иностранных дел Леже3. После длительного молчания английское правительство отвергло французские предложения и внесло свои, которыми вновь пыталось навязать Советскому государству обязательства односторонней и безвозмездной помощи западным державам.

Центральный Комитет Коммунистической партии и Советское правительство раскрыли провокационный смысл англо-французской полити-


1 СССР в борьбе за мир накануне второй мировой воины, стр. 336—337.
2 Там же, стр. 348—349.

3 М. Панкратова, В. Сиполс. Почему не удалось предотвратить войну. Московские переговоры СССР, Англии и Франции 1939 года (Документальный обзор). М., 1970, стр. 33.

ки. В памятной записке от 14 мая 1939 г. Советское правительство сообщило Великобритании, что английские предложения не могут служить основой для организации фронта сопротивления миролюбивых государств дальнейшему развертыванию агрессии в Европе, поскольку они «не содержат в себе принципа взаимности в отношении СССР и ставят его в неравное положение...» 1.

Стремясь достичь соглашения с западными державами, Советское правительство изложило следующие условия обеспечения коллективной безопасности, отвечавшие принципу взаимности:

«1. Заключение между Англией, Францией и СССР эффективного пакта взаимопомощи против агрессии; 2. Гарантирование со стороны этих трех великих держав государств Центральной и Восточной Европы, находящихся под угрозой агрессии, включая сюда также Латвию, Эстонию, Финляндию;

3. Заключение конкретного соглашения между Англией, Францией и СССР о формах и размерах помощи, оказываемой друг другу и гарантируемым государствам, без чего (без такого соглашения) пакты взаимопомощи рискуют повиснуть в воздухе, как это показал опыт с Чехословакией» 2. Позиция СССР была безупречно откровенна и последовательна. Она была направлена на обуздание фашистского агрессора, на обеспечение коллективной безопасности. Но англо-французская дипломатия в переговорах с Советским Союзом проявляла упорную медлительность, что, естественно, вызывало тревогу международной общественности.

В середине мая усилилось давление более дальновидных членов английского парламента на правительство Чемберлена. В ответ на настойчивые требования ускорить переговоры в Москве Чемберлен заявил: «Я должен быть осторожен и не допустить ничего такого, что может осложнить положение. .. Нам приходится обращаться не к одному лишь русскому правительству. Мы должны иметь в виду и правительства других стран». Это заявление свидетельствовало о том, что английская политика попустительства агрессору оставалась неизменной.

Между тем политическая обстановка в Европе все более обострялась. Под давлением общественного мнения англо-французская1 сторона в конце мая вынуждена была несколько изменить свою позицию. В предложениях от 27 мая западные державы уже признавали необходимость взаимопомощи между Англией, Францией и СССР в случае прямого нападения Германии. Но оговорки сводили этот принцип взаимопомощи на нет. Вместо немедленных мер против агрессора предлагались предварительные консультации и решение вопроса в Лиге наций, что могло быть использовано как уловка для отказа от немедленной помощи жертве агрессии. Советский Союз отнюдь не занимал позиции «ниспровергателя» инициативы западных держав, как это пытаются представить сейчас некоторые буржуазные историки. Принимая все меры к тому, чтобы ускорить ход переговоров и заключить эффективный и равноправный договор с Англией и Францией против агрессии в Европе, Советское правительство * июня 1939 г. передало соответствующим правительствам проект договора 0 взаимной помощи, в котором содержались следующие обязательства сторон:

1

Франция, Англия и СССР обязываются оказывать друг другу немедленную, всестороннюю, эффективную помощь, если одно из этих го-

1 СССР в борьбе за мир накануне второй мировой войны, стр. 395.
2 Там жe.

сударств будет втянуто в военные действия с европейской державой в результате либо 1) агрессии со стороны этой державы против любого из этих трех государств, либо 2) агрессии со стороны этой державы против Бельгии, Греции, Турции, Румынии, Польши, Латвии, Эстонии, Финляндии, относительно которых условлено между Англией, Францией и СССР, что они обязываются защищать эти страны против агрессии, либо 3) в результате помощи, оказанной одним из этих трех государств другому европейскому государству, которое попросило эту помощь, чтобы противодействовать нарушению его нейтралитета.

2

Три государства договорятся в кратчайший срок о методах, формах и размерах помощи, которая должна быть оказана ими на основании ст. 1.

3

В случае, если произойдут обстоятельства, создающие, по мнению одной из договаривающихся сторон, угрозу агрессии со стороны какой-либо европейской державы, три государства приступят немедленно к консультации, чтобы изучить обстановку и в случае необходимости установить совместно момент немедленного приведения в действие механизма взаимопомощи и порядок его применения независимо от какой бы то ни было процедуры прохождения вопросов в Лиге наций.

4

Три государства сообщают друг другу тексты всех своих обязательств в духе обязательств, предусмотренных ст. 1, в отношении европейских государств. Если одно из них предусмотрело бы в будущем возможность принять новые обязательства такого же характера, оно предварительно это проконсультирует с двумя другими государствами и сообщит им содержание (текст) принятого соглашения.

5

Три государства обязуются, в случае открытия совместных действий против агрессии на основании ст. 1, заключить перемирие или мир только по совместному соглашению» 1.

Данный проект основывался на ранее выдвинутых Советским правительством предложениях и полностью отвечал интересам борьбы против агрессии. Чемберлен и Даладье, хотя формально и не отклонили советский проект, тем не менее продолжали политику проволочек. Демонстративно неуважительным актом по отношению к СССР явилось то, что переговоры со стороны Великобритании вел сотрудник министерства иностранных дел У. Стрэнг. Даже буржуазные историки квалифицируют его прибытие в Москву как «тройное оскорбление, нанесенное Советскому Союзу, ибо Стрэнг был лицом невысокого дипломатического ранга, выступал в роли защитника группы английских инженеров, уличенных в Советской России в шпионаже, и входил в группу сотрудников, сопровождавших Чем-берлена в Мюнхен» 2.


1 СССР в борьбе за мир накануне второй мировой войны, стр. 432—433 3 D. Fleming. The Cold War and its Origins 1917—1960. Vol. I. New'York, 1961, p. 91. Отмечая приверженность Стрэнга идее подталкивания германской агрессин на Восток, в Лондоне метко говорили по его адресу: «Стрэнг нах Остен» (Q. Н о w е. Ashes of Victory. New Уогк, 1972, p. 55).
8 июня Галифакс изъявил желание вести переговоры не путем обмена письмами, а за круглым столом и уполномочил на это Сидса, дав ему в помощники Стрэнга. По этому поводу в речи 23 июля Ллойд-Джордж говорил: «Лорд Галифакс посетил Гитлера и Геринга. Чемберлен отправлялся в объятия фюрера три раза подряд... Почему в гораздо более мощную страну, которая предлагает нам свою помощь, послали представлять нас лишь чиновника Форин офис? На это можно дать лишь один ответ. Г-н Невиль Чемберлен, лорд Галифакс и сэр Саймон не желают союза с Россией» 1.

Основным методом дипломатического саботажа переговоров с СССР западные державы на этом этапе избрали организованную ими дискуссию о гарантиях безопасности прибалтийским государствам.

Твердая решимость Страны Советов защищать прибалтийские республики от агрессии имела немаловажное значение. В связи с захватом гитлеровцами Клайпедской области у Литвы правительство СССР обратилось к правительствам Эстонии и Латвии с заявлениями. Хорошо зная пути и методы, используемые Германией для осуществления своих агрессивных планов, а также учитывая антисоветскую позицию правительств прибалтийских стран, Советское правительство предостерегало последние от заключения таких соглашений, которые могли бы в той или иной степени ущемить их независимость, допустить в них политическое и экономическое господство третьего государства. Оно подчеркивало опасность подобных соглашений для прибалтийских государств и их несовместимость с договорами Эстонии и Латвии с Советским Союзом, который не сможет в таком случае остаться безучастным зрителем 2.

Были проведены консультации с представителями прибалтийских государств. Эстонский посланник в Москве заявил, что его страна только формально одинаково относится к обеим группировкам, а по существу рассчитывает на помощь неагрессивных стран, и в первую очередь СССР 3. Однако подобным уклончивым заявлениям противоречила ярко выраженная антисоветская политика. В разгар англо-франко-советских переговоров Эстония и Латвия заключили «дружественные» договоры о ненападении с Германией. Начальник генерального штаба сухопутных войск Германии Гальдер и начальник гитлеровской военной разведки адмирал Канарис, тайно посетившие эти страны, обсуждали вопрос об оккупации Прибалтики немецко-фашистскими войсками.

Несколько ранее германский посланник в Эстонии Фровайн, сообщая в Берлин о беседе с начальником штаба эстонской армии Рэком, писал, что для данной страны очень важно знать, осуществит ли Германия в случае войны контроль над Балтийским морем. «Генерал Рэк признал это, — продолжал он, — и заявил, что Эстония также может оказать содействие в этом деле. Например, Финский залив очень легко заминировать против советских военных кораблей, не привлекая никакого внимания. Имеются и другие возможности» 4. Прогерманскую позицию занимала также Финляндия.

15 июня Сидс передал НКИД СССР очередные предложения своего правительства, мало чем отличавшиеся от прежних. Новый проект статьи 1 гласил: «Соединенное Королевство, Франция и СССР обязуются оказать друг другу немедленно всевозможную посильную поддержку и помощь, если


1 Цит. по: W. and Z.Coates. A History of Anglo-Soviet Relations. London, 1945, p. 614.
2 СССР в борьбе за мир накануне второй мировой войны, стр. 282—283.

3 Т а м же, стр. 436.

4 ADAP. Serie D, Bd. V, S. 384.

одна из стран будет втянута в военный конфликт с какой-нибудь европейской державой в результате либо

1) агрессии со стороны этой державы против одной из этих трех стран, либо

2) агрессии со стороны этой державы против другого европейского государства, которому заинтересованная договаривающаяся страна обязалась, в согласии с пожеланиями этого государства, помочь против такой агрессии, либо

3) действий со стороны этой державы, которые три договаривающихся правительства в результате взаимной консультации, преду смотренной в статье III, признали бы угрожающими независимости или нейтралитету другого европейского государства таким образом, что это составит угрозу для безопасности заинтересованной договаривающейся страны» 1.

Этот проект свидетельствовал, что английское правительство продолжало тормозить решение вопроса о предоставлении прибалтийским государствам эффективных гарантий трех держав — СССР, Франции и Англии. Это была самая настоящая ловушка, поставленная Советскому Союзу правительствами Англии и Франции. Если Советский Союз должен был немедленно, автоматически прийти на помощь Англии и Франции в случае нападения Германии на Бельгию, Грецию, Польшу, Румынию и Турцию, то в случае нападения Германии на прибалтийские страны никакой немедленной помощи от Англии и Франции не предусматривалось. Они обязывались прийти на помощь лишь при условии, если «в результате взаимной консультации» действия Германии будут признаны угрожающими независимости и нейтралитету прибалтийских государств, а также если это составит угрозу для безопасности СССР.

Ну а если Франция и Англия под каким-либо предлогом не признают действия Германии подпадающими под эти условия? Если они затянут консультации или заведут их в тупик, в то время как гитлеровские войска уже перейдут в наступление? Достаточно только поставить эти вопросы, чтобы убедиться, что предложенный проект никаких действительных обязательств по оказанию помощи прибалтийским государствам на Англию и Францию не возлагал 2.

Критикуя позицию правительств западных держав, член Политбюро ЦК ВКП(б) А. А. Жданов на страницах газеты «Правда» указывал, что английское и французское правительства нагромождают в переговорах искусственные трудности по таким вопросам, которые при доброй их воле и искренних намерениях могли бы быть разрешены без проволочек и помех.

Переговоры длились уже 75 дней, из которых 59 ушло на проволочки англо-французской стороны. Англичане и французы, писал Жданов, «хотят не такого договора с СССР, который основан на принципе равенства и взаимности, хотя ежедневно приносят клятвы, что они за «равенство», а такого договора, в котором СССР выступал бы в роли батрака, несущего на своих плечах всю тяжесть обязательств. Но ни одна уважающая себя страна на такой договор не пойдет, если не хочет быть игрушкой в руках людей, любящих загребать жар чужими руками. Тем более не может пойти на такой договор СССР, сила, мощь и достоинство которого известны всему миру»3.


1 СССР в борьбе за мир накануне второй мировой войны, стр. 450—451.
2 М. Панкратова, В. Сиполс. Почему не удалось предотвратить войну, стр. 60—61.

3 «Правда», 29 июня 1939 г.

помощь советского союза испанской республике. Октябрь 1936- февраль 1939

Несмотря на неизменно конструктивную инициативу Советского правительства, последующие действия англо-французской стороны создавали все новые и новые препятствия на пути переговоров. Одним из них стал вопрос о гарантиях против косвенной агрессии, то есть захвата, прикрытого любой ширмой, как это произошло с Чехословакией.

В начале июня вопрос о необходимости гарантий против косвенной агрессии был поставлен Даладье. Это отражало стремление Франции обеспечить безопасность своих границ на востоке. Даладье предложил распространить взаимные обязательства Англии, Франции и СССР на случай не только прямой, но и косвенной агрессии 1. Советское правительство с пониманием отнеслось к мнению премьер-министра Франции. Оно рассматривало гарантии против косвенной агрессии как важное и неотъемлемое условие трехстороннего договора, обеспечивающее ему необходимую надежность. Такие гарантии для Советского Союза имели особое значение. На основе взаимной договоренности Англии, Франции и СССР надо было исключить возможность использования территории прибалтийских стран под ширмой «добровольного согласия» их правительств в качестве плацдарма для нападения Германии на Советский Союз.

Однако в ходе дальнейших переговоров выяснилось, что Англия и Франция стремятся протащить такое определение косвенной агрессии, которое не только не гарантировало совместные действия трех держав, но и открывало прямую дорогу к неоднократному повторению «чехословацкого варианта». Тем самым захватчику указывались пути и средства продвижения на восток, а также обеспечивался нейтралитет Англии и Франции. «...Выражение «косвенная агрессия», — подчеркивалось в предложениях Советского правительства от 9 июля 1939 г., — относится к действию, на которое какое-либо из указанных выше государств соглашается под угрозой силы со стороны другой державы или без такой угрозы и которое влечет за собой использование территории и сил данного государства для агрессии против него или против одной из договаривающихся сторон,— следовательно, влечет за собой утрату этим государством его независимости или нарушение его нейтралитета» 2.

Англо-французская сторона упорно отказывалась принять ясное и четкое определение косвенной агрессии. Оставался нерешенным и ряд других принципиальных вопросов, в том числе вопрос о сроках вступления в силу военного соглашения.

Советская сторона предлагала, чтобы соглашения по политическим и военным вопросам вступили в действие одновременно. Англия и Франция обещали, что вслед за заключением договора о взаимопомощи будут начаты переговоры о военной конвенции. Советское правительство имело все основания выразить недоверие: убедительным предостережением являлась судьба франко-советского договора о взаимопомощи, который не был подкреплен военным соглашением и уже по одной этой причине не имел должной эффективности.

Галифакс инструктировал Сидса, что английское правительство не желает принимать советские предложения об определении косвенной агрессии и одновременном вступлении в силу политического и военного соглашений. Сообщая о «намерении правительства Его Величества» в случае, если СССР будет отстаивать свои предложения, «пересмотреть позицию в целом» 3, то есть сорвать переговоры, министр, по существу, советовал послу прибегнуть к угрозам и шантажу в отношении Советского


1 СССР в борьбе за мир накануне второй мировой войны, стр. 434.
2 Там же, стр. 486—487.

3 DBFP. Third series, vol. VI, p. 335—336.

Союза. Однако французское правительство не поддержало намерений Галифакса 1.

Тем временем московские переговоры прямо или косвенно вовлекли в свою орбиту всю мировую дипломатию. Было ясно, что это последний рубеж, который может преградить путь новой мировой войне. «Теперь оставалась только одна возможность избежать войны, — признает Б. Лиддел Гарт, — это заручиться помощью России...» 2. Но конструктивных решений не было. По одну сторону рубежа вел дипломатическую борьбу Советский Союз, поддерживаемый мировой прогрессивной общественностью и теми политическими деятелями Запада, которые трезво оценивали глобальную угрозу фашистской экспансии, по другую — силы международной империалистической реакции, стремившиеся разрешить свои противоречия за чужой счет.

Руководство фашистской Германии крайне встревожилось возможностью заключения англо-франко-советского договора. Летом 1939 г. Гитлер в кругу своих приближенных говорил, что, если переговоры закончатся успешно, он будет вынужден созвать нацистский съезд в Нюрнберге для пересмотра политики и назвать его «съезд мира»3. Однако информация, поступавшая по дипломатическим каналам из Лондона, убедила фюрера в том, что опасения преждевременны. В Берлин стекались исчерпывающие сведения о подлинных намерениях западных держав. В этом отношении характерна выдержка из телеграммы германского посла в Лондоне от 26 апреля 1939 г.: «...сегодня вечером или завтра утром британское правительство через своего посла в Москве даст Советскому правительству ответ на контрпредложения Советской России. Ответ равнозначен отказу, хотя он облечен в форму замечаний. В своей главной части нота содержит отклонение предложенного Советской Россией трехстороннего пакта по оказанию взаимной помощи... Соответственно отпадают также и военные соглашения в дополнение к этому пакту » 4.

Негативную позицию в отношении англо-франко-советских переговоров, и прежде всего помощи СССР, заняли отчасти под влиянием Англии и Франции польское и румынское правительства, которые во внешней политике даже в условиях непосредственной угрозы со стороны Германии не изменили своего антисоветского курса. «Польское правительство, — писал Галифакс в меморандуме от 22 мая 1939 г., — не желает связывать себя таким путем (англо-франко-советским договором. — Ред.) с Советским правительством. Мы выяснили, что румынское правительство разделяет подобную точку зрения» 5.

Позиция польского правительства постоянно являлась камнем преткновения на переговорах. Согласие СССР оказать помощь Польше и отрицательное отношение ее правительства к сотрудничеству с Советским Союзом в защите от агрессии отчетливо проявились во время визита в Варшаву заместителя наркома иностранных дел СССР Потемкина в мае 1939 г. В беседе с польским министром иностранных дел Беком он подчеркнул, что «СССР не отказал бы в помощи Польше, если бы она того пожелала» 6.

Но на следующий день польский посол в Москве сделал народному комиссару иностранных дел заявление, что Польша не хочет в данный мо-


1 История дипломатии, т. III. Дипломатия на первом этапе общего кризиса капиталистической системы, стр. 782.
2 В. L i d d е 1 1 Hart. History of the Second World War, p. 12.

3 L. M о s 1 e y. On Borrowed Time. How World War II Began. New York, 1969, p. 256.

4 ADAP. Serie D, Bd. VI, S. 279.

5 PBO. Cab., 24/287, p. 75.

6 СССР в борьбе за мир накануне второй мировой войны, стр. 389.

мент связывать себя каким-либо соглашением с СССР г. Польскому послу в Лондоне Бек телеграфировал 9 июня 1939 г., что договор с Советским Союзом нарушил бы «стабилизацию и безопасность в Восточной Европе» 2. Полковник Бек, свидетельствует французский буржуазный историк М. Мурен, «из-за своей русофобии и страха перед коммунизмом» не хотел сближения с Советской Россией и верил, что с гитлеровским режимом можно найти решение вопросов в интересах Польши 3.

Безрассудно отвергая советскую помощь в борьбе против агрессии, правители буржуазно-помещичьей Польши фактически ставили страну в трудное положение и в случае войны заведомо обрекали на катастрофу. Как раз в те дни, когда Бек рассылал телеграммы своим послам об отказе Польши принять помощь СССР, в высших сферах Лондона, Парижа и Вашингтона разрабатывались и уточнялись планы «нового Мюнхена» — за счет Полыни. Американский поверенный в делах во Франции доносил в госдепартамент 24 июня: «Во влиятельных кругах господствует мнение, что после всего Франции следует отказаться от всей Центральной и Восточной Европы в пользу Германии в надежде, что в конце концов Германия вступит в конфликт с Советским Союзом» 4.

Немаловажное значение для хода англо-франко-советских переговоров имела политика правительства Соединенных Штатов Америки. Версия буржуазных историков, будто все государственные деятели США действовали с целью предотвратить агрессию, далека от истины. Негативная точка зрения США неизменно скрупулезно доводилась до сведения английского кабинета и использовалась им для подкрепления позиций противников договора. Американские внешнеполитические деятели, осведомленные о настроениях каждого из членов правительства Великобритании, искусно спекулировали на их антисоветизме, всячески раздувая лживую версию, будто договор выгоден только СССР. На одном из заседаний кабинета в июне 1939 г. Галифакс подчеркивал, что, по мнению Буллита, «соглашение с нами необходимо русским, а мы не должны его заключать» 5. Отрицательное отношение американской дипломатии к англо-франко-советскому договору о взаимной помощи объяснялось также опасением, что такой договор усилит международные позиции Англии и Франции, а следовательно, затруднит борьбу США за мировую гегемонию °. Несмотря на противодействие переговорам со стороны правительств и реакционных сил целого ряда стран, центр решительного сопротивления англо-франко-советскому соглашению находился в Англии. Этот факт не отрицает даже английская буржуазная историография. «Англичане, — пишет Р. Паркинсон, — приложили максимум усилий для того, чтобы изолировать Россию» 7. Именно кливденская клика, выражавшая интересы английского монополистического капитала, и ее ставленники в лице Чемберлена и Галифакса держали в своих руках ключевые позиции, от которых зависел успех или провал переговоров.


1 СССР в борьбе за мир накануне второй мировой войны, стр. 394.
2 М. Станевич. Сентябрьская катастрофа. Перевод с польского. М. 1953 стр. 216.

3 М. М о u r i п. Les relations franco-sovietiques (1917—1939). Paris, 1967, p. 236,

4 FRUS. 1939, vol. I, p. 194.

5 PRO. Cab., 23/99, p. 303.

6 В то же время реакционная дипломатия всячески стремилась добиться аме рикано-германского сближения. Посол США в Англии Д. Кеннеди в беседах с трр майским послом Дирксеном, состоявшихся после мюнхенского сговора, неоднократш подчеркивал симпатию среднего американца к немцу, которая «превосходит чувстве дружбы, питаемое американцем к среднему англичанину» (ADAP. Serie D, Bd. IV S 559)

7 R.Parkinson. The Origins of World War Two. New York, 1970, p. 106-107.

В этой связи необходимо опровергнуть домыслы некоторых буржуазных историков о «нетвердости Чемберлена», «непоследовательности Галифакса» и другие версии, преследующие цель любой ценой снять с английских правящих кругов ответственность за проволочки в переговорах. Уполномоченные монополистическим капиталом Чемберлеп, Галифакс, Вильсон, Хор и их ближайшее окружение весьма последовательно проводили курс на использование переговоров в империалистических целях, искусно дезориентируя английский народ и мировое общественное мнение.

В течение марта —июля 1939 г. британский кабинет неоднократно обсуждал ход московских переговоров, но ни Чемберлен, ни Галифакс при этом не сказали ни слова в поддержку трехстороннего договора. По существу, члены кабинета вели игру в переговоры. Под видом обсуждения разногласий изыскивались различные способы для проволочек, а затем и срыва переговоров с таким расчетом, чтобы взвалить вину за это на СССР. При рассмотрении возможного варианта договора с Советским Союзом британские лидеры недвусмысленно заявляли о своем намерении в случае нападения Германии на СССР отказаться от выполнения договора, то есть оставить Советское государство один на один с фашистской коалицией. Ориентируя на это членов кабинета, Галифакс заявил 21 июня: «Если русское правительство вздумает заставить нашу страну воевать за фантастические цели, здравый смысл проявится сам по себе» 1.

На одном из заседании кабинета Чемберлен заявил, как записано в протоколе, что «все, Касающееся союза с Россией, он рассматривает с большим предчувствием беды», абсолютно не верит в «прочность России и сомневается в ее способности оказать помощь в случае войны» 2. Он называл договор с СССР «камнем на шее», который «может висеть много лет и привести к тому, что даже сыновьям придется воевать за русские интересы» 3. Ему вторили послушные министры. Лорд Чэтфилд, министр по координации обороны, «выразил надежду, что коллеги поймут, с каким отвращением он вынужден рассматривать возможность союза с Советами» 4. В середине июля по вине англо-французской стороны переговоры зашли в тупик. Английские представители в Москве в докладе Галифаксу, изобиловавшем антисоветскими измышлениями, были вынуждены все же признать, что предложения СССР «проникнуты искренностью», а «великолепные» аргументы, которыми вы нас снабжаете, не производят почти никакого впечатления», ибо СССР видит «различия в позициях сторон», поэтому переговоры в целом «превратились в унизительное занятие». «Время от времени, — говорилось в этом секретном донесении, — мы занимаем новую позицию, а затем от нее отказываемся... Нагромождение одной трудности на другую создает впечатление о несерьезности наших планов». Подчеркивая, что общественное мнение «требует быстрейшего заключения договора», английские представители намекали, что решение вопроса о том, продолжать тактику проволочек или окончательно сорвать переговоры, «относится к сфере высшей политики», то есть к компетенции правительства 5.

Общественность Англии, Франции и ряда других капиталистических стран Европы все решительнее выступала за принятие действенных мер по пресечению усиливавшейся фашистской агрессии. Этому во многом способствовала ясная и четкая позиция Советского Союза на московских переговорах. Характерно, что если осенью 1938 г., по данным зарубежных

1 PRO. Cab., 23/100, p. 5.
2 PRO.Cab., 23/99, p. 275—276.

3 I b i d., p. 277.

4 PRO. Cab., 24/286, p. 309.

5 PRO. Cab., 24/288, p. 163—165.

источников, общественное мнение Франции одобрило мюнхенское соглашение (53 процента голосов против 37, остальные воздержались), то летом 1939 г. 76 процентов опрошенных высказались за применение силы в случае агрессии Германии против Польши, а против только 17 процентов *. Руководитель английских коммунистов Г. Поллит в июле 1939 г. подчеркивал: «87 процентов населения Англии хочет заключения пакта с Советским Союзом. Почему? Да потому, что они прежде всего хотят предотвратить войну и понимают, что эффективнее всего этого можно добиться, объединив свои силы с силами великой и могущественной страны, которая за последние тревожные годы неоднократно показывала, что у нее нет никаких воинственных замыслов и что она искренне готова прийти на помощь своим союзникам, заключившим с ней договор о коллективной безопасности, если они подвергнутся нападению бешеных фашистских псов» 2.

В этих условиях 25 июля англо-французская сторона была вынуждена в ответ на советские предложения сообщить о согласии начать военные переговоры. В Москве с 12 по 21 августа 1939 г. проходили переговоры военных делегаций (военных миссий) СССР, Англии и Франции, которые, как надеялось Советское правительство, должны были привести к заключению трехстороннего соглашения.

2 августа Политбюро ЦК ВКП(б), обсудив вопрос о военных переговорах, определило состав советской делегации 3. В нее вошли народный комиссар обороны Маршал Советского Союза К. Е. Ворошилов (глава делегации), начальник Генерального штаба РККА командарм 1 ранга Б. М. Шапошников, народный комиссар Военно-Морского Флота флагман флота 2 ранга Н. Г. Кузнецов, начальник Военно-Воздушпых Сил РККА командарм 2 ранга А. Д. Локтионов и заместитель начальника Генерального штаба РККА комкор И. В. Смородинов.

На следующий день НКИД СССР информировал английское и французское посольства о составе делегации СССР. Авторитетность главы и членов делегации служила важным показателем отношения Советского правительства не только к предстоящим переговорам, но и к странам, принимавшим в них участие. Французский военный атташе в СССР сообщал в Париж 7 августа: «Тот факт, что в состав этой миссии входят народный комиссар обороны СССР и народный комиссар Военно-Морского Флота, начальник штаба и его заместитель и командующий советской авиацией, показывает всю ту важность, какую Советское правительство придает этим переговорам»4.

По-другому отнеслись к подбору состава делегаций правительства Англии и Франции. Главой английской делегации был назначен адмирал Р. Драке, близкий к королевскому двору. Единомышленник Чемберлена, он снискал себе известность публичными призывами к войне против СССР. В делегацию, кроме того, входили маловлиятельные деятели британской армии маршал авиации Ч. Вернет, генерал-майор Т. Хейвуд, а также ряд еще менее значительных лиц. Характеризуя членов английской делегации, американский буржуазный историк У. Ширер пишет, что «Драке. ... по своим данным был абсолютно неспособен вести на высоком уровне переговоры с русскими, которых он считал пришельцами с другой планеты... Вернет ничего не понимал ни в вопросах большой стратегии, ни в дипломатии...» 5.


1 L H a m о п. L'elaboration de la politique etrangere. Paris, 1969, p. 25.
2 Г. П о л л и т. Избранные статьи и речи (1919 — 1939). Перевод с английского. М., 1955, стр. 345.

3 История Коммунистической партии Советского Союза. Т. о. Кн. 1. М., ia/u, СТР 70

4 СССР в борьбе за мир накануне второй мировой воины, стр. .

5 W. S h i г е г. The Collapse of the Third Republic. An Inquiry into the FaU of France in 1940. New York, 1969, p. 443.

Между советским полпредом в Англии Майским и адмиралом Драксом произошел следующий разговор:

«— Скажите, адмирал, когда вы отправляетесь в Москву?
— Это окончательно еще не решено, но в ближайшие дни.
— Вы, конечно, летите... атмосфера в Европе накалена...
— О, нет!.. На аэроплане лететь неудобно!
— Может быть, вы отправитесь в Советский Союз на одном из ваших быстроходных крейсеров?.. Это было бы очень стильно и внушительно...
— Нет, и крейсер не годится...» »,
Наконец 5 августа тихоходный пакетбот «Сити оф Эксетер» (скорость его не превышала 13 узлов), на борту которого находились делегации, отошел от пирса и взял курс на Ленинград.
Работа совещания военных делегаций началась с предъявления полномочий, утвержденных правительствами. Председательствовавший на заседании Ворошилов зачитал текст выданного Советом Народных Комиссаров СССР полномочия, где указывалось, что делегация «уполномочивается вести переговоры с английской и французской военными миссиями и подписать военную конвенцию по вопросам организации военной обороны Англии, Франции и СССР против агрессии в Европе» 2. Полномочия французской делегации гласили, что генерал Думенк уполномочивается вести с главным командованием Советских Вооруженных Сил переговоры «по всем вопросам, относящимся к вступлению в сотрудничество между вооруженными силами обеих стран» 3. Из этого следовало, что французская делегация имела полномочия на ведение переговоров. У английской делегации не было письменных полномочий.

По этому поводу между главами советской и английской делегаций произошел следующий диалог:
«Маршал К. Е. Ворошилов. ...Но полномочия, по-моему, необходимы в письменном виде для того, чтобы взаимно было видно, в каких пределах вы уполномочены вести переговоры, каких вопросов вы можете касаться, до каких пределов вы можете обсуждать эти вопросы и чем эти переговоры могут окончиться. Наши полномочия, как вы видели, всеобъемлющи... Ваши полномочия, изложенные на словах, мне не совсем ясны. Во всяком случае, мне кажется, что этот вопрос не праздный — он в самом начале определяет и порядок и форму наших переговоров...

... Адмирал Драке заявляет, что если бы было удобным перенести переговоры в Лондон, то он имел бы все полномочия... Маршал К. Е. Ворошилов под общий смех замечает, что привезти Су-маги из Лондона в Москву легче, чем ехать в Лондон такой большой компании» 4. Итак, уже в первый день заседаний декларированные намерения английского и французского правительств заключить военную конвенцию, а следовательно, трехсторонний договор в целом, их представителями вновь были поставлены под сомнение.

Советская делегация предложила конкретный военный план, осуществление которого гарантировало пресечение германской агрессии. Начальник Генерального штаба Шапошников изложил план развертывания Советских Вооруженных Сил на западных границах СССР. В соответствии с этим планом в случае агрессии в Европе Советская Армия готова была выставить 120 пехотных и 16 кавалерийских дивизий, 5 тыс. тяже-


1 И. Майски й. Воспоминания советского дипломата, стр. 383—384.
2 СССР в борьбе за мир накануне второй мировой воины, стр. 536.

3 Т а м же, стр. 546.

4 Там же, стр. 545—546.

Помощь советского союза китаю в борьбе против японской агрессии. 1938-1939гг

лых орудий, 9 — 10 тыс. танков, от 5 до 5,5 тыс. боевых самолетов г. Укрепленные районы вдоль всей западной границы СССР в течение четырех— шести часов приводились в боевую готовность, а сосредоточение армии производилось в течение восьми — двадцати дней. Военный план Генерального штаба РККА предусматривал следующие варианты совместных действий вооруженных сил Англии, Франции и СССР. Первый вариант — когда блок агрессоров нападает на Англию и Францию. В этом случае СССР выставляет 70 процентов тех вооруженных сил, которые будут непосредственно направлены Англией и Францией против главного агрессора — Германии. Если эти две страны выставят против немецко-фашистских войск 90 пехотных дивизий, то Советский Союз — 63 пехотные и 6 кавалерийских дивизий с соответствующим количеством артиллерии, танков и самолетов общей численностью около 2 млн. человек.

При данном варианте считается обязательным участие Польши в силу договора с Англией и Францией всеми ее силами, при этом от 40 до 45 пехотных дивизий она должна сосредоточить для главного удара на своих западных границах и против Восточной Пруссии. Кроме того, английское и французское правительства должны добиться от Польши согласия на пропуск и действия вооруженных сил СССР — сухопутных и воздушных — через виленский коридор и по возможности через Литву — к границам Восточной Пруссии, а если потребует обстановка, то и через Галицию.

На объединенный англо-французский флот возлагалось: закрытие Ла-Манша и прорыв сильной эскадры в Балтийское море для операций против германского флота, с согласия балтийских стран временное занятие Моонзундского архипелага, Аландских островов, портов Ганге, Пернов, Гапсаль, Гайнаш и Либава с целью охраны нейтралитета и независимости балтийских стран от нападения со стороны Германии, прекращение подвоза в Германию из Швеции руды и другого сырья, блокада берегов рейха в Северном море, господство в Средиземном море, закрытие Суэцкого канала и Дарданелл.

Военно-Морской Флот СССР вместе с англо-французской эскадрой должен на Севере вести крейсерские операции у берегов Финляндии и Норвегии (вне их территориальных вод) против подводного и надводного флота агрессора, на Балтике базироваться совместно с объединенным флотом Англии и Франции на Ганге, Аландские острова и Моонзундский архипелаг, а также на Гапсаль, Пернов, Гайнаш и Либаву для охраны независимых балтийских стран. Балтийский флот СССР будет также развивать свои крейсерские операции, действия подводных лодок, осуществлять установку мин у берегов Восточной Пруссии и Померании и препятствовать подвозу промышленного сырья из Швеции в Германию.

Второй вариант — когда агрессия будет направлена на Польшу и Румынию. Эти два государства должны выставить на фронт все свои вооруженные силы. Франция и Англия немедленно объявляют войну Германии и выступают против нее. Участие СССР в войне может быть осуществлено лишь при условии достижения Англией и Францией договоренности о пропуске советских войск через виленский коридор, Галицию и Румынию. В этом случае Советский Союз выставляет против Германии такое же количество дивизий, как Англия и Франция. Перед английским, французским и советским морскими флотами стоят те же задачи, что и в первом варианте. Черноморский флот СССР закрывает устье Дуная и Босфор от проникновения в Черное море надводных и подводных сил противника.


1 В это число не входили части укрепленных районов, ПВО и охраны побережья.
Третий вариант — когда Германия, используя территорию Финляндии, Эстонии и Латвии, направит агрессию против СССР. В этом случае Франция и Англия должны немедленно вступить в войну с Германией или с блоком агрессоров, выставить 70 процентов сил и средств от развертываемых Советским Союзом и начать немедленно активные действия против главного агрессора. Польша обязательно выступает против Германии, выделяя не менее 45 пехотных дивизий, усиленных артиллерией, танками и авиацией, и пропускает советские войска через виленский коридор и Галицию. Если Румыния будет втянута в войну, она должна участвовать в ней всеми силами и пропустить через свою территорию советские войска г.

Таковы были общие стратегические соображения советской военной делегации о совместных действиях вооруженных сил Англии, Франции и СССР в борьбе против германского агрессора, вытекавшие из реальной военно-политической обстановки.

Английская и французская делегации продолжали вести отвлеченные дискуссии и отнюдь не собирались согласовывать вопросы организации совместного отпора агрессору. Драке излагал прописные истины, вроде тех, что надо «отрезать неприятелю все пути сообщения», «наитии разбить флот противника» и другие. Английская и французская военные миссии не имели даже предварительного плана совместных операций против общего врага. Это еще более усилило сомнения Советского правительства относительно подлинных целей английской и французской делегаций.

Обзоры состояния своих вооруженных сил, с которыми выступали английские и французские представители, носили общий характер и, как позднее выяснилось, подчас содержали ложные сведения. Так, Думенк заявил, что, если гитлеровцы свои главные силы направят на восточный фронт, им придется оставить не менее 40 дивизий против Франции. В этом случае генерал Гамелен будет наступать против немцев всеми своими силами 2. Между тем Думенк, как член верховного военного совета, был прекрасно осведомлен, что военная доктрина Франции и ее стратегические планы ведения войны на западном фронте носили пассивно-оборонительный характер. В мае 1939 г. на парижском совещании англо-французских военных представителей при обсуждении вопросов, связанных с выполнением обязательств по оказанию помощи Польше в случае германской агрессии, Франция недвусмысленно заявила, что не собирается предпринимать активных действий на западном фронте 3. Тот же дух пассивности пронизывал директиву Гамелена о проведении операции между Рейном и Мозелем, направленную 31 мая 1939 г. генералу Жоржу. «На первом этапе, — говорилось в ней, — в случае оккупации необходимо вытеснить противника с национальной территории, затем войти в соприкосновение с его оборонительной полосой, прикрывая одновременно основную часть нашей территории в глубину... На втором этапе, начинающемся с момента вступления в соприкосновение с оборонительной позицией противника, необходимо выявить расположение германских частей, по которым с учетом наших наличных средств впоследствии нужно будет нанести удар» 4. Как видно, удар по противнику откладывался на неопределенное будущее, а какая-либо ориентация на наступление «всеми силами» вообще отсутствовала. Аналогичной стратегии придерживалась и Англия. В директивах военным миссиям указывалось, что «действия английских и французских вооруженных сил на Западе будут сковывать (лишь «сковывать»! — Ред.)


1 СССР в борьбе за мир накануне второй мировой войны, стр. 574—577.
2 Т а м же, стр. 554.

3 PRO. Cab., 23/99, p. 294.

4 М. G a m e 1 i n. Servir. Le prologue du drame, p. 426—427.

германские силы на этом фронте. Как только союзные силы будут располагать необходимыми ресурсами, они предпримут наступление, вероятнее всего, против Италии» 1.

Английская и французская делегации преднамеренно дезориентировали советских представителей. Они знали, что стратегические планы их правительств не предусматривают активных действий против Германии на западном фронте, и в то я^е время требовали, чтобы СССР объявил Германии войну в случае нападения ее на Польшу, но не принимал решительных мер до выхода войск вермахта к советским границам. Иными словами, рейху открывался беспрепятственный путь к агрессии против Польши, Румынии и далее против СССР.

Миссии западных держав действовали в строгом соответствии с полученной инструкцией, в которой говорилось, что, имея противника в лице СССР, Германия окажется на Востоке в значительно более трудных условиях. При этом глубина фронта возрастет до бесконечности, и рейх не сможет надеяться на то, что ему легко сойдет с рук оккупация Румынии и значительной части Польши. Чем дальше германские войска будут проникать на территорию противника, тем ближе они окажутся к Советскому Союзу 2.

Стремление западных держав подставить СССР под удар стало очевидным при обсуждении кардинального вопроса о пропуске советских войск через территорию Польши и Румынии в случае германской агрессии. Вопрос этот был не новым. Он уже ставился на повестку дня в 1938 г.

Тем не менее, когда 14 августа Ворошилов предложил Драксу и Ду-менку разъяснить их точку зрения по этому вопросу, английская и французская делегации пообещали запросить мнение своих правительств. Но и без этого было совершенно ясно, что, послав делегации на переговоры без предварительного решения важнейшего вопроса, определяющего стратегическое взаимодействие участников договора в борьбе против общего врага, правящие круги Англии и Франции не стремились к подлинному сотрудничеству с СССР.