*1263. Платон и платоники

[Русская историческая библиотека]

http://rushist.com/index.php/philoso...latona-o-dushe
В учении Платона, душа вселенной – существо, занимающее середину между идеей и явлением; такова же природа и человеческой души. Душа человека близкородственна идее и соединена со смертным телом; потому в ней примиряется противоположность между чувственным миром и духом. Душа сопричастна идее жизни, потому не может не быть живой; следовательно, её существование не началось и не кончится с земною жизнью; она существовала раньше рождения тела, в котором живет теперь, и она бессмертна.

Своё учение о происхождении и судьбе души Платон излагает в диалогах «Тимее» и «Федре» под оболочкою мифического рассказа. – Сотворив вселенную и богов (небесные светила), создатель мира повелел богам светил создать смертные существа. Они создали человеческое тело и смертную часть души, а сам он создал бессмертную часть её из того же состава, как и душу вселенной, только количество состава он взял для этого меньше. Число сотворенных душ, согласно Платону, равнялось числу божественных светил, так что на каждую звезду приходится по одной душе: эта звезда продолжает охранять душу и после соединения её с земным телом, руководить ею в её земной жизни. Число душ не увеличивается и не уменьшается. Созданные души посещают в сопровождении богов область истины, область идей, находящуюся над звездным небом. Смотря по тому, какие воспоминания остаются в душе от этого путешествия, она избирает себе тело и образ жизни. По смерти тела душа приходит в место суда, откуда праведные души в награду за свою добродетельную жизнь на земле отводятся направо, на небо, а неправедные отводятся в наказание налево, под землю.

По учению Платона, через тысячу лет души призываются снова избрать себе образ жизни на земле. Те души, которые три раза сряду выбирали себе образ жизни философов и жили в этом виде хорошо, переходят по прошествии трех тысяч лет в жилище богов и пользуются спокойствием, а все другие души странствуют по земным телам, какие выберут для себя, целые десять тысяч лет. Есть много таких душ, считает Платон, которые, погрязнув в чувственности, выбирают себе какое‑нибудь другое тело, а не человеческое, тогда как только человеческое тело имеет такое устройство, что душа, живущая в нем, может возобновлять в себе воспоминания об идеях, выделяя из чувственных впечатлений истинные понятия и замечая гармонию в мире явлений; и только возобновлением своих воспоминаний об идеях душа находит путь возврата к своему божественному началу. Поселясь в теле, душа утрачивает свою первоначальную чистоту, и часто, увлекаясь чувственностью, предаваясь страстям, она совершенно искажает свою природу.

Согласно учению Платона, человеческая душа состоит из трех частей: одна из этих частей, разумная, помещается в голове; это мыслящий дух; две другие части души неразумны; одна из них благородна, другая неблагородна. Благородная часть – энергия воли; она одарена влечением к благородному и доброму и по своей природе находится в союзе с разумом; она живет в груди. Неблагородная часть души, живущая в желудке, имеет своими качествами чувственные влечения и страсти. Разум преобладает у греков, мужество у северных варваров, а у финикиян и египтян преобладает влечение к корысти.

Каким образом происходит единство сознания в душе, состоящей из трех частей, Платон не разъясняет. Но ясно говорится у него, что человеческая душа имеет свободную волю и сама решает, как поступать.

Таким образом, человек имеет душу, продолжающую существовать по смерти тела, одаренную свободной волей и по собственному решению выбирающую для себя хороший или дурной путь жизни. Учение Платона делает из этого вывод, что человек и государство имеют нравственные задачи; ясно из этого и то, в чем состоят их нравственные задачи. Душа первоначально была подобна божеству и предназначение человека состоит в том, чтобы снова уподобиться божеству; средствами к тому служат мудрость и добродетель, а исполнение предназначения составляет счастье, которое Платон называет высочайшим благом. Соединяясь с телом, переносясь в чувственный мир, душа впадает в беспамятство, так что перестает сознавать свое божественное происхождение. Находясь в теле под владычеством чувственности, она не имела бы пути к возвращению в свою небесную родину, если бы божество не вложило в нее влечения к истине, находящего удовлетворение себе в преодолении чувственности. Это учение повело у индийцев к отрицанию жизни как обманчивого призрака, к погружению в апатическое умосозерцание. Встречаются и в учении Платона места, в которых говорится, что спасение души состоит в освобождении её от тела, в отрицании земной жизни.

Но такое воззрение на жизнь противоречило здоровой природе греков; и у Платона преобладают мысли иного рода. Мир явлений (вещей) – подобие мира идей; потому, познавая его, можно познавать идеи. Мир явлений доставляет душе возможность пробуждать дремлющие в ней воспоминания о её прежнем состоянии, возвращать себе сознание о своем богоподобии. Платон утверждает, что средства к этому доставляются разлитой по миру красотой, проявляющеюся в целесообразном устройстве природы, в науке, искусстве (особенно в музыке), в гармонии вселенной, а яснее всего в прекрасной форме человеческого тела. Красота возбуждает в душе любовь. Таким образом, говорит Платон, созерцание красоты и любовь двух душ, сходных между собою, содействуют пробуждению сознания о прежнем идеальном состоянии, и каждая из двух душ, любящих друг друга, научается познавать себя, узнавая другую, и обе помогают друг другу восходить в область идей. Эта любовь, которой усвоено название «Платоновой» или «платонической» любви, ведет душу к познанию истины, к сознанию высшей своей цели, пробуждая в мыслящем разуме стремление учиться и учить, освобождая человека от уз чувственности, заменяя в нем низкие желания предчувствием, а потом и созерцанием истины.

[Русская историческая библиотека]

http://rushist.com/index.php/philoso...-o-gosudarstve
Идеальное государство Платона

Казарменно-тоталитарные черты идеального государства Платона полнее обрисованы в статье Платон «Государство» – реферат с цитатами.

Согласно учению Платона, истинное философское знание порождает добродетель. У Платона, как и у Сократа, добродетель – только практическое применение знания и, в соединении с ним, служит единственным истинным путем к счастью. В трактате «Государство» Платон называет добродетель направлением деятельности каждой части души к достижению той цели, какую имеет эта часть, такою деятельностью этой части, какая соответствует её природе. Добродетель разумной части души – мудрость, добродетель воли – мужество, добродетель чувственной части души – воздержность (Sophrosyne); общая правильная деятельность всех трех частей души производит справедливость, возникающую из их гармонии.

Платон учил, что эти четыре «основные добродетели» доставляют счастье и отдельному человеку и государству. Как в отдельном человеке, так и в государстве они должны быть гармонически соединены. Связь между ними должна состоять в том, чтобы мужество, принадлежащее главным образом военному сословию, и воздержность, принадлежащая главным образом трудящемуся сословию (поселянам и промышленникам), были подчинены руководству философов, людей царственной души, которые обладают мудростью, потому одни только и способны хорошо править государством, и чтобы справедливость владычествовала над всем и возбуждала каждого человека добросовестно исполнять свою обязанность. Платон считал, что в гармоническом сочетании этих основных сил состоит благо государства, чья цель – «делать граждан хорошими людьми».

По учению Платона, идеальное государство (аристократическое в истинном смысле слова) представляет своим устройством подобие человека, нравственные силы которого находятся в правильном отношении между собою; дурные формы государственного устройства соответствуют состояниям человеческой души под владычеством пороков: тимократия (правление богатых) соответствует корыстолюбию, олигархия – честолюбию, демократия – легкомыслию и расточительности, тирания – полной нравственной испорченности. Главное условие благоденствия государства состоит в том, чтобы правители обладали знанием истины и добродетелью. «Если не будут править государствами философы, или правители государств не будут ревностно заниматься философией, – учил Платон, – если власть и философия не соединятся в одних руках, то нет конца страданиям для государств и для человечества». Потому он считает делом величайшей важности то, чтобы будущие правители получили философское образование, и подробно объясняет, как следует вести их воспитание. Воспитывать их должно государство; оно должно наблюдать, чтоб они учились музыке, поэзии, гимнастике, математике. О воспитании трудящегося сословия Платон не говорит.

Поэты и художники должны находиться под постоянным надзором государства; оно должно наблюдать, чтобы поэты писали, и художники создавали только благородные, полезные произведения, которыми укреплялось бы в гражданах убеждение, что только добродетельный счастлив, а порочный всегда несчастен. Лирическая поэзия должна в сочетании с простою, возвышенною музыкою прославлять богов и благородных людей; эпическая поэзия должна рассказывать только такие события и речи, которые могут служить хорошим нравственным примером; драматическая поэзия и мифология передают о богах дурные вымыслы, потому должны быть изгнаны из государства. Основная мысль трактата Платона «Государство» состоит в том, чтобы показать, какими способами могут быть осуществлены в области нравственной свободы те вечные законы истины, совершенства и гармонии, которые осуществлены творцом в устройстве вселенной.

Трактат Платона «Государство» – изображение поэтического идеала. Но очень может быть, что, изображая этот идеал, он имел практическую цель, хотел показать афинянам, какие учреждения должны установить они, чтобы спасти от гибели свое совершенно расстроенное государство; для этого, по мнению Платона, им надо было ввести у себя организацию быта, основанную на подавлении личной свободы. Материалами для построения этой организации послужили ему дорийские обычаи и учреждения; они вообще очень нравились ему; в дополнение к ним, он взял предания о пифагорейском союзе. Эти материалы Платон переработал и систематизировал сообразно своим принципам своего учения, по которым все индивидуальное совершенно подчинено общему, и человек должен быть лишь гражданином. Результатом этой умственной работы Платона стал план такого государства, в котором люди разделены по сословиям и профессиям, похожим на касты, установлена общность женщин и имущества; подрастающее поколение воспитывается под строжайшим заведованием правительства.

Всем этим учение Платона о государстве совершенно устраняет всякую самостоятельность человека, всякую свободу личности. Учёный Брандис говорит: «Чтобы создать полное единство, полную гармонию, Платон совершенно подчиняет личные цели человека целям общества, личную волю, личное счастье – воле и благу общества; отдает собственность, труд, воспитание, искусство, науку, обычаи, религию в безусловное распоряжение правительства, приносит в жертву целям государства даже брак и семейную жизнь». Платон ставит воспитание детей под надзор государства; он определяет, когда люди должны вступать в половую связь, определяет допустимое число детей. В идеальном государстве Платона нет семьи; дети сразу после рождения передаются в общественные воспитательные дома, так что родители даже не знают своих детей, а дети родителей. Частная собственность и частное домашнее хозяйство отменяются. Высшие сословия (правители и воины) содержатся на счет государства, которое берет себе все добываемое трудящимся сословием. Женщины, не имея домашнего хозяйства, принимают участие в войне, в государственных делах, получают общественное воспитание, как мужчины. Государство Платона – государство греческое; потому в войнах с другими греками оно не должно делать пленных рабами; но в войнах с варварами может обращать пленных в рабство, так как варвары природные враги греков. Платон так далек от признания человеческого достоинства во всех людях, что в его государстве остается рабство.

Некоторые законы своего идеального государства Платон заимствовал из дорийских учреждений. Другие должны считаться выводами из его принципов его учения (общность женщин и имуществ, научное образование правителей). На мысль об общности жен и имуществ могли, впрочем, наводить Платона некоторые черты спартанского быта. «Строгое подчинение человека обществу, политическому единству, сисситии, суровый образ жизни людей военного сословия, устранение их от занятий земледелием и ремеслами, которым были в спартанском государстве предоставлены исключительно периэкам и илотам, участие девушек и женщин в гимнастических упражнениях, военный характер этих упражнений, строгость и простота поэзии и музыки, изгнание поэтов, выбрасывание младенцев, родившихся слабыми, устранение молодых людей от участия в управлении, аристократический характер государственного устройства – все это достаточно показывает, что автор трактата «Государство», Платон, был приверженцем доризма». (Целлер).

[Русская историческая библиотека]

http://rushist.com/index.php/philoso...oe-soderzhanie
Содержание:

I. Речь Сократа после выступлений на суде против него, но до вынесения обвинительного вердикта гелиастами - краткое содержание

II. Речь Сократа после вынесения ему судом общего обвинения, но до смертного приговора - краткое содержание

III. Речь Сократа после смертного приговора - краткое содержание

Художественная и логическая оценка речей Сократа в передаче платоновской "Апологии"
читайте также статьи Смерть Сократа, Сократ – биография, Сократ – краткая биография, Философия Сократа – кратко, Личность Сократа, Сократ как человек, Диалоги с Сократом, Диалектика Сократа, Этика Сократа, Сократ о Боге, Диалоги Платона – краткое содержание, Платон – краткая биография, Философия Платона – кратко

«Апология Сократа» – единственное произведение, написанное Платоном не в диалогической форме. Тем не менее, «Апология» тесно примыкает к его «сократическим» диалогам. Платон передаёт в ней – вероятнее всего, очень близко к буквальному тексту – содержание трёх речей, произнесённых Сократом в собственную защиту на суде, который был устроен над ним афинскими демократами и окончился смертным приговором великому философу (подробнее о мотивах и ходе суда, а также об обстоятельствах кончины Сократа – см. в статье Смерть Сократа). Слово «апология» в буквальном переводе означает «оправдание». Целью Платона при написании «Апологии» было посмертно оправдать Сократа от ложно возведённых на него обвинений.

Краткое содержание речей Сократа (и тем самым платоновской «Апологии») сводится к следующему:

I. Речь Сократа после выступлений на суде против него, но до вынесения обвинительного вердикта – краткое содержание

(Платон «Апология Сократа», фрагменты 17а – 35d)

Сократ заявляет членам гелиэи, что обвинители говорили против него красноречиво, но ошибочно и клеветнически; он же будет говорить попросту и без прикрас, но только одну правду, так, как он ее говорил всегда и раньше в своих спорах с разными противниками (Платон «Апология Сократа», фрагменты 17а – 18а).

Прежние обвинители, по мнению Сократа, были страшнее для него, потому что они ему неизвестны, и обвинения их слишком глубокие, хотя и клеветнические. Теперешние же обвинители – Анит, Мелет и Ликон – менее страшны и более ограниченны (Платон «Апология Сократа», фрагменты 18а – 18е).

Клевещут те, кто утверждал, будто Сократ занимался тем, что находится под землей, и тем, что на небе, т. е. натурфилософией или астрономией, хотя в самой науке Сократ не находит ничего плохого. Клевета и обвинение в том, будто он считает себя обладателем какой-то особой мудрости, ибо хотя дельфийский бог и объявил Сократа мудрейшим из людей, но эта его мудрость, как он сам убедился, расспрашивая мудрых людей, заключается только в том, что он признает отсутствие у себя какой бы то ни было мудрости. За это и озлобились на него все, кого считают мудрым и кто сам себя считает таковым (Платон «Апология Сократа», фрагменты 19а – 24а).

Невозможно доказать, что Сократ развращал юношество, ибо иначе вышло бы, что развращал только он, а, например, законы, суд, или судьи, а также Народное собрание или сам обвинитель его, Мелет, никого никогда не развращали. Кроме того, если Сократ кого-нибудь и развращал, то еще надо доказать, что это развращение было намеренным; а невольное развращение не подлежит суду и могло бы быть прекращено при помощи частных увещаний (Платон «Апология Сократа», фрагменты 24b – 26а).

Невозможно доказать и то, что Сократ вводил новые божества, ибо Мелет одновременно обвинял его и в безбожии. Если Сократ вводил новые божества, то он во всяком случае не безбожник (Платон «Апология Сократа», фрагменты 26b – 28а).

Сократ говорит далее, что не боится смерти, но боится лишь малодушия и позора. Отсутствие у него боязни смерти есть только результат убеждения в том, что Сократ ничего не знает, в частности, об Аиде и сам считает себя незнающим. Если бы даже его и отпустили при условии, что он не станет заниматься философией, то он все равно продолжал бы заниматься ею, пока его не оставило бы дыхание жизни. Убийство Сократа будет страшно не для него самого, но для его убийц, потому что после смерти Сократа они едва ли найдут такого человека, который бы постоянно заставлял их стремиться к истине. Ради воспитания своих сограждан в истине и добродетели Сократ забросил все свои домашние дела, хотя за это воспитание он ни от кого не получал денег, почему и оставался всегда бедным. Внутренний голос всегда препятствовал Сократу принимать участие в общественных делах, что и сам Сократ считает вполне правильным, ибо, по его мнению, справедливому и честному человеку нельзя ужиться с той бесконечной несправедливостью, которой полны общественные дела. Сократ никогда никого ничему не учил, он лишь не препятствовал ни другим в том, чтобы они задавали ему вопросы, ни себе самому – в том, чтобы задавать такие же вопросы другим или отвечать на них. Это поручено Сократу богом. И нельзя привести ни одного свидетеля, который бы утверждал, что в вопросах и ответах Сократа было что-нибудь дурное или развращающее, в то время как свидетелей, дающих показания противоположного рода, можно было бы привести сколько угодно. Сократ считает недостойным себя и судей, да и вообще безбожным делом стараться разжалобить суд, приводя с собою детей или родственников и прибегая к просьбам о помиловании (Платон «Апология Сократа», фрагменты 28b – 35d).

II. Речь Сократа после вынесения ему судом общего обвинения, но до смертного приговора – краткое содержание

(Платон «Апология Сократа», фрагменты 35е – 38b)

В этой части своей апологии Сократ говорит о себе самом – и удивляется тому, что выдвинутое против него обвинение поддержано столь незначительным большинством голосов (пятью или шестью).

Сам Сократ за то, что он совершил, назначил бы себе другое, а именно бесплатное питание в Пританее.

По мнению Сократа, его наказание не может состоять ни в тюремном заключении (ибо он не хочет быть чьим-либо рабом), ни в изгнании (ибо он не хочет быть в жалком и гонимом состоянии), ни в наложении штрафа (ибо у него нет никаких денег), ни в отдаче его на поруки состоятельным ученикам, которые внесли бы за него залог (ибо он в силу веления бога и ради человеческой пользы все равно никогда не прекратит своих исследований добродетели и наставления в ней всех людей).

Этого никогда не поймут его обвинители и судьи, ибо они ни в чем не верят ему.

III. Речь Сократа после смертного приговора – краткое содержание

(Платон «Апология Сократа», фрагменты 38с – 42а)

Те, кто голосовал за смертную казнь Сократа, причинили зло не ему, потому что он, как старый человек, и без того скоро должен был бы умереть, но себе самим, потому что их все будут обвинять, а Сократа будут считать мудрецом.

Пусть не думают, что у Сократа не хватило слов для защиты: у него не хватило бесстыдства и дерзости для унижения перед не понимающими его судьями. От смерти легко уйти и на войне, и на суде, если только унизиться до полного морального падения. Но Сократ себе этого не позволит.

Осудившие Сократа очень быстро будут отмщены теми обличителями, которых он же сам и сдерживал раньше.

Обращаясь к тем из голосовавших, кто хотел его оправдать, Сократ говорит, что внутренний голос («демон»), ранее всегда останавливающий его перед совершением проступков, на этот раз все время молчал и не требовал принимать каких-либо мер во избежание смерти, которая в данном случае есть благо.

Действительно, смерть – не зло, ибо если она есть полное уничтожение человека, то это было бы для Сократа только приобретением, а если она есть, как говорят, переход в Аид, то и это для него приобретение, ибо он найдет там праведных судей, а не тех, которые его сейчас осудили; он будет общаться с такими же, как он, несправедливо осужденными; он будет проводить там жизнь, исследуя добродетель и мудрость людей. И наконец, он будет уже окончательно бессмертен. Поэтому и его сторонники тоже пусть не боятся смерти.

Что же касается обвинителей, то Сократ просит их наказывать его детей (если они будут иметь слишком высокое мнение о себе и отличаться корыстолюбием), принимая такие же меры, какие сам Сократ принимал в отношении своих обвинителей, т.е. меры убеждения.

Сократ идет на смерть, а его обвинители будут жить, но не ясно, что из этого лучше и что хуже.

Художественная и логическая оценка речей Сократа в передаче платоновской «Апологии»

Выдающийся русский исследователь античности А. Ф. Лосев в одной из своих заметок даёт общую оценку содержания «Апологии Сократа», оговариваясь, что в ней необходимо выделять, с одной стороны, художественную, а, с другой, логическую сторону.

Лосев считает, что в художественном отношении написанная Платоном «Апология», несомненно, заслуживает высокой оценки. Перед нами предстает образ величавого и непреклонного мыслителя, осужденного на смерть из-за обвинений, которые нельзя назвать иначе как жалкими. Речи обвинителей Сократа на суде до нас не дошли. Но ясно, что обвинения эти состояли только из общих фраз. Если бы два главных обвинения, предъявленные Сократу, – в развращении молодежи и в безбожии – были хотя бы в какой-то мере конкретными и опирающимися на факты, в речи Сократа, несомненно, была бы сокрушительная критика такого рода обвинений.

Лосев обращает внимание на силу озлобления, которое вызывал в своих некритически мыслящих согражданах Сократ постоянный критик и разоблачитель лицемерия и лжи. Разъярённые афинские демократы предпочли разделаться с ним физически, а не отвечать на его критику разумными доводами.

Алексей Фёдорович Лосев (1893-1988)

Лосев отмечает также в «Апологии» Платона несколько необычный для традиционного образа Сократа гордый и самоуверенный тон его выступления. Если исходить из того, как рисуют Сократа Ксенофонт, сам Платон в других произведениях, да и вообще вся античная традиция, – это был мягкий и обходительный человек, иной раз, может быть, несколько юродствующий, всегда ироничный и насмешливый, но зато всегда добродушнейший и скромнейший. Совсем другое мы видим в платоновской «Апологии». Хотя Сократ здесь и заявляет, что он ничего не знает, ведет он себя, однако, как человек, прекрасно знающий, что такое философия, как человек, уверенный в невежестве и моральной низкопробности своих судей, даже как человек, достаточно гордый и самоуверенный, который не прочь несколько бравировать своей философской свободой, своим бесстрашием перед судом и обществом и своей уверенностью в наличии у него особого вещего голоса его гения, всегда отвращающего его от недостойных поступков. Учитывая эту самоуверенность Сократа в платоновской «Апологии», некоторые исследователи в прошлом даже сомневались в подлинности этого произведения.

Однако в настоящее время подлинность «Апологии» едва ли кем-нибудь серьезно отрицается. Самоуверенный же тон Сократа в этом сочинении Платона вполне объясним официальной обстановкой суда, где ему пришлось волей-неволей защищаться. В такой обстановке Сократу никогда не приходилось выступать, почему для него и оказалось необходимым сменить свое обычное добродушие и благожелательность на более твердый тон.

Что же касается чисто логического аспекта «Апологии», то здесь, по мнению Лосева, Платон (и сам Сократ, чьи речи передаёт его ученик?) далеко не везде на высоте. Хотя это понятно. Ужас изображаемой у Платона катастрофы не давал Сократу возможности особенно следить за логикой своей аргументации.

Так, у Сократа одним из основных аргументов против какого-либо утверждения часто выступает в «Апологии» только отрицание этого последнего. Обвинители Сократа утверждали, что он занимается натурфилософией. Сократ же говорит, что он ею не занимался. Это едва ли можно считать логическим аргументом, поскольку простое отрицание факта еще не есть доказательство его отсутствия. Толкование своей мудрости как знания самого факта отсутствия всякого знания тоже носит в содержании платоновской «Апологии» скорее констатирующий, чем аргументирующий, характер. В ответ на обвинение в развращении молодежи платоновский Сократ довольно беспомощно говорит своим обвинителям: а сами вы никого не развращали? Это, конечно, тоже не логическая аргументация, а скорее чисто жизненная реакция.

Далее Сократ у Платона утверждает, что он никогда не занимался общественными делами. Но тут же неоднократно и настойчиво утверждает, что всегда боролся и будет бороться с несправедливостью, выступая в защиту справедливости. Значит, его философия оказывается борьбой за общественное благо и за устои государства.

По убеждению А. Ф. Лосева, ни философия Сократа, ни ее оригинальный и острый вопросо-ответный метод в «Апологии» Платона почти никак не представлены, за исключением некоторых мест, где Сократ мысленно как бы вступает в разговор с Мелетом (фрагменты 24d – 27е). Часто употребляются обыденные термины вроде «бог», «добро», «добродетель», «зло», «порок», «мудрость» и т. д., однако философского разъяснения их не дается. Высказывания Сократа о загробном мире не лишены в «Апологии» некоторого скептицизма (см. фрагменты 40с, 40е), что противоречит заявляемой им же твердой уверенности в своем благополучии за гробом.

Однако Лосев признаёт, что все эти подробности содержания «Апологии» нисколько не роняют образа величавого и самоотверженного служителя истины – Сократа, каким он был фактически и каким хотел обрисовать его Платон. Жизненная мощь такого образа ломает чисто логическую аргументацию и получает огромное философское и моральное значение для всякого непредубежденного исследователя античной философии.

[Русская историческая библиотека]

http://rushist.com/index.php/philoso...oe-soderzhanie
Сюжет диалога Платона «Критон» как бы продолжает его же «Апологию Сократа». Здесь Платон представляет нам Сократа, уже заключенного по приговору суда в тюрьму и ожидающего смерти. Сократу пришлось ждать своей казни 30 дней, так как накануне его суда было отправлено на остров Делос ежегодное священное посольство («феория») в честь Тесея, некогда спасшегося на Крите от чудовища-минотавра и принесшего богу Аполлону обет. В дни пребывания феории на Делосе смертные приговоры в Афинах не исполнялись.

Действующие лица этого платоновского диалога: Сократ и Критон – близкий друг, земляк и сверстник Сократа. Критону тоже около 70 лет, родом он из одного с Сократом афинского дема. Этот богатый и знатный человек, несмотря на некоторую наивность и простоту характера, житейски практичен. Доселе он не раз помогал Сократу в тяжелых обстоятельствах. Именно он вместе с сыном Критобулом, а также самим Платоном и Аполлодором готов был уплатить за Сократа большой штраф в 30 мин. Однако, когда выяснилось, что казнь Сократа неизбежна, Критон задумывает спасти своего друга и устроить ему побег. С этой целью он приходит к Сократу в тюрьму на рассвете, за три дня до казни.

Если в «Апологии» Сократ выступал перед судом с глубоким сознанием своего достоинства и даже несколько высокомерно, то написанный тем же Платоном диалог «Критон» рисует нам Сократа, который, следуя духу своей философии, полностью смирился с отечественными законами и стремится во что бы то ни стало им повиноваться, даже если их применяют неправильно.

Вступление к «Критону»

Во вступлении к этому диалогу Платон описывает, как старый друг и ученик Сократа Критон пробрался в тюрьму к Сократу. Критон долго ждал пробуждения мудреца, чтобы не нарушать его покоя, и сообщил печальную весть об ожидаемом в этот день прибытии корабля с Делоса, после чего должна последовать казнь Сократа (во время делосского праздника Аполлона смертная казнь в Афинском государстве была запрещена). Это известие Критона вызывает у Сократа только спокойную усмешку.

Попытки Критона уговорить Сократа бежать из тюрьмы

По передаваемым Платоном словам Критона, он и его друзья потеряют в лице Сократа самого близкого друга. Люди будут обвинять состоятельного Критона в нежелании спасти Сократа.

Сократ, возражая Критону, указывает на неспособность большинства совершать какое-нибудь большое зло или большое добро, в силу чего Критону нечего бояться мнения людей.

Критон говорит, что он и его друзья не боятся возможных преследований властей за увоз Сократа. Кроме того, Критон обещает Сократу полную безопасность и даже благополучие за пределами Афин. По мнению Критона, Сократ, не желая уходить из тюрьмы, совершает ту же несправедливость, что и его враги. Он пренебрегает семьей и делает своих детей сиротами, а еще проповедует какую-то добродетель. Критона и его друзей все будут обвинять в трусости.

Ответ Сократа на эти аргументы Критона основан, по его мнению, только на «[разумном] убеждении» (logos) и на бесстрашии перед всесильным большинством, несмотря ни на какие пугала и угрозы.

Сократ утверждает, что нужно следовать мнению не всех, но только некоторых, а именно разумных людей, т. е. справедливых, вернее же, мнению того одного, кто знает, что такое справедливость, иначе говоря, надо следовать истине. А жить нужно не вообще, но хорошо, т. е. справедливо. Соображения же Критона основываются не на требованиях справедливости, но на обычаях все того же беспринципного большинства.

Нарушение справедливости, всегда находившее осуждение у Сократа и Критона, ни в коем случае не может иметь места здесь, равно как не может иметь места и ответ несправедливостью на несправедливость или злом на зло, согласно обычаям беспринципного большинства. Сократ вопреки обычаям большинства, предпочитает не отвечать злом за зло, а претерпеть это зло.

Речь олицетворенных законов в защиту Сократа против Критона

Платон описывает далее, как Сократ говорит с Критоном как бы от лица отечественных Законов. По этим законам совершаются браки, существуют семьи, ведётся образование и воспитание граждан, так что законы для гражданина важнее даже его родителей. Можно ли в таком случае нарушать их, т. е. нарушать требования государства и отечества?

Законы предоставляют гражданам право не повиноваться им, предлагая тем, кто с ними не согласен, покинуть отечество. Те же, кто предпочел остаться на родине, тем самым уже обязали себя либо подчиняться ее законам, как своим родителям и воспитателям, либо попытаться исправить эти законы в случае их несовершенства.

Сократ, говорят Законы, больше чем кто-нибудь другой, всей своей жизнью доказал преданность им, во всех смыслах предпочитая родину чужим странам. Кроме того, и на суде он имел бы право требовать изгнания вместо смерти, чего, однако, не стал делать. Как же теперь он вдруг пойдет против законов?

Нарушение законов, кроме того, поведет к репрессиям по отношению к родственникам Сократа, к тому, что он будет заклеймен как нарушитель законов, к недостойному его детей воспитанию на чужбине, к невозможности достойным образом жить и проповедовать свою философию в других странах, к гневу на Сократа подземных законов – братьев законов земных.

[Русская историческая библиотека]

http://rushist.com/index.php/philoso...oe-soderzhanie
В древности «Феаг» считался одним из ранних произведений Платона. Но наука Нового времени усомнилась в том, что этот диалог был действительно написан им. Вопрос об авторстве «Феага» до сих пор остаётся открытым: возможно, его создал Платон в юные годы, но возможно и то, что он принадлежит перу одного из учеников Академии или даже некоему гораздо более позднему платоническому стоику, любителю искусства гадания и предвидения будущего.

Главный интерес «Феага» – рассказ в нём о «демоне» Сократа, то есть о внутреннем голосе, чьими указаниями великий философ пользовался всю жизнь. По «Феагу», Сократ считал, что этот «демон» может обращать своё воздействие и на его учеников, пробуждая в них талант к философии.

В диалоге участвуют: Сократ, богатый землевладелец и политик Демодок (упоминаемый Платоном и в «Апологии Сократа»), а также сын Демодока, Феаг. Желая дать сыну хорошее образование, Демодок привозит Феага в Афины и ищет для него хорошего преподавателя мудрости. Они встречают Сократа и заводят с ним разговор в портике Зевса Освободителя. Демодок рассказывает, что Феаг усиленно стремится к постижению мудрости. Сократ спрашивает, какой именно мудрости жаждет Феаг. Юноша отвечает, что его интересует прежде всего искусство управлять людьми, причём он хотел бы делать это не принуждением, как тираны, а разумом.

Сократ рассказывает о своем внутреннем голосе – демоне, который с детства отвращал его от дурных поступков и склонял к добрым. Увлечённый речами великого философа Феаг проявляет горячее желание стать его воспитанником. Однако Сократ замечает, что его демон, способствуя одним, обделяет своим вниманием других. Сила этого гения, умножая мудрость подлинных учеников, лишает помощи неспособных к философии. Феаг готов испытать, как отнесётся сократовский демон к нему.

Действие диалога происходит, видимо, между 410 и 400 годами до Р. Х.

Феаг, как и его отец, упоминается и в других произведениях Платона – «Апологии Сократа» и «Государстве». В платоновском «Государстве» Сократ говорит, что у Феага решительно всё «уклонилось к тому, чтобы отпасть от философии» в пользу занятия общественными делами. По некоторым сведениям, Феаг умер в дни рокового суда над Сократом.

[Русская историческая библиотека]

http://rushist.com/index.php/philoso...oe-soderzhanie

Рассуждение Сократа о душе и теле

Первый аргумент Сократа в пользу бессмертия души: взаимное порождение противоположностями друг друга

Второй аргумент Сократа в пользу бессмертия души: идеи разума как припоминание того, что душа воспринимала до рождения человека

Третий аргумент Сократа в пользу бессмертия души: зыбкость чувственной материи и вечная неизменность идей разума

Четвёртый аргумент Сократа в пользу бессмертия души: душа как неуничтожимая идея смертного тела

Этическое значение бессмертия души

Описание небесной Земли и подземного мира
Обобщающий обзор диалогов Платона дан в статьях Диалоги Платона – краткое содержание и Диалоги Платона – анализ

Диалог Платона «Федон» – поистине драматическое произведение, которое повествует о беседе Сократа с учениками в его последние часы и о смерти великого греческого философа. Излагаемое в «Федоне» с большой художественностью поучение Сократа посвящено теме бессмертия души. Внешней основой этого диалога Платона становится встреча Эхекрата (пифагорейца из города Флиунт) и Федона, уроженца области Элиды, который, попав на войне в плен, был некогда продан рабом в Афины. Выкупленный из неволи при содействии Сократа, Федон стал одним из его любимейших учеников, а позже основал одну из «сократических» философских школ – элидо-эретрейскую.

Федон и ещё несколько ближайших учеников Сократа (в том числе пифагорейцы Кебст и Симмий, юный Аполлодор и старый Критон) являлись свидетелями его гибели в тюрьме, когда гениальный мыслитель был вынужден по приговору афинского демократического суда выпить чашу цикуты. Около месяца спустя Федон встречается во Флиунте с Эхекратом и рассказывает ему о последних часах жизни Сократа. В рассказе Федона упоминаются рыдающая жена Сократа, Ксантиппа, его дети, раб и прислужник, из рук которого Сократ принял ядовитую чашу. Действие диалога «Федон» происходит в 399 г. до н. э., однако написал его Платон гораздо позже – видимо, на рубеже 380-370 годов. «Федон» составляет как бы заключительный раздел литературного триптиха, две первые части которого – созданные тем же Платоном «Апология Сократа» (с изложением его речей на суде в собственную защиту) и «Критон» (на тему отказа Сократа от подготовленного ему побега из тюрьмы).

Высокохудожественный «Федон» – диалог не только философский, но также моральный, отчасти и мифологический. Это произведение Платона, трактующее о жизни и смерти, посмертной судьбе души и загробном воздаянии – одно из самых ярких творений на эти темы во всей мировой литературе. Платон вновь воплощает в образе Сократа тип идеального мудреца, который бесстрашно принимает кончину в убеждёнии, что дух не погибает вместе с телом. Изображение смерти Сократа в финале «Федона» производит своим возвышенным трагизмом глубочайшее впечатление.

Рассмотрим краткое содержание диалога «Федон».

Вступление Платона к «Федону»

Во вступлении к «Федону» Платон даёт внешнюю канву своего рассказа. Пифагореец Эхекрат, встретившись с философом-элидянином Федоном, просит его рассказать про обстоятельства смерти Сократа.

Весь дальнейший рассказ ведётся Платоном от лица Федона. Вначале тот повествует о приходе нескольких учеников и друзей к нему Сократа в тюрьму в день казни. Перед казнью с Сократа снимают оковы, и он рассуждает в связи с этим о высшем единстве удовольствия и страдания.

Затем Сократ рассказывает учениками, почему недопустимо самоубийство: жизнь человека зависит не от него, а от богов, которые и после смерти оставят его живым и даже даруют, если он добр и рассудителен, лучшую жизнь. Истинные философы, по словам Сократа, не избегают смерти, а напротив желают её.

Рассуждение Сократа о душе и теле

Далее Федон излагает Эхекрату рассуждения Сократа о душе и теле. Душа по сути своей есть чистое, свободное от всяких материальных грузов и уз мышление. Его чистоте, однако, мешает жизнь тела с его низменными страстями и устремлениями. Между тем, истинные сущности вещей (а не их грубо-материальную оболочку) можно познать только незамутнённым разумом, который не скован бременем чувственности. Мудрецу необходимо отрешиться от тела и созерцать «вещи сами по себе самою по себе душой».

Полная высота такого идеального познания, продолжает Сократ, недостижима в здешней жизни, где душа неспособна целиком порвать связь с телом. Её можно обрести лишь по отрешении души от тела, после смерти, в потустороннем мире.

«Чистый разум» души не сводится к одному рациональному познанию. Он несёт с собой ещё и все моральные добродетели: мужество, справедливость и воздержность (ср. учение о них в трактате Платона «Государство»). Вслед за освобождением души от тела эти похвальные качества окончательно утрачивают связь с низменными, материальными целями.

Поэтому правы адепты религиозных таинств, которые учат о спасении в потустороннем мире только тех, кто очистился здесь. Поэтому и сам Сократ надеется на лучшую долю после смерти.

Устами Федона Платон рассказывает, что один из присутствующих учеников Сократа, Кебет, высказал сомнение относительно того, сможет ли душа мыслить после смерти тела. В ответ Сократ приводит четыре свои знаменитые доказательства бессмертия души. Вот как они передаются в диалоге «Федон».

Первый аргумент Сократа в пользу бессмертия души: взаимное порождение противоположностями друг друга

Сократ излагает миф о переселении душ, а затем говорит, что все существующие в мире противоположности не могут существовать друг без друга, ибо они друг друга определяют и порождают. Без понятия о «большем» мы не имели бы понятия о «меньшем», без понятия «тепла» не могли бы объяснить, что такое «холод». Таковы же и жизнь со смертью: без одного нет другого. Жизнь постоянно порождает смерть, а, следовательно, и смерть должна рождать жизнь.

Значит, душа после смерти тела переходит в другое состояние, уже без земного тела, а одна из неземных душ опять возвращается к земному бытию. Миф о переселении душ Сократ осмысляет в платоновском «Федоне» как космический их круговорот.

Второй аргумент Сократа в пользу бессмертия души: идеи разума как припоминание того, что душа воспринимала до рождения человека

Платон приводит в «Федоне» и второе доказательство Сократом бессмертия души. Наш ум мыслит не только чувственными образами, но чисто абстрактными понятиями, целиком лишёнными всякой конкретной оболочки. Для примера Сократ берёт понятие «равенства». Как оно и подобные ему идеи в нас возникли? Сократ отвергает возможность, что мы могли получить его из материального мира, ибо полностью «равных» предметов нет – в любых двух вещах неизбежно содержатся хоть какие-то отличия. Значит, идею об абсолютном, абстрактном равенстве мы не выводим из жизненного опыта, а получаем «заранее», a priori. Она возникает в нас ещё до всяких восприятий материального мира, до рождения – как и все прочие общие идеи: прекрасного, доброго, справедливого, священного. Неизбежен вывод, – продолжает Сократ в «Федоне», – что наши души существовали прежде, чем родились наши тела, и придя в мир, мы уже имели воспоминания о созерцании душою в ином мире бестелесных идей. Это даёт добавочное подтверждение первому доказательству о взаимопереходе противоположностей.

Платон здесь излагает устами Сократа свою знаменитую теорию о мире вещей и мире идей.

Третий аргумент Сократа в пользу бессмертия души: зыбкость чувственной материи и вечная неизменность идей разума

Каждый предмет имеет постоянно меняющуюся, зыбкую, неустойчивую чувственную сторону – и свою же вечную, неизменную идею, постигаемую умом. Первую мы воспринимаем телесными органами чувств, а вторую – высшей, разумной частью души. Хотя душа и тело представляют собой одно существо, душа ближе к неизбывному, божественному, а тело – к изменчивому, земному. Следовательно, душа весьма близка к вечному, неразрушимому и неразложимому, несмотря на то, что вмещающее её тело отличается противоположными свойствами.

Даже тело путём бальзамирования можно долго сохранять после смерти. Тем более может сохраняться после отрешения от него душа. Если душа человека при жизни воздерживалась от телесных вожделений и стремилась во всём следовать разуму, чистоте и красоте, то после телесной кончины она пребудет с богами. Если же она, уподобляясь деятельности тела и подчиняясь ему, была тяжелой, порочной, безобразной, неразумной, то такой она и предстанет в загробном мире, получив там заслуженные наказания и новое переселение в грубые животные тела.

Федон рассказывает далее Эхекрату о сомнениях учеников Сократа относительно высказанных им мыслей. Поклонник учения Пифагора Симмий говорит, что если душа такова, какой ее обрисовал Сократ, то она подобна гармонии звуков, издаваемых лирой. Но когда ломается и погибает лира, с нею гибнет и её гармония. Кебет говорит, что факт существования души до рождения тела ещё не доказывает того, что она сохранится после телесной смерти. Даже если она и будет сохранена, то, переходя в ряд иных тел, не износится ли мало-помалу и не умрёт ли, подобно тому, как умер изготовивший много разных одежд ткач?

Ответ Сократа на это в «Федоне» звучит так: гармония звуков создаётся лирой, но тело не правит душой, а напротив, душа по своей природе управляет телом и создаёт его гармонию. Так Сократ опровергает мнение Симмия, а высказываемое им затем возражение Кебету является четвертым аргументом в пользу бессмертия души.

Четвёртый аргумент Сократа в пользу бессмертия души: душа как неуничтожимая идея смертного тела

Платон от лица Федона так излагает это рассуждение Сократа: в жизни мы видим немало примеров, когда вещи меняют свои свойства, часто приобретая не просто иные качества, но и прямо противоположные тем, которые имелись у них недавно. Например, если к единице прибавить другую единицу, получится двойка. Эта же двойка получится и в случае, если единицу разделить на две части. Но означает ли это, что сами идеи могут исчезать, гибнуть и переходить друг в друга? Нет, изменения относятся здесь лишь к материальным вещам. При дополнении или разделении единичного тела сами идеи единичности и нечётности никуда не исчезают. Они лишь «отступают» от вещи, и она «облекается» в другие идеи, которые, однако, также существовали вечно, помимо материи, а не возникли в момент её изменения и не этим изменением чувственного предмета были созданы.

Сократ утверждает в «Федоне», что телесный мир не может порождать идеи. Он зависит от них, а не они от него. Идею без вещи мы можем сознавать, а вещь, лишённую всякой идеи, – нет. Идея является «причиной» вещей, а не вещь причиной идеи. Изменчивые телесные предметы постоянно сопричастны определённым идеям, которые вечны и неизменны. Так и душа – идея тела, лишь сопричастная ему. Когда умирает тело, душа не уничтожается, а только отделяется, «отстраняется» от своей прежней бренной оболочки.

Этическое значение бессмертия души

Если бы со смертью тела душа погибала, то дурным людям не о чем было бы волноваться. Но душа не погибает. Она и после кончины несет на себе бремя всех пороков и преступлений, совершенных ею «в телесной жизни».

Праведники спокойно занимают достойное место в Аиде. Души же злодеев, ввергнутые в страх, насильно тащит в загробный мир особый демон. До переселения в более низкое, презренное обиталище они испытывают в царстве мёртвых тяжкие муки.

Описание небесной Земли и подземного мира

Здешняя материальная Земля – расположенная в центре мира огромная сфера. Нам известна лишь малая её часть – одна из многих впадин.

Но наверху, в божественном эфире существует и вечная идея Земли – «истинная», духовная, небесная Земля. Это окрашенный в красивые и яркие цвета двенадцатигранник с прекрасными растениями, с горами из драгоценностей. Он населён никогда не болеющими люди. В храмах небесной Земли живут сами боги, все её обитатели пребывают в блаженстве.

Платон приводит далее в «Федоне» детальную мифологическую геологию и географию, даёт читателю картину подземного мира с его реками и озерами, местами наказания, очищения и наград праведникам.

Диалог Платона «Федон» оканчивается сценой самоотверженной смерти Сократа, которые бестрепетно выпивает принесённую ему чашу цикуты.

[Русская историческая библиотека]

http://rushist.com/index.php/philoso...oe-soderzhanie
Диалог «Пир» принадлежит к жанру застольных бесед (симпосий), зачатки которого существовали в древнегреческой литературе задолго до Платона. Уже и герои Гомера на полях сражений Троянской войны наслаждаются едой, питьем и «беседой взаимной» (Илиада, XI 623 – 643), а в Одиссее удивительные странствия её главного героя излагаются путём его собственного рассказа на пиру у царя народа феаков Алкиноя (Одиссея, IX – XII). Стало хрестоматийным и описание пира в элегии философа и поэта Ксенофана (вольный перевод Пушкина – «Чистый лоснится пол…»).

После обильной еды на пиру гости обращались к вину. Отсюда греческий термин для слова «пир» – симпосион – συμπόσιον – «совместное питье». Название платоновского «Пира» и звучит по-гречески: «симпосион». За чашей вина разговоры эллинских интеллектуалов часто обращались к философским, этическим и эстетическим темам. Философский диалог с тем же названием «Пир» написал также прославленный современник и друг Платона, Ксенофонт.

Главная тема платоновского «Пира» – рассуждения о благе и любви. По ряду свидетельств, в древности этот диалог имел и соответствующие подзаголовки: «О благе» или «Речи о любви».

Точная дата написания Платоном «Пира» неизвестна. Наиболее вероятная датировка этого диалога – 379 год до Р. Х.

Диалог представляет собой рассказ о пире с участием Сократа, устроенном по случаю победы на состязаниях в афинском театре трагического поэта Агафона (её можно приурочить приблизительно к 416 г. до Р. Х.). Разговор об этом пире ведут у Платона Аполлодор Фалерский и его друг Главкон. Их беседа, судя по некоторым указаниям, отнесена Платоном примерно к 400 г. до Р. Х. – за год до смерти Сократа и за два десятилетия до написания диалога.

Уже задолго до написания «Пира» в платоновская философия выдвинула своё знаменитое учение об идеях. Сформулировать, в чём состоят идеи материальных вещей, Платону было относительно просто, однако гораздо более трудную задачу представляло осознание идеи человеческой души. Разъяснению именно этого вопроса и посвящён диалог «Пир». Согласно выраженному здесь Платоном мнению, идея человеческой души заключается в том вечном стремлении, которое постоянно ей присуще – в страстной любовной тяге к красоте и добру.

«Пир» состоит из небольшого вступления, столь же малого заключения – и семи речей участников дружеской попойки, посредством которых Платон развивает основную мысль диалога.

Вступление Платона к «Пиру»

Во вступлении к «Пиру» Платон описывает встречу некоего Аполлодора из Фалера с неким Главконом. Главкон просит Аполлодора рассказать о дававшемся лет пятнадцать назад пире в доме поэта Агафона, где велись какие-то речи о любви. Аполлодор отвечает, что сам он на этом пиру не был, но происходившие там диалоги может передать со слов одного из участников – Аристодема из Кидафин.

Аполлодор повествует о случайной уличной встрече Аристодема с Сократом. Философ направлялся на ужин к поэту Агафону и пригласил Аристодема с собой. После начала пиршества один из присутствующих, Павсаний, предложил каждому из главных его участников произнести похвальную речь Эроту, богу любви.

Сцена из «Пира» Платона. Художник А. Фейербах, 1869

Речь Федра

Федр в своей речи на описываемом Платоном пиру говорит о том, что Эрот, по уверениям Гесиода и Парменида – древнейшее божество, у которого даже нет родителей. Сила, даваемая этим богом человеку любящему, не сравнима ни с чем. Влюблённый никогда не бросит на произвол судьбы предмет своей страсти. «Любящий божественнее любимого, потому что вдохновлен богом», а любимый благороден своей преданностью любящему.

Платон приводит Федра к выводу, что «Эрот — самый древний, самый почтенный и самый могущественный из богов, наиболее способный наделить людей доблестью и даровать им блаженство при жизни и после смерти».

Речь Павсания

Павсаний в своей речи на пиру обращает внимание на то, что любовное влечение может быть не только возвышенным, но и низменным. По его мнению, существуют два Эрота, ибо богинь Афродит, признаваемых многими его матерью, тоже две. Старшая Афродита (дочь Урана) – Афродита Небесная. Младшая (дочь Зевса и Дионы) – Афродита Пошлая. По этой причине есть и два Эрота – небесный и пошлый. Они очень непохожи друг на друга.

Небесная, благородная любовь есть любовь к мужчине, который прекраснее, умнее женщины. Но это не легкомысленная похоть, а достойная и благородная любовь к юноше. Охваченному такой любовью все позволено, но только в сфере души и ума, бескорыстно, ради мудрости и совершенства, а не ради тела.

Речь Эриксимаха

Со свойственным ему юмором, Платон описывает, что после Павсания очередь говорить должна была перейти к комедиографу Аристофану, но он, злоупотребив вином, не смог справиться с икотой и передал пока слово врачу Эриксимаху.

Эриксимах в речи на пиру у Агафона говорит, что Эрот живёт не только в человеке, но и во всей природе. Разделение двух Эротов даже необходимо, ибо поддержание их в нужной гармонии и является сутью жизни. Это касается и медицины, где задача знающего врача – обеспечивать равновесие двух начал, больного и здорового. Это касается и музыки – гармонии звуков и ритма. Это касается даже погоды, где природные силы, тепло и холод, сухость и влажность, лишь тогда создают изобильный год, когда «сливаются друг с другом [в акте любви] рассудительно и гармонично». Даже жертвоприношения и гадания – не что иное, как акты любовно-гармонического единения людей и богов.

Речь Аристофана

Икота Аристофана тем временем проходит, и после окончания речи Эриксимаха слово на пиру берёт он. Пользуясь своим талантом комедиографа, Аристофан сочиняет миф о том, что первые люди были одновременно мужчинами и женщинами – андрогинами. Они имели по четыре руки и ноги, два глядевших в противоположные стороны лица, две пары ушей и две разных срамных части. Когда андрогин торопился, он бежал, перекатываясь колесом на всех своих восьми конечностях.

Великий греческий комедиограф Аристофан

Поскольку андрогины были страшны своей силой даже для богов и к тому же возмущали Зевса своим бесчинством, тот приказал Аполлону рассечь каждого из них на две половины – мужскую и женскую. Эти половины были разбросаны по всему свету. Но воспоминание о прежней неразрывной связи породило в них стремление вечно искать друг друга для восстановления прежней полноты. Если разделённые половинки встречают друг друга, то их охватывает «удивительное чувство привязанности, близости и любви».

Эрот, – заключает Аристофан, – есть стремление рассеченных человеческих половин одна к другой ради восстановления целостности их первоначальной природы. Но это возможно лишь при условии почитания богов, ибо в случае нашего нечестия те могут рассечь нас на еще более мелкие части.

Речь Агафона

После Аристофана речь на пиру держит хозяин дома, стихотворец Агафон. С истинно поэтическим пылом он воспевает благие свойства Эрота: красоту, вечную молодость, нежность, гибкость тела. Бог любви, по словам Агафона, не терпит в вызываемой им страсти никакого насилия. Чувствуя в какой-либо душе грубость, он покидает её навечно. Эрот даёт человеку справедливость, рассудительность, храбрость, мудрость в мусических искусствах – и в порождении всего живого. Любовь, считает Агафон, – самый достойный вождь, за которым должен следовать каждый.

Речь Сократа

Речь Агафона вызывает бурное одобрение у участников пира. Хвалит её Сократ, но так, что в его словах слышится и сдержанное противоречие Агафону. Иронично заметив, что прекрасная похвальная речь равносильна приписыванию её предмету как можно большего числа прекрасных качеств, «не думая, обладает он ими или нет», Сократ заявляет: сам он сейчас будет говорить об Эроте только правду.

В своей речи на пиру Сократ прибегает к излюбленному им диалектическому методу майевтики. Платон описывает, как вступая в диалог с Агафоном и задавая ему искусно связанные друг с другом вопросы, Сократ мало-помалу вынуждает поэта отказаться от многого только что им сказанного.

Любовь, говорит Сократ на пиру, – это пылкое стремление к чему-то. Но горячо желать можно только то, в чём имеешь нужду – то, чего у тебя самого нет. Раз Эрот есть любовь к красоте и благу, то из этого неопровержимо следует: сам он красоты и блага лишён. Это, правда, не означает, что Эрот зол и безобразен, ибо тяга к благому всё же неизбывно ему присуща. Эрот, скорее, находится посередине между этими крайностями. Раз он не обладает полнотой жизни, а лишь стремится к ней, то его нельзя считать и богом. Гений любви – нечто среднее между бессмертным и смертным. Пребывая между людьми и богами, Эрот заполняют промежуток между теми и другими, связывая человеческую природу с божественной.

Чтобы выразить свои мысли образно, Сократ рассказывает миф о том, как Эрот был зачат в саду Зевса на дне рождения Афродиты двумя богами — нищей Пенией (Бедность) и заснувшим от хмельного нектара Поросом (Богатством). Родившийся от этой связи Эрот, подобно своей матери, беден, некрасив, груб, не обут, бездомен, но благодаря свойствам отца от него неотделима устремлённость к всеобладающей полноте: к прекрасному и совершенному. Эрот стремится ко всем благим свойствам: не только к красоте, но к храбрости и героизму, ищет полной мудрости и потому всю жизнь занимается философией, так и оставаясь однако посередине между мудростью и невежеством, ибо если бы он познал всю суть бытия, то, получив её в полное обладание, перестал бы стремиться к ней.

Цель Эрота: овладение благом, но не каким-нибудь отдельным, а всей их полнотой, Благом как таковым. Но эту божественную вечность нельзя получить сразу, и люди овладевают ею постепенно, т. е. зачиная и порождая вместо себя другое. Устами Сократа Платон заключает отсюда, что Эрот есть любовь к вечному порождению в красоте ради бессмертия, порождению как телесному, так и духовному. Эрот объединяет в себе все виды любви: не только плотскую, но и высокодуховную, включая любовь к поэтическому творчеству и государственной деятельности.

В заключение Сократ рисует картину эротической иерархии, располагая различные проявления Эрот по мере роста их духовной высоты. Влюбившись в одно прекрасное тело, мы вскоре обретаем идею Красоты, как таковой, объединяющей в один манящий символ все прекрасные тела. Но через неё мы начинаем больше любить не тело, а душу, создавая образ Прекрасной Души. Через тягу к Прекрасной Душе высшая часть нашей собственной души – разум – обретает жажду к мудрости и наукам, а от отдельных наук переходит к высшей ступени их всех, к идее Прекрасного, которая неизменно существует от века, как цель и предел всех человеческих желаний.

Речь Алкивиада

Платон описывает, как на пир вдруг врывается пьяный Алкивиад в окружении буйной ватаги гуляк. Присутствующие кое-как объясняют ему суть ведущихся разговоров и предлагают тоже произнести речь в честь Эрота. Но, узнав содержание слов Сократа, Алкивиад целиком соглашается с ними. Так как прибавить насчёт Эрота ему нечего, он решает сказать речь в честь Сократа.

Алкивиад. Античный бюст

Внешность Сократа Алкивиад в своей речи на пиру сравнивает со спутниками Диониса – силенами и уродливым сатиром Марсием. Однако «когда я слушаю его, – говорит Алкивиад, – сердце у меня бьется гораздо сильнее, чем у беснующихся корибантов, а из глаз моих от его речей льются слезы; то же самое, как я вижу, происходит и со многими другими». Своими речами Сократ заставляет жить людей по-новому и стыдиться недостойных поступков.

Несмотря на комичную внешность Сократа, его речи божественны. В них можно найти ответ на все вопросы, занимающие тех, кто хочет достичь высшего благородства.

Личное поведение Сократа безупречно. Участвовавший с ним в военном походе Алкивиад был поражён небывалой физической выносливость философа и его героизмом. В бою Сократ спас Алкивиаду жизнь и потом скромно отказался от полагающейся за это награды.

Сократ вырывает Алкивиада из объятий гетеры Аспазии. Художник Ж. Б. Реньо, 1785

Сократ «не похож ни на кого из людей, древних или ныне здравствующих».

Передавая в «Пире» речь Алкивиада, Платон исподволь подводит читателей к мысли, что Сократ как раз и воплощает в себе те самые черты «бедного, некрасивого, грубого, не обутого, бездомного, но неотделимого от стремления к прекрасному и совершенному» гения, которыми сам великий афинский мудрец незадолго до этого живописал образ двигателя всех людских помыслов – Эрота.

За речью Алкивиада следует краткое заключение диалога «Пир»: гости пиршества Агафона постепенно расходятся.

[Русская историческая библиотека]

http://rushist.com/index.php/philoso...oe-soderzhanie

Встреча Сократа с Федром и их разговор о речи Лисия

Сократ случайно встречает на улице умного, вдумчивого юношу Федра, который несёт с собой запись речи о любви, принадлежащей знаменитому оратору-софисту Лисию. Сократ просит, чтобы Федр прочитал ему эту речь.

Оратор Лисий посвящает её банальному доказательству той внешней житейской истины, что человек в любви должен предпочитать отвечающего взаимностью, а не того, кто ответного чувства не проявляет. Сократу в наивных, поверхностных обоснованиях Лисия многое кажется неверным. Между ним и Федром закипает спор. Юноша просит философа подробно высказать собственные взгляды на ту же тему.

Первая речь Сократа к Федру

Сократ начинает указанием на то, что в речи Лисия нет определения понятия «любовь», без которого все рассуждения о ней не придут к необходимой цели.

Сократ даёт такое определение. Любовь, говорит он Федру, бывает двух видов: она может уподобляться или стихийной, необузданной страсти, или не порабощающей воли самого человека разумной привязанности.

Не способный контролировать своего влечения человек вредно влияет и на того, кого любит. Он отвращает его от самообладания и рассудительности, превращая в похотливого, ленивого, трусливого невежду, неспособного заботиться ни о родственниках, ни о своём материальном преуспеянии, ни о собственной семье (если она есть). Постоянный объект надоедливых приставаний любовника, такой человек часто потом вынужден терпеть и его измену. Вследствие этого в любви нужно проявлять большую разборчивость. Лисий не различает в своей речи двух видов любви, тогда как это – первое, с чего ему надо было бы начать.

Вторая речь Сократа к Федру

Страсть, продолжает объяснять Сократ Федру, не всегда зло. Даже разумная любовь несёт в себе сильнейший чувственный элемент, даже и она является неистовством. Но она – «правое неистовство», разновидность того божественного дара, которым обладали великие древние пророки. Неистовство встречается во многих религиозных таинствах, без него невозможно подлинное духовное очищение. Своеобразным видом неистовства, выхода души за собственные пределы, являются и искусства.

Так, незаметно, Платон направляет поучение Сократа к главной теме «Федра», которой является не любовь, а душа. Дав определение любви, Сократ теперь пытается дать его и для души.

Никакое материальное тело, ни один предмет, говорит он Федру, не может двигать сам себя. Его движет лишь влияние чего-то другого. Для человеческого тела таким двигателем является душа.

Душа любого человека и даже бога имеет в себе как сдержанные, так и необузданные влечения: её можно представить в виде колесницы с двумя конями. Ум играет в такой колеснице роль возничего. Боги отличаются от людей тем, что в их душах стихийные и разумные страсти пребывают в равновесии. Но в других духовных «колесницах» дурные кони оказываются сильнее добрых. Такие души становятся тяжелыми, падают с неба на землю и поселяются в человеческих телах.

«Федр» Платона. Папирус из Оксиринха (Египет). II в. нашей эры

Души богов постоянно и ясно созерцают находящееся в горнем эфире истинное бытие из прекрасных идей, чья совокупность воплощает в себе совершенную справедливость, знание и красоту. Людские же души созерцают его лишь изредка, толпясь и беспорядочно толкаясь, чтобы насладиться такой возможностью. В виде оригинальной «психологической классификации» Сократ называет Федру разряды душ, распределённые по убыванию таланта видеть истину (философ, справедливый правитель, политик, врач, прорицатель, поэт, софист-демагог, тиран). Все души каждое тысячелетие проживают земную жизнь и подвергаются потом суду за неё. Лишь тесно сопричастные божественной истине философы, служители Муз и Любви, после трех земных перевоплощений навсегда остаются на небе с богами.

Воспоминания на земле о небесных видениях и стремление вновь обрести их на небе – высший вид неистовства. Страсть истинно любящего имеет необычайную силу именно потому, что он усматривает в любимом черты небесной красоты и добра. Сократ описывает это состояние Федру в необычайно ярких и поэтичных красках.

Определение диалектики Платоном

(См. также статьи Диалектика Сократа и Диалектика у Платона)

В заключительной части «Федра» Платон останавливается на методе, которым, по его мнению, должна пользоваться истинная философия – на диалектике.

Тот, кто обладает истинным красноречием и даром верно раскрыть истину, обязан во время разговора с другим прежде всего ясно определить предмет и тему. Без такой ясности невозможно никого ни в чём убедить.

Разобранная Сократом речь Лисия не содержит определения любви и состоит из набора первых пришедших на ум фраз, часть из которых верна, а часть истине совершенно не соответствует. Сократ же, начав с установления того, что есть любовь, в первой своей речи к Федру подробно обрисовал страсть низменную, а во второй – возвышенную.

«Федр» Платона. Византийская рукопись 895 г.

Диалектика, согласно Платону, есть «способность, охватывая все общим взглядом, возводить к единой идее то, что повсюду разрозненно», совмещённая и с противоположным даром – «разделять всё на виды, на естественные составные части». Диалектика, следовательно, есть умение возводить частное к общему и из общего получать частное.

Диалог «Федр» завершается молитвой Сократа.

[Русская историческая библиотека]

http://rushist.com/index.php/philoso...oe-soderzhanie
В своем великом сочинении, называющемся «Полития» или «Государство», Платон высказывает свои политические воззрения, рисуя картину совершенно правильного идеального государства и идеал настоящего человека. Создание такого государства так же невозможно, как и осуществление всех других идеалов, потому что устройство действительного государства зависит от национальных свойств, географических условий и других обстоятельств, не принятых в соображение в идеальном создании философа, который сам признает свою мысль неосуществимою до тех пор, пока люди совершенно не переродятся. Государство Платона, подобно идеальным представлениям всех остальных человеческих отношений, так далеко от действительности, что выражение «республика Платона» до сих пор употребляется для обозначения фантастической мечты. Платон имел только в виду представить истинные понятия о справедливости и указать характеристические свойства истинного правителя: и действительно, изучение образца такого государства и таких общественных условий естественно должно вести к уяснению понятий об этих предметах.

Начиная описание своего идеального государства, Платон говорит, что оно есть подобие совершенного человека. По представлению Платона, государство, подобно человеку, есть гармоническое сочетание всех способностей и наклонностей, как высших, так и низших. Части общества, отдельно взятые, соответствуют страстям, склонностям, чувствам, умственным способностям нашей собственной природы. Как каждому из нас, для выполнения его человеческого назначения, необходимы все физические и умственные способности, и как страсти и наклонности, если только они не переступают должных границ, столь же полезны, как рассудок и воображение, так и различные человеческие натуры полезны и годны для цели государства. Различить дарования людей и дать им положение, соответственное их способностям – вот первая задача совершенного государства.

Каждое общество, говорит затем Платон, должно быть уверено в своей безопасности и прочности; но как это главное условие его существования может постоянно подвергаться опасности от внешних и внутренних врагов, то члены государства, назначенные для его защиты, должны быть самые разумные и сильные. Эти защитники и правители составляют первый орган благоустроенного общества, или, другими словами, они в государстве то же, что голова и сердце в человеке. При этом Платон нисколько не имеет в виду установления наследственной аристократии или кастового устройства; напротив того, он ясно говорит: хотя благородный корень и производит большей частью благородные плоды, но часто случается, что он подвергается гниению, и потому, при выборе правительственных лиц и защитников, всегда должно смотреть только на плод, но не на корень. При такой аристократии талантов и благородных натур сословное различие само собой пропадает в государстве Платона. Неравенство состояний, происходящее только от неравенства наслаждений, отстраняется уничтожением последнего, потому что, не имея приманки наслаждений, никто не будет стремиться к приобретению богатств. Но воздержность может быть вызвана только искоренением наклонностей в самом их зародыше и направлением чувств к другой цели, а никак не запрещением самого наслаждения. Единственные верные средства к тому – религия и воспитание. Религия поддерживает во всех гражданах сознание, что человек принадлежит миру высшему, а не чувственному. Истинно хорошее воспитание сделает излишними все мелкие нравственные и полицейские предписания, которых так много в древних греческих государствах; хороша воспитанное поколение везде само отличит хорошее, а дурно воспитанное не исполняет и самых лучших законов Солона и самых строгих предписаний Драконта.

Но никакое воспитание и никакая религия еще не водворят сами по себе полного равенства, которое всегда будет нарушаться до тех пор, пока будут существовать семейство и собственность. Для водворения полного равенства Платон требует полного уничтожения семейства, установления общественного владения равенства воспитания и занятий без различия пола.

Но учреждения, порядок и закон, продолжает Платон, не могут существовать в государстве, если руководители его не будут живым отражением закона или, как он сам говорит, государство только тогда может быть счастливо, когда им управляют философы. Но самое слово «философ» употреблялось греками в различных смыслах, и потому Платон очень определённо выражает, что он понимает под словом «философ». Он называет философом человека, который по своим принципам умерен, щедр, храбр, великодушен, кроток и твердо стоит за ненарушимость закона. Платон сравнивает с таким идеальным правителем государственных людей своего времени и при этом случае вооружается против софистического направления, которое имело целью только словопрение и корыстолюбие и, несмотря на это, господствовало в судах и общественной жизни. Он осмеивает публичные речи, наполненные блестящими словами и фразами, в которых одно положение искусно выводится из другого, но не вытекает ни само из себя, ни из сущности рассматриваемых предметов. Яркими красками изображает Платон в «Государстве» контраст между жизнью благородного человека, который, сознавая собственное свое достоинство и силу, возвышается над землей и её наслаждениями, и жизнью людей дюжинных, не понимающих высших наслаждений истинной науки. Он представляет этот контраст в символической форме. Чистая душа, становящаяся выше животных побуждений, сравнивается у Платона с существом свободным, никогда не носившим оков и потому прямо смотрящим на солнце; напротив того, человека чувственного, стремящегося только к удовлетворению своих страстей и зависящего от них, он уподобляет пленнику, который годами продолжительного заключения приучен к оковам и мраку. Между такими людьми существует такое же отношение, как между светом и его отражением, или телом и его тенью. Платон требует от правителей государства, чтоб и они вели не только созерцательную или научную, но и практическую жизнь, потому что и только в таком случае они будут способны понимать науку ипередавать другим и как чистое знание, и в её практическом применении к жизни.

Таким образом, большая часть этого сочинения заключает развитие идеала государства и соответственного ему идеала человека. В остальной части Платон объясняет, отчего ни одно действительное государство не может соответствовать этому идеалу. Это происходит не оттого, чтобы учреждения идеального государства были неприменимы, но оттого, что, по свойству нашей природы, всякая истинная аристократия искажается и переходит сначала в демократию, а потом в деспотию. Платон подробно описывает самый ход постепенного перерождения истинной аристократии. Первым шагом к этому служит непонимание того учреждения, по которому лучшие граждане должны руководить государством. Лучшими людьми считают обыкновенно граждан более древнего происхождения. Отсюда возникают в государстве касты и подобные нелепые учреждения. Легко заметить, что при этом Платон описывает спартанское государство и ясно доказывает, как далеко от идеала прославленное государственное устройство Спарты. Затем, показав, как совершается переход от аристократического правления к олигархии, пользующейся феодальными правами, он говорит, что последняя всегда насильственно превращается в демократию, когда народу становятся, наконец, нестерпимы все притеснения. Но возникшее таким образом народное владычество не может быть истинною разумною демократиею, потому что рабство не может создать истинной свободы.

Рассуждая о демократии, Платон изображает при этом сущность афинского государственного устройства, как прежде представил характер спартанского государства. Он, в насмешку, называет демократию лучшею из всех правительственных форм, потому что ее можно сравнить с пестрою одеждою, в которую вотканы всевозможные цвета; это такое государственное устройство, говорит он, в котором могут существовать всевозможные нравы и характеры одни подле других. Массы, обращающие внимание только на внешнюю сторону предметов, прибавляет Платон, обыкновенно судят о демократическом государственном устройстве точно так же, как женщины и дети о пестрой одежде, которую они именно по её пестроте и считают лучшим платьем.

Хотя Платон и не представляет демократию с выгодной её стороны, но из самого описания его видны все разнообразие, движение, независимость и простор жизни в афинском государстве. Затем он объясняет, каким образом демократия постепенно переходит в деспотизм. Несмотря, говорит Платон, на всю привлекательность подобного государственного устройства для всякого, кто судит о человеческой жизни только по её внешним проявлениям, демократия вредна в высшей степени; потому что чувственность, не обуздываемая в свободном демократическом государстве ни законом, ни общественной нравственностью, приобретает вскоре исключительное господство, несмотря на все усилия властей. Толпа будет презирать и осыпать насмешками все высшие наслаждения, все благородные чувства, всякую мысль, выходящую из круга понятий обыденной жизни. По мнению Платона, это произойдет тем легче и скорее, чем быстрее возникнет, в сильном движении образованного народа с демократическим устройством, софистика, осмеивающая все серьезное и солидное. Насмешки над благородным и возвышенным будут считаться тогда признаком образованности, необузданность – свободой, паясничество – гениальностью, бесстыдство – свободой от предрассудков; словом, всякая глупость и пошлость будут оправдываемы с большим искусством. Когда демократия доходит до такого искажения, в государстве исчезает всякий порядок, продажность делается повсеместно господствующею, насилия совершаются чаще, и народ из состояния полнейшей свободы впадает в самое ужасное рабство и низкопоклонничество. Массы бедных становятся доступны подкупам и делаются рабами честолюбца, который, раз достигнув единовластия, должен, для сохранения своего могущества, прибегать к тем же средствам, которые доставили ему власть.

На изображении тирана Платон останавливается несколько долее, и при этом истощает все свое красноречие, для того чтобы выразить отвращение самовластию.

Изобразив характер тирана, Платон разбирает качества других правителей государства, для сравнения их с настоящею царственною натурою, выражающеюся в истинной идеальной аристократии. Только последняя, говорит он, ищет своего счастья и славы в изучении идеала жизни и старании устроить ее как можно ближе к этому идеалу; все остальные повинуются только своему честолюбию и корысти и одинаково заблуждаются, идя по различному пути. Платон хорошо понимает и прямо высказывает в «Государстве», что изображенная им царственная, натура чисто идеальная и что в действительной жизни нигде не встречается полного отречения от всех эгоистических чувств, составляющего необходимое условие истинного счастья.

В последней из десяти книг, составляющих сочинение «Государство», Платон объясняет свойства человеческой души, как самосознательной и самопонимающей части нашего существа. Он доказывает при этом разницу между кажущимся и действительным бытием, и указывает на трудность перейти от первого к познанию действительности, от воображаемого к истинному и от конечного к бесконечному и вечному. Здесь он достигает крайних пределов человеческого знания и переходит, по своему обыкновенно в подобных случаях, к поэзии и мифам. Хотя при этом Платон тщательно отделяет поэтические красоту, величие и совершенство от философских, однако, благодаря этому и другим подобным местам в своих сочинениях, он открывает полный простор мечтательности всех позднейших последователей его идей.

[Русская историческая библиотека]

http://rushist.com/index.php/philoso...at-s-tsitatami
В классической Греции мы сталкиваемся с идеями хилиастического социализма, которые сразу имеют законченную, можно сказать, идеальную форму. Изложение этих идей, оказавшее колоссальное влияние на их более чем двухтысячелетнюю историю, принадлежит Платону. Им посвящены два его диалога – «Государство» и «Законы». В «Государстве» Платон рисует свой идеал государственного устройства, в «Законах» – тот строй, который является лучшим практически возможным приближением к этому идеалу. «Государство» написано в середине жизни Платона, «Законы» – в старости. Быть может, в них отразились неудачи, которые Платон испытал, пытаясь осуществить в жизни свои взгляды. Мы изложим здесь ту картину идеального общества, которая изображена в «Государстве».

«Дивным и загадочным» называет это произведение С. Булгаков. Действительно, в десяти книгах диалога очерчены почти все стороны философии Платона: Учение о бытии (концепция мира идей), о познании (мир зримый и умопостигаемый), о душе, о справедливости, об искусстве, об обществе. Заглавие «Государство» может показаться слишком узким для такого произведения. Тем не менее, оно вполне оправдано: вопрос об устройстве общества является центром, к которому прилагается и на примере которого иллюстрируется многообразное учение Платона. Познание идей блага и красоты необходимо для руководства государством, учение о бессмертии души и о посмертном воздаянии способствует выработке нужных духовных качеств у его руководителей, справедливость должна быть положена в основу организации государства, искусство является одним из основных орудий воспитания граждан.

Платон излагает учение о возможных формах государственного устройства (которых он насчитывает пять) и о коррелированных с ними духовных человеческих качествах. Все современные ему государства он относит к четырем порочным типам. В них господствует разделение, вражда, раздор, своеволие, стремление к обогащению:

«Подобного рода государство неизбежно не будет единым, а в нем как бы будет два государства: одно – государство бедняков, другое – богачей, хотя они и будут населять одну и ту же местность, однако станут вечно злоумышлять друг против друга» («Государство», 551).

Пятая форма государственного устройства и есть, согласно Платону, СОВЕРШЕННОЕ ГОСУДАРСТВО. Основное его качество – справедливость. Благодаря ей оно становится причастным добродетели. На вопрос же о том, что такое справедливость в государстве, Платон отвечает:

«Мы еще в начале, когда основывали государство, установили, что делать это надо непременно во имя целого. Так вот это целое и есть справедливость или какая-то ее разновидность. Мы установили, что каждый отдельный человек должен заниматься чем-то одним из того, что нужно в государстве, и притом как раз тем, к чему он по своим природным задаткам больше всего способен» (433 а).

На основе этого положения население государства разделяется на три социальные группы, можно даже сказать – касты: философов; стражей или воинов; ремесленников и земледельцев. Дети ремесленников и земледельцев принадлежат той же группе и никогда не смогут стать стражами. Дети стражей тоже, как правило, наследуют занятие родителей, но если они проявляют дурные наклонности, то их делают ремесленниками или крестьянами. Философы же пополняют свое число за счет лучших из стражей, но не раньше, чем тем исполнится 50 лет.

Концепция Платона совершенно не материалистична: он не интересуется тем, как организовано производство в его государстве. В связи с этим он очень мало говорит о том, как течет жизнь ремесленников и крестьян. Он считает, что жизнь государства определяется законами, и поэтому все его заботы посвящены жизни тех каст, которые создают и охраняют законы: философов и стражей.

Неограниченная власть в государстве предоставляется философам (С. Булгаков предлагает переводить это слово как «праведники» или «святые»). Это люди, которых

«страстно влечет к познанию, приоткрывающему им вечно сущее и не изменяемое возникновением и уничтожением бытие...» («Государство», 485 в).

«...ему свойственны возвышенные помыслы и охват мысленным взором целокупного времени и бытия» (486 в).

«такой человек и смерть не будет считать чем-то ужасным»(486 в).

«Большую часть времени они станут проводить в философствовании, а когда наступит черед, будут трудиться над гражданским устройством, занимать государственные должности – не потому, что это нечто прекрасное, а потому, что так необходимо ради государства. Таким образом, они постоянно будут воспитывать людей, подобных им самим и ставить их стражами государства взамен себе, а сами отойдут на Острова блаженных, чтобы там обитать» (540 а, в).

Под началом философов находятся стражи. Излюбленный образ, которым Платон пользуется, говоря о них, – это сравнение с собаками. Как и у породистых собак,

«их свойство – быть как нельзя более кроткими с теми, к кому они привыкли и кого они знают, но с незнакомыми как раз наоборот» («Государство», 375 е).

Детей их надо брать в походы, чтобы они присматривались к войне:

«пусть они отведают крови, точно щенки» (537 а).

Их юноши обладают свойствами породистого щенка:

«остро воспринимать, живо преследовать то, что заметят, и, если настигнут, с силой сражаться» (375 а).

Женщины должны быть равноправны с мужчинами, нести те же обязанности, лишь со скидкой на меньшие физические силы. Это поясняется тем,

«что сторожевые собаки-самки должны охранять то же самое, что охраняют собаки-самцы, одинаково с ними охотиться и сообща выполнять все остальное» («Государство», 451 d).

Вся каста воинов сравнивается Платоном с крепкими поджарыми собаками (422 d). Страж должен обладать и другими, более высокими качествами:

«мало того, что он яростен – он должен по своей природе еще и стремиться к мудрости» (375 е).

«ни обольщение, ни насилие не заставят его забыть или отбросить мнение, что надлежит делать наилучшее для государства» (412 е).

Выработка этих качеств достигается глубоко продуманной системой воспитания, которым руководят философы и которое продолжается до 35 лет.

Основная роль в воспитании отводится искусству, которое для блага государства подвергается строжайшей цензуре.

«Прежде всего нам, вероятно, надо смотреть за творцами мифов: если их произведение хорошо, мы допустим его, если же нет – отвергнем» (377 с)

«Хорошо» или «плохо» относится здесь не к художественным достоинствам мифов, а к их воспитательным качествам. Как о плохих, говорится

«о тех, которые рассказывали Гесиод, Гомер и остальные поэты» («Государство», 377 d).

«Разве можем мы так легко допустить, чтобы дети слушали и воспринимали душой какие попало мифы, выдуманные кем попало и большей частью противоречащие тем мнениям, которые, как мы считаем, должны быть у них, когда они повзрослеют?» (377 в).

Запрещаются все мифы, которые могут внушить ложное представление о божестве, – те, в которых говорится о жестокости богов, об их распрях, любовных приключениях, о том, что боги могут быть причиной несчастья и вообще чего-либо, кроме блага, о том, что боги могут смеяться или менять свой облик, не оставаясь вечно неизменными:

«ни юноша, ни взрослый, если он стремится к законности в своем государстве, – не должен ни говорить об этом, ни слушать ни в стихотворном, ни в прозаическом изложении» («Государство», 380 е).

Должны быть устранены все поэтические произведения, в которых говорится об ужасах подземного царства и смерти, о проявлениях страха и горя – все это мешает выработке мужества, для стражей в смерти не должно быть ничего пугающего. Запрещается рассказывать о несправедливости судьбы – что справедливые люди могут быть несчастливы или несправедливые счастливы. Нельзя осуждать начальников, писать о проявлениях страха, горя, о голоде или смерти.

«Мы извиняемся перед Гомером и остальными поэтами – пусть они не сердятся, если мы вычеркнем эти и подобные им стихи, и не потому, что они непоэтичны и неприятны большинству слушателей, нет, наоборот: чем более они поэтичны, тем менее следует их слушать» (387 е).

Под надзор берутся и другие искусства:

«Видно, именно где-то здесь надо будет нашим стражам установить свой сторожевой пост – в области мусического искусства» («Государство», 424 d).

Запрещается многоголосие в хорах и смешение различных ладов. Флейтистов и изготовителей флейт в городе не будет – из музыкальных инструментов останутся только лира и кифара. Эти же принципы распространяются и дальше:

«Так вот, неужели только за поэтами надо смотреть и обязывать их либо воплощать в своих творениях нравственные образы, либо уж совсем отказаться от творчества? Разве не надо смотреть и за остальными мастерами и препятствовать им воплощать в образах живых существ, в постройках и в любой работе что-то безнравственное, разнузданное, низкое и безобразное? Кто не в состоянии выполнить это требование, того нам нельзя допускать к мастерству...» («Государство», 401 в).

С другой стороны, для стражей создаются новые мифы, которые должны настроить их в нужном для государства духе. Например, чтобы привить любовь друг к другу и к государству, им рассказывают, что они братья, рожденные одной матерью-землей своей страны. А чтобы закрепить идею каст, внушают, что при этом к философам примешано золото, к стражам – серебро, к земледельцам же и ремесленникам – железо.

Все воспитание стражей, начиная с детских игр, проходит в платоновском государстве под наблюдением философов, которые подвергают их различным испытаниям, проверяя их память, выносливость, умеренность, храбрость. Взрослые, как и дети, строго наказываются за ложь. Но философам она разрешена:

«этим правителям у нас нередко придется прибегать ко лжи и обману – ради пользы тех, кто им подвластен» (459 d).

Мы уже говорили, что основной недостаток порочных форм государства Платон видит в отсутствии единства среди его граждан, вражде и раздорах. Он старается отыскать причину этих явлений:

«...И разве не оттого происходит это в государстве, что невпопад раздаются возгласы: «Это – мое!» или «Это – не мое!» И то же самое насчет чужого.

– Совершенно верно.

– А где большинство говорит таким же образом и об одном и том же: «Это – мое!» или «Это – не мое!», там, значит, наилучший государственный строй» (462 с).

В соответствии с этим строится в государстве Платона жизнь стражей:

«...у них не будет никакой собственности, кроме своего тела. Все остальное у них общее» (464 е). «Затем ни у кого не должно быть такого жилища или кладовой, куда не имел бы доступ каждый желающий. Припасы, необходимые для рассудительных и мужественных знатоков военного дела, они должны получать от остальных граждан в уплату за то, что их охраняют. Количества припасов должно хватать стражам на год, но без излишка. Столуясь все вместе, как во время военных походов, они и жить будут сообща» (461). «Им одним не дозволено в нашем государстве пользоваться золотом и серебром, даже прикасаться к ним, быть с ними под одной крышей, украшаться ими или пить из золотых и серебряных сосудов» (417 а).

Стражи живут в своем государстве как наемные сторожевые отряды

«и вдобавок в отличие от остальных они служат только за продовольствие, не получая сверх него никакого вознаграждения, так что им невозможно ни выезжать в чужие земли по собственному желанию, ни подносить подарки гетерам, ни производить другие траты по своему усмотрению, какие бывают у тех, кто слывет счастливыми» (420 а).

Собственность, однако, – только один из способов, каким личные интересы могут отвлечь стражей от служения государству. Другой причиной обособления может стать семья – поэтому она тоже упраздняется.

«Все жены этих мужей должны быть общими, а отдельно ни одна ни с кем не сожительствует. И дети тоже должны быть общими, и пусть отец не знает, какой ребенок его, а ребенок – кто его отец» (457 d).

Брак в государстве Платона заменяется кратковременным соединением полов, имеющим целью чисто физическое удовлетворение и произведение потомства. Вся эта сторона жизни тщательно регламентируется философами, что дает возможность провести совершенную систему полового отбора. Соединение пар происходит торжественно, сопровождается песнопениями, которые специально для этого сочиняют поэты. Кто с кем соединяется – должен решить жребий, чтобы каждый мог жаловаться только на судьбу. Руководители же государства тонко подделывают жребий, чтобы достигнуть нужных результатов.

Естественно, что и воспитание детей находится в руках государства.

«Все рождающееся потомство сразу же поступает в распоряжение особо для этого поставленных должностных лиц...» (460 в).

«А младенцев, родившихся от худших родителей или хотя бы обладающих телесными недостатками, они укроют, как положено, в недоступном тайном месте» (460 с).

Про потомство, произошедшее вне регулируемого обществом соединения полов, Платон говорит:

«пусть распорядятся с ним так, чтобы его не пришлось выращивать» («Государство», 461 с).

Родители не должны знать своих детей:

«матерей, чьи груди набухли молоком, они приведут в ясли, но всеми способами постараются сделать так, чтобы ни одна из них не могла опознать своего ребенка» (460 с).

На вопрос – как же они будут распознавать своих детей и родителей, ответ Платона такой:

«Никак. Но всякий будет называть своими детьми тех, кто родился на десятый или седьмой месяц после его вступления в брак, а те будут называть его своим отцом» (461 d).

Лишенные семьи, детей, всякой собственности, стражи живут только ради интересов государства. Всякое нарушение этих интересов карается. За проявление трусости воинов государства Платона переводят в ремесленников или земледельцев, попавших в плен не выкупают из рабства. Средством контроля служит и медицина. Врачи и судьи

«будут заботиться о гражданах, полноценных как в отношении тела, так и души, а кто не таков, кто полноценен только телесно, тем они предоставляют вымирать; что касается людей с порочной душой и притом неисцелимых, то их они сами умертвят» (410 а).

Чего ради пойдут стражи на такую жизнь? Один из участников диалога говорит:

«не слишком-то счастливыми делаешь ты этих людей, и притом они сами будут в этом виноваты: ведь, говоря по правде, государство в их руках, но они не воспользуются ничем из предоставляемых государством благ...» (419 а).

Но с точки зрения Платона счастье не определяется материальным благополучием. Стражам дает удовлетворение чувство исполненного долга, уважение и любовь других граждан, надежда на посмертное воздаяние. Он говорит:

«наши стражи будут жить блаженной жизнью – более блаженной, чем победители на олимпийских играх.

– В каком отношении?

– Те слывут счастливыми, хотя пользуются лишь частью того, что будет у наших стражей. Ведь победа стражей прекраснее, да и общественное содержание их более полноценно: ибо одержанная ими победа – это спасение всего государства, и сами они и их дети снабжаются пропитанием и всем прочим, что нужно для жизни; и почетные дары они получат от своего государства еще при жизни, а по смерти они получат достойное погребение.

– Это великолепно» (465 е).

Подробно описывая жизнь философов и стражей, Платон почти ничего не говорит об остальной части населения – ремесленниках и земледельцах. Законы для них устанавливают философы, придерживаясь основных положений, высказанных в диалоге:

– Не стоит нам давать предписание тем, кто получил безупречное воспитание: в большинстве случаев они сами поймут, какие здесь требуются законы» («Государство», 425 d).

Очевидно, что все население подчинено философам и стражам. В городе стражи разбивают лагерь в таком месте,

«чтобы удобнее было держать жителей в повиновении в случае, если кто не пожелает подчиниться законам...» (415 е).

Каждый в государстве Платона прикреплен к своей профессии:

– Чтобы у нас успешнее шло сапожное дело, мы запретили сапожнику даже пытаться стать земледельцем, ткачом или домостроителем; так же точно и всякому другому мы поручили только одно дело, к которому он годится по своим природным задаткам: этим он и будет заниматься всю жизнь, не отвлекаясь ни на что другое...» (374 с).

Очевидно, жизнь ремесленника и земледельца строится на основании более или менее уравнительных порядков, так как и для них бедность и богатство приводит к деградации – «хуже становятся как изделия, так и сами мастера» (421 е). Но остается неясным, в какой мере на них распространяются те социалистические принципы, которые определяют жизнь двух групп.

В заключение интересно было бы понять, какова роль религии в идеальном государстве Платона. В диалоге религиозные проблемы занимают много места, причем в определенной связи с вопросом об идеальном государстве. Однако связь эта очень рационалистична: религия не ставит целей государству, а играет охранительную и педагогическую роль. Мифы, многие из которых, как говорит Платон, с этой целью и выдуманы, способствуют выработке у граждан нужных для государства представлений и черт характера.

Почти все, писавшие о «Государстве» Платона, отмечают двойственное впечатление, которое оставляет этот диалог. Его программа истребления самых тонких и глубоких черт человеческой личности и низведения общества на уровень муравейника – производит отталкивающее впечатление. И в то же время нельзя не заразиться порывом почти религиозной жертвы личными интересами ради высшей цели. Вся схема Платона построена на отрицании личности – но и на отрицании эгоизма. Он сумел понять, что будущность человечества зависит не от того, какая из соперничающих групп возьмет верх в борьбе за материальные интересы, а от изменения людей и создания новых человеческих качеств.

Трудно не признать, что «Государство» Платона нравственно, этически и даже чисто эстетически стоит несравненно выше других систем хилиастического социализма. Если предположить, что «Женщины в народном собрании» Аристофана были пародией на эти идеи, в то время, вероятно, уже обсуждавшиеся, то теперешние системы, вроде той, которую мы встречаем, например, у Г. Маркузе, гораздо ближе к карикатуре, чем к оригиналу. Его «превращение работы в игру», «социально-сексуальный протест», борьба против «необходимости подавления инстинктов» шокирует своей примитивностью по сравнению с тем аскетическим подвигом, который рисует Платон.

Несмотря на их исключительную, ни с чем не сравнимую роль в истории социалистических идей, «Государство» и «Законы» Платона были только одним из многих проявлений античного хилиастического социализма. Упоминаниями такого рода идей пестрит аттическая комедия. Например, из 11 сохранившихся комедий Аристофана две – «Женщины в народном собрании» и «Богатство» – посвящены социалистическим темам.

При написании статьи использована книга И. Р. Шафаревича «Социализм как явление мировой истории»