*802. Русские. Стереотипы поведения. Традиции. Ментальность.

[Chugunka10]

либерал

Сообщений: 2189
Гордый Арел писал(а):

против власти не выступал.

Я против власти не выступаю.
Статья Белковского называется 2% и произнесена на конференции "Другой России". Где вы ещё такие речи услышите.
Так вот это моральный кодекс нашей сегодняшней элиты. И такая мораль господствует и в нашем обществе. А так как 70% населения поддерживают сегодняшнюю власть то можно говорить, что это моральный кодекс подавляющего населения страны. Моральный кодекс сегодняшнего русского человека.

Только причём тут либерализм г-н Арёл.
Что такое либерализм я рассказал в одноимённой теме. Почитайте, может что в головёнке отложится.


http://www.ej.ru/?a=author&id=121
А статью Белковского можно прочитать здесь

17.07.2007 в 14:19

[Chugunka10]

либерал

Сообщений: 2189
На прошлой неделе интервью «Эху Москвы» давал управделами президента Владимир Кожин. Один из радиослушателей поинтересовался у сановника, почему, дескать, президент столько внимания уделяет охране Олимпиады от чиновников, которых сам же и назначает. Отдадим должное г-ну Кожину — он ни на секунду не замялся, а тут же сказал, что президент просто хорошо знает менталитет своего народа. Не станем вдаваться в дискуссии по поводу менталитета – Ч.П., конечно, виднее. Поразительно другое. Примерно еще через несколько минут разговора между г-ном Кожином и Алексеем Венедиктовым выяснилось, что Оргкомитет Олимпиады, скорее всего, возглавит сам г-н Кожин. Получается, это он о собственном менталитете столь критично отзывался, ведь именно за ним будет присматривать Генпрокуратура со Счетной палатой. То есть г-н Кожин, вне всякого сомнения, приличный, порядочный и честный человек, но может случиться так, что менталитет свое возьмет. И г-н Кожин тут совершенно ни при чем – как известно, сын за отца не отвечает.

http://www.ej.ru/?a=note&id=7255

[Chugunka10]

либерал

Сообщений: 2189
http://www.echo.msk.ru/programs/code/53609/

Я хочу рассказать еще одну историю, совершенно замечательную, про которую я у меня, естественно, вопросов нет, потому что это такая история эксклюзивная. Ну вот просто мне пришло письмо, о котором я хочу рассказать. Жил-был в России в городе Таганроге некто следователь Виговский. Сначала он был следователь, потом федеральный судья. И был у него сын – молодой парень, студент института. Однажды этот парень в ноябре прошлого года исчезает, и тут же сразу приходит человек из милиции по месту жительства господина Виговского спрашивать об этом парне. Замечу, что господин Виговский, наш бывший следователь, не поднимает шухера, а милиция приходит сначала. Ну, когда выяснилось, что сын-студент пропал, господин Виговский поднимает шум, господин Виговский обращается в прокуратуру с просьбой о розыске, в милицию. В милиции ему отвечают, что не надо заводить дело. Но после его настоятельных требований заводят. В конце концов через несколько дней сына находят на пустыре какого-то завода мертвым. Господин Виговский, следователь и судья, едет туда. Ему объясняют, что сын его лежит там наверное уже два дня. «Этого не может быть», - говорит следователь Виговский. Замечу, следователь! «Эти два дня шел снег и дождь, а у сына сухая одежда». Потом приходит судмедэксперт… сейчас, одну секунду… судмедэксперт Комиссаров. И говорит, что сын умер своей смертью – повреждений на теле нет. «Но как же повреждений на теле нет, - господин Виговский, - когда у сына сломана грудина, кровоизлияние во внешнюю оболочку сердца, многочисленные повреждения внутренних органов, в том числе повреждены корни легких, множественные разрывы печени и почек, ушибы и повреждения кишечника, сломаны с обеих сторон ребра, а также кровоизлияния в мягкие оболочки головного мозга?» После этого следователю Виговскому, бывшему следователю, отдают телефон сына, и он обращает внимание, что с него, видимо, уже после смерти сына, был сделан звонок. И говорит «Если можно, давайте распечатаем, откуда и кому звонили». А ему следователь – не знаю, один был следователь Петухов, другой Урбан – говорит: «Нет необходимости. Не будем мы делать распечатку». И вот следователь Виговский начинает утверждать, что сына его скорее всего убили сотрудники милиции, что просто его случайно забрали на улице, потому что никаких правоохранительных претензий к нему не было, забили в милиции абсолютно случайно, ну а когда начался шухер, выкинули на пустыре, и что только этим можно объяснить поведение, соответственно, прокурора Шпенева, следователя Петухова, следователя Урбана, эксперта Комисарова. Надо сказать, что таких дел довольно… а, и еще господин Виговский обращает внимание в своем письме, что у сына, когда избивали, были вынуты шнурки из ботинок и ремень из брюк. То есть такое делают только в милиции. Так вот, таких дел много.

Или вот замечательное дело, которое сейчас рассматривается в московском суде: была мошенническая схема, посредством которой Департамент жилищной политики Москвы давал мошеннику квартиры выморочные, которые тот реализовывал как свои, и у которых были добросовестные приобретатели. В частности, молодой парень Роман Стрекалев, который крутится на двух работах, у которого у жены сейчас проблемы из-за иска Департамента жилищной политики Москвы. То есть был мошенник, который получал квартиры, он продавал. Были добросовестные приобретатели. А дальше самое интересное – дальше тот самый Департамент жилищной политики Москвы, то есть те самые чиновники, которые мошеннику давали квартиры, обращаются в суд, и квартиры возвращаются к ним, потому что они приобретены, мол, мошенническим способом. Да, говорит суд, это добросовестные приобретатели – там десятки пострадавших – да, они заплатили за свои квартиры, да, они работяги, но вы знаете, мы их хотим обратно. Это поразительная вещь. Потому что очень во многих странах – а что, бывают мошенники, которые продадут квартиру, бывают чиновники, которые помогут мошенникам. Но не бывает так, чтобы тот человек, который стоял во главе аферы, или то учреждение, которое участвует в афере, в итоге еще и получало все обратно. Что страшное в истории господина Виговского? Конечно, ведь очень много людей… ну, что страшное в истории господина Виговского – ведь можно себе представить, что и в Америке, и во Франции, и в каком угодно месте случайно убьют человека полисмены. Ну бывает. Бывает, что даже два полисмена. Бывает, полисмены пьяные. Но не бывает такого, чтобы этих полисменов все защищали. Чтобы образовалась некая устойчивая правоохранительная шайка, которая будет отвечать человеку: Нет, труп вашего сына переломан, но мы напишем в экспертном заключении, что он целый. Нет, мы не проверим мобильник, с которого он звонил. Нет, нам все равно, что у него шнурки из ботинок выдернуты. Потому что это означает, что вот эти вот люди – следователь Петухов, следователь Рубан, эксперт Комиссаров – что они покрывают совершенное преступление. Это очень страшно, потому что обычно правоохранительные органы есть нечто, что производит продукт под названием «правосудие». В данном случае правоохранительные органы производят продукт под названием «преступление». Они являются либо убийцами, либо укрывателями. Это некое тотальное перерождение правоохранительной ткани общества. И, собственно, самое важное, о чем я хотела сказать – когда смотришь таки дела, когда видишь, как таджика депортируют, потому что в него стрелял фсбшник, когда видишь, что целая правоохранительная система города Таганрога вступает в плотный союз, чтобы не позволить выяснить, от чего был убит человек.

[Chugunka10]

Причем замечу, что таких же убийств очень много. Просто как правило человек, у которого убивают сына, не является следователем – он не может заметить эти вещи о шнурках, он не может знать, что надо пробить мобильник. Ну если он какой-нибудь колхозник, откуда он это знает? Вот ему сказали, что сын умер, – ну и умер, ну и иди, гуляй! Так вот, когда на все это смотришь, то возникает вопрос – а почему это? и очевидно, что на этот вопрос два варианта ответа: либо у нас народ такой – ну плохой народ, что с ним не делай, но вот уроды мы все какие-то – вот менты у нас совершают преступления, чиновники у нас профессиональные мошенники; либо это у нас власть такая; либо факт существования устойчивых правоохранительных шаек, занимающихся или убийствами, как в городе Таганроге, или занимающихся хищениями тех же самых телефонов, как в случае Моторолы, - он устраивает Кремль, потому что он является социальным основанием существования другой шайки в Кремле, которая отнимает собственность. Те, сверху, отнимают ЮКОС или Сахалин-2, а снизу пусть они там убивают и грабят Моторолы. И вот это вот достаточно страшное ощущение, потому что… оно не имеет, знаете, отношения к демократии, оно не имеет отношения к принципам, о которых вот говорят – либерализм, свободный рынок. Ну посмотрите, вот, допустим, просто пример – есть такая страна Казахстан – уж точно не либеральная страна. Есть в ней президент Назарбаев – уж точно не либеральный президент. Вот в Казахстане существует огромная программа, которая связана с тем, чтобы посылали казахов за рубеж учиться – в Гарвард, в Йеле, в Принстоне, в других местах. Тысячи казахов реально могут этим воспользоваться. Это государственная программа. И часть этих людей, которая вернется в Казахстан, - кто-то уедет, кто-то останется, кто-то вернется, - она будет делать другую страну. И это должен понимать президент, и он это, конечно, понимает. А где наш Гарвард? А наш Гарвард на озере Селигер. А что интересно выпускникам озера Селигер, новейшего учебного заведения? Им интересно только одно – а в чей предвыборный штаб записываться? Иванова или Медведева? Товарищ Медведев, - спрашивают выпускники данного учебного заведения, - а нам кому-то лизать-то? Вот на главный вопрос не ответили. Главный вопрос онтологический современности, который волнует этих оболдуев. Вы наберите слова «стажировка» и «наши» в Интернете. Вы думаете, у вас вылезет «стажировка в Гарварде», куда «Наших» послали? О, у вас вылезет – «стажировка в правительстве Пензенской области», а то и в Кремле. Это вот там вот, оказывается, у нас учатся. Видимо, физике и квантовой механике и экономике. Причем слово «учеба» - это же не вопрос режима. Это вопрос некоей сознательности страны. Ленин у нас говорил – «Учиться, учиться и учиться!» Я училась в 20-й спецшколе в детстве – так у нас северные корейцы, которых нам присылали пачками, правда, еще до того, как я там училась, вот их имена были высечена в числе отличников. Северная Корея, знаете, не тот режим, который либеральный. Учиться, учиться и учиться! А у нас озеро Селигер. И когда смотришь на это озеро Селигер, возникает вопрос: «Господи, а что эти люди думают о будущем страны?» Как они воспринимают будущее страны, если всю науку, которую они могут преподать на озере Селигер, это вот, знаете, кто у нас будет преемником, это Россия выйдет в 21-й век и станет лидером 21-го века, и конечно, англичане у нас требуют поменять Конституцию – мозги им надо поменять, а не конституцию.

Точное выражение применила Латынина-правоохранительные шайки. Точно шайки.
Пример с Виговским говорит о том, что тот произвол который вершат в нашей стране судьи и прокуроры в конце концов коснётся и их. Вот Виговского коснулось несмотря на то что он судья. Не защищают наши правоохранительные органы даже самих себя. Бульдозер беззакония проехался и по судье Виговскому. Это для судей и прокуроров звонок, что этот бульдозер проедется и по ним. Я могу им этого только пожелать. Оказаться под этим бульдозером беззакония, который они же сами и создали.
Бывшему прокурору Устинову В.В. я уже этого пожелал. Вот какое письмо я послал ему после его отставки: Министру юстиции РФ Устинову В.В. Неуважаемый господин Устинов. Хочу, хоть и с опозданием, поделиться с Вами радостью по случаю вашей отставки с поста Генерального прокурора. Радость моя от того, что Вы уже никогда более не будете приносить зла моей стране занимая пост Генерального прокурора. Сколько Вы вреда принесли стране находясь долгое время в кресле Генерального прокурора. Вы со своими подчинёнными насаждали в России произвол и беззаконие.
И я надеюсь, что Вы в конце концов за свою преступную деятельность окажетесь на скамье подсудимых, вместе со своими подельниками. Чего я Вам напоследок и желаю. 10 декабря 2006 года
Я не сомневаюсь, что это моё послание дошло до Устинова, я его послал с сайта правительства РФ. Более с этого сайта мои обращения в аппарате правительства не регистрируются.


Вот эта главная проблема нашего народа. Судьи и прокуроры, говоря экономическим языком, должны производить общественное благо-под названием правосудие. Но не производят, а используют свои должностные полномочия в своих интересах. Наивно полагая, что им то этого общественного блага достанется при любых обстоятельствах. Оказывается на всех не хватает.
Вот когда судьи и прокуроры в нашей стране поймут, что производя общественное благо-правосудие для всех, они одновременно производят его и для себя в том числе. Не бывает так, что для них это благо есть, а для других нет. Правосудие оно или есть или нет.
Вот такой менталитет нам надо менять в ином случае нам как нации не выжить.

29.07.2007 в 23:10

[Chugunka10]

либерал

Сообщений: 2189
А. Аузан

О наличии гражданского общества и гражданской нации в России

Как известно, предпосылкой решения этой и многих других проблем является наличие современной гражданской нации. Существует ли таковая в России? Прямой ответ: на сегодняшний день - нет, не существует. Но в связи с этим я бы различал две вещи.

Безапелляционное утверждение об отсутствии в России гражданского общества есть явное преувеличение, обусловленное чаще всего распространенным мифом о гражданском обществе. Точнее, этот миф был популярен лет пять тому назад, сейчас он уже маргинален. Чтобы пояснить, что я имею в виду, я бы сравнил историю понятия гражданского общества и историю других нормативных понятий - не таких, как коммунизм, а, скажем, таких, как демократия и рынок.

У этих понятий в нашей стране были разные судьбы. И с демократией, и с рынком в конце 1980 – начале 1990 годов связывались представления о том, что с их воцарением всё станет хорошо. И наоборот: когда всё хорошо – это, мол, и есть демократия и рынок. Но вскоре выяснилось, что и с ними не всё хорошо. И даже очень не хорошо. А дальше судьба этих понятий, как, впрочем, и соответствующих институтов, в массовом сознании расходится: к демократии по-прежнему отношение мифологическое, а от рынка люди уже не ждут того, что завтра он принесет всеобщее благоденствие, и не рассматривают его как универсальное средство решения всех проблем. К рынку возникло вполне прагматическое отношение, отнюдь не означающее его полное и безоговорочное приятие, но предполагающее его необходимость в качестве социального института, который всех проблем решить не в состоянии, но быть должен.

Возвращаясь же к теме гражданского общества, хочу сказать: мне бы хотелось, чтобы историческая траектория этого понятия в России оказалась подобной траектории понятия рынка, а не понятия демократии. Потому что гражданское общество – это довольно функциональная вещь, обусловленная возможностью и способностью людей решать какие-то свои проблемы не путем принуждения со стороны власти и не путем частной сделки, а посредством самоорганизации, которая, соответственно, и формирует элементы гражданского общества. Если же мы признаем, что элементами гражданского общества, его институтами являются такие-то и такие-то виды самоорганизации, то, вообще-то говоря, все их мы найдем и в России. Они могут быть слабыми, неразвитыми, уродливыми, искаженными, но все они есть. Поэтому я бы говорил не об отсутствии гражданского общества в России, а об оценке его состояния.

Теперь - о гражданской нации. Тут дело сложнее. Потому что когда мы говорим «нация», мы имеем в виду социокультурную форму, в которой выступает общество. То есть, гражданское общество в виде его многочисленных элементов может иметь место, а нации при этом нет, так как соответствующая социокультурная форма не возникла. На мой взгляд, мы сейчас проходим как раз эту болезненную фазу социального и политического развития.

Почему же эта форма до сих пор у нас не возникла? У Пелевина в одном из последних романов есть образ сообщества людей, живущих в советской многоэтажке, построенной в последние годы советской власти. Советская власть построила этот дом и померла, а люди продолжают жить в его бетонных ячейках. Прежняя связь между его обитателями распадается, и они оказываются в вакууме. А потом между теми же людьми, живущими в тех же ячейках, начинают возникать совершенно иные связи, формируемый ими мир становится совсем другим.

Этот образ, на мой взгляд, очень хорош и точен. Мы действительно вышли из прежнего социокультурного состояния, прошли какую-то фазу социального вакуума и начали создавать новые сети социальных взаимодействий. А теперь речь идет о формировании некоей общей социо-культурной рамки, которая бы упорядочила эти объединяющие общество совокупности связей. И, среди прочего, нынешний подъем национализма (а он будет продолжаться и впредь) есть очевидный симптом поиска такой рамки, поиска идентичности.

Вместе с тем, для большинства понятие национального пространства России остается весьма неясным и слабо актуализированным. Гораздо понятнее, что есть «пространство Империи», но возможность восстановления империи, вопреки надеждам отдельных участников дискуссии, в XXI века следует практически исключить. Аналогия с СССР, воссоздавшим имперское пространство после крушения царизма, здесь не проходит. Тогда империя просто еще не успела распасться, два-три года – это не срок для такого исторического процесса. Связь бывших имперских территорий начала восстанавливаться уже в ходе гражданской войны. Иными словами, в 1917-1922 годах преобразование империи осуществилось в целом в тех же пространственных пределах и без распада прежних связей. А сегодня мы имеем несомненный распад империи, мы находимся в постимперской фазе. И до тех пор, пока кто-нибудь не приведет хотя бы один пример восстановления империи в современных условиях - у португальцев, англичан, у турок, в конце концов, - говорить о таком восстановлении, по меньшей мере, нелепо и безответственно.

Я считаю, что данный вопрос закрыт. Пока еще, как показывают некоторые гравитационные экономические модели, тяготение между Россией и сопредельными государствами оказывается больше, чем между этими государствами и внешним пространством. Действует инерция институциональных норм: легче, дешевле, проще общаться со «своими», чем с европейцами или, например, с китайцами. Но это затухающий эффект, он скоро иссякнет.

Остается вариант обустройства национального пространства. Нация может иметь под собой как территориальное, так и этническое основание. Российская империя в известном смысле была больше похожа на Австро-Венгерскую или Турецкую, чем на Британскую или Французскую империи. Посмотрим, скажем, на тех же турок. Как они решали эту проблему?

[Chugunka10]

В ходе реформ младотурок и Кемаля Ататюрка они ушли от исламской основы, которая была имперской, и выстроили нацию на этнической основе. Причем заплатили за это и чужими, и своими жизнями. Переход был оплачен геноцидом армян, войной с греками в 1920 годы, но, тем не менее, то был во многом весьма успешный переход. Однако в сравнении с Россией Турция по этническому составу была исходно гораздо более монолитным государством. Поэтому я считаю, что в России построение нации на этническом основании крайне маловероятно и крайне опасно по возможным последствиям.

К тому же турки в начале XX века были в фазе демографического подъема. Мы же сегодня находимся, как известно, в фазе демографического спада, у нас огромные территории, которые не могут эффективно контролироваться нашим этническим сообществом. Так что если путь восстановления имперского единства практически невероятен, то и путь образования этнической нации крайне маловероятен. Речь должна идти, скорее всего, о территориальной гражданской нации, хотя в этом случае возникает очень сложный и болезненный вопрос о территориальных границах.

Здесь я позволю себе сформулировать суждение, которое может показаться весьма неожиданным и странным. Я считаю, что роль государства в процессах формирования гражданской нации в России вовсе не первостепенна и даже не вторична. Потому что природа этих глубоких, нутряных процессов связана с отношениями между разными группами населения в стране, с тем, каким образом такие отношения выстраиваются и кто является субъектом этой деятельности.

В первом приближении в России можно обнаружить разные группы интересов вверху, на уровне элит, и внизу, на уровне широких масс, причем на протяжении всех 1990 годов коммуникации между ними практически не наблюдалось. Начало их взаимодействию было положено в первый период президентства Путина, когда олигархические группы пытались освоить массовые отрасли промышленности вроде автопрома, а также вступить в какие-то отношения с населением, проживающим в так называемых «их городах». Так стала возникать какая-то коммуникация. Однако вскоре в эти процессы вмешалась власть, поставив их под свой контроль.

Сейчас, как мне кажется, начинается новый раунд движения к взаимодействию, в ходе которого решается очень тяжелый для российского сознания вопрос о способности различных социальных групп разговаривать друг с другом без посредничества государства. Подчеркиваю: не соглашаться, но просто разговаривать. Ведь самая страшная и крайне популярная в России фраза: «Я с этим на одном поле не сяду». Такой вот агрессивный изоляционизм, который с легкостью отдает все третейские полномочия власти. Своего рода форма доносительства по-российски: мы-де к компромиссу не способны, без вас в своих делах не разберемся, «придите и володейте нами». И власть, которую никто не любит, тем самым ставится в положение центрального, решающего субъекта.

Ситуация может измениться тольков том случае, если переменится сам тип этих отношений в обществе, само мировоззрение социальных групп. Не в том смысле, что они должны отказаться от своей позиции и своего интереса, а в том смысле, что они должны признать наличие других интересов. Без такого признания гражданская нация сложиться не может.

Говоря об ее формировании, надо учитывать и некоторые другие особенности страны. Распространенное представление о России как о Евразии в корне неверно. Реальность выглядит иначе и не столь тривиально. Мы скорее Евроамерика, потому что за Уралом у нас начинается пространство совершенно не азиатское. У нас Азия заключена скорее внутри европейской части. И есть нетипичные для России сообщества в Сибири, в какой-то мере на севере и юге страны, не попавшие в свое время в зону традиционного крепостничества и долго культивировавшие иные формы социальных отношений. В целом это были, конечно, маргинальные линии развития, но нередко они оказывались весьма успешными - вот в чем парадокс. И они не выделились в особые нации только по той простой причине, что в соответствующих регионах не произошло достаточной демографической концентрации. Иначе мы бы имели сегодня Сибирь отделенной от России, исторический процесс шел именно к этому.

Есть и еще один фактор внутренней неоднородности. У нас, фактически, существуют три страны внутри европейской части. Есть страна больших городов, которая уже в конце XIX – начале XX веков была Европой. Есть деревенско-слободская страна - та самая Азия, но она-то как раз находится в состоянии длительной некрасивой агонии. И есть еще страна, возникшая в советское время, - страна закрытых городов. В ней живет очень странное население с высоким образовательным цензом и склонным к изоляционизму сознанием. Это искусственное образование досталась нам в наследство от советского времени и живо по сию пору.

Учитывая перечисленные особенности России и ее населения, я предлагаю формирование нации, на которое обычно смотрят сквозь призму этнического фактора, рассматривать иначе. Надо считаться и с другими, быть может, более значимыми в нашем случае социально-экономическими и культурными факторами. И помнить о том, что лежащая в основе этого процесса широкая коммуникация разных групп может быть осуществлена только при наличии политических субъектов. А ключевым условием для вызревания негосударственной политической субъектности в России является диалог «за одним столом» между либералами, левыми, националистами и прочими. При этом под левыми я подразумеваю не только коммунистов, но и ультралевых, которые сейчас гораздо точнее, нежели КПРФ, представляют интересы многих групп, оказавшихся за бортом в ходе реформ 1990 годов.

Что касается национализма (как политического феномена), то это особая большая тема. Он пользуется поддержкой значительной части российской буржуазии - и крупной, и средней, и мелкой. Связано это с проблемами роста, когда обнаруживается, что все перспективные ниши заняты, причем в значительной степени иноэтническими элементами. Очевидно, что это проблемы не столько этнические, сколько социальные. Поэтому именно в диалоге разных политических групп и формируется некоторый ценностный консенсус о правилах и пределах конкуренции и кооперации, без которого нет гражданской нации.

И еще должен быть диалог региональных элит. Думаю, что в 1990 годы Совет федерации давал определенную площадку для этого, но тогда проблема не стояла столь остро. Актуальнее была задача защиты от вторжения в регионы федерального властного центра или федеральных олигархических групп. Сегодня же вопрос стоит именно о необходимости политического диалога территориально-культурных общностей, для чего нет иного механизма, кроме сената.

03.08.2007 в 18:14

[Chugunka10]

либерал

Сообщений: 2189
А. Аузан

О роли государства в процессе формирования гражданской нации

Теперь попробую вернуться к роли государства в формировании гражданской нации. Она третьестепенна, но она есть. И она не в том, к чему призывают власть в отношении «борьбы с национализмом»: сказать твердое «нет» и какое-то количество людей посадить в тюрьму. Ведь власть уже многажды говорила «нет», но соответствующий процесс это не останавливает. Она и в тюрьму сажала, да только не тех: очевидно же, что не Лимонов является лидером националистической волны, а посадили именно его. Это та же самая история, что и с национальными проектами. Раз вся система правил разрушена, то любое действие направляется не по адресу, реализуя какой-то иной, отличный от декларируемого, интерес.

Власть любит делать то, что ей сделать проще. И она и впредь будет достигать совершенно иных целей, чем те, на которые есть запрос со стороны широких общественных групп. Поэтому и разговор о том, что может и должно делать государство в процессе формирования гражданской нации, я бы начал с того, чего оно делать не может и не должно.

Существо нации, как сформулировал в свое время Ренан, - это совместная гордость за свое историческое прошлое. Или, как он выразился в другом случае, совместное заблуждение по поводу славного исторического прошлого. И еще это согласие относительно общих ценностей, достигаемое через обязательную коммуникацию политических представителей - как социальных, так и территориальных. Если над ними стоит еще какая-то другая власть и пытается решать эту задачу за них, то ничего путного, в конечном счете, не получится. Это касается и исторического прошлого.

Государство не должно подменять представление о нем более удобным для себя имперским взглядом на историю. По-моему, у Кочеткова, у барда, есть фраза: «Я сын папаши всех народов, я внучек деда Лукича». Это так. Я бы даже добавил: «…и правнук Петра Первого и праправнук Ивана Грозного». Потому что со времени Карамзина мы имеем вместо истории России то, что он назвал историей государства российского. Мы имеем картину не своей собственной истории, а истории власти в России. Я даже не обсуждаю качество этой истории, про это можно спорить отдельно, но принципиально важна сама подмена субъекта истории.

Гражданская нация формируется другим субъектом. Им должны стать люди, семьи, города, какие-то людские общности, но не административные округа. И эту задачу власть за нас не решит. Она может только воспрепятствовать ее решению, если будет – пусть простит меня великий историк - усиливать «карамзинский» крен в интерпретации нашего прошлого и его политической актуализации.

И, тем не менее, есть вопрос, в решении которого власть может принести пользу делу формирования гражданской нации. И касается он экономики. Тут власть очень многое может сделать как для препятствования проявлению активности людей, так и для того, чтобы способствовать этому. В подтверждение приведу два примера.

В 2000-2001 годах решения президента Путина о создании федеральных округов и приведении регионального законодательства в соответствие с федеральным положили начало ликвидации «феодальных барьеров» между областями РФ, что дало определенный положительный эффект не только для экономики, но и для формирования нации. Запущенный этими действиями президента процесс принес определенные результаты, но не был доведен до своего логического завершения, не вывел страну на самый важный уровень социальной интеграции, не создал условия для свободного передвижения ее граждан.

Для успешного развития свободной рыночной экономики недостаточно обеспечить свободное передвижение товаров и капиталов. С товарами и капиталами, кстати, тоже не все получилось как надо. Но, главное, с людьми уж точно не получилось. Эту проблему антифеодальная политика раннего путинского режима решить так и не смогла. Устранение барьеров, связанных с неконституционным режимом прописки, создание равных и доступных возможностей при покупке квартиры в любом из городов России (Омске, Екатеринбурге, Петербурге или Москве) независимо от места проживания покупателя - вот государственная задача, которая остается нерешенной, но для решения которой власть может сделать очень многое.

И другой пример того, что может и должна сделать власть. Известно, что расстояние между Москвой и Нью-Йорком, Москвой и Пекином, если измерять его в деньгах, которые необходимо потратить на перемещение, короче, чем между Москвой и Владивостоком, Москвой и Петропавловском-Камчатским. Это - с точки зрения интересов целостности нации - категорически неправильно. Внутреннее дотирование трансконтинентальных рейсов – нормальная и почти обязательная практика. Известно, что трансатлантические рейсы дотируются за счет внутренних перевозок, потому что иначе (и это всем понятно) связь между Америкой и Европой может ослабнуть. Надо ли доказывать, что обеспечить возможность свободной коммуникации внутри страны еще более важно?

Это касается не только авиации. Федеральный бюджет должен поддерживать то, что считается национальным достоянием. Сегодня им поддерживается, скажем, Третьяковская галерея, Русский музей, Эрмитаж, Большой театр. Но вот вопрос: может ли школьник из Барнаула хотя бы один раз в жизни за счет государства посетить Третьяковскую галерею? Если нет, то что же это за национальное достояние?

Роль государства и заключается, помимо прочего, в том, чтобы обеспечить своим гражданам доступ к их национальному достоянию. Если такой доступ будет обеспечен, то у нас начнет формироваться совершенно иная культурная ситуация.

03.08.2007 в 18:20

[Chugunka10]

либерал

Сообщений: 2189
Проходящий интересуется почему Запад живёт лучше, чем мы русские. Я пытался ему обьяснить, но он не понял. Буду обьяснять и далее. Благо у меня появился ещё материал.
--------------------------------------------------------------------------------

http://www.russologia.ru/part8.html

РОССИЯ: РОДИНА, КОТОРОЙ НЕТ
1.

Именно: нет.
Это главное следствие главного русского «нет».
И очень логичное: нет общества, нет «государства» (Республики) – нет и быть не может Родины.
И русские в этом смысле подобны сейчас евреям начала ХХ века. У них тоже тогда не было страны, про которою они могли бы сказать: это моя Родина, здесь я дома, здесь кругом свои люди, здесь свои (мои) правила и ценности.

Логика проста: нет у русских социальности – нет у русских и Родины.
Именно так.
И никак иначе быть не может объективно.

Конечно, это звучит обидно, это вызывает рефлекторный эмоциональный протест. Сказать так – всё равно, что сказать человеку, что у него нет матери.
А Родина – это «Родина-мать».
А тут вот это - «нет».

Потому надо уточнить.
Конечно, Родина у русского человека есть – географическая Родина.
Это Родина как географическое понятие.
Это Родина как место рождения.
И как память об этом месте.

Есть также Родина как идея, как желание, чтобы она была, как долженствование (должна быть), как объект защиты (земля, семья, образ жизни, как неприятие чужих и чужого).
Эта Родина, конечно, есть.
Но речь идет о другой Родине - о «главной Родине».
Речь идет о Родине как понятии социальном – о социальной Родине.
Это Родина как люди.
Это люди, которые помогут, спасут, выручат, не бросят, позаботятся, запомнят, сделают, что надо, поступят, как надо.
Об этом - о главном - речь.

Ведь когда люди вспоминают о Родине, когда говорят о ней?

Когда ждут от неё какой-то помощи - того, что она должна сделать, не может не сделать, как Родина.
Ясно, что ни география, ни память детства тут помочь не могут.

Помочь могут только люди.
Помочь может только такая Родина - собственно Родина, как явление социальное.
Это та самая Родина, которая «видит», «слышит», «помнит» и т. д.
Об этой Родине речь.

Вот этой Родины и нет.
И это логично: нет социальности - не и социальной Родины. Или Родины просто.
Почему?

Потому что та Родина, о которой люди говорят мечтательно (та, что должна быть) или с досадой (та, которой нет), - это соединенные и взаимоответственные люди.
Так тут можно раскрыть и понятие социальности.
Так тут можно раскрыть понятие Родины.

То есть, русская Родина или Родина для русского человека – это русская социальность.

Соответственно, вопрос: есть она, эта русская социальность?
Нет её.
Потому нет у русских и Родины.
Всё логично.

Так, солдат, ставший инвалидом в Чечне, на кого он может рассчитывать?
На «Родину»?
Но общерусской социальности нет.
Есть только «государство» (Олигархия), которое в лучшем случае даст ему «пенсию».
Он может рассматривает лишь на ту, личную социальность («личную Родину»), которая у него есть – девушка, мать, друзья.
Вот и вся его Родина.

Так, кто помог российским морякам, которые без вины сидели два года в Нигерии?
«Родина»?
Нет, вопрос решила та лично-малая социальность («личная Родина»), которая у них была – их жены, а также та социальность, которую эти жены сумели создать (прим. 3).
И т. д. и т. п.

Родина – это социальность. Это можно показать и на ином примере.
Почему, скажем, кавказцы чувствуют себя достаточно уверенно в тех местах России, которую никак их «малой Родиной» не назовешь, скажем, где-то в Твери или на Русском Севере?

Именно потому, что у них есть своя социальность – и уже не столько личная, сколько национальная. То есть, нигде кавказец не один – за ним стоит его община. У него есть то, чего нет у русского – у него есть национальная социальность (или просто национальная солидарность).

У русского она только узко-личная (семья и друзья) – в лучшем случае.
Потому в той же псковской или тверской губернии кавказец чувствует себя там куда увереннее, чем местные русские, живущие там поколениями (прим. 4).
Родины в России у кавказца гораздо больше, чем у русского.
Настолько, понятно, насколько больше у него социальности.


Иван Ильин: «Родина – это понятие, которое у порядочных людей четко разделяется с понятием государства и обозначает социальную общность, а не систему временных государственных институтов и общественный строй».

Понятно, что понятие Родины тесно связано с понятием патриотизма.
И вот патриотизм Ильин определяет так же - через социальность.

Он пишет, что патриотизм – это «изначально социальное чувство общности, единства, солидарности с родными и близкими людьми, чувство сопричастности их судьбе, поскольку «родина» как родные люди и «родина» как исторически определенное место и время рождения поначалу образует единый и нераздельный мир».


Русские моряки, ходившие на корабле «Гордость Африки», оказались в нигерийской тюрьме потому, что грек-капитан решил вывезти из Нигерии несколько контрабандных тонн нефти. Сам капитан смог избежать ареста, моряки - нет.

Они сидели в тюрьме без суда два года. И их спасли их же жены. Они пробились на один из российских телеканалов, тот дал соответствующую информацию и стал её «раскручивать» далее. И тем самым он стал брать русских чиновников «на слабо»: мол, коли вы зовете себя «государством», так, давайте, проявите свою государственность, сделайте что-нибудь. Те стали говорить какие-то слова, «делать заявления» в ходе встреч с нигерийским дипломатами, и т. д.

Но дело решила новая социальность, которую создали эти жены. Он «вышли» на Ару Абрамяна, президента Союза армян (он же - президент Всемирного армянского конгресса, посол доброй воли ООН, и т. д.). Тот встретился с нигерийцами на месте, поговорил с ним и «договорился» – решил вопрос.
А российское посольство лишь оформило это решение – паспорта, визы и прочие формальности.


"Литературная газета" (№ 14, 2004 г.) опубликовала статью под названием «Ты здесь никто, Ваня!». Там её автор, в частности, цитирует отзывы русских сельчан из Тверской губернии о самих себе и своих новых соседях - переселенцах из Дагестана и Чечни. Их в тверских деревнях автор статьи насчитал 7000 и 5000 человек соответственно.

Вот некоторые из этих отзывов.
«Обсуждаем мы их только на кухне. У себя дома. Даже с соседями о них редко говорим. А что? У них прописка есть, они такие же граждане, как и мы. Что мы им скажем? Мы со своими соседями ругаемся, а у них один за всех и все за одного. Другие мы. Другие они…».

«Мне маленький чеченец сказал: «Ты здесь НИКТО, а я КТО! Откуда это у него? Всё, наверное, родители настраивают…».

У этой статьи был подзаголовок - «Коренным жителям российских областей срочно требуется государственная защита». Как если бы речь шла о вымирающих малых народах Севера или об американских индейцах, страдающих от занесенной туда кем-то сифилиса или «огненной воды».

Только вот этой самой «государственной защиты» нет и взяться ей неоткуда.
Социальная сущность Родины видна на этом примере более чем наглядно.
Если есть у человека его социальность (своя общность или сообщество), то он везде будет чувствовать себя дома или как дома. Он, вопреки известным словам Дантона, будет носить свою родину на подметках своих сапог.
А нет её, так он и в своей родной деревне будет, как в гостях. И нигде не дома.

Из письма, опубликованного в «Комсомольской правде» (7 мая 2005 г., моск. вып.) под заголовком «Проще стать немцем, чем русским»:
«С семьей хотели из Казахстана переехать, но не смогли получить российское гражданство. А в Германии получили паспорта через два месяца, хотя у меня только бабушка-немка. Мой друг, тоже русский из Средней Азии, даже в Российской армии отслужил, но и через два года не может получить российский паспорт!
Петр Пряников, Германия».

05.10.2007 в 18:10

[КИН]

народоволец

Сообщений: 9758

Хорошая статья, Чугун.
Раньше у русских роднились с двоюродными и троюродными, сейчас родные братья друг другу враги, потому что жены повздорили. Понятие Дружба русским неизвестно, ограниченно совместным распитием и рыбалкой. Спешить на помощь и отдать свое за друга жена с тещей не позволят.
Поэтому русские унижены повсеместно, даже якутами, чукчами, тувинцами. Что случилось с нацией? В 70-е в Казахстане обидеть русского означало иметь проблемы со всем русским поселком, один русский хулиган задирал пятерых казахов или узбеков или кавказцев( на юг были выселены Берией многие народы) , а те предпочитали не связываться, зная, что поднимается махом весь район.
Поэтому и союз развалился, что цемент русский подпортился и подтух. Не может опущенный народ быть государствообразующим.

05.10.2007 в 21:33

[Проходящий]

Критические

Сообщений: 17477
Чугунка, ни чего нового. Если ссумировать то что я написал за эти года и зделать выжимку, то получиться примерно то, на что ссылаетесь Вы,
Я где то приводил пример одного царедворца, который желал быть немцем.
Так что. ни чего нового. Эта болезнь рядиться в чуждые кафтаны, родилась на Руси не вчера. Ей уже лет 300, не менее.

То что Вы описываете как беды русского народа имеет быть место бедой многих народов России кои уже давно не хозяева на своей земле. Сегодня, эта беда дошла и до государствообразующего народа - русских.

Но это только одна из составляющих. большой беды.
А есть еще такая беда как историческая амнезия общества, память которого направляют в чётко заданное русло

Ржа собственичества, раздробила не только народ но, как подметил КИН, и его основу - семью о чём я уже писал ранее.
А без крепкой семьи можно ли говорить о крепости народа?

И ком этих бед, с годами не уменьшается, а растёт. Нация как тот телёнок в загоне мечется тщетно ища выход.
Но вот хватит ли у неё сил и времени отыскать его, когда окружающие стараются завести её на бойню гроболизации. И не без Вашей, Чугунка, помощи.

05.10.2007 в 23:20
«После коммунистов я больше всего ненавижу антикоммунистов». Сергей Довлатов