*227. Медведев: последний акт пьесы

[Лилия Шевцова]

http://www.newtimes.ru/articles/detail/106979/

№2 (393) от.01.16

Для «реалистов» конфронтация России и Запада оказалась почему-то неожиданностью

Внутриполитический ресурс исчерпан — Кремль теперь делает ставку на внешнюю политику как средство собственной легитимации и выживания. Кто и с помощью каких аргументов помогает ему в этом — размышляет в статье для The New Times известный российский политолог

Оказавшись в экономическом нокдауне, российская власть пытается подменить развитие страны иллюзиями внешнеполитических побед. В такой ситуации закономерно повышается роль тех, кто дает оценку поведению Кремля на мировой арене. Представителей российского экспертного мейнстрима, объединенных стремлением деидеологизировать внешнюю политику, отделить ее от внутриполитических процессов, уместно назвать «реалистами». Для них внешняя политика — это баланс сил и состязание в мощи.

Истоки конфронтации

Конфронтация России с Западом для «реалистов» оказалась неожиданностью. Еще несколько лет назад они размышляли о вхождении России в «Большую Европу» (декан факультета мировой экономики и мировой политики НИУ ВШЭ Сергей Караганов), доказывали конец имперских амбиций России и ее европейский вектор (директор Московского центра Карнеги Дмитрий Тренин). Между тем начиная с 2004 года стал очевиден поворот Кремля к сдерживанию Запада и выкорчевыванию европейских ценностей из российской жизни. И как же «реалисты» объясняют истоки конфронтации? Оказывается, Запад отказался «признать за Россией то место в европейской и мировой политике, которое она считает для себя естественным и законным», и проводил в отношении России «версальскую политику», символом которой стало расширение НАТО, утверждает Караганов. Но что означает «естественное и законное» место России — право Москвы на интерпретацию международных принципов? А если расширение НАТО стало причиной разрыва, что Россия делала в Совете Россия — НАТО? И почему Москва начала считать альянс угрозой, когда тот утратил свою миссию?

Путин пытался достучаться до Запада, но «западные лидеры не проявили интереса к интеграции России» (Тренин). Неправда! Западные демократии предприняли немало усилий, чтобы облегчить путь России в Европу. Но как можно было интегрировать Россию в западное сообщество при сохранении самодержавия (Тренин сам же и пишет о «нестыкуемости» российской системы и западных стандартов)?

Дмитрий Тренин

«Реалисты» жалуются, что российские стремления к «равенству» с Западом были «отвергнуты». Но неужели равенства в рамках международного права недостаточно? Быть может, речь идет о признании за Россией «особого статуса» и права не следовать общепринятым правилам игры? Но это не имеет ничего общего с равенством!

Рефрен «реалистов» — «Россию унизили!» Но почему эксперты ощущают унижение по поводу того, что России не гарантировано право на сферы интересов, а не по поводу наших дурных дорог, коррупции и нищеты?

Правда, как-то не верится, что российская элита, создавшая Лондонград, реально ощущает «веймарский синдром», коим принято обозначать постимперскую ностальгию. Да и как этот синдром сочетается со шпенглеровским тезисом российской внешнеполитической концепции об «упадке Запада»?

Садомазохистский подход — с одной стороны, «нас унизили», но с другой, «мы им покажем» — свидетельствует не только о когнитивном диссонансе его адептов. Речь идет о пренебрежительном, даже расистском отношении к россиянам, которые якобы не могут отказаться от самодержавного кода.

«Реалисты» любят повторять: «Российская внешняя политика является средством обеспечения полного суверенитета России». А кто угрожает нашему суверенитету? И возможен ли полный суверенитет в эпоху глобализации?

Рефрен «реалистов» — «Россию унизили!» Но почему эксперты ощущают унижение по поводу того, что России не гарантировано право на сферы интересов, а не по поводу наших дурных дорог, коррупции и нищеты?

Но «реалисты» идут еще дальше, опрокидывая общепринятые представления о логике. Вот Караганов: «Во многом из-за внешнеполитических успехов последних двух лет в России до сих пор не начались давно назревшие экономические реформы». На деле Кремль принялся искать свои «внешнеполитические успехи» (которые и привели Россию к изоляции и санкциям) как раз из-за неготовности проводить реформы.

Украинский экзамен

Оценку конфликта вокруг Украины сегодня можно считать базовым критерием для эксперта — как с точки зрения добросовестности самой оценки, так и в плане личной репутации. Приведем наиболее популярное среди «реалистов» объяснение того, что произошло в наших отношениях с ближайшим соседом: на Украине Россия «бросила вызов американскому глобальному доминированию» (Тренин). Но почему Кремль решился на это как раз тогда, когда президент США Барак Обама отказался от глобальных амбиций?

«Часть американской элиты… помогла вместе с подручными в Европе организовать украинский кризис, а Россия ответила сверхжестко…» (Караганов). На деле западные лидеры делали все, чтобы не раздражать Кремль своим вмешательством в украинские дела, и явно медлили со своей реакцией на аннексию Крыма — неужели эксперты этого не заметили?

Еще один постулат «реализма»: к «жесткой» реакции России привело продолжающееся расширение НАТО на восток. Но сегодня даже эксперты из мейнстрима начали отказываться от этой мантры. Так, председатель президиума Совета по внешней и оборонной политике (СВОП) Федор Лукьянов констатирует: «Представим, что Восточная и Центральная Европа остались бы за рамками альянса (НАТО. — NT)…Вероятнее всего, геополитический конфликт России… и Запада произошел бы все равно, но не на территории Украины, а западнее…»

Федор Лукьянов

Комментируя западные санкции, «реалисты» выражают уверенность, что их задача — «не только принести России как можно большую боль», но и привести к «смене режима» (Тренин). Гораздо больше, однако, свидетельств, что западные санкции выстроены так, чтобы не привести к драматическим последствиям для России. Аргумент о стремлении Запада сменить режим в Москве — это тезис кремлевской пропаганды, пытающейся поддержать в обществе высокий градус антиамериканизма.

«Пока политика России в кризисе вокруг Украины весьма успешна…» (Караганов). Несмотря на мировую изоляцию, огромные расходы, тысячи погибших? Неужели можно считать успехом Москвы оживление НАТО и активные действия ЕС по интеграции Украины? В попытке удержать Украину в своих объятиях самим же и подтолкнуть ее к Западу — вот уж успех так успех!

Санкции облегчат процесс «реиндустриализации России», надеются «реалисты». Но пока происходит ровно обратное — санкции ведут к ее деиндустриализации!

Еще тезис: политика санкций «способствует сплочению основной массы населения вокруг фигуры Путина». Но, получается, Кремль и сам в это не верит, коли пытается любой ценой выйти из санкций!

Изнанка геополитики

Эксперты-«реалисты» вдруг стали геополитиками. Политолог, генеральный директор Российского совета по международным делам (РСМД) Андрей Кортунов объясняет: «Геополитические концепты предлагают простые и по-своему логичные объяснения… тенденциям последнего времени. Геополитическая парадигма, трактующая мир как неизбежное противостояние нескольких «больших пространств», обосновывает желательность и даже необходимость гегемонии «центральной» державы в своем мировом регионе и право этой державы на свою сферу влияния».

Сторонники геополитической картины мира утверждают, что конфронтация России с Западом «не имеет ничего общего ни с российским экспансионизмом, ни с имперской ностальгией и только отчасти объясняется потребностью завоевать политическую поддержку для президента Путина». Между тем экспансионизм и империализм — неотъемлемые элементы геополитики. Приходится напомнить реалистам и о совсем неприятном: фашизм и нацизм основывали свою политику именно на геополитике! Недаром в послевоенной Германии геополитика запрещена.

Приходится напомнить «реалистам» и о совсем неприятном: фашизм и нацизм основывали свою политику именно на геополитике! Недаром в послевоенной Германии геополитика запрещена

«Реалисты» порой вынуждены делать признания, которые подрывают их же аргументацию: «Выйти победителем из противостояния с Западом для России весьма затруднительно, поскольку ее ресурсы близки к исчерпанию». Но ведь ваша геополитика, господа, предполагает постоянную борьбу. Как же Россия может ее вести с «исчерпанными ресурсами»?

Азиатский просчет

Тем временем наш экспертный мейнстрим столкнулся с провалом любимой идеи. Ведь сколько энергии было потрачено, чтобы доказать: к новым свершениям Россию приведет партнерство с Китаем, параллельно с «новым Западом» возникает «новый Восток» под «лидерством Китая и России». Дмитрий Тренин, к примеру, был убежден, что «Россия движется к Китаю». А Сергей Караганов продолжает твердить, что вокруг России и Китая формируется «Сообщество Большой Евразии», которое будет продвигать идею «нового мирового порядка». «Реалисты» поражают размахом мечтаний: «Рост соперничества между США и Китаем усиливает внешнеполитический вес России, позволяя ей играть роль балансира» (Караганов). Жаль только, ни Пекин, ни Вашингтон не догадываются, что Россия, оказывается, балансирует их отношения. Впрочем, эксперты нехотя вынуждены признать: «Сближение с этим государством (Китаем. — NT) зафиксировано на высоком уровне, но дальше движения нет». И не будет!

Сергей Караганов

Но «реалисты» не унывают. Сирийская авантюра Москвы преподносится ими как успешный прорыв в «сферу, в которой решаются вопросы иерархии». «Политическое чутье Владимира Путина сработало — он уловил возможность сломать ситуацию, заставив других реагировать на инициативу России, а не наоборот» (Лукьянов). Но в таком случае речь идет о сиюминутном чутье лидера, не осознающего последствий своих действий либо уже не способного выскочить из западни обреченности.

Картинка и реальность

Правда, излучать самоуверенность «реалистам» все сложнее. «Встает вопрос, что с этим состоянием мира делать», — сетует Федор Лукьянов. «Существует реальная опасность, — признает Сергей Караганов, — постепенного втягивания России в воронку сирийского конфликта». Но ведь сирийский конфликт — по сути, попытка Кремля выйти из украинского конфликта, спровоцированного им же. Так что сетовать нужно было раньше!

Отдавая должное российской дипломатии, Лукьянов огорчен, что «у нас нет стратегии» и «целеполагания». Но насколько может быть успешной дипломатия при отсутствии стратегии?

При этом «реалисты» вдруг начали признавать «необходимость выработки новой модели социально-экономического развития взамен той, что исчерпала себя». Но как они мыслят себе перемены? Читаем: «необходима смена элит», и начинать их менять нужно сверху. Неужели «реалисты» верят в свои призывы к Путину отказаться от лояльной ему базы?

В течение долгого времени «реалисты» предлагали нам картину мира, не имеющую ничего общего с реальностью. Горькая ирония в том, что, создавая обманки, «реализм» подпитывает логику путинской системы, которая все глубже втягивается в воронку самоуничтожения, при этом осложняя формирование реальной, а не фальшивой альтернативы.

Напоследок соглашусь с Сергеем Карагановым: нужен «открытый и честный анализ интеллектуальных и политических ошибок… и извлечение уроков». Все так. Но начать, коллеги, придется с себя!

От редакции: Всем представителям экспертного сообщества, о которых идет речь в статье Лилии Шевцовой, The New Times готов предоставить возможность для ответа

Фото: PRESIDENT-SOVET.RU, YOUTUBE.COM, RUSSIANCOUNCIL.RU

[Лилия Шевцова]

http://www.kasparov.ru.prx.zazor.org...=56B61510D3712

06-02-2016 (18:58)

И все они были озабочены, как бы вывести Кремль из изоляции, а Россию - из санкций

! Орфография и стилистика автора сохранены

В Москву зачастили западные политики. Сезон открыл лидер германских социал-демократов Зигмар Габриэль (что кажется естественным).

Затем промелькнул французский министр экономики Эммануэль Макрон (ну, как же без Парижа!) А только что нас почтили своим присутствием вице-канцлер Австрии Райнхольд Миттерленер, премьер Баварии Хорст Зеехофер и, наконец сам гуру Realpolitik Генри Киссинджер в качестве кремлевского десерта. И все они были озабочены, как бы вывести Кремль из изоляции, а Россию - из санкций.

Но в отличие от первого издания "мюнхенского эшелона" нынешние визитеры похожи на базарных торговцев. Они явно пытаются наперегонки прибежать в Кремль пораньше, опередив других "альтруистов" и застолбив место у путинской прихожей, и начинают торговаться о дивидендах. Каждый мечтает получить свою копеечку за прорыв западной блокады. Габриэль с Миттерленером пробивают Nord Stream-2 и прочие мелочи. За Макроном и Зеехофером толпятся Total с баварским пивом. А что запросил за свой лоббизм Киссинджер? За свою многолетнюю дружбу с Кремлем гуру явно заслужил Супер-Приз!

Визитеры не только попрошайки. Они приехали и нажаловаться Путину на европейских собратьев - как это делал австрийский вице-канцлер. А иные, как француз Макрон, вели себя, как Остап Бендер, пообещав снять с России санкции, хотя это не входит в его полномочия. Уморительные ребята… Неужели они не заметили, как снисходительно на них смотрели кремлевские лидеры. И даже Медведев!

Все же действительно - западный политический мир является важным фактором в формировании кремлевской политики, провоцируя ее постоянно тестировать Запад на готовность к сделке в обмен на принципы.

Ну что же, скоро мы увидим, насколько новый десант "мюнхеноидов" справился со своей миссией.

[Лилия Шевцова]

http://echo.msk.ru/blog/shevtsova/1729954-echo/
11:01 , 15 марта 2016

автор
политолог

Что-то не припомню, чтобы кто-то предсказывал вывод российских войск из Сирии в ближайшее время. Напротив, говорили о другом: о неизбежном введении в Сирию наземных российских сил. Так, что ВВП в очередной раз застал публику врасплох.

А выводить войска, когда перемирие сомнительно и теряешь козырь в борьбе за формат мирного процесса, — это вообще необъяснимая логика. Если только речь не идёт об осознании тупика.

Или… Вы говорите, что Обама обменял Сирию на Украину? Глупости. Сегодня сделки в Ялтинском формате невозможны без угрозы полной дискредитации участников сделки. Впрочем, «отдать» Украину Кремлю уже никто не может — даже Обама. Ибо Украина никому, кроме украинцев, не принадлежит.

Так, что же это за неожиданный поворот? Напомню, что в Украине произошло то же самое: Кремль ломанулся, встретил проблемы и начал искать отход. Сирия и стала вариантом отступления и поиска диалога с Западом. И кто это в Кремле придумал? Но там опять вляпались и вновь возникла необходимость делать ноги. Вот так работает кремлевская политика принуждения к любви: сначала битье стёкол, а потом необходимость быстренько слинять!

Но не будем спешить с выводами. Попытка Кремля выскочить из сирийской ловушки не означает смену вектора. Речь идёт о поиске более гибкой модели выживания при сужении ресурсного потенциала и нежелании конфронтировать с Западом. Так, что посоветуем соседям — ближайшим и дальним — заклеить окна. На тот случай, если у кое-кого вновь возникнет потребность пристать со своей любовью.

[Лилия Шевцова]

http://www.kasparov.ru.prx.zazor.org...=56FABD4D21A0F
29-03-2016 (20:48)

Лилия Шевцова: Иногда сделка лишь отодвигает новые неприятности

! Орфография и стилистика автора сохранены

Конечно, сделка лучше, чем драка, а тем более кровопролитие. Но бывает, что сделка является следствием бессилия, растерянности либо наивности. В таком случае сделка лишь отодвигает новые неприятности, которые могут оказаться драматичнее, чем те, которые стали предметом сделки. Вот сделки нашего времени:
"ИРАНСКАЯ СДЕЛКА". То, что Обама рассчитывает сделать своим основным достижением. Иран, пообещавший не делать атомную бомбу, получил все, что хотел. Теперь Тегеран может открыто претендовать на роль ключевой региональной державы с намерением перекроить карту Ближнего Востока. А это скорее всего война, отложенная во времени.
"МИНСКАЯ СДЕЛКА". Запад согласился с обменом мира в Донбассе на ограниченный суверенитет Украины. Но любая украинская власть, которая начнет осуществлять эту сделку, перестанет быть властью. А Россия, отказавшись от сделки, перестанет быть сверхдержавой. Так, что "минские соглашения" невыполнимы. Следовательно, война не закончена.
"ТУРЕЦКАЯ СДЕЛКА". Европа, не справившись, с волной беженцев, уговорила Анкару стать барьером на пути беженцев. В обмен Эрдоган получает не только 6 млрд евро, но и карт-бланш на свою диктатуру в Турции и на свои геополитические проекты на Ближнем Востоке. Остановит ли Турция лавину беженцев? Сомнительно. Поможет ли эта сделка предотвратить террор в европейских городах? Нисколько! Ведь террористы - европейские граждане, причем, не в первом поколении.
"СИРИЙСКАЯ СДЕЛКА". Можно сколько угодно радоваться, что соглашение, которое инициировали Москва и Вашингтон, позволяет более активно бороться с ИГИЛ (запрещенным в РФ). Но коль скоро Башар Асад является основной причиной гражданской войны в Сирии и его позиции в результате соглашения укрепились, значит, что кровопролитие продолжится.
Вот такая картина. Либеральный мир в растерянности. Не либеральный мир пытается ею воспользоваться. Гнилое время. Беспринципное время.

[Лилия Шевцова]

http://www.kasparov.ru.prx.zazor.org...=57052195C95F9
06-04-2016 (17:55)

Сопротивление Клуба клептократии будет ожесточенным

! Орфография и стилистика автора сохранены

Теперь важно понять, с чем мы имеем дело. ПАНАМА-гейт говорит о выходе на поверхность феномена 21 века - мировой клептократии, формирование которой стало итогом завершения Холодной войны и глобализации.

Это Клуб Супербогатых, в который входят представители разных профессий и наций - от Си Цзиньпина до исландского премьера, от Путина до отца Камерона, от Месси до Джеки Чана.

Появление Клуба клептократии стало возможным в результате отказа Запада от своих принципов и подмены их "прагматическим релятивизмом". Короче, жизнью по понятиям - но только для очень богатых! Включение в Клуб авторитарных элит стало мощным насосом его обогащения за счет высасывания ресурсов нищих наций (ежегодный приток в налоговый "рай" из слаборазвитых стран достигает 1 триллиона долларов).

Гарантами нового симбиоза и его символами стали представители Запада. Кстати, среди них Шрёдер и Блэр, которые облегчили вступление в Клуб Российской и казахской элит. Ирония в том, что цитадель либеральной демократии - Великобритания, как "хозяин" Британских Виргинских островов (именно там Mossack Fonseca зарегистрировала более половины из своих 200 000 "мусорных" кампаний), внесла свой вклад в дискредитацию своих принципов.

Нарыв лопнул и гной пошел. Это только начало. Сопротивление Клуба клептократии будет ожесточенным. И не все готовы спрыгнуть с лодки, как исландский премьер. Но процесс пошел и его уже не остановить. Западу придется пройти через свое самоочищение. И эта неизбежность не оставляет шансов для схем "Родулгина". Но сколько еще гноя должно выйти и сколько еще борьбы предстоит...

[Лилия Шевцова]

http://www.kasparov.ru.prx.zazor.org...=573A25D1B89FD
16-05-2016 (23:03)

Понимал ли кто-либо в Кремле, чем закончится игра в понты и дразнилки?

! Орфография и стилистика автора сохранены

Мы и не заметили, как выпали во время, в котором отсутствует "красная черта", которую сами же, не подумав о последствиях, и стерли. Рутиной стали облеты российскими Сушками не только натовских самолетов, но и американских эсминцев, что выглядит то ли как устрашение, то ли как игра - глумление. Ответ не замедлил последовать, и вот уже рутиной становится западный эскорт российских самолетов в пространстве над Балтийским морем. На прошлой неделе натовские истребители поднимались по тревоге пять (!) раз для сопровождения российских военных самолетов. И весь этот обмен вовсе не для демонстрации взаимного дружелюбия.

Кремль, сделав вывод, что эпоха Запада завершилась, принялся усиленно дергать за хвост и усы разнеженное и обленившееся создание, которое мы называем либеральной цивилизацией. Запад долго не реагировал ни на дразнилки, ни на силовой шантаж, очевидно, надеясь, что Россию можно убедить вести себя прилично. Западные лидеры полагали, что мы работаем в одной с ними системе понятий. Какая наивность! Эти ребята не поняли, что терпение и уговоры в российской ментальности воспринимаются, как слабость и неуверенность.

Но после крымско-украинского душа Запад очнулся. Агонизировавшее НАТО начало - хотя и неуверенно - искать ответ на российский мачизм.

Только что опубликованный доклад “Closing NATO’s Baltic Gap”, авторами которого стали бывшие командующие силами НАТО - Wesley Clark, Egon Ramms и Richard Shirreff, а также Juri Luik, бывший министр иностранных дел и бороны Эстонии - дает впечатление об эволюции настроений среди западных военно-политических кругов по отношению к России. Давайте посмотрим на некоторые тезисы доклада.

- "Россия является общим дестабилизирующим знаменателем как на восточном, так и на южном направлениях".
- Россия "продемонстрировала способность быстро передвигать многочисленные силы через большие дистанции и поддерживать их в боевом состоянии длительное время". Комплимент, конечно!
- А вот НАТО, по мнению авторов доклада, уступает России в скорости принятия решений. Командные структуры НАТО на северном направлении были ликвидированы. Только одна треть американских сил находится на удовлетворительном уровне и большинство их руководителей не имеет опыта ведения конвенциональных кампаний. В Европе американский контингент насчитывает 65 000 человек, что меньше, чем численность полицейских в Нью-Йорке. Для Великобритании будет проблемой собрать даже боеспособную бригаду. А о Германии и говорить нечего - ее армия в 170 000 человек не готова к масштабным операциям. Список натовских проблем можно продолжить. Но и этого достаточно для того, чтобы задать вопрос: почему альянс на такой стадии разложения стал угрозой для России?!

Бывшие командующие, которые теперь могут сказать то, что хотят, предлагают саммиту НАТО, который вскоре состоится в Варшаве, перейти к стратегии жесткого сдерживания России. Создаётся впечатление, что это вовсе не мнение одиночек-маргиналов. Если даже треть из их предложений будет осуществлена, мы вступим в ситуацию силового противостояния с Западом.

И как Россия с ее военным бюджетом в 87.6 млрд долл выдержит давление военного катка, бюджет которого превышает 1.023 триллиона долл? Понимал ли кто-либо в Кремле, чем закончится игра в понты и дразнилки? Неужели не верили, что Запад может проснуться? А между тем, остановить эту военную махину очень сложно – и потому, что затронуты амбиции; и потому, что усиливается страх либерального сообщества перед тем, что Кремль выкинет, если его не остановить; и потому, что началось слюноотделение западного ВПК, почувствовавшего добычу.

Напомним, чем закончилось наше военное противостояние с Западом в прошлый раз - распадом СССР. Закон непреднамеренных последствий, однако.

[Лилия Шевцова]

http://echo.msk.ru/blog/shevtsova/1772044-echo/
17:39 , 25 мая 2016

автор
политолог

Свершилось! Миру предъявлена «Стратегия для России. Российская внешняя политика: конец 2010-х— начало 2020-х годов». Создателем «Стратегии» стал Совет по внешней и оборонной политике. Авторы пообещали нам «новый интеллектуальный импульс» и поставили задачу объяснить обществу окружающий мир. Звучит амбициозно. Коль скоро среди авторов немало достойных людей, отдадим должное их усилиям. Скажу сразу: с рядом наблюдений членов СВОП трудно не согласиться. Но ведь главное — какой мессидж эти наблюдения обрамляют. И вот когда приступаешь к усвоению обещанного «импульса», трудно удержаться от ощущения, что тебе подкладывают не то, что обещали. Причем, наши иллюзионисты даже не заботятся об убедительности создаваемой ими реальности. Смотрите сами.

1. Так, свою энергию создатели Стратегии направили на то, чтобы доказать, что Западом покончено. «Старый Запад не останется «лидером развития»; ЕС переживает «структурный кризис»; сегодня главное— «управление спадом старых». Но что здесь нового, если похоронами Запада российская пропаганда занимается уже столько лет? Возникает и более каверзный вопрос: если Запад кончился, то откуда у него энергия для «экспансии» и «давления, нацеленного на смену режима» в России, в чем его обвиняют авторы? И против кого нацелена милитаризация России, если Запад можно сбросить в мусорную корзину?

2. Когда читаешь о «глубоком стратегическом партнерстве» России с Китаем, сомнения о способности авторов реалистически смотреть на мир усиливаются. Авторы почему-то верят в возможность «тандема» Китая с Россией, в то время, как больше признаков того, что китайцы думают о своем тандеме с США. И почему -то авторы надеются, что Китай, как самая могущественная держава будущего, будет относиться к России деликатно. А с какой стати? Впрочем, поговорив о российском «повороте» на Восток, авторы вдруг признают, что он «недостаточно обеспечивается». Тогда к чему весь этот трезвон?

3. В поисках доказательств упадка Запада коллеги завели песню о «поднимающемся Не –Западе». Но кто там поднимается в «Не-Западе»? Китай, который не знает, как приспособить свою систему к новым вызовам? Или Бразилия с развалившейся системой управления? А может быть, Индия, которая хочет быть с Запалом, а не с «Не –Западом»? Или поднимается Россия?

4. Иногда при чтении возникает ощущение «кривого зеркала». Так, оказывается, что одна из главных причин «противостояния» России и Запада, это «желание самоорганизовываться против внешнего врага». Это, коллеги, не о России. Это о Европе.

5. Постоянный рефрен о необходимости сберечь суверенитет России начинает вызывать беспокойство. Видно, авторы очень сомневаются в том, что Россия суверенна. Но кто может России угрожать кроме ее правящего класса, который все, что мог, перетащил на Запад ( а не в поднимающийся «Не-Запад»)?

6. Когда же авторы убеждают нас, что российская внешняя политика « в целом удачна», а дипломатия является «мастерской», начинаешь спрашивать себя, каковы их критерии успеха? Может быть авторы — любители черного юмора и потому изоляцию России, недоверие к ней окружающего мира воспринимают, как успех?
7. Авторы утверждают, что Россия начала предлагать миру «жизнеспособный набор ценностей» и среди них политический плюрализм и невмешательство во внутренние дела других стран. Вот здесь подумалось: а может, «рабочая группа» СВОПа просто троллит читателя?

8. Одна из «ценностей» России— это «ценность великодержавия». И за эту ценность, говорят иллюзионисты-юмористы придётся «дорого платить». От себя отмечу: население уже платит; и не только население России. Но как тогда соединить желанную для СВОП «ценность» с призывом к «подъёму человеческого капитала»? Ведь мировая история доказывает: или великодержавие или человеческий капитал!

Соглашусь, однако, с выводом авторов о том, что «большинство элиты не готово» к повороту к человеческому капиталу. «Стратегия» не оставляет сомнений в том, к кому принадлежат ее авторы.

[Лилия Шевцова]

http://echo.msk.ru/blog/shevtsova/1776124-echo/
15:59 , 01 июня 2016

автор
политолог

Это отныне принципы западной политики в отношении России. С одной стороны, НАТО усиливает своё присутствие в Балтии и Восточной Европе, в том числе и за счёт возвращения американских сил. С другой, Германия готова обсуждать вопрос об ослаблении санкций в отношении России. Сенсация в том, что к этому, видимо, готова сама Меркель. Причины понятны:

— нужно сохранить единство Запада (и прежде всего ЕС) в ситуации неимоверного стресса;
— опасения, что Россия в изоляции станет более агрессивной;
— санкции бьют по интересам стран, ориентированных на экономическое сотрудничество с Москвой (среди них Франция, Австрия, Чехия, Венгрия, Австрия).

Но (!) речь сейчас идёт лишь о ма-аленькой морковке — отказе ЕС от запрета на посещение стран — членов ЕС представителями российской элиты, оказавшимися в санкционном списке. И в обмен на реальное сотрудничество Москвы в проведении выборов в ДНР и ЛНР на западных условиях.

Видимо, одновременно внутри самого Запада будет оформлена ещё одна сделка— усиление безопасности (за счёт НАТО, конечно!) тех стран, которые не согласны с санкционными послаблениями в отношении России.

Словом, Москве будет предоставлена возможность пошагового выхода из изоляции. Но на условиях Запада. И это вовсе не будет означать возврат к прежней «нормальности».

Словом, ожидайте мяч на российском поле.

Step-by-Step Rapprochement: Germany Considers Easing of Russia Sanctions

German foreign minister: Ease Russia sanctions ‘step-by-step’

[Лилия Шевцова]

http://3.3.ej.ru/?a=note&id=7300
2 АВГУСТА 2007 г.

Вот уже больше года на интернет-сайте фонда «Либеральная миссия» проходит дискуссия «Российское государство: вчера, сегодня, завтра». Началась она статьей Михаила Краснова «Фатален ли персоналистский режим в России». Собственно говоря, большинство участников дискуссии пытаются ответить именно на этот вопрос. На мой взгляд, здесь особенно интересны мнения тех политологов, которые делают ставку на нынешний российский режим. В одном ряду оказались люди, на первый взгляд, несовместимые, принадлежащие к разным профессиональным весовым категориям. Возможно даже, что кто-то из них не хотел бы оказаться в одной компании. Тем не менее, в данной дискуссии Андраник Мигранян, Сергей Марков и Алексей Чадаев продемонстрировали, что все они являются сторонниками одной и той же позиции, пусть и формулируемой по-разному и по-разному обосновываемой. И можно предположить, что эта позиция имеет прямое отношение к их общественному статусу.
Все трое — члены Общественной палаты, этого неформального органа российской власти, который призван играть в нынешней политической реальности немаловажную роль: быть и экспертным советом Кремля, и назначенным президентом «гражданским обществом». Там нет случайных людей, а есть только те, кто прошел мелкое сито отбора и доказал, что может осуществлять функцию идеологического и интеллектуального обрамления власти и что она им может доверять. Поэтому высказывания членов Общественной палаты, принадлежащих к официальной российской элите и являющихся не только рупорами власти, но и ее советниками, представляют определенный интерес. Тем более когда речь идет об их представлениях о настоящем и будущем российской государственности.
Объединяющая А. Миграняна, С. Маркова и А. Чадаева позиция сводится к тому, что нынешний российский политический режим имеет потенциал, пока еще полностью не раскрытый, и способен модернизировать Россию, сделать ее современной страной, развитой во всех отношениях. И ради этой желанной перспективы, относимой, правда, в неопределенное будущее, все трое выступают за сохранение статус-кво, что дает основание рассматривать уважаемых дискутантов как выразителей охранительной тенденции. Я не вкладываю в эти слова никакого негативного смысла. Охранительная тенденция существует во всех системах, даже несомненно демократических. Вопрос лишь в том, какое именно системное статус-кво защищается.
Парадоксально, но наши охранителям защищают статус-кво, отдавая себе ясный отчет в том, насколько далеко защищаемое от совершенства.
В России имеет место «сращивание экономической и политической сфер и монополизация власти в этих сферах», что «серьезно уменьшает модернизационный потенциал государства» (А. Мигранян).
«Вот создали мы вертикаль власти. Ну и что теперь? Что она должна делать, господин президент, эта вертикаль? <…> Мы являемся свидетелями того, как наша вертикаль власти перешла к мародерству». «Сегодня кадры госчиновничества слишком коммерчески мотивированы, а моральные, внеэкономические факторы сильно деградировали<…> Принципы отбора и подбора администраторов <…> практически отсутствуют, и в этих условиях, естественно, происходит вымывание кадров, способных укрепить государственный аппарат, подмена их чиновниками-бизнесменами, которые превращают управление государственной собственностью в частный бизнес. А это – основа поголовной коррупции, свидетелями чего мы, собственно, и являемся» (С. Марков)
regtime.ru В кадровой политике российской власти «лояльность важнее, чем профессионализм». Налицо «масштабный кризис доверия внутри политической и управленческой элиты, утрата доверия всех ко всем» (А. Чадаев).
Такое впечатление, что читаешь Владимира Рыжкова либо даже Гарри Каспарова.
Охранители явно не хотят оказаться в роли пропагандистов советского образца, они озабочены своей профессиональной репутацией и потому в оценках реальности стараются быть объективными, что, разумеется, достойно уважения. Но ведь если признается, что система негодна, то естественно было бы предположить, что мысль экспертов сосредоточится на том, как эту систему изменить. Однако такая логика им явно не близка. Правда, кое-какие рецепты лечения системных болезней они предлагают, и я этих рецептов еще коснусь. Пафос их выступлений все же в другом. В том, чтобы использовать именно эту глубоко несовершенную, если не сказать порочную, систему для достижения Россией амбициозных технологических, экономических и внешнеполитических целей.

О великих прорывах и Больших проектах

Андраник Мигранян – давний и последовательный сторонник авторитарной модернизации. Он находил в себе мужество отстаивать свои идеи даже тогда, когда они вызывали лишь всеобщее отторжение. Но сегодня желаемый им авторитарный режим в стране уже существует. Таким образом, инструмент модернизации создан, и дело теперь лишь за самой модернизаций, которая автору видится двухэтапной:«Я сохраняю уверенность в том, что харизматический лидер, опираясь на поддержку масс, может пробить сопротивление бюрократии и осуществить модернизационный прорыв. То, что нам нужен прорыв, очевидно всем. Его основные задачи: снять страну с нефтегазовой иглы и осуществить всеобъемлющую технологическую модернизацию».
Это – первый этап: технологический прорыв, который, в свою очередь, создаст предпосылки для второго, когда должно «состояться нечто подобное пакту Монклоа в Испании», призванного подвести историческую черту под авторитаризмом и стать исходным пунктом развития страны на демократической основе. При этом остается загадкой, на основании каких фактов и тенденций Мигранян делает вывод о том, что нынешний российский авторитаризм способен снять страну с сырьевой иглы и провести технологическую модернизацию. Почему тогда Путин не пытался до сих пор начать модернизационный прорыв? Почему его второе президентство было сплошной чередой мер по концентрации власти, которую он использовал для защиты самой концентрации? Напомню, что доля нефтегазовых доходов в федеральном бюджете сейчас составляет 44,5%, а доля ТЭК в экспорте — 63,3%. И есть достаточно оснований предполагать, что в данном случае мы имеем дело, вопреки убеждениям А. Миграняна, не с законом обратно пропорциональной связи, согласно которому усиление авторитаризма может будто бы сопровождаться бурным развитием высоких технологий при ослаблении наркотической зависимости от «иглы», а с законом прямо пропорциональной связи, который действует во всех авторитарных «петро-стейтах» (нефтяных государствах). То есть с усилением авторитаризма усиливается и зависимость от сырьевого экспорта. И где же гарантия, что новый лидер либо сам Путин, но в новой роли, этот не им учрежденный закон сумеет отменить?
Но это еще не все. Ведь «отменить» придется и другой закон, который до сих пор нигде не был поставлен под сомнение. Я имею в виду то, что мир не знает пока ни одного примера постиндустриальной модернизации, осуществленной авторитарным режимом. Можно лишь догадываться, каким волшебным образом такая модернизация, требующая развитой инновационной среды, свободы бизнеса и его правовой защищенности, может появиться в стране, где, как объяснил нам сам Андраник Мовсесович, экономическая власть сращена с политической, бизнес слаб, общество беспомощно, а суд судит неправедно. Ведь все это предполагается оставить неприкосновенным до тех пор, пока успешный технологический прорыв не создаст предпосылки для перемен.
На кого, интересно, будет опираться при этом авторитарный лидер? Допустим, что на «поддержку масс», которая призвана помочь ему, по Миграняну, «пробить сопротивление бюрократии». Но мы знаем, что такое «поддержка масс» при отсутствии гражданского общества и административно управляемой судебной системе. Это модель легитимации репрессий против тех, кто назначается на роль «врагов». А чтобы осуществлять такие «назначения», нужны соответствующие структуры, которые называются репрессивными.

Но допустим, что случилось чудо: вопреки мировому опыту авторитарному режиму удалось осуществить постиндустриальную модернизацию. Но даже в этом фантастическом случае мне трудно представить переход к этапу второму, предполагающему трансформацию авторитарного режима в демократический.
Ведь при успешной модернизации ни авторитарному лидеру, ни кому бы то ни было в стране и в голову не придет менять модель управления. С какой стати? От добра, как известно, добра не ищут. Что-то не припомню, чтобы после сталинской модернизации 1930-х годов последовало что-то похожее на пакт Монклоа. Наоборот, авторитарная модернизация сопровождалась еще большим упрочением и ужесточением авторитарной власти.
naviny.by А теперь – о другом проекте модернизации, представленном Сергеем Марковым. Как и Андроник Мигранян, он стоит на охранительной позиции. Причем оба политолога считают приоритетной модернизацию технологическую и экономическую, которая обоим видится в мобилизационном исполнении. Своеобразие же творческого метода Сергея Маркова не только в том, что он считает нужным сочетать такую модернизацию с параллельным «выращиванием демократии», но и в том, что в этом методе политологические целеполагания дополняются конструированием организационных форм. По его мысли, для реализации Больших проектов нужны мегакорпорации мирового уровня, нужны проектные комитеты и, наконец, нужна проектная партия, что в совокупности должно сделать Россию одним из главных игроков на международной арене, полноправным членом «мирового правительства».
Вера Сергея Александровича в то, что громадье его планов возвеличит страну и осчастливит ее народ, впечатляет. Но проекты отличаются от прожектов тем, что они, во-первых, опираются на уже обозначившиеся в жизни тенденции, а во-вторых, наличием мотивированных исполнителей. Начнем с тенденций.
В качестве примера успешно осуществляемого проекта Сергей Марков упоминает такую мегакорпорацию, как Газпром. Пример, по-моему, не очень убедительный. Напомню, российские государственные компании накопили более 216 млрд долларов долгов, причем основным должником является как раз Газпром. Ни для кого не секрет и то, что за последние пять лет Газпром увеличил производство лишь на 2%. Равно как и то, что более половины российских газопроводов были построены несколько десятилетий назад и нуждаются в обновлении. И это — успешный проект? Может быть, в актив корпорации следует записать рост мировых цен на ее продукцию?
Что же касается другой идеи Сергея Александровича об использовании Газпрома как «колоссального инструмента российского влияния в мире», то с этим, на мой взгляд, дело обстоит еще хуже. Давно уже Россия не проводила такую провальную внешнюю политику, как в момент, когда пыталась орудовать Газпромом, как ломом. Это же надо было так запугать Европу, что та начала строить общую энергетическую политику, чего Европейский Союз раньше не мог добиться.
На самом деле «вертикаль-мародер» (определение самого Сергея Маркова), которой предстоит воплощать Большие проекты в жизнь, будет действовать не в соответствии с благими пожеланиями, а в соответствии со своей собственной природой. Впрочем, политолог предполагает, что параллельно с реализацией Больших проектов будет происходить и очищение вертикали от мародеров. Насколько можно понять, решению данной задачи и должна служить демократия, по причине чего Марков в отличие от Миграняна не откладывает ее «выращивание» до лучших времен. Вопрос в том, что охранители понимают под «демократией».

(Продолжение следует)

Автор — ведущий исследователь Московского Центра Карнеги
(полная версия статьи размещена на сайте фонда «Либеральная миссия» www.liberal.ru)

[Лилия Шевцова]

http://3.3.ej.ru/?a=note&id=7301
6 АВГУСТА 2007 г.

Андраник Мигранян убежден в том, что «либеральные ценности универсальны» и что поэтому «не надо придумывать что-то новое, фантастическое»; стремиться надо к тому, чтобы соответствовать «универсальному идеальному типу». Но в который уже раз оговаривается: «в России эта демократия должна еще вызреть».
Не спорю: должна. Но главный вопрос здесь касается не темпов движения к демократии, а возможности ее вызревания в горниле авторитарной технологической модернизации. В данном отношении Мигранян никаких доказательств не предъявляет. Их у него заменяют отсылки к истории некоторых западных стран. Однако такие исторические аналогии вызывают лишь новые вопросы.

Русские проекты в контексте мировой политической истории
Доказывая возможность «вызревания» демократии в авторитарной системе, уважаемый политолог отсылает нас в Англию ХVII и начала ХVIII столетий. Он упоминает Славную революцию 1688 года, в которой усматривает давний аналог пакта Монклоа. Пусть так. Но какое поучение мы должны извлечь из этого события для понимания происходящего в России начала ХХI века?. Ведь нам, чтобы добраться до российского аналога Славной революци, надо, если следовать логике Миграняна, еще пройти период авторитарной технологической модернизации. Поэтому лучше бы Андраник Мовсесович просветил нас насчет того, что же происходило в Англии до Славной революции. Какая авторитарная технологическая модернизация имела там место? Кто ее осуществлял? Кромвель? Карл II? Яков II? Однако об этом периоде А. Мигранян даже не упоминает. И правильно, между прочим, делает.
В десятилетия, предшествовавшие Славной революции, можно найти борьбу аристократического парламента с королями и борьбу парламентских партий (тори и вигов) между собой, но уж точно не то, что должно соответствовать концепции Андраника Мовсесовича. Поэтому он в своем экскурсе в английскую историю акцентирует наше внимание на том, что демократия нигде быстро не строилась, а потому и нам надо бы научиться историческому терпению, т.е. умению ждать, пока она «вызреет». О том, что демократия везде, в том числе и в Англии, вызревала в борьбе за демократию, а не в терпеливо-покорном ожидании ее вызревания, политолог забывает тоже. Более того, нам предлагается не просто ждать, а на время и отказаться от демократии в пользу авторитарного правления, чего, однако, в английском образце, рекомендованном для подражания, вообще не просматривается.
Чувствуя, возможно, некорректность этой аналогии, А. Мигранян переносит нас из Англии ХVII и ХVIII веков во Францию середины ХХ столетия. В данном отношении ассоциации с нашей сегодняшней политической практикой гораздо более очевидные и прозрачные. Ведь во Франции был де Голль, которого его ближайшие соратники называли «выборным монархом», а его режим – «выборной монархией». Однако и тут мы имеем дело с натяжками. Да, де Голль добился принятия новой конституции, увеличившей властные полномочия главы государства. Но голлистская Пятая республика лишь внешне похожа на нынешнюю российскую политическую конструкцию. И дело не только в том, что там не было ни административно насаждавшейся монополии верховной власти, ни возможности передачи ее преемнику. Важно, что там не было и доминирования президентской партии в том смысле, в каком оно имеет место в современной России.
Между тем Мигранян отсылает именно к французскому политическому опыту. Посмотрите, призывает он, во Франции ведь был прямой аналог нашей «Единой России». И напоминает о голлистской партии, доминировавшей на политической сцене 14 лет при президентстве де Голля и столько же — при президентстве сменившего его Помпиду (при де Голле, поправлю коллегу, на несколько лет меньше, учитывая его досрочную вынужденную отставку, однако это в данном случае не столь важно). Но во Франции тех времен, в отличие от нынешней РФ, существовала серьезная политическая конкуренция, а президентская партия хотя и формировалась при самом активном участии президента, имела реальную социальную базу и не была, подобно «Единой России», профсоюзом бюрократии, покупающей голоса избирателей. Поэтому она продолжала добиваться успехов и после того, как ее основатель покинул Елисейский дворец. Точно так же и в Италии послевоенного периода, и в современной Японии, тоже упоминаемых Миграняном, система доминирующей партии не исключала и не исключает ни острой политической борьбы, ни свободы СМИ, предполагающей существование независимых от правительства телевизионных каналов. В интерпретации же Андраника Мовсесовича разница между доминированием одной партии в условиях демократии и ее доминированием как альтернативы демократии полностью стирается.
Что же в итоге? В итоге ориентация на «универсальный идеальный тип» демократии, накладываясь на логику охранительства, оборачивается тем, что мышление эксперта переодевает в одежды универсального нечто особое и «самобытное». Не осознанно, разумеется, а по причине исходной установки на то, чтобы рассматривать нашу политическую практику как совместимую с движением в направлении демократии западного типа.
Казалось бы, Сергей Марков, в отличие от своего коллеги по Общественной палате, в такие ловушки попадать не должен уже потому, что является не только «убежденным демократом» (по его самооценке), но и вполне состоявшимся почвенником (по моему представлению), хотя еще и не очень органичным. Но и ему, тем не менее, избежать их не удалось.
Сергей Александрович тоже любит ссылаться на западный политический опыт. Но – лишь для того, чтобы доказать: западная демократия не есть нечто универсальное, т.е. одинаковое для всех стран, где она утвердилась. Наоборот, в каждой из них она устроена по-разному, сообразно национальным особенностям и традициям: в США она не такая, как в странах Евросоюза, в Японии – не такая, как в США и странах Евросоюза. Поэтому, мол, и в России демократические институты должны соответствовать ее идентичности. И все было бы хорошо, если бы Сергей Александрович решился на полное отрицание вообще каких-либо единых стандартов и критериев демократии. Но он не решился. В результате же читателю, который хочет разобраться в том, как сочетаются в мышлении С. Маркова эти стандарты и критерии с его проектом самобытного российского народовластия, не позавидуешь.

Во-первых, он вынужден был признать, что переход к правовому государству его концепцией не предусматривается, ибо «это на сегодня задача неподъемная». Отсюда следует, что все соображения о необходимости для России европейской ориентации лишаются какого-либо актуального содержания. При этом он считает роль государства определяющей в строительстве российской демократии и формировании гражданского общества и предлагает выделить на развитие последнего огромные бюджетные средства – 100-150 млрд долларов. Потому что само гражданское общество видится ему не в виде множества автономных от государства организаций, отстаивающих интересы входящих в них людей, а в виде организаций, специально созданных для помощи тем, кто в ней особенно остро нуждается, т.е. наиболее слабым социальным слоям. Тем самым «сильные» и самодостаточные автоматически лишаются права на самоорганизацию ради достижения собственных целей, а гражданское общество выстраивается по модели Общественной палаты вверху и «наших» внизу, помогающих государству «заботиться о людях». То есть речь идет о «приводных ремнях» патерналистской власти, от нее зависимых и ей подконтрольных. Речь идет о гражданском обществе, действующем внутри бюрократической вертикали и призванном смягчать чиновничий произвол в государстве, обреченном, по Сергею Маркову, быть неправовым, не покушаясь при этом на его устои.
Правда, проект С. Маркова предусматривает еще и учреждение дополнительных критериев отбора в элиту, а именно – патриотичности и нравственности. Но как эти критерии соблюдаются в неправовом государстве, мы опять-таки знаем по опыту советской эпохи. Из той же эпохи – и идея «проектной партии». Считая себя «убежденным демократом», политолог не прочь бы соединить эту идею с идеей политической конкуренции, однако вынужден признать, что в обозримом будущем они несоединимы. Но и при отсутствии такой партии С. Марков не знает, как ввести политическую конкуренцию в нынешнюю властную систему, в чем опять-таки откровенно признается.

Несколько запутавшись в том, что касается политических целей, Марков с легкостью переключается на средства их достижения, причем такие, которые политическую конкуренцию исключают по определению. По крайней мере – на весьма длительное время. Политолог напоминает о «выращивании демократии» генералом Франко, бразильскими военными в 1960 – 1980-е годы и даже… Но лучше процитирую: «…Хорошо известно <…> и то, что в Германии и Японии демократия строилась в условиях оккупационного режима, который является сверхавторитарным. Но он выращивал демократию. Так нужно выращивать ее и у нас».
Итак, перед нами проект авторитарной демократизации, аналоги которой отыскиваются в деятельности диктаторских либо оккупационных («сверхавторитарных») режимов. При этом, правда, остается загадкой, к какой из двух разновидностей авторитаризма ближе нынешний российский режим, равно как и то, соответствует ли он хотя бы одной из них или ему еще предстоит подтянуться до их уровня. Но главное даже не в этом. Главное в том, что российским автократам, в отличие от заграничных, предстоит вырастить не просто демократию. Им предстоит создать демократию особого типа, в которой идея права не является приоритетной, а гражданское общество выступает не как автономная от государства самоорганизация граждан, отстаивающих свои интересы и контролирующих власть, а как совокупность организаций для граждан. Организаций, возглавляемых специально подготовленными в государственных вузах менеджерами и финансируемых из бюджета со всеми вытекающими отсюда для этих организаций ограничениями.

Что же до цели, соответствующей «русской идентичности», Сергей Александрович ищет и находит ее в Византии. Она выступает источником духовности, которая и призвана заменить нам право, очистить вертикаль власти от мародеров, воспитать активистов гражданских организаций, а также обеспечить достоинство личности. По сути же речь идет о том, чтобы создать систему, в которой каждый индивид принимает ценности и интересы власти не только как общезначимые (государственные), но и как свои собственные. Нечто похожее пытался делать в свое время император Николай I с помощью ведомства графа Бенкендорфа. Кроме того, под псевдонимами идейности и сознательности «духовность» целенаправленно насаждалась и в советские времена – и «проектной партией», и ее «приводными ремнями», и ее «карающим мечом». Определенных результатов в виде могущественной военной державы на этом пути удалось достигнуть, что, похоже, и вдохновляет С. Маркова. Но неплохо бы помнить и о том, что случилось впоследствии. В том числе и с нашей «духовностью».

Многим, очень многим отличается Сергей Марков от Андраника Миграняна, которому и в голову не придет синтезировать Запад и Византию, да еще таким образом, что от «Запада» в этом синтезе почти ничего не остается. Андраник Мовсесович по своим общественным идеалам и ценностям – западник, Сергей Александрович – «самобытник». Но перед обоими стоит один и тот же вопрос о том, как приспособить нынешнюю государственную систему для решения задач, которые ей противопоказаны. И ответ они ищут в одном и том же направлении. Внутри самой системы они ищут субъект, который был бы способен реализовать их проекты вопреки очевидным для них порокам этой системы.

(Продолжение следует)

Автор — ведущий исследователь Московского Центра Карнеги
(полная версия статьи размещена на сайте фонда «Либеральная миссия» www.liberal.ru)