![]() |
#331
|
||||
|
||||
![]()
Сегодня днем я просил советского поверенного в делах, советника посольства Астахова прийти ко мне и сообщил ему, что мы согласны, в соответствии с запросом его полпреда от 17 апреля, соблюдать советские контракты с заводами “Шкода” о поставках. Соответствующие инструкции уже были даны. Я просил его информировать об этом свое правительство.
Советник посольства Астахов был заметно удовлетворен этим заявлением и подчеркнул тот факт, что для советского правительства материальная сторона вопроса не имела такой большой важности, как принципиальная. Он допытывался, не будут ли вскоре возобновлены переговоры, прерванные в феврале. На это я ответил, что я еще не могу дать какого-либо ответа, так как рассмотрение многочисленных проблем, содержащихся в последнем русском ответе 5, еще не закончено. Затем Астахов коснулся смещения Литвинова и попытался, не задавая прямых вопросов, узнать, приведет ли это событие к изменению нашей позиции в отношении Советского Союза. Он особенно подчеркивал большое значение личности Молотова, который ни в коем случае не является специалистом по внешней политике, но который, тем не менее, будет оказывать большое влияние на будущую советскую внешнюю политику. Шнурре Берлин, 5 мая 1939 г. |
#332
|
||||
|
||||
![]()
6 мая 1939 г.
Я получил подтверждение, что Англия до сих пор противится заключению тройственного соглашения с нами 107. 3 мая Бонне через Корбена вручил Галифаксу пространный меморандум, в котором отвечает на английские возражения и вновь настаивает на принятии своего проекта. В меморандуме он приводит положительные отзывы генерального штаба и заверяет ангдичан, что его проект «благоприятно встречен в Москве» (откуда он это взял, я не знаю). 4 мая в беседе с Корбеном Галифакс «хотя и не дал окончательного ответа», но «клонил к отказу». Мотивировал он его тем, что тройственное соглашение с участием СССР даже в том урезанном виде, в каком его предлагает Бонне, способно «вызвать и усилить осложнения в Европе». Он по-прежнему предлагал ограничиться лишь «параллельными» акциями путем односторонних деклараций. По данным Корбена, сам Галифакс колеблется и склонен был бы пойти на соглашение, но этому противится Чемберлен, которого поддерживают Саймон и Хор. Полпред АВП СССР, ф, 059, оп. 1, п. 3.02, д. 2090, л. 5—6. Опубл. в сб.: СССР в борьбе за мир... С. 376. |
#333
|
||||
|
||||
![]()
7 мая 1939 г.
За последние дни в Варшаву прибыли: 1) ближайший сотрудник Риббентропа Клейст с заданием определить настроение в Польше; 2) германский военно-воздушный атташе в Варшаве полковник Герстенберг, возвратившийся из информационной поездки в Берлин; 3) германский посол в Варшаве фон Мольтке, который по указанию Гитлера был задержан почти на целый месяц в Берлине и в настоящее время, не получив директив о дальнейшей политике в отношении Польши, вновь занял свой пост. Сообщения Клейста и Герстенберга о нынешних планах Германии были идентичными. Мольтке в ответ на заданный ему вопрос заявил, что он также слышал в Берлине об отдельных частях этих планов. Высказывания Клейста и Герстенберга свидетельствуют о следующем. Нанесение удара Германии по Польше планировалось уже с 1938 г. В связи с этой акцией не препятствовали присоединению к Польше Тешинской области, в результате чего отношения между чехами и поляками на долгое время должны были быть испорчены, что и удалось сделать. Равным образом в связи с предстоящим нанесением удара по Польше вначале отказывали в установлении общей польско-венгерской границы. Затем такую границу наконец пообещали, чтобы продемонстрировать Венгрии, что решение зависит не от Польши, а от Германии. Германские меры в Словакии — создание протектората и военная оккупация — являются звеном в рамках осуществления широкого военного плана, преследующего цель охвата Польши с севера и юга. То, что немецкое предложение Польше было вручено польскому послу в Берлине спустя несколько часов после оккупации Мемеля, объяснялось намерением Германии поставить Польшу в условия, исключающие принятие этого предложения 99. Если бы Польша приняла это предложение, то Гитлер мог бы связать свой первый визит в Мемель со своим первым посещением Данцига. Однако в широком немецком плане, направленном против Польши, в результате этого ничего бы не изменилось. По мнению немецких военных кругов, подготовка удара по Польше не будет завершена раньше конца июля. Запланировано начать наступление внезапной бомбардировкой Варшавы, которая должна быть превращена в руины. За первой волной эскадрилий бомбардировщиков через шесть часов последует вторая, с тем чтобы завершить уничтожение. Для последующего разгрома польской армии предусмотрен срок в 14 дней. Для подготовки нападения на Польшу запланирована с большим размахом пропаганда через прессу и по радио. В ней, например, будут играть определенную роль преступления на сексуальной почве и обогащение руководящих деятелей Польши, а также эксплуатация крестьян и рабочих господствующим режимом. Далее, приняты все подготовительные меры, чтобы инсценировать восстание в Восточной Галиции, которое в данном случае использовалось бы в качестве предлога для интервенции. Связь Берлин — Львов функционирует отлично, в частности через партию немецкой молодежи в Польше. Недовольство украинцев тем, что Карпатская Украина оставлена на произвол судьбы, устранено. Венгрию побудят предоставить украинскому населению определенные автономные права. Можно будет рассчитывать на поддержку Венгрии, так как Венгрия должна будет получить Словакию и вместе со Словакией должна быть поставлена под защиту Германии. В результате осуществления этой меры германская армия достигнет румынской границы и сможет тем самым воздействовать на румын, позиция которых вызывает озабоченность в Берлине. В Берлине больше никто не думает о решении польского вопроса на основе мартовского предложения Гитлера. Новые предложения с польской стороны были бы лишь отрицательно восприняты в Германии; Немецкая программа-минимум включает в настоящее время присоединение всего коридора, а по возможности также Верхней Силезии и больших частей провинции Познань, прежде всего ее важных сельскохозяйственных районов. Правда, новый, выдвинутый Гитлером лозунг гласит: «Стратегическое обеспечение границ». Но одновременно это означает: «Расширение базы снабжения». Вообще, нехватка сырья всех видов является главным движущим стимулом нынешних столь быстрых действий Германии. В свой день рождения (20 апреля) Гитлер сообщил в узком кругу, что осуществление всей программы должно теперь ускориться. Гитлер уверен, что ни Англия, ни Франция не вмешаются в германо-польский конфликт. После того как с Польшей будет покончено, Германия обрушится всей своей мощью на западные демократии, сломает их гегемонию и одновременно определит Италии более скромную роль. После того как будет сломлено сопротивление западных демократий, последует великое столкновение Германии с Россией, в результате которого окончательно будет обеспечено удовлетворение потребностей Германии в жизненном пространстве и сырье. Для правильной оценки этой информации необходимо сказать следующее: не может подлежать никакому сомнению то, что вышеизложенные мысли обсуждены руководящими берлинскими кругами в качестве руководства при предстоящем осуществлении германских планов. Может случиться также, что попытка осуществления целей Германии будет действительно предпринята в изложенной выше форме. Но, с другой стороны, необходимо учитывать, что концепции руководителей рейха, поскольку речь идет о тактике, как показывает опыт, быстро меняются и что каждая новая тактическая концепция излагается доверенными лицами как последняя и окончательная мудрость. [Р. фон Шелия] Печат. по сб.: СССР в борьбе за мир... С. 376-379. |
#334
|
||||
|
||||
![]()
http://hrono.ru/dokum/193_dok/19390508brit.html
8 мая 1939 г. В работе по созданию барьера против агрессии в Восточной Европе путем принятия мер к обеспечению безопасности тех держав, над которыми наиболее висит угроза, правительство Его Величества в предпринимаемых им шагах всегда придавало особое значение участию в его усилиях Советского правительства. Оно сознает в полной мере, что содействие, могущее быть оказанным Советским правительством восточноевропейским странам, имело бы исключительную ценность в случае войны и что перспектива такого содействия служила бы мощным задерживающим началом против агрессии. Сообразно с этим все его стремления были направлены к изысканию средств по избежанию или преодолению некоторых присущих этому делу затруднений. Именно эту цель преследовало правительство Его Величества, предлагая Советскому правительству, чтобы оно по собственному почину сделало бы декларацию * такого рода, которая, по его убеждению, послужила бы стабилизирующим началом тем, что выказала бы готовность Советского правительства сотрудничать, притом что этот факт не причинил бы немедленных осложнений тем, кому желательно оказать содействие. В силу этого предложения Советское правительство оказало бы свое содействие в форме, которая представлялась бы наиболее приемлемой странам, являющимся жертвами агрессии, самим решившим сопротивляться и которые желали бы воспользоваться таковым содействием. Целью первоначального предложения, сделанного Советскому правительству, было претворить в жизнь эту идею. Правительство Его Величества, однако, в свете советского контрпредложения ** и своего обмена мнениями с другими правительствами пересмотрело свое первоначальное предложение, сделанное Советскому правительству, и оно позволяет себе передать его в следующей форме: «Предлагается на усмотрение Советского правительства, чтобы оно огласило по собственной инициативе декларацию, в которой, делая ссылку на недавнее заявление Сталина по общеполитическому вопросу и принимая в соображение недавние заявления со стороны правительства Его Величества и французского правительства, которыми приняты новые обязательства по отношению к известным восточноевропейским странам, Советское правительство обязалось бы, в случае вовлечения Великобритании и Франции в военные действия во исполнение принятых ими обязательств, ока- стр. 84 зать немедленно содействие, если оно будет желательным, причем род и условия, в которых представлялось бы это содействие, служили бы предметом соглашения». Примечания: * См. док. Запись беседы народного комиссара иностранных дел СССР М. М. Литвинова с послом Великобритании в СССР У. Сидсом. 15 апреля 1939 г. ** См. док. Предложение, врученное народным комиссаром иностранных дел СССР М. М. Литвиновым послу Великобритании в СССР У. Сидсу. 17 апреля 1939 г. Печат. по изд.: «СССР в борьбе за мир...», с. 382—383. Здесь печатается по кн.: Документы и материалы кануна Второй мировой войны 1937-1939 гг. в 2-х томах. Москва. Политиздат. 1981. Электронная версия воспроизводится с сайта http://www.infanata.org |
#335
|
||||
|
||||
![]()
http://www.alexanderyakovlev.org/fon...es-doc/1000776
ВОЕННАЯ РАЗВЕДКА ИНФОРМИРУЕТ Раздел 1. РЕАЛИЗАЦИЯ ЗАХВАТНИЧЕСКИХ ПЛАНОВ ГИТЛЕРА В ЦЕНТРАЛЬНОЙ И ВОСТОЧНОЙ ЕВРОПЕ (Январь — сентябрь 1939) Документ №1.26 08.05.1939 <...> Германская политика на ближайшее время Ниже излагается краткое содержание ответов на вопросы, поставленные в беседе в конце марта 1939 г. с начальником восточного отдела верховного командования германской армии майором Кинцель: Вопрос: Когда же дойдет очередь до Данцига? В Польше очень нервничают. Боятся, по-видимому, непосредственно предстоящей оккупации немецкими войсками. Уже мобилизовали, по-видимому, два контингента. Ответ: Мы ничего не планируем. Насколько мне известно, до сих пор вопрос об оккупации Данцига даже серьезно и не обсуждался. Мы не предпринимали никакой военной подготовки. В случаях с Чехословакией и протекторатом Богемии и Моравии фюрер сразу же после Мюнхена увидел, что так не пойдет, и сейчас же отдал распоряжение о соответствующих военных приготовлениях. В начале октября история с Судетской областью была окончена, а 1 ноября фюрер отдал строго секретный приказ — усилить все гарнизоны вокруг Чехословакии и перевести их на состояние боевой готовности. Особенно усилены были моторизованные части. Затем он терпеливо ждал, пока наступит благоприятный момент для удара. Без предварительной подготовки осуществить это так быстро было бы невозможно1. В настоящий момент таких мероприятий нигде не проводится. Нет их и в отношении Данцига. О том, что поляки стали очень нервными, мне известно. И призвали они определенно больше, чем два контингента. Вопрос: Допускаете ли вы, что поляки могут быть настолько сумасшедшими, что нападут на вас? Ответ: С нашей точки зрения, для нас не было бы ничего более благоприятного. Мы тогда просто раздавили бы Польшу. Вопрос: Не думаете ли Вы, что Франция, Англия и, может быть, Советский Союз в подобном конфликте будут действовать вместе с Польшей? Ответ: Что касается Англии, то я считаю это совершенно исключенным. Англии нужно еще четыре-пять лет, чтобы она была готова к войне. Французы без англичан и пальцем не пошевельнут. Вопрос: Как соедините вы с вашим мнением высказывания Чемберлена? Ведь в последнее время англичане сильно вооружились. Ответ: Высказывания Чемберлена — блеф. Английское вооружение далеко недостаточно. У нас, впрочем, даже в армии чересчур сильно переоценивают английское вооружение. Но фюрер точно знает, что произошло с англичанами. На одном заседании с участием старых немецких генералов, которые упомянули о возможности нападения англичан, Гитлер сказал: «Господа! Посмотрите, насколько слаба в настоящее время противовоздушная оборона англичан. Только по состоянию зенитной обороны вы можете видеть, что сегодня и даже в ближайшие годы война для англичан просто невозможна». И фюрер был прав. И сегодня еще англичане далеко не готовы к войне. Вопрос: В Польше, по-видимому, придерживаются другого мнения и, кажется, серьезно рассчитывают на помощь со стороны Советского Союза, причем в первую очередь думают о материальных поставках. В Польше почти прекратилась антисоветская пропаганда. Но, с другой стороны, по внутриполитическим причинам они, конечно, не в состоянии допустить просоветскую пропаганду. Они пытаются выйти из затруднительного в этом отношении положения, говоря: Красная Армия блестяще вооружена в техническом отношении; вследствие коммунистической системы в России она пригодна как инструмент для нападения, для обороны же советской территории она обладает выдающимися качествами, так как при нападении на Россию проявится примитивный патриотизм. Ответ: Эту польскую оценку Красной Армии я считаю правильной. Напротив, я вряд ли могу поверить, что русские могут выступить с большими материальными поставками, так как у них, очевидно, очень скоро начнутся серьезные дела с Японией. Вопрос: Разве японцы не понесли поражения в боях на озере Хасан? Ответ: Напротив, японцы не были заинтересованы в обострении боев. Поэтому они и отдали приказ ограничиваться только необходимой обороной. Но уже ее оказалось достаточно для того, чтобы отразить русских без остатка. Японцы чувствуют себя значительно сильнее. Они хотят теперь так или иначе скорее покончить с делами в Китае, чтобы затем сильно ударить по русским. Это может наступить скоро. Тогда, пожалуй, у русских пропадет охота мешаться в дела Европы. Следовательно, поляки остались бы довольно одинокими. Впрочем, я не верю сейчас в возможность войны. Я уверен, что теперь начнется длинный период консолидации, так как сперва необходима правильная реорганизация Богемии и Моравии. Вопрос: Что понимаете вы под «длинным» периодом. После Мюнхена говорили, что теперь будет мир по меньшей мере в течение двух поколений. Эти «два поколения» продлились всего несколько недель. По-видимому, речь шла не о человеческих поколениях, а о поколениях комнатных насекомых. Ответ: Под «длинным» периодом подразумеваю я примерно, скажем мы, год. Это, конечно, совершенно произвольный срок. Этот период консолидации может быть большим, а может быть и значительно меньшим. Вопрос: В Польше в последнее время циркулировали фантастические слухи. Между прочим, от серьезной стороны исходил и вкривь и вкось толковался слух о том, что во время занятия Чехословакии происходили бои между германскими и польскими войсками под Одербергом, причем немецкие войска якобы были отбиты и понесли тяжелые потери. Были действительно бои под Одербергом? Ответ: Вздор. Не было никаких боев — ни с польскими, ни с чешскими войсками. За все время занятия Чехословакии у нас было только семь человек, умерших из-за транспортных аварий (с моста сорвалась машина и мотоцикл наехал на дерево). Это все. Не было дано ни одного выстрела2. Вопрос: В германских официальных сообщениях все время говорилось о том, что, кроме снегопада, ничто не мешало победоносному продвижению германских войск. Следовательно, снегопад был единственным противником? Ответ: Это правильно. Коммюнике звучат всегда немного смешно. Но еще смешнее было то, что сообщил нам перед занятием Праги наш военный атташе в Чехословакии. Я подчеркиваю, за день до занятия Праги наш военный атташе сделал нам здесь следующий доклад: «Все наши провокации напрасны, так как чехи просто не дают себя спровоцировать. Когда мы посылаем своих людей на улицу кричать «Хайль Гитлер», чехи кричат с ними. Когда мы заставляем своих людей кричать «Долой республику!» — чехи кричат с ними, и когда мы своим людям говорим, что они на улицах должны петь «Хорст Вессель», то и чехи поют с ними. При всем нашем желании мы не можем при таком поведении чехов спровоцировать ни малейшего инцидента». При самой оккупации чехи вели себя просто недостойно. Я вспоминаю, как в 1918 году мы встречали офицеров международной комиссии по разоружению. Когда они приходили в наши казармы, там никогда не было ни одного человека. Безусловно, им никто не подавал руки. Когда они спрашивали, сколько у нас винтовок, мы говорили, что мы не знаем, пусть они посмотрят это в книгах, если это им доставит удовольствие. А разве можно что-либо найти в чужих книгах. У нас они не встретили ни следа поддержки. Чехи наоборот. Когда германские части подошли к одному гарнизону, офицеры уже выстроили там всю часть. Затем они отдали нам все свое оружие и объяснили нам все, что мы хотели знать. Правда, мы получили чудесную тяжелую артиллерию. И авиация неплохая. Мы сперва даже себе не могли поверить, что ни одна пушка, ни один пулемет не выведены из строя. Не взорвали ни один склад с боеприпасами, не опорожнили ни одной цистерны — все передали в полном порядке. И в военном министерстве и генеральном штабе не уничтожили ни дела, ни архив, а все сдали и даже с объяснениями3. При этом только один или два офицера отказались подать нам руку. Все остальные ползали на животах. Иметь таких противников просто противно. Хотя Гаха и отдал приказ не оказывать сопротивления и мы знали, что чешское верховное командование передало этот приказ войскам, мы, конечно, в отдельных местах рассчитывали на сопротивление. Я сам отдал приказ частям, в котором между прочим писал: «Хотя чешское верховное командование отдало приказ не оказывать сопротивления, все же в отдельных местах можно рассчитывать даже на значительное сопротивление. Поэтому при продвижении войска должны соблюдать все правила осторожности». Вопрос: Теперь мы, пожалуй, примем этих солдат в германскую армию? Ответ: Об этом не может быть и речи. Чехи никогда не будут служить в немецкой армии4. Фюрер, впрочем, еще на пражской крепости принял решение, правильное проведение которого будет иметь колоссальное значение. Он сказал, что чехи под нашим протекторатом будут чувствовать себя хорошо, что и другие малые народности захотят попасть под немецкий протекторат. Они, правда, должны будут много работать, но, с другой стороны, будут хорошо получать, им не нужно будет заботиться о внешней политике, служить в армии и пр. Правда, многое будет зависеть от поведения протектората. Факт назначения протектором Нейрата показывает, что линия фюрера должна быть выполнена. Вопрос: Я хотел бы еще вернуться к нашему высказыванию относительно предстоящего длинного периода консолидации. Думаете ли вы, что после этого периода наступит очередь Востока? Ответ: Хотелось бы думать, что тогда наступят крупные распри с Западом. Точно этого сейчас никто не может знать. Предпосылкой для таких разногласий на Западе должен быть, конечно, крепкий тыл. Я думаю, что со стороны Польши мы только тогда можем ожидать нападения, когда нам будет уж совсем плохо. А поэтому мы как раз и должны помешать. Обзор взаимоотношений между Польшей и Германией I Как и в прошлом, польское правительство в своей политике дальнего прицела придает большое значение сохранению добрососедских отношений с германским государством. Польское правительство доказало это тем фактом, что еще в 1933 году оно одним из первых иностранных правительств завязало дружественные отношения с Третьей империей и вступило с ней в переговоры, приведшие к польско-германской декларации от 26.1.34 г. Нужно упомянуть также о положительной позиции, занятой Польшей по отношению к национал-социалистскому сенату и Данцигу. В течение последующих за этим пяти лет Польша в своей международной политической деятельности постоянно избегала участия в акциях, направленных против Германии. Наконец, уже известно, что осенью 1936 года Польша заняла решительную позицию, чем она в значительной степени помешала возникновению военного конфликта в связи с проведением в жизнь германских требований. II В вопросе о транзитном сообщении между Германией и Восточной Пруссией, равно как и вопросе о свободном городе Данциге, в которых постоянно достигалось соглашение между обоими правительствами и в отношении которых германское правительство стоит на следующей позиции: а) Польское правительство не заинтересовано в каком бы то ни было затруднении сообщения между Восточной Пруссией и остальной частью Германии. Ввиду этого, несмотря на многие изменения, происшедшие в этой области за последние годы (как, например, по вопросу о трансферте платежей) не только не чинила каких-либо затруднений в транзитном железнодорожном сообщении, но производила расчеты за этот транзит с учетом германских интересов. Исходя из этих предпосылок, польское правительство готово пересмотреть совместно с германским правительством вопрос о дальнейшем упрощении и облегчении железнодорожного и автомобильного сообщения между Восточной Пруссией и остальной частью Германии. Для осуществления этих целей технические специалисты могли бы выработать соответствующие предложения. Однако все уступки, производимые польским правительством, могут быть сделаны лишь в рамках суверенитета Польши, и ввиду этого не может быть поставлен вопрос об экстерриториальности путей сообщения. С этой оговоркой польское правительство имеет намерение широко пойти навстречу германским желаниям. б) Что касается вопроса о свободном городе Данциге, то следует напомнить, что польское правительство, признавая необходимость разрешения этого вопроса путем соглашений между Варшавой и Берлином, уже давно сделало соответствующие предложения. Это казалось польскому правительству тем более целесообразным, так как оно учитывало положение Лиги наций, которая не в состоянии больше выполнять принятых ею на себя обязательств по отношению к свободному городу Данциг. Как это вытекает из происходивших до сих пор польско-германских переговоров, никаких разногласий во мнениях по принципиальным вопросам не возникло, и польское правительство не будет препятствовать свободной жизни германского населения в свободном городе Данциге, с другой стороны, германское правительство уважает польские права и экономические, морские и транспортно-технические интересы польского населения в свободном городе. Так как эти оба вопроса носят принципиальный характер, то польское правительство полагает, что разрешение их могло быть достигнуто путем предоставления совместной польско-германской гарантии свободному государству. Эта гарантия, с одной стороны, обеспечила бы свободное развитие германского населения и его внутренней жизни, а с другой стороны, обеспечила бы польские права и интересы. К тому же польские интересы совпадают с экономическими интересами населения свободного города, так как благосостояние последнего в течение многих столетий зависело от польской заморской торговли. В отличие от упомянутой раньше проблемы облегчения сообщений, которая, по мнению польского правительства, носит главным образом технический характер и подлежит обсуждению специалистов, вопросы о свободном городе Данциге должны в первую очередь обсуждаться польским и германским правительствами на основе политических принципов и, в частности, в том направлении, чтобы, в соответствии с заявлением господина германского канцлера от февраля 1938 года, Польша обязалась бы уважать национальные отношения в свободном городе, а свободный город и Германия обязались бы уважать права и интересы Польши. В целях стабилизации отношений в этом районе Европы польское правительство считало бы желательным совместный обмен мнениями по вышеупомянутым проблемам в ближайший срок, чтобы достигнуть таким путем базы дальнейшего укрепления взаимных добрососедских отношений. Телеграмма 5 марта 1939 г. Рим Копия Чиано, который, возвратясь вчера, сообщил мне, что он подробно информировал нашего варшавского посла о содержании и результатах варшавских переговоров, сегодня провел со мной продолжительную беседу о своей поездке в Польшу. Его изложение совпадает с телеграфным сообщением Мольтке. Он считает, что позиция польского правительства страдает недостатком внутренней неустойчивости6, так как любой и каждый считает себя признанным хранителем наследия Пилсудского, и ни в одной голове нет ни одной действительно новой идеи. «Польша живет под диктаторством умерших». Против политики Бека в отношении Германии направлены известные архикатолические круги и 4 миллиона евреев, но, с другой стороны, прежде всего над ними довлеет страх перед все более и более крепнущим соседом на Западе. Свое мнение о том, как будет держать себя Польша в случае конфликта, он выражает следующим образом (между прочим, полностью совпадает с мнением Мольтке): завоевание Польши на сторону «оси» будет ошибочным; не следует также ожидать того, что Польша перейдет на сторону противника, это уж слишком пессимистично. Польша слишком долго не решится принять какое-либо окончательное решение, а потом «поспешит на помощь победителю». По отдельным вопросам: Чиано считает, что Бек рассматривает данцигский вопрос как проблему, которая касается только Польши и Германии, а поэтому она и должна подвергаться обсуждению только со стороны этих двух государств. Колониальные вопросы не были затронуты ни одним словом. Что касается антигерманских выступлений, то этот вопрос он изложил в деликатной форме. Он выразил надежду, что польское правительство немедленно арестует четверых главарей и уволит несколько ответственных чиновников. Наконец, Чиано затронул еще один вопрос, который он упустил в беседе с Мольтке. Он, по просьбе Дуче, передал польскому президенту приглашение заехать в Рим в одну из его частных поездок на итальянские курорты; приглашение принципиально было принято. Срок визита предполагается на май или июнь. Он хотел бы думать, что поездка принесет большую пользу в смысле дальнейшего приближения Польши к «оси». В своем коммюнике он зачеркнул пункт по вопросу антигерманских выступлений, дабы не создавать неправильного впечатления. Телеграмма Вёрмана послам в Риме, Лондоне и Париже от 15 марта 1939 г. 15 марта 1939 г. Германское посольство, Лондон Берлин Копия К Вашему сведению. В четверг утром британский посол посетил государственного секретаря с целью осведомления о том, каково наше отношение к чехословацкому вопросу. Гендерсон заявил, что он не намерен ни предпринимать какие-либо шаги, ни создавать впечатление о том, что его правительство вмешивается в это дело: преимущество германских интересов в Чехословакии совершенно определенно. Английская пресса также проявила чрезвычайную сдержанность. Наоборот, роковое значение имел бы тот факт, если бы предстоящая поездка министра торговли Стенлей (который, между прочим, ушел сейчас в отставку) совпала с насильственным вторжением Германии в Чехословакию. Государственный секретарь выразил послу наше недовольство по поводу событий в Чехословакии и разъяснил, что правительство Тисо является единственно законным и что Тисо, по-видимому, намечает самостоятельность Словакии. О германских планах в Праге пока еще неизвестно, но мы очень бы хотели видеть порядок в этом пункте Средней Европы. На вопрос Гендерсона, хотим ли мы расчленения или сохранения целостности Чехословакии, государственный секретарь ответил: мы хотим лишь удовлетворения интересов. Далее Гендерсон ходатайствовал о том, чтобы создать непосредственный контакт между Германией и Чехословакией; на это государственный секретарь ответил, что и они хотели бы более благоприятным образом разрешить законные германские требования. Когда Гендерсон напомнил о мюнхенском соглашении, то государственный секретарь заявил, что мюнхенское соглашение имело своей целью сохранение мира и достигло этого, да к тому же это уже совершившийся факт. В заключение Гендерсон повторил, что он признает германские интересы в Чешской области. ВЁРМАН <...> Телеграмма Министерства иностранных дел германскому посольству в Варшаве от 26 марта 1939 г. 26 марта 1939 г. (Дословная копия) «Сегодня Липский был принят министром иностранных дел и передал ему, что Бек готов приехать для переговоров в Берлин, но лишь после того, как дипломатическим путем будут достигнуты ощутимые результаты. Липский передал запись, в которой вместо выхода из Лиги наций предложена двусторонняя гарантия. Вместо экстерриториальных путей для автострады и железной дороги через коридор Польша предлагает обеспечение и расширение возможностей сообщения с Восточной Пруссией, но при сохранении польского суверенитета. Проводимые сейчас военные мероприятия Германии Липский считает чисто наступательными. Германский министр иностранных дел заявил, что польские предложения совершенно не удовлетворяют и что с ответом он воздержится до доклада об этом фюреру. Ответ последует не слишком скоро. Германский министр иностранных дел посоветовал немедленно прекратить военные приготовления и напомнил пример с Чехословакией в мае прошлого года. Внедрение польских войск в Данциг будет рассматриваться нами как «казус белли». Телеграмма германского посольства в Варшаве Министерству иностранных дел от 29 марта 1939 г. 29 марта 1939 г. (Дословная копия) «Германский посол в Варшаве был принят Беком 29.3.39 г. Бек заявил, что любая попытка Германии применить насилие в вольном городе Данциге будет рассматриваться Польшей как «казус белли» даже и в том случае, если эта попытка будет исходить от сената (Данцига). Между прочим, он сожалеет о создающихся обострениях, и кажется, что данцигская проблема может быть разрешена путем дружественных переговоров. Приказ германского Министерства иностранных дел о содержании ноты СССР в Латвию и Эстонию «На этих днях спущен секретный приказ Министерства иностранных дел с чрезвычайно интересной информацией о деятельности Советов в балтийских государствах. Советский Союз направил эстонскому и латвийскому правительствам ноты, в которых сообщает, что в случае нападения на эти государства Советский Союз окажет Эстонии и Латвии военную помощь. Кроме того, в нотах указано, что Советский Союз будет считать себя вынужденным к военному вторжению в эти страны и в тех случаях, когда Латвия или Эстония захотят более или менее добровольно лишиться своей полной государственной самостоятельности в пользу третьего государства. В своем ответе правительство обоих государств приветствовали готовность Советского Союза к оказанию военной помощи на случай нападения, но никак не реагировали на вторую часть русского сообщения. В примечании ответа оговорена строжайшая секретность этого дела. Если, против ожидания, что-либо из этого станет известно, то эстонское и латвийское государства будут вынуждены публично опровергнуть подобное сообщение». Верно: Вp. зам. начальника 1 отдела 5-го управления РККА военный инженер 1 ранга (ПАНФИЛОВ) Указана рассылка: Сталину, Молотову, Ворошилову, Берия, Шапошникову, Мехлису. ЦА МО РФ. Ф. 23. Оп. 9157. Д.2. Л. 9—31. Машинопись. Заверенная копия. |
#336
|
||||
|
||||
![]()
http://www.doc20vek.ru/node/408
http://katyn-books.ru/archive/year/300.htm 8 мая 1939 г. Посол начал беседу с вопроса, означает ли уход Литвинова с поста народного комиссара иностранных дел какое-либо изменение во внешней политике Советского Союза. Я ответил, что позиция Советского правительства, изложенная в его предложениях из восьми пунктов {{* См. док. 276.}}, переданных как английскому, так и французскому правительствам, остается без изменений. В ходе беседы я в дальнейшем пояснил, что изложенная в восьми пунктах позиция Советского правительства по вопросам международного положения остается неизменной, поскольку не произойдет каких-либо изменений в международной обстановке и в позиции других держав. Затем посол передал мне памятную записку {{** См. док. 327.}} британского правительства на английском языке с приложением русского перевода, в которой британское правительство излагает в несколько -измененной форме свое первоначальное предложение, сделанное Сов[етскому] правительству. Передавая предложение брит[анского] правительства, посол говорил об искреннем стремлении английского правительства к сотрудничеству с Сов[етским] пра[вительством], что Галифакс не видит принципиальной разницы между предложениями Сов[етского] пра[вительства] и настоящим предложением брит[анского] пра[вительства], что будто бы разница между этими предложениями формального характера. При этом посол пояснял, что при всей стройности и логичности советских предложений в современный критический момент вопросы формы имеют очень существенное значение. Общую установку брит[анского] пра[вительства] посол объяснял так: не допускать чего-либо такого, что Германией могло бы быть истолковано как провоцирование агрессии с ее стороны, и вместе с тем принимать меры к созданию барьера против агрессивных действий. Отсюда-де вытекает особая важность формы действий миролюбивых, держав. После этого я задал Сидсу ряд вопросов. В связи с замечанием Сидса, что Польша будто бы отрицательно относится к указанным предложениям Сов[етского] правительства, я сказал, что у нас есть другие данные о позиции Польши. Это мое заявление Сидс не опровергал, но в более неопределенной форме повторял свое утверждение о Польше. Я спросил, изменилась ли позиция брит[анского] пра[вительства] после известного заявления Саймона, который заявил в палате общин о принципиальной приемлемости для Англии военного соглашения с СССР. Сидс пытался уклониться от ответа на этот вопрос ссылками на незнакомство с этим заявлением, ссылками на то, что Саймон не министр иностранных дел, но сказал, что в дальнейшем не исключено рассмотрение и этого вопроса. На мой вопрос, предполагается ли английским правительством, что кроме декларации Сов[етского] правительства будет заключена какая-либо во[енная] конвенция между Англией и СССР, Сидс уклончиво говорил о том, что последнее — дело будущего. На мой вопрос, даны ли Англией какие-либо гарантии Бельгии, Голландии и Швейцарии, Сидс ответил, что вопрос об этих странах, находящихся на западе, не относится к рассматриваемому вопросу, что в прошлом все войны, в которых участвовала Англия, были тесно связаны с судьбами Бельгии и Голландии. На мой вопрос, известно ли английскому правительству [предложение] французского правительства {{* См. док. 305., 306.}} в связи с проектом Советского правительства {{** См. док. 276.}}, Сидс ответил, что соответствующие проекты Франция [сообщает] Англии и наоборот. На вопрос Молотова, согласовано ли настоящее предложение Англии с Францией, Сидс ограничился ссылкой на то, что Англия знает о предложениях Франции, а Франция знает о предложениях Англии. В конце беседы Молотов заявил, что предложение англ[ийского] пра[вительства] будет изучено Сов[етским] правительством и будет дан ответ на него. Беседа продолжалась около одного часа. АВП СССР, ф.06,оп. 1а, п. 25, д. 8, л. 6-8. Опубл. в сб.: СССР в борьбе за мир... С. 380-382. |
#337
|
||||
|
||||
![]()
http://www.doc20vek.ru/node/409
8 мая 1939 г. Спросив г-на Гжибовского, знаком, ли он с предложениями, которые Советское правительство сделало Англии и Франции в связи с теперешним международным положением {{* См. док. 276. }}, я сказал о том, что до нас доходят сведения, что будто бы польское правительство относится отрицательно к этим предложениям. В связи с этим я предложил Гжибовскому ознакомиться с точным текстом этих предложений СССР и сказать, что в них плохого для Польши и правда ли, что Польша является одним из главных противников этих предложений. Гжибовский прочитал переданный мною текст предложений (восемь пунктов и вводную часть к ним). После этого ознакомления Гжибовский сказал, что ему было известно содержание предложений Советского правительства, но новым для него является пункт 4 (о том, чтобы Англия заявила, что её последнее соглашение с Польшей о взаимопомощи {{** См. док. 254.}} направлено исключительно против Германии). Посол сказал, что у Польши нет отрицательного отношения к этим предложениям, что это дело трех государств — Англии, Франции и СССР, но у него есть сомнения по пунктам 4 и 5. Посол подробно развивал мысль об особом положении Польши, находящейся между двумя великими соседями, и [сказал], что Польша не хочет делать таких шагов, которые могли бы быть истолкованы. Германией как провоцирование агрессии с ее стороны. Он подчеркивал также, что Польша ставит одной из своих главных задач сохранение издавна хороших отношений с Венгрией, которой сейчас угрожает положение Чехословакии и которую Польша ещҐ надеется удержать от перехода в лагерь Германии. В связи с этим Гжибовский говорил о том, что и для достижения этой последней цели Польша не должна делать ничего такого, что бы оттолкнуло Венгрию к Германии. Гжибовский возражал против пункта 4, доказывая, что нельзя требовать того, чтобы англо-польское соглашение истолковывалось как направленное исключительно против Германии. Он ссылался и на то, что теоретически можно допустить, что агрессивные действия против Польши Германия начнет не непосредственно, а, скажем, использовав для этого Румынию и т. п. Я указал на несерьезность этого аргумента, подчеркивая, что если речь идет о взаимопомощи против агрессии, то ясно, что нужно, прямо указать, что англо-польское соглашение направлено именно против Германии. Я указал также на неприемлемость такого положения, когда, с одной стороны, дело идет об участии СССР в гарантиях для Польши, а с другой стороны, заключено англо-польское соглашение о взаимопомощи, которое может быть истолковано как направленное, между прочим, и против СССР, вместо того чтобы оно было направлено против агрессора, т. е. против Германии. По пункту 5 советских предложений — о придании польско-румынскому договору 1926 г. общего характера, направленного против всякой агрессии, или же об аннулировании этого договора — Гжибовский сделал свои возражения. Предложение об аннулировании договора он рассматривает как «диктат», т. е. как навязывание чужой воли. Что же касается придания договору характера направленности против всякой агрессии, чтобы этим лишить его антисоветского острия, то Гжибовский возражал и против этого. Он пытался доказывать, что текст договора не направлен ни против одной державы и тем самым не направлен против СССР. Он не отрицал вместе с тем, что этот договор в свое время получил политическое значение как направленный против СССР. Я предложил послу, чтобы поляки подумали о том, как устранить не соответствующее теперешней обстановке антисоветское политическое значение этого договора. Посол обещал это сделать. Посол с подчеркнутым интересом поставил вопрос о нашей позиции в отношении Бессарабии. На это я ответил, что Румынии нечего беспокоиться на этот счет, особенно в настоящий момент. В заключение беседы я передал ему текст наших предложений англичанам и французам, за что он благодарил. Беседа продолжалась около полутора часов. АВП СССР, ф. 06, оп. la, п. 26, д. 18, л. 95-96. Опубл. в сб.: СССР в борьбе за мир... С. 379-380. |
#338
|
||||
|
||||
![]()
{{* Печатается по русскому переводу памятной' записки, врученному вместе с английским текстом.}}
8 мая 1939 г. В работе по созданию барьера против агрессии в Восточной Европе путем принятия мер к обеспечению безопасности тех держав, над которыми наиболее висит угроза, правительство Его Величества в предпринимаемых им шагах всегда придавало бы особое значение участию в его усилиях Советского правительства. Оно сознает в полной мере, что содействие, могущее быть оказанным Советским правительством восточноевропейским странам, имело бы исключительную ценность в случае войны и что перспектива такого содействия служила бы мощным задерживающим началом против агрессии. Сообразно с этим все его стремления были направлены к изысканию средств по избежанию или преодолению некоторых присущих этому делу затруднений. Именно эту цель преследовало правительство Его Величества, предлагая Советскому правительству, чтобы оно по собственному почину сделало бы декларацию {{* См. док. 271.}} такого рода, которая, по его убеждению, послужила бы стабилизирующим началом тем, что выказала бы готовность Советского правительства сотрудничать, притом, что этот факт не причинил бы немедленных осложнений тем, кому желательно оказать содействие. В силу этого предложения Советское правительство оказало бы свое содействие в форме, которая представлялась бы наиболее приемлемой странам, являющимся жертвами агрессии, самим решившим сопротивляться и которые желали бы воспользоваться таковым содействием. Целью первоначального предложения, сделанного Советскому правительству, было претворить в жизнь эту идею. Правительство Его Величества, однако, в свете советского контрпредложения {{** См. док. 276.}} и своего обмена мнений с другими правительствами пересмотрело свое первоначальное предложение, сделанное Советскому правительству, и оно позволяет себе передать его в следующей форме: «Предлагается на усмотрение Советского правительства, чтобы оно огласило по собственной инициативе декларацию, в которой, делая ссылку на недавнее заявление г. Сталина по общеполитическому вопросу и принимая в соображение недавние заявления со стороны правительства Его Величества и французского правительства, коими — этими правительствами — приняты новые обязательства по отношению к известным восточноевропейским странам, Советское правительство обязалось бы, в случае вовлечения Великобритании и Франции в военные действия во исполнение принятых ими обязательств, оказать немедленно содействие, если оно будет желательным, причем род и условия, в которых представлялось бы это содействие, служили бы предметом соглашения»108. АВП СССР, ф. 06, оп. la, п. 25, д. 8, л. l0-ll. Опубл. в изд.: Документы и материалы кануна второй мировой войны... Т. 2. С. 84-85. |
#339
|
||||
|
||||
![]()
http://www.doc20vek.ru/node/412
9 мая 1939 г. Я представляю т. Филиппова (предст. ТАСС) отделу печати Аусамта. Принимает нас заместитель директора посланник Браун фон Штумм, объясняющий в ходе беседы, что Ашман последнее время болеет и делами не занимается. Кроме того, он вообще уже семь лет на одном и том же посту, на который вступил еще до «Махтюбернаме» (т. е. прихода Гитлера к власти). Поэтому слухи о его отставке или перемещении естественны...{{ * Здесь и далее [...] сделаны в оригинале.}} После коротких общих фраз, обращенных к т. Филиппову, Бр[аун] ф [он] Штумм (не в пример обычной практике) переводит разговор на общеполитические темы, в частности о германо-советских отношениях. Он отмечает, что Германия удовлетворена той «корректной» позицией, которую советская печать занимает в отношении польско-германских отношений, ограничиваясь информацией. Правда, советское радио по-прежнему распространяет антинемецкие сведения. Но в общем он отдает должное «корректности» советской печати и заверяет, что германская пресса, учитывая это, также изменила тон и от выпадов против СССР воздерживается. В ответ на мои замечания о том, что мы не имеем основания считать эти моменты симптомом какого-либо изменения германской политики в лучшую сторону (для СССР), Ш[тумм] начал приводить другие доводы, а именно: 1) предстоящее заключение пактов о ненападении с Латвией и Эстонией доказывает, что Германия не имеет активных аспираций в этом направлении; 2) упразднение Карпатской Украины хотя и сделано не прямо ради СССР, но было бы немыслимо, если бы у Германии было намерение осуществлять экспансию в сторону Украины; 3) в речи Розенберга, сказанной накануне, ни одного слова не сказано ни о СССР, ни о большевизме, хотя сама тема доклада делала бы такой экскурс вполне естественным; 4) наконец, как симптом изменения тона прессы, Ш[тумм] рекомендовал обратить внимание на появившуюся накануне статью «Берзен цайтунг» ( «Маневры отвлечения») о польских планах на Украине и т. д. Ш[тумм] не удержался от того, чтобы не развить мысли о том, что, мол, уход Литвинова, пользующегося репутацией главного вдохновителя международных комбинаций, направленных против Германии, также сможет благотворно отразиться на советско-германских отношениях. Ш[тумм] немало разглагольствовал также о том «напряжении», какое создано в Европе в результате нового поворота британской политики. Получается так, что даже «небольшое» изменение в конституции Данцига способно вызвать войну... Англия лицемерно утверждает, что Брестский мир был хуже Версальского. Между тем границы СССР по Бресту были более выгодные, чем те, которые имеются сейчас... Брестский договор не содержал пунктов контрибуции, о разоружении и вообще не имел каких-либо дискриминационных пунктов против советской стороны... В заключение беседы Б[раун] ф[он] Ш[тумм] еще раз настаивал на желательности улучшения наших отношений хотя бы по линии прессы. Он согласен, что надо воздерживаться от личных выпадов и оскорблений. Вообще же, если нельзя писать друг о друге ничего хорошего, то лучше воздерживаться вообще от сообщений друг о друге и т. п. На все доводы Б[рауна] ф[он] Ш[тумма] я делал соответствующие возражения, отмечая при этом, что, поскольку германская сторона открыто и по своей инициативе вызвала ухудшение германо-советских отношений, от нее же в основном зависит и их улучшение. Советская сторона никогда не уклоняется от улучшения отношений, если к этому есть основания. Что же касается симптомов улучшения, о которых говорил Б[раун] ф[он] Ш[тумм], то, отведя или взяв под сомнение большинство из них, я отметил, что, даже условно допустив некоторые из них, мы не имеем пока никаких оснований придавать им серьезное значение, выходящее за пределы кратковременного тактического маневра. АВП СССР, ф. 082, оп. 22, п. 93, д. 7, л. 199-201. |
#340
|
||||
|
||||
![]()
http://www.doc20vek.ru/node/413
{{* Вручил верительные грамоты 16 мая 1939 г.}} 10 мая 1939 г. Литовский посланник Наткявичюс пришел представиться по случаю назначения в Москву. В беседе посланник сказал, что взаимоотношения с Польшей несколько улучшаются, хотя между Литвой и Польшей граница еще не установлена и пакта о ненападении еще не заключено. В отношении Германии посланник ответил большой нажим по экономической линии, особенно после захвата Клайпеды. Посланник подчеркнул, что если и будет некоторое дальнейшее усиление экономических связей между Литвой и Германией, то, во всяком случае, Литва не пойдет на серьезное ослабление экономических связей с Англией и СССР, которыми она весьма дорожит. На мой вопрос, дает ли что-либо Литве Балтийская Антанта {{* См.: Документы внешней политики СССР. Т. 21. Прим. 38.}} (Литва, Латвия, Эстония), посланник ответил, что Балтийская Антанта укрепляет международное положение Литвы и пользуется большим сочувствием Англии и Франции. Посланник, кроме того, сказал, что Литва относится положительно к даче со стороны СССР гарантий одностороннего характера, но ничего не мог сказать о том, как к вопросу о гарантиях относятся Латвия и Эстония. Посланник выражал надежду, что и в дальнейшем СССР будет дружественно относиться к Литве. Беседа продолжалась 15 минут. АВП СССР, ф. 06, оп. 1, п. 1, д. 2, л. 12. |
![]() |
Метки |
вмв |
Здесь присутствуют: 2 (пользователей: 0 , гостей: 2) | |
|
|