*387. Мнение барана

[Антон Орех]

http://3.3.ej.ru/?a=note&id=1075
23 МАЯ 2005 г.
Yahoo/ap

Окрыленные победой футболистов ЦСКА в престижном европейском турнире, россияне надеялись закрепить успех на «чемпионате Европы по пению» — конкурсе Евровидения. Почему-то не получилось. 15-е место среди 24-х участников. Который год подряд отечественные «меломаны» разочарованно отходят от экранов ТВ после этого мероприятия. Кто только не побеждает, даже вон украинцы, а мы никак не можем.

С этим конкурсом, с которым вообще-то мало что может поспорить в нелепости, у нас установились очень странные отношения. Раз в год европейцы приникают к голубым экранам, чтобы увидеть своего исполнителя, соперничающего с двумя десятками иностранных исполнителей, ни одного из которых они не знают ни в лицо, ни по имени. Полтора часа все эти люди поют. Публика в нетерпении ждет, когда же это наконец кончится, потому что ни одна из песен ей не нравится, в том числе в исполнении соотечественника (или соотечественницы, или группы соотечественников).

Но это и не важно, поскольку главное в этом конкурсе песни не сами песни, а подсчет голосов. Он занимает гораздо больше времени, чем само пение, и если наблюдать за мероприятием несколько лет, то в принципе не так сложно угадать, кто за кого и как проголосует. Евровидение — шоу примерно для того же контингента, что смотрит все мыльные оперы подряд. Для граждан, готовых всерьез обсуждать, кто лучше — блондины или брюнеты. Для тех, кто любит блондинов, есть участники из скандинавских стран и стран Балтии. Для тех, кто предпочитает брюнетов, есть Балканы и их окрестности. Выходят светловолосые голубоглазые северяне и состязаются с чернобровыми, кучерявыми южанами — выбирайте.

Помимо антропологических данных важны географические. Шведы голосуют за норвежцев, финнов или эстонцев, греки за киприотов, словенцы за хорватов. Белорусы вот за россиянку проголосовали, которая родом, впрочем, из Белоруссии. За кого же еще голосовать? Точно так же ясно, кто за кого голосовать ни при каких условиях не станет: турки за греков, поляки за русских. Хорваты, правда, отдали первое место сербам, ну так это и стало едва ли не главной сенсацией конкурса.

Понятно, что при таких правилах и традициях России трудно рассчитывать на что-то серьезное. Мы не север и не юг, у нас нет друзей, зато много недругов. Мы можем проголосовать за кого угодно, хоть за далекую Мальту, а вот Мальта за нас — фигушки. Но этот странный «сонг контест» почему-то не дает нам покоя, и мы ищем новые и новые пути его покорения.

Пробовали выкатывать тяжелую артиллерию. Пугачеву посылали. Алла Борисовна заняла, не будем вспоминать какое, место. На сцену вышла женщина, которая записала и продала пластинок, кассет, дисков, дала концертов, заработала денег и любви больше, чем все ее конкуренты вместе взятые. Но кто, кроме нас, об этом знал? Остальные увидели уже не очень молодую, прямо скажем, певицу, и не отдали ей голоса.

Потом мы посылали талантливую молодежь. С длинными ногами, длинными волосами, голосистую, с текстом на английском языке. Но там все на английском языке, с ногами и волосами. А уж глотку рвать на Евровидении народ обожает как мало где. Чего так надрываются?

Однажды мы послали даже группу «Тату». Чтобы просто взять и выиграть, наконец, этот проклятый недающийся чемпионат. Конкурентов у «Тату» не было, да и быть не могло. Среди своих традиционно никому не известных и никому не нужных соперников они были единственными настоящими мировыми знаменитостями. Можно по-разному относиться к девицам, изображающим малолетних лесбиянок, и к их продюсеру, чей вид наводит на подозрение, что он находится под воздействием всей таблицы Менделеева, но это был единственный проект в истории российской поп-музыки, добившийся международного успеха. И меня лично это радовало. Когда идешь по какому-нибудь зарубежному городу и отовсюду слышишь их песенки, то про себя невольно ухмыляешься — знай, мол, наших!
Но и «Тату» проиграли. Они не заняли даже второго места, удовольствовавшись бронзой. Кто был первым-вторым, не помню. Вроде кто-то из Турции. В этом и суть конкурса, что он никак не влияет на судьбу его победителей. Чемпионы не становятся звездами, да и не чемпионы тоже. За всю историю «Евровидения» там было всего два приличных исполнителя: АББА и Селин Дионн, да и та, кроме «Титаника», ничего особенного больше не спела. Остальные представляли не понятно что: ни рок, ни поп, ни эстрада. Занудное или удалое, но что-то одинаково тоскливое.

Победителей Евровидения забывают на другой день после голосования. Ни себе, ни своей стране они не приносят ничего, кроме геморроя с организацией шоу на будущий год. В Европе есть только одна страна, способная регулярно рождать музыкальных звезд, — Британия. Собственно, США и Великобритания — родины почти всех героев популярной музыки. Эти нации, рожденные для рок-н-ролла, в сущности и придумали его. Вот как японцы, немцы и американцы умеют делать машины, или бразильцы играть в футбол. Но кто-то не умеет, а всё равно делает и играет. Так же и конкурс «Евровидение» — он придуман для тех, кто не может, но очень хочет. Для блондинов из Скандинавии и брюнетов с Балкан. В конце концов, во второй лиге тоже кто-то занимает первое место. Или 15-е.

[Антон Орех]

http://3.3.ej.ru/?a=note&id=1104
26 МАЯ 2005 г.
Utro.ru

Два года назад в проклятой Америке (правда, и в милейшей Канаде тоже) из-за аварии, кажется, на Ниагаре без света остался весь Нью-Йорк, а вместе с ним еще десятки городов и сотня миллионов жителей. Случись у нас такое, мы бы, наверное, просто умерили. А так вроде обошлось.

Во всем, разумеется, виноват он — А.Б. Чубайс. Вообще, по-хорошему говоря, виноват, конечно. Глава РАО «ЕЭС» не должен ходить с вольтметром по трансформаторным будкам и замерять напряжение в сети, но, когда происходят такие чудеса, нельзя спрашивать за всё с какого-нибудь монтера, обвинив его во вселенском катаклизме. То есть и с него тоже, но когда горит одна подстанция, а света нет в столице и четырех областях — это вопрос не к монтеру. Впрочем, подобные истории, они скорее не «почему», а «о чем».

Так вот московский электрошок — это история о том, что террористам вовсе не обязательно взрывать атомные станции или химические заводы — достаточно обесточить какой-нибудь трансформатор. Возможно, даже просто где-то перерезать кабель.

Это история о том, что техногенное общество, компьютеризированное, автоматизированное, со всеми удобствами цивилизации, более уязвимо, чем общество примитивное. Потому что один удар выбивает сразу всё, в первую очередь — почву из-под ног. Потому что мы не можем без света, воды, метро, автомобиля и, потеряв всё это хотя бы на несколько часов, кричим о «конце света».

Это история про искру, из которой возгорится пламя, про дым сначала без огня, а потом и с факелом до неба. Роковая подстанция дурила давно, там и горело что-то, и глючило все последние дни. Не случайно же вышел на балкон человек с камерой, чьи кадры стали теперь знаменитыми. Он вышел, именно чтобы заснять, что там происходит, потому как чуял недоброе и не ошибся — взрыв произошел на его глазах.

Тут мы вернемся ненадолго к пресловутому стрелочнику. Не странно ли, что «Чагино» дымилось несколько дней, но никто даже не задумался, чем это грозит. Между аварией и началом катаклизма фактически прошло столько же времени, как между началом катаклизма и его ликвидацией. У ремонтников была целая ночь в запасе до того, как город сначала станет на ноги, а потом встанет в пробках и тоннелях. А ремонтники даже отказались пустить пожарных, заявив, что справятся сами. Конечно, оборудование старое (и с каждым часом катастрофы оно становилось все старее: официальные лица поминали 1963, 1962, 1958 год), но, перефразируя бессмертного профессора Преображенского, — разруха в головах, а уж потом в проводах.

Вообще мы народ привычный к непорядку. Мне в этот день повезло. С 11 до 12 я проехал через весь город и, слава богу, нигде не застрял. Я даже не подозревал, что случилось. Меня, правда, несколько смутило, что на Кремлевской набережной не работал ни один светофор, а машины ехали местами как-то странно, кто во что горазд, но разве это диво? Все так ездят, и светофоры постоянно не работают то здесь, то там. И воду выключают регулярно — по плану и без, а свет у меня в квартире уже две недели мигает день и ночь не пойми почему. Да и в метро простоять минут десять в душном вагоне не фокус, а уж на автобусы и троллейбусы, пропавшие куда-то навсегда, и вовсе смешно жаловаться. И только когда все это совпало в один день и не в одном месте, а во множестве, только тогда могли появиться подозрения у человека, не слушавшего радио и не знавшего об аварии.

И вот вам, кстати, еще одно. Известно, что даже тяжелую болезнь человек переносит легче, когда точно знает, что с ним происходит. Неизвестность пугает, угнетает, ввергает в панику. Как можно что-то предпринимать, строить планы и искать выходы, когда не понятно, что стряслось? Вот и москвичи, туляки, тверяне, калужане несколько часов не знали, что и почему. Какой-то сбой. Какой? Где? Надолго ли? Теракт или стечение обстоятельств? Кажется, только метрополитен точно знал, что у него происходит. И сразу назвали точное количество составов на станциях и в тоннелях, довольно точное количество пассажиров, попавших в плен. Где поезда ходят, а где нет. Поэтому в метро пострадал всего один пассажир, и был относительный порядок, если о порядке вообще уместно говорит в ситуации хаоса.

Остальные службы были не в состоянии не только информировать население, а сами для себя понять, что у них творится.

Правительство Москвы не могло сообразить, куда делись автономные источники питания, которые оно точно ставило на всех жизненно важных объектах, но которые почему-то отсутствовали или не работали. А может, и присутствовали, и работали, но правительство об этом не знало. Куда пропали сотрудники ДПС, которых всех до единого, включая офицеров, отправили на улицы? И так далее и тому подобное. Никто ничего не знает, никто ничего не может.

Но общество самоорганизовалось и нашло выход из положения. Особого сострадания к ближнему никто не проявлял, а вот о себе позаботиться граждане сумели. Не теряя присутствия духа и оптимизма. И шли по городу довольные, веселые выпускники в белых одеждах с ленточками наперевес. Особенно невероятно ребята смотрелись на Волгоградке, где ко всему прочему еще и канализацию прорвало. Света нет, воды нет, связи нет, транспорт стоит, жарища, машины едут по пояс в дерьме. И идут счастливые молодые люди, окончившие школу. Им повезло. Последний звонок дается по традиции вручную. Для них он все равно прозвенел. Для остальных же этот звонок был отнюдь не последним.

[Антон Орех]

http://3.3.ej.ru/?a=note&id=1131
30 МАЯ 2005 г.
yahoo/ap

Франция сказала «Нет!». Скоро то же самое прозвучит в Нидерландах. А потом свой выбор должны сделать еще 15 стран, хотя теперь процедура ратификации Евроконституции в ее нынешнем виде в принципе теряет смысл, превращаясь из голосования за конкретный документ в голосование по вотуму доверия Единой Европе. И заметьте, что далеко не в каждой стране Евросоюза судьбу «основного закона» решали на референдуме. Всего несколько дней назад в Германии этот вопрос просто одобрил парламент. И в большинстве других стран будет так же. Кому-то так проще, а кто-то, возможно, опасается, что мнение обывателя разойдется с мнением парламентариев.

Но это уже частности. Главное в том, что очарование европейского объединения проходит. Конечно, те же французы голосовали «против» еще и потому, что разочарованы в Шираке и Раффарене, но это все-таки повод, а не причина. Причина же в том, что Евросоюз вместо общеевропейского дома получился похож скорее на общежитие, или коммунальную квартиру, где в соседних комнатах проживают доцент-интеллигент и пьянчуга-работяга. Они вынуждены готовить на одной кухне, мыться в одной ванной и, уж простите, сидеть на одном унитазе. Пьянчуге, может, и ничего, а вот доцента коробит. А деваться некуда. Приходится терпеть и грязь, и мат, и окурки на полу, и попойки за стеной.

Понимаю, что сравнение весьма условно, но нынешний Евросоюз чем-то напоминает Союз Советский. Что общего было у Эстонии и Таджикистана? А у Литвы и Армении? Кроме того, что они существовали в общих границах и поневоле участвовали в едином «народном хозяйстве», — ничего. Разные нравы и обычаи, история, культура, климат, территории. Сейчас, когда мы все живем поврозь, если и есть ностальгия по общему прошлому, то она скорее локальная.

Вот я бы, например, хотел жить вместе с украинцами и белорусами, но сожительство со Средней Азией не вызывает у меня энтузиазма. Дело не в каком-то национализме или неприязни, а просто одни кажутся близкими и понятными, а другие нет. Они не хуже и не лучше, они другие. Это не рождает к ним ненависти, но не вызывает притягательной симпатии.

У новых европейцев то же самое. Причем у кого-то это отторжение неагрессивное, а у миллионов людей — как раз шовинизм, национализм и прочие «прелести». Европа, стремясь политически и экономически противостоять Соединенным Штатам и азиатским гигантам, раздувает себя, превращаясь в некое подобие империи. А все империи обречены на гибель, как, судя по всему, и все огромные разнородные территориальные образования.

К объединению, по большому счету, оказались не готовы ни великаны, ни карлики. Кто будет локомотивом Европы? Неужели Болгария? Или Кипр? А может, Хорватия? Свободное перемещение рабочей силы означает, что французы толпами хлынут в Бухарест? Или, может быть, всё-таки наоборот?

Богатым странам внезапно сажают на шею десяток бедняков. При этом богатые же вынуждены идти на бесконечные уступки, ломать свой традиционный уклад во всем вплоть до гастрономических привычек, потому что производство еды и питья отныне строго регламентировано, и эти правила и квоты, по правде говоря, мало кому по душе.

Но и новым членам Евросоюза не позавидуешь. Даже усредненные в их пользу общие стандарты для них как прыжок намного выше головы. Но им очень хочется стать «большими». Вырвавшись из коммунистического плена, они пожелали стать членами свободного мира. И свободный мир принял их скопом, без разбору, невзирая на все их этнические и территориальные проблемы, на экономическую слабость, на неразвитость демократии и прямое нарушение прав человека в некоторых странах. Все очень спешили. Одни, пытаясь через три ступеньки перепрыгнуть из коммунизма в капитализм, другие полагали, что вместе они сумеют затмить Америку и Японию.

Хотя, конечно, объединяться надо. И в будущем человечество неизбежно заживет в мире без всяких границ. Потому что хотя Бог создал нас разными, но все мы люди и общего в человеческой природе все равно больше, чем различий. Но прежде чем объединяться, все должны быть к этому готовы. Та же Восточная Европа должна хоть как-то приблизиться к уровню Европы Западной. И ни в чем-то, а во всем. Только тогда их партнерство и сожительство станут равноправными и ничего, кроме удовольствия, не принесут.

Но пока вместо здравого смысла торжествует политическая целесообразность, и я не удивлюсь, если в члены ЕС скоро действительно примут Украину с ее якобы демократами Ющенко и Тимошенко, Молдавию с ее коммунистическим правительством или Грузию с краснобаем Саакашвили и керосинками в домах. (Да еще флагами Евросоюза, непонятно с какой радости развевающимися над госучреждениями — по крайней мере, всякий раз, когда из Тбилиси приходит какая-нибудь политическая хроника.) Нет, я не против. Украинцы, молдаване и грузины будут только счастливы. Тогда они смогут зарабатывать, не только строя дачи под Москвой — за копейки и без регистрации, в постоянном страхе перед ментами, но и мастеря что-нибудь под Парижем — за центы и с легитимными документами в кармане.

[Антон Орех]

http://3.3.ej.ru/?a=note&id=1164
3 ИЮНЯ 2005 г.

khodorkovsky.ru/коллаж
Настоящий символ этого процесса – колонна строительных машин и механизмов, вставших у Мещанского суда. Не в том смысле, что они большие, тяжелые и страшные и олицетворяют собой полицейское государство, безжалостно раздавившее невинного человека. Нет, дело не в этом. А в том, что липа!

Техника настоящая, ремонтная – а ремонта нет! Как нет с вечера вторника и самой техники. Процесс пошел, народ собрался – пригнали катки и укладчики. Процесс ушел – катки и укладчики тоже уехали. Правда, в первый день там даже какой-то асфальт ковыряли. Ну, зачем, господи боже мой? Еще и дорогу испортили. Вот он, символ. Использование не по назначению. Строительная техника, которая не строит, рабочие, которые не работают и которых вообще нет. А когда есть, лучше бы уж и дальше не было. Каток не как инструмент дорожных работ, а как инструмент наведения порядка. Чтоб не толпился у здания суда кто попало, не орал чего ни попадя, не мешал, так сказать, Фемиде работать.

И все с самого начала знали, для чего прибыли машины и механизмы, да никто этого особо и не скрывал. И суд знали чем закончится, и вопрос был лишь в том, когда и сколько. 9 лет. И мы прекрасно понимаем, что апелляции бесполезны. 9 лет. И мы понимаем, что этот срок если и изменится, то только в большую сторону, потому что у прокуроров уже есть новые обвинения, а фактически есть уже новые приговоры. А потом найдутся еще и еще.

Говорят, что дело ЮКОСа – политический процесс. Да, но прежде всего это процесс над конкретными людьми. За разговорами на тему "куда катится страна, нет полицейскому государству, авторитарный режим расправляется с бизнесом" мы не так часто задумываемся или пытаемся представить, а что это такое для конкретных людей, сидящих на скамье подсудимых.
Девять лет вычеркнуты из жизни в тот момент, когда силы в самом расцвете, когда, казалось бы, только и жить и работать. Через девять лет уже и здоровье не то, и энергия уйдет, и планы и мечты уже не воплотить. Девять лет - это значит, что дети вырастут без отцов и им очень трудно будет чувствовать себя родными. Как говорить с человеком, которого помнишь совсем ребенком, а теперь он совершенно взрослый, а ты не знаешь ни его характера, ни привычек, ни взглядов? Которого ты не воспитывал. Девять лет – это значит, что пожилые родители могут никогда больше не увидеть сына на свободе, а сын – не застать родителей. Это значит остаться без друзей и знакомых, потому что за девять лет жизнь всех раскидает.

Можно сказать: ну, что ж, жестоко, конечно, но как вы хотели? За преступления надо отвечать! Правильно. Надо. И Ходорковский с Лебедевым наверняка нарушали законы. Как и все, кто за эти годы даже не в миллиардеры выбился, а просто хоть что-то заработал. Но судили-то не за то, что совершено. А если и за то, то не потому, что искали справедливости. Это как та строительная техника под окнами суда - не для стройки. И суд не для правосудия, а чтобы посадить. Вернее, чтобы уже сидящих официально "прописать" в каземате.

В этом весь и ужас, что какие-то совершенно чужие люди решили сломать тебе судьбу, покалечить твою жизнь лишь потому, что ты им не нравишься, что они считают тебя опасным, им не по нраву твои взгляды, они думают, что ты покушаешься на их интересы. Ты мешаешь им, и они уничтожают тебя. Пускай физически ты жив, но всё вокруг тебя разрушено. Подумайте об этом! Представьте себе это! Попробуйте вообразить сейчас себя на месте Лебедева или Ходорковского. Это действительно жутко и не дай нам бог.

Ну, и один вопрос по сути происшедшего. Вот ЮКОС не платит налоги, вот его акционеры утаивают доходы. Миллиарды – и не рублей, а долларов. Ежегодно! На протяжении нескольких лет кряду! Разве не должны оказаться на скамье подсудимых те, кто допустил, чтобы олигархи крали у народа миллиарды - и не рублей, а долларов?! Месяц за месяцем, год за годом. Не три рубля, которые спрятать немудрено, а миллиарды! А что другие богачи всё платят точно и в срок? То есть украдены и другие миллиарды?! Да на черта нам такая налоговая служба, которая позволяет всем кому не лень воровать миллиарды у себя под носом из нашего с вами кармана?! Разве место этих налоговиков не в тюрьме по соседству Ходорковским? Да нет. Просто и эта служба, как та строительная техника у Мещанского, используется не по назначению. Разве что по указанию.

[Антон Орех]

http://3.3.ej.ru/?a=note&id=1209
8 ИЮНЯ 2005 г.

Руководители шести крупнейших телеканалов в присутствии гигантов Государственной думы подписали Хартию, условно говоря, против «чернухи» и ее засилья на их же голубых экранах. По логике с этого момента вся «чернуха» должна сгинуть. Вот так просто: была-была, и не знали, что с ней делать, а подписали Хартию — «чернухи» нет как нет. А место негатива должен занять позитив. Что же, в стране уже ничего хорошего не происходит, что ли?

Я не хочу сейчас углубляться в обсуждение своеобразных представлений депутатов о добре и зле, о морали и нравственности. Бить друг другу морду в парламенте хорошо, а мультфильмы про Симпсонов и Гриффинов — плохо. Депутаты вообще лица заинтересованные. Хочется же, чтобы время их правления ассоциировалось не с войной, авариями и стихиями, а с научными открытиями, спортивными победами и художественными шедеврами.

И граждане в принципе за. Положительные примеры западают в душу, и многие выросшие на программе «Время» с ее неизменным «Добрый вечер» — «Здравствуйте, товарищи» считают, что ничего лучше застойных лет в жизни не было. Однако те же граждане, в чьей жизни были и «600 секунд» Невзорова, с противоестественным наслаждением приникают к телеприемнику во время демонстрации «Дорожного патруля» и его аналогов, каковые имеются на всех каналах.

Но и о психологии телезрителя, жаждущего светлых образов, а наслаждающегося трупами, пусть тоже говорят более компетентные люди. Я бы хотел про нас, журналистов. А может, действительно мы сгущаем краски и гоним вот эту пресловутую «чернуху»? Боюсь, что вообще-то так оно и есть. Если посмотреть и послушать новости, то кажется, будто наша жизнь состоит почти исключительно из больших и малых катаклизмов. Кого-то убили, что-то взорвали, что-то рухнуло само. Паводок смыл, сель сошел, гепатит поразил.

Вы мне возразите: а что, разве всего этого нет? Конечно, есть. Что же, скажете вы, замалчивать эти факты, как делалось в советские годы? Нет, ни в коем случае! Вот старшее поколение ворчит: в наши годы такого не было. Самолеты, мол, не падали, трансформаторы не взрывались. Глупости это: и трансформаторы взрывались, и самолеты падали, и даже в метро теракты бывали. Только об этом не говорили. И, скрывая от народа правду, поступали нехорошо.

Однако теперь мы впадаем в иную крайность — сообщать вообще обо всем. А зачем? Когда упал самолет и погибло 200 человек — это новость. Когда бандиты захватили школу и погибли сотни детей — это новость мирового масштаба. Не сообщить об этом — преступление. Замалчивать или искажать факты, связанные с такими трагедиями, подло. Но именно здесь наши начальники и послушные им телевидение и газеты вдруг вспоминают про «чернуху» и предлагают пожалеть граждан, оградив их от кровавых подробностей.

Зато каждый день до нашего сведения доводят, что, скажем, на Украине на железнодорожном переезде поезд столкнулся с автомобилем и три человека погибли. Вот это, простите меня, не новость. Что вертолет с пятью геологами пропал в тайге — не новость. Не потому, что три жизни или пять жизней — ерунда, а двести жизней не ерунда. Просто мы живем в огромном мире, где миллиарды людей перемещаются на сотнях миллионов машин, тысячах поездов, самолетов, вертолетов. И нет ничего удивительного в том, что все это время от времени падает, взрывается, попадает в аварии. Это жизнь. Так бывает. С этим ничего невозможно поделать. Из этого даже трудно извлекать какие-то новые выводы. Потому что всякому понятно, что опасно въезжать на переезд, когда через него проходит состав, но всегда найдутся дураки, которые решат, что авось пронесет. Но стоит ли делать из этого национальную новость? Стоит ли в начале новостного выпуска со страшным лицом говорить: «Срочное сообщение. В центре Москвы горит здание. Подробности пока не известны»? Ну и что? Горит — и чего?

Кроме всего прочего, это происходит от лени и скудоумия. «Что даем? А-а, вот тут где-то опять что-то горит. Дадим». Зачем искать в жизни что-то интересное, когда без труда можно найти сводку грабежей и аварий. Давайте будем сообщать обо всех ДТП, обо всех случаях отравления паленой водкой и т.п. Ведь это же правда, разве можно ее скрывать. Но давайте подойдем к проблеме арифметически. Выпуск новостей длится 30 минут, а в него надо вместить всю нашу жизнь за сутки, всё самое главное, что в ней случилось за этот день.

Всего, что не войдет эти полчаса, словно и нет на свете. Авария вертолета – 2 минуты, нападение на милиционера в Дагестане – 2 минуты, пожар без человеческих жертв – 3 минуты. И так далее. Плюс крупным планом что-нибудь вроде трансформаторов Чагино. Спорт. Погода. И до свидания.

Вот она, наша жизнь. И всё это правда. Всё это в ней есть. Всего этого в ней даже в тысячи раз больше, чем успел показать телевизор. Жить не хочется. Потому что ничего в этой жизни хорошего нет. Но ведь живем же как-то. Не все сгорело и разрушилось, и кругом не одни дураки, ремонтирующие дороги. Хочется просто узнать о том, что что-то светлое, разумное, доброе и вечное в нашей жизни еще существует, хочется хоть одним глазком увидеть это.

И после подписания Хартии мы, по идее, должны были бы это увидеть. Но есть сильное подозрение, что вместо нормальной человеческой жизни нам продемонстрируют пенсионеров, довольных монетизацией, молодежь, рвущуюся служить в армии, и чеченцев, влюбленных в Рамзана Кадырова. Именно так «положительные новости» стали синонимом пошлости и вранья, и именно поэтому многие предпочтут рассказать народу про крушение вертолета в тайге и пожар в Москве с неизвестными подробностями.

[Антон Орех]

http://3.3.ej.ru/?a=note&id=29945
20 ИЮЛЯ 2016,

ТАСС

Я не про то хочу сказать, что «принимают все, а ловят только нас». И не про весь мир, который в силу наших параноидальных о нем представлений, объединился почему-то именно против России. Доклад Макларена, как и доклад Паунда, который ему предшествовал, равно как и фильмы Хайо Зеппельта, действуют по принципу гранаты. Ты бросаешь ее во врага, но если сам после броска не успел спрятаться, то осколки неминуемо заденут и тебя самого. И я считаю, что чем дальше заходит вся эта история, тем больший ущерб она наносит спорту как глобальной индустрии.

Вина наших мутков, нагорных и прочих шулеров у меня сомнений не вызывает. И даже масштаб разрушений меня не сильно впечатлил. У нас в стране на выборах воруют миллионы голосов. У нас чиновники по десять квартир скупают и собак возят на самолетах. У нас следователи — лучшие друзья воров в законе. Суды проштамповывают любую ересь. Полиция на дорогах стоит не для того, чтобы обеспечивать безопасность движения, а чтобы провоцировать водителей на нарушения и брать взятки. Почему спорт должен быть в этом ряду единственным чистым и ничем не замаранным? Думаю, те, кто во все это был реально вовлечен, сейчас только ухмыляются: ведь они-то знают, как все было на самом деле и что было это намного круче, чем нам сообщил Макларен.

Но МОК и ВАДА должны и сами ответить на несколько вопросов. Начиная с самого прикладного. Во вторник швейцарская фирма, которая годами обеспечивала все лаборатории в мире пробирками и баночками для анализов допинг-проб, категорически отвергла саму возможность как-то нелегально вскрыть ее продукцию. Фирма, конечно, будет защищать себя и свою репутацию. Однако нет такой двери, которую нельзя открыть. И баночки такой быть не может. И проблема в том, что никто не может дать гарантий, что смекалка развита только у русских. Китайцы разве не могли придумать нечто подобное? А, прости господи, американцы? А если проверить баночки не только из Сочи, но и за другие годы и с других соревнований? Теперь ни один атлет в мире не может быть уверен, что его анализы никто не «испортит», а анализы его соперников будут проверены строго по регламенту.

В сочинской лаборатории трудились не только водопроводчики из ФСБ, но и заграничный персонал. Иностранные инспекторы вообще составляют подавляющее большинство среди тех, кто брал и анализировал пробы российских спортсменов. Потому что в России проходит крайне мало соревнований мирового уровня, и тренироваться значительному числу российских спортсменов приходится в основном где-то за границей. Как их там проверяли, кто это делал? И как проверяющие могли не замечать или не понимать, что происходит? И кто может быть уверен в том, что инспекторы ВАДА не были вовлечены в эту систему сами?

Суть спортивного зрелища — в остроте сиюминутных эмоций. Вот старт — вот чемпион. Но кто сейчас может быть уверен в том, что чемпион — чистый? ВАДА и МОК не просто не гарантируют чистоты, они официально в ней сомневаются — поэтому пробы на допинг теперь хранят 8 лет. Но в таком случае состязания теряют всякий смысл. Никому не интересно ждать 8 лет, чтобы убедиться, что все было честно. Никому не интересно получать медаль через 8 лет, в случае если твоего соперника изобличили. Ты хотел быть на пьедестале тогда! Хотел испытать тот миг, к которому шел всю жизнь там, на переполненном стадионе, когда на экране на тебя смотрит твоя страна. Но эти эмоции испытал обманщик, а ты ждешь годами награду, которая тебе уже и не очень нужна.

При этом и сам «обманщик» через 8 лет уже не сможет оправдаться, а ведь положительный результат пробы может иметь какие угодно объяснения и помимо криминального. Но доказать будет уже ничего невозможно.

Доклад Макларена получился скорее риторическим, чем аргументированным. Несмотря на конкретные имена и обстоятельства. Но за два месяца невозможно расследовать гигантскую систему мошенничества. Это физически нереально. Получается, что перед Маклареном стояла задача не разобраться во всем досконально, а успеть к конкретному дню.

Поэтому обвинения такие общие. И от них легко отбояриться общими отмазками: мол, это все бред, козни, антироссийский заговор и так далее.

Нужен список всех нарушителей поименно. Нужны конкретные подробности каждого дела — даже если дел будет 500 или 1000. И чтобы в каждом деле были имена не только спортсменов, но и тренеров, врачей, функционеров, которые причастны к обману. В докладе этого нет, и за такой срок просто не могло появиться.

И это само по себе подрывает важнейший принцип отделения честных спортсменов от нарушителей. Причастность к российской команде не делает атлета автоматически подлецом. Но с клеймом подлеца теперь будут абсолютно все спортсмены из России — именно потому, что к ним применят принцип коллективной ответственности.

Таким образом спортсменам во всем мире теперь не гарантировано, что их анализы должным образом отбираются, хранятся и анализируются.

У них нет уверенности в беспристрастности допинг-офицеров.

Они не могут быть уверены, что вместе с ним соревнуются только чистые соперники.

И даже в случае победы не могут считать себя полноценными чемпионами. Причем вне зависимости от того, нарушали они сами что-либо или нет.

А международные организации не в состоянии провести доскональных расследований.

Конечно, Россия всегда была очень важна для мирового спорта, но и без России он как-нибудь проживет. Погрустят, потом привыкнут.

Но самое худшее, что можно сделать в этой ситуации, это, дисквалифицировав Россию, сказать, что проблем больше нет.

Фото: Лекарственный препарат мельдоний, продающийся под торговой маркой "Милдронат". В странах СНГ препарат используется для профилактики сердечных заболеваний. Обнаружение в пробе спортсмена данной субстанции в соревновательный и во внесоревновательный период является нарушением антидопинговых правил с 1 января 2016 года. Вещество относится к классу S4 запрещенного списка Всемирного антидопингового агентства (гормоны и модуляторы метаболизма). Донат Сорокин/ТАСС

[Антон Орех]

http://3.3.ej.ru/?a=note&id=1245
15 ИЮНЯ 2005 г.
FSB.ru

Для моего поколения Буденновск уже никогда не будет ассоциироваться с легендарным командармом Первой Конной. А вот с Первой чеченской - всегда.

Десять лет прошло, а помнится как вчера. Не я один об этом подумал, конечно. А ведь если поразмыслить хорошенько: вот десять лет назад мы познакомились с Шамилем Басаевым. Кто-то, конечно, знал его и прежде – по Абхазии, по дудаевской революции, но широкая публика узнала о нем именно тогда. Это только кажется, будто вчера, а подумаешь – и словно всё в другой жизни, из которой почти никого не осталось: ни Масхадова, ни Кадырова, ни Лебедя, ни Рохлина, а генерал Романов, забытый всеми, лечится тоже скоро уж десять лет как. И только Басаев как тогда, так и сейчас на первых полосах и в заголовках. И я думаю: почему?

Огромное государство десять лет не может поймать или уничтожить одного-единственного человека, который стал злейшим врагом этого государства, превратился в жупел, в нарицательное, в дьявола во плоти, после Буденновска уничтожившего во много раз больше народу, чем в тот день. Это теперь нас по большому счету не удивляет, что террористы могут захватить театральный центр в Москве, школу с тысячей заложников, что они могут сделать что угодно, где угодно и когда угодно. И никого бы не удивило, если бы и "конец света" 25 мая в Москве устроил Басаев, и театр Станиславского спалил он, и Тверь заразил гепатитом, и за любое ДТП в Москве или всякий пожар во Владивостоке ответственность лежала бы на нем. Он этим и пользуется – и берет эту ответственность на себя за всё.

Но Буденновск-то был первым, и он, кроме всего прочего, был пощечиной этому сильному, могущественному государству, этой ядерной сверхдержаве, этой Москве, которая Третий Рим и которая надеялась на маленькую победоносную войну и победу малой кровью на чужой территории. Можно сказать, что именно десять лет и один день назад война по-настоящему началась для подавляющего большинства наших граждан.

Прежде она приходила только повестками и "грузом 200" в дома сотен, но не миллионов. После Буденновска мы поняли, что такое может произойти и у нас. Нас, которые далеко,которые ни при чем, которые видят это только в телевизоре и печалятся лишь постольку-поскольку. Басаев на многое открыл глаза и хорошенько проветрил мозги. Не всем и не на совсем, но очень многим. Возможно, даже большинству.

Почему он до сих пор жив? Есть две версии, и одна ничуть не лучше другой. Первая,что не хотят, вторая, что не могут поймать его наши военные, чекисты и прочие силовые и правоохранительные профессионалы. Если не могут, тогда это значит, что безобразия в Чечне будут продолжаться даже страшно подумать сколько. Потому что, если вы не в состоянии поймать одного человека, как вы собираетесь покорить целый народ,да еще горцев? А вот если не хотят, то это еще хуже. Потому что тогда получается, что эта война выгодна. Выгодна обеим сторонам – и Басаеву, и Москве. И такую войну можно вести не просто долго, а поистине бесконечно.

Десять лет назад всё было и страшно, и необычно. Спецназ в прямом эфире – и никто не думает, что это не только интересно зрителям, но и очень интересно тем, кто от этого спецназа обороняется. Интервью террориста как пресс-конференция поп-звезды. Премьер-министр, на глазах всего мира произносящий свое знаменитое "Шамиль Басаев? Это Черномырдин".

Кто-то теперь говорит, что если бы не тот звонок, если бы не то публичное как бы унижение, увенчанное не просто полной победой террористов, но еще и феерическим,беспрепятственным их проездом на автобусах на глазах все того же изумленного мира, последующих трагедий можно было бы избежать, да и вся война пошла бы по-другому. Мол, лучше пожертвовать сотней-другой жизней тогда, чем тысячами жизней сегодня. Говорят такое и не задаются вопросом: а почему вообще надо жертвовать жизнями? Но это, конечно, вопрос философский, а в данных обстоятельствах – риторический.

Тогда же мы увидели человеческое лицо власти. По причине, только что указанной, оно понравилось не всем. А я думаю, что оно действительно было человеческим, потому что Черномырдин спас людей. Много людей. Как бандиты попали в Буденновск, почему ушли невредимыми или почему в конце концов даже по официальным данным из двухсот нападавших сто пятьдесят до сих живы и на свободе во главе с Басаевым – это не к нему вопрос. Премьер-министр (кстати, а где был наш славный Борис Николаич?) оказался не просто в страшной, а в совершенно по-новому страшной ситуации, и на кону стояли вот эти жизни – и он их спас. Быть может, опозорив государство. Но людей спас.

А что касается аргумента, что разбомби армия тогда роддом вместе с Басаевым и не было бы потом ни войны, ни терактов, так ведь Беслан был после Дубровки, когда с Бараевым, в отличие от Басаева рассусоливаться не стали. Возможно, потому и был, что на Дубровке, в отличие от Буденновска, государство свое лицо терять не захотело. Урок был усвоен.

[Антон Орех]

http://3.3.ej.ru/?a=note&id=1292
23 ИЮНЯ 2005 г.
Коллаж ЕЖ

Оказывается, быть богатым тоже плохо. Так я и думал. У нас всё плохо и всё не слава богу. Пока были бедными, мечтали о сытой, сладкой жизни. Как забогатели – подумали: о чем было мечтать, что в этом богатстве хорошего, кроме головной боли?

Не без трепета решил я высказаться на тему, в которой ни черта не смыслю. Именно потому и трепещу. Сам страсть как не люблю людей, которые не понимают, но говорят. И чем меньше понимают, тем больше говорят. Тем больше и тем громче и безапелляционнее. Впрочем, это вообще свойство человеческой натуры: громче всех поют те, у кого нет слуха. Они же покупают караоке и круглые сутки балуются им за стеной. Танцевать обожают те, кто отдавит все ноги партнеру, так ни разу и не попав в такт. Вот и я примерно так же разбираюсь в экономике – что макро-, что микро-.

Но, живя в обществе, нельзя быть свободным от него. И то и дело я слышу вокруг про инфляцию и ее проценты, про Стабилизационный фонд и золотовалютные резервы, про ВВП, с которым сами знаете что нужно сделать и к какому сроку. И, слушая разговоры обо всем этом, натыкаюсь на диаметрально противоположные суждения специалистов, по моему мнению бесспорно авторитетных и знающих. Ну, раз уж они не могут прийти к согласию, то куда уж мне во всем этом разобраться. Но хочется. И, собирая в голове отрывочные бессистемные данные об экономическом положении страны, я потихоньку накопил вопросы к умным людям. Вопросы дилетантские, наивные, но ведь таких, как я, большинство, подавляющее большинство, и не ради нашего ли блага умные, знающие люди и занимаются экономикой?

Так вот, попалось мне недавно в "Итогах" интервью с гуру российской экономики (я прав?) Алексеем Кудриным. А совсем уж на днях увидел в телевизоре еще одного гуру – заместителя Фрадков Александра Жукова. И, наконец, в том же телевизоре увидел уже не какого-то гуру, а просто Самого. Все трое, каждый по-своему, сказали в принципе одно и то же: нам некуда деньги девать. И это плохо. Цены на нефть слишком высоки, нам платят за нее слишком много. Уже набит кошелек, так, что не закрывается; уже набиты внутренние карманы; уже в брючные карманы рассовали деньги; и за подкладку зашили; уже запихнули что-то в носки под пятку; какие-то купюры приходится сжимать в кулаке, и свободной осталась только одна рука. Это действительно чертовски неудобно. Не было не гроша – и вдруг алтын!

Путин тревожится, как бы рубль не переукрепился и не встал колом во чреве нашей экономики. Жуков говорит, что возможности экономического роста исчерпаны (а ВВП не удвоен, а Португалия не догнана). А Кудрин сообщает про Стабфонд как своего рода сточную канаву, куда отводятся селевые потоки долларов, чтоб они не смыли к чертовой матери эту исчерпавшую себя экономику. Возможно, я просто не так понял всех троих по причине описанного выше невежества, возможно, имелось в виду нечто прямо противоположное. Но раз господа публикуются в общедоступных журналах и выступают на всю страну с телеэкранов, значит, пусть уж будут любезны объяснять понятно даже для таких невежественных граждан, как я. Потому что кое-что понять всё-таки хочется.

В стране много нефти. При этом цены на нее в мире растут. Если посмотреть и послушать, то создается впечатление, что Россия только тем и занимается, что качает нефть, и ничего больше делать не умеет. Вот все эти крики про сырьевой придаток – они же ведь неспроста? Тогда почему бензин дорожает и дорожает и то тут то там только и слышишь, что о возможном кризисе и дефиците? Когда товара много, он не может быть дефицитом. Когда товара все больше, он не может становиться все дороже.

Еще несколько лет назад нам этими нефтяными ценами все уши прожужжали. Сколько долларов за баррель заложено в бюджете и сколько нам надо, чтобы свести концы с концами. Потому что без нефти и хороших цен на нее нам не выжить, не заплатить долги. Цены были тогда низкие, нам грозили дальнейшим понижением – и это было плохо. Очень плохо. С тех пор цены не просто выросли – они взлетели. Они похожи то ли на сон, то ли на опечатку. Какие там концы?! С какими концами?! Какие долги?! Валютные резервы и Стабилизационный фонд уже в несколько раз превышают размеры всего бюджета не таких уж далеких времен.

Но мы вновь бьем тревогу! Вновь нехорошо! Инфляция галопирует, темпы роста падают до того, что он вот-вот просто остановится! Может потому, что нефтедоллары в одну дырку вливаются, в другую выливаются – отток капитала за рубеж пугающ? Как будто олигархи зарабатывают миллиарды и ввозят их в страну лишь для того, чтобы потом вывезти обратно. Да нет. Стабилизационный фонд – эти истинные закрома Родины – пухнет несмотря ни на какой отток. Но отчего же всё так плохо?

Насколько я разбираюсь в колбасных обрезках макроэкономики, наша нынешняя стабильность, наше то, что мы забыли фамилию главы МВФ и не канючим отсрочки и реструктуризации у разных Клубов, не является следствием гениальной экономической политики Путина или Фрадкова, а скорее следствием дурацкой политики Америки в разных нефтеносных районах, хулиганской политики венесуэльского харизматика Чавеса или каннибалических диктаторов Нигерии.

Но раз уж нам такое счастье привалило, раз уж деньги берутся почти из воздуха, падают на голову, как наследство богатой тетушки, о которой мы при жизни и не слыхивали, как галушки, сами обвалявшиеся в сметане и залетевшие в рот, – почему мы клювом щелкаем? Мы не очень везучая страна. Следующий раз в лотерею выиграем не скоро. Но мы поступаем, как среднестатистический обыватель, который не находит лучшего применения деньгам, чем зашить их в чулок или упрятать под половицу.

Я всё понимаю – и про инфляцию, и про невыгоды крепкого рубля, и про перенасыщение рынка ничем не обеспеченными деньгами, и многие другие резоны. Но, как тот же обыватель, я понимаю и другое: деньги, которые лежат и ничего не делают, – это бумага. Не всегда даже ценная. Я не разбираюсь в экономике настолько, чтобы давать советы министру финансов, но я никогда не поверю, что миллиардам долларов не может быть иного применения, чем годами лежать в несгораемом шкафу. Не поверю, что низкие цены для продавца ходового товара лучше высоких. И уж никто и никогда не поверит, что иметь много денег плохо.

Мы горюем, что в Россию не вкладывают денег, не инвестируют. Так может, самим в себя инвестировать? Может быть, долой пессимистические перспективы и пораженческие настроения? Все эти фонды и резервы созданы на черный день. А что такое черный день? Это когда цены на нефть снова упадут и нам нечем будет платить пенсии и зарплаты, нечем обеспечивать социальные и научные программы, кроме как заначенными деньгами. А когда и они закончатся, тогда снова будем ждать подъема цен и снова копить на Черный День-2? То есть мы и дальше собираемся жить в зависимости от того, сколько будет стоить эта жидкость, именуемая черным золотом?

А мы вообще работать собираемся? Что-нибудь придумывать, развивать и строить, кроме буровых? Ждать чего-нибудь, кроме ошибок Дяди Сэма? Да, в Норвегии тоже есть Фонд будущих поколений, куда откладывают доллары. Но ведь там действительно кроме нефти и угля почти ничего нет и народу мало и землицы. А у нас-то?

Я представляю, как хохочут сведущие люди, читая мои заметки. Они всё легко могут объяснить. "Как государство богатеет, и чем живет и почему…". Но тогда пусть и мне объяснят. Иначе мне кажется, что быть бедным и больным не лучше, чем здоровым и богатым, а проще.

[Антон Орех]

http://3.3.ej.ru/?a=note&id=1338
29 ИЮНЯ 2005 г.
vasa.abo.fi
Опять у нас нет границы с Эстонией. «Саатсеский сапог» все еще на ноге, и когда выйдет из моды — неведомо. Большие политики что большие дети или трудные подростки. Бунтарский дух и дух противоречия в них сильнее здравого смысла, они делают наоборот только потому, что на зло.

Эстония прекрасно понимала, что Россия не смирится ни с какими ссылками на оккупацию 1940 года, поскольку не признает самого факта оккупации. То есть сперва требовалось потратить долгие годы и перелопатить тонны словесной руды, разбираясь с пактом Молотова-Риббентропа, а потом только подписывать что-то. Эстонцы знали, что России не понравятся и ссылки на Тартуский мир. И они решили схитрить: сначала подписать, а потом вернуться к теме и дополнить ее новыми соображениями. Типичный подростковый подход — выслушать, а потом нахулиганить.

Эстония должна бы всё обговорить заранее, а уже потом подписывать и ратифицировать, но поступила наоборот и поступила глупо. Но ей позарез требовался этот договор, потому что нельзя быть членом Евросоюза, имея неопределенные границы и вроде как территориальный спор. Хотя спора никакого и нет! Но об этом ниже.
Россия прекрасно жила без договора и прекрасно без него проживет. Нас это никак не ущемляет: «Саатсеский сапог» мешает в первую очередь той стороне. Да и в Евросоюзе нас не ждут, и границы наши могут быть с этой точки зрения сколь угодно размытыми. Но с точки зрения того же здравого смысла лучше бы уже наконец определиться и снять проблемы. Просто потому, что всякий не решенный вопрос в отношениях с теми же прибалтами — это очередной разговор об оккупации с их стороны и гневная отповедь с нашей: мол, мы вам заводы, фабрики, порты и атомные станции построили, превратив из отсталых аграрных карликов в современные европейские государства. Разговор лукавый и бессмысленный.

Да и не только с прибалтами. Почти со всеми нашими бывшим собратьями, а ныне соседями у нас те или иные проблемы, и большинство из них тянется из прошлого, которое используется, конечно, как предлог. С обеих сторон. Чем меньше вопросов, тем меньше предлогов. Это вообще довольно бессмысленное занятие — капание в прошлом. Если оно нужно для того, чтобы извлечь из него какие-то полезные уроки — одно дело. Только ведь уроки извлекать никто не собирается. Прошлое нужно исключительно для того, чтобы напакостить соседу. Чаще даже без всякой практической цели типа добиться от него неких моральных или материальных выгод или затруднить ему международную интеграцию. Нет — просто для того, чтобы позлить, подразнить. Типичное подростковое поведение.

Давно пора уже по обе стороны неутвержденных границ успокоиться и прийти к нулевому варианту. Не предъявлять претензий, не требовать извинений и компенсаций, а принять ситуацию такой, какая она сложилась на данный момент. Тем более что как раз с практической точки зрения, как я понимаю, Россия и Эстония подписали хорошее соглашение.

Это и есть главное. Соседние страны должны жить не в прошлом, а как-то устраивать свое будущее. И не с морально-этических, а с вполне практических позиций. Без определенных границ делать это трудно. И если разногласий по существу нет, значит, надо подписывать и ратифицировать. А с Молотовым и Риббентропом пусть разбираются историки.

Поймите меня правильно. В нашем общем прошлом столько всякого было, что, дотошно разбирая каждую коллизию, мы погрязнем в спорах и противоречиях, в обидах и претензиях. Репрессированных не оживить, имущество не восстановить, назад ничего не вернуть. Вот мне, например, неприятно, что Крым входит в состав Украины, а не России. Хрущев подарил землякам полуостров с какой-то радости, а мы должны с этим мириться? Так вот я скажу вам: да, должны!

Иначе война! А если не война, то десятки лет вражды. Кому от этого лучше? Стоит ли Крым таких геморроев, тем более что назад его не получить в любом случае? Вот и всё. Политикам пора наконец повзрослеть и начать принимать взрослые решения. И перейти от бесконечных словопрений к не столь громким, но полезным делам. А России и Эстонии снова надо вступить в переговоры, чтобы убедиться в том, что по сути обсуждать нечего.

[Антон Орех]

http://3.3.ej.ru/?a=note&id=1344
30 ИЮНЯ 2005 г.

Когда я увидел письмо деятелей культуры, науки, спорта и всего прочего в защиту приговора Ходорковскому, я, естественно, первым делом посмотрел на подписи. Что там написано, и так было примерно понятно, но вот кто они, эти нижеподписавшиеся? Боялся увидеть там фамилии тех, кого уважаю. И, к сожалению, увидел. Третьяк, Роднина, Гречко, Калягин. Каждый из них для меня лично стоит сотни кабаевых, волочковых, буйновых, юдашкиных и прочих героев цветных журналов с телепрограммой.
Обидно. Я не перестану любить величайшего хоккеиста и большого умницу Владислава Третьяка, замечательного космонавта и обаятельнейшего человека Георгия Гречко. Мне просто обидно за них.
Уже успели провести параллели с приснопамятными коллективными письмами сталинских и брежневских времен, но какие тут параллели! Нынешний режим не похож даже на пародию советского строя. Никого не расстреляют, не будут пытать, не станут мучить родных, не попрячут по психбольницам и не вышлют принудительно, лишив гражданства. Человеку, который отказался бы подписать это письмо, скорее всего, абсолютно ничегошеньки бы не было. Я надеюсь, такие люди были. Я хотел бы узнать и их имена. Просто чтобы знать. Вдруг там окажутся не только те, кого я и так люблю, но и те, о ком прежде был не столь высокого мнения. Так здорово, когда впечатление о человеке оказывается неверным в лучшую сторону.
Но почему же подписали те, кто подписал? Во-первых, всегда есть граждане, которые просто поддерживают всякую власть, чего бы она ни делала. Старинная российская традиция. Власть лучше не обижать и не перечить ей даже по мелочи.
Есть такие, кто надеется извлечь вполне конкретные выгоды из своей поддержки. Помню, как после Беслана в Москве прошел показушный, бездарный, пошлый и подлый антитеррористический митинг. И помню веселое, вполне беспечное лицо Алины Кабаевой, явившейся туда, словно на очередную тусовку. Так выглядит человек, которому всё равно, что это — против террора или в честь открытия нового бутика. Просто есть такие понятия «надо быть», «надо отметиться». Кто надо заметит, кто надо запомнит, при случае, может, должность подвернется, может, с бизнесом помогут.
Есть люди, которые подписывают письма, не читая или не особо вникая в суть дела. Им в двух словах объяснили, и они подумали: а почему бы не подписать? Ну и, наверное, есть такие, кто действительно верит, что Ходорковский враг, не плативший налоги и воровавший у бедных. Хочется верить, что Третьяк, Гречко или Роднина действительно просто не очень следили за событиями вокруг ЮКОСа. В конце концов, при всей громкости дела, есть немало наших сограждан, которые и вправду не вдавались в подробности и знали обо всем только то, что краем уха услышали по Первому каналу.
А так-то ведь текст письма вполне пристойный. Со многим в нем не просто можно, невозможно не согласиться. Например, с тем, что «государством должен управлять закон, единый для всех» или что «решение о виновности и невиновности человека принимает суд, и только суд». Но, с другой стороны, где же эти «все», которые равны перед законом? Ходорковский и Лебедев — это и есть все? Два человека уже толпа?
Когда балерина Волочкова печалится о судьбе обездоленных и неимущих, о миллионах нуждающихся в помощи, хочется спросить: ЮКОС уже заплатил миллиарды долларов, под предлогом уплаты налогов компанию натурально разгромили, а ее вожди сидят в тюрьме — и что? Стало малоимущим хоть на капельку легче? Хоть на рублик богаче? Тогда куда ушли все эти деньги? В «Байкалфинансгруп»? Или когда Гречко в эфире «Эха Москвы» говорит, позоря себя с каждым словом всё больше, как кто-то намеренно нагнетает страсти и за деньги поддерживает Ходорковского, ходя с плакатами, уже невозможно удержаться от ехидства в адрес кумира детства: ваше-то письмо в «Известиях» появилось не как письмо, а как рекламное объявление, то есть за деньги! За большие деньги, потому что реклама в «Известиях» стоит дорого. Гречко сам за нее платил? Так кто же тогда выступает за деньги?
И, кстати, действительно любопытно знать, кто оплатил рекламное открытое письмо? Наверное, наше государство очень нуждается в подобной рекламе. Лучшей рекламы ему и не придумаешь. Интересно было бы узнать, и кто конкретно написал письмо? Не пятьдесят же человек писали каждый по строчке. Тем более что, как говорят, письмо это раздавали в Кремле в одном конверте с приглашениями на прием по случаю Дня России 12 июня.
Быть с победителями легко. Это отважный и беспроигрышный ход. Когда не то что в защиту Ходорковского, а хотя бы просто с объективной картиной происходящего выступают одна радиостанция, пара газет и пяток интернет-сайтов — это можно назвать и либеральным визгом, и волной нездорового ажиотажа. Когда в противовес им выступают все государственные телеканалы с их полторастомиллионной аудиторией, крупнейшие таблоиды и сетевые сливные бочки — это не громче шепота в поддержку правосудия. Без поддержки полусотни «деятелей» и их рекламного объявления голос правды услышан, конечно, не будет, без их удара по лежачему справедливость не восторжествует. Ну а главное, через год на День России конверт с приглашением и каким-нибудь новым письмом могут уже и не прислать. Вот что самое страшное.