*194. Из положения вне игры

[Александр Подрабинек]

http://3.3.ej.ru/?a=note&id=7502
30 ОКТЯБРЯ 2007 г.
архив ЕЖ

В стране – осеннее обострение левых настроений. Дремлющая в недрах государственной власти «красная лихорадка» проявилась сезонным всплеском болезненной активности.

Первым встрепенулось правительство. Повышение цен на продукты питания в Европе, естественным образом так же отозвавшееся и на России, побудило правительство предпринять самые неотложные меры. Субсидировать продовольственными талонами малоимущих? Объявить войну коррупции и поборам на участке от отечественного производителя сельхозпродукции до продавца? Поддержать разумными законами и долгосрочными кредитами российских фермеров? Противостоять монополиям и поддерживать малый и средний бизнес? Ничего подобного. Решение простое и советское – заморозить цены. Будто и нет вовсе рыночной экономики, и никогда не было, а был всегда премьер-министр Зубков – живое воплощение советской политической эстетики, тяжеловес партийно-хозяйственной номенклатуры.

Что за соглашение было подписано 24 октября в Министерстве сельского хозяйства между представителями ассоциаций и союзов, объединяющих крупных производителей продуктов питания и сетевых ритейлеров (или попросту розничных продавцов)? Договорились до 31 января будущего года не повышать цены на хлеб, растительное масло и молочные продукты. Что означает это соглашение с правовой точки зрения? Ничего. Но мы же хорошо помним с советских времен, что «колхоз – дело добровольное», и «кто не нами – тот против нас» (в Лефортово, в Чите, в эмиграции или на том свете). Кто же рискнет не подписать «добровольное» соглашение!

Фактически, это ценовой сговор и нарушение правил конкуренции. Однако Федеральная антимонопольная служба считает, что все нормально, поскольку мера «носит временный характер и отвечает интересам потребителей». По настоящему интересам потребителей отвечало бы создание конкурентной среды, в которой только и можно ожидать снижения цен. Но для этого надо поощрять малый и средний бизнес, контролировать который сверху и «крышевать» гораздо труднее, чем несколько крупных монополий. А если не контролировать, отпустив бизнес на самотек, то какая же получится в таком случае «вертикаль власти»?

Что будет потом – пустые прилавки, новый скачок цен после «размораживания» и новый виток инфляции – никого не интересует. Накануне выборов власть демонстрирует силу и решимость; показывает ужас рыночной экономики и спасительность советских экономических методов. На тех, кто забыл голодные советские годы, это, может быть, и подействует.

Старается не отставать от правительства и Государственная Дума. Поскольку парламент, как известно, «не место для дискуссий», то никакие серьезные решения депутаты принять не в состоянии. Да и не к чему это. Но левые чувства так и распирают депутатские души. Сезонное обострение побудило их выступить с осуждением американского империализма и признанием в любви к диктаторскому режиму братьев Кастро.

18 октября Госдума обратилась к парламентам государств-членов ООН и международным парламентским организациям с предложением осудить проводимую США политику экономической блокады Кубы, призвать США немедленно прекратить блокаду государства. Вообще говоря, экономическая блокада Кубы существует только в воображении думских депутатов. На самом деле любые страны могут поддерживать с Кубой торговые и экономические отношения, экспортировать, импортировать, летать на Кубу по делам, в отпуск и т.д. Со стороны США существует эмбарго на торговлю с Кубой и посещение ее американскими гражданами, но это касается только американских граждан, американских фирм и их партнеров. Забавно было узнать о выступлении в Госдуме Сергея Бабурина, который стенал по поводу «попрания общественных принципов и норм международного права» Соединенными Штатами, усиливающими свое давление на Кубу. О сотнях кубинских политзаключенных, не имеющих на Кубе и десятой доли тех политических возможностей, которыми он пользуется в своей стране, г-н Бабурин умолчал.

Одержимая осенним обострением, Госдума выразила свою поддержку «героическому народу дружественной Республики Куба» и осудила «проводимую Соединенными Штатами Америки политику блокады Республики Куба, являющуюся постыдным рецидивом колониального мышления, пережитком времен "холодной войны" и грубым вмешательством в дела суверенного государства». Там, где им нечего делить, большинство депутатов сообща выступают противниками свободы и защитниками диктатур.

[Александр Подрабинек]

http://3.3.ej.ru/?a=note&id=7518
31 ОКТЯБРЯ 2007 г.

Александр Черкасов
В середине октября в Москве побывал Владимир Буковский – известный советский диссидент, положивший начало кампании разоблачения политических злоупотреблений в советской психиатрии; отсидевший в тюрьмах, лагерях и психиатрических больницах 12 лет; обмененный в 1976 году на генерального секретаря чилийской компартии Луиса Корвалана.

Мы ехали ранним туманным утром из аэропорта «Домодедово», а по дороге, как в насмешку, мелькали биллборды с рекламой какого-то мужского журнала «Где ты был все эти годы?». «Где вы были все это время, Владимир Константинович, почему не переехали в Россию, чтобы отстаивать демократию?» — спросил Буковского какой-то нервный человек на встрече с демократической общественностью в музее им. Сахарова. В различных вариациях этот вопрос повторялся и на пресс-конференции, и на встречах с журналистами, и на презентации его книги «И возвращается ветер…». Буковский оставался невозмутим, полагая, что даже самые неприятные вопросы вызваны неосведомленностью, а не личной к нему неприязнью.

Последние 15 лет его не пускали в Россию. Сначала он не особенно рвался сюда, понимая, что время диссидентов ушло, и стране не нужен его опыт противостояния чекистам. Но события последних восьми лет постепенно изменили его отношение к возвращению, и он принял предложение группы общественных деятелей и журналистов баллотироваться на президентских выборах 2008 года. В августе Буковский получил в посольстве РФ в Лондоне российский паспорт, и теперь может беспрепятственно ездить в Россию.

Его нынешний приезд нельзя назвать триумфальным, но и незамеченным он тоже не остался. Недостатка в журналистском внимании не было. Буковский никому не отказал в интервью, даже тем изданиям, от которых не приходилось ожидать ничего хорошего. У одних он вызывал восхищение, у других – насмешку, у третьих – раздражение. Журналистка «Комсомольской правды» Юлия Юзик, опубликовавшая в своей газете безобразную и лживую заметку о Буковском, на следующий день написала в своем ЖЖ, что сожалеет об этом, что не следовало выставлять Буковского на посмешище, но ей надо кормить детей. На следующий день ей пришлось распрощаться с работой. Буковский, выслушав эту историю, грустно усмехнулся: «Бедная девочка… Как же она теперь будет кормить своих детей? Но она сделала правильный выбор».

При всем своем неприятии нынешней политической системы Буковский не проявляет личной неприязни к своим политическим противникам. Самое жесткое, что пришлось от него услышать, это ответ на вопрос ведущей выпуска новостей на РЕН-ТВ Татьяны Лимановой. Перефразируя известное «С кем бы ты пошел в разведку?», она спросила Буковского, с кем бы он согласился сидеть в одной камере. Не раздумывая, Буковский ответил, что готов сидеть в камере с Немцовым или Каспаровым, и чуть подумав, сказал, что Путина к нему в камеру лучше не сажать. «Плохо будет», — добавил он как бы шутя, но лицо его стало жестким, какие бывают у загнанных в угол зеков.

Со всеми остальными он был достаточно любезен. Один весьма высокопоставленный российский чиновник, чье имя сегодня на слуху, через общего знакомого попросил Буковского подписать ему авторский экземпляр книги «И возвращается ветер…». Буковский сделал обычную надпись и добавил слова «Уважайте собственную Конституцию!» — один из лозунгов диссидентских времен.

Лозунг этот и сегодня свеж, как 40 лет назад. Для регистрации Буковского кандидатом в президенты есть два юридических препятствия. Конституция требует, чтобы кандидат проживал в России не менее 10 лет, правда, не уточняя, что 10 лет — именно перед выборами. Принятый в прошлом году закон запрещает избираться депутатом или президентом лицам, имеющим двойное гражданство. У Буковского, 30 лет назад вывезенного прямо из Владимирской тюрьмы на Запад, помимо российского гражданства имеется еще и британское. Оба препятствия, по сути, вздорны. Ценз оседлости явно противоречит конституционному принципу «всеобщего равного и прямого избирательного права» (ст.81). Ограничение избирательного права из-за второго гражданства абсолютно и недвусмысленно противоречит конституционному ограничению на право избирать или быть избранным только для недееспособных граждан и осужденных (ст.32).

Но дело не в законах. Буковский прекрасно понимает, что его не зарегистрируют кандидатом в президенты, каковы бы ни были законы и кто бы и как бы их ни трактовал. Он ввязался в это заведомо проигрышное дело, чтобы показать нашему обществу, что не гоже обреченно смиряться с тем выбором, который предлагает российским избирателям Кремль; что нельзя соглашаться с операцией «преемник», если еще есть силы сопротивляться. Это позиция в советские времена находила выражение в ироничном тосте «За успех нашего безнадежного дела!». Впрочем, история показала, что диссидентское дело было не таким уж и безнадежным.

«У меня нет и никогда не было политических амбиций, — говорит Буковский. — Я отдал 12 лет жизни, чтобы страна выбралась из этой пропасти, и не могу безучастно смотреть, как она катится обратно. Я, скорее всего, не стану президентом, но представлю избирателям точку зрения, с которой они, может быть не знакомы; я постараюсь помочь отстроиться и консолидироваться демократической оппозиции».

Буковский обратился ко всем кандидатам в президенты с предложением присоединиться к его предвыборному обещанию. В нем пять пунктов: освободить всех политзаключенных; прекратить политические преследования и пересмотреть применяемые для этого законы; прекратить злоупотребления психиатрией в репрессивных целях; прекратить пытки и жестокое обращение с гражданами со стороны правоохранительных органов; обеспечить объективное и независимое правосудие в стране. Пока на это предложение Буковского отозвался только встречавшийся с ним Григорий Явлинский, который заявил, что готов подписаться под каждым словом этого обещания. Буковский искренне надеется, что к Явлинскому присоединятся и другие кандидаты в президенты.

За шесть дней нахождения Буковского в Москве, его, пожалуй, чаще всего спрашивали об отношении к «Другой России» и лидерам оппозиционных партий и движений. С Гарри Каспаровым Владимир Буковский в дружеских отношениях уже лет двадцать, и попытки «Другой России» защитить институты демократии в стране он всячески приветствует. Однако считает большой ошибкой намерение выставить единого кандидата от всех оппозиционных сил, поскольку невозможно, как он говорит, найти приемлемую кандидатуру, например, для коммунистов и антикоммунистов.

Что касается других оппозиционных лидеров, то Буковский готов встречаться со всеми, и, может быть, из него получился бы неплохой посредник, поскольку он не ангажирован ни одним политическим движением. В самом деле, трудно усомниться в посреднических способностях человека, которому в своей жизни доводилось и делить в тюрьме пайку с отпетыми бандитами, и обедать у английской королевы.

Впрочем, функция посредника вряд ли станет основной для Владимира Буковского. Он вполне может стать самостоятельной политической фигурой. Его сторонники уже думают о создании движения, в основу которого ляжет предвыборная программа Буковского – его манифест «Россия на чекистском крюке».

На митинге, который прошел с участием Владимира Буковского на площади Маяковского, его сторонники объявили о намерении инициировать создание в городах России «Клубов Буковского», ассоциация которых впоследствии составит основу нового политического движения – созданного снизу, а не по воле политических лидеров или указке чиновников со Старой площади. Этот небольшой митинг, собравший примерно 300-400 человек, выглядел очень символично. Именно здесь почти 50 лет назад, с публичного чтения запрещенных стихов московской молодежью, среди которой был и Владимир Буковский, по существу началось демократическое движение.

Выступая накануне отлета из Москвы на этом митинге, Владимир Буковский объяснил, почему он приехал сейчас в Россию. «Я приехал потому, что опять стали бояться. А я знаю, когда начинают бояться, надо встать и сказать: вот он я, я не боюсь! Я приехал потому, что опять возникло уныние: нас слишком мало, а противник слишком силен. Я приехал напомнить — нас было еще меньше, а противник был еще сильнее… Но мы, тем не менее, выжили и выиграли. Мы выиграли уже тем, что противник не мог нас убить, сломать и заставить подчиниться. Потому что в конечном итоге весь пафос наших действий, весь его смысл сводился к одному: если вам хочется строить вашу тюрьму, вы можете это делать — я не в силах вас остановить, но сам я этого делать не буду. И заставить меня вы не сможете».

[Александр Подрабинек]

http://3.3.ej.ru/?a=note&id=7562
19 НОЯБРЯ 2007 г.
mzz.gov.si
Решение Бюро по демократическим институтам и правам человека (БДИПЧ) ОБСЕ не посылать своих наблюдателей в Россию на выборы в Государственную думу логично и удивительно. Логично, потому что полноценное наблюдение за выборами, благодаря многочисленным препонам российских властей, стало уже невозможным. Удивительно, потому что обычно покладистая и благоволящая к обидчивой России европейская политическая структура вдруг показала свои зубы.
Совершенно бесспорно, что Кремль либо допускал такую реакцию ОБСЕ, либо сознательно ее добивался. Сначала число наблюдателей ОБСЕ снизили с 450 до 70 человек. ОБСЕ, стиснув зубы, согласилась. Снизилось и общее количество всех зарубежных наблюдателей: на прошлых выборах их было 1165, на нынешних – не более 400. Потом наблюдателям запретили высказывать свое мнение о ходе выборов до их завершения. Затем начались проволочки с приглашениями и визами. Обычно наблюдатели приезжают в страну за полтора-два месяца до выборов. БДИПЧ хотело отправить в Россию 20 человек 7 ноября, а оставшихся 50 наблюдателей – 15 ноября. Но и к последней дате российские посольства в Европе визы наблюдателям не выдали. Тогда директор БДИПЧ Кристиан Штрохал отправил на имя председателя Центральной избирательной комиссии РФ Владимира Чурова извещение об отказе БДИПЧ от участия в наблюдении за выборами. «Бюро заключает, что власти Российской Федерации не желают принять наблюдателей Бюро ОБСЕ вовремя и сотрудничать с ними в полной мере. Бюро с сожалением признает, что в таких условиях оно не сможет выполнить свою миссию», — говорится в заявлении г-на Штрохала.
В любой европейской стране, заботящейся о своей демократической репутации, отказ ОБСЕ приехать на выборы сочли бы катастрофой. Это как если на вечерний прием в королевском дворце придти в шортах – первый раз, возможно, не выгонят, но смотреть будут косо, а во второй раз вряд ли вообще пригласят. Так же и с выборами без наблюдения ОБСЕ: они, конечно, состоятся, как и были задуманы, но их качество уже теперь определено как заведомо низкое. Демарш ОБСЕ – это если не пощечина Кремлю, то как минимум такой ясный посыл, после которого надо отправлять в отставку министра иностранных дел или менять законодательство о выборах.
vedomosti.ru
Но это о тех, кто дорожит репутацией, то есть не о нас. У нас же официальный представитель МИД России Михаил Камынин отреагировал быстро и в духе советской дипломатии: воспринимаем с недоумением, все это вызывает удивление, «на БДИПЧ свет клином не сошелся», у вас у самих неразбериха, сами создаете своим сотрудникам проблемы. А самое подозрительное, по мнению Камынина, то, «что К. Штрохал принял решение отказаться от направления миссии БДИПЧ в Россию сразу по завершении своего визита в Вашингтон».
«У всех стран, в том числе у России, есть одно единственное обязательство, записанное в документах ОБСЕ 1990 года, а именно: обязательство приглашать на выборы международных наблюдателей», — заявил министр иностранных дел Сергей Лавров, комментируя критику в адрес России по поводу сокращения числа международных наблюдателей. То есть можно, например, за сутки до голосования пригласить одного-двух наблюдателей и считать свои обязательства выполненными.
«Плакать по этому поводу мы не будем. Отказались, так отказались», — отозвался на эту ситуацию в беседе с журналистами cпикер Совета Федерации Сергей Миронов. «Я расцениваю это заявление БДИПЧ ОБСЕ исключительно как попытку затеять на ровном месте скандал», — заявил глава Комитета по международным делам Госдумы Константин Косачев.
Скандал, однако, заключается в том, что 16 ноября, в день, когда российские официальные лица упрекали ОБСЕ в придирках к срокам и условиям работы; когда наблюдателям объясняли, что они еще успеют приехать на выборы; а наблюдатели так еще и не смогли получить российские визы – в это день уже началось досрочное голосование на выборах в Государственную думу в отдаленных и труднодоступных районах России – в Мурманской и Сахалинской областях, на Камчатке. Безо всяких наблюдателей ОБСЕ, мониторинга и прочих демократических излишеств.

[Александр Подрабинек]

http://3.3.ej.ru/?a=note&id=7608
30 НОЯБРЯ 2007 г.

edinross.ru

Что происходит с демократией в России? Что с ней будет после выборов? И что нам, простым смертным, гражданам России делать в такой ситуации? Мы живем робкой надеждой, что наш голос на выборах что-то значит. На каждых выборах мы на что-то надеемся и уже понимаем, что это бессмысленно, но продолжаем ходить на избирательные участки, потому что боимся допустить роковую ошибку и погубить демократию. Которой на самом деле уже давно нет. Мы ходили на прошлые выборы, и что из этого получилось?
Половина Госдумы прошлого созыва формировалась по пропорциональной системе, т.е. избиратель голосовал не за людей, а за партии. В парламентских выборах участвовало 23 партии и общественных объединения. 19 из них не прошли установленный тогда 5% барьер. За эти партии проголосовало 25 % пришедших на выборы избирателей – это, между прочим, больше 15 млн человек. Закон о 5-процентном барьере лишил этих граждан возможности иметь своих представителей в парламенте. Еще 49 млн избирателей вообще не пришли на участки для голосования – кто по равнодушию, кто из понимания неизбежности фальсификаций со стороны действующей власти. Таким образом, из 109 млн российских избирателей в Госдуме четвертого созыва партиями были представлены интересы только 45 млн. Меньше половины!
Нынешняя, уже уходящая Дума формировалась наполовину по мажоритарному принципу, т.е. избиратель голосовал за конкретных кандидатов в депутаты. Сейчас этого уже нет. Остались только партии, и только те из них, которые зарегистрировал Минюст. Нет никаких оснований предполагать, что новая Дума будет более представительна, чем нынешняя.
Все законотворческие усилия последнего десятилетия были направлены на ликвидацию института парламентаризма. Поначалу это давалось нелегко, и Госдума еще не напоминала жалящего себя скорпиона. Но постепенно степень холуйства депутатов росла, а эффективность законодательной ветви власти соответственно падала.
Стоит, пожалуй, напомнить, что за 5-процентный барьер для прохождения партий в Думу в свое время голосовали и «Яблоко», и СПС – своими руками они рыли себе политическую могилу, уверовав в то, что всегда будут многочисленными и востребованными политическими объединениями, а судьба карликовых партий им не грозит.
Объяснить правовой смысл барьера для прохождения партий в Думу никто не может. Политический смысл понятен – крупная рыба поедает мелкую, дележка мандатов, самодовольство победителей. Но с правовой точки зрения это необъяснимо – почему избиратели, собравшие для своей партии голосов хотя бы на одно депутатское место, не могут иметь своего представителя в парламенте? На людях сторонники барьера делают утомленный вид, разводят руками и жалобно вопрошают: «Как же можно плодотворно работать в парламенте при таком обилии политических партий и фракций?». Бедные депутаты, при счете больше десяти у них начинает кружиться голова. Но наедине они откровенно объясняют, что барьер – это средство не допустить в парламент представителей экстремистских сил. Публично этого не скажешь, иначе как быть с основополагающей идеей представительства в парламенте всех общественных сил и интересов?
Путь уступок права в угоду политической целесообразности подобен ледяной горке – начав движение, трудно остановиться. 5-процентный барьер вскоре сменился 7-процентным. Отменили 25-процентный порог явки избирателей, при котором выборы считались состоявшимися. Отменили графу голосования «Против всех». Отменили выборы в Совет Федерации. Отменили наблюдателей от общественных организаций. Отменили выборы по мажоритарной системе. Максимально усложнили процедуру регистрации партий. Запретили создавать предвыборные блоки. Все, что делается – в сторону запретов и ограничений.
Что делать сегодня тем, кто хочет голосовать за свободу, а не за ограничения? Остаться 2 декабря дома – внутренне отказаться от легального сраженья с надвигающимся авторитаризмом. Пойти на выборы – принять участие в шулерской игре с заранее известным результатом. Тяжелый выбор. Мастера фальсификаций играют на психологии, на вечно остающейся надежде выиграть, на искушении. Как жалко упускать последний шанс! Как жалко не воспользоваться правом выбора! В глубине души мы понимаем, что шансов уже нет, что выборы – это иллюзия, но как трудно расставаться с иллюзиями.
Обыграть жуликов, играя краплеными картами, невозможно. Они зовут придти, проголосовать – как угодно, им это все равно. Им не важны цифры, они нарисуют любые; им важно наше участие. Потому что наше участие дает им повод говорить о своей легитимности. О своей избранности. О своей победе. Они вовлекают нас в фарс, повязывают нас одной с ними ложью, одной исторической ответственностью. Пародийные выборы могут привести только к пародийной демократии. Нам нужны подделки?
«Что делать? — спрашивают меня друзья и знакомые, – идти или не идти?». В каждом происходит внутренняя борьба – наивности надежд и трезвости суждений, азарта и мудрости, веры в чудо и жизненного опыта. Поэтому каждый решит сам. Я же лично нынешней власти в легитимности отказываю и голосовать не пойду. Даже не из брезгливости, не потому, что они жулики, а потому, что колода – крапленая. Смените колоду, господа, тогда поговорим.

[Александр Подрабинек]

http://3.3.ej.ru/?a=note&id=7623
5 ДЕКАБРЯ 2007 г.
smena.info

Двухсерийный сюжет «Выборы в России» наводит на грустные размышления. И дело даже не в том, что один из основных механизмов демократии обрезан, изуродован и опошлен – это было понятно еще задолго до дня голосования, когда принимались законы, сводящие на нет свободное волеизъявление граждан. Дело в том, что фарс, первая серия которого закончилась 2 декабря, имеет далекие от конституционных и неясные большинству избирателей цели.

«Зачем им понадобились такие масштабные фальсификации, когда они и так выигрывают?» — задаются вопросом комментаторы и аналитики. Этот недоуменный вопрос подразумевает, что Государственная дума создана для принятия законов, и Кремль желает контролировать законодателей. Но он и так их контролировал в прошлой Думе, не предпринимая таких чрезмерных усилий, какие мы наблюдали в последние недели. Значит дело вовсе не в том, чтобы управлять законодательным процессом. Эти выборы — с истерической потребностью партии власти не просто победить, а победить сокрушительно — больше чем выборы. Власть вкладывает в них иное содержание. Она уже обмолвилась устами своего функционера, что на самом деле – это референдум о доверии Путину. Казалось бы странно: зачем уходящему через три месяца президенту нужен кредит доверия и всенародное признание правильности проводимого им политического курса? И еще одна странность: ради простой победы на выборах власть и ее партия не пошли бы на международный скандал с европейскими наблюдателями (и с теми, что не приехали, и с теми, что дали свое заключение); не пошли бы на столь массовые беззакония (изъятия агитационной литературы оппозиции, подтасовки при голосовании и пр.). Цель власти – не победа на выборах, а имитация всеобщего одобрения президента Путина и его политического курса. Потому и понадобилась им высокая явка. Потому и понадобились им высокие проценты для себя и низкие – для оппозиции.

Пропагандистский урожай, собранный на выборах в Государственную думу, власть попробует использовать во второй серии фарса в марте будущего года. Выборы президента – вот апофеоз всей кампании, начавшейся с декабрьской разминки.

Прогноз – занятие неблагодарное в любой стране, а в России тем более. Буду счастлив ошибиться, но события развиваются в грустную сторону. В стране насаждается культ личности Путина и имитируется атмосфера всеобщего единения и сплоченности. Выборы в парламент должны были стать иллюстрацией единства если не всего общества, то подавляющей его части. Подобный разогрев политической атмосферы пригоден только для одного – для диктатуры. Об этом весьма прозрачно намекнули нам еще накануне выборов – Путин рассматривается властью как национальный лидер. Государственная должность в данном случае – дело десятое. Оппоненты Путина, в свою очередь, рассматриваются как враги, причем не только президента, но и всей страны, ее счастливого будущего.
Для решительного и окончательного создания режима личной власти – либо самого Путина, либо его преемника — подготовлено практически все: атмосфера всеобщей поддержки, управляемый парламент, послушные суды, подконтрольное телевидение, надежные спецслужбы и армия. Не хватает только повода для последнего спазма сплоченности, когда Конституция уже не важна, потому что враг у ворот и судьба Отечества в опасности.

Повод найти не трудно, было бы желание. Не зря же все последние годы Кремль так безумно и упорно создавал себе врагов из соседних, некогда дружественных нам стран. И вот два события, внешне не очень связанных, произошли одно за другим. Спикер нижней палаты Борис Грызлов заявил 2 декабря, что новая Дума может рассмотреть вопрос о независимости Абхазии и Южной Осетии уже в январе. Президент Путин на следующий день заявил, что Думу надо созвать пораньше, не дожидаясь установленного законом 30-дневного срока. Что за нужда была Грызлову выступать с таким скандальным заявлением в такой праздничный для него день? Что за нужда была президенту, не объясняя причин, собирать Думу накануне Нового года? Когда нет ни плана работы, ни фракций, ни сформированных комитетов. Что за спешка?

Реакция Грузии была молниеносной — исполняющая обязанности президента Нино Бурджанадзе выразила свое негодование, а министр по урегулированию конфликтов Давид Бакрадзе сказал, как передает ИТАР-ТАСС, что «власти Грузии не допустят отторжения от страны ни пяди своей земли».

Государственная дума соберется, надо полагать, в декабре. Впереди рождественские и новогодние праздники, когда почти на две недели замирает общественная жизнь, не выходят газеты, и каждый хочет отдохнуть от политики и насущных дел в кругу своей семьи. Время, когда можно все.

[Александр Подрабинек]

http://3.3.ej.ru/?a=note&id=7717
16 ЯНВАРЯ 2008 г.
Михаил Златковский/zlatkovsky.ru
Первое счастье понятно без лишних слов — газ без конца и без края, нефть по сто баксов за баррель, персональные госкорпорации, надежная, безбедная и понятная жизнь. И так прекрасна эта жизнь для кремлевских обитателей, что так бы и воскликнули они вслед за доктором Фаустом: «Остановись, мгновенье!» Но вряд ли они читали Гете, зато хорошо помнят о выборах и прочих демократических излишествах, способных разрушить их хорошо устроенный мир.

Счастье требует жертв. Их счастье требует наших жертв. Тот бандитский комфорт, который Кремль называет стабильностью, требует покорности общества. Хорошо усвоив самые дурные криминальные повадки, власть терроризирует общество, демонстрируя наглость в отстаивании своих интересов и пренебрежении законом.

Наглость — второе счастье Кремля.Они и раньше не страдали от скромности, но старались спрятаться за букву закона, заметали следы, предпочитали не светиться в лихих делах и не откровенничать на публике. Теперь все это уходит в прошлое. Самодовольно выпятив грудь, произвол уверенно шагает по стране, расшвыривая протестующих и снисходительно похлопывая по плечу законников. Конец минувшего года явил нам второе счастье Кремля во всей красе. Одиночные пикеты разрешены, но что с того? И вот к одинокому пикетчику в защиту арестованного Гарри Каспарова аккуратно присоединяется провокатор, пикет перестает быть одиночным и обоих увозят в кутузку. И это не где-нибудь в медвежьем уголке России, а в столице страны, напротив цитадели правопорядка – ГУВД Москвы на Петровке. И не кого-нибудь, а известного всей стране Виктора Шендеровича.

«А нам все равно», — должно быть напевают про себя борцы за второе счастье. Неугодным кандидатам в президенты власть до поры до времени срывала предвыборные собрания под разными предлогами — прорвало трубы, угроза теракта, отключение электричества и тому подобное. Но вот Владимиру Буковскому в зале «Королевский» в Останкино голову морочить не стали — пришли к директору зала три сотрудника ФСБ, показали свои удостоверения и запретили проводить собрание. Открыто, нагло, беззаконно.

4 декабря Европейский суд по правам человека в Страсбурге постановил приостановить депортацию из России в Узбекистан узбекского беженца Абдугани Камалиева. На следующий же день его депортировали в Ташкент, невзирая на решение Европейского суда. «Не расстраивайся, через 10 лет увидимся», — успел сказать по телефону своей жене Камалиев. Страсбург защищает права политических беженцев? Ну так мы в пику Страсбургу выдадим беженца на растерзание другу Каримову! Правда, это противозаконно, поскольку Россия обязана выполнять решения Европейского суда, но ведь наглость — это не только счастье, это еще и лучшее средство в борьбе с законом. Тем более что очередным российским плевком в свой адрес Европейский суд в очередной раз утрется.

На фоне такого наплевательского отношения властей к своим международным обязательствам уже тускнеет беззаконие в отношении собственных граждан. На призывников в конце года открылась настоящая охота. В армию тащили всех подходящих по возрасту, не разбирая особо, имеется ли отсрочка или освобождение по болезни или каким-то другим причинам. Координатора молодежного движения «Оборона» Олега Козловского 20 декабря участковый милиционер подстерег около дома, увез в милицию, оттуда в военкомат и сразу в военную часть — служить солдатом, хотя Козловский уже офицер. Никаких повесток, призывных комиссий и прочей процедурной канители — все просто и ясно, как во времена гражданской войны.

Так же ясно и просто президент Путин нарушал закон, используя преимущества президентского положения для агитации в пользу «Единой России». Так же демонстративно Конституционный суд России отказался 4 декабря рассматривать жалобу Владимира Кара-Мурзы (мл.) на избирательное законодательство. Просто забастовал КС, отказался от работы, не желая выносить справедливое решение, чтобы не обижать Кремль, и не желая выносить несправедливое решение, чтобы не смешить коллег.

Демонстративное пренебрежение законом стало поветрием, если не сказать заразой и эпидемией. Власть более не стесняется вести себя неприлично. Трудно сказать, осознанно ли она это делает, имеет далекие цели или действует интуитивно. Но как бы то ни было, такая наглая позиция властей провоцирует общество на силовой ответ, ибо, где нет закона, там каждый сам себе полицейский и судья. Может быть, умеренный хаос — это оптимальная политическая среда, в которой наглость — второе счастье?

[Александр Подрабинек]

http://3.3.ej.ru/?a=note&id=29918
13 ИЮЛЯ 2016,

ТАСС

По мере приближения общенационального шоу под названием «Выборы в Госдуму» страсти закипают нешуточные. Обуреваемые манией подражательства, фейковые и реальные политические партии проводят свои праймериз. Чтоб все было как у людей, по-настоящему.

Даже номенклатурная «Единая Россия» провела предварительные выборы, чтобы: а) быть похожей на настоящую партию; б) побороться за хлебные места для послушных государственных холопов. Приученные на всех предыдущих выборов к воровству и фальсификациям, единороссы и на праймериз не удержались — подкупали избирателей и крали друг у друга их голоса.

ПАРНАС тоже погнался за модой. Праймериз по многим причинам, о которых даже говорить не хочется, толком провести не удалось. Но из бестолкового остатка слепилась тройка — Михаил Касьянов, Андрей Зубов и Вячеслав Мальцев. Если первые двое хорошо известны либеральной публике, то последний вообще непонятно, откуда взялся, какое имеет отношение к ПАРНАСУ и кто его туда откомандировал.

Праймериз вообще институт странный и лукавый. Голосовать на них может кто угодно и сколько угодно раз — даже в США, уж не говоря о России и интернете. Я знаю одну американку, поддерживающую демократов, которая специально ходила голосовать за Трампа на республиканские праймериз, чтобы он у республиканцев вышел вперед, тогда, по ее представлениям, у Хилари Клинтон будет больше шансов победить на президентских выборах. Как говорят американцы, проголосуют, зажав нос.

Праймериз — занятие мутное и годное только для внутреннего употребления. Его результаты не обязательны. Та же республиканская партия на своем съезде, который начнется 18 июля в Кливленде, теоретически может проигнорировать результаты праймериз и выбрать другого кандидата в президенты. У нас же результатам предварительных выборов придается какое-то магическое значение.

Если ПАРНАС решил опустить свою репутацию как можно ниже, то включение Мальцева в тройку лидеров было самым верным шагом. А репутация у ПАРНАСа и так оказалась подмоченной, когда ближайшие соратники Касьянова клюнули на дешевую лубянскую разводку и шумно покинули Коалицию, совсем недавно с таким пафосом провозглашенную.

Даже обидно, что Кремлю противостоит такая наивная оппозиционная молодежь, не способная держать в сущности пустяковый удар в виде компрометирующего фильма из постельных сцен. Легкий щелчок по носу — и нет Коалиции!

Люди старшего поколения, должно быть, помнят, как в советских кинотеатрах перед началом фильма в фойе или кинозале показывали «Новости дня» или «Фитиль». Этакая разминка перед просмотром фильма, а заодно и политпросвет. Так вот все эти бессмысленные праймериз и предвыборные скандалы — разминка в фойе. Перейдем в кинозал.

Излюбленная тема для споров: кто сколько наберет? У кого какие шансы? Кому с кем блокироваться? Каковы электоральные перспективы у партий и отдельно взятых кандидатов?

Я слушаю эти споры и прихожу в изумление. Взрослые и, казалось бы, неглупые люди совершенно серьезно обсуждают, кто сколько процентов наберет на выборах, которые при этом они все единодушно считают нечестными и непрозрачными. То есть они прекрасно понимают, что их опять обманут, но не только готовы стать жертвой фальсификаций, но и глубокомысленно рассуждают о цифрах и процентах. Непостижимо!

Вот, политолог Дмитрий Орешкин говорит, что после скандалов и фактического развала демкоалиции шансов оказаться в думских стенах у ПАРНАСа стало значительно меньше. Замдиректора Центра политических технологий Алексей Макаркин считает, что задача набрать хотя бы 3% после череды ошибок для ПАРНАСа труднодостижима. Политологи подразумевают, что прохождение в Госдуму зависит от количества поданных за партии голосов.

Журналист Сергей Пархоменко делает вид, что реальная популярность партии определяется на фальшивых выборах. Он издевается над «Яблоком», принявшим участие в выборах мэра Москвы в 2013 году: «Ну и как вам набранный им результат?». Это почти по Астахову: «Ну как поплавали?». Ладно, Пархоменко — человек, скажем так, профессионально разговорчивый, с него и спросу нет.

Но вот Игорь Яковенко, человек за свои слова отвечающий, призывает идти на выборы и голосовать за «Яблоко». «Если им дадут сказать на федеральном эфире хоть 10% того, что и как они говорили на съезде, «Яблоко» получит много больше 5%», убежден Яковенко.

Странным образом все делают вид, что победа на выборах действительно зависит от поддержки избирателей. Что если набрать голосов много, то власть их почему-то не уворует. Постесняется, наверное.

Российская способность приспосабливаться к любым обстоятельствам хорошо известна. Народ выработал это умение за столетия крепостного рабства и десятилетия коммунистического террора. Но удивляться этому все равно не перестаешь. Вот свежий пример: либеральная оппозиция смирилась с кражей на каждых выборах 10-12 процентов голосов. Признала их как факт, как неизбежность. Ну ворует власть, что же делать? Жить-то надо. Может, больше 12 процентов не уворуют?

Откуда взялась эта цифра, никто объяснить не может. Ссылаются на знатоков, владеющих инсайдерской информацией. Это высшее знание, интересоваться которым считается неприличным. Между тем, полно примеров, когда в территориальных комиссиях протоколы выборов переписывали заново и на общепризнанную цифру в 12%, мягко говоря, начихали. Сколько надо, столько и напишут. А уж в ЦИК и вовсе все перепишут заново — благо контролировать его некому.

Все это прекрасно знают и понимают. Тем не менее рассудительные политологи, проницательные аналитики, тертые социологи и знатоки кремлевской жизни с очаровательной наивностью продолжают рассуждать о том, у кого больше шансов набрать голоса — у ПАРНАСа с мутным Мальцевым, у «Яблока» с новоприбывшими Рыжковым и Гудковым или у Партии Роста с придворным Титовым и примкнувшей к нему Хакамадой.

Дорогие мои, они все получат ровно столько голосов, сколько скажет Администрация президента. Их реальные электоральные возможности никакого значения не имеют. Все это отлично понимают, но продолжают участвовать в шоу. И я понимаю почему.

Люди, организующие выборы, тем более участвующие в них, — политики. Им важен процесс, им нужна политическая деятельность. Это их путь самореализации. В этом нет ничего плохого. К тому же те, кто здесь упомянут, во всяком случае, большинство их них, хотят блага России — свободы, демократии, торжества права, экономического процветания.

Беда лишь в том, что время этих политиков уже ушло, а они закрывают на это глаза. Россия уже давно не демократическая страна. Это авторитарный режим, в тактических целях имитирующий демократию. Признавая за имитацией подлинность, оппозиционные политики чуть-чуть подыгрывают режиму, немного удовлетворяют свои амбиции — и все. Никому ни большого вреда, ни особой пользы.

Самые честные это признают. Игорь Яковенко пишет: «У меня нет иллюзий, что на этих выборах, или вообще на каких-либо выборах, можно сменить то, что у нас в стране называется властью. Это невозможно. Но выборы могут стать точкой сборки протеста». Другие об этом если и не говорят публично, то обсуждают между собой.

Политика считается делом циничным. Но меру цинизма каждый определяет для себя сам. Одни, как «Яблоко», считают для себя возможным пользоваться бонусами от власти и закрывать глаза на неравенство возможностей для остальных кандидатов. Другие, как Дмитрий Гудков, не в силах выполнить свои обещания и распрощаться с депутатскими мандатами, полученными на воровских выборах. Третьи, как Ирина Хакамада, готовы упасть в объятия спойлеров, лишь бы остаться в политической тусовке.

А вот четвертые, как Игорь Яковенко, готовы позвать избирателей на выборы не потому, что есть надежда победить или хотя бы честно побороться за победу, а для того, чтобы люди в очередной раз жестоко обманулись, как следует разозлились и вышли на улицу. И вот тогда-то появится шанс на смену власти! И уже есть политический актив, готовый сесть за стол переговоров, стать посредником между властью и улицей, стать представителем, а может быть, и выгодоприобретателем. Или, на худой конец, грамотно слить протест, как в 2011-2012 годах.

Аргументация при этом приводится самая что ни на есть пассионарная: сидя на диване, перемен не дождешься. Вставай, иди, борись! И все бы правильно, да только альтернатива сомнительная: чем бодрый поход на помойку под названием «выборы» лучше безмятежного сидения на диване? А других предложений нет? Чтобы без вранья и очевидного надувательства? И не только со стороны власти, но и со стороны оппозиции.

Например, все либеральные партии громко утверждают, что Крым принадлежит Украине и аннексия незаконна, но при этом тихо формируют избирательные группы с участием Крыма, ибо по закону в региональных списках должны быть представлены все субъекты Российской Федерации. На словах аннексию осуждают, а фактически — признают. Надеются, что никто не заметит?

Заметят. И не пойдут ни на выборы, ни за двуличной оппозицией. Будут искать другие пути. Или будут сидеть на диване, что печально, но объяснимо. Никто не хочет быть объектом манипуляций, тем более из раза в раз с железной периодичностью в пять лет.

Попытки оппозиции манипулировать обществом до добра не доведут. Да и люди, слава богу, не такие уж дурные. Социологическим службам, с разной степенью усердия пляшущим под кремлевскую дудку, особого доверия нет, но даже при этом опрос «Левада-Центра» показал, что лишь меньше половины жителей России — 44% — собираются прийти на предстоящие выборы и проголосовать. Четверть опрошенных участвовать в голосовании точно не собирается. Остальные пока не определились.

В принципе Игорь Яковенко правильно определил вектор политического протеста — он на улице, а не на избирательных участках. Политикам следовало бы учесть настроение масс. Но тут, видимо, нужны другие лидеры, готовые к организации гражданского сопротивления, а не к иллюзорной политической деятельности в тепличных условиях воображаемой демократии.

Фото ТАСС/ Евгений Курсков

[Александр Подрабинек]

http://3.3.ej.ru/?a=note&id=7731
21 ЯНВАРЯ 2008 г.

фото автораНет, не спорьте, у России действительно свой особый путь. Мы иногда придумываем такие штуки, до которых весь остальной мир не то что додуматься не может, но даже понять их не в состоянии. Ну где, например, можно увидеть Фемиду при весах и со щитом вместо меча, но главное — без повязки на глазах? Только у нас, в России, перед зданием Верховного суда страны. Своя, особо зрячая богиня правосудия.

Или, например, «суверенная демократия», под флагом которой прошло президентство Путина. Никто, кроме Суркова, не знает, что это такое, но звучит загадочно и красиво. Как ГОЭРЛО или «план Путина».

Наследственность и традиции – великая вещь. Я бы предложил следующему президенту, не приведи господь, случится он из тех же пенатов, что и нынешний, забыть про «суверенную демократию» и обратиться к «демократическому суверенитету». Здесь хотя бы все понятно. Государственный суверенитет – это когда одно государство совершенно независимо от других и самостоятельно принимает решения во внутренних вопросах и внешних делах. А демократический суверенитет – это когда государство не ведет себя как последний фраер, не скупится, не трясется над своим суверенитетом, а наоборот — готово по-братски и по-товарищески поделиться им со своими братьями и товарищами. И как чудесно это вписывается в миф о неистово разгульной и беззаботно щедрой русской душе!

Но главное — удачное начало демократическому суверенитету уже положено. Пока что кусочек российского суверенитета подарили братским тоталитарным режимам. Ну, конечно, не в полном объеме (дело-то новое, нельзя прямо так все сразу), а только правоохранительную его часть.

Бессменный президент братского Узбекистана товарищ Ислам Каримов давно и успешно борется с оппозицией в своей стране. На зависть российским коллегам, он достает бежавших из Узбекистана политических противников легко и без досадных последствий для межгосударственных отношений. Правда, и действует он не особо изысканно — в рестораны на чаепитие с полонием своих жертв не приглашает. А поступает по-мужицки просто и демократично — посылает в Россию своих ментов отлавливать своих беженцев.

В июне прошлого года в Красногорске, Московской области, был задержан и доставлен в милицию гражданин Узбекистана Махаммадсолих Абутов, 37 лет. Задержали его не красногорские милиционеры, и понятно почему — никаких противоправных поступков Абутов не совершал, в межгосударственном розыске не числился. Поэтому повязали его приехавшие в Россию узбекские милиционеры из Каракалпакстана (автономной республики в составе Узбекистана) — старший оперуполномоченный Ходжелийского РОВД майор Атабай Давлетов и оперуполномоченный Турткульского РОВД лейтенант Юнусбек Саманов. На каком основании эти иностранцы проводили собственные полицейские мероприятия на территории России до сих пор непонятно. В распоряжении комитета «Гражданское содействие» оказалось письмо зам. начальника ГУВД Московской области полковника милиции В.М.Рогова исполняющему обязанности начальника 12 отдела управления «Р» департамента Уголовного розыска МВД РФ полковнику милиции Ю.В.Маслову. В этом письме один полковник со всей служебной откровенностью сообщает другому полковнику, что в межгосударственном розыске Абутов не значится и что проводимые узбекской милицией оперативно-розыскные мероприятия с московской областной милицией не согласовывались. Тем не менее, следуя служебным инструкциям, задержанного доставили сначала в прокуратуру, а затем — в изолятор временного содержания. Позже Абутова перевели в следственный изолятор в Можайске, где он и находится до сих пор, а узбекские милиционеры, надо полагать, благополучно вернулись в Узбекистан или продолжают рыскать по России в поисках политических врагов товарища Каримова.

Не менее вольготно чувствуют себя в нашей стране и северокорейские спецслужбы. Тоже ведь старые, еще с советских времен друзья. И свою вертикаль власти Ким Чен Ир построил так надежно, что ни с какой оппозицией ему бороться не приходится по причине ее полного отсутствия. Но проблемы все же возникают. Некоторые не вполне сознательные и не до конца усвоившие идеи чучхе граждане бегут из Северной Кореи куда глаза глядят. А другие, которых партия и правительство послали в Россию на лесоповал и строительные работы, предательски побросали свои топоры, пилы и мастерки, решив зажить вольной жизнью, хоть и в чужой, но относительно свободной стране.

Десять лет назад гражданин Северной Кореи Джонг Кум-Чон приехал в Россию в составе группы строительных рабочих. Скверные условия труда и мизерная зарплата побудили его покинуть земляков и зажить самостоятельно. Последние шесть лет он жил вместе с Анной Анатольевной Никаноровой, их сыну Антону уже три с половиной года.

В апреле 2007 г. Джонг Кум-Чон решил легализоваться и подал ходатайство в Федеральную миграционную службу (ФМС) России о предоставлении ему статуса беженца. Подстраховавшись, он подал также в Представительство Управления Верховного комиссара по делам беженцев (УВКБ) ООН заявление о международной защите, поскольку Северная Корея известна как страна, в которой грубо нарушаются права человека. Сидел бы человек тихо и был бы счастлив до конца жизни, так нет же, захотелось ему жить по закону. Это в России-то!

2 ноября прошлого года по приглашению УФМС по Московской области Джонг Кум-Чон явился к 12 часам дня в приемную по ул. Пятницкой, дом 2, имея при себе свидетельство ФМС России о рассмотрении ходатайства о предоставлении ему статуса беженца и удостоверение УВКБ ООН, подтверждающее его регистрацию в этой структуре. Из приемной он сразу же позвонил жене и сообщил, что его просили полчаса подождать. С этого момента жена больше не получала от него никаких известий.

Утром 3 ноября она обратилась в УВКБ ООН и Комитет «Гражданское содействие» и сообщила, что Джонг Кум-Чон до сих пор не вернулся домой. Сотрудники «Гражданского содействия» отправили запросы в Генеральную прокуратуру и ФСБ, а УВКБ ООН обратилось в МИД РФ. Кроме того, делом о похищении Джонг Кум-Чона занялся Уполномоченный по правам человека в РФ В.П. Лукин.

Далее события развивались в стиле остросюжетного голливудского боевика. 9 ноября Джонг Кум-Чон связался по телефону с женой. Он сообщил, что сразу же после того, как он покинул помещение УФМС по Московской области, сотрудники милиции насильно посадили его в машину. Они повезли его куда-то в сторону Кремля и на несколько минут завезли в отделение милиции. Там его передали в руки сотрудников северокорейских спецслужб, которые доставили его в посольство Северной Кореи в Москве. В посольстве ему был оформлен паспорт на другое имя. Затем его вновь посадили в автомобиль, доставили в аэропорт «Внуково» и под чужим именем вывезли в Хабаровск. По его предположению, акция была проведена сотрудниками ФСБ. Из их разговоров он также понял, что они намерены переправить его — снова под чужим именем — в Северную Корею. В Хабаровске Джонг Кум-Чона привезли в здание, находившееся, по его предположениям, недалеко от аэропорта. Улучив момент, когда он остался один в комнате, Джонг Кум-Чон выпрыгнул из окна четвертого этажа и бежал. В момент телефонного разговора с женой он скрывался у людей, которые дали ему приют и разрешили воспользоваться телефоном. Джонг Кум-Чон просил жену немедленно предпринять что-нибудь для его спасения.

Анна Никанорова обратилась в Комитет «Гражданское содействие», где ей помогли написать обращение к Уполномоченному по правам человека при Президенте РФ Владимиру Лукину с просьбой обратиться в Прокуратуру РФ. В обращении подчеркивалось, что его судьба должна решаться в соответствии с законами Российской Федерации.

12 ноября из очередного телефонного разговора с Джонг Кум-Чоном стало известно, что он скрывается не в Хабаровске, а вблизи Владивостока. В случае выезда за ним жены и членов комитета «Гражданское содействие», хозяйка дома была готова встретить их в аэропорту.

13 ноября Владимир Лукин обратился к Уполномоченному по правам человека в Приморском крае С. В. Жекову. Руководитель аппарата Уполномоченного М.А. Журавский взял на себя организацию встречи жены Джонга Кум-Чона, его адвоката Натальи Дориной и представителей УВКБ ООН, а также переговоры с краевым УФМС. Председатель комитета «Гражданское содействие» Светлана Ганнушкина обсудила план действий с Михаилом Журавским и руководителем Представительства УВКБ ООН в РФ Вольфгангом Мильцовым, который выделил двух сотрудников для поездки во Владивосток.

14 ноября группа из четырех человек вылетела из Москвы. Прилетели во Владивосток утром. Их встретили представители Уполномоченного по правам человека, а также супруги, Валерий и Людмила, в доме которых скрывался Джонг Кум-Чон. Они объяснили, как добраться до их поселка и отправились домой. В сопровождении представителя Уполномоченного все приехавшие отправились в краевое УФМС оформлять документы Джонга Кум-Чона.

Во время беседы в УФМС позвонил Валерий и сообщил, что к ним дважды приходили сотрудники милиции с намерением обыскать дом. Валерий не дал им этого сделать, потребовав предъявить соответствующие документы на обыск. На третий раз сотрудники милиции увезли с собой Людмилу и их четырехлетнюю дочь.

Четверо визитеров из Москвы и сотрудники аппарата Уполномоченного немедленно на двух машинах выехали за Джонгом Кум-Чоном.

Недалеко от дома Валерия и Людмилы они заметили джип, в котором сидели корейцы. Валерий и жена Кум-Чона Анна быстро вывели Джонга из дома и посадили его в одну из машин. Как только машины тронулись с места, за ними двинулись уже два джипа с корейцами. Началась гонка, в которой, как с восторгом рассказывают правозащитники из «Гражданского содействия», сотрудники аппарата Уполномоченного проявили удивительную изобретательность и совершенное искусство вождения. Машину с Джонгом пропустили вперед, а вторая машина, заметая следы, стала по сопкам уводить преследователей в ложном направлении. Джипы отстали только во Владивостоке.

Эта почти детективная история завершилась по-голливудски счастливым концом. Людмилу с дочерью отпустили, всем удалось добраться до УФМС, где Джонгу Кум-Чону оформили документ, удостоверяющий личность. ГУВД Владивостока выделило ему охрану. Затем Джонг Кум-Чон и его жена были доставлены в безопасное место.

Вот такие две странные истории о российском суверенитете, который по доброте душевной милиция и ФСБ уступили иностранным спецслужбам. Если действия каримовских и кимченировских ищеек, по крайней мере, понятны, то поведение российских правоохранительных органов никаким правовым образом объяснить невозможно. Разве что еще официально не сформулированной доктриной «демократического суверенитета» и широтой правоохранительных душ, готовых поделиться частичкой российской суверенности со спецслужбами братских тоталитарных режимов.

Только не говорите, что конкретные российские офицеры получают от конкретных иностранных спецслужб конкретные деньги за сотрудничество. Если все окажется настолько банально, то у России не будет своего особого исторического пути!

[Александр Подрабинек]

http://3.3.ej.ru/?a=note&id=7767
31 ЯНВАРЯ 2008 г.

архив ЕЖ

Результатом применения оружия зачастую становится смерть. И как это ни странно, смерть или даже только угроза смертью — тоже может быть оружием. Голодовка — последнее оружие зэка. Заключенный Михаил Ходорковский решил сразиться с властью этим оружием. 30 января он объявил голодовку солидарности со своим бывшим сотрудником Василием Алексаняном.

В заявлении на имя Генпрокурора Юрия Чайки Ходорковский вспоминает, как фабриковались дела против «несговорчивых свидетелей», как на них оказывалось давление ради показаний против него. Этого же порядка и дело бывшего вице-президента ЮКОСА Василия Алексаняна, от которого требовали показаний против Ходорковского в обмен на освобождение из следственного изолятора.

В то же самое время Михаилу Ходорковскому ясно дали понять, что судьба привязанных к его делу свидетелей напрямую зависит от согласия самого Ходорковского признать свою вину. Многоопытные прокуроры сделали всех заложниками друг у друга, повязав не только общим уголовным делом, но и общей моральной ответственностью.

Михаил Ходорковский в заявлении Генпрокурору пишет: «Я поставлен перед невозможным моральным выбором:

— признаться в несуществующих преступлениях, спасти тем самым жизнь человека, но сломать судьбы невиновных, записанных мне в «соучастники»,

— отстаивать свои права, дожидаться становления независимого суда, но стать причиной возможной гибели своего адвоката Алексаняна.

Я долго думал и не могу сделать выбора, перед которым меня поставили. Именно поэтому я вынужден выйти за процессуальные рамки и проинформировать Вас о начале голодовки».

Выбор, действительно, не из легких. Дать показания на себя и других участников дела, спасая Алексаняна, или отказаться от сделок со следствием, обрекая Алексаняна на мучительную смерть в тюрьме. Нормальный человек не может сделать такой выбор, потому что нормального выбора здесь нет.

В тот же день премудрые пескари начали обсуждать в интернете и остатках свободного радиоэфира, правильно ли поступил Ходорковский, чего он этим добьется и что теперь будет. Люди, никогда не бывавшие в подобной ситуации, корили Ходорковского за бессмысленность его действий, потому что власть все равно не обратит на это никакого внимания. Другие восхищались им как борцом с произволом, потому что надо же как-то бороться.

Между тем, новое сраженье Ходорковского с путинской системой — это не борьба с произволом и не расчетливый политический ход. Это борьба за собственную свободу. Кто сидел в тюрьме знает, что приговором суда у осужденного отбирается только внешняя свобода — возможность передвижения, выбор профессии, семья, солнце над головой, зеленая трава под ногами. Но внутреннюю свободу, которая позволяет зэку не согнуться, смотреть начальству прямо в глаза, не ссучиться ради дополнительного свидания или условно-досрочного освобождения — внутреннюю свободу предписано отбирать тюремному начальству. Цель тюремной системы — заставить зэка ползать на брюхе ради пайки хлеба и кружки кипятка. Цель зэка — не сломиться и выжить. Все это пройдено миллионы раз в нашей гулаговской истории, сегодняшние чекисты не придумали ничего нового. И даже то, что давление на Ходорковского организуется не в самой тюрьме, а на весьма высоком уровне, тоже не ново.

Голодовка — серьезное оружие. Иногда в мирной жизни его берут в руки истеричные вольняшки ради своевременной выдачи зарплаты, добиваясь льгот и пособий или протестуя против 15 суток административного ареста. Эти домашние голодовки снимают, как правило, когда очень сильно хочется есть или вдруг начинает пошаливать здоровье. В тюрьме — другое дело. Там профанация не котируется: объявил голодовку на определенный срок — весь срок голодай, объявил бессрочную — голодай до конца. Снимешь раньше положенного — будешь «ты никто и звать тебя никак». Голодовка в тюрьме — шаг отчаянный. На это нужна воля и решимость. Это серьезнее, чем вскрыть себе вены, вспороть живот или наглотаться черенков алюминиевых ложек. Голодовка — это протест, который не может остаться незамеченным. Ни тюремным начальством, ни тюремным сообществом.

Голодовка Ходорковского, насколько я понимаю, это не попытка освободить из тюрьмы Алексаняна или добиться справедливости для себя. Это единственно верный шаг в ситуации заложничества, когда следователи предлагают Ходорковскому сделать нечеловеческий выбор. Единственно правильное решение — отказаться от навязанного выбора, не признавать за властью права диктовать условия. Власть предлагает Ходорковскому правила такой игры, в которой он изначально обречен на проигрыш. Поэтому самое лучшее — пренебречь правилами, отказаться от игры вообще. Никаких сделок и договоренностей. Не оставить палачам возможности переложить ответственность на жертвы.

В начале 70-х неизвестные во дворе дома А.Д.Сахарова брызнули в лицо его внуку слезоточивый газ. Позвонили по телефону, назвались палестинскими террористами. Семья Сахарова решила уезжать. Тогда же Александр Солженицын, у которого тоже были маленькие дети, сделал по этому поводу заявление — даже если убьют моих детей, мы не отступимся и не уедем из страны. Невозможное, нечеловеческое решение. Но этим решением он защитил своих детей и себя. Он показал властям, что не боится их, что у них нет средств заставить его играть по их правилам. И они отступились от Солженицына, решившись только выслать его из страны.

Михаил Ходорковский своей голодовкой показывает чекистско-прокурорской власти, что не боится их, не боится за свою жизнь, что он свободен и неподвластен им. Они сильны только, пока могут что-то отнять. Свободу, семью, друзей, свидание, передачу, пайку, здоровье и, наконец, жизнь. Но стоит самому отказаться от всего этого и не цепляться за жизнь, как они становятся безоружны и бессильны. Это нелегкий выбор, трудный путь, но пройти его стоит хотя бы ради того, чтобы увидеть, как они обескуражены внезапной утратой своего мнимого могущества. Это гарантированная победа. Это отвоеванная свобода. Правда, она может стоить жизни.

Платить ли такую цену — вопрос личный. В России большинство всегда ценило жизнь дороже, чем свободу. Может быть, поэтому настоящей свободы у нас никогда не было и нет.

[Александр Подрабинек]

http://3.3.ej.ru/?a=note&id=7799
13 ФЕВРАЛЯ 2008 г.

rossia.su

Скандал был неизбежен. Почему Кремль решил не допускать к президентским выборам международных наблюдателей из БДИПЧ (Бюро по демократическим институтам и правам человека), вопрос отдельный. Но повод для этого нашли самый что ни на есть дурацкий, который в серьезном разговоре и поводом назвать нельзя.

Что хотели наблюдатели? Приехать компанией в 75 человек ко дню регистрации кандидатов в президенты. Приехать и смотреть, как все это делается у нас. Такой у них мандат — смотреть за выборами и делиться потом с европейской общественностью своими наблюдениями и выводами. С этим мандатом согласился Советский Союз на совещании в Копенгагене в 1990 году, а несколько лет спустя его подтвердила и Россия. О количестве наблюдателей и сроках их приезда было известно давно — это обычный регламент работы БДИПЧ. В отличие от г-на Чурова и его кремлевских товарищей эти европейские законники полагают, что выборы — это не только голосование, но и предшествующая им кампания, обеспеченная свободой слова и средств массовой информации, свободой партийной деятельности, эффективным правосудием, справедливым доступом к телеэфиру и многими другими атрибутами демократического государства. Для того чтобы дать прошедшим выборам взвешенную оценку, наблюдатели должны сделать свою работу тщательно. Их работа отличается от нашей тем же, чем евроремонт отличается от обычного — качеством исполнения, отсутствием халтуры. Для такой работы необходимо время, а спешка, наоборот, противопоказана.

До недавних пор эта тщательность вызывала открытое негодование только у батьки Лукашенко — по понятным причинам, а в России к ней относились спокойно. Однако по мере того, как выборы в нашем отечестве все больше превращались в пародию и откровенную халтуру, европейская принципиальность становилась для Кремля все более непереносимой и даже оскорбительной.

Настроение Кремля озвучил ЦИК. Никаких 75 человек — только 70. Никаких приездов заранее — только 28-29 февраля, за два-три дня до голосования. Немного подумав и поняв, что требования эти выглядят слишком глупо, ЦИК согласился на новые условия: 75 человек приедут 20 февраля. ЦИК даже проявил оперативность и прислал наблюдателям приглашения, правда, не на 75, а только на 30 человек. Однако БДИПЧ стояло на своем — приезд в полном составе и не позже 15 февраля.

В Кремле обиделись. «Наша страна — суверенное государство, и мы не допустим, чтобы ход избирательной кампании корректировался кем-то извне», — заявил президент Путин на коллегии ФСБ. «Уважающая себя страна ультиматумы не принимает», — вторил ему министр иностранных дел Сергей Лавров.

Кто бы из обидчивых государственных чиновников объяснил, какой урон России могут нанести лишние пять, сорок пять или даже десять тысяч наблюдателей, приехавшие на две недели, месяц или год. Как вообще может пострадать суверенитет государства от присутствия наблюдателей на выборах?

Вопрос риторический. В Кремле все понимают, но высказать не могут. Дело не в суверенитете государства, а в легитимности выборов и, соответственно, нового президента. В отсутствии наблюдателей БДИПЧ (а за ними отказались ехать и наблюдатели от Парламентской ассамблеи ОБСЕ) выборы становятся не то чтобы совсем нелегитимными, но уж очень сомнительными. На международных форумах за спиной российского президента потом будут ухмыляться и шептать: «А, это тот, которого избрали в отсутствии наблюдателей». Неприятно. Не смертельно, и суверенитет не рухнет, но неприятно.

А что делать? Кремль перед дилеммой: либо пустить наблюдателей, которые все увидят и назовут выборы несправедливыми, и получить скандал; либо не пускать наблюдателей и все равно получить скандал? Выбрали второе. Решили минимизировать урон престижу страны от фальшивых выборов. Пусть лучше не увидят и догадаются, чем увидят и изобличат.

Кого обманут эти детские ухищрения? Особенно на фоне того, как сегодня проходят выборы в других странах. В США до дня выборов президента еще 9 месяцев, а предвыборные страсти уже кипят: конкуренция кандидатов, первичные выборы, публичные дебаты, искренние сторонники за спинами своих фаворитов — не статисты с каменными лицами, вялыми движениями и отяжелевшими от пустословия глазами. Живая политическая жизнь, живые эмоции, живые люди.

В Сербии президент определился только во втором туре. Люди праздновали победу своего кандидата на улицах; было видно, что радость их неподдельна, не отрепетирована, не проплачена из избирательных фондов.

У нас же — мертвечина, скепсис и безнадежность. Как писал Давид Самойлов: «Мы с тобой в чудеса не верим, оттого их у нас не бывает». Мы не верим в силу свободы и демократии, потому их у нас и нет. И тут Европа нам не поможет — ни присутствием своих наблюдателей на президентских выборах, ни своим демонстративным отсутствием на них.