*702. За что французы дали орден Геннадию Тимченко

[Дмитрий Гололобов]

http://slon.ru/russia/za_chto_frants...-1004067.xhtml


Фото: fontanka.ru
Не успели борцы с российской коррупцией отпраздновать сокрушительную победу – одна из фирм, якобы принадлежащих господину Якунину, лишилась 20 тысяч рублей за самозахват земель, – как тут же мировая коррупция нанесла сокрушительный ответный удар. Французский орден Почетного легиона «За благотворительность» вручен близкому другу Владимира Путина Геннадию Тимченко. В очередной раз возник вопрос, с кем же все-таки Запад: с виртуальным всемогущим кооперативом «Озеро» или с прогрессивной российской общественностью? Пора определяться, а то следующим может оказаться орден Британской империи Игорю Сечину. Почему же Запад ведет себя столь неосмотрительно и дает ордена лицам, по мнению широкой общественности, причастным к коррупционному ужасу, который имеет место в России?

Почему ничего не происходит с членами кооператива «Озеро» в России и далее штрафов в 20 тысяч рублей дело не продвинется, понятно. Действия Следственного комитета убедительно продемонстрировали, что «линия коррупционной безопасности» проходит на уровне госпожи Васильевой. Если лица ее уровня еще могут при стечении множества негативных для них обстоятельств заинтересовать следствие, то выше по табелю о рангах в российской правоохранительной действительности могут находиться исключительно свидетели. Что же на Западе?

Возьмем два всем известных примера. Первый – вице-премьер Игорь Шувалов. Уж писали о нем, писали, что где-то «там» на офшорах у него отложено на безбедную старость правнуков. Во все возможные инстанции, от MI 5 до «Моссада». Кто-нибудь хоть пальцем шевельнул? А сам Шувалов на днях и вовсе заявил, что работает не за зарплату.

Пример номер два. Роман Абрамович в Высоком суде города Лондона доходчиво и убедительно рассказал, как в России можно у государства купить нефтяную компанию совсем недорого и как ее продать обратно с такой выгодой, о которой не мечтал даже известный пират Морган. Вы видели портрет Абрамовича на сайте Интерпола? И я – нет.

И в этих условиях вы хотите, чтобы западные правоохранители бросили ловить понятных местных жуликов и начали раскручивать зубодробительные схемы: кто, как, что и почем приватизировал в России и как перемещаются получаемые от этого деньги?

Давайте попробуем мыслить логически: солидные западные банки открывали «участникам кооператива и членам их семей», а также их компаниям различные счета и гоняли туда-сюда по ним десятки и сотни миллионов. Это раз. Этих же членов семьи и их компании обслуживали опытнейшие бухгалтеры, юристы и аудиторы, четко сверяясь с европейским законодательством и своими этическими правилами. Это два. Членам кооператива и связанным с ним лицам службами западных стран выдавались визы, лицензии, разрешения и тому подобное. Это – три. «Озеро и Ко» приобретало огромное количество недвижимости, акции и прочие активы за рубежом, и везде их средства проходили соответствующие проверки на «чистоту» и «коррупционность». Это – четыре. А дальше можно и не считать.

За всеми компаниями, банками и фондами, которые помогали членам кооператива «Озеро», на Западе стоят бывшие и действующие сенаторы, министры, сотрудники спецслужб, сэры, пэры, лорды и т.п. Кто-то серьезно думает, что Запад захочет все это ворошить? Это ведь даже не гнездо диких шершней. Это – лежка тираннозавров. Они еще могут допустить, когда кто-нибудь рассуждает: а в России – коррупция... Но и речи не идет о том, чтобы эта тема вышла за пределы научных конференций (кстати, исправно организуемых и оплачиваемых этими же мудрыми людьми). Да, разумеется, проводятся разовые образцово-показательные мероприятия (порки!), когда руководитель какого-нибудь контрольно-надзорного ведомства спрашивает у подчиненных: «Что-то у нас с разоблачением коррупционеров из России в этом году плоховато, ребята. Посмотрите-ка, кто там из русских сейчас самый борзый… Надо все-таки держать этих ребят за флажками, а то они у нас тут быстро все дворцы и футбольные клубы поскупают».

Ведь на самом деле, чтобы ловить российских коррупционеров на Западе, нужно вообще всего три вещи: список реальных собственников недвижимости «там, где надо», список детей в школах и университетах и компьютер с Google. И через три дня все будет как в фильме «Кин-Дза-Дза»: все присядут в ужасе, скажут «Ку». Но до этого, как мы понимаем, никогда не дойдет.

Российские коррупционеры давно уже с кем надо на Западе договорились, с кем надо – выпили, купили у кого надо ветхий дворец по тройной цене. И никто не захочет обездолить владельцев недвижимости в Нью-Йорке или учителей частных школ в Суррее, пытаясь прищучить «этих невыносимых русских». Потому что как раз за это придется отвечать перед своими избирателями и налогоплательщиками.

Логика Запада, таким образом, проста и понятна: «Пусть эти странные русские и дальше несут нам свои денежки, а мы их будем немножко контролировать. Через их счета, через их недвижимость, через их детей в наших школах». Запад давно понял, что или хлеб с икрой или борьба с русской (китайской, монгольской, нигерийской) коррупцией. Так что повторим старую пословицу: у Европы нет друзей, а есть только европейские интересы. И эти интересы диктуют, что сейчас лучше дать господину Тимченко орден. И если это будет нужно, то можно дать орден Британской империи Игорю Сечину. И Владимиру Якунину тоже. А если будут вести себя плохо, то потом – отнять.

[Дмитрий Гололобов]

http://slon.ru/russia/zachem_putinu_...paign=20131220

Фото: ИТАР-ТАСС / Федор Савинцев
Многие помнят, что для посадки Михаила Борисовича Ходорковского была разработана и осуществлена масштабная спецоперация по захвату его самолета спецназом в аэропорту Новосибирска. Про нее даже Европейский суд что-то в своих решениях писал. Однако сегодняшняя спецоперация по анонсированию выхода Ходорковского на свободу была куда круче. Даже через восемь часов после ее начала было невозможно увидеть внятные комментарии представителей Ходорковского о том, писал он прошение о помиловании или наш президент снова ловко всех дезинформировал.

По отказу адвокатов комментировать ситуацию было видно, что предстоящее помилование Ходорковского и, как следствие, потеря «клиента столетия» для них – большая новость. Позднее все комментарии на тему помилования были дезавуированы пресс-центром Ходорковского, что лишний раз подтвердило сугубо секретный характер спецоперации. При этом очень многим сторонникам и фанатам Ходорковского сами слова о возможности написания Михаилом Борисовичем подобного прошения после стольких лет мученического заключения показались абсолютным святотатством и откровенной клеветой. Появились заявления о том, что Ходорковский должен немедленно отказаться от помилования, дабы «не принимать его из рук сатрапа».

Давайте разберемся, почему Ходорковский написал прошение о помиловании, когда сидеть ему осталось всего-навсего какие-то девять месяцев – меньше 10% срока, назначенного ему судами. Несмотря на слухи о мифическом «третьем деле», он имел реальную возможность выйти с гордо поднятой головой навстречу радостной толпе у ворот зоны под вспышки камер сотен корреспондентов. Но он решил по-другому.

Почему-то мало кто обратил внимание на недавнее интервью Ходорковского The New York Times от 11 ноября 2013 года(http://www.nytimes.com/2013/11/28/op...wanted=3&_r=5&). А оно дает четкий и однозначный ответ на вопрос о том, зачем он попросил помилования и почему именно сейчас. «Сейчас маме почти 80 лет. Опять рак, опять операция. Ее сын уже десять лет в тюрьме, и есть большая вероятность никогда не встретиться на свободе», – говорит Ходорковский. В подобной ситуации любой человек написал бы просьбу о помиловании. Даже если на протяжении многих лет был категорически против. Путин и ЮКОС – это одно, а мать – совершенно другое.

Разумеется, одной просьбы о помиловании для выхода Ходорковского было бы абсолютно недостаточно. В стандартных условиях она бы просто не дошла до Путина, а была бы оперативно остановлена на уровне соответствующей региональной комиссии, которая по закону должна первой принимать решение о «годности» соответствующего прошения. И, разумеется, нашлась бы масса самых убедительных причин не передавать прошение «наверх». Но прошение о помиловании МБХ каким-то невероятным финтом, в обстановке высочайшей секретности, минуя руки родных и адвокатов, «влетело» в Кремль и удостоилось милостивого кивка ВВП. Более того, сам факт его возможного удовлетворения был озвучен на фоне ежегодной пресс-конференции президента, что многократно усилило PR-эффект. Значит, это было нужно не только Ходорковскому, но и Путину. Ведь подписанием одного прошения Ходорковского Владимир Владимирович решает для себя несколько важнейших задач.

Во-первых, прекращает длящееся уже второй десяток лет «дело ЮКОСа». Да, все понимают, что при выходе Ходорковского и (теперь уже неизбежном – через четыре месяца) Платона Лебедева в заключении останется осужденный на пожизненное Алексей Пичугин и его «заочный» подельник Леонид Невзлин. Но это уже будет абсолютно не тот масштаб дела, чтобы оно беспокоило власть. Получив помилование из рук Путина, Михаил Борисович, следуя определенным понятиям, вряд ли сделает целью оставшихся лет своей жизни агрессивную борьбу с ним. Да и помочь оставшимся с обвинениями и приговорами юкосовцам он, увы, кроме ободряющих слов ничем не может. Так что все обрели тот статус-кво, в котором и будут находиться ближайшие лет десять: разыскиваемые – в розыске, Ходорковский – с семьей, адвокаты – в поиске новых клиентов. Дело потихоньку списывается в архив. Никакой Европейский суд уже никому не нужен и не интересен.

Во-вторых, успешно избавляется от весьма неприятной персоны в неформальном списке российских политзэков, что с учетом грядущего выхода на свободу Pussy Riot, гринписовцев и части «узников Болотной» ставит его на один уровень с известным царем-милостивцем, выбивает аргументы из рук оппозиции, затыкает рты перед Олимпиадой, да и вообще... Хотя при этом свято соблюдается принцип: «дело ЮКОСа» было начато по воле Владимира Владимировича, по его воле оно и закончено. Не раньше. Так что «воспитательный» характер «дела ЮКОСа» для олигархов утрачен не будет. Генерал Бастрыкин, как всегда, – на запасном пути.

В-третьих, показывает всем и каждому, что «несгибаемых» в России нет и быть не может. Есть только временно и по разным причинам «несогнутые». Но и они рано или поздно согнутся. Березовский поздно раскаялся и плохо кончил. Ходорковский «раскаялся» раньше, и у него есть возможность принести пользу Отечеству. Так и будут впредь говорить агитаторы из «Единой России».

Выход Михаила Борисовича на свободу неизбежно ставит на повестку дня вопрос: а как же впредь будут строиться отношения Путина и Ходорковского? Получается, что Михаила Борисовича просто так взяли и выпустили на свободу: иди и делай все что хочешь, хоть революцию? Разумеется, нет. Хотя просьба Ходорковского о помиловании ни в коей мере не является признанием им своей вины, как хотят представить многие, но по факту ее удовлетворение со стороны президента является ни чем иным, как подписанием нового своеобразного пакта Путин – Ходорковский.

В этом пакте, с одной стороны, Владимир Владимирович, по понятиям, обязуется: а) освободить Ходорковского; б) не преследовать его по «делам ЮКОСа» в дальнейшем; в) не создавать ему и его близким невыносимых условий жизни на территории Российской Федерации. В ответ Михаил Борисович, тоже, разумеется, сугубо понятийно обязуется: а) принять помилование и согласиться с ним; б) не предпринимать в отношении Путина и Ко агрессивных действий с использованием имеющихся у него ресурсов; в) не пытаться заниматься тем, чем Михаилу Борисовичу заниматься принципиально не надо и противопоказано (список пунктов понятен). Очевидно, что, если подобное соглашение будет нарушено одной из сторон, это неизбежно повлечет войну на полное истребление, по сравнению с которой предыдущие события по «делу ЮКОСа» покажутся детским утренником.

Можно рассуждать годами, правильно ли Ходорковский поступает, что «подписывает» этот пакт. Стоил ли он более десяти лет заключения, потери ЮКОСа, огромных денег и много еще чего? Но на самом деле именно подписанием подобного кабального соглашения Ходорковский и доказал, что он настоящий несгибаемый человек, которого российская тюрьма научила правильно расставлять приоритеты.И Мать в их числе находится на самом высоком месте. А от всего остального можно и отказаться.

[EchoMSK]

http://www.echo.msk.ru/programs/beseda/1224817-echo/
25.12.2013 08:00
Гости:
Дмитрий Гололобов экс-юрист компании "ЮКОС"

Ведущие:
Антонина Самсонова журналист "Эха Москвы"

Т.САМСОНОВА – Дмитрий, что означает амнистия для Ходорковского, для вас лично, какие последствия на вашу жизнь это окажет?

Д.ГОЛОЛОБОВ – Не амнистия, а помилование, и во-вторых, Михаил Борисович сделал, наверное, первую самую правильную вещь за последние 10 лет, попросив о помиловании. И оно, я надеюсь, окажет положительное влияние на все дело ЮКОСа, но, тем не менее, непосредственно на тех людей, которые в настоящий момент находятся в розыске Интерпола, а их, в зависимости, как считать - открытая часть Интерпола, закрытая – все-таки, наверное, от 12 до 18 человек. Я думаю, на их судьбу, как на тех, кто уже имеет приговоры, как и на тех, кто может в ближайшее время получить - это никак окажет влияние. Потому что, как мы понимаем, формат помилования Ходорковского – помилование плюс фактически выдворение из России до выяснения обстоятельств - представляет собой формат, который вряд ли способствует общему прекращению дела ЮКОСа. То есть, скорей всего дела – назовем их беженцами – будут а) скорей всего доведены до конца, до осуждения, б) положены на полку и люди будут находиться в таком состоянии энное количество времени. Сколько – неизвестно.

Естественно, помилование нисколько не способствует и отмене второго приговора Ходорковского, то есть, в данном случае он уже практически полностью заштампован Верховным Судом, осталось только услышать волю председателя Верховного Суда на эту тему. И, если такой штамп будет поставлен, а поскольку все приговоры так или иначе связаны со вторым приговором или с первым, все это будет одобрено Верховным Судом, то, соответственно, все остальные будут находится в таком состоянии до такого момента, когда у нашего президента появится желание либо всех как-то каким-то хитрым способом амнистировать, что мне представляется юридическим нонсенсом или все-таки как-то помиловать, как Ходорковского, но для этого нужно не коллективное, назовем, но какое-то обращение от всех быстрых сотрудников ЮКОСа, а такое вряд ли когда реалистично состоится.

Так что, я думаю, что можно сказать, что вопрос помилования Ходорковского повлиял так, что решение всех вопросов по делам ЮКОСа: по моему делу, по делам моих бывших коллег, оно перешло с уровня, как бы косвенно касающегося президента, на уровень рядовых исполнителей, которые сейчас все это будут как-то завершать, сворачивать, куда-то архивировать и ставить на полки.

Т.САМСОНОВА – С вами, когда последний раз российское правосудие общалось по поводу предъявленных обвинений лично к вам?

Д.ГОЛОЛОБОВ – Знаете, тут, наверное, распадается на несколько частей вопрос. Во-первых, обвинение мне, по-моему, в начале 2005 года в окончательно редакции предъявлялись – так они и остались в таком варианте, и никогда больше не перепредъявлялись. У Генпрокуратуры, Следственного комитета были попытки предъявить мне еще насколько обвинений по разным делам, но они провалились, потому что они страдали заведомо неким внутренним уже даже для них логичностью, и в ответ на запрос мне: «А, что вы думаете по этому поводу?», когда я им отвечал, что я «извините, в том месте и в то время, вообще, не был там, где вы предполагаете», эти дела, в общем, провалились.

Но мои основные обвинения в хищении и отмывании, как стандартные формулы ЮКОСа, они, как с конца 2004 года существуют, так уже практически 10 лет они существуют, и практически не менялись. Российские власти, надо сказать, не проявляют особого интереса во многих сотрудниках ЮКОСа, то есть, как многие люди были обвинены, так они являются обвиненными до настоящего момента. Но, кого-то осудили, а кого-то еще нет. Но, это процесс очень медленный и очень зависимый от целого неанализируемого количества факторов.

Т.САМСОНОВА – Если дело Ходорковского перестало решаться на самом верхнем политическом уровне, дело ЮКОСа перестало решаться на самом верхнем политическом уровне, это значит, что вы завтра можете приехать в Москву и ничего не бояться?

Д.ГОЛОЛОБОВ – Нет, ну, что вы! Отнюдь, и даже наоборот – я, как находился в розыске и Интерпола, так и нахожусь уже 10 лет.

Т.САМСОНОВА – Что-то Интерпол вас плохо ищет - я вот вас легко нашла.

Д.ГОЛОЛОБОВ – Интерпол – он, вообще, так не очень активен в таких вопросах. Но, много кого ищет разными причудливыми способами, но, тем не менее, формально это так. Если я куда-то поеду, я буду арестован, будет процесс экстрадиции. Могут теоретически выдать России, а в России – там где-то «семерочка» - лет 7 дадут. Совершенно, как прочим моим коллегам заочно, так и очно совершенно спокойно 6-7 лет дадут, и никаких проблем с этим у российской власти нет. То, что контроль дела перешел с каких-то высоких уровней на более низкие, отнюдь не значит, что оно перестало быть менее уголовным.

Т.САМСОНОВА – 10, 12, 18 человек, о которых вы говорите, это кто, и они где?

Д.ГОЛОЛОБОВ – Я бы не хотел. Вы знаете, люди должны сами комментировать свои позиции – кто они и где. Есть открытый раздел Интерпола, где там перечислены люди, среди которых можно легко вычислить бывших «юкосовцев», а там их приблизительно человек 8. Есть закрытый отдел Интерпола – там еще некое количество «юкосовцев», которых можно вычислить по косвенным признакам. Есть также люди, которые просто бояться возвращаться в Россию, хотя против них нет обвинений, но это значительно число людей. В основном это люди, либо случайно попавшие совершенно под раздачу. То есть, так просто человек - раз, и его ударило. Либо это, назовем так, конкретные менеджеры, ответственные за целые направления, бухгалтеры-казначеи, юристы – в данном случае применимо ко мне - это люди, которые отвечали за конкретные направления и они попали под такую раздачу.

Т.САМСОНОВА – Насколько я понимаю, вы с частью из них поддерживаете отношение здесь, в Лондоне, и, когда пришли новости об освобождении Михаила Борисовича, я предполагаю, вы созвонились, и вы обменялись комментариями. О чем вы говорили?

Д.ГОЛОЛОБОВ – Понимаете, мы говорили… с одной стороны, у людей это вызвало, несомненно, одобрение и радость. Российский человек склонен видеть в чем-то новом какие-то возможности для позитива. С другой стороны, все люди задавали один и тот же вопрос: «А, что дальше будет? Дима, как мы дальше будем жить?» Я говорю: «Не знаю. Наверное, сейчас вопрос нужно задавать вопрос Михаилу Борисовичу, что будет делать». Михаил Борисович как-то не озвучил в курсе своих пресс-конференций, что будет с теми, кто находится в розыске, как с ними, что случится. Ранее Михаил Борисович доводил до сведения через своих адвокатов, что люди должны жить своей жизнью, решать свою судьбу сами, как-то устраиваться.

Мы знаем, что из людей есть и инвалиды, есть люди такого преклонного возраста, который не позволяет им уже находить работу и даже получать пенсию, потому что они никогда не работали в соответствующих юрисдикциях. То есть, вопрос жить самим по себе – это комментарий очень, так сказать, непонятный. Я не знаю, я, честно говоря, не могу сказать за всех моих коллег, как они будут жить. Кто-то способен жить самостоятельно. Я опять же нисколько не претендую, что Михаил Борисович как-то должен определять мою жизнь, как-то влиять на него. Я, наверное, способен в какое-то обозримое будущее жить самостоятельно. От людей - я с ними общаюсь, я не хочу называть их имена без конкретного согласия этих людей, если надо, они и сами выступят – но они как бы очень напрягаются по поводу своего будущего. Они боятся быть положенными на полку Следственного комитета в виде уголовных дел, которые никогда не будут прекращены, в виде приговоров, которые никогда не будут отменены.

Да, мы понимаем, что эти люди не сидели, они не провели 4,5,10 лет в тюрьме, но мы должны понимать, что эти люди тоже жертвы дела ЮКОСа, несомненно, жертвы, на них неоднократно ссылались, их дела используют для подтверждения политической мотивации. Эти люди видятся российским правосудием и правоохранительной системой, как враги России. И сейчас они находятся в ситуации каких-то третьих ролей. Непонятно, то ли они жили, что-то с ними произошло и как-то они – никто. Наверное, это вопрос о судьбах этих людей, которые оказались в воздухе. Вот, вопрос. Я не знаю, будет ли его решать Ходорковский, не могу за него говорить, это его личное дело сугубо. Но этот вопрос будет как-то стоять, и он не будет как-то решаться сам по себе.

Т.САМСОНОВА – В ваших публикациях во время того, когда Михаил Борисович сидел - и сейчас мы говорим - слышится такая обида на Михаила Борисовича, за то, что есть какое-то количество людей, которые просто случайно попали под дело ЮКОСа. Они, действительно, случайны?

Д.ГОЛОЛОБОВ – Очень многие – случайно. Есть люди, которых я бы назвал комбатанты, которые шли, зная на что шли. Обиды абсолютно нет. Я могу за себя, вообще, не обижаться и молчать. Но, люди рядовые бояться, они как-то напрягаются, они спрашивают, что будет, как.

Т.САМСОНОВА – Хорошо, а какой идеальный сценарий, как должно быть? Вот, идеальный Михаил Ходорковский, что должен был сделать?

Д.ГОЛОЛОБОВ – Идеальный Михаил Ходорковский должен был избежать дела ЮКОСа – начнем с того. Он же сам сказал: «Я не имел достаточно сил, чтобы отказаться от своих слов».

Т.САМСОНОВА – Не понимаю этого.

Д.ГОЛОЛОБОВ – Он сказал в своем интервью: «Когда я сказал Путину определенные слова тогда, я недостаточно был силен и не имел возможности потом от них отказаться, что, может быть, правильный политик должен был бы сделать». Я думаю, что это ответ на вопрос.

Т.САМСОНОВА – Я не понимаю, этот ответ на вопрос. Что он должен был сделать?

Д.ГОЛОЛОБОВ – Избежать дела ЮКОСа.

Т.САМСОНОВА – Как? Он был лицом – врагом.

Д.ГОЛОЛОБОВ – Он до этого был человеком, который был очень близок к президенту, и компания ЮКОС. Если мы посмотрим ролик 10-летия компании ЮКОС, мы ясно увидим, что компания ЮКОС была настолько близка к власти, настолько была пропрезидентской и настолько Михаил Борисович говорил, что компания ЮКОС поддержит президента власть, насколько это было теоретически возможно. Я думаю, были впереди «Газпрома» и гордились тем, что мы платим налоги и мы такая передовая социальная компания, поддерживаем правительство, президента, правительство – это все было. Соответственно, в такой ситуации в любого человека, у любого олигарха были возможности избежать подобной конфронтации. Подобной конфронтации избежало достаточно много олигархических групп. Достаточно посмотреть, например, на историю «Альфы», у которой тоже бывали случаи, когда на нее пытались в то время, извините за не юридический термин, наехать, но «Альфа» этого избежала.

То есть, вопрос не в том, пресмыкается олигарх перед президентом, не пресмыкается… Тот же Михаил Борисович сказал в своем интервью, что основной олигарх не может быть социально не ответствен. Он не может быть ответствен за своих работников, он не может не думать, как его действия отразятся на людях, которые на него работают. Это невозможно сделать. Так, что огромная компания - 100 тысяч человек, она накладывает на человека очень жесткие ограничения в его общественной, публичной деятельности, его высказываниях и так далее. Если Михаил Борисович сам говорит, что он неосторожно высказался, и из-за этого произошло то, что произошло, значит, он сам это признает, сам говорит: «Я неосторожно высказался, из-за этого произошло дело ЮКОСА. Я не сумел отыграть назад» - это его слова. Значит, надо было или не высказываться либо отыгрывать назад. У меня другого ответа нет.

Т.САМСОНОВА – Это знаете, очень похоже на обвинение Навальному 6 мая, когда: «Товарищ, ты повел людей на митинг и должен прикидывать, что будет с теми, кто пошел за тобой. И те, кто сидят – это ты должен сидеть». И это же с Ходорковским.

Д.ГОЛОЛОБОВ – Надо сказать, что те, кто пошли за Навальным, это люди более случайные. Они не работали столько лет на ЮКОС, не подписывали контракты, они не были в такой плотной связи с Михаилом Борисовичем. И ответственность Навального за тех людей, она гораздо более минимальна с юридической точки зрения, гораздо более виртуальна или эфемерна, чем ответственность руководителя компании за своих сотрудников. Вы понимаете, ситуация какая? Давайте нарисуем абстрактную картину: есть «Титаник», а есть айсберг. Айсберг очень плохой, холодный, плавает не по правилам. В случае столкновения «Титаника» с айсбергом, виноват Айсберг или все-таки какую-то ответственность несет капитан «Титаника»?

Т.САМСОНОВА – Вы не можете обвинить Путина, потому что он для вас, как айсберг, вы не можете повлиять на его дела, хотя виноват он в том, что случилось с этими 18-ю людьми, которые сидят и не могут вернуться в Россию. Поэтому вы обвиняете Ходорковского.

Д.ГОЛОЛОБОВ – Я не могу сказать, что я не могу обвинить Ходорковского, более того, я не имею на это никакого права. Я только могу задать вопрос - а, что будет с 18-ю людьми?

Т.САМСОНОВА – А, что бы вы хотели, чтобы было? О’кей, НЕРЕЗАБ чтобы вы его простили. Это же вопрос прощения?

Д.ГОЛОЛОБОВ – Я не имею на это никаких прав, я не могу предъявлять обвинений, у меня нет никакого права никого считать грешным, виноватым, и, более того, кому-то говорить, что кто-то в чем-то виноват. Я задаю вопрос: Есть 18 человек – что с ними будет? Хочет Ходорковский отвечать на этот вопрос - отвечает. Не хочет - он не отвечает. Я ни слова не сказал, что Ходорковский виноват в данном случае, или, более того, не обвинял его в чем-то. Я задал простой абсолютно вопрос: 18 человек – их будущее, каково? Кто-то на это может предложить свой ответ, кто-то кому-то подсказать, кто-то посоветовать – не знаю. Люди все живут, естественно, по-своему, у каждого свой путь. Но этот вопрос общий. Я знаю несколько людей, которые этот вопрос постоянно задают: «Как нам жить?», «А, как юридически…?», «А, что с нами будет? А, куда дело пойдет?» Я говорю: «Я не знаю, дело прецедентно. Я не обладаю, к сожалению, таким влиянием, возможностями, чтобы на это дело оказать влияние». Я говорю просто, что есть 18 человек, может, условно, 20, может, больше – есть такое количество людей – что с ними будет? Не знаю. Вот, все, что я могу сказать от себя.

Т.САМСОНОВА – Почему одни из сотрудников ЮКОСа оказались вот в таком положении, и уже столько лет в нем находятся, а другие находятся в администрации президента, например? Как это разделение произошло? Одни смогли устроиться прекрасно и жить, как люди, другие не смогли.

Д.ГОЛОЛОБОВ – Секунду, мы говорим о людях, которым официально предъявлены обвинения, или по отношению к которым были угрозы со стороны власти.

Т.САМСОНОВА – Послушайте. Просто логически – я была в несознательном возрасте, когда это происходило – мне казалось, если компания плохая, то они все плохие. Не может быть так, что из плохой компании вышел… – я не знаю – зам руководителя администрации президента. Как такое может быть.

Д.ГОЛОЛОБОВ – Я бы тоже хотел это очень знать. Понимаете, я думаю, что этот вопрос очень хорошо задать Ходорковскому. Это очень подходящий вопрос: Михаил Борисович, как Вы объясните – есть список людей, которые сейчас работают на госкорпорации, которые ведут бизнес, в том числе, с людьми Путина?» Люди, как вы правильно сказали – зам руководителя администрации президента… огромный список можно составить, это очень большой список. «И вот, есть люди, которые поддержали Вас» - а это правда, люди поддержали не только в момент, когда они что-то делали по решению компании, совершенно законно – я подчеркиваю, что совершенно законно, что много лет считалось абсолютно законным – они, часть людей во время кризиса компании, выступили активно. Они что-то делали, они противодействовали захвату компании, они активно подавали кто-то иски в суд, кто-то говорил возражения. Плюс третий этап: эти люди, когда они были уже за рубежом, они пытались противодействовать: они заявляли свои политические мотивации, делали какие-то заявления. И вот, эти люди, которые прошли все это. А другие люди не делали этого - есть люди, которые работали на ЮКОС, они не пришли ни свидетелями - причем очень высокопоставленные руководители – не делали никаких заявлений в защиту. Я думаю, их имена называть не надо…

Т.САМСОНОВА – Нет, назовите имена.

Д.ГОЛОЛОБОВ – Пожалуйста, ради бога: председатель совета директоров Муравленко, который был восемь лет председателем совета директоров ЮКОСа. Видели ли вы когда-нибудь его какое-нибудь заявление в защиту Ходорковского. Человек, которого Ходорковский кормил 8 лет – это объективно.

Т.САМСОНОВА – Что с Муравленко сейчас?

Д.ГОЛОЛОБОВ – Он был депутатом от КПРФ достаточно долгое время. Сейчас не знаю, является ли господин Муравленко депутатом от КПРФ. Это абсолютно открытая информация.

Т.САМСОНОВА – Пошли дальше. Имена же самое интересное.

Д.ГОЛОЛОБОВ – Имена – самое интересное. Есть люди, которые признали свою вину и отказывались оспаривать свои приговоры. Господин Шахновский – он же признал свою вину. Он сказал: «Я не буду оспаривать свой приговор». А его приговор был открыто положен в основу обвинений той же Бахминой по налоговым делам и того же Ходорковского. Если посмотреть, что на приговоре Шахновского лежит первое дело Ходорковского и второе и третье дело Ходорковского состояло. Тот же Голубович, который открыто был сначала главным обвиняемым. И мы про это писали и вы, и многие об этом писали. Он был сначала главным обвиняемым по делу Ходорковского, а сейчас он нормально ведет бизнес, извините. Он давал же показания открыто в течение нескольких судов. Вот, это хотя бы три фамилии, которые звучат открыто.

Т.САМСОНОВА – А, когда вы познакомились с Владиславом Сурковым?

Д.ГОЛОЛОБОВ – О! Я познакомился с Владиславом Сурковым, когда он раньше работал НЕРАЗБ. Работал человек, делали мы с ним какие-то проекты по указанию Михаила Борисовича и все.

Т.САМСОНОВА – Сколько ему было лет?

Д.ГОЛОЛОБОВ – Ой, это трудно посчитать – я с математикой не очень хорошо… Но, вы можете посчитать сами, но 95-96-й год. А, что – замечательный был менеджер, могу сказать. Он на меня произвел очень хорошее впечатление, как менеджер в то время, на тот период. Мне очень жалко было, когда его выкинули из системы. Я думаю, что он бы, будучи с Ходорковским, принес бы ему много пользы.

Т.САМСОНОВА – А, когда Сурков в Лондон приезжал, вы встречались?

Д.ГОЛОЛОБОВ – Нет. Ну, слушайте, я был рядовым сотрудником тогда, это совершенно неудобоваримая вещь, но я думаю, что Сурков, насколько мне известно, он оказывал помощь семье Ходорковского, и он сыграл в деле ЮКОСа более положительную роль, чем отрицательную.

Т.САМСОНОВА – Я про это не знаю, расскажите.

Д.ГОЛОЛОБОВ – Ну, я тоже пользуюсь теми слухами от тех людей, которые были в России. Известно, что Сурков не проявлял никакого негативного отношения ни к Ходорковскому, ни к делу ЮКОСа, и он более того, вел себя абсолютно неожиданно, абсолютно никак от него ожидалось, не проявлял никакого злобства, хотя его в свое время и уволили, практически выкинули из компании. Но, я считаю, что Сурков вел себя более, чем достойно, ну, для тех людей, которые…. Он Ходорковскому с 96-го был, в общем-то, ничем не обязан. И его карьера, в том числе, и политическая, строилась абсолютно независимо от Михаила Борисовича. И никто никогда не говорил, что он способствовал делу ЮКОСа, как-то пытался его возбудить или способствовать. В данном случае Сурков, скорее всего, фигура, показатель того, что бывшие «юкосовцы» занимают… он наиболее известен, как человек, занимавший наиболее близкое положение к президенту и наиболее масштабный политический пост.

Т.САМСОНОВА – А, насколько в период Медведева казалось, что в судьбе бывших «юкосовцев» может что-то измениться, и кто тогда способствовал этому?

Д.ГОЛОЛОБОВ – Вы знаете, вопрос очень не сложный. Мы, действительно, очень много ждали. Я опять же говорю «мы» абстрактно, не имею права ни за кого говорить, от тех коллег, с которым общались – очень многие ожидали от Медведева положительных сдвигов. Опять же Бахмина была выпущена тоже в период медведевский. И ждали, что будет некое, как мы любим называть, «постановление о перегибах», когда дело ЮКОСа будет прекращено в какой-то хитрой форме – амнистия некая. Ну, в общем, у нас право, хотя и формально, но представляет очень много возможностей. Но, к сожалению, Медведев оказался не очень самостоятельным человеком, и он пытался что-то сделать, с одной стороны, под давлением каких-то близких к нему людей, но было ощущение, что у него не хватает сил для последнего шага.

Т.САМСОНОВА – Под давлением близких к нему людей – это кого?

Д.ГОЛОЛОБОВ – Я не могу сказать точно, я не знаю персоналий, но это было очевидно видно, что он не сам это делает, по своему желанию. В том числе, и под давлением СПЧ, который был к нему ближе, чем к Путину. Ну, известное дело – там известное экспертное заключение, которое, к сожалению, окончилось таким нехорошим уголовным делом, которое то ли будет, то ли нет, но это все неприятно. Ну, а на Медведева, действительно, возлагались…. Он производил впечатление такого, академического юриста, который постарается как-то разобраться, постарается принять сбалансированное решение. Не принял – ну, что делать?

Т.САМСОНОВА – Я еще одну историю не могу понять. Когда Михаил Борисович давал конференцию, он сказал, что он от адвокатов узнал, что есть такой вариант, что можно попросить о помиловании. А накануне господин Клювгант говорил, что он, вообще, ни сном, ни духом, и он не знает, что это такое. Что это за адвокат был, который Ходорковскому передал тогда?

Д.ГОЛОЛОБОВ – Ну, это надо у Михаила Борисовича спрашивать. У Михаила Борисовича было много адвокатов, в принципе. Я думаю, что можно задать Михаилу Борисовичу вопрос, какой конкретно адвокат передал. Только он на это может ответить, потому что в противном случае это будет наша спекуляция – откуда же мы знаем, какой адвокат, действительно, контактировал с представителями внешнеполитического ведомства Германии. Я думаю, этот на этот вопрос может ответить только Ходорковский, да и то вряд ли на него ответит – зачем?

Т.САМСОНОВА – Вы понимаете роль Александра Рара в этой истории?

Д.ГОЛОЛОБОВ – Нет, не понимаю роли Александра Рара, но я прекрасно представляю, что кто-то должен сопровождать подобный процесс, когда он понимает, как это происходит в России. И более того, Александр Рар очень правильную вещь сказал в своем интервью: «Я понимаю дело ЮКОСа в ином контексте, нежели многие представляют его, как полностью политизированное». То есть, он очевидно человек-модулятор, как некий транзистор, резистор или кто угодно, который придал этому дело некое удобоваримое для обеих сторон звучание. То есть, может, дело не столько политическое, но оно как бы должно разрешаться с политическим контекстом, должно разрешаться политическими действиями и так далее. То есть, я думаю, что его роль в данном случае была сугубо положительная.

Я, вообще, считаю, что роль примирителей… понимаете, в деле ЮКОСа всегда присутствовало две стороны: радикалы и назовем – примирители. Одни радикалы считали, что нужно биться до последнего конца – сжечь Кремль, станцевать там, на могиле Путина или что угодно. И примирители говорили: «Надо с власть договориться. В любом случае эта возможность существует, она такая есть». Ведь, в принципе, то, что случилось с Ходорковским – можно называть, как угодно, применять любые эпитеты – это все красиво. Это триумф людей, которые примирители, но не радикалов. То есть, та часть людей – адвокатов, пиаровцев, которые радикализовали дело Ходорковского – она проиграла. Она, безусловно, проиграла, и выиграли примирители. То есть, они показали, что дело можно было решить, и в значительной степени решено путем примирения. Все-таки это примирительный процесс, это процесс соглашения. Как угодно называй – пакт, договоренность, но это примирение.

Т.САМСОНОВА – Но это примирение означает, что все было бессмысленно.

Д.ГОЛОЛОБОВ – Вы знаете, я на самом деле очень хотел сказать, что для меня очень важно сказать Михаилу Борисовичу от себя – может, услышит – вот он сделал все абсолютно правильно. Я считаю, что он сделал самую правильную вещь в своей жизни - он пожертвовал какими-то политическими амбициями; какими-то, кто ему чего говорил; послал, извините, куда-то вдоль по Тверской каких-то людей, которые ему говорили, что надо биться до конца, «сломать Путина»…. Он принял решение по-настоящему человеческое. Я верю, например, что это он сделал ради матери, и под давлением… ну, не под давлением – под влиянием матери. Я считаю, что это было по-настоящему христианское, по-настоящему выдержанное, по – настоящему человеческое, по-настоящему большое, по-настоящему важное решение.

И, понимаете, я поддерживаю своего друга, Свету Бахмину, которая говорит: «Да, неважно как он – признавал вину, не признавал. Он решил для себя вот так повернуть свою жизнь. Не как ему кто-то говорит, не как его толкает кто-то. А вот сам принял мужское, настоящее решение». Я думаю, это очень правильно. Неважно, как это повернется на мне, на каких-то 18-ти человек. Этот вопрос вторичный, это все равно вопрос стоящий, но вторичный. А для Михаила Борисовича, я считаю, что это очень правильно. И главное, как многие люди сделали… «Прошел этап. Да, я был олигархом, был владельцем ЮКОСа, управляющим, я был узником. Для меня это кончено. Надо это забыть, не жить в парадигме: «вот, я хочу потратить всю свою жизнь, чтобы побороться с Путиным, показать, что мое дзюдо лучше его». Нет, я начал жизнь с нового листа и я могу сделать что-то гораздо более значительное, чем то, что было». Это, наверное, показатель сильной личности, действительно, сильного человека. И в этом правда этого момента.

Т.САМСОНОВА – Вы говорите, что он может сделать что-то более значительное, и сегодняшние газеты пишут о том, что у Ходорковского остались средства для того, чтобы влиять на российскую политику, в том числе, чтобы ее финансировать, но не очень понятно, что это за средства и, насколько их много.

Д.ГОЛОЛОБОВ – Ну, знаете…

Т.САМСОНОВА – Я понимаю, что вы не сидите и не смотрите на его счет в банке, но, тем не менее.

Д.ГОЛОЛОБОВ – Вы знаете, наверное, любой человек, любой математик или экономист, может посчитать, сколько Михаилом Борисовичем, исходя из транспарентных документов группы «Менатеп» причиталось дивидендов. Это многие делали и считали, сколько ему причитается дивидендов. Исходя из активов, кто-то давал цифру – ну, я не буду повторять цифру, потому что ее всегда можно найти – что несколько сотен миллионов долларов у него могло быть, потому что с учетом различных раскладов, никто не знает его расходов, но понятно, что он человек не бедный. Он сам это открыто сказал. Но, «не бедный» - это понятие такое. Чтобы открыть в России достойный бизнес, нужно миллиарды. Чтобы начать на западе достойный бизнес, нужны миллиарды и плюс связи, возможности – это все сложно

. Опять же, чтобы спонсировать российскую политику – это вполне возможно. Но, я думаю, что тупиковая история Бориса Абрамовича Березовского, не только тупиковая – не очень приятная, назовем так, никто не назовет ее положительной и приятной – нужно понять, что, находясь за рубежом и спонсируя российскую политику, я думаю, навряд ли Михаил Борисович хочет это сделать. Во-первых, это неблагодарное занятие. Оно не принесет ни ему ничего хорошего, на мой взгляд – опять же абсолютно не просвещен, это взгляд не политолога – ни тем, кому он будет давать деньги. Он очень правильно сказал.

Ведь, люди ему поставили…, в итоге с этим третьим делом обрисовали очень хорошо, так сказать, концепцию, что «если ты будешь давать кому-то свои деньги, мы их сочтем отмытыми, и мало того – те люди пострадают». И он очень четко это сказал, что «я не буду давать, потому что….» у нас же есть люди, которые от жадности могут захватить кусок, потом сесть на крючок, потом будет всем плохо. Потом людей надо будет спасать. То есть, потратить в десять раз больше денег, чем дали. И будет очень много проблем. И тут трудно возражать, это абсолютно правильная концепция. Спонсировать политику – хватит, уже один раз наступили на грабли. Хватит, сейчас грабли разбросаны везде на эту тему, они до такой степени разбросаны… Я, например, чисто, как юрист понимаю, что российские правоохранительные органы никогда не позволят никому так спонсировать деньгами российскую политику, разную оппозиционную деятельность. Для этого есть масса способов у Следственного комитета, чтобы это прекратить.

Т.САМСОНОВА – Давайте представим себе на минутку, что Ходорковский вышел с духом Монте-Кристо и собирается мстить. И, допустим, у него есть для этого возможности, и допустим он, действительно, этого хочет. А он не хочет? У него нет возможности? Ну, представим, что есть? Первые пять фамилий людей лично виноватых в том, что случилось, которые отняли у него 10 лет.

Д.ГОЛОЛОБОВ – Ой, я никогда не буду называть эту фамилию, потому что они для разных людей разные.

Т.САМСОНОВА – Я же вам задаю вопрос, мне совершенно не интересно, что другие думают.

Д.ГОЛОЛОБОВ – Принцип: «палец-пол-полоток» - я считаю, что для юриста это просто недопустимо, называть такие фамилии. Это и провоцировать тех людей и провоцировать и, как бы подставлять самого Ходорковского, что я ни в коем случае не хочу делать.

Т.САМСОНОВА – Я вас буду по фамилиям спрашивать, а вы будете определять степень вины.

Д.ГОЛОЛОБОВ – Нет, я не будут этого делать просто по той причине, что это совершеннейшее пустое упражнение, потому что, понимаете ситуацию… Вот, мстить – давайте разобьем термин «мстить». Мстить – как? Путем подачи иска, путем публикации пиаровских материалов – путем каким?

Т.САМСОНОВА – Я поясню свой вопрос. Вот, например, есть политолог Станислав Белковский, которого вы много раз цитировали за время нашего диалога. Его называли лично виноватым в том, что он подсунул Путина идею, что Ходорковский его враг, и что он лично виноват. Это так или не так, по вашему ощущению?

Д.ГОЛОЛОБОВ – Я думаю, что Станислав Белковский, несмотря на, в свое время имевшиеся у меня с ним разногласия, когда мы обменялись некими статьями на тему…, Станислав Белковский – это человек, один из наиболее здравомыслящих людей, который не был непосредственно включен в дело ЮКОСа, который говорил очень здравые вещи и говорит. И я его в этом плане, как политолога – я опять же, как юрист, человек в политологии абсолютно несведущий – я его поддерживаю. Если он говорил абсолютно какие-то вещи, но мне трудно возражать, мне трудно дополнить даже чем-то Белковского, несмотря на то, что я в деле ЮКОСа 20 лет: 10 лет в ЮКОСе, 10 лет в бегах и так далее. И, я не думаю… Слушайте, Михаил Борисович, может быть, двух людей у кого у него могут быть разногласия, он называл. Это Владимир Владимирович, которого он готов был простить, и Игорь Иванович, с которым он готов был разговаривать. Михаил Борисович не может изменить эту фразу «доспариваться до мышей». Для Михаила Борисовича не может быть врага Белковского, врага какого-нибудь корреспондента, врага следователя такого-то. У него могут быть враги соответствующего уровня.

Т.САМСОНОВА – НЕРАЗБ. иерархии 2003 года, и не можете объективно посмотреть на статус Михаила Борисовича в сегодняшнем, 2013-м.

Д.ГОЛОЛОБОВ – Для меня Михаил Борисович, во-первых, для меня останется и будет великим корпоративным менеджером эпохи поздней приватизации, такого transition – перехода к более-менее цивилизованному капитализму, или надежды перехода. Михаил Борисович – он все равно для меня останется – я подчеркиваю, как менеджер – неким идеалом корпоративного менеджера, который, впрочем, в принципе, сделал очень многое, действительно. Действительно, как менеджер был идеален. Я опять процитирую Белковского: «как менеджер – да, но не как политик». Понимаете, кто-то внушил Ходорковскому, что он должен был политик. Есть такое английское выражение НЕРАЗБ, он не является способным везде… человек способный везде все делать. Михаил Борисович ни в коем случае не является таким человеком, который способен ко всему, способен везде и так далее. Безумно способный, талантливый менеджер корпоративный, способный был поднять корпорацию на том этапе, развить ее. Но это не значит, что он должен являться каким-то политиком, оппозиционным лидером.

Я опять же говорю, у нас очень часто короля играет свита. Михаил Борисович, я думаю, очень настойчиво сейчас будет избавляться от влияния свиты. Он как бы сделал огромный шаг, он сам творец своей судьбы. Он станет, кем хочет. Захочет – Солженицыным, будет писать романы. Очень надеюсь, что Михаил Борисович создаст какой-нибудь университет, например. И, я бы это крайне приветствовал. Точно также я бы приветствовал бы, что он создаст фонд помощи заключенным. Я это написал ровно за несколько часов до того, как он сказал, что он будет помогать политическим заключенным, но я бы слово «политический» тут не акцентировал с Россией – есть несправедливо осужденные. Я считаю, что это можно только приветствовать такие начинания. Есть несчастная «Русь сидящая», которая старается из последних сил, и ей нужна объективно помощь всяческая, и, я думаю, что, если Михаил Борисович захочет этим заниматься, так сказать, вольет свои знания, умения и так далее, то это будет просто замечательно.

Т.САМСОНОВА – По-моему, вы сейчас подбавили проблем Ольги Романовой только что.

Д.ГОЛОЛОБОВ – Ольга Романова меня, наверное, простит за это, но я считаю, что такого НЕРАЗБ., как Михаила Борисовича, ей будет только в плюс. Но, понимаете, в каждом деле есть свои профессионалы, и Ольга Романова замечательный профессионал, и я с удовольствием слежу за ее деятельностью, и я ей желал бы такого коллегу, партнера, как Ходорковский.
Т.САМСОНОВА – Спасибо!

[Дмитрий Гололобов]

http://slon.ru/russia/god_snoudena_i...-1040346.xhtml
2 907 3 30.12.2013, 14:43

Фото: Дмитрий Коротаев / Коммерсантъ

Многие известные издания собирались, а многие так уже и назвали 2013 год «годом Сноудена». И в общем-то формально абсолютно верно: ведь он всем нам, пребывающим в глубокой и благостной дремоте, раскрыл глаза. Большой Брат не дремлет, давно уже раскинул свои щупальца по всему миру и засунул их в наши телефоны и гаджеты.

Благодаря Сноудену в США началась общественная дискуссия, как реформировать АНБ, американские налогоплательщики с удивлением (в который раз) узнали, куда идет такая прорва бюджетных денег, а руководители дружественных стран были проинформированы, что большой американский друг – не совсем чтобы и друг. В прошлую пятницу суд США решил, что прослушка телефонных разговоров американцев абсолютно законна. Ранее другой суд США решил, что она – антиконституционна. Словом, в 2013 году благодаря Сноудену современное человечество в очередной раз проснулось. И все действительно шло к тому, что 2013-й вне зависимости от формальных признаний останется в современной истории как «год Сноудена».

Но теракты в Волгограде резко изменили ситуацию. Теперь как-то не очень хочется называть 2013 год «годом Сноудена». С одной стороны, кажется обычный (если такое слово вообще применимо) теракт, какие в России происходят каждый год, а то и раз в несколько месяцев. Мы уже привыкли по поводу каждого подобного теракта дежурно сокрушаться, обвинять во всем ФСБ и через несколько дней забывать до следующего. Но тут протокольными мероприятиями дело не ограничилось. Сразу после теракта выступил Рамзан Кадыров. И неспроста. Он сказал: «Я твердо убежден в том, что играми в демократию и гуманность мы не искореним это зло. Я призываю Госдуму России на первом же заседании принять закон, безгранично усиливающий наказание тех, кто не только совершает теракт, но разделяет идеи террористов, распространяет их идеологию, готовит террористов. Я также призываю объявить вне закона все радикальные движения, партии и группы».

То есть, чтобы успешно бороться с террором, Рамзан Ахматович предлагает весьма простую и убедительную программу: а) окончательно завязать с гуманностью; б) ввести коллективную ответственность (казнить семьями) и в) «мочить в сортире» все, что хоть как-то ассоциируется с терроризмом – любую партию или движение. Бред, скажете вы. Дай Рамзану Ахматовичу волю, так он всех шариат соблюдать заставит и на намаз вставать по команде! Ни в коем случае не отдадим Кадырову нашу демократию.

Но ведь если присмотреться к тому, с чем так яростно Сноуден призывает бороться мировую общественность, то станет ясно, что господин Кадыров, может, говорит не очень складно, но многое из того, что он предлагает, давно уже тихо и незаметно реализовано во многих странах, гордо носящих название «цивилизованные и демократические». Вспомним только события последних лет, вызвавшие особый резонанс. Можно ли арестовать лицо в другой юрисдикции, обеспечить его экстрадицию и посадить на 25 лет по обвинениям в том, что в той стране, где он это совершал, было вполне законным? Пожалуйста – «дело Бута». Встречный вопрос к американскому законодателю: а почему тогда в свое время не посадили ныне покойного Калашникова. Ведь из его оружия тоже убивали американских солдат, да еще много лет и по всему миру?

Можно арестовывать и обыскивать без всяких оснований? Да пожалуйста – совсем свежий инцидент с журналистом в Хитроу. Крик об этом деле до сих пор слышен в британском парламенте, но уже затихает. Закон обещают поправить, но действовать он будет все равно точно так же.

Можно держать без юридических гарантий в тюрьмах? Пример известен – Гуантанамо. Сколько лет уж закрывают. Путин и тот иногда свои обещания выполняет, а Обама сколько раз обещал – и облом. Контроль финансовых операций? Да они уж и так под многослойным контролем благодаря налоговому законодательству, законодательству о противодействии мошенничеству, законодательству о противодействии отмыванию денег и законодательству о противодействии финансированию терроризма. Не то чтобы это всегда сильно помогает, но права у спецслужб просто неограниченные.

Швейцарцы попробовали что-то там не дать «заокеанскому брату», так им очень быстро американский суд объяснил, как они не правы, защищая банковскую тайну от американских органов, и на первый раз оштрафовал на несколько сотен миллионов. Про прослушку, просмотр электронных сообщений и прочие мелочи уже и не говорим. Только британскую королеву до сих пор еще не прослушивали, и то наверняка потому, что она страной фактически не управляет и узнать у нее ничего полезного для спецслужб других стран нельзя.

Таким образом, в развитых странах никакой так называемой «демократией» и «правами человека» в вопросах борьбы с терроризмом давно уже и не пахнет. Миф это. Их население давно уже заключило «главную сделку XXI века» и променяло иллюзорные права и свободы на обещанную правительствами и спецслужбами защиту от террористов. Да, люди все еще могут возмущаться в фейсбуке, что нарушаются соответствующие статьи Конституции США и Европейской конвенции о праве на неприкосновенность личной жизни, но как только случается очередная стрельба в университетском кампусе, так разговоры сразу переходят в область сугубо теоретических дискуссий.

Таким образом, господин Кадыров в своих предложениях о введении драконовских санкций против террористов уже отстал на несколько лет от передовых стран Запада. Но в России «Закон о борьбе с терроризмом имени Кадырова» (так бы он назывался в США) вряд ли примут в ближайшее время. И не потому, что нет желания. Просто в бюджете примитивно нет средств на его реализацию. И, учитывая надвигающийся кризис, не будет. Все ушло на Олимпиаду. Но вопрос «XXI века» о выборе между демократией и безопасностью, между Кадыровым и Сноуденом останется на повестке дня. К сожалению, так, чтобы все были довольны, решить его еще никому не удалось. Остается просто надеяться, что 2014 год обойдется благодаря какому-нибудь чуду без терактов и не станет одновременно «годом Кадырова».

[Дмитрий Гололобов]

http://slon.ru/russia/pochemu_ssha_n...-1066347.xhtml

Почему США не арестуют российские счета и активы
Арестуют ли чьи-нибудь счета и активы в качестве наказания России за новую «крымскую войну» – вот самый острый вопрос текущего момента. Членство в G8, давно уже обещанные визы в Европу, Паралимпиада и военное сотрудничество с США – это, разумеется, очень, очень важно. Но когда вопрос идет о наличных и домике на Лазурном Берегу, все это как-то отходит на третий план. Россия замерла в тревожном ожидании: все вспоминают, что куда за ставшим вдруг враждебным «бугром» спрятано, и думают, есть ли время перепрятать. А зря.

Да, в сфере ареста счетов и активов Соединенные Штаты могут многое. Очень многое, что уже не раз и доказывали. А при поддержке их постоянных союзников они могут почти все, что только самый изощренный финансовый и юридический ум может придумать. За одним только исключением. Глобализация, унификация мировой банковский системы, юридических норм и стандартов, борьба с отмыванием денег и финансированием терроризма и т. п. – все это привело к тому, что блокирование существенной части этой мегасистемы (пусть даже и не очень большой) будет напоминать попытку отрезать самому себе, скажем, несколько пальцев: очень больно и серьезная угроза для жизни.

Сама суть подобных санкций в том, что они носят временный и «точечный» характер и хорошо исполняют свое назначение – напугать и дисциплинировать, когда применяются к достаточно ограниченной группе лиц (или стран). А что будет, если эти меры творчески применить, скажем, к России? Разумеется, не к активам самого государства – их «за бугром» кот наплакал. Известная компания Noga уж сколько лет искала и то ничего толкового арестовать не смогла. Не нарушать же дипломатические конвенции и арестовывать здания посольств и торгпредств – это уж как-то совсем мелочно. Мировую банковскую систему путем ограничения хождения ценных бумаг США и других развитых стран никто тоже вводить в коллапс не даст – разрушив рынок, да еще еле оклемавшийся после кризиса 2008 года, хрен его потом восстановишь. Так что относительно реалистичен только поиск неких более мелких, частных, но «жирных» жертв.
Итак, с кого, скорее всего, начнут? А тут и выбирать нечего: с самых наглых и раскормленных государственных «тельцов» – «Газпрома» и «Роснефти». Раз, махнули, как в старой русской сказке, Обама, Кэмерон и Меркель правым рукавом, и все внешнеторговые контракты и зарубежные счета означенных компаний оказались полностью заблокированы. Решение в соответствии с законом о специальных полномочиях президента США: не подходить ко всем причастным к главным поставщикам денег для Путина ближе чем на милю под угрозой абсолютно ужасных финансовых санкций и еще более ужасного уголовного срока. Все крупнейшие мировые банки, имеющие «дочки», филиалы и представительства в США, моментально построились по росту и сказали: «Есть, сэр». И все встало.
А что немного погодя? А немного погодя нефть 300 долларов за баррель. На цену на газ вообще будет страшно смотреть. Огромное количество контрактов с частными компаниями также будет не выполнено. Высокопрофессиональные консультанты, уже рассчитавшие себе бонусы на текущий год, никаких денег не получат. Никаких дивидендов «Роснефть» British Petroleum, естественно, не заплатит. Пенсионные фонды, вложившиеся традиционно в акции BP, недоплатят британским пенсионерам. А вы думаете, многие ли из американских финансовых консультантов, кормящихся за счет российских компаний и британских пенсионеров, знают, где находится эта богом забытая Украина и есть ли она вообще на карте Земли? И кто потом будет голосовать за политиков, которые вынули прямо изо рта лакомый кусочек бутерброда с русской икрой?

Это в России для Владимира Владимировича выборы имеют исключительно философски-познавательную ценность, а для партий Кэмерона и Обамы отнюдь нет.

«Хорошо, – скажут советники американского президента и британского правительства, – не будем блокировать счета связанных с Россией корпораций. Пусть снабжают Европу газом и нефтью, а то немцы замерзнут. Давайте расширим "закон Магнитского", заморозим счета и арестуем активы всех основных российских госчиновников, включая этих милитаристов из Совфеда». Махнули Обама, Кэмерон и Меркель левым рукавом, и вот уже арестованы все зарубежные активы важнейших чиновников и заблокировались их счета. «Ах, молодцы! – скажет на это Владимир Владимирович, – а то я уже устал со своими жуликами бороться. Вон, Леша Навальный сидит под домашним арестом, так они вообще распоясались. Раньше у меня товарищ Плохой искал коррупционеров за счет бюджета, а терпеть пусть ФБР, ЦРУ и MI5 за свой счет ищут. А я свои олухам давно говорил: «В Россию, в Россию вкладывать надо, а не покупать себе на тайные офшоры дома в Лондоне. Элита должна быть глубоко национальной и в мыслях, и в активах!» А в случае, если у какого-нибудь крупного госчиновника, например, первого вице-премьера Шувалова, и арестуют его «квартирку» в Лондоне, хотя она и передана вместе с остальным нажитым «на галерах» имуществом в какой-то совсем «слепой» траст, то абсолютно ничего не случится. Сожмет он в бессильной ярости к американским «ястребам» зубы, стряхнет скупую слезу и пойдет дальше грести на «галерах» в надежде заработать себе на приличный домик в Сочи. Так что арестовывать квартиры и счета госчиновников – это уж совсем явно помогать Владимир Владимировичу и ФСБ.

«Ладно, – скажут, утеревшись, "вашингтонские ястребы", – давайте хотя бы активы и счета российских олигархов арестуем. Пусть все знают, как мы много можем, наши угрозы – не пустой звук». И снова чем-нибудь махнут Обама, Кэмерон и Меркель. И аре... Нет, в данном случае механизм санкций, разумеется, запустится, но будет работать уже с существенным заеданием и скрипом. Российские олигархи давно уже поняли, что ни от кого, включая США, в этом мире ничего хорошего ждать не приходится. Поэтому их состояния давно уже защищены всеми мыслимыми (а иногда и немыслимыми) юридическими и финансовыми способами. Так что абсолютно непонятно, где кончаются активы конкретного российского олигарха и начинаются активы, скажем, Ротшильдов. А с Ротшильдами и ФБР будет связываться с большой осторожностью. Нет, разумеется, спецслужбы рано или поздно все разроют и концы найдут, но острота момента и надобность в арестах уже, скорее всего, пропадут. На что и делается расчет. И даже если какой-нибудь уж совсем бестолковый олигарх допустит, что его активы арестуют, то кому, во-первых, будет жалко этого олигарха, и, во-вторых, Крым и «правильная» демократия на Украине этого явно стоят. А олигарху как умученному от мирового империализма какой-нибудь хороший госконтракт в утешение дадут. И медаль к ордену «За заслуги перед Отечеством».
И уж, разумеется, совсем идиотской затеей (которая даже сенатору Маккейну не придет в голову) была бы попытка заблокировать счета, арестовать активы и «перекрыть» поездки на Запад российской элите и среднему классу. Это уже совсем напоминает выстрел себе в ногу очередью из автомата Калашникова. Опустеют британские и американские школы и университеты. А тот же Оксфорд и так уже еле выживает – попробуй содержать все здания, где летал на метле Гарри Поттер. Придется увольнять преподавателей и профессоров. Закроются любимые русскими кафе, рестораны и гостиницы. Не говоря уже о самом примитивном шопинге. Сильно просядет рынок недвижимости, искусства, антиквариата и много еще чего. Скажут ли пострадавшие от этого бизнесмены, их сотрудники и члены их семей спасибо свои правительствам? С каким лозунгом выйдут эти люди на демонстрации: «Путин, руки прочь от Крыма!» или «Долой Кэмерона!»?

Разумеется, Россию обязательно накажут. Без этого никак – вопрос ведь ни в какой-то там фактически обанкротившейся Украине или жалком (по мировым масштабам) «острове Крым». Вопрос в имидже США и Ко, который надо блюсти, и если один раз ВВП позволить слишком много, то он совсем отобьется от рук. Так что громкие слова, угрозы, а также их частичное воплощение обязательно будут. Но, как все, рожденные в СССР (да и не только они), хорошо помнят со времен массовой борьбы за трезвость и за продовольственную программу, чем более грозные и громкие слова с самых высоких трибун произносятся и чем более страшными наказаниями с самого начала грозят, тем большим пшиком и стыдом все эта суета в конце концов оборачивается. Так что в конечном итоге если что и арестуют, так это что-нибудь вроде широко известной квартиры Шувалова. Но он переживет.

[Дмитрий Гололобов]

Совсем грустная история
http://slon.ru/blogs/gololobov/post/501628/

24.11.10 | 18:55

Как мелкий клерк «Юкоса» получил срок больший, чем Ходорковский 2
Так уж повелось, что большинство написанного о «Юкосе» посвящается Ходорковскому, немного – другим менеджерам и акционерам, ставшим объектами «раздачи». Об остальных пишут, когда кого-то либо сажают, либо отпускают, либо кто-то дает показания в суде. Все. Но есть совсем темные закутки новейшей истории «Юкоса» (или, вернее, дела «Юкоса») куда никто и заглянуть-то не стремится. А ведь там порой спрятаны человеческие судьбы, по сравнению с которыми даже рассказы из уважаемого мной Бутырка-блога покажутся сказками братьев Гримм. Итак, совсем грустная… нет, отнюдь, не сказка, а, увы, правда.

Жил-был Леша Курцин. И был он рядовым сотрудником в Управлении делами компании «Юкос». Бумажки то есть перекладывал и подшивал. Служебные записки писал. В общем, все как обычно в сотнях российских крупных и мелких компаний, где в лужицах корпоративных прудов весело резвится офисный планктон.

С точки зрения поучаствовать в какой-нибудь истории, хотя бы даже и уголовной, – абсолютно никаких перспектив. Ни бизнеса, ни собственности, окромя двухкомнатной хрущевки. Не пил, не состоял, не участвовал. Не герой и не топ, даже и не менеджер вовсе.

Тут, как всегда, неожиданно жахнул боевой 2004 год. Сначала один управляющий делами сгинул. Потом, правда, нашелся, говорят, аж в Новой Зеландии. Потом второй улетел в понятном направлении. «Нехорошее место», – шептались в компании. Лешу, в общем-то, никто особо и не спрашивал. «Документы подписывать надо? – строго сказали откуда-то с заоблачных для Леши административных высот, – Будешь, значит, замуправ делами с правом подписи. Некому больше. А то у нас тут без формальных бумажек бухгалтерия ничего проводить не хочет».

Леша, конечно, хотел возразить, но как-то не осмелился. Выгонят еще. Привык он уж к своей работе и к коллективу. Одним словом, продолжал Леша подшивать бумажки и ради бухгалтерии ставил «п\п» на распоряжения о разных платежах. Если кто думает, что Леша стал сразу большим начальником и начал ворочать огромадными нефтяными деньгами, готовыми к широкомасштабному «распилу», тот ужасно заблуждается. Сам по себе Леша мог распорядится разве что бюджетом на закупку авторучек и дыроколов, да и то по согласованию с бухгалтерией. Все остальные деньги на откачки, прокачки, добычи и бурение были распределены, как в каждой уважающей себя компании, по соответствующим бюджетам под началом великих и не очень вице-президентов, к которым Лешу их секретарши даже на прием не записали бы.

Но тут, как бывало в тот год практически ежедневно, пришли в компанию строгонасупленные прокуроры. Порылись в бумажках управления делами и зашли к Леше. «Нам нужны от вас некоторые пояснения, – проскрежетали они. – Пройдемте, пожалуйста, с нами». В то время у подавляющего большинства людей в компании от такой просьбы случились бы диарея, энурез и потеря сознания с частичным параличом одновременно. Но Леше, сто сорок пятому колесу в телеге юкосовской бюрократии, с его двухкомнатной хрущевкой и скромной зарплатой, было как-то нестрашно. «Ну, мало ли что людям надо, при исполнении все-таки», – решил он, взял пальто и поехал.

В результате, как в плохом анекдоте, выяснилось, что несколько благотворительных платежей некоторым организациям, перечисленных по решению специального Совета компании по благотворительности, кто-то, говоря народным языком, «помылил». Но и потом как-то очень хитро отмыл. «Вы, надеюсь, понимаете, что это было бы невозможно без вашего прямого соучастия, – совсем уж строго сказали Леше. – Придется отвечать». И Леша начал отвечать. Не по понятиям, увы, а по закону. То есть все, конечно, понимали всю его псевдокриминальную третьеразрядность, но делали вид, что поймали крупного главаря ОПГ. Непонятно только, почему Леша не въехал в освободившийся кабинет Ходорковского, а сидел в общем зале. Шифровался так хитро, наверное.

Сначала Лешу судили один раз. Дали 14 лет и этапировали. Подержали в карантине и на зоне в Мордовии пару месяцев, потом «нашли» еще несколько эпизодов и судили второй раз. Дали 15. Слава богу, не успели этапировать. Судили в третий раз. Дали 15,5. Грянули «медведевские» поправки. Кому-то они, может быть, и недостаточные, и вообще плохие, а Леше скинули аж до 12,5 лет. Хоть какой-то свет в конце тоннеля. Этапировали. Во время этапа у Леши умер отец. Понятно, что не то что на похороны поехать, но и позвонить возможности не было.

Вот такая история. Человека трижды судили за одно и то же. Те же самые якобы организованные с его участием «фиктивные» перечисления разным благотворительным организациям, откуда деньги, вроде как пропали. А поскольку «Юкос» перечислял на благотворительность десятками миллионов, то всегда можно найти, что кто-то там, на том конце спер себе $20 000–30 000. И почему-то прокуратура убеждена была и суд убеждала, что Леша за всей этой тысячной оравой благополучателей, включая шахматные клубы, приходы РПЦ и синагоги, должен был следить. Если следовать предложенной юридической логике, карманника с 70 кражами надо судить раз 70 – ну то есть сам суд будет длиться пожизненно. В итоге на Лешу повесили 343 млн руб.

Что самое ужасное, у Леши даже не было возможности совершить подлость, чтобы облегчить свою участь, ибо больших корпоративных начальников он видел только в корпоративном же буклете. Да и «признание», что Ходорковский с Лебедевым дали ему указание на фоне предписываемых им многомиллиардных хищений похитить и отмыть какие-то чахлые $12–13 млн, ну уж даже и не смешно. И даже Лахтин тут был бы бессилен.

Меня многие с удивлением спрашивают: «А что про Курцина-то никто ничего не пишет? По другим-то у вас вон какие PR-кампаний… Он вроде как поперед всех практически на пожизненное пошел в его-то возрасте и… ни гу-гу…..» «Понимаете, – говорю не только я, но и все мои бывшие коллеги и товарищи, – Леша не хочет быть ни хоругвью, ни флагом борьбы против режима и прочих тому подобных вещей. У него умер отец, маме его 87 лет. Ему всего лишь надо выйти и увидеть маму. Не надо ему «политически» бороться. Он бы и рад за помилование или УДО признаться не только в хищении всей нефти «Юкоса», но и в организации Варфоломеевской ночи и руководстве Ку-Клукс-Кланом – если бы хоть что-то знал об этом. И на такое признание, по нашему мнению, имеет полное право. Кому кажется это слабостью – пусть семь лет покатается в автозаках и по этапам».

Не надо только про Европейский суд вспоминать. Если там начать права качать, то Леша точно от «звонка до звонка» трубить будет, а решения Евросуда любители правды и справедливости потом в рамочку повесят. На Лешиной могиле.

Не нравится такой подход журналистам. Неинтересный Леша объект. Не хочет он кричать о сатрапах, палачах, кровавом режиме и рассказывать, как его мучили и пытали, хотя рассказать может поболее, чем многие. Два этапа все-таки. Но неудобен он для политического PRа. Просто домой хочет. Не было у него выбора. Никто ему не предлагал в Лондон или куда еще. Просто взяли и посадили. Плевать, по большому счету, из-за Ходорковского или из-за того, что у нас режим плохой. Леше все равно будет ближе тот, кто ему мать поможет побыстрей увидеть. Не ездят к нему дорогостоящие адвокаты. Просто друзья ездят. Маму недавно на свидание возили. Ходорковский был в конечном итоге прав, что юкосовцы своих не сдают. Только не всегда это выражается в «политических» воплях. Надо иногда просто передачу на свои деньги купить и вовремя довезти, а еще маму с днем рождения поздравить.

P.S. Автор благодарит всех бывших сотрудников «Юкоса», помогавших в написании настоящего поста.

[Дмитрий Гололобов]

http://slon.ru/russia/otklyuchenie_n...-1071644.xhtml

Алексей Навальный. Фото: ИТАР-ТАСС / Зураб Джавахадзе
Казалось бы, ничто не способно затмить по информационной мощи «крымский референдум» и грядущие санкции Евросоюза и США. Но прокуратура потребовала заблокировать блог Алексея Навального в «Живом журнале», ЖЖ послушно заблокировал, а за ним и сайт «Эха Москвы» тоже убрал со своей страницы блог Алексея Анатольевича. Общественность в очередной раз возопила об ущемлении свободы слова и закрытии оппозиционных СМИ, прокуратура – о том, что всего лишь выполняет решение суда о домашнем аресте Навального. Ну так можно ли домашне арестовать блог вместе с его хозяином?

Последние пару лет все большую и большую популярность набирают в качестве меры пресечения домашние аресты. Следствие и прокуратура, что называется, распробовали эффективность подобной меры. Теперь вот даже такие опасные революционеры, как Удальцов, которому раньше однозначно светило «Лефортово», и «расхититель Минообороны» Васильева, которую бы наверняка держали в вип-спецблоке «Матросской тишины», спокойно с электронными браслетами на ноге пьют чай дома. Обвиняемый как бы практически полностью изолирован от общества, ему можно запретить пользование телефоном, встречи с друзьями, походы в церковь и ближайший супермаркет.

В то же самое время видели ли вы когда-нибудь митинги и протесты с лозунгами: «Освободите Ололоева из-под домашнего ареста!»? И неудивительно, что нет: человек как бы сидит, но кормить, лечить, развлекать его за государственный счет не надо. Если человек и умрет от какой-либо скоротечной болезни, что часто случается в местах заключения, то опять же вина не на ФСИН и следователях – на все подобные проблемы есть гражданские врачи и «скорая помощь». К тому же все домашнеарестованные очень дорожат своим положением и не стремятся нарушать установленные судом ограничения, дабы не загреметь за решетку. Иногда, как Васильева, готовы месяцами судиться, чтобы иметь возможность ходить в церковь исповедоваться в грехах. То есть все цивилизованно, прямо как на Западе. Радость и следствию, и правозащитникам.

Однако все было хорошо с домашними арестами, пока под тот же арест не посадили Алексея Анатольевича Навального. И тут начались юридические проблемы. Прокуратура и следствие покусились на святое. Нет, не на шкуру лося, якобы застреленного Навальным с соучастниками в процессе совершения акта браконьерства. На блог Алексея Анатольевича. А ведь за куда меньшее люди судились десятками лет и доходили до спецтрибунала в Гааге и до Европейского суда.

Блог Навального – всего лишь некий прецедент. Как оно с самого начала поведется, так потом суды и будут по инерции применять закон. В России легче устроить революцию, чем изменить сложившуюся судебную практику. Кстати, несгибаемую позицию Навального в подобной ситуации тоже понять можно. Представьте себе суперпопулярного певца, которому приказом суда неожиданно запретили петь. Или слушать музыку. Или давать автографы. Сила Навального очень напоминает силу мифического великана Антея. Только сила последнего была в земле (Гее), а сила Алексея Навального – в интернете и его блоге. А следствие, прокуратура и суд в данном случае играют роль мифического героя Геракла – стремятся всеми силами ограничить доступ Навального к интернету и своему блогу. Ну и потом, естественно, как в мифе, задушить. В данном случае – пока в юридическом смысле.

В результате яростного противоборства сторон появились основания для создания весьма интересного прецедента с далекоидущими последствиями. Прокуратура и следствие считают, что пользование интернетом включает в себя и использование блогов (а по аналогии и страниц в фейсбуке, «Одноклассниках», аккаунтов в инстаграме, твиттере и так далее), принадлежащих конкретному лицу, находящемуся под домашним арестом. И когда использование интернета соответствующему лицу решением суда запрещено, то не только он сам, но и любые иные лица по его поручению или с его согласия не могут использовать принадлежащие ему страницы и блоги. В принципе, мировая практика подобных ограничений говорит о том, что суды могут запретить человеку делать что угодно: начиная от того, чтобы не приближаться к бывшей любовнице на километр, и до чтения Британской энциклопедии. Но в данном случае проблема глубже: ведь цель суда – не лишить Навального возможности пользоваться блогом как распространителя экстремистских высказываний или нарушителя авторских прав, а просто ограничить ему доступ в интернет.

И тут возникают юридические тонкости: с одной стороны, Навальный своим блогом, в который теперь пишет его жена, формально не пользуется, с другой – ведь никто не оспаривает, что путем использования его блога иными лицами опосредованно используется его имя и его популярность, которая в данном случае неразрывно связана с интернетом. Для ярых же сторонников позиции «у кого пароль – тот и пишет» можно привести доступный пример ложности такого подхода и рациональности индивидуальных ограничений – самая примитивная кредитная карточка. Ведь если вы придете с чужой карточкой и пином в супермаркет и вас с ней поймают, то вы лишитесь карточки и придется объясняться с полицией. Поскольку, как следует из соглашения с карточной компанией, карточку передавать другому лицу нельзя.

Пользовательское соглашение ЖЖ явно задумано и подготовлено мудрыми людьми, сидящими в Соединенных Штатах, и нанявшими для этой цели чрезвычайно умных, хитрых и дорогостоящих юристов. Именно поэтому соглашение может быть успешно истолковано как в пользу одной стороны, так и в пользу другой. Много сказано об ответственности пользователя блога, которая должна быть сугубо индивидуальной (а кто будет отвечать за оскорбление и клевету, если в блог пишут сразу человек пятьдесят?), но в то же самое время нигде не сказано, что блог сугубо строго индивидуального пользования (что тоже вполне естественно, поскольку в ЖЖ могут писать и слепые, и парализованные люди, а иначе бы его давно закрыли за нарушение законов США о дискриминации). Слова же Соглашения о том, что владелец блога не имеет права «разрешать третьим лицам использование доступа и/или учетной записи способом, нарушающим настоящее Соглашение», только запутывают ситуацию, поскольку из них логически вытекает вопрос, а что же такое «способ, нарушающий настоящее Соглашение»? Таким образом, ситуация в итоге приходит к типичной российской формуле: «Как суд с прокурором решат, так оно и будет».

Пока же вопрос о том, может ли Навальный «не своими руками» писать «свои» посты в «свой» блог, юридически повис в воздухе. За право Алексея Анатольевича на «свободу слова» борются многие, от «Эха Москвы», которое написало пламенное письмо в правоохранительные органы с вопросом «а почему вы закрыли блог Навального за экстремизм» (ситуация, как мы видим, к блокировке за экстремизм не имеет ни малейшего отношения), до рядовых читателей, которые делятся советами «а давайте читать блог Навального через разные тайные браузеры». Все это, правда, может только привести к ужесточению позиции суда и озлоблению прокуроров.

А где же выход? – спросите вы. Неужели так и разрешить власти душить свободу слова? Увы, цивилизованный выход в данном случае может быть либо в соблюдении предписаний суда в понимании следователей и прокуроров, либо в попытке доказать, что «охранители» эти предписания неправильно понимают. Впрочем, и в случае успеха, и в случае неудачи прецедент безусловно получит имя Навального, что уже само по себе немало. А мысли Алексея Анатольевича «городу и миру» могут в свои блоги и родственники писать.

[Дмитрий Гололобов]

http://www.ladno.ru/opinion/24638.html
www.forbes.ru

Санкции против России могут сколько угодно «ужесточаться», но до реальной жесткости дело не дойдет.
Покажет ли Запад Путину «кузькину мать»?

Крым, по крайней мере юридически, присоединен. Первая «волна» санкций показалась откровенно смешной. Истерика относительно их возможного размаха и влияния на Россию слегка улеглась. Самое время наконец подумать, почему Запад себя так ведет и чего от него дальше ждать.

Очень нежная сила Запада

Чтобы понять, как далеко зайдет «санкционная» война, надо совершенно четко представлять себе причины столь нерешительного поведения Запада. Причина первая заключается в трудности реального политического обоснования санкций. Разумеется, они вводятся не потому, что была нарушена территориальная целостность Украины, и не из-за нарушений «прав человека», поскольку разобраться, кто и чьи права нарушил, в условиях правового хаоса невозможно. Очевидная для очень многих основная причина — формальное нарушение Россией неких правил организации современного миропорядка, принятых по умолчанию большинством западных стран. Причем указанные «правила поведения» отнюдь не всегда четко юридически оформлены и однозначно трактуемы. В частности, «право наций на самоопределение», закрепленное в Уставе ООН. Да, именитые европейские юристы считают, что в данном случае оно было «неправильно реализовано», но любой среднестатистический человек помнит, что там, где собираются два юриста, возникает сразу три мнения. Юридические споры могут длиться годами, а защищать и кормить конкретных людей надо сейчас.

Следующим принципиальным моментом является то, что, несмотря на истерику в соцсетях, митинги и многочисленные публикации, никакой войны, слава Богу, не случилось. Ни большой, ни малой.

И уже очевидно не случится, если ее кто-нибудь намеренно не спровоцирует.

Крови при «аннексии» Крыма, в отличие от событий в Киеве, не пролилось. Поэтому странно было бы перенести всю тяжесть «санкционного» удара на лиц, «виновных» в отторжении Крыма от Украины, оставив абсолютно без внимания тех, кто виновен в крови на Майдане. И это существенно тормозит Запад в его желании «отмстить неразумным хазарам».

Третьим фактором, приводящим Запад в некое замешательство, является, во-первых, экономическая «бесполезность» Крыма, который надо «кормить», чего старшие братья из Киева упорно не хотели замечать, и, во-вторых, общенародное желание (продиктованное абсолютно разными причинами) воссоединиться с Россией. Можно бесконечно обсуждать, будут ли бывшие граждане Украины платить за переоформление водительских прав и недвижимости и во сколько содержание Крыма обойдется российскому бюджету, но факт опровергать тяжело: доход на душу отдельно взятого крымчанина — нового гражданина России, безусловно, существенно возрастет.

Мизулина как захватчик Крыма

Долгожданное введение «черных списков» США и Евросоюза, запрещающих въезд российских чиновников и замораживающих их активы, было проведено практически в соответствии с известным российским афоризмом: «Вот мы сейчас разберемся как следует — и накажем кого попало».

Да, глупо отрицать, что очень многим не нравится депутат Елена Мизулина. За ее яростные и противоречивые заявления по вопросам морали, православия и ювенальной юстиции. Но играла ли она какую-то существенную роль в отторжении Крыма? Исходя из подобных списков, вполне может сложиться устойчивая международная практика, в соответствии с которой за любое «прегрешение» России будут страдать Мизулина, Жириновский, Сурков и Кадыров.

В этом плане реакция депутатов, предложивших наложить санкции на всех сразу, выглядит весьма рациональной: за «захват» Крыма в итоге выступали почти все, равно как все хлопали речи Владимир Владимировича. Так что никакого «избирательного правосудия», согласно тем же международным стандартам, быть не должно. И мнение думских функционеров здесь удивительно совпадает с мнением того же Навального, который написал в своем блоге, что санкции должны распространяться на как можно более существенное число госчиновников. Но главное для Запада при этом — не переходить разумных границ, чтобы не выглядеть просто смешным, как в случае с Мизулиной.

Крайние и некрайние олигархи

Арест украинского олигарха Дмитрия Фирташа и €125 млн назначенного залога был многими принят за некий «знак из Госдепа» — мол, Запад начинает энергично «мочить» олигархов, тесно связанных с российской и бывшей украинской властью. Однако «Обамово избиение олигархов» вряд ли состоится сразу по нескольким причинам.

Во-первых, уже практически невозможно установить, кто на самом деле «пропутинский» олигарх, а кто «прозападный», — до такой степени российские бизнесмены «вросли» в западную финансовую, политическую и прочие системы. Кто тут «чисто российский олигарх»: достопочтенный британский книготорговец Александр Мамут или любимый футбольными болельщиками Роман Абрамович? А вы когда-нибудь задумывались, сколько эти люди, а также их близкие, близкие из близких и, наконец, слуги платят налогов в британский бюджет и сколько школьных учителей и полицейских на это фактически содержат? Политические принципы, безусловно, красивы и хороши в передовице The Guardian, но недостаток бюджета в случае, если олигархи «обидятся», придется пополнять конкретным британским госчиновникам.

Во-вторых, начав «истребление» олигархов, Запад не сможет предотвратить множества юридических процессов как в Штатах, так и в Европе. И основным вопросом на этих процессах будет вопрос о том, кто все эти годы активно содействовал «врастанию» российских и украинских олигархов в цивилизованный западный мир: кто управлял их активами, счетами, давал рекомендации, устраивал детей в элитные школы, организовывал ужины с президентами. Каждый олигарх чем-то напоминает куст саксаула — у него огромная разветвленная корневая систем: «выдернешь» олигарха — вместе с ним потянутся респектабельные западные банкиры, юристы, бывшие министры, парламентарии и просто знаменитости.

Сажать всех их за «отмывание преступных капиталов и коррупцию»?

Пусть уж лучше Путин всю Украину захватит – Западу это явно дешевле обойдется. Олигархам, разумеется, конфиденциально объяснят, как себя правильно вести в сложившейся сложной политической ситуации. Но не более.

«Резиновые» санкции

В глобальном мире реальные экономические санкции — вещь сугубо «обоюдоострая». Дискуссия о том, кому в итоге будет хуже от планируемых США и Евросоюзом новых санкций, не утихает ни на мгновение. Ситуация же на удивление напоминает бородатый советский анекдот о сброшенной на Китай резиновой бомбе — она до сих пор прыгает и давит всех подряд. И никому на Западе сейчас не хочется бросать эту самую резиновую бомбу.

Глупо отрицать, что именно по инициативе США и Евросоюза была создана та самая, пусть не идеальная, но как-то работающая система международной безопасности, в том числе финансовой — подразумевающей скоординированную борьбу с отмыванием денег, поддержкой терроризма, коррупцией и уклонением от налогов. Если брать частный пример, то США потратило огромное количество сил и средств на то, чтобы обеспечить работоспособность транснациональной системы борьбы с американскими неплательщиками налогов, которая оформлена в виде широко известного Foreign Account Tax Compliance Act (FATCA) и множества корреспондирующих ему соглашений. Что интереснее США: экономические санкции и последующие за ними потери или работоспособность подобной системы, которая возвращает в государственный бюджет миллиарды долларов? Евросоюз хочет приблизительно того же самого. Как реализовать подобные планы в условиях международной «грызни»?

Потенциальные потери куда выше стоимости всего Крыма, даже вместе с введенными «зелеными человечками».

Международная система противодействия терроризму также имеет реальную ценность, несопоставимую с крымской проблемой. Всем уже понятно, что бороться с таким врагом, как террористы, можно только всем вместе. Иначе проигрыш неизбежен. Очередной серьезный теракт в США, предложение Путина о помощи, необходимость выяснить отношения с какой-либо ближневосточной страной, острая необходимость предъявить избирателям и осудить виновников — все это легко сместит украинско-крымскую проблему сразу на несколько позиций вниз в международной повестке дня. Потому что, когда украинцы убивают украинцев, — это одно дело, а когда гибнут американские граждане — совершенно другое. И сенаторы, которые сегодня называли Россию «бензозаправкой» и требовали ее образцово наказать, завтра начнут с не меньшим рвением выяснять, почему президент не принял помощь Москвы. И про Крым забудут, точно так же, как про некогда даже более известного Эдварда Сноудена (за которого, кстати, Путина так никто и не «наказал»).

Нерешительность Запада в части санкций, имеющих реальные экономические последствия, уже подтверждается. Прошел и сразу «умер» слух о закрытии британских визовых центров. Да, закрыть их можно. Но российские студенты и школьники могут учиться или в России, или в других странах. А увольнять придется конкретных британских профессоров, у которых не будет студентов. Точно также Франция может легко проявить активность и расторгнуть многострадальны контракт по «Мистралям». Но сами французские чиновники говорят, что подобные санкции — «оружие последнего удара», из-за того, что отмена контрактов прежде всего ударит по французской экономике.

Санкций Запада не может не быть. Они не могут не ужесточаться. Публичные демократии, безусловно, должны учитывать требования той части избирателей, которая настаивает на наказании «зарвавшегося Путина» вне зависимости, прав он или нет. Но очевидно еще и то, что никто на Западе не хочет расплачиваться серьезными экономическими проблемами за абстрактные принципы и никому не известные Крым и Украину. Западные политики прекрасно знают, что сегодня избиратель интересуется, почему не наказан Путин, а завтра — почему так дорого стоит газ. Поэтому новые санкции обязательно будут вводиться так, чтобы в любой момент было что предъявить озабоченной общественности, но в то же время с расчетом, чтобы ненароком не поднять из берлоги русского медведя и не выстрелить самому себе в ногу. Времена «кузькиной матери» уже прошли. Так что отказываться от американских товаров в ответ на формальные политические санкции необходимости нет.