2595. Ни войти, ни выйти

[Светлана Бабаева]

http://www.gazeta.ru/comments/column.../6065501.shtml

O том, почему в России закрыты все двери

Главный редактор «Газеты.Ru»
12 июня 2014, 12:08

Путешествующие на загнивающий, распираемый всеми пороками Запад знают: все двери отелей, магазинов, стадионов, театров, если они есть, открыты. Даже совершенно спящее, казалось бы, здание часто дает возможность в него войти и из него выбраться. Особенно если вестибюль используется как общественное пространство — скажем, как переход с одной улицы на другую или как место для ярмарки в выходные.

Не так в России.

Замечали ли вы когда-нибудь, как устроены в стране двери? Из пяти предусмотренных проектом реально работает одна. Остальные в лучшем случае отсылают к ней стрелочкой, в худшем — обнаруживаются закрытыми путем тыканья в них носом и лбом.

В сущности, это хорошая картина жизни: ни войти, ни выйти.
Ян Левченко о том, что лучше признать всемирный заговор врачей, чем поддерживать курильщиков
Дым стереотипов

У закона, ограничивающего курение, есть важная символическая сторона. Дело в том, что курение — это бытовая практика уходящей цивилизации. Она... →

Вроде и все предусмотрено, а сунешься — получишь в лоб. А сунешься активнее — расшибешь и дверь, и лоб, и будешь платить за все вышеозначенное еще, возможно, с вызовом милиции или как минимум службы охраны здания, которому ты причинил ущерб.

И совершенно невозможно будет рассказать про расшибленный лоб, про предусмотренные проектом входы-выходы. Хочешь войти или выйти? Иди, где идут все, и не пытайся искать другие варианты. Видишь, большинство проходит там, а не тут? Ах, ты хочешь тут? Тебе больше всех надо? Ты не такой, как все? Сейчас мы объясним тебе, кто ты и куда тебе идти...

В России всегда отсутствует альтернатива. Входа, выхода, движения жизни.

Если принимается закон о курении, то пусть лучше больные, которым нужно в больнице пройти через весь коридор, выйти на улицу, а теперь еще и отползти на приличное расстояние, сдохнут, но никакого смягчения не будет. Пусть пассажиры поездов дальнейшего следования отстанут от поезда, выскакивая с сигареткой на перрон, где курить теперь, впрочем, тоже нельзя, чем мы дадим им хоть какую-то альтернативу.

Пусть лучше общественные демонстрации останутся воспоминаниями, чем в ряды бабушек, протестующих против роста коммунальных тарифов, внедрятся экстремисты и противники режима.

Пусть интернетчики грохнут устойчивый сервис и бизнес, но весь софт и все железо у них должны быть российскими и находиться в России.

Но железо еще не самое страшное, опасней слова и картинки.
Дмитрий Воденников о том, можно ли прожить современному человеку без воздуха
Балконы большого города

Дмитрий Воденников о том, можно ли прожить современному человеку без воздуха

Народ спаивать нельзя, поэтому рекламу пива и водки нужно запретить, ведь именно она делает из людей пьяниц. Любые сомнения в целесообразности присоединения новых земель и тактики в отношении еще не присоединенных могут заставить сомневаться и других. Поэтому нужно закрыть все двери загодя, чтобы не возникло даже слабого ветерка сомнений, который может плохо воздействовать на неокрепший ум обывателя.

Слабый иммунитет русского народа к мату, пьянству, курению, спонтанным взрывам недовольства нужно укрепить одной бронированной дверью и по возможности подпереть ее бетонными скрепами от потолка до плинтуса.

Мы лучше всех закроем, но не потерпим никаких других дверей. Не нужно пытаться искать вход или выход. Нужно просто повторять.

Европа может бороться с курением и одновременно оставлять целые крытые пассажи с пепельницами на столах. Европа может опасаться экстремизма, благо она знает, к чему он иногда приводит, но она не будет рубить на корню любые публичные формы протеста.

Не говоря уже о том, видел ли кто-нибудь на Западе шествие, которое вдоль всего маршрута обнесено железным забором и на которое попасть (и уйти, кстати, тоже) можно, лишь пройдя через рамку с полицейскими? Пожалуй, иностранцу даже трудно будет объяснить, как на самом деле выглядит эта картина. Одна дверь на вход. И, возможно, если дотянешь до конца, одна дверь на выход.

В России о дверях тоже вспоминают. После трагедий, подобных пермской «Хромой лошади». Возбуждают, расследуют, сажают. И снова закрывают. В клубах, в магазинах, в жизни. Хотя одна дверь может однажды и не справиться с людским потоком. И тогда либо остальные двери вынесут. Либо, если они завинчены особо твердыми скрепами, погибнут люди.

Мнение автора может не совпадать с позицией редакции

[Светлана Бабаева]

http://www.gazeta.ru/comments/column.../7973195.shtml
18.12.2015, 08:44
О том, что в России подразумевают под словом «государственность»

Говоря в послании о Ближнем Востоке, Путин, хотя и не назвал напрямую, но, по сути, обвинил в создании там «зоны хаоса и анархии» США, которым «захотелось сместить неугодные режимы, грубо навязать свои правила. В результате что? Заварили кашу, разрушили государственность».

Второй раз о государственности Путин сказал уже применительно к России, заявив, что нужно «жестко противодействовать любым проявлениям экстремизма и ксенофобии, беречь межнациональное и межрелигиозное согласие. Это историческая основа нашего общества и российской государственности».

Любопытно, что применительно и к разваленным режимам Ближнего Востока, и к крепкой России президент использовал слово «государственность».

Не государство, а именно государственность становится весьма часто используемым определением. Но вот определением чего?

Как заметил политолог Глеб Павловский в своей «Системе РФ», в России практически нет государства. Есть государственность.

Именно ею определяются все цели, а главное, объясняются все шаги, в основе которых часто нет логики, зато всегда есть государственность. Все делается во имя и от имени. Укрепление государственности, ее защита, непримиримая борьба с противниками государственности, с призывами к развалу государственности, с попытками ослабить государственность и т.д.

На самом же деле многое сводится к борьбе за пространство. Не за территорию, а именно пространство в самом широком его толковании. Пространство географическое, всегда жизненная для России величина. Но помимо него важнее пространство политическое и особенно ныне геополитическое, бизнес-пространство, которое дает мощь, деньги и преференции, наконец, пространство безопасности, которой все вроде занимаются, но которая все никак не наступает.

И не наступит. Потому что в системе координат России ценность безопасности на самом деле отсутствует.

Ею прикрывают разномастные намерения, но она никогда не является самоцелью.

Под безопасностью должна подразумеваться, прежде всего, жизнь конкретного человека, повседневная, состоящая из платы за жилье и разумных прозрачных налогов, хорошей школы для ребенка и доступной медицинской помощи для пожилых родителей, эффективной системы подачи жалоб на несправедливость и каналов выражения недовольства тем или иным решением властей.

Ничего этого нет. Безопасность подменяется словами о государственности.

По этой причине государственность никак не превращается в государство, равно как и пространство никогда, видимо, в России не превратится в территорию. Оно навсегда останется рыхлым, абстрактным воздухом, которое нельзя ни освоить, ни приручить, ни победить.

Территория означает конкретные измерения. Территорию можно определить, оценить, облагородить. Пространством можно прикрыться. Оно всегда будет убежищем, оправданием, поводом для чего-то совершенного иного, не относящегося никак к настоящему освоению, которое, прежде всего, означает методичную созидательную работу.

Государственность, как и пространство, весьма трудно измерить, потому что она вроде везде и в то же время нигде, потому что никто толком не знает, что конкретно включает в себя это понятие.

Органы ли власти, все население, всеподавляющее большинство, лишь несколько избранных лиц и фамилий? Это логика власти, система принятия решений или контроля за ними, лимит дозволенности или всевластие избранности? Нет ответа.

Но точно известно, что есть закоренелые противники государственности, даже подчас враги, которых нужно изолировать и усмирить. Они есть как внутри страны, так и снаружи. Главная цель, которую они преследуют, — лишить Россию ее государственности или как минимум в корне ослабить. Зачем им это — обсуждению не подлежит, потому что это неоспоримый доказанный факт.

Этот абстрактный, крайне гуттаперчевый подход, вряд ли осознаваемый самими же его носителями, на деле оказывается и крайне утилитарным. Его легко и быстро можно применить к любой ситуации — от экономической до чуть ли не нравственной. Ведь иностранные усыновители тоже работали на подрыв нашей государственности. Санкции и военные предупреждения, раздающиеся с Запада, — это и вовсе прямые покушения на убийство нашей государственности. Мощная оппозиция работает на разрушение монолита государственности, а слабая и маргинальная — на подрыв авторитета государственности.

Телеканалы отражают запрос на государственность со стороны обывателей и политиков. Государственные компании работают на капитализацию государственности, корпорации — на ее приумножение. Депутаты и их законодательные инициативы — на усиление и укрепление государственности.

Мы все время строим некую государственность большинства, которую весьма трудно уловить, а потому крайне легко модифицировать под любые обстоятельства.

За нее все борются, но никто не ценит, потому что, когда ее строят или разрушают, крайне трудно понять, что в реальности появляется, а чего человек лишается.

Поэтому ее так легко пообещать, ею можно пригрозить и не менее легко все ею объяснить. Но ее никак невозможно потрогать и ощутить. И государство все время ускользает, отступая перед государственностью.