*3144. Где пышнее пироги

[Борис Пинскер]

Если в ближних провинциях выдают кусок мыла на три месяца-куда уж дальше?
Затраты на транспорте-билетные кассы берутся штурмом, улицы городов завалены мусором-его никто не убирает, цены на «черном» рынке в несколько превышают государственные, пьянство, рост самоубийств, высочайшая детская смертность, травматизм на производстве, отсутствие лекарств в аптеках…..

[Андрей Лапик]

-Получается, любые попытки выбраться из этой экономической ямы обречены на провал-земля под ногами осыпается, инфляция душит?

[Лариса Пияшева]

На самом деле, никаких особых ухищрений, чтобы выйти из этой сложной ситуации, не требуется. Что предлагает наша группа в качестве первочередных мер? Во-первых, необходимо упразднить все нынешние формы кредита, фактически безвозмездного и безвозвратного, с помощью которого экономику продолжают накачивать пустыми, «бумажными» деньгами. Следует перевести кредит исключительно на коммерческую, конкурсную основу. Процентные ставки при этом должны определяться спросом и предложением. Во-вторых, ограничить денежную эмиссию величиной, строго соответствующей реальному приросту национального дохода. Если его нет-новых денег не выпускать вовсе.
Далее. Приступить к постепенной отмене административного контроля цен. При этом установить механизм ежегодного автоматического увеличения жалования, пенсий, пособий, стипндий пропорционально росту цен на потребительские товары. Параллельно с раскрепощением механизма рыночного ценообразованияпереходить к свободной конвертируемости рубля. Как это было с введением червонца во время денежной реформы 1922-1924 годов.
И еще. Чтобы ограничение притока новых денег не вызвало экономического спада, необходимо раскрепостить факторы роста производительности труда. В первую очередь законодательно создать условия для равноправного развития разных форм собственности.
Распустить производственные министерства и ведомства, все экономические функции делегировать непосредственно производителям. Словом, переходить к рыночной системе производства и потребления.

[Андрей Лапик]

-Но, как только мы перестанем печатать деньги, для каких-то платежей их сразу не станет, какие-то программы не будут выполняться; социальные, экономические?

[Борис Пинскер]

Социальные программы нужно сделать приоритетными. Нельзя бросить на произвол судьбы инвалидов. Немыслимо. То же самое относится к пенсионерам. Я думаю, то же самое относится ко вссем социальным расходам-они у нас мизерные, сокращать их нельзя. Но в то же время надо дать людям возможность самим решать свои проблемы и распоряжаться своими доходами. Безусловно, должны действовать муниципальные поликлиники и больницы, школы и детские учреждения. Но вместе с ними и даже по преимуществу необходимо развивать платные медицину и образование. Их качество несравненно выше.
А экономить нам нужно на сокращении нерациональных, разорительных производств. И если дефицит равен 20-25 процентам бюджета, то и государственные расходы должны быть сокращены не меньше, чем на четверть. Действовать здесь по наитию, методом проб и ошибок, умозрительно определяя, что нам необходимо, а без чего можно пока обойтись,-путь крайне опасный. Он тольк усугубит ситуацию, потому что обязательно в этих «расчетах» будут серьезные промахи. Нужно дать поработать рынку-он не ошибается.
Как это будет происходить? Попробуем смоделировать ситуацию на примере сельского хозяйства.
Допустим, мы отдали землю тем крестьянам, которые готовы ее взять. Выпустили из-под министерского пригляда колхозы и совхозы, если они захотят ми оставаться, а не превратятся в артели и кооперативы. Отдали им все, что у них есть,-технику, строения, скот, луга, поля, пастбища. Отныне никаких субсидий, твердых закупок и цен. Плана нет: что хочешь, то и выращивай, производи-и продавай. Что заработал-получи сполна. Налоги-умеренные.
Что произойдет в первую очередь? Резко, в три-четыре раза, сократится покупка сельскохозяйственной техники-тракторов, комбайнов, косилок….
Сейчас эту технику просто навязывают-она непроизводительна и дорога.
Раз так, то большая часть комбайновых и тракторных заводов тут же выходит из игры. Сокращается спрос на сталь, из которой делали эти машины, соответственно-на резину, горюче-справочные материалы. Сокращается добыча угля и руды, из которых плавили сталь, дущую на строительство тракторов и комбайнов. Сокращается выпуск станков и оборудования для добычи руды, выплавки стали. И так далее. И эти несколько кругов сокращения пройдут почти мгновенно-в течение нескольких месяцев. Значительная часть сельскохозяйственного машиностроения и связанных с ней обслуживающих отраслей рухнет. Подобное произойдет и с производством минеральных удобрений, и с пресловутой мелиорацией.
Не нужно спорить с министром, насколько миллиардов сокращать бюджет его ведомства. Нужно дать крестьянам возможность покупать или не покупать услуги Минводхоза. Думаю, что этот «трест» благополучно лопнет.
И вот что поучается. Миллионы людей освобождаются от ненужной работы, естественно, получая при этом пособие по временной безработице.
После этого отрасли можно перестраивать. По-настоящему. Потому что мы уже будем знать, где и какие ресурсы у нас есть. Где живу сотни тысяч молодых и зрелых мужчин, которым нужно создать рабочие места. Где стоят пустующие цехи и производства, которые можно тщательно переоборудовать и обновить. Сейчас это нереально: заводы реконструируются и тут же дают план. Наконец появляются дополнительные ресурсы для ускоренного строительства жилья и дорого,-на эти нужды можно перебросить часть освободившейся техники. В строителях, понятно, нехватки не будет…..
Государство к тому же избавится от субсидий сельскому хозяйству. Оно бросит на произвол судьбы плохие колхозы и совхозы-пусть разорятся. Это будет очень маленькая потеря для потребительского рынка, почти не ощутимая. Ведь 70 процентов продукции сейчас дают рентабельные хозяйства, а их только треть. Нет сомнения, что потерянные 30 процентов продукции через год будут восполнены и даже перекрыты.
Вот путь перестройки экономики, который мне представляется разумным и вполне осуществимым. И это будет наиболее рациональный путь, который даст огромную экономию государственных расходов. Даже при всех издержках переходного периода. Весь вопрос в том, чтобы решиться и встать на него.

[Андрей Лапик]

-Подобные теории не очень то пользуются популярностью. Да и большинство населения вряд ли сегодня поддержит вашу программу…..

[Лариса Пияшева]

Беда наших людей в том, что годами, десятилетиями их отучали думать. Экономическое мышление сегодня такая же редкость, как поэтический дар. Нрод просто понимает, отчего проистекают все наши трудности, в этом я удедилась еще раз во время предвыборной кампании, когда обсуждалась предложенная мной программа выхода из экономического кризиса.
Самое распространенное заблуждение: если остановить печатный станок-нечем будет платить зарплату. Наши граждане полагают, что выплату заработной платы задерживают потому, что не успевают напечатать нужного количества банкнот.
Другое заблуждение-под инфляцией понимают рост цен на кооперативные товары. Люди клянут кооператоров и требуют возврата государственным низким и стабильным ценам. Но цены у нас вовсе не низкие, а монопольно высокие. Особенно это заметно по отношению к заработкам. И цены кооператоров-порождение все той же монополии производителей, только на ином уровне.
Однако население этого знать не хочет и идею реформы-выпустить цены из-под административного контроля-воспринимает только как акцию по общему подьему цен. Не учитывается главный момент: в условиях свободного ценообразования превым товаром, на который установится нормальная цена, будет труд. Заработная плата начнет отражать реальную стоимость рабочей силы.
И это будет огромное революционное преобразование. Ибо, как только начнут платить по труду, по результатам труда,-псевдоблога социализма в виде так называемых фондов общественного потребления уйдут в небытие. Вместе с дорогостощим и обременительным аппаратом перераспределения, который свил себе гнездо на несовершенствах созданной им же системы. Исчезнет, как дурной сон, наше главное «завоевание», которое заключается в том, чтобы изымать все доходы в общий котел, а затем «научно» и «справедливо» их перераспределять. С результатами такого «перераспределения» каждый знаком по собственному опыту: оно плодит произвол и социальную несправедливость. Одни работают-другие едят.
Понятно почему слово «рынок» вызывает у аппарата ненависть: в условиях свободных рыночных цен все функции распределения осуществляются автоматически и совершенно бесплатно. Аппарата в условиях рынка теряет работу и власть. Само его существования во многом становится бессмысленным, ненужным.

[Борис Пинскер]

Но надо сразу сказать что даже при «кооперативных» ценах зарплаты у всех «кооперативными» не станут. У кого-то они резко возрастут, а у кого-то останутся на прежнем уровне, а то и понизятся. Многие просто окажутся на улице. Потому что у нас миллионы людей заняты непроизводительным, бесмысленным трудом.
Экономическая реформа как раз и имеет первой целью избавить народное хозяйство от эксплуатации со стороны паразатирующих групп населения. Найти для них возможность работать производительно, научить их делать это. Производить только те товары и услуги, которые в конечном итоге нужны людям.
Причем среди паразитов, что удивительно для большинства людей, оказываются не только те, о которых мы все говорили,-тунеядцы и валютчики, пьяницы и лентяи…. «Паразитами» у нас являются шахтеры, которые добывают уголь по цене золота. Зачем они нужны. Мы разоряемся из-за этого угля. «Паразитами» у нас являются многие крестьяне, которые производят мясо по ценам сорок рублей за килограмм. Нельзя есть такое мясо-кусок в горле застряли. А разве мастера, тачающие безобразную обувь, которую никто не хочет брать, даже после трехкратной уценки, не «паразиты»? А те, кто производит станки для не существующих станочников, грузовики для несуществующих шоферов.
Мы всю страну прекратили в какую то богадельню, где люди заняты видимостью труда и получают за это свои крохи.
Единственный способ от этого избавиться-запустить механизм своободного рынка.
С экономической точки рения это не сложно. Однако самое трудное сегодня преодолеть идеолгические предрассудки, которые мешаюют нам достойно жить. Иначе мы просто не сдвинемся с места.
В первую очередь нужно решить вопрос о собственности. До сих пор ссчиталось, что социализму присуща только общегосударственная собственность и как временное исключение, колхозно-кооперативная. Потом выяснилось, что общегосударственной собственности быть не может, есть собственность ведомств: фактически все принадлежит тому, кто управляет.
Но этот способ хозяйствования оказался крайне неэффетивным. От него вынуждены отказаться. А если так, если мы идем к радикальной рыночной реформе, значит, должны чем-то заменить собственность министерств. Вопрос: чем?
Честно говоря, мне не по душе странная концепция коллективной собственности, выдвинутя в последнее время. Это все тот же не оправдавший себя югославский вариант, когда трудовые коллективы взялись самостоятельно управлять производством. Опыт показал, что коллективы ничем эффективно управлять не могут. Почему? Потому что в условиях рынка, экономических стимулов необходима и экономическая ответственность. Но экономическая ответственность-это свободаразоряться, свобода потерять свое богатство. А для того чтобы такая свобода могла существовать, обществу необходимо иметь богатых индивидуумов. Директор предприятия, получающий 500, 800, 1200 рублей в месяц, разориться не может. Он не в состоянии отвечать за последствия решений, в которые вовлечены миллионные суммы. У него таких денег нет и никогда не будет. Следовательно, его поведение всегда безответственно, единственное, что он может потерять,-свое рабочее место. Но это слишком незначительный стимул для того, чтобы осознанно рисковать миллионами.
Точно так же безответственной будет и политика любого коллектива. Коллектив не может разориться. Все, что он имеет,-это фонд среднемесячно заработной платы. В масштабах завода сумма наверняка окажется немалой. Но изьять ее на погашение долгов невозможно-рабочим надо а что-то жить весь месяц. Иначе коллектив росто перестанет существовать-все разойдутся по другим предприятиям…..
Наемный работник не заинтересован в расширении дела, он не может со всей ответственностью называть цену своему товару, покупать, продавать, основывать предприятия, рисковать капиталом, если это не будет именно его товар, его дело, его деньги. Рано или поздно, нам придется легализовать частную собственность. Хотя бы как одну из равноправных форм. Иначе мы прогорим во всех своих начинаниях.
На самом деле у нас просто нет третьего пути: либо рынок или процветание-либо казармы и нищета. И если уж нам суждено погибнуть, так только от собственной глупости.

[Фернан Бродель]

May 28th, 13:53

38 лет назад - в майском (пятом) номере журнала «Новый мир» за 1987 год - была опубликована статья экономиста Ларисы Пияшевой «Где пышнее пироги?» (под псевдонимом Л. Попкова).

Эта публикация открыла широкое обсуждение в перестроечной прессе преимуществ капитализма перед коммунизмом. Тогда это выглядело настоящей капиталистической революцией в публицистике.

В статье говорилось, что социализм, будь он с каким угодно «человеческим лицом», не может быть достаточно продуктивным строем, что он неизбежно уступит свободному рыночному хозяйству, странам с капиталистической экономикой.

«Где больше рынка, там пышнее пироги»

Вот полный текст нашумевшей статьи:

«В статьях на тему экономики сейчас особенно много ссылок на В.И. Ленина, которого используют как высший авторитет в деле защиты «социалистических» рыночных идеалов. Ленин действительно был неизмеримо гибче и смелей последующих деятелей, которые не только в своих теоретических построениях, но и на практике подчас доводили социалистические принципы до того абсурда, против которого он боролся в конце жизни.

Слова в защиту «коммерческого» или, как теперь начинают говорить, «хозрасчетного» социализма действительно встречались в его статьях и выступлениях. Но из этих работ и речей при желании можно надергать какой угодно набор цитат, что и делают в своей полемике товарники и нетоварники («купцы» и «кавалеристы»)...

Я давно спрашиваю себя: ответственно ли утверждать, что Владимир Ильич Ленин, для которого слово «либерал» (либерализм, свобода в западном смысле, конкуренция) было ругательным, принципиально стоял за рыночные отношения?

Можно ли списывать со счетов всю последующую практику и теорию социализма, в которых рыночной экономике, хозяйственному либерализму, конкуренции места не было, нет и, как мне думается, никогда не будет?

Никогда — потому что социализм, и это мое глубокое убеждение, несовместим с рынком по сути своей, по замыслам своих создателей, по инстинкту тех, кто сознательно воплощал и продолжает воплощать в жизнь соответствующие начала и порядки.

В самые разные периоды советской истории самые разные политики и теоретики пробовали свернуть страну на рыночный путь, но она так и не продвинулась по нему ни на шаг. Случайно ли это?

У меня есть некоторый опыт изучения «третьего пути», по которому пробовали вести свои страны западноевропейские социал-демократии в послевоенные десятилетия.

«Социал-демократическое десятилетие» со всей наглядностью подтвердило правильность ленинского убеждения, что третьего не дано. Нельзя быть немножко беременной. Либо план, либо рынок, либо директива, либо конкуренция.

Искать и применять что-то среднее можно, но рассчитывать на успех, на то, что удастся усидеть на двух стульях, не приходится.

Либо действующая по точным, жестким, одинаковым для всех и каждого законам рыночная экономика со всеми ее плюсами (эффективность, например) и минусами (огромное неравенство доходов, безработица...), либо плановое обобществленное хозяйство — тоже со всеми его плюсами (например, уверенность человека в завтрашнем дне) и минусами (дефициты, бесхозяйственность).

Получив власть, социал-демократы сразу занялись перераспределением богатств, наведением социальной справедливости — и экономическая ситуация в странах Западной Европы стала резко ухудшаться. Такие лозунги, как «справедливое распределение», «равенство в распределении», «социальное благосостояние» звучали сладко, но плоды оказались горькими.

По мере того как внеэкономический напор на собственников крепчал, как подрывались рыночные механизмы накопления, как росли налоги во имя «общественного благосостояния», как ширились программы «полной занятости», с помощью которых пытались сохранять рабочие места в теряющих конкурентоспособность отраслях и тормозить технологическую перестройку, — по мере всего этого экономическое положение ухудшалось, падали темпы роста, разгуливалась (до двузначных цифр!) инфляция.

Социал-демократические правительства щедрой рукой печатали деньги, чтобы таким нехитрым способом повышать заработную плату и социальные выплаты, осуществляли протекционистскую защиту отечественной промышленности от конкуренции внешнего рынка и... за что боролись, на то и накололись.

А проанализируйте «третьи пути» («конкуренция — насколько возможно, планирование — насколько необходимо») на других континентах, окиньте взглядом практику «индикативного планирования», загляните на кухню развивающихся стран под углом зрения «план или рынок», и вы увидите, как стремительно догоняют нас те, кто выбрал рынок, и как голодно там, где на рынок косятся с подозрением и угрозой, где с ним (в интересах, разумеется, голодных — чего-чего, а благих намерений всегда хватает) обращаются без особых церемоний.

Посмотрите, наконец, на социалистические страны: где больше рынка, там пышнее пироги.

Помню, как я, еще будучи студенткой плехановского института, радовалась маленькой книжечке «План и рынок» Г.Лисичкина, как старательно сдавала госэкзамен по экономической реформе (тогда еще учили, что она — реальность).

Теперь же, с прежней страстью проклиная нетоварников-«кавалеристов», я скептически отношусь и к товарникам-«купцам», развивающим иллюзорные идеи «рыночного социализма». Для меня это словосочетание — абсурд.

Там, где есть социализм, места рынку и либеральному духу нет и, повторяю, быть не может.

Эту свою уверенность я распространяю и на нынешние попытки настроить народное хозяйство на волну потребителя. В условиях плановой экономики закон стоимости с плюсом работать не может, социализм не совместим с рынком. В этом ни Маркс, ни Ленин не ошиблись.

Социализм — система планового хозяйства. Другое дело, что была, кажется, несколько преувеличена экономическая эффективность этой системы, ее возможности обеспечивать быстрый и устойчивый рост благосостояния.

В первый день 1987 года я прочитала в «Литературке» у Д.С.Лихачева, что «полуправда есть худший вид лжи». Мне полностью трудно согласиться с этими словами, жизнь научила меня ценить иной раз и полуправду, но академик в данном случае, похоже, точно определил одну из особенностей наших дней.

От прямой лжи некоторые действительно переходят к полуправде. Перечитывают, например, Маркса, чтобы сказать, что в его юношеских работах была обозначена возможность эволюционного, мирного перехода от капитализма к коммунизму и что мир только по своей безграмотности и невниманию к «Марксу в целом» вычитал из «Манифеста», что строить социализм следует революционным вмешательством в отношения собственности, разрушая все в старом, эксплуататорском, гниющем обществе.

Нас хотят убедить, что Маркс не был таким воинственным человеком, что не это — не идея «экспроприации экспроприаторов» — самое важное в гении Маркса, ведь где-то между строк, в сносках, в письмах, в юношеских тетрадках он допускал и мирный путь развития, и вот мы сейчас должны, мол, взять на вооружение эти сноски и обосновать ими, обосновать Марксом наш «новый мирный путь», наши усилия совместить наконец «план» и «рынок», наши попытки немножко забеременеть.

Новые цитатнички к очередному случаю...

Мы перечитываем В.И.Ленина с тем, чтобы показать, что в борьбе с «кавалеристами» он произнес такие-то и такие-то добрые слова о «купцовских» способах хозяйствования, а их, этих слов, кто-то недослышал, и в результате был построен не совсем тот социализм, который был нам завещан.

Тот! Слышите: тот!
Именно тот, ибо другой, «купцовский» — это вовсе не социализм.

Ни один из противников рыночной стихии, собственничества, стяжательства и эксплуатации — от самых примитивных до самых серьезных — не допускал мысли о независимом от идеологии, от политико-идеологического центра механизме порождения и отбора новшеств и открытий, лучших способов взаимодействия человека и природы, человека и общества.

Фаланги утопистов и их фаланстеры нуждаются в расчищенном, свободном от всех следов старого быта пространстве. Всмотритесь в чертежи городов будущего, оставленные нам Томасом Мором, Кампанеллой и другими предтечами научного коммунизма, обратите внимание на регулярность, правильность расположения всех построек, на отсутствие простора для малейшей случайности, игры, фантазии, необъяснимости. Гениальные мечтатели в отличие от некоторых нынешних их ученых последователей были без всяких оговорок преданы идее рационального устройства жизни — и гордились этим.

Так что принцип «немножко хорошего плана, немножко хорошего рынка» мне так же чужд, как и всем убежденным коллективистам всех времен.

Либеральную рыночную схему с презрением браковал социализм всех оттенков от катедер-социализма до «демократического реформистского». Ни в одном из социалистических учений должного места рынку не было и нет, а тот уголок, который выгородили для него западные социал-демократы, никого, кроме них самих, не устроил и ничего путного не дал.

Уроки, на которых следовало бы учиться. Но почему для наших политэкономистов высшим баллом всегда является тройка?

...Два замечания под конец.

И западные социалисты, и наши товарники считают, что эра чисто рыночной экономики безвозвратно ушла в прошлое. Я же иногда думаю, что западный мир только еще стоит на ее пороге, он в самом начале пути.

Свободное предпринимательство было долго придушено остатками феодализма и деятельностью всякого рода утопистов, из-за чего двадцатый век оказался таким кровавым, — придушено, но, как мне кажется, не задушено, у него есть серьезное будущее, нравится это нам или не нравится. Реальности надо смотреть в глаза.

Второе замечание относительно возможного вопроса о том, где пребывают идеологические симпатии автора, на стороне плана или рынка. Интересующимся этим я хотела бы напомнить известные слова Энгельса, что у человека науки идеалов быть не должно, поскольку наличие идеалов означает предвзятость, мешает видеть действительность такой, какая она есть».

========

Лариса Пияшева родилась 10 июля 1947 года в Москве.

В 1969 году окончила Московский институт народного хозяйства им. Г. В. Плеханова, после чего стала младшим, а затем старшим научным сотрудником экономического отдела Института международного рабочего движения АН СССР (1969—1990 гг.).

В 1979 защитила диссертацию на соискание степени кандидата экономических наук.

В 1990 защитила докторскую диссертацию.

В 1990 году стала заведующей кафедрой Всесоюзного заочного политехнического института (позднее он был переименован в Московский государственный открытый университет).

С октября 1991 года по август 1992 года Пияшева занимала пост заместителя директора департамента коммунального хозяйства мэра Москвы д.э.н., профессора Гавриила Попова, мэра Москвы, являясь председателем Комиссии по экономической реформе.





Пияшева критиковала политику Гайдара за слабость и неуверенность в реформах и определяла её как «жесткое, часто умышленно гипертрофированное государственное регулирование».

Ею был разработан проект, альтернативный плану правительства Москвы, касательно вопроса приватизации предприятий торговли, транспорта и сферы обслуживания, а также — программа ускорения приватизации путём передачи значительной части собственности работникам предприятий, которая была отвергнута.

Осенью 1992 года одним из авиационных предприятий Москвы кандидатура Ларисы Пияшевой выдвигалась на пост мэра города, а в 1993 году она возглавила Институт экономики и права при Открытом университете и пребывала на этой должности вплоть до своей смерти в 2003 году.