http://economicus.ru/cgi-ise/gallery...gif&name=smith
В ваши дни уже почти никто не тратит время на чтение объемистых томов XVIII в. от корки до корки. Мы теперь читаем избранные труды Гиббона, Джонса и Юма и обходимся первыми десятью главами "Богатства народов". Но вот Гленн Морроу по случаю полуторавекового юбилея книги Адама Смита пишет о некоем читателе, осилившем ее целиком.
"Жил на свете человек, прочитавший "Богатство народов". Не краткое изложение и не сборник фрагментов, а все "Богатство народов" целиком. Он начал с Введения, прочел знаменитую первую главу о разделении труда, главы о происхождении и употреблении денег, о ценах товаров, о заработной плате, о прибыли на капитал, о земельной ренте, прочел и все остальные общеизвестные разделы первой книги, не обойдя вниманием ни длинные отступления о ценности серебра в течение последних четырех столетий, ни статистические таблицы в заключении книги. Закончив первую книгу, он перешел ко второй, и его не остановило, что помещенную в ней теорию капитала считают ошибочной, а разграничение производительного и непроизводительного труда - неубедительным. В книге третьей он нашел очерк экономического развития Европы со времен падения Римской империи, с отступлениями о различных сторонах жизни и культуры средневековья. В четвертой книге он нашел подробное исследование и критический разбор торговой и колониальной политики европейских держав и целый арсенал доводов в пользу свободной торговли. Наконец, он приступил к пространной заключительной книге, посвященной доходу государя. Здесь он нашел вещи еще более разнообразные и неожиданные: о различных способах ведения обороны и отправления правосудия в первобытных обществах и о происхождении и развитии постоянных армий; историю образования в средние века и критику университетов XVIII столетия; историю светской власти церкви; очерк роста государственного долга в современных обществах; сведения о способе выбора епископа при древнем устройстве христианской церкви; размышления о невыгоде разделения труда и - что составляет главную задачу книги - исследование принципов налогообложения и источников дохода государства. Можно было бы долго перечислять все то, что нашел здесь читатель, прежде чем он добрался до заключительных страниц, написанных в те дни, когда начиналась Американская революция, и посвященных обязанности колоний участвовать в покрытии расходов своих метрополий.
После всего сказанного остается лишь добавить, что такого читателя, скорее всего, никогда не было".
1. Адам Смит и промышленная революция
Допустим, позволив надежде восторжествовать над опытом, что прочитавших весь труд Адама Смита не так мало на свете, как принято полагать. Но прежде чем перейти к подробному обзору содержания "Богатства народов", следует уточнить одно обстоятельство, Во Введении, предваряющем книгу, Адам Смит объясняет, что главная тема его работы - экономическое развитие: силы, действующие долговременно и управляющие ростом богатства народов. Совершенно ясно, что на самом деле под богатством он понимает не накопленный к какому-то моменту капитал общества (запас), но доход общества, произведенный в течение какого-то времени (поток), хотя он не всегда последовательно придерживался этой концепции. Рост дохода он ставит в зависимость прежде всего от степени разделения труда в обществе, причем разделение труда толкуется настолько широко, что охватывает все, что мы в наше время именуем техническим прогрессом. Уже на первых страницах, описывая разделение труда "в самой маленькой мастерской", он замечает, что промышленность в целом дает больше простора специализации, чем сельское хозяйство, и что богатые страны обычно превосходят бедные в промышленной деятельности. "Пророк индустриальной революции, - подумаем мы, - защитник интересов промышленности". Но это неверно! Вся книга направлена против "низменной жадности, стяжательского духа купцов и промышленников, которые не правят и не должны править миром". Купцы и хозяева-промышленники - создатели ненавистной меркантилистской системы, и в "Богатстве народов" практически нище нет даже намека на то, что именно эти люди тоща направляли Англию в новую промышленную эпоху1. В самом деле, по этой книге совсем не заметно, чтобы Адам Смит понимал, что он живет в годы необыкновенных сдвигов в экономике.
Он говорит об "изобретении машин, облегчающих и сокращающих труд", но примеры новинок берет из эпохи средневековья. Он говорит о плавке железной руды на древесном угле, хотя в его время плавка велась уже на коксе. И несмотря на то что последнее переработанное автором издание "Богатства народов" вышло в свет в 1784 г., он нище не упоминает ни о челноке-самолете Дж. Кея, ни о прядильной машине Дж. Харгривса, ни о мюль-машине С. Комптона, ни о водяной машине Р. Аркрайта - изобретениях, которые стали основой переворота в текстильной промышленности в 1780-х годах. Изобретатель паровой машины Джеймс Уатт был лично известен Смиту и, возможно, был его другом; партнерство Болтона и Уатта началось в 1775 г.; тем не менее Смит нигде ни единым словом не упоминает о коммерческом успехе применения паровой машины в добыче угля в конце 70-х годов. По правде говоря, он вообще с недоверием относился к умозрительным занятиям "прожекторов-изобретателей", как он их называл, и во второй книге "Богатства народов" он осудил шотландские банки за то, что они слишком легко давали кредиты под "широко задуманные предприятия", которые в то время разворачивались в Шотландии. И это лексикон пророка промышленной революции?!
Более 75 лет назад Тойнби впервые употребил термин "промышленная революция" 2. По его мнению это произошло в 1760 г., когда начал работать большой металлургический завод Кэррон в Шотландии. Но если мы понимаем промышленную революцию не как появление толпы изобретателей на пороге патентного ведомства, а как внезапное ускорение темпа роста промышленного производства, то придется сдвинуть начало промышленной революции к 1790 г. Конечно, все главные изобретения того времени были запатентованы к 1755 г., но статистика британской промышленности и особенно появившиеся в то время данные об импорте и экспорте стали отмечать значительный прирост только в конце 1780-х годов. Возможно, темп экономического развития ускорялся постепенно и в более ранние, например 1740-е, годы, однако решительный поворот, за которым последовал рывок британской промышленности, пришелся на два последних десятилетия XVIII в., т.е. на несколько лет позже того дня, когда "Богатство народов" увидело свет. Разумеется, большинство современников не скоро поняли, что происходит; и даже на рубеже веков многие проницательные люди не придавали никакого значения "успеху ремесел" в Англии. Поэтому неудивительно, что Адам Смит не смог предвидеть промышленную революцию. Не следует забывать, что в то время, когда появилась его книга, на фабриках, работавших от водяного колеса, было занято в среднем по 300-400 человек и на Британских островах было всего два-три десятка таких фабрик. Это помогает понять, почему Адам Смит недооценил роль основного капитала и почему он был убежден, - а он никогда не отрицал этого, - что главным источником богатства Британии является не промышленность, а сельское хозяйство3.
Путеводитель по "БОГАТСТВУ НАРОДОВ"
2. Разделение труда
Книга 1 содержит основные положения теории ценности и распределения Смита; ее открывает исследование преимуществ разделения труда, которое понимается как функциональная специализация внутри промышленного предприятия (далее, в книге V, признается, что у этого вида специализации есть серьезные недостатки). Но под "разделением труда" может также пониматься дробление различных многопродуктовых производств по горизонтали и по вертикали, влекущее концентрацию производства единичных продуктов. Такое толкование термина вскоре вытесняет прежнее понятие. В самом деле, вся книга 1 построена на величественной идее общественного разделения труда: экономическая система по сути своей - это громадная сеть связей между специализированными производителями, которых соединяет "склонность к мене, торговле, к обмену одного предмета на другой". Об этом с полной ясностью говорится в великолепном пассаже, завершающем первую главу книги I, - замечательном образчике прозы XVIII в. А в следующей главе мы узнаем, что "уверенность в возможности обменять весь тот излишек продукта своего труда, который превышает его собственное потребление, на ту часть продукта других людей, в которой он может нуждаться, побуждает каждого человека посвятить себя определенному специальному занятию и развить до совершенства свои природные дарования в данной специальной области".
Смит даже не упоминает о таком важном преимуществе разделения труда, как возможность использовать и развить разнообразные природные дарования людей, так как он, будучи человеком XVIII столетия, верит, что воспитание всегда сильнее природы; но "территориальное разделение труда" у него обойдено вниманием безо всякой видимой причины, хотя эта идея не раз обсуждалась его предшественниками. Третья глава книги 1 констатирует, что "разделение труда ограничивается размерами рынка";
иными словами, процесс разделения труда не ограничивается ничем, кроме того объема продукции, который может быть продан на рынке: постулат ни в коей мере не самоочевидный. Выражение "размеры рынка" может навести на мысль, что он имел в виду географию сбыта: важно не только число покупателей, но и то, где они на самом деле расположены. Но такого рода понятия появились в экономической науке много позднее [см. главу 14, раздел 10]. Как бы то ни было, третья глава Смита предвосхищает все более поздние суждения о пределах роста экономии от масштаба. Просто поразительно, с какой настойчивостью он проводит мысль о снижении издержек благодаря развитию средств сообщения - мысль, которая вновь появляется в "Принципах* Маршалла столетие спустя.
3. Мера и источник ценности
До сих пор обмен понимается как простой продуктообмен. В четвертой главе книги I на парадоксе воды и алмаза объясняется различие между меновой и потребительной ценностью; глава оканчивается просьбой к читателю о внимании и терпении при чтении трех последующих глав, в которых выясняются "правила, определяющие меновую ценность товаров". Как говорит Смит, это "предмет, крайне отвлеченный по своему характеру", и здесь может статься, что "при всех моих стараниях быть понятным что-то останется неясным". Это замечание может показаться большинству читателей величайшим преуменьшением во всей истории экономической мысли. Пятая глава книги I, особенно трудная для восприятия, породила массу разноречивых толкований: с одной стороны, спор идет вокруг различия между "источником" и "мерилом" ценности, с другой вокруг различия между теориями "овеществленного труда" и "распоряжения трудом" Эти неурядицы вызваны тем, что у самого Смита было два взгляда на предмет, который он излагал. "Для выяснения основных правил, определяющих меновую ценность товаров, - заявляет он, - я попытаюсь показать:
- во-первых, каково действительное мерило этой меновой ценности, т. е. чем состоит действительная цена всех товаров,
- во-вторых, из каких частей состоит эта действительная цена, и наконец, каковы обстоятельства, которые иногда повышают некоторые или все части этой цены над ее естественным или обычным уровнем, а иногда понижают ее ниже этого уровня; или какие другие причины иногда препятствуют точному совпадению рыночной, т. е. фактической, цены товаров с той, которую можно назвать их естественной ценой".
Здесь смешаны два совершенно разных вопроса: что является наилучшим мерил< ценности и чем определяется ценность? Первый вопрос рассматривается в пятой главе книги I, второй - в шестой и седьмой главах книги I. Ясности ради эти два ∙опроса следует строго разделить. Поэтому пропустим пока пятую главу и вернемся к ней после того, как рассмотрим остальные разделы книги 14.
4. Теория издержек производства
В шестой и седьмой главах книги 1 рассматривается традиционная проблема теории ценности: чем объясняются реальные соотношения цен? Разумеется, в каждый данный момент "рыночная" цена определяется спросом и предложением. Ко по мере движения спроса и предложения дневные и даже часовые колебания цен постоянно сужаются, стремясь к некоему "нормальному", или, как говорит Смит, "естественному", уровню. То, что он называет "рыночной" и "естественной" ценой, равнозначно тому, что Маршалл называет ценой короткого периода и ценой длительного периода, и Смит, как и Маршалл, ищет принципиальный ответ на вопрос: чем определяются цены длительного периода? Чтобы обосновать свой конечный вывод, Смит начинает с построения простенькой модели, в которой в производстве товаров участвует только один фактор: дело происходит в "раннем и примитивном" обществе, где земля ничья и капитала не существует. В этом однофакторном мире соотношение цен определяется соотношением трудовых затрат и даже надбавка за квалифицированный труд по сравнению с оплатой неквалифицированного труда - это не более чем плата за усилия, связанные с дополнительным обучением: в обществе, состоящем из охотников, - а охотятся они, видимо, голыми руками, - уж если убить одного бобра вдвое труднее, чем одного оленя, то за одного бобра дадут двух оленей. Но такого рода довод говорит только о том, что в реальном мире меновая стоимость товара не может просто определяться тем трудом, который затрачен на его производство. Ценность товара - сумма нормальных возмещении, уплачиваемых всем факторам, участвовавшим в производстве данного товара. Следовательно, в реальном мире "естественная цена" вещи определяется денежными затратами на ее производство, складывающимися из заработной платы, ренты и прибыли - каковые сами суть "естественные" цены труда, земли и капитала.
Очевидно, теория ценности товара, основанной на издержках производства, пуста и бессмысленна, если она не дает объяснения, как определяются цены производственных услуг. Но у Адама Смита нет строгой теории заработной платы и ренты и отсутствует теория прибыли и чистого процента. Сказать, что нормальная цена вещи - это цена, только покрывающая денежные издержки на ее изготовление, -значит объяснить цены ценами. В этом смысле у Адама Смита вообще не было теории ценности. Пусть даже это и так, однако ясно, что у него не было и трудовой теории ценности, если под ней понимается то положение, что товары обмениваются в соотношениях, которые, как в приведенном выше примере с бобрами и оленями, соответствуют количеству труда, затраченного на их производство, включая труд, овеществленный в капитальных благах, которыми пользуются рабочие. В "Богатстве народов" не предполагается, что различные факторы производства могут быть редуцированы, сведены к какому-то иному, нежели деньги, общему знаменателю, и в частности нет предположения о том, что ценность капитальных благ может быть сведена к прошлым затратам труда на их изготовление; как мы увидим, именно эта редукция есть камень преткновения трудовой теории ценности. И в самом деле, построение шестой главы книги 1 ясно показывает, что эта глава должна была продемонстрировать несостоятельность трудовой теории ценности, намеки на которую содержались в трудах столь многочисленных предшественников Смита: он показывает, что такая теория справедлива лишь при особых, искусственных условиях "раннего и примитивного" общества.
5. Цены, определяемые предложением
Седьмая глава книги 1 - одна из вершин всей работы - содержит излюбленный многими экономистами анализ "ситуации частичного равновесия". Классический пример такого анализа - ссылка на то, как общественный траур повышает цену черной материи и заработную плату портных, но совсем не отражается на заработной плате ткачей, так как нехватка эта временная; в то же время траур ведет к понижению цены таких товаров, как цветные шелковые материи, и заработной платы рабочих, занятых в производстве этих товаров. Цена только тогда соответствует нормальной ценности товара, когда его производители не получают слишком больших прибылей и не несут реальных убытков. Балансирование спроса и предложения всегда, в конце концов, выравнивает цену до "естественного" уровня, который лишь немного перекрывает издержки, необходимые для того, чтобы вызвать поставку продукта на рынок. "Действенный (еffесtual) спрос на товар, - указывает Смит, -это спрос со стороны тех, кто готов уплатить его естественную цену". Это спрос, который существует при цене долговременного равновесия. И "количество каждого товара, доставляемого на рынок, естественно согласуется с действенным спросом на него", однако говорится, что долговременная цена товара управляется только поставками производителей, и считается, что, коль скоро речь идет о "естественной" цене, спрос на нее не действует.
Смит никак не объяснил свое пренебрежение спросом; для этого у него не было нужных аргументов. Но его позиция может быть оправдана с помощью доводов Маршалла, Заметим, однако, что упоминание Смита о "парадоксе ценности" (полезные вещи, например вода, не стоят ничего, а такие бесполезные, как алмазы, дороги) это вовсе не попытка оправдать свое невнимание к спросу. Эта мысль начинается замечанием о том, что "слово ценность имеет два различных значения", а различие между потребительной и меновой ценностью с помощью парадокса доводится до логического конца: меновая ценность, заключает Смит, и есть настоящий предмет анализа. Любому из современных читателей ясно, что под "потребительной ценностью" Смит понимает не предельную полезность отдельных предметов, а полную полезность целого класса товаров: в его представлении полезность состоит в возможности удовлетворить не какую-то конкретную потребность (ведь есть потребность и в алмазах), а общую - биологическую или социальную - потребность. Он даже не счел нужным сказать, что потребительная ценность есть необходимое условие меновой, и по тому, как он употребляет эти термины, ясно, что это не так. Вот как важно внимательно и строго следить за смыслом терминов у старых авторов.
Более того, задолго до Адама Смита такие авторы, как Локк, Лоу и Харрис, противопоставляли ценность воды ценности алмазов, с тем чтобы показать, что ценность определяется относительной редкостью предмета независимо от его полезности. А чем определяется относительная редкость? В краткосрочном плане - спросом и предложением; именно об этом говорит сам Смит, упоминая о дороговизне драгоценных камней (книга I, глава 11, раздел 2). Но с течением времени, считает он, редкость зависит не только от издержек производства товара. Эта странная уверенность в том, что только цена кратковременного равновесия, т.е. текущая цена, управляется силами спроса и предложения, очень типична для экономической науки XVIII столетия, и уверенность эта была разрушена лишь маржиналистским переворотом 1870-х годов. Она, конечно, покоится на недоразумении. Говоря, что ценность определяется спросом и предложением, мы имеем в виду только то обстоятельство, что такие конечные факторы, как полезность, приводятся в движение силами спроса и предложения: все, что регулирует ценность, действует через закон спроса и предложения. Но во времена Смита на это смотрели иначе. Дело не в том, что тогда отвергали теорию ценности, основанную на понятии полезности, поскольку казалось невозможным установить количественную связь между полезностью и ценой, - об этой трудности тогда просто не задумывались. Скорее, в то время просто не видели связи между полезностью в том смысле, в каком мы ее понимаем, и ценой 5.
Если мы внимательно присмотримся к примерам, которые приводит Смит, объясняя, чем определяются цены, то заметим, что он всегда исходит из невысказанного предположения, что "естественная" цена товара не изменяется в зависимости от объема его выпуска. Иными словами, он исходит из того, что соответствующая отрасль производит товар при условии постоянных издержек: изготовить две единицы стоит вдвое дороже, чем одну; издержки производства на единицу продукции постоянны независимо от объема производства. Это тот случай, когда долговременная кривая предложения в отрасли - идеальная горизонталь, а уровень спроса регулирует предложение товара, но никак не влияет на его цену (сравните графики 2-2а и 2-26). Сам того не зная, Адам Смит обнаружил особый случай в рамках теории ценности Маршалла - случай, когда цена определяется только спросом. При каких условиях этот случай имеет место, мы увидим в дальнейшем [см. главу 10, раздел З]. Достаточно сказать, что можно и сейчас с достаточным основанием защищать постоянные издержки в качестве простейшего общего допущения. Тем не менее то обстоятельство, что для уяснения Смита нам нужен Маршалл, - это лучшая демонстрация достижений экономической мысли.
Тому, кто достаточно хорошо знаком с экономической наукой, разобраться в этом поможет попытка подтвердить правоту Смита, используя современные инструменты экономического анализа для выяснения логики случая с постоянными издержками. Вспомним пример с охотниками - пример экономики, в которой действует один фактор производства и обмениваются два товара; чтобы выразить соотношение обмена оленей на бобров, добытых на охоте, воспользуемся кривой производства-преобразования (см. рис. 2-1). Поскольку здесь имеется всего один редкий ресурс, кривая преобразования становится прямой линией: соотношение обмена бобров на оленей всегда одинаково независимо от того, сколько убито бобров или оленей; если фактор производства всего один, масштаб операции не имеет никакого значения для затрат на единицу продукции, так как фактор производства, по определению, состоит из единиц одинаковой производительности. Чтобы убить бобра, надо потратить два часа, а оленя - час. Поэтому бобры стоят вдвое дороже оленей. Но допустим, что соотношение обмена - один олень за одного бобра вместо двух оленей за одного бобра. В этом случае добытчик бобров откажется от добычи одного бобра за два часа и вместо этого добудет двух оленей, за которых он купить двух бобров. Охота на оленей будет увеличиваться, а на бобров уменьшаться до тех пор, пока соотношение обмена вновь не уравняется с нормой производства-преобразования; цена в полной мере определяется условиями предложения.
Ничто не изменится, если мы выразим характер спроса в виде группы выпуклых кривых безразличия. Равновесие будет найдено в точке соприкосновения с кривой преобразования, и в этом случае кривая соотношения рыночной цены непременно будет иметь такой же наклон, как и кривая преобразования. При условии постоянных издержек относительные цены не подвержены воздействию спроса.
Но если цена оленей, выраженная в бобрах, поднялась оттого, что охотники на оленей ушли за добычей в дальние леса, а бобров можно добыть и поближе к дому, тогда кривая преобразования будет вогнутой (такой она и показана). Теперь структура спроса - положение кривых безразличия - не помогает установить относительную цену. В последнем случае мы ввели добавочный фактор производства, а именно землю: эффективность сочетания труда и земли не может быть всегда одинакова, она зависит от абсолютного количества обоих факторов. Это означает, что случай с постоянными издержками аналогичен случаю с одним фактором производства: даже когда используется несколько факторов, -они берутся в установленной пропорции, так что мы можем говорить о совокупности, которая меняется в объеме, сохраняя постоянную структуру.
Можно дать мысли Смита графическое выражение в виде обычной диаграммы спроса и предложения (см. рис. 2-2а).
Вот как выглядят его рассуждения, перемежающиеся нашей математизированной интерпретацией:
"Когда количество доставленного на рынок товара не покрывает действенного спроса (кратковременная кривая SRS1 уходит назад, к SRS2 вдоль D1), лица, готовые уплатить полную сумму ренты, заработной платы и прибыли, - что необходимо для доставки на рынок, - не могут получить того количества товара, какое им нужно (это q1). Скорее всего, некоторые из них будут готовы давать больше (платить р2). Среди них сейчас же начнется конкуренция, и "рыночная" цена поднимется в сравнении с "естественной" ценой в большей или меньшей степени - в зависимости оттого, в какой мере недостаток предложения либо богатство и расточительность покупателей разогреют пыл соперничества... Когда количество товара, поступившего на рынок, превышает действенный спрос (SRS1 сдвигается вперед, к SRS2), товар не может быть полностью продан тем лицам, кто готов уплатить полную сумму ренты, заработной платы и прибыли, необходимую для доставки на рынок. Некоторая часть товара должна быть продана тем, кто склонен заплатить меньше этой суммы, и более низкая цена, даваемая ими, непременно понизит цену общего количества товара. "Рыночная" цена опустится ниже "естественной" цены (понизится до p3) в большей или меньшей степени - в зависимости от того, насколько избыток предложения обострит конкуренцию между продавцами, или смотря по тому, насколько важным окажется для них быстрее сбыть этот товар... Если товар доставлен на рынок в количестве, как раз достаточном для удовлетворения действенного спроса, "рыночная" цена полностью или почти совпадет с "естественной" ценой. Все наличное количество товара может быть реализовано по этой цене, и не более того. Конкуренция между различными торговцами вынуждает их принять эту цену, но не менее того".
Отметим, что Смит понимает под спросом и предложением желание купить или продать по строго определенной, а не по возможной цене; первая имеет реальное количественное выражение в объеме спроса на товар или его предложения на рынке, тогда как вторая - это шкала объемов, соответствующих различным ценам. Но если спрос не будет так или иначе выражен в виде шкалы значений, причем шкалы, имеющей отрицательный наклон, то весь приведенный выше текст не будет иметь никакого смысла. Здесь, как и везде, Смит интуитивно находит верный ответ.
Обычное понимание конкуренции как соперничества отразилось в замечании Смита о том, что сокращение предложения вызывает "конкуренцию" среди покупателей -погоню за ограниченным предложением, поднимающую цены, а избыток предложения вызывает соперничество ради избавления от избытка, приводящее к снижению цены. Он понимает, что конкуренция лишает участников рыночного процесса власти над ценой и чем больше будет число продавцов, тем труднее им вступать в сговор. В седьмой главе книги 1 он говорит об условиях эффективной конкуренции, называя наряду с большим числом продавцов совершенную информацию и совершенную мобильность ресурсов; недостает еще только одного условия - однородности товара, чтобы его текст был образцом для любого современного учебника. Однако анализ конкуренции у Смита не совпадает с современной концепцией совершенной конкуренции: Смит имеет в виду прежде всего процесс соперничества, благодаря которому "рыночные" цены движутся по направлению к "естественным", а не фактически заданные характеристики конечного состояния совершенной конкуренции, как в современной трактовке этой проблемы. Точно так же весьма старомодно звучит его краткое замечание о монополии, сделанное в конце главы: монополия удерживается в производстве любого товара, объем выпуска которого фиксирован. За пределами теории конкурентной цены оказываются невоспроизводимые ценности: полотна выдающихся живописцев или же "некоторые виноградники во Франции". Но когда он говорит о "производственных секретах", приводящих к монополии, это звучит как намек на нечто сходное с несовершенной конкуренцией: предполагается, что эти секреты дают монополисту власть над ценой. Его вывод о том, что "монопольная цена во всех случаях является высшей ценой, какую только можно выжать из покупателей", неверен, но он хотя бы содержит признание, что спрос реагирует на цену.
6. Плата за труд
Главы восьмая - одиннадцатая книги 1 содержат теорию распределения Смита. Восьмая глава - это просто сжатое изложение теорий заработной платы. На каких-нибудь шести страницах мы находим теорию рабочего фонда, теорию прожиточного минимума, договорную теорию, нечто похожее на теорию предельной производительности и даже теорию права на остаточную продукцию, причем асе теории изложены без осознания того, что они не могут быть одинаково верны на одном уровне анализа. Отправной точкой рассуждений Смита служит принятая им концепция капитала как "запаса", из которого рабочим авансируются средства производства на то время, пока они заняты выпуском продукции; отсюда выводится связь между "спросом на тех, кто живет на заработную плату", и "фондами, предназначенными для выплаты заработной платы". Эта зависимость не раскрывается, но на ней построена уверенность в том, что возрастание капитала вызывает постоянно повышающийся спрос на труд. Эта теория краткосрочного соотношения между спросом и предложением, где предложение задается как объем услуг труда, а спрос - как величина фонда заработной платы, сочетается с теорией долговременного прожиточного минимума. У Смита нет ясности в том, как это сочетается, но он очевидно имеет в виду мальтузианский механизм соотношения между заработной платой и народонаселением [см. главу 3, раздел 5].
Здесь ход рассуждений точно такой же, как и при определении "естественной" цены товара (см. рис. 2-3). "Естественная" цена услуг труда - это уровень заработной платы, необходимый для физического существования, это то минимальное вознаграждение, которое должны получать рабочие без расчета на то, что у них могут быть семьи и дети (разбор этой концепции, плохо поддающейся строгому определению, мы отложим до следующей главы), короче, сама по себе рабочая сила воспроизводится при постоянных издержках. Начнем с ситуации, когда "рыночная" цена услуг труда- w1, a объем их предложения - L1. Кривая предложения покажет нам, что одно и то же число рабочих при более высоком уровне заработной платы может выполнять больший объем работы, например работать дольше; тем не менее без роста народонаселения кривая предложения услуг труда остается без изменений, она показывает, какое максимальное количество услуг труда население может предложить при различных уровнях заработной платы.
Теперь предположим, что спрос на рабочую силу возрастает с D1 до D2; на коротком отрезке времени заработная плата поднимется до точки w2, и поскольку "спрос на людей, как и на любой другой товар, всегда регулирует воспроизводство людей", постольку со временем численность населения увеличится до L3; кривая предложения будет смещаться вправо (на графике это не показано) до тех пор, пока заработная плата не вернется к уровню w1, обеспечивающему лишь физическое существование. Но если спрос будет увеличиваться и дальше, то прирост населения начнет отставать: кривые предложения, наклоненные вправо (например, S2 и др.), не успевают за смещением вправо кривых спроса, а долговременная тенденция реальной заработной платы (ее, строго говоря, следовало бы показать на третьей оси - оси времени) будет повышательной - от w2 к w3. Таким образом, теория "прожиточного минимума" -теория долговременной стабильности заработной платы - прекрасно сочетается с представлением о вековой тенденции заработной платы к росту в неопределенных пределах, и это никак не связано с тем, что кривая долговременного предложения периодически взлетает вверх, так как рабочие время от времени меняют свои представления о том, какой прожиточный минимум для них приемлем.
В сущности, Смит как раз и говорит о том, что заработная плата в Англии выше прожиточного минимума. Англия и Северная Америка - это примеры стран "энергичных", быстро прогрессирующих, и спрос на рабочую силу там превышает предложение. В странах "вялых" и "неподвижных", как Китай, заработная плата не поднимается выше прожиточного минимума. В этом месте Смит делает любопытную оговорку: заработную плату, обеспечивающую только прожиточный минимум, он называет самой низкой нормой, какая только совместима с "простой человечностью"; она, конечно же, зависит не от милости работодателей, но является долговременной функцией эластичности предложения труда. Смит, по существу, совсем не приемлет последовательную теорию прожиточного минимума; он замечает, что только среди "низших слоев народа" размножение рода человеческого прямо зависит от пропитания. Более того, он даже подчеркивает, что теория прожиточного минимума малопригодна для объяснения того, каким образом заработная плата определяется в действительной жизни: 1) уровень заработной платы летом всегда выше, чем зимой, так как с наступлением холодов падает спрос на труд сельскохозяйственных рабочих, хотя стоимость жизни для рабочего летом ниже, чем зимой; 2) цены "съестных припасов" асе время колеблются, а заработная плата меняется мало и может даже оставаться неизменной на протяжении полувека - возможно, потому, что заработную плату устанавливает обычай; в результате реальное вознаграждение труда все время колеблется; 3) в разных частях страны заработная плата весьма различна, но цены на продовольствие почти везде одинаковы, ибо "перемещение человека связано с большими трудностями, чем перемещение какого бы то ни было другого груза"; 4) заработная плата и цены на продовольствие нередко движутся в противоположных направлениях, так как в годы изобилия, когда хлебные цены низки, "рабочие часто покидают своих хозяев и решаются добывать себе на пропитание самостоятельным промыслом", вызывая нехватку рабочей силы, вследствие чего уровень заработной платы повышается; точно так же в годы дороговизны, когда все рабочие возвращаются на рынок труда, уровень заработной платы падает. Фактически Адам Смит выводит наличные средства к существованию из наличного уровня заработной платы, а не наоборот. Конечно, здесь слишком много материала, который свидетельствовал бы не в пользу теории прожиточного минимума.
В начале восьмой главы книги 1 Смит вскользь и почти как самоочевидный факт отмечает, что на рынке труда преимущество всегда лежит на стороне работодателей, так как хозяева-предприниматели, "будучи менее многочисленны", "могут держаться гораздо дольше". Кроме того, на стороне работодателей закон. Поэтому "хозяева всегда и повсеместно находятся в своего рода молчаливом, но постоянном и едином сговоре не повышать оплаты труда выше ее существующего размера". Понятая буквально, эта мысль звучит довольно неловко рядом с соображениями о "простой человечности", она решительно противоречит всему, что сказано в остальной части главы о повышении спроса на труд в растущей экономике. Но она содержит в зачаточном состоянии все элементы положения Маршалла о неопределенности на рынке труда в силу того, что это по своей природе неконкурентный рынок. Маршалл тоже обратил внимание на небольшое число покупателей на рынке труда и, как и Смит, отметил, что рабочие не располагают резервами для того, чтобы вести долгую борьбу с предпринимателями [см. гл. 10, раздел 32].
Глава восьмая заканчивается в оптимистическом ключе. Заработная плата "на протяжении текущего столетия" возрастала, и высокие заработки не повредили стимулам к труду. Меркантилистское соображение о том, что кривая краткосрочного спроса на труд отклоняется назад, решительно осуждается: повышение заработной платы будет вызывать все большее предложение услуг труда 6.
7.Прибыль
Девятая глава книги 1 посвящена "прибыли на капитал" и очень мало касается природы прибыли как дохода. Раньше, в шестой главе, Смит указал на то, что прибыль не следует смешивать с вознаграждением управляющих, которое находится в соответствии с "количеством, тяжестью или сложностью этого предполагаемого труда по надзору и управлению"; сверх этого он ничего нам не сказал. Главный смысл девятой главы состоит в том, что в ходе экономического развития норма прибыли снижается вследствие "взаимной конкуренции", когда "капиталы многих богатых купцов вкладываются в одну и ту же отрасль". Но пока объем продукции возрастает, трудно понять, почему "взаимная конкуренция" сама по себе может привести к снижению нормы прибыли. Убедительное объяснение этому приводится в четвертой главе книги II: растущая трудность в нахождении прибыльного приложения новых капиталов. В данной же главе Смит говорит о прибыли как о проценте плюс надбавка за риск. Он полагает, что в таких странах, как Англия, то, что обычно считается прибылью, представляет собой наполовину чистый процент на капитал, а остальное - плату за управление и риск. Поэтому тенденцию динамики нормы прибыли можно в первом приближении вывести из движения рыночной ставки процента. Ставка процента снижалась на протяжении столетия, иона, по-видимому, повсюду находится в обратной пропорциональной зависимости от экономического развития страны - вот пример вывода из случайных наблюдений, сделанного в стиле XVIII в. В целом в процессе накопления капитала заработная плата растет и прибыли падают; однако в недавно освоенной колонии и заработная плата, и прибыли могут расти одновременно.
8. Относительная заработная плата
Первый раздел десятой главы книги 1 отходит от главной темы ради исследования структуры заработной платы. Пожалуй, это лучший раздел во всем "Богатстве народов", и хотя она во многом опирается на труд Кантильона, прочитав соответствующие главы "Эссе" Кантильона (гл. 7 и 8), еще больше уважаешь аналитическую силу ума Адама Смита. Эта глава независимо от той классической трактовки относительных различий в заработной плате, которую она содержит, выполняет важную роль в общей структуре книги I: в самом деле, трудная пятая глава без нее вообще теряет смысл. Смит рассматривает относительные уровни поденной и недельной заработной платы в устойчивом соотношении с: 1) приемлемостью различных занятий; 2) затратами для приобретения соответствующих навыков; 3) степенью постоянства работы по найму; 4) доверием к наемным работникам и их ответственностью; 5) вероятностью получения ожидаемой платы в условиях, когда в некоторых профессиях она совсем не гарантирована.
Для объяснения различий в уровнях заработной платы приводится, во-первых, весьма обычный довод, впоследствии формализованный Джевонсом: при прочих равных условиях оплата труда тем выше, чем менее приятна работа. Увы, как говорил Джон Стюарт Милль, в реальном мире труд оплачивается в любом случае тем хуже, чем он тяжелее и грязнее 7. Оплата тяжелого труда является результатом взаимодействия спроса и предложения, а тяжесть и вредность его всегда учитываются только на стороне предложения. Поэтому совершенно очевидно, что соображения о тяжести и вредности труда перевешиваются факторами на стороне спроса или же какими-то другими факторами на стороне предложения. Во-вторых, для объяснения различий в уровнях заработной платы приводится довод (опять-таки на стороне предложения), содержащий в зачатке понятие, которое только теперь полностью раскрыто в концепции человеческого капитала. Затраты на образование или обучение человека, полагает Адам Смит, можно рассматривать как капиталовложения в его способность зарабатывать в будущем, аналогичные вложениям в вещественный капитал; чтобы эти вложения экономически оправдали себя, они должны окупиться в течение трудовой жизни человека. Поэтому более образованные и лучше обученные люди в среднем зарабатывают больше тех, кому не хватает образования или подготовки: "Труд, которому он (образованный человек) обучается, возместит ему сверх обычной заработной платы за простой труд все расходы, затраченные на обучение, с обычной по меньшей мере прибылью на капитал, равный этой сумме расходов". Это соображение вызвало в последнее время немало попыток измерить эффективность вложений в образование и проверить, действительно ли эти вложения приносят "обычные прибыли на капитал, равный сумме расходов". В-третьих, различия в уровнях заработной платы объясняются (опять-таки на стороне предложения) тем, что рабочие требуют более высокой оплаты, если занятость им не гарантирована; однако разве наниматели могут платить на временных, сезонных работах больше, чем на постоянных? Достаточно сказать, что здесь мы находим зародыш - но только зародыш - современных теорий "неявного контракта" между рабочим и фирмой, теорий, согласно которым такой контракт - это сделка между рабочим, избегающим риска, и фирмой, нейтральной к риску.