http://www.kommersant.ru/doc/3064020
Как Ильгар Мамедов наболел нашим девушкам победу в сабле
14.08.2016, 20:31
Победный для России олимпийский день в командных соревнованиях на саблях специальный корреспондент “Ъ” АНДРЕЙ КОЛЕСНИКОВ провел с главным тренером сборной России по фехтованию Ильгаром Мамедовым и российскими саблистками — и по понятным причинам не пожалел об этом.
Финал командного первенства уже начинался, и мы с Ильгаром Мамедовым шли к трибуне болельщиков. Он смотрит все соревнования с ними. Я спросил почему. Он объяснил, что он — член международной судейской комиссии и поболеть как следует, если будет сидеть в тренерской или судейской зоне, не сможет.
А соблазн не удержаться, конечно, существует. Во время утреннего полуфинала Украина—Италия, триумфального для сборной Украины, у одного украинского тренера сдали нервы, когда украинке не дали заслуженное, по его мнению, очко, и он все, что имел по этому поводу, высказал судье. Тот сделал ему замечание, а тренер сделал в этой ситуации что мог, то есть показал судье отталкивающую комбинацию из трех пальцев. Был немедленно лишен аккредитации.
Так что ручаться за себя, конечно, в таком деле ни в коем случае не следует, и Ильгар Мамедов предпочитает обезопасить себя от себя самого.
Как российские саблистки одолели Украину в финале командного турнира
Журналисты перед финальным матчем были крайне заинтересованы предположениями, как среагируют спортсменки на замечание советника украинского президента Петра Порошенко насчет того, что украинским спортсменам пора уже перестать обниматься в ходе соревнований с российскими, потому что это не кто иные, как «представители орды». А между тем украинцы так и норовят обняться с нашими, потому что, по их словам, дружат.
Так что из администрации президента Украины мог последовать прямой запрет обниматься с россиянками после соревнований, и это вдруг стало едва ли не такой же интригой дня, как и сам результат финала.
Слава богу, что об этом не подозревали сами спортсменки.
Впрочем, Ильгар Мамедов категорически исключил само это предположение.
— У нас такого вообще нет. Все очень хорошо общаются. У тех, кто об этом говорит, какой-то мусор в голове…
Мы сели в первом ряду, и я понял, что, конечно, он ходит сюда не только для того, чтобы не сорваться. Здесь были родные ему люди (в том числе и буквально: жена Елена), он всех тут знал, и все знали его. Наши болельщики на трибунах были тут не случайными людьми, для каждого фехтование — часть жизни, они или бывшие спортсмены, или настоящие тренеры, а чаще всего — и то и другое.
До боев оставалась пара минут, и я спросил главного тренера, чувствует ли он счастье.
— Честно говоря, да,— признался он.— Даже без этого финала чувствую. А уж с этим… У меня первые дни лицо от напряжения сильно краснело, так с ним ходил… Наверное, давление… А сейчас нет этого. Больше всего нервирует неизвестность и ожидание. А когда все заканчивается, становится легко и просто. А когда еще к тому же столько медалей…
Ильгар Мамедов мучительно внимательно рассматривал состав спортсменок, появившийся на табло. Я удивился, что там может быть новое для него:
— Вы чего-то не знаете?
Как российские саблистки завоевали золото и серебро Олимпиады
— Да нет, мы с ним (с французом Кристианом Бауэром.— А. К.) обговорили все. Но может что-то в последний момент измениться от того, кого выставят украинцы. Ну вот, я же говорю: он Дьяченко поменял. Они поставили Харлан, а Дьяченко с Харлан фехтует не очень… Он и поменял сразу… А так психологически сильные должны заканчивать. Правда, у нас Великая и начинает, и заканчивает… У них самое грозное оружие — Харлан… Но слабых команд тут нет. Хотя по титулам они, конечно, послабее…
Счет менялся быстро, и не в пользу украинок.
— Украинка сейчас пойдет вперед, конечно…. Что такое? — Ильгар Мамедов казался пораженным.
Я переспросил его, что стряслось.
— Чтобы Харлан пошла назад?! Это новенькое что-то…
— Хорошо же,— пытался я поддержать разговор.— Пусть идет! Тут-то мы ее и встретим!
— Да, хотелось бы…— тренер был все-таки сейчас слишком далек от меня.
Бой вела уже Яна Егорян. Она вдруг попросила судью остановить их.
— Что такое?! — воскликнул Ильгар Мамедов.— А, волосы поправляет… Резинка соскочила. Что-то она пока тихо себя ведет... Она же не может не кричать! Такой характер. И когда Яна кричит, все лампочки загораются!.. И себя заводит, и на судью давит… Да что ж там такое все время сверху падает?..
На нашу спортсменку спланировала какая-то ленточка.
— Даже потолок не выдерживает напряжения,— прокомментировала его жена — сама, как известно, нерядовая фехтовальщица.
На Олимпиаде ей не очень везло, хотя она участвовала, и это тоже известная история: ее муж, бакинец, выступал за сборную России, а она, русская,— за сборную Азербайджана. Ей не нашлось места в российской сборной, Ильгар Мамедов позвонил своему отцу в Баку — и вопрос решился мгновенно: оформили паспорт…
Мы между тем выигрывали, и, на мой взгляд, неумолимо. Отрыв от украинок увеличивался на глазах.
— Коротко бьет,— вздыхал тренер.— Боится пропустить в атаке и коротко бьет… А вот сейчас пошла в длинную!.. Как будто услышала… Ноги, ноги!..
Бой вела уже опять Яна Егорян.
Как двадцать лет спустя российские рапиристы вернули звание олимпийских чемпионов
— А они, наверное, и правда слышат, что вы им кричите? — поинтересовался я.— Вы в свое время слышали?
Я уже подозревал, что тренер сидит тут, в первом ряду, прямо напротив спортсменок, еще и для того, чтобы покричать им. Все-таки это и для него была возможность поучаствовать в боях. Он когда-то не просто участвовал, но и стал двукратным олимпийским чемпионом в командной рапире.
— Слышат,— кивнул он.— Когда зал молчит, слышат. Я по крайней мере слышал…
Счет был уже 20:8, блестяще отстояла свой бой Юлия Гаврилова. Правда, вдруг счет на табло обнулился.
— Все сначала! — покрутил головой Ильгар Мамедов.— Ну как же так…
Честно говоря, я в этом бушующем зале даже не сразу понял, что это шутка. Впрочем, когда табло перезагрузилось, счет на нем еще несколько минут был 15:8, и в страшной досаде были наши трибуны. А украинских болельщиков я так что-то и не заметил. В ВИП-зону только пришли несколько каких-то, видимо, высокопоставленных украинцев.
Странное для меня спокойствие сохранял один только, казалось, Кристиан Бауер. Я спросил у Ильгара Мамедова, не путаю ли я чего.
— Да, так и есть,— кивнул он.— Но не в тренировочном зале. Там они у него солдаты. В сабле вообще солдаты…
Китайский судья, который в этот момент судил, запомнился тем, что слова произносил в микрофон французские, но так по-китайски, что они китайскими и казались. Впрочем, что ж тут удивительного.
— Ну вроде все идет как надо,— осторожно сказал я тренеру.
Разрыв к этому времени был уже в десять очков.
— Не-е-т,— покачал он головой.— В командных соревнованиях сильный спортсмен может все переломить, когда кажется, что ничего нельзя переломить… Артур Ахматхузин вышел и переломил все, в командных у рапиристов.
Он сейчас рассказал про своего ученика.
— Борются за середину дорожки… Молодец, Юля!..
Рядом со мной сидела женщина, которая, я был уверен, сейчас точно сорвет голос. Чаще всего она как-то даже навзрыд кричала одно-единственно слово:
— Забрать!!!
Я решился поинтересоваться, кто она, и выяснилось, что это психолог российских саблистов. Для психолога она казалась чересчур прямолинейной. Я спросил, что значит «Забрать!» в ее устах.
— Забрать то, что она должна взять,— туманно пояснила психолог.
Впрочем, общий смысл все-таки просматривался, а главное, вот именно здесь, в зале, а не где-нибудь в другом месте становилось очевидно, что психолог крайне необходим команде (а то не для всех это очевидно): так мощно поддерживать девушек в бою, тем более из первого ряда, больше ни у кого тут не получалось.
— Пять не нанесли, а уже шесть пропустили…— тренер, в отличие от нее, беспокоился вполголоса.— А Гаврилова молодец! Блестяще отрабатывает. Она сейчас находится в состоянии, которое я называю «состояние ниндзя». Концентрация внимания ошеломляющая.
— Голоса уже нет, а еще работать и работать…— вдруг пожаловалась психолог.
Она и сама понимала, в чем тут смысл ее работы.
Счет был уже 37:28.
— Бери, бери!!! — психолог выпустила на волю новое для меня слово (но не для тех, конечно, кто сидел вокруг), хотя смысл крика ее сохранялся неизменным.
Да она могла кричать просто «А-а-а-а!», и общий смысл нисколько бы не изменился, а интонация тем более осталась бы прежней.
— Ну теперь-то,— спросил я Мамедова,— уже можно надеяться?
— Надеяться — да, уверенным — нет,— покачал он головой.
— Разве с такого счета отыгрываются, когда осталось взять восемь очков?
— Как у нас говорят, пока в самолет не сел, на Олимпиаду не полетел,— он первый раз за весь финал засмеялся.— Пока 45-й укол не совершил — не выиграл. Суеверие у нас, конечно, очень сильное…
Все-таки он тоже понимал, что приближается грандиозное событие: сборная России по фехтованию готовилась взять четвертое золото Олимпиады.
Софья Великая билась с Ольгой Харлан.
— По ударчику! — кричали сразу несколько человек с нашей трибуны.
— Забирай, Соня, и пошли домой! — кричала психолог, когда до победы оставался один укол, и уж тут было слишком хорошо понятно, о чем она.
Она его, конечно, сделала.
— Вот и Соня — олимпийская чемпионка,— это было первое, что произнес Мамедов.
В тренировочном зале через пять минут они переодевались во все сухое, и я спросил Великую, действительно ли она уйдет из спорта.
— Кто вам сказал? — переспросила она.
— Вы,— честно ответил я.— И не только мне, а всем. Но лучше не надо!
— Кто вам сказал? — переспросила она, пристально глядя на меня, и я понял, что никто этого не говорил.
Она уже пошла на награждение, но потом вернулась, чтобы сказать:
— Цель в чем? Рожаешь ребенка и возвращаешься. Понимаете?
Я понимал, что этой цели она вообще-то уже добилась. Или она имела в виду еще что-нибудь?
Потом они еще какое-то время красились перед церемонией награждения, которая здесь почему-то не включает букетную. Цветов тут не дарят: есть мнение, что бразильцы решили сэкономить и на этом. Все это странно, потому что вообще-то букетная церемония перед награждением была на всех без исключения Олимпиадах, к ней привыкли, и без нее, кажется, даже нельзя никак. Но оказалось, можно.
Девушки получили медали, был сыгран гимн, наши позвали украинок к себе на пьедестал, те после секундного замешательства встали к ним. Потом они побежали на нашу трибуну, там обнимались, целовались и фотографировались с болельщиками, и я видел, что Яна Егорян с недоумением рассматривает сувенир, который организаторы прикладывают к каждой медали,— объемную пластмассовую эмблему Игр.
— Ну вот, уже сломалась,— расстроенно сказала она.— Это уже второй сразу ломается.
— Совсем обнаглела,— сказал ей потом Мамедов.— В 22 года — уже двукратная!
— А где Бауэр? — спросил кто-то.
— Его, наверное, еще несут,— прокомментировал еще кто-то.— После таких-то переживаний.
Но тут он и вошел своими ногами.
— Маэстро! — просиял Мамедов.
Все снова собрались в тренировочном зале перед тем, как поехать в Дом болельщика. У Мамедова, у спортсменок, у массажиста и доктора без конца звонил телефон. Сейчас это были все мгновения счастья, из которых потом будут состоять лучшие воспоминания этой жизни.
— Спасибо, папа! — кричал в телефон дозвонившемуся ему по скайпу Мамедов-младший.— Теперь можешь наконец ложиться спать…
Я увидел украинского тренера и поздравил его.
— С чем? — нахмурился он.
Впрочем, подходили спортсменки и поздравляли наших (и даже меня). Это информация не для советника господина Порошенко, а то жалко мирных после такого боя девушек.
— Это очень хорошо,— сказал мне Ильгар Мамедов,— что мы выиграли Олимпиаду. А то бы забыли все сразу чемпионаты мира, выигранные в последние года, да и все остальное. Очень хорошо, что мы выиграли.
— Как вы думаете, Великая останется в спорте?
— Теперь, может, и останется,— пожал он плечами.— А что? Все прелести мирной жизни успеет еще испытать.
Тут выяснилась ужасающая подробность. Когда наши выиграли, все вскочили со своих мест и начали обниматься, у его жены стащили рюкзак. Вытащили прямо из-под нее. А там был и телефон, и деньги… А потому что это Бразилия, и расслабляться смерти подобно (причем в буквальном смысле). И как-то я в это не верил, а теперь поверил. У Яны Егорян перед финалом украли, например, бумажник, и когда я спросил, не деморализовало ли это ее, она сказала, что наоборот: после этого она по-настоящему только и собралась.
— Да купим мы другой телефон. Но зачем деньги-то в рюкзаке таскать? — задавался теперь риторическим вопросом Мамедов, разговаривая с женой.
Он еще разговаривал с журналистами, и каждый его спрашивал, побреет ли он голову, как обещал, после выигранного второго золота, и он всем подтверждал, что обязательно. И в конце концов побрил ведь, уже глубоко ночью, там же, в Доме болельщика.
Потом долго искали пропавших рапиристов: их тоже ждали в Доме болельщика. В конце концов уехали без них: Яна Егорян вернулась с допинга.
— Выиграли вы, конечно, вопреки судейству,— говорил девушкам судья международной категории, поехавший с нами, Владислав Шамис.
— А шампанского нет у нас? Надо было хоть шампанское взять…— произнесла Софья Великая.
Мамедов звонил кому-то в Дом болельщика, и выяснялось, что им готовят пельмени.
— Пиво есть? — переспрашивал он по телефону.— Спортсмены пива не пьют!
— А шампанское? — спрашивала Яна Егорян.— Нет шампанского?
Две другие девушки, Гаврилова и Дьяченко, помалкивали.
Тут вдруг заговорил водитель нашего микроавтобуса:
— Сейчас будем большой супермаркет проезжать…
— Ну все, решили, я сбегаю,— сказала Великая.
И ведь сбегала, вместе с судьей международной категории, и быстро вернулись.
— Вы не представляете, какие там очереди! — рассказала она.— Метров по сорок.
— А как же вы так быстро вернулись? — поинтересовался я.
— А мы золотую медаль показали и нас без очереди пропустили! — добавил Шамис.
Открыли шампанское, впрочем не сразу. Егорян сказала:
— А ведь борьбы-то и не было, по сути, в финале…
— Не надо! Мне этой борьбы хватило у рапиристов! — воскликнул Мамедов.
— А возможно такое,— предположила Великая,— чтобы шпага завтра медаль взяла? Это был бы вообще фурор…
— Все возможно,— откликнулся Мамедов.
Главное, он теперь и сам-то в это верит.
И сейчас он уже не был таким суеверным.
— А вы хоть понимаете, что мы сделали? — тихо спросила Великая.
Мамедов услышал:
— Этого, по-моему, по-настоящему никто не понимает… Мы-то точно…
Мамедов снова искал рапиристов, наконец дозвонился до Тимура Сафина:
— Чемпионки хотят вас видеть!
— Даже не обсуждается! — крикнул кто-то из чемпионок чемпиону.
Наконец выпили шампанского.
— Девочки, вы чемпионки всего,— сказал им Мамедов.— Сидите, такие скромные в этом автобусе… За вас. И даже не представляете себе, какая волна теперь вас накроет. И как изменится вся ваша жизнь.
— А я,— сказала Юля Гаврилова,— пожалуй, подумаю теперь о карьере психолога.
— И это было бы таким верхом неразумности сейчас,— повернулась к ней Яна Егорян.
— А я,— сказала Софья Великая,— даже если бы сегодня было серебро, все равно радовалась бы. За девчонок. Что они его получили.
— Не ври,— сказал ей Мамедов.