http://www.borsin.narod.ru/download/4chast_.htm
Дополнение № 3 к формуляру
(Мне вновь кажется, что дело представлено в полном объеме)
Введение
Настоящий раздел – попытка упорядочить факты, заявленные ранее, но юмор в том, что пока составлялось настоящее Дополнение № 4, события бежали вперед. В результате Дополнение № 3 устаревало быстрее, чем я его писал, разворачивались события с судебными делами, которые я возбудил против властей по двум новым делам, о нарушении закона судебным приставом-исполнителем, и о попытке властей заморозить мою семью в собственной квартире. Так что сразу же требовалось новое дополнение к жалобе. Тем не менее, дополнение № 3 позволяет вникнуть в суть проблемы более основательно и, главное, последовательно. Итак, дополнение №3.
(Version russe)
ЕВРОПЕЙСКИЙ СУД ПО ПРАВАМ ЧЕЛОВЕКА
Дополнение № 3
к ЖАЛОБЕ
(Досье № 35993/02)
в соответствии со статьей 34 Европейской Конвенции по правам человека
и ста*тьями 45 и 47 Регламента Суда
В связи с тем, что в ранее (от 15 ноября 2002 г.) направленном мной формуляре заявления и дополнении к нему № 1 от 29 ноября 2002 г. и дополнении № 2 от 15 января 2003 г. существо моей жалобы отражено недостаточно полно и четко, настоящее Дополнение № 3 прошу считать полным завершением моей жалобы от 15.11.02. (Из 2005-го: я же говорю, что это только надежда, обрываемая обстоятельствами). Поэтому повторяю формуляр. (Я здесь его, разумеется, повторять не буду в полном объеме, а только то, что требуется для развития картины).
II. ИЗЛОЖЕНИЕ ФАКТОВ
14. Моя семья имела в частной собственности (номинально моя жена Синюкова Галина Васильевна) в городе Москве квартиру №9 по улице Грина, дом 16, где мы и проживали: я, жена и сын. В доме – 32 квартиры, около половины из них – частная собственность жильцов, остальные – муниципальная собственность Москвы. То есть, это – кондоминиум в понятии статьи 1 закона РФ «Об основах федеральной жилищной политики» от 24.12.92 №4218-1 в редакциях Федеральных законов от 12.01.96 №9-ФЗ и от 21.04.97 №68-ФЗ со всеми вытекающими из этого закона правоотношениями между долевыми собственниками кондоминиума.
За 40 лет эксплуатации дома (постройка 1959г.) из взносов собственников скопились амортизационные отчисления. И в 1997-98 годах муниципальные власти потратили эти деньги на капитальный ремонт общего имущества кондоминиума. Были полностью заменены системы отопления, водоснабжения, энергоснабжения, газоснабжения, канализация, санитарно-техническое оборудование, перекрыта крыша, дом с газовых колонок переведен на централизованное снабжение горячей водой, отремонтирована вентиляция, уложен новый асфальт, приведена в порядок придомовая территория, уличное освещение и так далее.
Видя эти ремонтные работы на объектах общей, совместной собственности, наша семья тоже затратила на ремонт своей квартиры 16257 евро. Таким образом, мы подготовили себе спокойную старость. Квартира наша в кирпичном, 4-этажном, с высотой потолков 3,1 метра и в 5 минутах ходьбы до станции метрополитена доме стала выглядеть очень красиво, удобно, несравненно лучше тех квартир, которые строят муниципальные власти в железобетонных 17-этажных домах на окраинах города для сдачи внаем.
В самый разгар указанного ремонта мэр Москвы пишет постановление от 15.09.98 № 706 «Об освобождении территории застройки микрорайона 2а, 6а Северного Бутова (ЮЗАО)», на которой находится наш дом. Согласно Дополнительному протоколу к Конвенции (ст.1) об уважении собственности перед написанием указанного постановления мэр Москвы должен был бы обратиться к нам за согласием на это «освобождение территории» от нашей собственности. Но, мы, собственники, ничего не знаем об этом постановлении. И я до настоящего времени не могу его получить на руки.
Когда дом, включая нашу квартиру, уже был полностью отремонтирован, и мы радовались как дети, мэр Москвы пишет второе свое постановление «во исполнение» уже упомянутого. Это постановление от 04.09.01 № 811-ПП «О застройке микрорайона 6а Северного Бутово (ЮЗАО)» (приложение 53). И об этом постановлении мы опять ничего не знаем. Между тем в этом постановлении конкретно о нас, собственниках, сказано: «Префекту… в 2002 году обеспечить переселение жителей из сносимого жилого дома №16 по улице Грина», нашего дома. Словно мы какие-то безответные животные. Об этой фразе мы пока тоже ничего не знаем.
Официально от властей мы ничего не знаем, но потекли слухи, что наш дом будут «сносить». Я пишу 20.02.02 префекту Виноградову письмо «О предполагаемом сносе дома по ул. Грина, 16» (приложение 1), в котором сообщаю ему о незаконности сноса моей собственности без моего ведома. Но, понимая нужды властей, прикладываю к этому письму «Меморандум…» (в составе приложения 1), характеризующий потребительские качества моей собственности и свои условия, по которым я согласен обсудить с властями возможность сноса дома. Префект проигнорировал как письмо, так и мои условия, предъявленные в «Меморандуме…».
5 марта 2002г. нас вызвали в префектуру Юго-Западного административного округа Москвы (в дальнейшем ЮЗАО) и безапелляционно заявили следующее. Есть постановление правительства Москвы № 811-ПП. Вашу собственность мы сносим, а вас переселим туда, куда пожелаем «в черте города». Притом то, что вы потратились на ремонт и привели свою квартиру в идеальный порядок, мы учитывать не будем. Дадим вам взамен только «ваши» квадратные метры в нашем «стандартном» муниципальном жилье. Мы знали, что этот «стандарт» представляет собой 17-этажные железобетонные коробки самых устаревших проектов и совершенно неприемлемо отделанных по сравнению с существующей у нас отделкой квартиры.
04.04.02 я принес в районный суд жалобу на действия властей Москвы, нарушающих своими действиями закон (приложение 32), но судья Сухова не приняла ее, обязав меня приложить к жалобе постановление правительства Москвы № 811-ПП, которое я обжалую. У меня этого постановления тогда не было. Мне власти только сообщили устно, что такое постановление есть. И судья жалобу не приняла.
05.04.02 я обратился с официальным письмом в префектуру ЮЗАО Москвы (приложение 5), ссылаясь на нарушение своих гражданских прав, с требованием предоставить мне это постановление. Постановление мне представлено не было. Между тем префект ЮЗАО «во исполнение» указанного постановления правительства Москвы написал свое распоряжение 06.05.02 № 546, которое мне тоже не было представлено, и я его видел только в судебных делах. И принялся его выполнять через суд.
Я обращался к мэру Москвы 07.03.02, 30.05.02 с заявлениями (приложения 7 и 12), что он нарушает закон своим постановлением, и просил его устранить нарушения. Мои письма из мэрии переправляли в префектуру ЮЗАО без рассмотрения. Префектура же в своих ответах мне настаивала на том, что имеет право делать с моей собственностью, что ей заблагорассудится, ссылаясь на постановление мэра Москвы (приложения 6, 9, 13, 14).
Я несколько раз обратился к Президенту РФ (приложения 52, 55, 57), требуя от него гарантирования Конституции и Конвенции, но мои письма пересылались Его Администрацией по иерархическим ступенькам в префектуру ЮЗАО Москвы (приложения 56, 58).
07.03.02 и 29.03.02 я обратился в прокуратуру Москвы с жалобой на действия властей, нарушающих мои права человека (приложения 15, 17). 18.04.02 и 27.05.02 я обратился в Генеральную прокуратуру РФ с жалобой на нарушение моих прав человека действиями властей Москвы и прокуратурой Москвы (приложения 19, 25). Эти мои жалобы оказались вновь в прокуратуре Москвы (приложения 20, 26), а затем и в прокуратуре ЮЗАО Москвы, то есть у тех, на кого я жаловался. Мало того, прокуроры в ответах мне фальсифицировали закон (приложения 24, 28).
Четыре моих обращения в Конституционный Суд РФ о признании закона Москвы, по которому власти отбирали мою законную собственность, не соответствующим Конституции РФ и Конвенции, пока тоже безрезультатны (приложения 29, 30, 61).
Первое судебное дело. По моей жалобе (№ 2390) на нарушение властями моих прав человека.
Не имея на руках упомянутого постановления правительства Москвы № 811-ПП, которое у меня потребовала судья Сухова 04.04.02, я не мог вторично обратиться в суд с жалобой на нарушение моих прав человека правительством Москвы до 20.05.02, пока я не добыл его неофициальным путем.
Суд явно не хотел принимать мою жалобу к рассмотрению. Ибо она называлась «О защите прав человека, декларированных Конвенцией…» (приложение 33). Никто из судей не хотел браться за защиту моих прав. Поэтому они начали гонять меня от одного к другому.
Второй федеральный судья Ахмидзянова, к которой я обратился по направлению канцелярии Зюзинского суда Москвы со второй жалобой 20.05.02 (приложение 33), направила меня к судье Пименовой, не объяснив причин. Третий федеральный судья Пименова в тот же день, только глянув на заголовок жалобы, где значились права человека, направила меня к судье Мартусову, тоже без объяснения причин. Наконец, четвертый федеральный судья Мартусов, продержав у себя мою жалобу 7 дней, с 20 по 27 мая (из положенных 10 дней по закону для его рассмотрения) вновь направил меня к судье Пименовой, даже не начав рассматривать мою жалобу по существу.
Пятый федеральный судья, вновь Пименова, рассматривала мою жалобу под видом «ознакомления» три дня, с 27 по 30 мая, причем в мое отсутствие. Но вручила мне свое определение об отказе в рассмотрении задним числом, 30 мая от 27 мая (Приложение 34), «украв» у меня 3 дня из 10, предоставляемых мне законом для обжалования в кассационной инстанции. Причем отказ в рассмотрении жалобы на нарушение прав человека был произвольным, не основанным на законе.
03.06.02 на это определение мной была подана кассационная (частная) жалоба в Московский городской суд (приложение 35).
Кассационная инстанция, несмотря на мою прямую просьбу и совершенную ясность дела, не стала рассматривать мою жалобу по существу, а вновь своим определением от 20.06.02 (приложение 36) направила ее на повторное рассмотрение в тот же суд, который мне ранее отказал в рассмотрении моей жалобы. Тем самым, во-первых, нарочито запустила механизм превышения разумного срока рассмотрения моей жалобы на полгода, вместо 10 дней по закону. Во-вторых, кассационная инстанция пишет не о рассмотрении моей жалобы по существу, а как бы специально «уточняет» задачу нижестоящему суду: решить вопрос только лишь «о возможности принятия моей жалобы к рассмотрению». Как будто она на основании главы 24-1 действовавшего тогда ГПК РСФСР не удостоверилась в абсолютной обязательности ее рассмотрения судом.
Нижестоящий суд первой инстанции исчерпывающе выполнил эти «рекомендации» суда кассационной инстанции. Первое и последнее судебное заседание по этой Жалобе в суде первой инстанции состоялось только через 117 дней после 20.06.02, а именно 17.10.02. Срок рассмотрения согласно закону превышен почти в 12 раз.
За это время суд, не начинаясь из-за неявки то одного, то другого надлежаще уведомленного ответчика (публичных властей Москвы), откладывался 22.07.02 на 15 дней разом, 07.08.02 – на 22 дня, 29.08.02 – на 20 дней, 29.08.02 – на 19 дней, 18.09.02 – на 14 дней, 02.10.02 – на 15 дней.
Общее же время рассмотрения моей жалобы, с учетом перенаправления меня от одного судьи к другому и первого отказа в рассмотрении и прохождения кассационной инстанции составило 163 дня, в 16 раз дольше положенного законом срока.
При этом, состоявшееся, наконец, 17.10.02, судебное заседание – чистая формальность на полчаса с тем, чтобы имитировать суд (судья Ахмидзянова) и отказать (в составе приложения 73) в удовлетворении моей жалобы. В обоснование решения суда приняты, не имеющие никакой юридической силы документы правительства Москвы, для того, чтобы могли быть оправданы ими эти действия (постановление № 811-ПП) и оправданы действия префектуры о выполнению этого постановления и своего решения № 546.
31.10.02 на это решение суда первой инстанции по делу № 2390 в кассационную инстанцию вновь направлена кассационная жалоба (приложение 38), в которой изложены факты нарушения Конвенции и законов России при принятии решения судом первой инстанции.
28.11.02 состоялось заседание коллегии кассационной инстанции. Суд продолжался три минуты. Но общее время рассмотрения судами моей жалобы на нарушение Конвенции в отношении меня, считая с моего первого обращения в суд 04.04.02, по 28.11.02 составило практически 8 месяцев, что почти в 24 раза превышает срок, отпущенный законом для такого рода дел.
При этом ни один факт по кассационной жалобе не стал предметом исследования суда кассационной инстанции. Она просто вновь перечислила оспоренные мной в кассационной жалобе «основания» суда первой инстанции и «оставила без изменения» его решение (в составе приложения 73). То же самое относится и к предыдущим рассмотрениям, как в суде первой, так и кассационной инстанций. Приведенные мной факты нарушений моих прав человека, гарантированных мне Конвенцией, даже не упоминались судом, как в процессе рассмотрения дела, так и в его окончательных постановлениях. То есть, совершалось несправедливое судебное разбирательство в форме полного игнорирования судами приведенных мной фактов нарушения моих прав. Которые при справедливом судебном разбирательстве должны были исследоваться судами все до одного, при последовательном и полном рассмотрении каждого из этих фактов.
Кроме того, я в дополнение к кассационной жалобе выступил с жалобой на несправедливый суд первой инстанции, систематически нарушающий Гражданский процессуальный кодекс в угоду правительству Москвы и префектуре ЮЗАО Москвы в других процессах, непосредственно связанных с моей жалобой, но возбужденных властями против моей семьи (приложения 71 и 80). Коллегия никак не отреагировала на это выступление, ни в самом процессе, ни в своем упомянутом определении. Это говорит о том, что сама коллегия – несправедливый суд, и сама нарушает закон, не только не пытаясь по собственной инициативе объединить все взаимосвязанные и взаимозависимые процессы в одно производство, но и отклоняя мою просьбу об этом. (В составе приложения 73).
Таким образом, 8-месячная, двукратная попытка с помощью судов первой и второй инстанции восстановить свои права, защищенные Конвенцией, окончилась для меня полной неудачей.
Второе судебное дело № 2182. По иску властей к нашей семье «О выселении» (приложение 39). Его в принципе можно было бы и не обжаловать, так как оно закончилось отзывом иска истцом и закрытием этого дела по этой причине. Но в этом деле заключаются два важных процессуальных момента, которые кардинально влияют согласно закону на все остальные судебные дела. Притом эти два момента проигнорированы, как судом первой, так и второй инстанций.
Во-первых, как выше изложено, первое дело № 2390 по моей жалобе на нарушение моих прав человека, гарантированных мне Конвенцией, впервые рассматривалось в суде первой инстанции с 20.05.02 по 30.05.02. В это же самое время, в этом же самом суде, судья Ахмидзянова 27.05.02 возбудила иск властей против моей семьи «О выселении», которое самым тесным образом связано с первым судебным делом, то есть, между теми же сторонами, о том же предмете и по тем же основаниям. Притом судья Ахмидзянова прекрасно знала от меня о продолжающемся разбирательстве только что описанного первого дела в этом же суде. Она знала от меня и о том, что иск властей к нам абсолютно беззаконен по материальному праву (приложения 40, 41, 42).
Поэтому она не могла по закону возбудить второе дело не только потому, что иск властей беззаконен по материальному праву, но и по факту нарушения процессуального права. Ибо статья 221 действовавшего в то время ГПК РСФСР гласит: «…судья оставляет заявление (иск префектуры к нам) без рассмотрения, если в производстве этого же суда имеется дело по спору между теми же сторонами, о том же предмете и по тем же основаниям». И если судья это дело даже ранее возбудил, то согласно статье 143 действовавшего ГПК он его был обязан прекратить, «оставить заявление без рассмотрения» еще на стадии подготовки к судебному разбирательству.
28.06.02 это, второе дело было закрыто определением судьи Ахмидзяновой (приложение 43) из-за отказа властей от иска, так как измученные судами мы устно в зале суда согласились на предложенную нам властями квартиру (ул. Шверника) взамен нашей собственной. При этом суд, предупредив истца об ответственности по статье 220 ГПК РСФСР за новое возбуждение иска между теми же сторонами, о том же предмете и по тем же основаниям, не утвердил мирового соглашения между сторонами. И это позволило нам, рассмотрев предоставляемую нам квартиру, отказаться на добровольный обмен с властями нашими квартирами.
Во-вторых, я тоже читал статью 220 ГПК РСФСР и знал, что повторного иска по процессуальному праву власти к нам предъявить не могут, и поэтому мы будем в дальнейшем договариваться с властями на равных. Хотя и без этого судебного дела мы согласно статье 1 Дополнительного протокола к Конвенции имели на это полное право.
Это прямо относится к справедливости и беспристрастности суда, ибо справедливый и беспристрастный суд не будет два раза подряд делать одни и те же, совершенно очевидные ошибки, притом дважды попирая мои законные права и дважды предоставляя беззаконные права публичным властям.
Но я плохо за свои 67 лет знал публичные власти и российский суд. Ни разу прежде я с ними не имел никаких общих дел, если не считать того, что меня еще в 5-летнем возрасте власти и суд репрессировали по политическим мотивам, оставив без попечения отца, сгинувшего без возврата в сталинских лагерях. И только через 60 с лишним лет, всего за несколько месяцев перед моим «выселением» из своей законной собственности, я реабилитирован (приложение 81).
Третье судебное дело. По иску властей к нашей семье «О выселении» (№ 2882 - 3416). Это дело, как и второе дело, ни префектура, ни суд не могли возбуждать не только потому, что у них не было законного основания к его возбуждению по материальному праву, но и по процессуальному праву, о котором я сказал немного выше (статья 220 ГПК РСФСР). К этим двум прибавилось еще и третье нарушение закона, потому что еще не было окончательно завершено дело по моей жалобе (первое дело). Притом один и тот же судья Ахмидзянова одновременно рассматривала и мою жалобу на действия властей, и настоящий второй иск властей против моей семьи (третье дело) (приложение 44), проводя судебные заседания в разные дни, несмотря на то, что это фактически одно и то же дело.
Первое дело кассационная инстанция вернула судье Ахмидзяновой на новое, повторное рассмотрение 20.06.02. Закончила судья Ахмидзянова рассматривать это дело 17.10.02. Третье судебное дело № 2882 судья Ахмидзяновой начала производством 12.08.02, закончила она его рассмотрение 28.08.02. Таким образом, в ее руках одновременно находились эти два дела с 12.08.02 по 28.08.02 – полмесяца. И она ни разу не усомнилась, что эти два дела, находящиеся рядом на ее столе, являются делами между теми же сторонами, о том же предмете и по тем же основаниям. Разница между этими делами – только одна: первая сторона (префектура) считает эти основания законными, а вторая сторона (моя семья) считает эти основания (постановление правительства Москвы № 811-ПП и распоряжение префекта ЮЗАО Москвы № 546) беззаконными.
Судье бы надо было объединить эти два дела в одно производство согласно части 4-й статьи 128 ГПК РСФСР для «более быстрого и правильного рассмотрения», но она этого упорно не делает. Почему? Потому, что ей надо обязательно удовлетворить незаконные желания префектуры, присудить нам недостойную и неравноценную квартиру, от которой мы отказались по первому делу, так как мировое соглашение не было утверждено в судебном заседании.
При совместном же рассмотрении моей жалобы на префектуру и иска префектуры к моей семье это было сделать почти невозможно, пришлось бы рассматривать встречные факты и нарушить одновременно больше законов в одном процессе, чем при раздельном рассмотрении одного и того же вопроса в разных судебных процессах.
Других причин не соединения дел в одно производство я не нахожу. А это, в свою очередь, характеризует суд первой инстанции как несправедливый суд, зависимый от властей, которые он открыто ублажает за счет судебного неуважения собственности моей семьи и других прав человека, декларированных Конвенцией.
Все это следует из Отзыва ответчиков на иск (приложение 45), Дополнения № 1 к отзыву ответчиков на иск (приложение 46). Из указанных приложений 45 – 46 также следует беспрецедентное нарушение как процессуального, так и материального права России, Европейской Конвенции. Но на суд не действуют факты и аргументы, упомянутые в приложениях 45 – 46, он даже их не рассматривает, и не выражает к ним своего отношения.
28.08.02 судья Ахмидзянова принимает решение изъять в пользу властей нашу собственность, только номинально заменив ее нам другой, совершенно неравноценной собственностью, но получить даже на нее юридически безукоризненное право собственности по закону невозможно без нашего на то согласия. Но, этого согласия мы не можем дать, так как собственность эта не равноценна нашей бывшей собственности.
Это решение суда я так и не мог получить на руки по обстоятельствам, изложенным ниже. Я с ним только знакомился по материалам дела для подачи кассационной жалобы.
10.09.02 я направляю судье Ахмидзяновой Заявление о разъяснении решения суда (приложение 47) и Замечания на протокол судебного заседания (приложение 82).
19.09.02 судья Ахмидзянова своим определением (приложение 83) заявление о разъяснении решения суда – отклоняет. Протоколом этого же заседания суда 19.09.02 мои замечания на протокол утверждаются судьей. Утвержденный судьей диалог между судьей и Б.П. Синюковым (приложение 82) показывает, что суд заинтересован проблемами префектуры, вытекающими из неудовлетворения судом ее иска о прекращении права собственности нашей семьи. Судья открыто, в приведенных ее словах обеспокоена проблемами префектуры в ущерб нашим проблемам.
Отклонение же судьей заявления о разъяснении решения суда показывает, что это решение в действительности не осуществимо на законных основаниях, так как судебная власть принуждает нас к мнимой, притворной сделке (приложение 47). Она просто не могла ответить по существу на нарушение ею закона.
28.08.02 подана краткая, 13.09.02 – полная кассационная жалоба в Мосгорсуд на это решение суда первой инстанции (приложение 48), а 25.09.02 – Дополнение № 1 (частная жалоба на определение суда в отказе от разъяснения решения суда – приложение 49).
10.10.02 состоялось первое заседание коллегии кассационной инстанции. На нем я представил коллегии свое выступление в письменном виде и просил приобщить его к делу (приложение 50). Моя жена представила суду два пакета фотографий, на которых фигурировали интерьеры нашей собственной квартиры и той, которая присуждена нам судом первой инстанции. Разница в интерьерах была настолько разительная, в пользу нашей собственной квартиры, что на этом судебное заседание было прервано и перенесено на 24.10.02, а представителю префектуры было предложено еще раз рассмотреть этот вопрос.
24.10.02 прерванное судебное заседание продолжено. Суд спросил представителя истца: «Имеется ли у Вас другое предложение, отличное от того, которое мы рассматривали в прошлый раз?» Истец ответил: «Нет». А я вручил председателю Заявление о пытках, которым власти подвергли нас (приложение 51). Определением Мосгорсуда (приложение 64) решение судьи первой инстанции Ахимдзяновой было отменено и дело направлено на новое рассмотрение в тот же суд в другом составе (судье Пименовой, которая уже дважды мной упомянута по первому делу).
Но вот что важно при всем этом. В упомянутых приложениях 48 – 50 я обращал внимание кассационной инстанции на явное нарушение судом первой инстанции процессуального и материального права России, на невозможность исполнения его решения без нарушения Гражданского кодекса, наконец, на нарушение прав человека по Конвенции и на пытки над нами. И поэтому я настаивал на отказе истцу в его иске и прекращении этого дела производством именно в кассационной инстанции. Тогда бы власти были просто вынуждены, наконец, прийти к нам точно так же, как они пришли в институт ВИЛАР (см. выше) и начать с нами переговоры на равных о сносе нашей собственности. И мы бы, безусловно, договорились, как власти равноправно договорились с институтом ВИЛАР.
Ничего этого кассационная инстанция вообще не стала рассматривать, она все это просто проигнорировала. Как будто всего этого у меня не было в упомянутых и представленных ей документах (приложения 48 – 50). Кассационная инстанция, согласно ее определению как бы одобрила все нарушения законов судом первой инстанции. Она выразила сомнение только в равноценности квартир, и именно поэтому направила дело на новое рассмотрение (приложение 64).
Третье дело вернулось в суд первой инстанции. Его руководство в нем приписало: «1. Отразить результат МГС. 2. Делу присвоить новый номер. 3. Ознакомить Ахмидзянову Н.Ф. 4. Передать Пименовой Г.А.» (приложение 64).
Приписка эта, несмотря на краткость, многозначительна, особенно пункт 1. Можно понять этот пункт так, что судья Пименова должна при присвоении делу нового номера (п.2) воссоздать в этом деле с новым номером № 3416 постановление «МГС» - Московского городского суда по старому номеру дела № 2882 и исходить при рассмотрении его именно из этого. Но можно понять и так, что «отразить» - это отринуть, убрать из дела по новому номеру все то, что было в этом деле со старым номером, не принимать во внимание факт рассмотрения этого же дела со старым номером в Мосгорсуде в деле с новым номером.
Как ни странно, но именно по второму варианту поступила судья Пименова. Она стала рассматривать дело, как будто оно никогда не было в кассационной инстанции, а прямо начато ею лично с искового заявления префектуры. Это дало ей сомнительное право принять от истца – префектуры заявление об отзыве иска, и закрыть дело. И получилось так, если не обращать внимания на замену номера с одного на другой, что истец, пока его иск удовлетворялся судом, своего иска не отзывал. Но, как только кассационная инстанция это решение суда отменила из-за неравноценности квартир, то истец тут же свой иск отозвал. Этими своими действиями префектура дала понять, как суду первой, так и второй инстанции, кто в Москве – хозяин. Несмотря на институт «разделения властей».
Судья Пименова подчинилась беззаконному «пожеланию» властей и, не только нарушив законы, но и попросту сфальсифицировав процесс, дело № 3416, оно же № 2882 закрыла своим определением от 28.11.02 (приложение 84). Подробности фальсификации процесса и нарушения судьей Пименовой закона представлены в Частной жалобе в Мосгорсуд на это определение (приложение 79).
28.01.03 Мосгорсуд, тоже полностью подчинившись «пожеланиям» властей, оставил упомянутое определение «без изменений» (приложение 85). Несмотря на то, что получил звонкую, хотя и фигуральную, пощечину. Суть ее в том, что суд первой инстанции не принял во внимание, что дело рассматривалось во второй инстанции и предыдущее решение суда первой инстанции отменено, и рассмотрел это дело вновь, совершенно не учитывая этого решения кассационной инстанции, как новое дело. Поэтому суду кассационной инстанции при рассмотрении моей частной жалобы надо было бы обратить внимание на этот факт, тем более что я на это обращал его внимание в своей частной жалобе.
В связи с этим я хотел бы обратить внимание на следующее. Суд кассационной инстанции, несмотря на то, что суд первой инстанции рассматривал дело как совершенно новое, даже под новым номером (приложение 79), а не повторно, пишет в своем определении: «При новом (т.е. повторном – мое) рассмотрении дела префектура ЮЗАО Москвы от иска отказалась». Но префектура-то именно потому от иска и отказалась, что ей не понравилась отмена кассационной инстанцией прежнего решения суда первой инстанции. Она же не отказалась от своего иска в период его рассмотрения и удовлетворения судом первой инстанции, а отказалась именно после отмены этого решения судом кассационной инстанции. И сама же кассационная инстанция подтвердила, что отказ от иска префектуры не что иное, как мнимость и притворство: «В производстве Зюзинского суда имеется дело между теми же сторонами о выселении, но по иному адресу». Ибо это «дело между теми же сторонами о выселении» (четвертое дело) возбуждено как раз после отмены кассационной инстанцией прежнего решения судьи Ахмидзяновой, причем тем же самым судьей Ахмидзяновой, но до начала его вторичного рассмотрения Зюзинским судом, судьей Пименовой. То есть, кассационная инстанция осведомлена, что сразу же после отмены ею решения судьи Ахмидзяновой, эта судья Ахмидзянова возбудила новое дело, не дожидаясь вторичного рассмотрения прежнего дела другим судьей.
И после всего этого кассационная инстанция пишет: «…не может быть отменено правильное по существу определение суда по одним лишь формальным соображениям». Какое же здесь «правильное по существу определение суда»? По существу-то оно как раз и является неправильным, так как потакает уловке префектуры. И уловка эта известна суду кассационной инстанции так же, как и суду первой инстанции. Перейду к «формальным соображениям», по которым дескать нельзя отменять определение. По-моему, именно по одним лишь формальным соображениям кассационная инстанция не отменила определение судьи Пименовой, так как «истец имеет право на отказ от иска». Но он это право имеет до того, как иск разрешен по существу, а не после этого. В результате у кассационной инстанции получилось, что она не отменила неправильное по существу определение судьи Пименовой по одним лишь формальным соображениям.
В результате получается, что власть подмяла под себя московские суды первой и второй инстанций, и они беспрекословно выполняют волю властей. Но выполнить эту «волю» без нарушения законов и фальсификации судебных дел – невозможно, ибо «воля» властей криминальна. И те московские суды, с которыми я имел дело, явились добровольными или принужденными рабами властей. И именно поэтому беспрецедентно нарушают все законы подряд.
Из приписки руководства Зюзинского суда (упомянутых 4 пунктов) следует, что не только судья Пименова причастна к фальсификации процесса и нарушению закона, но и само руководство Зюзинского суда первой инстанции не только причастно, но и руководило действиями судьи Пименовой, заставляя ее нарушать закон. Судья Пименова «правильно» поняла, как приказ, присвоить делу новый номер, так и «отразить решение МГС». Я уже не говорю о том, что судья Пименова вообще не могла вести это дело, так как она вела первое дело, которое (как я доказал выше) – «между теми же сторонами, о том же предмете и по тем же основаниям».
Я должен вновь упомянуть о пункте 3 «рекомендаций» руководства суда первой инстанции: «ознакомить Ахмидзянову Н.Ф.». То есть, указанный судья уже 14.11.02 знала, что ее решение от 28.08.02 отменено, и дело направлено на новое рассмотрение к судье Пименовой. При этом она знает, что присудила нам неравноценную квартиру, не говоря уже о сплошном нарушении закона. Недаром кассационная инстанция рекомендует судье Пименовой: «При новом рассмотрении… постановить решение в соответствии с требованиями закона».
Как я сообщил выше, решение Зюзинского суда (судья Ахмидзянова) от 28.08.02 по третьему делу (полное удовлетворение иска префектуры к моей семье – приложение 44) я представить не могу, так как Зюзинским судом первой инстанции мне отказано в его предоставлении. Первый отказ мотивировался тем, что я подал кассационную жалобу. Второй отказ последовал после закрытия дела судьей Пименовой, так как я подал на это решение частную жалобу. Третий отказ был мотивирован тем, что моя частная жалоба кассационной инстанцией была оставлена без удовлетворения и дело оставлено отмененным и закрытым (приложение 85), а отмененные решения по закрытым делам «не предоставляются».
Четвертое судебное дело. По иску властей к нашей семье «О выселении» (№ 3318). По логике факта, отмеченного выше, в двух предыдущих абзацах, судье Ахмидзяновой ничего не надо было бы предпринимать, даже в том случае, если к ней вновь обратятся власти с иском о нашем «выселении». Ей достаточно сказать властям, когда они придут к ней с новым иском о нашем «выселении», что, дескать, присужденная мной по Вашему иску квартира, по мнению кассационной инстанции, недостойна, и дело это вновь рассматривает судья Пименова. Поэтому идите к ней. И не просто идите, но представьте ей новое ваше предложение по квартире, которое было бы лучше вашего старого предложения, которое отклонила кассационная инстанция.
Это было бы просто и логично, если бы судья Ахмидзянова была законопослушна, беспристрастна, справедлива и независима от властей.
Что же сделала судья Ахмидзянова, когда власти пришли к ней с новым иском?
(Приложение 63). Она, прошу заметить, уже после 14.11.02, когда была ознакомлена с судьбой ее прежнего решения в суде кассационной инстанции (приложение 64), без тени сомнения возбуждает и решает 19.11.02 новое дело о нашем «выселении», не дождавшись окончания решения по старому делу у другого судьи. Зачем ей это нужно было делать? Что, у судьи просто не было другой работы? Тогда почему она рассматривала первое дело по моей жалобе о защите прав человека 117 дней вместо 10 дней по закону?
Теперь о самом судебном производстве и решении судьи Ахмидзяновой от 19.11.02. Первое судебное заседание было назначено судьей на 11.11.02, где мы, ответчики заявили ей вполне обоснованный отвод (приложение 65), который она тут же отклонила (приложение 97), совершенно голословно заявив, что «ответчики не представили суду доказательств». Тогда как исчерпывающие доказательства были представлены нами на 5 листах в 6 пунктах (приложение 65). Затем ей был вручен Отзыв ответчиков на иск (приложение 66). Затем, заметив ошибку в исковом заявлении, судья заседание перенесла на 19.11.02. Так что к этому дню без сомнения судья Ахмидзянова была знакома с упомянутым определением кассационной инстанции по третьему делу.
19.11.02 судебное заседание началось с предъявления нами, ответчиками судье Дополнения № 1 к отзыву ответчиков на иск (приложение 67) и встречного иска «О равноценной квартире» (приложение 68). Через 15 минут (10 из них мы «ознакомливались» с делом) судья Ахмидзянова вынесла свое решение: выселить нас из своей собственности, прекратить наше право собственности и передать нашу собственность властям Москвы, а встречный иск отклонить (приложение 86). А нам «предоставить в собственность» квартиру по ул. Бартеневской, примерно в два раза хуже той по ул. Шверника, которую забраковала кассационная инстанция по третьему делу.
Выслушав это решение по четвертому делу, мы вспомнили слова судьи Ахмидзяновой, сказанные ей нам в зале суда по третьему делу, когда мы отказались от квартиры на ул. Шверника, которую она нам присудила: «Вы еще пожалеете, что отказались от этой квартиры». Именно поэтому она начала новое, четвертое дело и присудила нам по этому, четвертому делу квартиру, еще более худшую, чем даже та квартира по ул. Шверника, которую кассационная инстанция признала худшей, чем наша квартира по ул. Грина.
Здесь я даже не касаюсь главного вопроса о нарушении судьей процессуального и материального права (приложения 66, 67). Сам факт злобного, именно злобного, как возбуждения четвертого судебного дела, так и его решения, говорит о том, что судья Ахмидзянова не только послушный исполнитель воли властей, но и сама злопамятна и мстительна, что никак не может сочетаться с беспристрастностью и справедливостью.
Настолько мстительна, что влепила заодно фигуральную пощечину Московскому городскому суду, фактически отменив все его потуги хотя бы соблюсти некое подобие справедливости – дать нам более достойную квартиру при пересмотре третьего дела.
«Жалеть» нам, естественно, было о чем. Достаточно сказать, что квартира по ул. Шверника, хотя и неравноценна нашей квартире по ул. Грина по решению кассационной инстанции, но она все же была в 10 минутах пешком от метро, почти в центре города. «Новая» же квартира по ул. Бартеневская по четвертому суду расположена на самой окраине города, в 11 автобусных остановках от конечной станции метро, в 5 минутах пешком от которой мы жили раньше в своей собственной квартире на ул. Грина. В Москве близость к метро ценится очень высоко, особенно пенсионерами как мы.
К судебному заседанию 19.11.02 надо добавить, что мы в начале его письменно обратились к судье Ахмидзяновой с Заявлением (ходатайством) об откладывании судебного заседания, в котором перечислено пять пунктов, по любому из которых судья была обязана отложить судебное разбирательство, так как в противном случае нарушались наши права на защиту (приложение 87). Судья Ахмидзянова, сделав перерыв, дала нам прямо в зале суда 10 минут на ознакомление со 100 листами текста (по минуте на 10 листов), в которых приведены, например, расчеты стоимости квартир, документы и решения властей, на изучение которых нам надо было не меньше трех-пяти дней. По истечении 10 минут судья судебное заседание возобновила, несмотря на то, что мы заявили ей, что ознакомиться и обдумать эти документы не успели. И тут же зачитала нам свое упомянутое выше решение (приложение 86), постановленное в нарушение наших прав на защиту.
На это решение 22.11.02 была подана кассационная жалоба непосредственно в Мосгорсуд (приложение 70). Жалоба в Мосгорсуде пролежала не рассмотренная до 30.01.03, более двух месяцев, точнее 68 дней вместо 10 дней по закону.
04.12.02 нас вновь вызвали в суд по этому делу. Мы вручили судье Ахмидзяновой заявление о пытках, что мы не можем адекватно реагировать на происходящее в судебном заседании (приложение 69). Но судья, никак не отреагировав на него, зачитала нам свое новое определение: «решение суда от 19.11.02 о нашем выселении обратить к немедленному исполнению» (приложение 75), чем ввела нас в еще больший шок. В это самое время, 04.12.02, в нашей собственной квартире при наружной температуре минус 17 градусов властями были обрезаны трубопроводы центрального отопления. Мы прожили без отопления до 11.12.02, до момента насильственного выселения.
Мы хотели тотчас же подать частную жалобу на это определение судьи Ахмидзяновой в Мосгорсуд, но не смогли, так как в письменном виде это определение суда о немедленном исполнении решения выдано было нам на руки только 16.12.02, когда истек процессуальный срок его обжалования. Указанная жалоба была подана 16.12.02, совместно с заявлением о продлении процессуального срока (приложение 76). Дату 16.12.02 необходимо запомнить, так как она ниже еще пригодится.
10.12.02 к нам в 19-00 часов явился судебный пристав-исполнитель и вручил Предписание на выселение (приложение 77). В нем значилось: «В случае если до 10.12.02 Вы не освободите квартиру, назначить принудительное выселение на 11.12.02 на 10-00 часов». Грубее этого нарушения закона «Об исполнительном производстве» трудно придумать. Подробности – в «Жалобе на неправомерные действия судебного пристава…» от 30.12.02 (приложение 78), направленной нами в тот же Зюзинский суд, вместе с заявлением о восстановлении пропущенного процессуального срока. Эта жалоба руководством суда передана для производства судье Суховой, уже упомянутой по первому судебному делу. Судья Сухова, как и в прошлый упомянутый раз, оставила эту жалобу «без движения», сославшись на сущую ерунду (приложение 88), на что ей направлено нами 24.01.03 Дополнение № 1 к жалобе с заявлением о продлении пропущенного процессуального срока, который не пропустить было невозможно (приложение 89).
(Из 2005-го. Разве я мог предположить, что судебный пристав-исполнитель так явно станет нарушать закон, написанный лично для него? Разве я мог ранее предположить, что мне придется подавать в суд на судебного пристава? Вот в этом и состоит pending cause, вот в этом и состоит необходимость все новых и новых дополнениях к жалобе в Европейский Суд).
11.12.02 в 10-00 часов, всего через 15 часов после вручения нам Предписания на выселение (половина из них – ночные часы) к нам явился судебный пристав-исполнитель. И без понятых, без описи имущества выбросил нас как собак из своей законной собственности в квартиру на ул. Бартеневская. В которой наспех наклеенные обои валялись на полу, в квартире было 14 градусов тепла, а входные двери не закрывались. Попутно переломав всю нашу мебель, а часть из нее вообще бросив на улице. Это и явилось причиной упомянутой жалобы на действия судебного пристава.
Теперь надо возвратиться в день с датой 16.12.02, которую я выше просил запомнить. До этого дня мне не выдавали в суде ни определения судьи Ахмидзяновой о немедленном исполнении ее решения о нашем выселении по четвертому делу, ни определения судьи Пименовой о прекращении ею третьего судебного дела. С момента совершения определения судьи Ахмидзяновой прошло 12 дней. С момента совершения определения судьи Пименовой прошло 18 дней. И оба этих дела оказались доступны нам в один и тот же день 16.12.02, а выселение наше произведено судебным приставом-исполнителем 11.12.02. Помня, что определение суда на полстраницы должно быть выдано нам судьей в самый день его совершения, я не могу найти другого объяснения этому факту, кроме следующего. Тем более что это же самое определение судья Ахмидзянова выдала истцу – префектуре именно в день его совершения, 04.12.02, о чем стоит отметка в судебном деле.
И судья Пименова, и судья Ахмидзянова не выдавали нам указанные документы до 16.12.02, чтобы без помех завершить наше незаконное выселение судебным приставом. А потом, дескать, пусть жалуются, когда, как говорится, поезд ушел. Так оно и вышло. Но сюда надо присовокупить еще и Предписание на выселение судебного пристава-исполни*теля, совершенное 06.12.02, но врученное нам не на следующий день (за 5 дней до принуждения) как предписано законом, а буквально за несколько ночных часов до самого акта принуждения.
Во-первых, три деятеля судебной системы во главе с истцом – префектурой словно договорились, а иначе быть не могло, ибо они в унисон совершают действия, препятствующие нашему своевременному обжалованию их решений и действий. Во-вторых, вводят нас в шок, от которого мы едва оправились. В третьих, препятствуют повороту их решений. В четвертых, концентрируют извещения-представления своих решений и действий, произведенных в разное время, на один и тот же день 16.12.02, я думаю, затем, чтобы загрузить наше сознание множеством проблем разом. Чтобы мы запутались, за какую в первую очередь взяться. И отяготить все это еще шоком от варварского «переселения». Нам разом надо было обосновать и написать жалобы, и на определение судьи Суховой, и на определение судьи Амидзяновой, и на неправомерные действия судебного пристава-исполнителя, и на его незаконное «Предписание». Кроме того, нас заставили пропустить процессуальные сроки обжалования, заставив нас тем самым обосновать и написать заявления о восстановлении пропущенных процессуальных сроков.
Все это ни что иное как наказание за нашу непокорность, за настойчивость в справедливости. И за нашу правоту, которая так сильно раздражает гонителей вообще и наших гонителей в частности. Ведь мы жили при 17-градусном морозе в неотапливаемом доме с 04.12.02 по 11.12.02.