либерал
Сообщений: 2189
http://www.echo.msk.ru/programs/code/53609/
Я хочу рассказать еще одну историю, совершенно замечательную, про которую я у меня, естественно, вопросов нет, потому что это такая история эксклюзивная. Ну вот просто мне пришло письмо, о котором я хочу рассказать. Жил-был в России в городе Таганроге некто следователь Виговский. Сначала он был следователь, потом федеральный судья. И был у него сын – молодой парень, студент института. Однажды этот парень в ноябре прошлого года исчезает, и тут же сразу приходит человек из милиции по месту жительства господина Виговского спрашивать об этом парне. Замечу, что господин Виговский, наш бывший следователь, не поднимает шухера, а милиция приходит сначала. Ну, когда выяснилось, что сын-студент пропал, господин Виговский поднимает шум, господин Виговский обращается в прокуратуру с просьбой о розыске, в милицию. В милиции ему отвечают, что не надо заводить дело. Но после его настоятельных требований заводят. В конце концов через несколько дней сына находят на пустыре какого-то завода мертвым. Господин Виговский, следователь и судья, едет туда. Ему объясняют, что сын его лежит там наверное уже два дня. «Этого не может быть», - говорит следователь Виговский. Замечу, следователь! «Эти два дня шел снег и дождь, а у сына сухая одежда». Потом приходит судмедэксперт… сейчас, одну секунду… судмедэксперт Комиссаров. И говорит, что сын умер своей смертью – повреждений на теле нет. «Но как же повреждений на теле нет, - господин Виговский, - когда у сына сломана грудина, кровоизлияние во внешнюю оболочку сердца, многочисленные повреждения внутренних органов, в том числе повреждены корни легких, множественные разрывы печени и почек, ушибы и повреждения кишечника, сломаны с обеих сторон ребра, а также кровоизлияния в мягкие оболочки головного мозга?» После этого следователю Виговскому, бывшему следователю, отдают телефон сына, и он обращает внимание, что с него, видимо, уже после смерти сына, был сделан звонок. И говорит «Если можно, давайте распечатаем, откуда и кому звонили». А ему следователь – не знаю, один был следователь Петухов, другой Урбан – говорит: «Нет необходимости. Не будем мы делать распечатку». И вот следователь Виговский начинает утверждать, что сына его скорее всего убили сотрудники милиции, что просто его случайно забрали на улице, потому что никаких правоохранительных претензий к нему не было, забили в милиции абсолютно случайно, ну а когда начался шухер, выкинули на пустыре, и что только этим можно объяснить поведение, соответственно, прокурора Шпенева, следователя Петухова, следователя Урбана, эксперта Комисарова. Надо сказать, что таких дел довольно… а, и еще господин Виговский обращает внимание в своем письме, что у сына, когда избивали, были вынуты шнурки из ботинок и ремень из брюк. То есть такое делают только в милиции. Так вот, таких дел много.
Или вот замечательное дело, которое сейчас рассматривается в московском суде: была мошенническая схема, посредством которой Департамент жилищной политики Москвы давал мошеннику квартиры выморочные, которые тот реализовывал как свои, и у которых были добросовестные приобретатели. В частности, молодой парень Роман Стрекалев, который крутится на двух работах, у которого у жены сейчас проблемы из-за иска Департамента жилищной политики Москвы. То есть был мошенник, который получал квартиры, он продавал. Были добросовестные приобретатели. А дальше самое интересное – дальше тот самый Департамент жилищной политики Москвы, то есть те самые чиновники, которые мошеннику давали квартиры, обращаются в суд, и квартиры возвращаются к ним, потому что они приобретены, мол, мошенническим способом. Да, говорит суд, это добросовестные приобретатели – там десятки пострадавших – да, они заплатили за свои квартиры, да, они работяги, но вы знаете, мы их хотим обратно. Это поразительная вещь. Потому что очень во многих странах – а что, бывают мошенники, которые продадут квартиру, бывают чиновники, которые помогут мошенникам. Но не бывает так, чтобы тот человек, который стоял во главе аферы, или то учреждение, которое участвует в афере, в итоге еще и получало все обратно. Что страшное в истории господина Виговского? Конечно, ведь очень много людей… ну, что страшное в истории господина Виговского – ведь можно себе представить, что и в Америке, и во Франции, и в каком угодно месте случайно убьют человека полисмены. Ну бывает. Бывает, что даже два полисмена. Бывает, полисмены пьяные. Но не бывает такого, чтобы этих полисменов все защищали. Чтобы образовалась некая устойчивая правоохранительная шайка, которая будет отвечать человеку: Нет, труп вашего сына переломан, но мы напишем в экспертном заключении, что он целый. Нет, мы не проверим мобильник, с которого он звонил. Нет, нам все равно, что у него шнурки из ботинок выдернуты. Потому что это означает, что вот эти вот люди – следователь Петухов, следователь Рубан, эксперт Комиссаров – что они покрывают совершенное преступление. Это очень страшно, потому что обычно правоохранительные органы есть нечто, что производит продукт под названием «правосудие». В данном случае правоохранительные органы производят продукт под названием «преступление». Они являются либо убийцами, либо укрывателями. Это некое тотальное перерождение правоохранительной ткани общества. И, собственно, самое важное, о чем я хотела сказать – когда смотришь таки дела, когда видишь, как таджика депортируют, потому что в него стрелял фсбшник, когда видишь, что целая правоохранительная система города Таганрога вступает в плотный союз, чтобы не позволить выяснить, от чего был убит человек.