[Дж. Реале, Д. Антисери]

Навязывая функциональность, “система” (современное технологическое общества) использует мощный аппарат культурной индустрии. Речь идет о масс-медиа (кино, телевидение, радио, диски, реклама и т. д.). Предлагая свои ценности и модели поведения, масс-медиа создает потребности и создает язык. В целях доступности эти ценности и модели единообразны, аморфны, примитивны. Они блокируют инициативу и творчество, ибо приучают к пассивному восприятию информации. Культурная индустрия коварно подменила личностное общенеопределенным. Каждый из нас заменим, но “индивид, абсолютно заместимый другим, есть чистое ничто”.

Этого нельзя не заметить и в сфере досуга, где нет больше места рекреативной свободе, гениальности, неподдельной радости. Система устанавливает расписание досуга, а индивид подчиняется. Апофеоз посредственности – культивирование развлечений “по сходной цене”. Таким образом, культурная индустрия – не закоулки идеологии, она – сама идеология, определяет принятие целей, установленных другими, т. с. системой.

Так просвещение превращается в свою противоположность. Пытаясь покончить с мифами, на деле оно умножило их сверх всякой меры. Кант говорил, что просвещение есть выход человека из фазы несовершеннолетия, в котором он повинен. Несовершеннолетие – это неспособность пользоваться собственным разумом без посторонней помощи. Зато сегодня индивид, став “совершеннолетним”, превратился в ноль, которым манипулируют другие. Когда-то говорили, что судьба человека записана на небесах. Сегодня можно утверждать, что она зафиксирована “системой”. Так Адорно и Хоркхаймер приходят к выводу, что “если просвещение не осознает этого регрессивного движения, то оно подпишет себе смертный приговор”. Этого не должно случиться, поскольку необходимо “сохранять, расширять и доказывать свободу, вместо того чтобы бежать со всех ног в мир организации”.