[Марк Захаров]

НЕ ЗНАЮ, как относится ко мне сам Егор Владимирович Яковлев, но для меня лично он - родственная душа. Конечно, с иной общечеловеческой и интеллектуальной осмысленностью. Пишу неграмотно, но искренне. Не секрет, что Егоровы Владимировичевы достоинства значительно превосходят аналогичные качества автора настоящего заявления. Народ, особенно его меньшая, прогрессивно настроенная часть издавна изумлялась могучему публицистическому дару, уму, стальной воле, мужеству, смекалке и другим редкостным свойствам юбиляра.

В 1991 году с первых же танцев из "Лебединого озера", когда законный президент был отстранен (или пожелал временно отстраниться) от власти, я погрузился в глубокую, свойственную большому художнику депрессию. После звонка с Останкинского телецентра, когда мне сообщили, что телепрограмма с моим участием только что закрыта, как и целый ряд центральных газет, мой депрессивный сумрак сгустился. Не знаю, как развивалась бы далее моя психическая вменяемость, если бы не веселый голос Яковлева в телефонной трубке.

В то памятное мне время я входил в редакционный совет при "Московских новостях", и Егор Владимирович отважным кавалерийским наскоком решил немедленно собрать в своей еще не опечатанной редакции всех не потерявших сознание членов совета. Когда мы проворно собрались вокруг вечно отважного и неунывающего Яковлева, оказалось, что никто, кроме меня, и не думал терять сознание, все излучали гнев и решимость. Я сделал вид, что тоже их излучаю и готов умереть на баррикадах. Егор Владимирович предложил немедленно выступить с воззванием к демократическим силам России, не желающим возврата к коммунистическому тоталитаризму. А в Кремле как раз составлялись арестантские списки. Когда я ставил свою подпись, мне померещилось, что меня лично отнесут к третьей группе, но умные люди потом успокоили: в случае арестов пойдешь не в третью очередь, а в более почетную - вторую.

Любопытно было видеть на следующий день эту самую листовку с моей подписью, расклеенную на стенах домов, заборах и даже на танках...

Помимо политических аспектов содеянного, это был щедрый подарок Яковлева мне лично. Он одарил автора настоящего заявления смелым поступком в жизни, поделился частицей своей отваги, встряхнул его мозги, которые до сих пор не могут устаканиться.

В случае если развитие нашего непредсказуемого государства пойдет по одному из двадцати восьми сценариев, причем по самому не наилучшему, буду просить органы правосудия рассматривать данное заявление как подтверждение того, что на меня было оказано и продолжает грубо оказываться глубокое психологическое давление. Хочется от души поздравить Егора Владимировича с юбилеем и поблагодарить его за оказанное давление.