[Сергей Королев]

На верхушке шахматной пирамиды нравы всегда были далеко не идиллические, да что там говорить, жестокие были нравы. Однажды в 50-х, Ботвиннику предложили сфотографироваться с ведущими шахматистами страны, членами сборной СССР. «С этими бандитами?»-возмутился наш шахматный патриарх. «Эти бандиты» в 1952 году выставили его, чемпиона мира, из состава команды, отправлявшейся на Всемирную шахматную Олимпиаду: «Стал плохо играть в шахматы»…..
Отношения Ботвинника и Бронштейна, Ботвинника и Петросяна, Карпова и Корчного, Карпова и Каспарова-более или менее известны. Назвать их просто неприязненными-значит сказать лишь самую-самую малость. И история матча между Ботвинником и Бронштейном в 1951 году, изложенная «от Михаила» и от «Давида»,-это две совершенно разные истории, они не имеют между собой ничего общего. Как и истории противоборства Карпова и Корчного, отраженные в книгах этих двух великих шахматистов.
За день до смерти Ботвинник дал свои последние указания: «Никаких пышных похорон. Никаких шахматистов. Хочу уйти спокойно».
Корчной вполне серьезно утверждал, что Спасский гипнотизировал его во время их белградского матча 1978 года и что в этом гипнотическом ремесле сам Таль был, по сравнению со Спасским, дилетантом, любителем. С равной настойчивостью Виктор Львович намекал на то, что Петросян пытался его отравить и что однажды случайной жертвой этих попыток стали две наши известные шахматистки (выпили предназначенный Корчному чай). Во всяком случае, по свидетельству гроссмейстера Шамковича, Корчной во время одной из совместных трапез только те блюда, который уже отведал сидящий vis-a-vis Петросян….
Но наряду со сложными личными взаимоотношениями (которое в самом худшем варианте подлежали разбору и расчистке с участием власти) существовала и этика корпоративная. Помочь товарищу или просто коллеге выполнить норму разряда или звания или получить приз, отдав в нужный момент пол-очка, а то и очко, считалось дело естественным (теперь это определяется фразеологизмом «лечь под»), а тогда таких слов, в этом, во всяком случае, смысле не использовали). Хотя эта «взаимопомощь» в конце концов банальна. Но ведь были, были и более широкие и значительные жесты! Один только пример, если хотите,-анекдот (ибо исторический анекдот-это не выдумка, а форма фиксации реального и типического). Однажды Пауль Керес играл с Исааком Болеславским. И вот в жесточайшем цейтноте и к тому же в тяжелой позиции Керес вдруг предполагает Болеславскому ничью. И Болнеславский неожиданно для всех соглашается. После партии Болеславского спросили: «Исаак Ефремович, почему, ну почему вы согласились?!» И умудренный жизнью Болеславский ответил: «Если Керес в таком положении предлагает ничью, значит, она ему очень нужна».
Для того чтобы эта ничья состоялась, не только Болеславский должен был быть мудрым и великодушным, но и второй участник эпизода должен был иметь безукоризненную человеческую (не путать с политической) репутацию. Керес такую репутацию в шахматном мире, безусловно имел. Ботвинник был известен своей ортодоксальностью и нетерпимостью, через 25 лет после окончанния войны он сказал о мастере Богатырчуке, ушедшем с немцами с Украины и эмиригровавшем потом в Канаду: «Я бы лично повесил его в центре города. Но о Кересе даже он отзывался весьма благожелательно. Очень ярко, хотя, быть может, чуть напыщенно-и обидно для всех прочих игроков-сказал о великом эстонском гроссмейстере Спасский: «Гулливер среди лилипутов». Но, думаю, Борис Васильевич, все же погорячился. Рассказанный выше эпизод показывает, что были, были в шахматах люди немелкие, и не один, и не два….