[Алeксандр Гольц]

РОССИЙСКАЯ ГАЗЕТА Среда, 31 июля 1991 года №159 (205)

ТРИДЦАТЬ первого июля советский и американский президенты поставят свои подписи под текстом Договора о сокращении стратегических наступательных вооружений. Суть этого действительно исторического соглашения заключается в том, что в течении семи лет стратегическое вооружение СССР и США будет сокращено до уровня 1600 носителей и 6000 ядерных боеприпасов у каждой из сторон.
Будущие историки поразятся явному парадоксу. Не один год прошел с тех пор, как в Москве и Вашингтоне осознали: вооружений накоплено столько, что даже паритет, достигнутый на горе из 25 тысяч ядерных боеголовок, не гарантирует безопасности. Ведь любой инцидент мог обернуться в таких условиях вселенской катастрофой. Но целых десять лет ушло на то, чтобы разработать соглашение, которое не ограничивало бы, как прежде, рост ядерных потенциалов, а сокращало их.
Дело в том, что уж слишком непростой оказалась поставленная задача. Так называемые «стратегические триады» (включающие межконтинентальные ракеты наземного базирования, ракеты морского базирования и ядерное оружие на стратегических бомбардировщиках) двух стан совершенно неодинаковы. Советский Союз всегда отдавал предпочтение наземным ракетам, американцы же-морским и стратегической авиации. К этому следует добавить, что баллистические ракеты оснащены различным количеством боеголовок индивидуального наведения, в стратегические бомбардировщики-различным количеством ядерных боеприпасов. В результате найти общий знаменатель для равного сокращения оказалось в высшей степени непросто. Пришлось разрабатывать сложнейшие правила расчета.
Непонимания было много. Вспомним драму в Рейкьявике, угрозу нарушения Договора по противоракетной обороне в результате работ по СОИ, кризис из-за нарушения американцами соглашения ОСВ. Но все-таки всякий раз реальная политика брала вверх над политиканством. И в Москве и в Вашингтоне хватало воли, чтобы искать и находит необходиыме развязки.
Впрочем, не сомневаюсь, что и в СССР и в США этот спасительный договор будет подвергнут жестоким нападкам. Одни критики будут говорить о том, что ядерные арсеналы в действительности будут уменьшены всего на тридцать процентов вместо обещанных пятидесяти.
Те кто рассуждает подобным образом, спешат выдать желаемое за действительное. Не спорю отношения между СССР и США переживают подьем. Но ядерные арсеналы, оставшееся нам страшное «наследство» эпохи конфронтации, нужно ликвидировать так же, как разряжать мину,-не делая резких движений. Ведь любая нестабильность, даже намек на нестабильность в этом процессе-уже дополнительный риск. Из этого следует, что нынешний договор должен получить развитие. Поэтому надеюсь, что, подписав Договор СНВ, президенты тут же дадут военным и дипломатм поручение готовить второй этап этого процесса.
Найдутся, конечно, и другие критики. Они будут упрекать и Буша, и Горбачева за «неоправданные уступки». Наши консерваторы обязательно укажут, США за счет крылатых ракет морского и воздушного базирования могут получить превосходство примерно в тысячу ядерных боеприпасов. А их «коллеги» из США будут напирать на то, что за Советским Союзом сохраняется право модернизировать тяжелые ракеты…
Таким образом, те, кто выпячивает уступки «потенциальному противнику», не желают видеть: документ по существу представляет собой сложнейшее уравнение взаимных компромиссов.
При этом не хочу сказать, что Договор по СНВ не ставит проблем. Но они, как мне представляется, заключены не в самом договоре. Так или иначе, но с его подписанием на определенный период исчерпывается одно из приоритетных направлений нашей внешней политики-разоруженческое. Стало быть, пора продвигать новые приоритеты. Интегрирование нашей страны в мировую экономику, например. Готовы ли мы к этому? Не знаю. Но уверен в одном, эта задача, как и другие может быть решена только в условиях стратегической стабильности.