[РАПСИ]

Уголовное преследование против Ленина

Материалы, собранные отделом контрразведки при петроградском штабе военного округа, признаны достаточными для возбуждения уголовного преследования против Ленина, Колонтай и других.

(вечерняя газета Время)

День за днем

Какие удивительные противоположности таит в себе путанная, вечно в брожении, русская душа. С одной стороны женский батальон, теряющий в первом же сражении более половины своего состава из-за своей доблести, с другой – соседние «мужские» роты, кидающие на произвол врага женщин, взявшихся за ремесло солдата. Рядом живут высший героизм и самое низкое предательство.

Офицеры умирали даже не за невозможную победу, а за право не видеть позора своей армии, а рядом таскают вино, насилуют и грабят, и открывают дорогу врагу, благословляя его на насилия и грабежи. И все это – люди одного народа. И в том и в другом случае мы скажем: «Да, это Русские могут сделать», и запрещено нам будет сказать: «Этого Русский не способен сделать».

Виновники этого едва ли найдутся. «Одних уже нет, а те далече», где-нибудь вне пределов досягаемости власти.

Еще так недавно Петроград приветствовал уходящих на фронт женщин-солдат, и вот уже эта маленькая кучка героинь растаяла под ударами врага, и новая готовится ей на смену, под те же знамена - «победа и свобода».

А тут же рядом г-жа Колонтай со своими немецкими друзьями, продажей «карандашей» и России Немцам. Русская женщина, умирающая на фронте за Россию, и русская женщина, торгующая Россией в тылу. И опять все это бок о бок.

Но не станем говорить об этой мрази человечества; вспомним нашу новую жертву в эти тяжелые дни. Эти женщины, оставшиеся на полях брани, будут вечным укором не только дезертирам и изменникам, они останутся вечным приговором тем, кто не знал как вызвать таящуюся русскую силу и признать за власть имущих жалкую толпу трусов, готовых бежать куда глаза глядят, и в темноте своей готовых слушать все, что им наговорит немецкий коммивояжер с ворохом прокламаций, где за их честь предлагалось все, что угодно – молочные реки, бегущие в немецкие моря, и кисельные берега, в которых можно было бы захлебнуться от немецкого киселя.

Этот бой в сморгонском направлении, где женщины показывали пример, останется на многие лета вечным позором для нашего страшного времени и еще украсит нежданным венком русскую женщину. В тягчайшую минуту русской жизни женщины бросились на помощь своей родине среди улюлюкания черни и вражеских наймитов. Русской женщине, только что получившей равноправие, удалось доказать своей жизнью свое право на это, и добровольно принятые обязанности привели ее к жертве.

Много еще трудов и подвигов предстоит русской женщине, и залог этого – эти первые жертвы.

Бор. Суворин.

(вечерняя газета Время)

Ленин и Мясоедов

При монархии у немцев был Мясоедов, при революции понадобился Ленин.

Во времена монархии приходилось работать в подполье с большой осторожностью, посредством строго обдуманного шпионажа, путем дружбы с военным министром и его женой, приходилось создавать сеть дворцовых интриг.

В дни анархии гнусную работу можно вынести на улицу. Можно кричать, пропагандировать, открыто агитировать в армии, требовать прекращения войны и немедленного мира.

И как прежде, так и теперь, подыскиваются самые высокие оправдания.

Мясоедов на суде говорил, что он спасал монархию. Ленин в ответ на все разоблачения гордо заявляет, что он спасал революцию и вел к торжеству интернационала.

Мясоедов шагал через трупы солдат армии Самсонова, небрежно задевая шпорой за тела убитых. Не замечая запаха разложения и во время вытирая брызги крови, он заносил в книжку расположение русских позиций.

Ленин посылал солдат на братоубийство и приказывал им брататься с Немцами и уничтожать своих. С его голоса стали кричать: «Нам Германия дороже России».

Около Мясоедова были Фрейнат, Альтшилер, Думбадзе и Иванов, были дамы, на имя которых из Германии переводились деньги.

Около Ленина находились Ганецкий, Зиновьев, Крадек и Козловский и передатчица марок, крон и рублей г-жа Суменсон.

Мясоедова разоблачил офицер Кулаковский, Ленина - прапорщик Ермоленко.

Они оба томились в плену, им было тяжело. Кулаковский притворился врагом России, сторонником Германии, и Немцы предложили ему вернуться на родину, чтобы заняться шпионажем. Они дали ему адреса, к кому следует обратиться в Петрограде и рекомендовали «позавтракать у «Медведя» с Мясоедовым».

Ермоленко тоже сидел в плену. Он никем не прикидывался, по несчастному для Немцев и счастливому для России совпадению (нам всегда помогает только Николай Чудотворец), - Дмитрию Спиридоновичу Ермоленко стали передавать письма, адресованные на имя Степана Спиридоновича Ермоленко – большевика и украинского деятеля. Из этих писем Ермоленко узнал о готовящемся в тылу России заговоре. Он охотно выдал себя за Степана Спиридоновича, был ознакомлен с планами Германцев, получил на дорогу полторы тысячи, и ему предложено было агитировать, чтобы добиться:

Во-первых, смены Временного Правительства, и в особенности Милюкова и Гучкова; во-вторых, отделения от России Украины в виде самостоятельного государства и, в-третьих, скорейшего заключения мира России с Германией (Документы опубликованы Алексинским и Добронравовым в новом журнале «Без лишних слов» и в «Новом Времени»).

Ермоленко был переброшен Немцами в тыл расположения шестой армии и сделал свои показания верховному главнокомандующему.

Ермоленко сообщил, что с такими же поручениями были посланы в Россию Ленин и украинский деятель Иолтуховский, что для них был открыт неограниченный кредит, что они обязаны были передавать донесения некоему Свендсону и что им предписывалось агитировать, прежде всего, в пользу мира и против тех министров, которые за войну.

Три желания. Прапорщик Еременко давал свои показания еще 28 апреля – два с половиной месяца тому назад.

Ленин приехал в Россию раньше. Уже 21 апреля на улицах Петрограда выполняли приказ Германии и совершенно неожиданно кричали: «Долой Милюкова».

Почему долой, зачем долой, - никто не понимал…

В Финляндском полку нашелся свой провокатор – Линде. Он вывел полк на Мариинскую площадь и заставил кричать.

Милюков и Гучков ушли из состава Правительства. Первое желание Немцев исполнилось.

Попутно приводился в исполнение второй план.

Торжественно возвращенный из заключения граф Шептицкий был беспрепятственно отпущен на все четыре стороны и поехал на Украину и в Галицию подготавливать обнародование универсала. Ему ничего не стоило найти себе пособников в лице австрофила Грушевского и мечтатели Винниченки. Универсал провозгласил отделение Украины.

Посланные Правительством в Киев кавказец Церетели и хохол Терещенко тоже с легким сердцем согласились на отделение Украины.

Исполнилось второе желание Немцев.

Третье и последнее – заключение мира. Самое заветное и наиболее трудно выполнимое желание.

Решили все средства пустить в ход. В тылу приготовили погром, на фронте – прорыв. В тылу повели наступление «на буржуазию», а заодно и на всех, кто стоял за Россию и революцию, а на фронте ударили в наиболее слабое место и двинулись прямо на Тарнополь, считая, что в нем верный ключ от Киева.

В тылу командовал Ленин, на фронте – сам Гинденбург. У обоих были великолепно организованные штабы. Один напутствовал войска для окончательного разгрома России, другой приветствовал «красу русской революции» - кронштадтцев, явившихся расстреливать всех, кто не с большевиками.

«Расходы по проведению плана были неограниченны», - сообщает в своих показаниях прапорщик Ермоленко.

На фронте не жалели снарядов, в тылу не стеснялись в средствах. Если снаряды разносили русские окопы и гнали трусов, то германские миллионы кружились в дикой пляске на улицах Петрограда, сводили с ума людей, туманили слабые головы и заставляли идти брат на брата.

Так осуществлял свой гениальный план германский генеральный штаб.

Если сорвалось два года тому назад с Мясоедовым и Сухомлиновым, если, не взирая на их предательство, русская армия тогда воскресла, то Немцы и предатели рассчитывают – авось, она окажется трупом, когда ей Ленин и его сателлиты всадят нож в спину.

Ал. Ксюнин.

(вечерняя газета Время)