*239. Инсинуации Латыниной
 

http://www.novayagazeta.ru/data/2011/031/12.html

Защита прав людоеда, или Либеральный фундаментализм

Некоторые замечательные принципы в реальности обарачиваются своей противоположностью. Принцип «надо защищать права каждого человека» — один из них

11 января 2008 г. Посольство США в Лондоне. Акция Amnesty International с требованием закрыть тюрьму в Гуантанамо

Лори Беренсон, освобождения которой требовало террористическое «Движене им. Тупака Амару». Признана политической заключенной

Моаззам Бегг, член «Аль-Каиды» и бывший узник Гуантанамо. Ездил по Европе с лекциями о том, как его пытали американские палачи
Волкодав — прав.
Людоед — нет.

Новая идеология господствует в мире, и имя этой идеологии — либеральный фундаментализм. Либеральный фундаментализм отрицает за государством право вести войны и арестовывать людей, зато считает, что государство должно обеспечить всех деньгами, жильем и образованием. Либеральный фундаментализм называет любое западное государство — диктатурой, а любого террориста — жертвой западного государства.

Либеральный фундаментализм отрицает право на насилие за Израилем и признает его за палестинцами. Либеральный фундаменталист громко обличает США, убивающие мирное население в Ираке, но если ты напомнишь ему, что в Ираке мирное население убивают прежде всего боевики, он посмотрит на тебя так, словно ты сделал что-то неприличное или пукнул.

Либеральный фундаменталист не верит ни одному слову государства и верит любому слову террориста.

Как получилось, что монополию на «западные ценности» присвоили себе те, кто ненавидит открытое общество и потворствует террористам? Как получилось, что под «европейскими ценностями» подразумевается нечто, что показалось бы Европе в XVIII–XIX веков глупостью и демагогией? И чем это кончится для открытого общества?

Лори Беренсон

В 1998 году Amnesty International признала некую Лори Беренсон политической заключенной.

Лори Беренсон была американской левой активисткой, которая в 1995 году приехала в Перу и там стала ходить в парламент и брать у депутатов интервью. Интервью эти, по странному совпадению, нигде так и не появились. В парламент Лори Беренсон ходила вместе с фотографом Нэнси Гильвонио, которая, опять-таки по странному совпадению, была женой Нестора Карпы — второго по старшинству лидера террористической группировки «Движение имени Тупака Амару».

Вместе с Нэнси она и была арестована. Дом американки оказался штаб-квартирой террористов, готовивших захват парламента. В нем нашли планы парламента, полицейскую форму и целый арсенал оружия, в том числе 3 тысячи брусков динамита. При штурме были убиты трое террористов, а четырнадцать были захвачены живьем. Когда Беренсон предъявили публике, она громко закричала, сжав кулаки: «Тупак Амару» не террористы — они революционеры».

Судил Лори Беренсон судья в капюшоне, потому что у «Движения Тупака Амару» в это время была привычка расстреливать судей, которые выносят им обвинительные приговоры. На суде Лори Беренсон заявила, что она ничего не знала. Как, ее фотограф — жена Карпы? Да она понятия не имела! Как, ее дом — штаб-квартира террористов? Что вы говорите, она не в курсе! А где же ее репортажи? Так она их готовила-готовила, но кровавый перуанский режим украл все ее заметки.

Уверения Лори Беренсон не показались убедительными ни перуанскому суду, ни американскому конгрессу, который не стал вступаться за соотечественницу. Однако они показались, видимо, убедительными Amnesty International. Борцов за права человека не остановило даже то, что когда в декабре 1996-го «Движение им. Тупака Амару» захватило японское посольство, то в списке членов движения, освобождения которых требовали террористы, имя Лори Беренсон стояло на третьем месте.

Moazzam Begg

Моаззам Бегг, англичанин пакистанского происхождения, член «Аль-Каиды», переехал в Афганистан в 2001 году. Как писал сам Бегг, «я хотел жить в исламском государстве, свободном от коррупции и деспотизма». Афганистан под властью талибов показался Беггу именно таким, истинно свободным и прекрасным местом.

До своего переезда в Афганистан Бегг, по его собственному признанию, прошел подготовку по крайней мере в трех террористических лагерях. Он также побывал в Боснии и содержал в Лондоне книжный магазин, где продавались книжки о джихаде. Самой популярной книжкой в магазине была «Защита исламской земли», написанная одним из основателей «Аль-Каиды» Абдуллой Аззамом.

После того как американцы вошли в Афганистан, Бегг скрылся вместе с бен Ладеном в Торо-Боро, а затем переехал в Пакистан. Арестовали его потому, что в тренировочном лагере «Аль-Каиды» в Дерунте был найден банковский перевод на имя Моаззама Бегга.

Бегг провел несколько лет в Гуантанамо и в 2005-м вышел на свободу. После этого он стал одной из суперзвезд Amnesty International. На деньги Amnesty он ездил по Европе с лекциями о том, как его пытали кровавые американские палачи.

Amnesty International не смутило то, что одновременно с правозащитной деятельностью Бегг продолжал заниматься прямой пропагандой терроризма. В качестве президента «Исламского общества» (все предыдущие президенты которого сели за терроризм) он организовывал в Великобритании лекции Анвара аль-Авлаки (по видеотрансляции, естественно, ибо в случае физического появления на территории Соединенного Королевства аль-Авлаки был бы арестован).

Amnesty International не смутило и то, что рассказы Бегга о невыносимых пытках в Гуантанамо в точности совпадают с инструкциями т.н. Manchester Manual «Аль-Каиды» и отвечают практике «таккийи», — то есть умышленной лжи неверным, к которой исламский фундаменталист не может, а обязан прибегать.

Не смутило Amnesty и то, что рассказы эти противоречат здравому смыслу. Если бы человека с биографией Бегга действительно подвергали пыткам, то он наговорил бы на три пожизненных срока.

Зато когда сотрудница Amnesty International Гита Сангал публично напомнила, что вообще-то Бегг — член «Аль-Каиды», она была уволена. Правозащитное сообщество объявило Гиту Сангал персоной нон грата, и в отличие от Моаззама Бегга, она не смогла найти поддержку ни у одного адвоката, защищающего права человека.

Колумбия

В 2002 году президентом Колумбии был избран Альваро Урибе.

К этому времени Колумбия представляла из себя failed state («недееспособное государство». — Прим. ред.). Не меньше 10% страны контролировалось левыми повстанцами, за которыми стояли десятилетия институционализированного насилия. Пабло Эскобар, будущий основатель Медельинского картеля, в семилетнем возрасте чуть не стал жертвой повстанцев, вырезавших его родной город Титириби.

Именно левые повстанцы, Chusmeros, завели привычку под названием «колумбийский галстук» — это когда у человека разрезали шею и через горло вытаскивали язык. Еще было популярно Corte de Florero, или Цветочная ваза, — это когда отрубленные руки-ноги человека втыкали в его разрезанный живот. В 50-х годах Chusmeros убили 300 тыс человек.

Ответом на левый террор при бессилии правительства стал террор правый; в разных провинциях люди объединялись в полуавтономные отряды самообороны. К началу XXI века в Autodefencas Unidas de Colombia состояло более 20 тыс бойцов. Левые финансировались из наркотрафика. Правые — тоже. Когда Пабло Эскобару понадобилось уничтожить свои судебные дела, хранившиеся в Верховном суде, он просто заплатил повстанцам из М-19, и те в 1985-м захватили, а потом сожгли здание суда с 300 заложниками.

Еще были наркокартели. Еще были похитители людей, которые крали самых богатых, в т.ч. прежде всего наркоторговцев.

Харизматический трудоголик и аскет, Урибе сделал невозможное: он воскресил разрушенное государство. За два года, с 2002-го по 2004-й, количество террористических актов и похищений людей в Колумбии упало вдвое, количество убийств — на 27%.

К началу президентства Урибе в Колумбии действовало 1300 гуманитарных и некоммерческих организаций. Многие из них оказывали помощь левым повстанцам; в 2003 году президент Урибе впервые позволил себе назвать кошку кошкой и призвал «защитников терроризма» «перестать трусливо прятать свои идеи за правами человека».

Что тут началось! Amnesty International и Human Rights Watch засыпали США и Европу петициями, которые требовали бойкотировать Колумбию и ее «политику, которая ведет к углублению кризиса с правами человека в стране» (Amnesty International), а также «воздержаться от поддержки законодательства, которое позволит военным проводить беззаконные аресты и обыски» (HRW).

В мае 2004 года президент Урибе конкретно обвинил иностранных правозащитников из Peace Brigades International и Fellowship Of Reconciliation, поддерживавших «Мирную коммуну» в Сан Хозе де Апартадо в пособничестве наркотеррористам из FARC.

Визг правозащитных организаций по этому поводу побил все рекорды; когда спустя месяц та же FARC вырезала 34 крестьянина в Ла Габарра, Amnesty International скромно промолчала.

Прошло шесть лет; второй по старшинству террорист из FARC, Даниэл Сьерра Мартинез по кличке Самир, перешел на сторону правительства и рассказал Мэри О’Греди из Wall Street Journal, какую неоценимую услугу оказывали наркотеррористам «Мирная коммуна» в Сан Жозе де Апартадо вкупе с Peace Brigades International и Fellowship Of Reconciliation.

По словам Мартинеза, дело с пропагандой в «Мирной коммуне» было поставлено так же хорошо, как у ХАМАС: под предлогом «мирности» коммуна отказывалась допускать на свою территорию правительственные войска, но всегда предоставляла убежище FARC, в случае если террориста убивали, его всегда выставляли мирным жителем.

Mungiki

В 2009 году основатель Wikileaks, эксцентричный австралийский компьютерный гений Джулиан Ассанж получил премию Amnesty International за свое участие в расследовании внесудебных расправ в Кении: в 2008-м «эскадроны смерти» убили там около 500 человек.

Получая премию, Ассанж назвал доклад об этих расправах «признаком силы и роста кенийского гражданского общества». «Разоблачение этих убийств, — сказал Ассанж, — стало возможно благодаря грандиозной работе таких организаций, как Oscar Foundation».

К сожалению, г-н Ассанж забыл упомянуть об одной важной детали. Убитые были членами «Мунгики». Это сатанистская секта, к которой могут принадлежать только представители племени кикуйю.

Секта отрицает христианство и требует возврата к традиционным африканским ценностям. Во что именно верят члены секты, сказать сложно, потому что наказание за разглашение тайны — смерть. Во всяком случае, известно, что они пьют человеческую кровь и приносят в жертву двухлетних детей. «Мунгики» занималась беспощадным рэкетом и сплошным террором — только в июне 2007-го в рамках своей кампании террора секта убила свыше 100 человек.

Джулиан Ассанж провел в Кении несколько лет и не мог не знать, что власти Кении прямо обвиняли Oscar Foundation в том, что она является ширмой для «Мунгики».

Что все это значит?

Как все это понять? Может быть, в Amnesty International на самом деле сидят скрытые сторонники «Мунгики» и по ночам приносят в жертву двухлетних детей?

Вряд ли. Во-первых, в «Мунгики» состоять могут только кикуйю. Во-вторых, члены сатанистского культа не могут быть одновременно членами «Аль-Каиды».

Может быть, Amnesty International и другие правозащитные организации — это просто блаженные, которые не могут перенести даже малейшего насилия? Вряд ли. Потому что хотя правозащитники активно критикуют тех, кто истребляет людоедов и террористов, они не торопятся прийти в тренировочный лагерь «Аль-Каиды» и проповедовать ненасилие там.

Откуда берется эта интеллектуальная трусость, необыкновенная неспособность к нравственной арифметике?

HRW

Франциск Ассизский дал обет вечной нищеты и проповедовал птичкам. Но уже при его преемнике францисканский орден стал одним из богатейших и вовсе не бескорыстных институтов Европы. С правозащитным движением к концу XX века произошло то же, что с францисканским орденом.

Старейшая и известнейшая из правозащитных организаций, Human Rights Watchs, была создана Робертом Бернстайном в 1978-м, чтобы следить за тем, как СССР выполняет Хельсинкские соглашения. Но в 1992 году СССР развалился, а HRW осталась жива. Более того, она только выросла; бюджет ее составляет десятки миллионов долларов, представительства находятся в 90 странах.

А 19 октября 2009 года произошел грандиозный скандал: восьмидесятилетний основатель HRW выступил в The New York Times со статьей, в которой упрекал HRW в измене принципам и последовательной поддержке ХАМАС и «Хезболлы», при постоянно пристрастном и несправедливом отношении к Израилю.

Два приема, которые HRW использует для постоянной критики Израиля, очень просты. Первый — это отказ от изучения причин конфликта. «Мы не изучаем причины конфликта, — говорит HRW, — мы изучаем, как стороны конфликта соблюдают права человека».

Здорово! Представьте себе, что вы — женщина, на которую в лесу напал маньяк, а вы сумели его застрелить. С точки зрения правозащитников из HRW, вы и будете виноваты.

Позиция «мы не изучаем причину» заведомо ставит агрессора-террориста, располагающего меньшими ресурсами, в выгодное положение по сравнению с государством, которое отвечает на террор.

Второй прием еще проще — это передергивание, умолчание и ложь. Так, в отчете 2007 года HRW заявила, что у «Хезболлы» нет привычки «использовать население как живой щит», и одновременно заявила, что у нее есть свидетельства о том, что израильская армия «намеренно делала своей мишенью мирное население». Когда в 2002 году эпидемия взрывов палестинских смертников достигла пика, HRW публиковала пресс-релизы о нарушениях прав человека Израилем. HRW понадобилось еще 5 месяцев, чтобы выпустить отчет по террористам-смертникам, и 5 лет, чтобы выпустить отчет о обстрелах Израиля с территории Газы.

В 2009 году HRW отправилась в Саудовскую Аравию, где собирала деньги на антиизраильские отчеты. Дело с правами человека в Саудовской Аравии обстоит несколько хуже, чем в Израиле. К тому же Саудовская Аравия является крупнейшим спонсором терроризма. Но HRW это не смутило.

Точно такую же позицию занимает HRW на Шри-Ланке, где правительственные войска борются против «Тигров освобождения Тамил-Илама», жесточайшей террористической организации, убившей десятки тысяч людей и использующей тамилов в качестве живого щита. При любой попытке наступления правительственных войск HRW немедленно заявляет о том, что правительственные войска наносят удары по мирным жителям.

Amnesty International

Вторая старейшая и известнейшая правозащитная организация — это Amnesty International. Ее основал в 1961 году адвокат Петер Бененсон; причиной основания послужила статья о двух португальских студентах, которых бросили в тюрьму на семь лет за то, что они «выпили тост за свободу». Amnesty следила за тем, чтобы узники совести в Европе были освобождены, а политические заключенные получали справедливый суд.

Но к началу 90-х узники совести в Европе перевелись, а между тем размеры Amnesty (как и францисканского ордена) только возросли: 2,2 млн членов в 150 странах. Возник вопрос: где взять узников совести, права которых надо защищать? Конечно, Amnesty вела кампании и за права женщин, и против глобального потепления, но все-таки, согласитесь, это не то: главный спрос у людей совестливых всегда будет на узников совести, причем желательно в Европе или в Америке: в Конго это как-то далеко и неинтересно.

И Amnesty отыскала своих узников совести: в Гуантанамо. Уже с 1986 по 2000 год страной, которой было посвящено наибольшее количество отчетов Amnesty, были США — 136 отчетов, на втором месте был Израиль. Такие милые государства, как Уганда или Конго, вовсе не входили в десятку самых главных нарушителей прав человека.

А после того как США объявили «войну террору», Amnesty тоже объявила свою кампанию: Counter terror with justice («Противостоять терроризму по закону». — Прим. ред.). И как вы понимаете, главным злодеем в этой кампании оказались не террористы. А те, кто с терроризмом борется. Кто больше борется — тот и больший злодей.

Из двадцати новостей этого раздела (по состоянию на 20 декабря 2010 года) одна касается Турции, одна — Ливии, одна — Йемена (Amnesty требует от Йемена stop sacrificing human rights as they confront Al-Qa’ida), еще одна — Пакистана (Amnesty возмущена тем, что пакистанские власти не защищают права человека в районах, занятых талибами, хотя очень трудно понять, как они могут это сделать. Ведь если пакистанские военные поведут наступление на талибов, то от них потребуют stop sacrificing human rights as they confront Al-Qa’ida). Еще две посвящены Великобритании, а остальные 14 — Гуантанамо, ЦРУ и США.

Трудно бороться против террора. Для этого надо ползать на брюхе по горам, прыгать с парашютом, рисковать жизнью. Хорошо и просто бороться за справедливость для террористов: для этого достаточно рассылать пресс-релизы о том, что в Гуантанамо творится «daily injustice» («ежедневное беззаконие») и что «president Obama’s administration has failed to match its words with concrete action when it comes to accountability and remedy for human rights violations committed in the name of «countering terrorism» («администрация президента Обамы оказалась не в состоянии подкрепить свои слова конкретными действиями, когда дело доходит до отчета о нарушениях прав человека, совершенных во имя «борьбы с терроризмом»).

Amnesty объясняет свою политику так: мы, мол, чаще пишем о развитых государствах, потому что положение дел в них является ориентиром для всего человечества. Боюсь, что реальное объяснение тут другое. Критиковать США куда безопасней, чем критиковать настоящих людоедов. Да и спонсоров для критики США найти гораздо легче.

Есть простая человеческая логика: волкодав — прав, людоед — нет. Есть логика правозащитников: волкодав не прав, потому что он нарушил права людоеда. А с людоеда мы спрашивать не будем.

Идеология международной бюрократии

Такое критическое отношение к собственной цивилизации в истории Запада существовало не всегда. В XVII–XIX веках Европа завоевывала мир и вовсе не переживала из-за нарушенных ею прав народов. Когда Кортес увидел кровавые жертвоприношения ацтеков, он не впал в умиление по поводу «уникальных местных обычаев», которые надо сохранить. Когда англичане отменили в Индии обычай сожжения вдов, им не пришло в голову, что они нарушают права этих вдов, желающих последовать за мужьями.

Время, когда это отношение появилось и, более того, стало почти общепринятым дискурсом для интеллектуальной элиты Запада, можно назвать совершенно точно: это 30-е годы, время, когда Сталин финансировал Коминтерн и строил планы завоевания всего мира. Вот тогда-то в большом количестве на Западе появились «полезные идиоты» (по выражению Ленина), которые обладали одним странным качеством: усердно критикуя «кровавый буржуазный режим», они почему-то в упор не замечали ГулАГа.

Это странное интеллектуальное поветрие продолжилось и дальше, например, во время войны во Вьетнаме. Левая элита изо всех сил обличала «зверства американской военщины». Тот мелкий факт, что войну начали не американцы, а коммунисты и что для вьетконговцев сплошной террор был просто тактическим приемом, — левые как-то не замечали.

Классическим примером тому может служить знаменитая фотография, сделанная фотографом Эдди Адамсом. На ней вьетнамский генерал Нгуен Нгок Лон пускает пулю в связанного вьетконговца Нгуен Ван Лема. Фотография облетела весь мир как символ жестокости империалистов. Правда, Эдди Адамс потом рассказал, что вьетконговца убили, вытащив из дома, где он буквально за минуты перед этим вырезал целую семью, — но это для левых было уже неважно.

Современное правозащитное движение на Западе идеологически выросло из крайних левых.

И если исторически крайние левые были пешками в руках тоталитарных режимов, то теперь либеральный фундаментализм стал пешкой в руках террористов и людоедов.

Идеалы FARC, «Аль-Каиды» или африканских каннибалов очень отличаются друг от друга. Одни хотят построить коммунизм, другие — царство Аллаха, третьи хотят вернуться к традиционным ценностям в виде колдовства и каннибализма. У них есть только одно общее: ненависть к нормальному западному государству. Эту ненависть значительная часть либеральных фундаменталистов разделяет с террористами.

«Так, собственно, чего беспокоиться? — спросите вы. — Если «борцы за мир» и «полезные идиоты» не смогли одолеть Запад, когда за их спиной стояли могучие тоталитарные спецслужбы, под силу ли им это сейчас?»

Проблема заключается в том, что еще полвека назад «борцы за мир» были в основном идеалистами, которых по мере надобности использовали тоталитарные режимы. Сейчас «борьба за права человека» превратилась в философию целого класса — класса международной бюрократии.

«Нефть в обмен на продовольствие»

Вот, знакомьтесь, знатный борец за права человека Дэнис Холидей, глава гуманитарной миссии ООН в Ираке, а потом — участник «флотилии Свободы», пытавшейся прорвать израильскую блокаду сектора Газа. После того как ООН отменила программу «Нефть в обмен на продовольствие», г-н Холидей сложил с себя полномочия, публично заявив, что ООН и Джордж Буш занимаются геноцидом против «невинного населения Ирака».

После этого г-н Холидей снял фильм о 500 тысячах иракских детей, которые умерли из-за нациста Буша. Когда журналист Дэвид Эдвардс спросил борца за права человека Дэниса Холидея, а не воровали ли лекарства иракские чиновники, Холидей даже возмутился: «there’s no basis for that assertion at all» («Нет никаких оснований для такого утверждения»).

Когда журналист Дэвид Эдвардс спросил, почему в то время когда иракские дети умирают без лекарств, на курируемых Холидеем складах ООН скопились десятки тысяч тонн не розданных лекарств, Холидей, не моргнув глазом, ответил, что эти лекарства надо давать в комплексе: «The warehouses have stores that cannot be used because they are waiting for other components that are blocked by the Sanctions Committee» («На складах есть запасы, которые не могут быть использованы, потому что ждут компонентов, заблокированных Комитетом по санкциям»).

Холидей был не единственным бюрократом в ООН, недовольным отменой программы «Нефть в обмен на продовольствие». Его преемник, Ханс фон Спронек, тоже ушел в отставку, публично воскликнув: «Как долго еще гражданское население Ирака будет подвергаться наказанию за нечто, чего оно не совершало?» Через два дня после отставки фон Спронека его примеру последовала глава World Food Programmе in Iran.

Странное дело. С точки зрения здравого смысла ответственность за насилие и нищету несут те, кто является причиной насилия и нищеты. В Ираке это был Саддам Хусейн. Но гуманитарные бюрократы из ООН поступали другим образом: ответственность за происходящее в Ираке они возлагали на весь мир, а не на кровавого диктатора, а сами в это время вместе с кровавым диктатором пилили деньги в рамках программы «Нефть в обмен на продовольствие».

И тут такая маленькая проблема: чтобы деньги можно было пилить, народ должен страдать.

Голод в Эфиопии

Голод в Эфиопии в середине 80-х вызвал необыкновенную активность гуманитарных организаций. Только в 1985 году концерт Live Aid, в котором участвовали Боб Дилан, Мадонна, Queen, Led Zeppelin, собрал в помощь голодающей Эфиопии 249 млн долларов. Концерт был организован Бобом Гелдофом, бывшим рок-певцом, ставшим еще более известным антрепренером, специализирующимся на помощи голодающей Африке. Еще сотни миллионов собрала организация Christian Aid.

Ничему миллионы не помогли: от голода умерло свыше миллиона человек. А в марте 2010 года разразился скандал: бывший эфиопский мятежник Арегави Берхе, поссорившись с бывшим главой мятежников, а ныне главой Эфиопии Мелесом Зенави, заявил BBC, что 95% гуманитарной помощи пошло на закупку оружия.

Его заявление вызвало бурю возмущения. Боб Гелдоф заявил, что в словах Берхе «нет ни грана правды». Макс Пеберди, представитель Christian Aid, заявил, что помощь никак не могла быть украдена, и даже в красках живописал, как он за наличные покупал зерно у торговцев.

В ответ один из боевиков, продававших у Пеберди зерно, рассказал, как он притворялся мусульманским торговцем. Звали боевика Гебремедин Арайя. По словам Арайи, под мешками с зерном лежали мешки с песком, и наличные, которые Арайя получил за зерно, тут же были переданы на закупку оружия.

Проблема голода в Эфиопии заключалась не только в том, что от него умерло свыше миллиона человек. Но в том, что и правительство, и мятежники намеренно переселяли людей, чтобы под предлогом их страданий выжать больше денег из НКО. Получение денег от НКО было не следствием, а целью этого намеренно устроенного голода.

То же самое происходит и в секторе Газа. ХАМАС (а до него ООП — Организация освобождения Палестины) держит население в нищете, чтобы пользуясь этой нищетой как моральным рычагом выбивать деньги у гуманитарных и бюрократических организаций. В результате ХАМАС и НКО становятся тем насосом, которым накачивают деньги из мира в сектор Газа, а нищета его населения — атмосферным давлением, благодаря которому насос работает.

Понятно, что при таком положении дел HRW и другие НКО будут всегда на стороне ХАМАС.

Ведь если господин Холидей и Ко предложат гуманитарную помощь народу Израиля, то их услуги не примут. Защиту народа Израиля обеспечивает государство Израиль, а не борцы за права человека. А государство Израиль не заинтересовано в том, чтобы превратить свой народ в бомжей, с помощью несчастий которых политическая элита будет вымогать и пилить деньги.

Часть истеблишмента

Вот это, пожалуй, самое опасное. Либеральные фундаменталисты, точно так же как климатические алармисты, позиционируют себя как противники истеблишмента. На самом деле они давно являются интегрированной частью истеблишмента, при этом самой злокачественной его частью — международной бюрократией.

Мы часто ругаем государство и бюрократию. Но государство, какое ни есть, заинтересовано в защите своих граждан и решении их проблем. Международная бюрократия не несет ответственности ни перед кем.

Нам говорят, что гуманитарные организации помогают там, где есть голод и насилие. Но на практике происходит ровно обратное: там, куда приходят гуманитарные организации, голод и насилие длятся вечно.

Поэтому правительства, пытающиеся справиться с террористами, как в Колумбии, неизменно оказываются главным объектом критики защитников прав человека.

И, наоборот, союзниками НКО становятся самые страшные режимы — такие как в секторе Газа или в Эфиопии — не способные организовать в своей стране экономику, но способные на организацию насилия и голода с целью получения денег от международного сообщества.

Борьба за права человека привела к появлению нового вида терроризма: это террористы, которые, как ХАМАС, не столько стремятся уничтожить чужих детей, сколько стремятся сделать так, чтобы ответный израильский удар уничтожил гораздо больше палестинских детей. Борьба за права человека привела к новому виду псевдогосударства: это жуткие анклавы, управляемые чудовищными режимами, которые не выжили бы в нормальном мире и были бы завоеваны или уничтожены. Но деньги от НКО и запрет на войну против таких анклавов позволяют держать их население в нечеловеческих условиях, а их элите — пользоваться абсолютной властью.

Заключение

Основной тезис human rights movement очень прост. Надо защищать права человека, кем бы он ни был. Я должна сказать, что этот тезис порочен по своей сути. Он противоречит основной аксиоме человеческого поведения: зло должно быть наказано. Человек должен делать выбор.

Он противоречит всему, чему нас учат о герое, добре и зле мифы и литература. С точки зрения прав человека Геракл не герой, а военный преступник. Он не соблюдал права Лернейской гидры и права царя Диомеда, скармливавшего людей своим лошадям.

С точки зрения прав человека Одиссей — военный преступник; без суда убил Полифема, причем вторгшись на его, Полифема, территорию. Тезей, Персей, Зигфрид, Ёсицунэ — все они преступники. Гильгамеша надо судить в Гааге, а принца Гамлета, убившего без суда своего отчима, внести в черные списки Amnesty International.

Всех, кого человечество называет героями, правозащитники должны считать военными преступниками.

Защита прав человека ставит крест на самом понятии войны, ибо война — это когда убивают без суда. Это, конечно, хорошо, отказаться от войны, но что делать, если от нее не отказывается ваш противник? Если мне не изменяет память, это не американские шахиды на арабских «Боингах» врезались в Каабу, дело было немного наоборот.

Если бы во времена Второй мировой существовал CNN, то союзники никогда бы не выиграли у Гитлера. «После дрезденских бомбардировок с экранов не сходил бы Геббельс с трупами дрезденских детей на руках», — заметил мне ехидно Гарри Каспаров в частном разговоре.

Если всякую войну признавать нарушением прав человека, это приводит к удивительному следствию: виноватой становится защищающаяся сторона. Ведь, согласитесь, это логично: если не отвечать на нападение, то и войны не будет. Значит, виноваты не те, кто напал, а те, кто вздумал защищаться.

У либеральных фундаменталистов благие намерения. Но благими намерениями вымощена дорога в ад. Мы 70 лет жили в стране, у которой тоже были благие намерения. Эта страна строила коммунизм и обещала всем бесплатное образование и бесплатную медицину. Но в реальности бесплатная медицина оборачивалась хлевом вместо больницы. Некоторые замечательные принципы в реальности оборачиваются своей противоположностью. Принцип «надо защищать права каждого человека» — один из них.

Но этого мало. Очевидно, что если суда над тем или иным человеком не было, или нам кажется, что права его были не соблюдены должным образом, то в отношении этого человека мы должны руководствоваться здравым смыслом.

Не тут-то было. Защита прав человека на деле превращается в защиту прав террориста. Правозащитники не руководствуются ни здравым смыслом, ни реальностью. С их точки зрения, все, что говорит террорист, — это заведомая правда, а все, что говорит государство, — это ложь.

В результате террористы создают целые подразделения для вранья правозащитникам. Более того, они меняют тактику. Если раньше террористы использовали собственных женщин и детей в качестве живого щита, то теперь они намеренно вызывают на них огонь. Теперь целью ХАМАС, размещающего свои ракеты на крышах школ и многоквартирных домов, является сделать так, чтобы израильтяне ответным ударом по огневой точке уничтожили как можно больше гражданских лиц.

Почему правозащитные НКО верят любому утверждению террориста? Почему они верят члену «Аль-Каиды» Моаззаму Беггу, хотя он заведомо врет?

Потому что правозащитное движение стало идеологией международной бюрократии. В секторе Газа пятилетние дети учатся маршировать с автоматами; им показывают мультфильмы о том, как надо убивать евреев. ХАМАС держит население сектора в полной зависимости; любой бизнес обложен данью в пользу ХАМАС, во время операции «Литой свинец» члены ХАМАС не подбили ни одного израильского танка, не сбили ни одного вертолета, но они использовали это время для того, чтобы арестовать и казнить свыше ста членов ФАТХ. Они нашли время для того, чтобы пытать этих людей в своей штаб-квартире, устроенной в госпитале в Рафахе, откуда выгнали больных и раненых.

ХАМАС требует уничтожения государства Израиль и всех евреев и говорит, что если Израиль не согласен, это означает, что он не склонен к компромиссам. Почему же защитники прав человека обыкновенно стоят на стороне ХАМАС, а не на стороне Израиля?

Потому что они вместе с ХАМАС осваивают деньги.

Защита прав человека, став общеупотребительным дискурсом, вошла в удивительное противоречие со здравым смыслом. Книги и фильмы учат нас одному, новости — другому. В новостях нам сообщают, что «Гарри Поттер убил лорда Вольдеморта без суда и следствия» и что «в ходе войны Поттера с Вольдемортом погибли тысячи людей и произошли десятки самоубийств и катастроф». Не считая нужным упоминать, что за катастрофы-то отвечает Вольдеморт.

Терроризм — это новая разновидность варварства. Варвар уважает только силу, поэтому цивилизация должна быть сильнее варвара. Если она будет просто богаче или безопасней — это ничего не значит. Цивилизация должна быть сильней.

Нам говорят: «Мы должны защищать права любого человека, потому что если сегодня правительство нарушит права Анвара аль-Авлаки, то завтра оно нарушит ваши права».

Но, господа, это демагогия! «Сегодня он танцует джаз, а завтра родину продаст». Если Гарри Поттер уничтожил без судебного процесса лорда Вольдеморта, это не значит, что завтра он испепелит без суда и следствия Гермиону Грейнджер.

Нам говорят: «Каждый человек, даже очень плохой, имеет право на суд». Но в ситуации, когда суд невозможен, это оборачивается безнаказанностью террористов.

Горе миру, в котором вместо героев, борющихся со злом, останутся одни правозащитники, борющиеся с героями.

«Компромисс по отношению к злу есть преступление», — сказал Томас Манн по поводу фашизма. Добавлю: защита прав лорда Вольдеморта есть нонсенс.

Волкодав — прав. Людоед — нет.

Ждем откликов

обозреватель «Новой»

24.03.2011

Содержание темы:

01 страница

#01. Азеф на велосипеде. Инсинуации Латыниной
#02. Human Rights Watch. Ответ
#03. Александр Подрабинек. Не фундаментализм, а коррупция
#04. Друг истины и Платона. Претензии к Подрабинеку
#05. "Эхо Москвы". Код доступа
#06. Азеф в юбке. Азеф на велосипеде.Партия трех оболов. Часть 1
#07. Азеф в юбке. Азеф на велосипеде.Партия трех оболов. Часть 2
#08. Азеф в юбке. Азеф на велосипеде.Качество оппозиции
#09. Азеф в юбке. Азеф на велосипеде.Bечные ценности для Владимира Путина
#10. Азеф в юбке. Азеф на велосипеде.Пожар в Ухте: история фальсификации
02 страница
#11. Азеф в юбке. Азеф на велосипеде.Восточные Singapore: The brave future world
#12. Азеф в юбке. Азеф на велосипеде.Singapore: The brave future world - 2
#13. Игорь Гуковский. Всеобщее избирательное право в США 19 века
14. Азеф в юбке. Азеф на велосипеде.Код доступа
15. Азеф в юбке. Азеф на велосипеде.Код доступа
16. Азеф в юбке. Код доступа
17. Азеф в юбке. «Европа, ты офигела!»
18. Alexandr_ Cammina. Ответ Азефу в юбке
19. Николай Кавказский. Европа – курс влево
20. Falanster. Латынина, ты офигела
03 страница
21. Marsel_izkazani.
22. Monkeyfree
23. Алексей Цветков. Дар Ариадны
24. Victor Anatolyevich. Европа ли офигела?
25. Николай Руденский. Главное чтобы человек был плохой
26. Николай Руденский. Закономерное сближение
27. Старый развратник капо ААВ-старший. Клинч великой и непобедимой Юлии Латыниной с заранее подобранным соперником
28. Леонид Пайдиев. Маски приоткрываются.
29. 1gatta_felice. Всероссийская трынделка, светоч разума или просто дура?
30. Nedostreljani. РАМЗАН И ЮЛИЯ
04 страница
31. Виктор Мартинович. Ну и публикация из Белгазеты
32. Юрий Чеботарев. Всякая селедка – рыба, но не всякая рыба – селедка, или демократия по-латынински
33. Азеф в юбке. Принцип безнаказанности
34. Азеф в юбке. Бл@дское решение
35. Андрей Пионтковский. Лицензия на измену
36. Азеф в юбке. Что я говорила в 2007 году
37. Азеф в юбке. Не люблю я права человека, что уж тут поделать.
38. Marcus Porcius Cato. Мой комментарий
39. Азеф в юбке.
40. Друг истины и Платона
05 страница
41. Швыряется, чем умеет. 01.05.2014, 17:03
41.
41.
41.
41.
41.
41.
41.
41.
41.
10 страница
91. Азеф в юбке. Проповедь о светских религиях. Почему массы верят в то, что легко опровергается опытом
92. Азеф в юбке. Если мы не Запад, то кто мы?
93. Азеф в юбке. Юрий Фельштинский. Кровавый сентябрь
94. Азеф в юбке.
95. Сергей Алексашенко. Ну, зачем Вы так, Юля?
96. Азеф в юбке. Либеральный большевизм
97. Азеф в юбке. Почему в России богатые могут давить бедных
98. Азеф в юбке. Если мы не Запад, то кто мы?
99. BBC.Русская служба. В статье Латыниной в "Новой газете" нашли экстремизм
100. Александр Скобов. Солидарность с Юлией Латыниной
11 страница
101. Азеф на велосипеде. О задержании кокоса по подозрению в магическом воздействии на избирателей, или Проблемы демократии на Мальдивах
102. Азеф на велосипеде. В терактах виновата слабая Европа
103. Азеф на велосипеде. Fact hiding commissions
104. Политикус.Ru. Латынина: «Я бы кинула кусок асфальта в омоновца...»
105. Азеф на велосипеде. Зачем Путину Папа?
106. Игорь Яковенко. Демократия всем мешает
107. Азеф на велосипеде. Михаил Ходорковский: химия и жизнь
108. Азеф на велосипеде. Тахарруш по-российски
109. Азеф на велосипеде. О сносе торговых фавел
110. Азеф на велосипеде. Теракт, а не сумасшествие
11 страница
#111. Азеф на велосипеде. Патриарх Кирилл и его слова — в многовековом тренде. 26.03.2016, 17:01
#111. Азеф на велосипеде. В России вводят налог на воздух
#111.
#111.
#111.
#111.
#111.
#111.
#111.
#120.
13 страница
#121. Почти хокку. Продолжение

Ответ
 

http://www.novayagazeta.ru/data/2011/063/23.html

Мы не судим о «правоте» сторон

25 марта этого года «Новая газета» опубликовала статью Юлии Латыниной «Защита прав людоеда, или Либеральный фундаментализм», где автор, в частности, пишет, что теракты по сути своей — это крайняя форма отрицания прав человека. Латынина настаивает на том, что правозащитное движение должно рассматривать и оценивать не только действия государственных структур, которые с терроризмом борются, но и действия самих террористов. С обоими утверждениями мы в «Хьюман Райтс Вотч» (ХРВ) полностью согласны. Правда, к сожалению, госпожа Латынина со всей очевидностью позабыла самый важный принцип, лежащий в основе концепции прав человека: эти права есть у каждого человека вне зависимости от того, что он собой представляет. Известный подход «одни равнее других» здесь абсолютно недопустим, поскольку подрывает важнейшую идею неотъемлемости прав человека.

Этот текст Латыниной, как и много других ее статей, написан живо, изящно и кому-то покажется убедительным. Тем не менее аргументация автора тенденциозна, а множество приводимых в доказательство «фактов» не имеют к реальности ни малейшего отношения. Eдинственное, что побудило нас в данном случае отвечать Латыниной, — это уважение «Хьюман Райтс Вотч» к «Новой газете», с которой мы много лет сотрудничаем. Не хочется, чтобы у читателей «Новой», знакомых с нами прежде всего по работе в России и ближнем зарубежье, сложилось превратное представление о ХРВ и о том, что она делает в других странах.

Начнем с элементарного: авторитетное заявление Латыниной о том, что ХРВ старейшая в мире правозащитная организация с офисами в 90 странах, конечно, лестно… Но и структура мы не старейшая, и офисов у нас на порядок меньше. Впрочем, важнее другое: Латынина намеренно или по незнанию допустила целый ряд концептуальных искажений, говоря о правах человека и правозащитной работе.

Юлия Латынина обвиняет ХРВ в том, что организация якобы освещает ситуацию в Израиле однобоко, не рассматривая причин израильско-палестинского конфликта. Это, кстати, неправда — ХРВ анализирует причины конфликта, чтобы рассматривать зафиксированные в регионе нарушения прав человека в соответствующем контексте. В то же время мы принципиально не позволяем себе солидаризироваться с той или иной стороной конфликта, выносить оценочные суждения о «правоте» сторон, о том, «кто первый начал» и у кого больше морального авторитета. Другими словами, мы не оцениваем, кто хуже и кто лучше, иначе просто не смогли бы выполнять свою работу. Наша основная задача — защитить гражданское население, минимизировать наносимый ему урон. Она невыполнима, если не соблюдать нейтралитет, не сохранять беспристрастность. К слову, работа ХРВ в период вооруженных конфликтов приносит осязаемые положительные результаты. Например, мы возглавляли коалицию неправительственных организаций, недавно добившихся запрета кассетных бомб. Наши своевременные сообщения об использовании израильскими силами в Газе белого фосфора в значительной степени сподвигли Израиль прекратить применение этого оружие неизбирательного поражения в населенных зонах.

Юлия Латынина считает, что мы не признаем за государствами права на самозащиту. Снова не так. Мы признаем это право, только наша задача заключается в том, чтобы заставить государства придерживаться собственных обязательств соблюдать «законы войны». Кроме того, мы поднимаем проблему нарушения международного гуманитарного права боевиками и другими негосударственными формированиями.

В статье автор обвиняет «Хьюман Райтс Вотч» в избирательном, предвзятом освещении конфликтов. С учетом тенденциозности самого текста подобное обвинение выглядит не совсем уместно, однако мы готовы отнестись и к нему серьезно. Любой желающий выяснить, насколько полно и разносторонне мы освещаем проблематику прав человека и ответственности политических акторов за те или иные нарушения, может ознакомиться с докладами на нашем сайте www.hrw.org, сравнить их с материалами госпожи Латыниной и сделать собственные выводы.

Заявления ХРВ о положении с правами человека в том или ином регионе, включая Израиль и оккупированные территории, основаны на четко выверенной исследовательской методологии и скрупулезном правовом анализе. Здесь нет места предвзятости, о какой бы стране ни шла речь из всех девяноста, где мы работаем (и в большинстве которых у нас, увы, нет никаких офисов). Нас нередко обвиняли в предубежденности в отношении правительств и незаконных вооруженных формирований — к примеру, в связи с нашими материалами по Китаю, Конго, Эфиопии, Колумбии, Израилю, Марокко, России, Шри-Ланке, Венесуэле, Зимбабве… всего не перечислить. Нас обвиняли в том, что мы предвзяты к тому, что делают «Хезболла» или «Тамильские тигры». Но, как правило, нашим критикам не удается опровергнуть факты, задокументированные в докладах ХРВ. А факты сильнее голословных обвинений.

Жаль, что Юлия Латынина вводит читателей в заблуждение: ХРВ не поддерживает ни ХАМАС, ни «Хезболлу». Чтобы это понять, достаточно ознакомиться с нашим анализом действий этих организаций и зафиксированных нами нарушений прав человека. Последний материал на эту тему был опубликован ХРВ менее месяца назад. В целом довольно забавно, что за неделю до выхода статьи в «Новой», в которой ХРВ обвиняется в симпатии к ХАМАСу, наша организация публично критиковала ХАМАС за нарушения прав палестинцев, проживающих на контролируемых им территориях.

Что до инсинуаций о фандрайзинге ХРВ в Саудовской Аравии, мы собирали там средства не на «антиизраильские отчеты», а на работу по всему миру. ХРВ принимает только частные пожертвования, и мы убеждены, что граждане должны иметь возможность поддерживать права человека и деятельность ХРВ независимо от того, насколько их правительство замарало себя нарушениями международных обязательств. Взаимодействие с группами поддержки в разных странах — включая, кстати, и Россию — для нас естественное занятие, и это делается на благо прав человека.

То, как Латынина описывает работу ХРВ по Шри-Ланке, откровенно искажает реальность. Мы жестко критиковали и «Тамильских тигров», и шриланкийские власти за грубые нарушения «законов войны». И раз Латынина подозревает нас в симпатиях к «Тамильским тиграм», значит, наш 80-страничный доклад об использовании «тиграми» детей в качестве солдат, о политических убийствах и вымогательстве у диаспоры денег на военные операции каким-то образом прошел мимо нее. Да, ХРВ указывала на ответственность правительства Шри-Ланки за многие преступления, включая массовые убийства мирных жителей, но и «другую сторону медали» не игнорировала. Остается лишь посетовать, что у Юлии Леонидовны не нашлось времени ознакомиться с нашими текстами, например, докладом 2006 года, в котором жестко раскритикованы обе стороны конфликта, и в результате она ввела в заблуждение своих читателей.

Права человека нарушают и диктатуры, как Саудовская Аравия, и демократические государства, как США. Вопрос о нравственном равновесии тут не стоит. Естественно, в таких разных странах положение с правами человека очень различно. Наличие независимой прессы и свободных выборов, безусловно, не означает, что права тех или иных категорий граждан не могут быть нарушены. Все же предоставим не одной Юлии Латыниной судить, заслуживают ли внимания проблемы с соблюдением прав человека в демократических странах. Каждый, чьи права нарушены, нуждается во внимании и помощи. ХРВ подробнейшим образом документировала нарушения прав человека в закрытых обществах, например, в Саудовской Аравии, Северной Корее, Бирме, Вьетнаме, Узбекистане и Сирии, но мы не можем игнорировать и того, что происходит в США, России, Бразилии, Южной Африке и т.д. Ведь и в этих странах есть люди, нуждающиеся в восстановлении своих прав.

Рейчел Денбер,
директор отдела по Европе и Центральной Азии,
«Хьюман Райтс Вотч»

14.06.2011

Не фундаментализм, а коррупция
 

http://www.novayagazeta.ru/data/2011/040/30.html

Я все ждал, кто же поднимет перчатку, которую бросила правозащитникам Юлия Латынина. Никто не поднял. Я эту перчатку тоже поднимать не буду, но переложу ее в другое место

Безнравственная арифметика

В статье Латыниной «Защита прав людоеда, или Либеральный фундаментализм» («Новая газета» №31 от 25 марта 2011) много правды. Правозащитники знают это не хуже нее, но молчат, скованные корпоративной солидарностью. Латынина, как проницательный журналист, совершенно верно определила левый дискурс в европейском правозащитном движении. Это так. Экологические и правозащитные организации тяготеют к левым, живущим антиамериканизмом и неразделенной любовью к социализму. В арабо-израильском конфликте они с жаром защищают палестинцев и сквозь зубы — евреев. Они проливают крокодиловы слезы по заключенным Гуантанамо и Абу-Грейба, которых пытают слишком громкой музыкой и зрелищем обнаженных белых женщин, что для правоверного мусульманина якобы непереносимо. В любом московском КПЗ все, включая мусульман, будут кататься по полу от хохота, если узнают, что именно это и называется пыткой. Там о пытках знают гораздо больше — притом о настоящих, а не высосанных из пальца.

Это верно, что ведущие европейские и международные правозащитные организации распределяют свое внимание совершенно непропорционально значимости событий, то есть массовости и жестокости происходящего. Примеров множество, и есть очень показательные.

Несколько лет назад делегация весьма прогрессивных американских женщин посетила в сопровождении журналистов тюрьму Гуантанамо. Американские женщины страшно возмущались порядками в тюрьме, о чем, конечно, из свободной прессы моментально узнал весь мир. Что такое тюрьма Гуантанамо, расшифровывать не надо. Все сразу понимают, что речь идет о тюрьме на американской военной базе на Кубе. Между тем в провинции Гуантанамо есть настоящая тюрьма, куда не пускают ни зарубежные делегации, ни журналистов и даже родственники политзаключенных получают там свидание со своими родными с большим трудом. Но это кубинская тюрьма, а не американская. Диссидентская организация родственников кубинских политзаключенных «Женщины в белом» попросила американских женщин посетить и кубинскую тюрьму. Прогрессивная делегация просьбу попросту игнорировала. Это их не заинтересовало. Не буду говорить о мотивах, только факты.

Другой случай — иракская тюрьма Абу-Грейб в 30 км от Багдада. Кто не помнит грандиозного скандала, вызванного издевательствами американских военнослужащих над заключенными-террористами, которых раздевали, а развратные американки в военной форме позировали с ними в непристойных позах? Об этом с возмущением писала вся мировая пресса, попутно осуждая США за вмешательство во внутренние дела Ирака. А много ли людей помнят или хотя бы знают, какие пытки практиковались в Абу-Грейбе при Саддаме Хусейне, каковы были условия содержания в этой же самой тюрьме? Даже сами иракские власти признавали, что тюрьмы слишком переполнены, но проблему эту они решали одним способом — массовыми казнями. В 1984 году в Абу-Грейбе было казнено 4 тыс. заключенных, а в 1997—1999 годах в рамках кампании «чистки тюрем» — еще 2,5 тыс. человек. Казни проводились два раза в неделю, по средам и воскресеньям. Это не считая приведения в исполнение приговоров, из которых вырывание языка за хулу на Саддама Хусейна было не самым худшим*. Тогда во всем мире не было такого скандала, как в случае с американскими фотографиями. Опять же не буду говорить о причинах, только факты.

Подобных случаев в дополнение к тому, о чем пишет Латынина, можно рассказать немало. О программе ООН по помощи Северной Корее продовольствием, которое все без остатка уходило партийным чиновникам и генералитету, а простые корейцы жевали траву, ловили грызунов и умирали от голода. О помощи Евросоюза военной хунте в Лаосе, которая была не в состоянии прокормить всех своих заключенных и получала за это от сердобольных европейцев примерно по 5 долларов в день на каждого зэка, а кормила раз в день отваром из капустных листьев с мышиными хвостиками в миске. Надо ли удивляться, что тюрьмы в Лаосе всегда были переполнены? Это же золотое дно!

Понятно, что преувеличенная забота об одних и полное равнодушие к другим возмущают человеческую совесть и задевают чувство справедливости. Но справедливо ли обвинять в этом все правозащитное сообщество? Оно ведь не есть что-то однородное и централизованное. Оно состоит из людей и организаций, разных как по характеру деятельности, так и по ее длительности.

Левый дискурс

В старых правозащитных организациях давно образовался свой менеджмент, который считает сам факт своего существования уже большим достижением в защите прав человека.

Поясню на примере любимой Латыниной «Международной амнистии». За 50 лет своего существования она стала солидной международной организацией, со многими наградами, включая Нобелевскую премию мира, с обширными связями и разносторонней правозащитной деятельностью. Левый дискурс, о котором пишет Юлия Латынина, обнаружился с самого начала — первым генеральным секретарем «Международной амнистии» стал один из бывших руководителей Ирландской республиканской армии Шон Макбрайд. В 1973-м Макбрайд был вице-президентом на Всемирном конгрессе мира в Москве, а в 1976-м ему была присуждена Ленинская премия «За укрепление мира между народами». Казалось бы, в комментариях нет необходимости.

Между тем, «Международная амнистия» занималась исключительно важной и полезной деятельностью, поддерживая политзаключенных в разных странах. И это была реальная поддержка: свидетельствую, как один из получавших ее в годы заключения. Противоречие разрешается просто: в «Международной амнистии» есть штаб-квартира в Лондоне — Международный секретариат, а есть ячейки по всему миру, в деятельности которых на сегодняшний день принимают участие почти 3 млн. человек. Верхушка организации может дышать левыми идеями, тайно ненавидеть Америку и сочувствовать левым революционерам, но она не может заставить делать то же самое всех своих членов. Это невозможно. Небольшие ячейки, по нескольку человек берут под свою опеку политзаключенного из другой страны и заботятся о нем и его семье все время, пока он сидит. Так было с самого начала, как это было задумано адвокатом Питером Бененсоном, так продолжается и сейчас. Они и есть правозащитники.

Настоящая правозащитная деятельность — это работа многочисленных ячеек, а не флирт правозащитных чиновников с сомнительными людьми, организациями и правительствами. Конечно, репутация страдает, но дело все равно делается. Увы, ко всякому благородному начинанию со временем примазываются дельцы, мечтающие уютно устроиться и стричь купоны. Иногда им это здорово удается.

Однажды по просьбе своих кубинских друзей я пытался договориться с лондонской штаб-квартирой о создании на Кубе группы «Международной амнистии» — диссиденты в Гаване были готовы идти на этот риск. Международный секретариат остался к этой просьбе глух. И не удивительно. Работавшая тогда в лондонской штаб-квартире одна моя знакомая рассказывала, что сотрудники отдела по Центральной Америке открыто восхищаются Фиделем Кастро и кубинским социализмом, а в свой отпуск ездят на Кубу отдыхать. Однако при этом кубинские диссиденты получают поддержку от групп «Международной амнистии», которые их опекают. Не из Лондона, а из разных стран мира.

Правозащитная коррупция

В правозащитном движении сложилась своя номенклатура, интересы которой действительно весьма далеки от правозащитных. При этом они часто представляются лицом правозащитных организаций, что безмерно эти организации дискредитирует, но настоящей правозащитной деятельностью занимаются рядовые участники движения. Поэтому Юлия Латынина не права, когда мажет всех правозащитников одной краской, преимущественно красной. Они — разные. Говорить, что правозащитное движение себя исчерпало, потому что появились правозащитные дельцы, —это все равно как утверждать, что свобода слова не нужна, потому что имеются продажные журналисты. Везде есть свой мусор, своя плесень — никуда от этого не деться.

Не то же ли самое происходит и в России, где хорошо прижившиеся на хлебных местах правозащитники с удивительной ловкостью совмещают правозащитную деятельность с участием в работе госструктур — различных советах при силовых министерствах, общественных палатках и государственных уполномоченных? Забыты представления о конфликте интересов и о том, что источником нарушений прав человека всегда является власть. Однако же есть и настоящие правозащитники, не прикупленные кремлевскими грантами и красными корочками солидных учреждений. Хотя, по моим наблюдениям, их становится все меньше.

Сближение правозащитников с властями, идеологически или организационно, — это не либеральный фундаментализм, это правозащитная коррупция. Отсюда и появляются в списках узников совести боевики террористических движений, религиозные фанатики, городские партизаны и прочие революционеры и романтики насилия. Устоять перед коррупцией тяжело. Говорят, единственное средство против нее — развитое гражданское общество и свободная печать. Но многие ли готовы оппонировать правозащитникам с их же правозащитных позиций?

Утверждать, что правозащитное движение превратилось в свою противоположность, нельзя и еще по одной причине. Юлия Латынина пишет о ситуации с правозащитным движением в открытом обществе, на Западе, но существуют еще и закрытые общества. Там тоже есть правозащитное движение, и там правозащитники за свою деятельность платят свободой, а иногда и жизнью. Они тоже часть всеобщего правозащитного движения — не такая слышная, не такая состоятельная, не такая многочисленная, но, безусловно, гораздо более важная, чем все остальные, вместе взятые. Обвинять их заодно с западными правозащитниками в либеральном фундаментализме по крайней мере некорректно. Думаю, Юлия Леонидовна просто не учла их в своих рассуждениях, но надо помнить, что они существуют.

Кроме того, есть и на Западе немало вполне приличных правозащитных организаций, успешно действующих и не коррумпированных властями. Не буду называть тех, кого знаю, чтобы не обидеть остальных.

Хорошим — суд, плохим — могила

Убеждение Латыниной в том, что защита прав любого человека, даже мерзавца, препятствует наказанию зла, противоречит логике устройства современного цивилизованного общества. Ключевой вопрос здесь — кем должно быть наказано зло? Если отдельным человеком на основании собственных убеждений и впечатлений, то тогда правы Одиссей, Гарри Поттер и любой другой вымышленный или реальный герой, вершащие правосудие от своего имени. Здесь не нужен закон, не нужна юстиция — пришел, увидел, наказал.

Если же зло должно наказываться судом, то и злодей, и герой должны иметь равные права, чтобы доказывать чью-то вину или свою невиновность. Потому что окончательно станет ясно, кто носитель зла, только после приговора, а до него кто же именно должен иметь какие-либо преимущества? В этом и состоит презумпция невиновности.

Я сомневаюсь, что Юлия Латынина станет отстаивать как наилучшую версию государственного устройства, лишенного юстиции. Хотя бы потому, что терроризм она считает новой разновидностью варварства, а отказ от юстиции — это возвращение к варварским временам. Права террориста нуждаются в защите прежде всего потому, что до окончания справедливого судебного разбирательства нельзя с уверенностью сказать, террорист ли он и велика ли его вина. Разве мало сегодня случаев на Кавказе, когда силовики убивают мирных граждан, подкидывают к трупам оружие и объявляют убитых террористами? Это пример разбирательства без суда.

«Защита прав человека ставит крест на самом понятии «война», ибо война — это когда убивают без суда», — пишет Латынина. Я бы сказал, что это война ставит крест на защите прав человека. Более того, война ставит крест вообще на правосудии и называет это законом военного времени. Война — это разрешение убивать, при этом убийства не только не расследуются, но и поощряются государством. Ничего хорошего в этом нет, войну это не возвышает, а права человека не дискредитирует. И Латынина права, что отказаться от войны не всегда возможно, но это не умаляет значение прав человека в мирной жизни. Да и в военное время воюющие стороны иногда стараются соблюдать установленные правила ведения войны. Однако вообще отрицать права человека на том основании, что они бездействуют во время войны, так же абсурдно, как пытаться приспособить современные понятия о правосудии и состязательном процессе к античным мифам или сказочным баталиям. Слишком велика условность таких сравнений.

Статья Юлии Латыниной очень полезна. Она дискуссионна и, как верно заметил в предисловии к ней Дмитрий Муратов, направлена на свержение моральных табу. Всегда полезно подвергнуть сомнению устои. Однако Муратов не прав в другом — В.В. Путину эта статья вряд ли понравится. 10 лет этот человек старался встроить российское правозащитное движение в вертикаль власти и добился в этом деле немалых успехов. Статья же Юлии Латыниной обнаруживает неприглядные стороны правозащитного движения и заставляет задуматься о подлинной стоимости наших сегодняшних ценностей.

__________

* Из отчета «Смертная казнь и иные наказания при Саддаме Хусейне». Организация «Не троньте Каина», 2003 г.

обозреватель «Новой»

15.04.2011

Претензии к Подрабинеку
 

Подрабинек бы мне обьяснил у него то какой дискурс. Я ведь его обвиняю по сути в том же в чём Латынина обвиняет правозащитников. Только она называет это либеральным фундаментализмом, а я избирательным гуманизмом. И он есть этот избирательный гуманизм. В том числе и у Подрабинека. Я не буду приводить примеры такого избирательного гумнизма Подрабинека, он знает об этом. Я ему сообщал.
А вот за какие инсинуации Латыниной ей хотят премию присудить.

EchoMSK : Номинанты на премию
"ПолитПросвет" 2011 года
http://cdn.echo.msk.ru/att/element-7...c-latynina.jpg
11. Юлия Латынина - программа «Код доступа», радиостанция «Эхо Москвы», Москва.
Программы:
Выпуск за 08.05.2010
Выпуск за 07.05.2011

Код доступа
 

http://www.echo.msk.ru/programs/code/787479-echo/

Ведущие: Латынина, журналист Юлия | Время выхода в эфир: сб, 19:08

Передача: Код доступа Суббота, 25.06.2011

Ю.ЛАТЫНИНА: Добрый вечер. В эфире Юлия Латынина, +7 985 970-45-45 – это наши смски. И естественно вы можете смотреть нас на iPhone’ах, iPad’ах и прочих устройствах с помощью компании Сетевизор. На этой неделе отмечали 70 лет 22-му июня, дню начала Великой Отечественной войны. Это полностью фиктивная дата. Что произошло 1 сентября 1939 года? 2 тоталитарные державы начали Вторую мировую войну, договорившись за неделю до этого о том, как разделить Европу. Что произошло 22 июня 1941 года? В этот день Гитлер нанес удар Сталину, готовившемуся нанести удар Гитлеру.

Еще раз. Война, в которой СССР потерял 28 миллионов человек, началась не 22 июня. Она началась для СССР 17 сентября 1939 года, когда советские войска вошли в Польшу и разделили ее вместе с Гитлером, и даже принимали совместные парады под Брестом, под Львовом.

И, вот, когда смотришь на все, что происходило на этой войне, то видишь, что она рассыпается, ткань истории рассыпается под внимательным взглядом изучающего точно так же, как рассыпается эта фиктивная дата. Какое событие ни возьми, на поверку оказывается не тем, чем его представляет официальная историография. Возьмешь героев, нам говорят о подвигах 28 панфиловцев у разъезда Дубосеково. Неправда: часть панфиловцев осталась в живых, не было никакого комиссара, который кричал «Ребята, отступать некуда – за нами Москва» и отступили. Кто-то там из панфиловцев даже оказался потом в плену, даже оказался гитлеровским полицаем.

Героем называют Зою Космодемьянскую. Действительно, это фанатичная девушка, которая кричала перед смертью «Нас 150 миллионов – всех не перевешаете». Но проблема заключается в том, что подвиг ее был несколько странного свойства: она сжигала в соответствии с приказом Сталина от 17 ноября крестьянские дома. И насчет 150 миллионов. По крайней мере, некоторая часть из этих 150 миллионов, те крестьяне, дома которых она сожгла, прибежали в полицейский участок и пытались ее там расцарапать.

Вот, осада Ленинграда. 125 блокадных грамм с огнем и кровью пополам. Вот, Марк Солонин в своей последней книжке в маленькой очень статье о блокаде Ленинграда только коснулся этой темы. И сразу вся краска поползла с нее, и выяснилась масса совершенно простых и очевидных вопросов. Вопрос первый. Ну как же? Вот, американцы наладили снабжение Западного Берлина по воздуху во время блокады. Ленинград не надо было снабжать по воздуху – там была вода. Водный транспорт не в разы, а в 100, а то и в 1000 раз вместительнее самолетного, грузоподъемнее. Достаточно было раз в день баржу пускать по этой воде. А потери там были небольшие – потери были 4% тонуло от гитлеровского огня, это ничтожные потери для войны. И город был бы, ну, во всяком случае, не 125 блокадных грамм. «А вот, - говорит Солонин, - есть сведения, что из Ленинграда вывозили продовольствие перед блокадой». Ну, в рамках, видимо, все тех же сталинских приказов, что, наверное, город собирались сдать и хотели, чтобы там ни грамма хлеба не оказалось. «А, вот, - говорит Солонин, - такой-то флот стоял на озере». А куда ж флот делся? А его эвакуировали, чтобы не достался врагу. Как это флот эвакуировали, баржи эвакуировали, а людей оставили? Да и потом приводит Солонин факты, и оказывается, что если разделить даже поступавшее на этих баржах количество продовольствия, то и то получится не 125 блокадных грамм, а 600. А согласитесь, 125 и 600 – это, мягко говоря, разница, между жизнью и смертью в данном случае. Что же было-то? Куда делись 450? Воровали? При Сталине воровали? В таком количестве? Ну, мы, конечно, знаем, что Жданов, который возглавлял Ленинград, что он был жуткая сволочь, что ему персики возили свежие на самолетах. Вот, ему-то как раз возили, ему-то как раз возили на самолетах. Но как же может быть так, что, опять же, как справедливо Солонин пишет, мы величие собственных побед мерим ценой наших потерь? А осада Ленинграда – сколько виноват Гитлер, а сколько виноват Сталин?

Или говорят «Жуков – гениальный полководец». Ну а вопрос: а чем же, собственно, Жуков был гениальным полководцем? Человек, который израсходовал в огне этой войны вместе со Сталиным русский народ, как это писал Виктор Астафьев. Что делал Жуков? Под Ельней в августе 1941 года бросал пехоту на штурм врытых в землю танков и минных полей. Под Ржевом этот браконьер народа русского, опять же по выражению Астафьева, в течение 15 месяцев бросал полк за полком, дивизию за дивизией на абсолютно бессмысленные штурмы укрепленных немецких позиций. Потери войск превысили 2 миллиона человек, сам город был уничтожен полностью: из 40 тысяч населения осталось 248 человек. Ржев – самая кровопролитная битва за всю историю человечества. Что мы о ней знаем? Ничего. Зато у нас принято называть Жукова «гениальным полководцем». Странная гениальность. Это не гениальный полководец, это гениальный палач.

И вот так со всем, во что начинаешь всматриваться. И видишь, что в этой войне нет гениальных решений кроме решений Сталина. Нету подвигов. Очень мало подвигов, которые выдержат скептическое отношение. Понятно, да, с подвигами в мире такое случается. Раевский не водил своих сыновей на штурм батареи, но Раевский был очень храбрым человеком. А здесь подвиги рассыпаются под пальцами в прах. И иногда думаешь: «Ну, знаете, наверное, это же, все-таки, Вторая мировая война, дело решала техника, дело решала массовая мобилизационная армия». А потом думаешь: «Стоп. Это Первая мировая война была позиционной. Это там люди сидели в траншеях, и их засыпало снарядами и газом, они бессмысленно гибли. А Вторая мировая война была маневренной».

Что же случилось со Второй мировой войной, когда она перешла на территорию России? И самое изумительное заключается в том, что когда начинаешь смотреть, что происходило на других фронтах, то вдруг вот это вот все, что раньше характеризовало войну – решительность полководца, его характер, принимаемые им решения, героизм – вдруг возникает снова. Вдруг оказывается, что, действительно, на других фронтах шла какая-то другая война. Это очень мало замечают люди, поскольку, действительно, у нас обычно все начинается с 22 июня и далее до 9 мая.

P/S.Не было подвигов. Только один Сталин принимал гениальные решения.
Вот про персики Жданова не слышал. Его обвиняли в том что он ел пирожные, когда люди от голода умирали. На поверку эта версия оказалась, мягко говоря, неправдой. С персиками надо проверять.

Партия трех оболов. Часть 1
 

http://www.ej.ru/?a=note&id=11154

4 ИЮЛЯ 2011 г.

www.novayagazeta ru

Ничто в мире не верно само по себе,
но все — смотря по обстоятельствам

Николо Макиавелли

http://www.ej.ru/img/content/Notes/1...1309729011.jpg

В современном мире наилучшим и единственным правильным способом правления считается демократия, а под демократией разумеется всеобщее избирательное право. По умолчанию любым либералом, гуманистом, защитником прав человека и просто европейским парламентарием подразумевается, что всеобщее избирательное право — это хорошо, что любая проблема любой страны может быть решена, если ввести всеобщее голосование, а если какая-нибудь страна, например, Китай, при всех своих выдающихся экономических успехах не предоставляет гражданам такого права, то этого достаточно, чтобы любой уважающий себя либерал заклеймил Китай позором.

Нет спору: на момент, когда я пишу, наиболее процветающие государства современного мира являются именно демократиями. Но все-таки к общей воле и к общему благу есть ряд вопросов.

В 1925 году народ Италии проголосовал за Муссолини, в 1933 году народ Германии проголосовал за Гитлера, а в 2009-м народ Ирана проголосовал за Ахмадинежада. Почему народы голосуют за диктаторов?

Народ Турции радостно резал армян; в Руанде хуту резали тутси; абсолютное большинство арабов требует уничтожения евреев, и в 2001-м, после разрушения Башен-близнецов, 90% египтян в ходе опроса восторгались случившимся. Почему народы так склонны к нацизму, погромам и геноциду?

С 1960 года чуть менее сорока африканских государств получили независимость, в основном без всякой предшествующей войны, и провели у себя демократические выборы. В результате этих выборов подавляющее большинство этих стран превратились в людоедские диктатуры. Почему демократия не работает в Африке?

В 1960-х годах волна революций и военных переворотов прокатилась по странам Ближнего Востока. Сейчас, спустя полвека, мы можем оценить результат. В среднем лучше всех модернизируются — и лучше всех сохраняют стабильность — те страны, которые остались монархиями, как Дубай, Катар или Иордания. Страны типа Туниса, Ливии или Сирии, где к власти пришли «вожди народа», оказались самыми чудовищными диктатурами. Как же так получилось, что эмир Дубая, которого никто никогда не выбирал, оказался лучшим правителем, чем выразитель «общей воли» бесноватый полковник Муамар Каддафи?

Почему, наконец, и в африканских, и в латиноамериканских, и в ближневосточных, и в любых нищих государствах приход к власти народа очень быстро кончается приходом к власти диктатора?

Либералы и демократы очень не любят признавать этот доступный наблюдению факт и обычно рассуждают о том, что «народ был обманут» и «демократия превратилась в диктатуру». Проблема в том, что значительная часть подобных диктатур продолжает пользоваться поддержкой большинства. Уго Чавес в Венесуэле пользовался и пользуется поддержкой большинства. Эво Моралес в соседней Боливии пользовался и пользуется поддержкой большинства. Александр Лукашенко действительно получал на выборах в Белоруссии большинство голосов, хотя это не мешало ему приписывать себе лишние. Даже Владимир Путин, несмотря на тотальную коррупцию режима и фактический распад государства, несомненно, в момент, когда я пишу эти строки, пользуется поддержкой большинства российского населения. Демократы объясняют это тем, что народ «обманут» с помощью телевидения, СМИ и пр., но тут уж возникает другой вопрос: ребята, если этих идиотов так легко обмануть, то что вас заставляет наделять их функциями непогрешимых арбитров?

Нет ни одного тоталитарного режима, который не пришел бы к власти без поддержки народа. Победа Гитлера на выборах 1933 года, на которую часто любят ссылаться как на исключение, на самом деле является не исключением, а правилом. Муссолини в 1924 году одержал полную победу на вполне справедливых выборах. Более того, он принял в Италии закон о равных избирательных правах для женщин, стремясь максимально увеличить число избирателей. Большевики победили не в результате Октябрьской революции. Они победили в результате кровопролитной и страшной Гражданской войны, когда оказалось, что Красную Армию поддерживает больше людей, чем Белую гвардию. Мао Цзедун пришел к власти не путем военного переворота. Он пришел к власти потому, что абсолютное большинство нищих китайских крестьян уповало на председателя Мао.

Удивительно, но тот факт, что есть демократии, которые не процветают, и есть процветающие страны, которые не являются демократиями, никого не смущает. Политики, как ученые до Галилея, не утруждают себя такой дурацкой вещью, как опыт и наблюдения. Всеобщее избирательное право — это решение всех проблем, и все тут.

Так ли это — если судить на основании многовековой человеческой истории?

Междуречье

Самое первое народное собрание, о котором доподлинно известно, что оно состоялось, появилось почти пять тысяч лет назад, а именно: за 2800 лет до н.э. Собрание было двухпалатное: верхняя палата состояла из «совета старейшин», а нижняя — из всех мужчин города, способных носить оружие.

Возникло это собрание не в Афинах и не в Риме, а в городе Уруке — в Шумере, в Междуречье, в Азии, которую потом Геродот, а за Геродотом и вся европейская историческая традиция противопоставят Европе (в Азии — рабство, в Европе — свобода).

В то время, о котором идет речь, Шумер состоял, однако, не из «рабских царств», а из городов-государств, где царская власть была органичена «собраниями старцев» и «мужами города», так же как в нынешних США власть президента ограничена Сенатом и Конгрессом. На вышеупомянутом собрании, описанном в шумерской поэме из 115 строк, правитель города Урука Гильгамеш просил у своего сената и своего конгресса разрешения на то, чтобы защититься от правителя города Киш, пошедшего на Урук войной.

В вышеупомянутой поэме мнения палат разошлись: сенат считал, что лучше подчиниться Кишу, а «мужи города» решили идти в бой.

Как в Риме и в Афинах, в Уруке гражданами были те, кто способен носить оружие. Это обстоятельство далеко не случайно. Как устроено войско, так устроено и общество. Города-государства в древности — это всегда пешее ополчение. Протяженные царства вроде персидского — это аристократия на конях. Военная сила была главным фактором, определявшим в древности судьбу государства. К сожалению, войне свойственно единоначалие, и война была ключевым фактором, уничтожавшим в древности правление многих.

Обыкновенно война кончалась либо победой завоевателя, либо тем, что удачно оборонивший свой город полководец не спешил расставаться с властью. Если правление многих не падало жертвой успешного завоевания, то оно становилось жертвой успешной обороны.

Большая экономическая свобода во все века вела к процветанию, но в древности процветание государств делало их лишь сладкой приманкой для варваров-завоевателей. Города-государства Шумера были завоеваны ассирийцами. Память об их образе правления была истреблена завоевателями. Даже новая столица Ассирии, Ниневия, была возведена на новом месте, ничуть не напоминавшем о том, что некогда правители уничтоженных или подчиненных ассирийцами городов-государств должны были обсуждать свои дела с «мужами города» и что если «мужам города» не нравилось поведение правителя, то они могли, как в Лагаше, свергнуть старого правителя и вручить власть новому, который искоренил непомерные налоги, возложенные на граждан прежним правителем, и «признал свободу». (Да-да, первая Декларация независимости, которая оправдывает право народа восстать против несправедливого правителя, была написана на глиняных табличках в 24 в. до н.э.)

К V до н.э, когда писал Геродот, стараниями все новых и новых деспотичных завоевателей всякая память о городах-государствах Шумера исчезла и Азия воспринималась греками как вотчина «деспотизма», в противовес «свободной» Европе.

Однако в конечном итоге греческое народовластие точно повторило путь шумерского. Греческие города-государства, не способные долго противостоять протяженным царствам, сделались добычей отчасти персидских, затем македонских, а потом римских завоевателей. Прошла тысяча лет, и «свободная Греция» превратилась в «раболепную Византию».

Греция

Из сказанного выше видно, что Афины не были первым в истории человечества городом, которым управляло (или соуправляло) народное собрание. Такие города существовали во многих древних культурах, хотя есть культуры, в которых они не существовали (например, Китай и Египет). Но Афины были родиной понятия демократии, точно так же, как они были родиной понятия «математика», «физика», «история» и пр.

Ораторы и политики процветающих и свободных Афин постоянно подчеркивали различие между демократическими Афинами и окружающими государствами — «деспотической Персией», «аристократической Спартой», «тиранией в Сиракузах» и т.д.

Принципы афинской демократии, которые Фукидид излагает во второй книге «Истории» устами Перикла, следует привести здесь: многие из этих принципов настолько инварианты в человеческой истории, что, кажется, речь идет не о противостоянии Афин и Спарты, а о противостоянии США и СССР.

«Так как у нас городом управляет не горсть людей, а большинство народа, то наш государственный строй называется народоправством. В частных делах все пользуются одинаковыми правами по законам. Что же до дел государственных, то на почетные государственные должности выдвигают каждого по достоинству, поскольку он чем-нибудь отличился, не в силу принадлежности к определенному сословию, но из-за личной доблести. Бедность и темное происхождение не мешают человеку занять почетную должность, если он способен оказать услуги государству...»

«В военнных попечениях мы руководствуемся иными правилами, нежели наши противники. Так, например, мы всем разрешаем посещать наш город и никогда не препятствуем знакомиться и осматривать его и не высылаем чужеземцев из страха, что противник может проникнуть в наши тайны и извлечь для себя пользу. … Меж тем как наши противники при их способе воспитания стремятся с раннего детства жестокой дисциплиной закалить отвагу юношей, мы живем свободно, без такой суровости, и тем не менее ведем отважную борьбу с равным нам противником».

«Богатство мы ценим лишь потому, что употребляем его с пользой, а не ради пустой похвальбы. Признание в бедности у нас ни для кого не является позором, но больший позор мы видим в том, что человек сам не стремится избавиться от нее трудом».

Проблема заключалась в том, что все эти замечательные принципы демократии реализовывались в полной мере только в одном городе — в Афинах, этих античных США. Та же «История» Фукидида представляет собой, в том числе, описание попыток Афин внедрить демократию (в целях создания союзников против Спарты) в других греческих государствах, обыкновенно с катастрофическими результатами. Ибо почти всякое внедрение демократии где-либо, кроме Афин, кончалось переделом земель и прощением долгов, с последующими приходом к власти тирана.

«В течение семи дней, пока Евримедонт после своего прибытия с 60 кораблями оставался на острове, демократы продолжали избиение тех сограждан, которых они считали врагами, обвиняя их в покушении на демократию, в действительности же некоторые были убиты из-за личной вражды, а иные — из-за денег, данных ими в долг», — пишет Фукидид об одном из первых опытов внедрения Афинами демократии во время Пелопонесской войны, и, согласитесь, даже у США в Ираке дело обстояло куда лучше.

Вообще каждый демократический переворот в Греции сопровождался радикальным изменением имущественных отношений. В Аргосе в 368 г. победившая демократия казнила 1200 «заговорщиков», в Тегее после победы демократов из города сбежало 800 человек, и везде, как писал Полибий, там, где «масса приучена демагогами пользоваться чужим добром, и где она возлагает все свои упования на жизнь за чужой счет, при демократическом строе дело легко доходит до убийств, изгнаний и раздела земель, коль скоро масса находит… вожака».

Под «демократами», понятно, имеется в виду партия, которая предоставляет право голоса всем гражданам, под партией «лучших людей» (которая обыкновенно тяготела к Спарте) — та, которая предоставляет право голоса лишь немногим. Не было ничего удивительного в том, что и ту и другую партию возглавляли представители знати — если в Афинах партию аристократов представляли люди из дома Фиваидов, то партию «демократов» представляли люди из дома Алкмеонидов.

Тираны опять-таки редко происходили из нищих, но всегда на них опирались. В Коринфе богач Тимофан, задумав переворот, опирался на самые нищие слои населения, «привлекая к себе бедняков, снабжая их полным вооружением и держа при себе самых подлых людей» (Диодор). Филомел, правивиший десять лет, с 356 по 346 г. до н.э., был один из самых богатых людей Фокиды, что не помещало ему именно богатых разорять налогами, а бедняков привлекать на свою сторону. Тиран Эвфрон в Сикионе получил власть через поддержку народа и разорял знатных, чтобы понравиться бедным.

Поэтому-то афинские философы не любили демократию (это бывает: мыслители, живующие при деспотии, обыкновенно хвалят деспота, но мыслители, живущие при демократии, обыкновенно поносят демократию), и Платон в качестве идеального правителя видел тирана, но такого, который соединит «величайшее могущество с разумом и рассудительностью».

Но и у самой афинской демократии, никогда не скатывавшейся до переделов земли, дело обстояло не так радужно, как можно судить по речи Перикла у Фукидида: она давала свободу духу и уму, но она крайне стесняла экономическую свободу.

Афины изобрели математику, физику, геометрию и идею науки вообще, но с точки зрения laisse-faire Афины выглядели неважно. Быть бедным в Афинах было действительно не зазорно — но вот разбогатеть было небезопасно. В Афинах полноправные граждане не платили налоги; их платили только вольноотпущенники и рабы. Однако полноправные граждане несли литургии — добровольные обязанности, выражавшиеся в посильной помощи на снаряжение военных кораблей (триерархия, самая разорительная и тяжелая обязанность), устройство пиров, представлений, снаряжение посольств и т.д. В результате вкладывать в бизнес деньги было невыгодно, выгодно было вкладывать их в любовь народную. Тот, кто богател не жертвуя, легко мог быть подвергнут остракизму или стать жертвой суда.

Суд присяжных в Афинах состоял из нескольких сот (до тысячи) соприсяжников. Соприсяжники получали по два, а потом по три обола за участие в процессе, а выплачивались эти деньги из конфискованного имущества. В результате в афинском суде было «опаснее быть богатым, чем виновным», как саркастически заметил оратор Лисий.

Цены в Афинах отнюдь не были свободные: специальные чиновники, ситофилаки, следили за «правильной» ценой привозимой в город пшеницы, и результаты судебных процессов показывают, что толпа нередко обвиняла в повышении цен торговцев зерном и чиновников, но никогда — методы регулирования.

В момент расцвета Афин от государства получали средства к жизни около 20 тыс. афинских граждан, и эти «граждане из фратрии трех оболов» (Аристофан) имели своим лозунгом «залезайте в карманы, в которых что-то имеется» (Аристотель).

Экономика Афин была зарегулирована куда больше, чем при иных тиранах, гражданское равенство то и дело оборачивалось экономическим распределением, средства от Лаврионских серебрянных рудников делились между гражданами, как между норвежцами средства от нефти. Полиграф Полиграфыч Шариков, попав в Афины, был бы несомненно доволен: его мечта «все поделить» исполнялась там пару раз в год.

В результате в Афинах были Аристотель и Платон, но не было — и не могло быть — Билла Гейтса. Самое примечательное, что античные историки и философы, столько писавшие о свободе и тирании, этой экономической несвободы просто не замечали. Экономика — в отличие от политики, войны и пр. — просто не входила в круг интересов Платона, Аристотеля или Тита Ливия. Представления античных историков об экономике в лучшем случае сводились к тому, что идеальный правитель должен запретить людям носить пурпур и есть с золота и вообще обогащение есть позорное дело, подобающее лишь тем, кто не думает о славе.

В любом учебнике политологии можно прочитать, что, дескать, в Греции демократия была «прямая», а в современном мире — «представительская», как будто между мотивами народа, непосредственно собравшегося на площадь, и народа, выбирающего депутата, есть какая-то принципиальная разница.

На самом деле история греческих полисов поражает сходством с историями современных демократий. Почти всегда победа бедняков кончается прощением долгов, переделом земель и приходом к власти тирана. Почти всегда тиран, «конфисковывает добро богачей, что позволяет ему увеличить плату своим наемникам и раздать беднякам их часть богатства», как пишет Полибий об Аполлодоре из Кассандреи. И даже Афины, эта Америка античности, превращается в бесконечный велфер, которым управляют «граждане из фратрии трех оболов».

Единственная фундаментальная разница заключается в том, что в античности окончательным фактором нестабильности для демократии всегда оказывалась война. Античная демократия была военной демократией. Гражданами города-государства были те, кто носил оружие, и обыкновенно городу не хватало ни единоначалия, ни войска, чтобы победить в войне с протяженным царством.

Если же город одерживал одну победу за другой, владения и войско его расширялись. Его многочисленные солдаты переставали быть гражданами и становились подданными. Такова была судьба Рима, историки и мыслители которого — в отличие от своих греческих учителей, заметим — никогда не хаяли свой строй и, наоборот, считали res publica лучшей формой правления. Именно поэтому они продолжали именовать Рим «республикой» даже в V в. н.э. Довольно забавно читать где-нибудь у Требеллия Поллиона, как сенат просит императора Валериана: «Возьми на себя должность цензора, которую возложила на тебя Римская res publica».

Средневековье

Средневековые коммуны кардинально отличались от греческих полисов: их гражданами были не воины, а ремесленники и торговцы. Они возникли в вакууме власти, который образовался в средневековой Европе в результате борьбы папы и императора — двух сил, война которых, по выражению Грегоровиуса, спасла свободу Европы. Ни Пиза, ни Гент, ни Марсель, ни Флоренция, казалось бы, ничем не напоминали Афины или Фивы, однако после того, как эти города изгнали свою знать или уменьшили ее влияние, самым типичным конфликтом внутри этих городов стал конфликт между зажиточными цехами и цехами бедными, между белой костью и чернью, между popolo grasso и popolo minuto.

Подобно тому, как греческие тираны, отменявшие долги и делившие земли, вовсе не всегда происходили из бедных слоев, а только пытались заручиться их поддержкой, во Флоренции (а «История Флоренции» Макиавелли — это, пожалуй, лучшее пособие по описанию власти народа в Средневековье) в вожаках popolo minuto, перебывали Джованни делла Белла, Вальтер де Бриенн, герцог Афинский и самый богатый итальянский банкир Козимо Медичи.

Фигура герцога Афинского в этом списке особо примечательна тем, что его пригласили в город «высшие гильдии», arti maggiori, испуганные напором простолюдинов. Его официальной миссией была война с Пизой, а неофициальной — усмирение черни. Но герцог Афинский вовсе не хотел поддерживать слабых олигархов, единодушных в своем недоверии к тиранам. Он не читал будущих историков и не знал, что его интересы, интересы знатного человека, требуют поддержки олигархии. Простим ему невольное невежество!

Зато он видел на примере своих современников, как легко добиться абсолютной власти, опираясь на поддержку народа, и понимал, что над десятью тысячами простолюдинов тиранию установить легче, чем над недоверчивыми к тиранам arti maggiori.

Он даровал доселе бесправным sottoposti право собраться в гильдию, гильдию чернорабочих, промышляющих всякой неквалифицированной работой, как-то: ткачеством, грабежом и революцией, заявил, что должности дожны быть "comuni d'ogni ragione, perche si chiamava Comune", и 8 сентября 1342 года parliamento, всеобщее народное собрание Флоренции, созванное де Бриенном, провозгласило француза-чужака пожизненным владыкой Флоренции.

Правда, герцога Афинского турнули из Флоренции через год, но в 1378-м восстание чомпи, гильдии чесальщиков, требовавших себе тех же привилегий, что и старшие гильдии, вспыхнуло опять, и требования этих добрых людей были с обезоруживащей простотой изложены одним из них некоему Андеа Сали во время встречи в Болонье: «Мы убьем и ограбим всех тех жирных, которые изгнали нас из наших домов, и мы сами получим эту землю, и будем управлять ей как мы хотим, и сами будем богаты».

В X-XIII вв. по городам Италии, Южной Франции и Фландрии прокатилась волна коммунальных революций — повсюду правление знати заменялось правлением торговцев и промышленников. Через век последовала новая волна возмущений — наемных рабочих против правящих цехов.

Сами флорентийские историки, от Виллани до Макиавелли, описывали события в терминах конфликта сначала между знатью и пополанами, а потом между «жирным народом» и «тощим народом», а либеральные историки XIX в., как Мишле, проводили полную аналогию между волной забастовок и бунтов, прокатившихся в X-XIV вв. по городам Италии, Южной Франции и Фландрии, и буржуазными революциями XVIII-XIX в., за которыми начинались восстания пролетариата.

Как я писала выше, в античности распри между «лучшими людьми» и простым народом редко уничтожали сам полис; они обычно ослабляли его, делая легкой добычей для тирана или завоевания. Так СПИД не всегда убивает человека, а просто ослабляет его иммунитет, делая легкой добычей любой заразы. Точно так же в средневековой Европе XI-XIV вв. распри между зажиточными гильдиями и чернорабочими — что в Париже, что в Генте, что во Флоренции — не столько уничтожали город, сколько ослабляли его иммунитет, и в Италии привели к тому, что власть над городскими коммунами стали захватывать наемники-кондотьеры, а в Испании и Франции — к тому, что городское самоуправление не пережило укрепления королевской власти.

При этом, вопреки многим популярным представлениям, короли начали зажимать свободу вовсе не с городов. Напротив, часто они сначала пользовались городами, чтобы приструнить знать. В Испании абсолютная королевская власть опиралась на Santa Hermandadа, городское ополчение, чтобы ограничить власть феодальных вельмож, которые дерзко заключали с королем договоры, в которых обещали повиноваться королю в том случае, «если он сумеет к этому принудить». Внутри же самих городов короли, как и тираны, нередко поддерживали чернь против зажиточного люда, поддерживали популистские лозунги, чтобы сокрушить свободу зажиточной верхушки.

Одним из немногих городов, избегших подобной участи, была Венеция. Ее система сдержек и противовесов была продумана настолько тщательно, что не позволила захватить власть над ней ни популистам, ни кондотьерам. Единственное, против чего оказалась бессильна государственная система, созданная венецианской олигархией — это против самой венецианской олигархии. Изначально правящий класс Венеции состоял из торговцев. Однако по мере того, как гранды укрепляли свою власть, они все чаще и чаще превращали свою собственность в привилегии и законодательно ограничивали конкуренцию со стороны будущих выскочек. Бывшие динамиченые торговцы превратились в застывшее правящее сословие. Они уничтожили конкуренцию внутри городе, но не смогли уничтожить ее снаружи, и по мере экономического окостенения Венеции бывший торговый город сошел с мировой арены.

Несмотря на совершенно другие социальные условия, основная проблема средневековых коммун оставалась той же, что основная проблема античной демократии. Правление, при котором в качестве избирателей выступала зажиточная, отвечающая за свои поступки часть граждан, рождало неизбежную зависть «тощего народа». Приход «тощего народа» к власти кончался дележкой собственности и утратой свободы; в тех редких случаях, когда popolo grasso, как в Венеции, сумел сохранить власть и законодательно закрепить свое первенство, он утратил гибкость, динамичность и способность к лидерству.

Партия трех оболов. Часть 2
 

5 ИЮЛЯ 2011 г. ЮЛИЯ ЛАТЫНИНА

Ничто в мире не верно само по себе,
но все — смотря по обстоятельствам.

Николо Макиавелли

Удивительно, но и в современном мире перед демократиями стоят все те же самые проблемы, что в античной Греции и средневековой Италии. Природа человеческая не меняется, и чем более богаты граждане, тем более их образ правления устойчив; чем больше нищих имеют право голоса, тем больше шанс передела собственности и прихода к власти диктатора.

Современный мир

Пожалуй, мало какое из утверждений столь очевидно, столь наглядно ложно, как утверждение о «демократии, разрешающей все проблемы».

Не все и не везде.

Есть США, которые в современном мире являются тем же, чем Афины были для Греции — примером работающей демократии. Кстати, США — бывшая колония Великобритании. Есть работающая демократия в Индии. Кстати, Индия тоже бывшая колония Англии. Есть работающая демократия в Австралии. Австралия тоже бывшая колония Англии. Есть работающая демократия в Канаде. Канада тоже бывшая колония Англии.

Однако если в бывших колониях Великобритании демократия работает очень неплохо, то о бывших колониях Испании этого не скажешь. Демократия в Латинской Америке развивается не многим лучше, чем в Кассандрее при тиране Аполлодоре или во Флоренции времен восстания чомпи.

Нищий народ Венесуэлы голосует за полубезумного Уго Чавеса, а нищий народ Боливии — за полубезумного же Эво Моралеса. В Латинской Америке наибольших успехов добивались те страны, которые, как, например, Чили под руководством Пиночета, от демократии на некоторое время отказывались.

Любого человека, пересекающего границу между Боливией и Чили, поразит контраст: с одной стороны совершенно нищая Боливия, Ла-Пас, состоящий из драных лачуг, повсюду вместо рекламы революционные лозунги, отдельные кварталы с частной охраной, предназначенные для чиновников и полиции, и огромная очередь на единственном бульваре в центре города, по которому неопасно ходить (днем). Это очередь местных чомпи (наемных рабочих), приехавших, чтобы получить документы и иметь возможность проголосовать на очередных выборах за доброго Эво Моралеса, который чуть ли не каждому в безработной стране дает 200 боливианов — где-то 70 долларов.

С другой стороны — Сантьяго-де-Чили, один из самых красивых городов мира, в котором новые сверкающие небоскребы утопают в зелени и солнце, а привратник в роскошном Ritz, качая головой, говорит: «Пиночет — это было плохо. Пиночет отнял у нас свободу».

Еще хуже обстоит дело в Африке — даже в бывших британских колониях. Выборы порой начинаются с ритуальных убийств (в Сьерра-Леоне и Габоне полиция не раз фиксировала случаи, когда кандидаты приносят человеческие жертвы, чтобы заручиться поддержкой духов), а кончаются приходом к власти людоедов. Когда Зимбабве была колонией Великобритании, ее ВВП был меньше британского в семь раз; сейчас он меньше в 27 раз. Сложно ожидать от племен, еще не сложившихся в нации, что они будут более сознательными, нежели флорентийские ciompi или афинский охлос.

Наоборот, режимы Южной Кореи, Гонконга, Сингапура, а теперь и Китая показывают фантастические темпы роста. При этом китайский рост обеспечивается именно отсутствием демократии. Если ее ввести, то полмиллиарда нищих китайских крестьян проголосуют за нового Мао и в Китае станет как в Габоне.

Такой же парадокс на Ближнем Востоке: лучшие экономические результаты показывают не те страны, где в 60-х произошли народные революции, а те, в которых сохранились наследственные монархии. Дубай управляется эмиром аль-Мактумом куда лучше, чем ливийская Джамахирия — полковником Каддафи.

Европа

Образцом демократии, уважения к правам человека и общечеловеческим ценностям в настоящий момент является Европа.

При этом европейские политики, взирающие на все остальное человечество, включая США, с высоты своего неколебимого морального превосходства, дают понять, что именно демократические ценности и сделали Европу первой в мире. Это, мягко говоря, удивительное убеждение. Когда Европа начала покорять мир, ей правил вовсе не Якоб ван Артевельде и не Этьен Марсель. К началу великих географических открытий эра средневековой вольницы прошла и в Европе воцарились абсолютные монархии. Это на какое такое демократическое государство работал Колумб?

В разгар триумфального шествия по миру Европа не отличалась ни гуманностью, ни мультикультурностью, ни терпимостью. Она насаждала христианские ценности огнем и мечом. Кортес запретил ацтекам человеческие жертвоприношения, хотя это едва не стоило ему жизни. Англичане запретили самосожжение вдов в Индии, хотя это привело к восстанию сипаев.

Современная европейская демократия (читай, всеобщее избирательное право) весьма молода. Еще в конце XIX в. абсолютное большинство европейских стран были монархиями. К 1930-м годам большинство из них превратились в диктатуры. Мыслитель, который во времена Муссолини, Салазара, Франко и Гитлера вздумал бы рассуждать о «склонности Европы к демократии», выглядел бы странно. Конечно, схоласт мог бы спорить, что Французская республика ведет своими корнями к Этьену Марселю, (купцу и парижскому прево, в 1357 году ненадолго добившемуся учреждения конституционной, ограниченной монархии), но с таким же успехом можно в поисках корней демократии в Ираке цитировать упомянутый мною выше клинописный текст о народном собрании в городе Урук.

Расцвет демократии в Европе начался после Второй мировой войны и совпал с двумя уникальными обстоятельствами. Во-первых, с тотальной разрухой при высокообразованном, мобильном населении. Такая разруха обуславливает взрывной рост экономики, и даже самый ленивый sottoposti в таких условиях не потребует от государства многого.

Во-вторых, с угрозой со стороны СССР. Опасность завоевания мобилизует защитные силы общества, и в этом, кстати, одно из самых больших отличий современности от прошлых эпох. Военная угроза была губительна для народовластия в античности и Средневековье, но действует как виагра — сейчас. Агрессия извне погубила Афины, но ее угроза способствует укреплению демократии в государстве Израиль в наши дни.

Однако золотой век европейской демократии не продолжался и 50 лет. С распадом СССР ситуация начала меняться на глазах. Несмотря на высокий уровень благосостояния, европейские избиратели стали требовать от государства все больших и больших социальных гарантий. Стройными рядами они стали вступать в «партию трех оболов», и политики всеми силами принялись способствовать росту этой партии — ведь вместе с ней росла их власть.

Европа стала превращаться в огромную социалистическую бюрократию, где регулируется все — от формы огурцов до веса яиц. Европейская бюрократия стала взращивать огромные иждивенческие слои населения, зорко следя за тем, чтобы человек, севший на социальное пособие, никогда не захотел с него слезть. Европейская бюрократия стала импортировать избирателей-иждивенцев из Африки и Ближнего Востока, опять-таки сажая их на иглу пособий и под предлогом «мультикультурности» и «сохранения национальных обычаев» строго следя, чтобы иммигрант не имел шансов адаптироваться в обществе и перейти к самостоятельному заработку.

Такая политика неизбежно кончается крахом. Социализм, в любом его виде, это практика передела чужих денег, а чужие деньги рано или поздно кончаются.

Европа сейчас напоминает Китай в описании Марка Поло. Когда Марко Поло приехал в Китай в XIII в., он был поражен богатством страны. В Европе того времени не было ничего подобного; однако Марко Поло описывал уже умирающий Китай — Китай, завоеванный монголами, Китай династии Юань.

Франция, бесспорно, сейчас семизвездочная страна. Приезжайте в Ниццу, или Куршевель, или Лион — удивительный город с публичными садами и общественными велосипедами. Самые красивые в этом городе кварталы — это кварталы, в которых когда-то жили лионские ткачи. В XIX в. работали по 13-15 часов и поднимали восстание за восстанием (те самые восстания, которые Мишле сравнивал с восстаниями чомпи), чтобы добиться человеческих условий труда.

Они добились своего. Во Франции 8-часовой рабочий день, 35-дневный оплачиваемый отпуск и пенсионный возраст с 62 лет. Права лионских ткачей надежно защищены. Вот только ткачей в Лионе больше нет. Они теперь в Китае.

К тому же то моральное превосходство, которое составляет главный капитал европейских политиков, на поверку оказывается весьма сомнительным. Огромные деньги, которые бюджеты европейских стран выделяют на международную помощь, приводят к тому, что заинтересованные в их выделении политики становятся горячими поклонниками страдающих палестинских, иракских или нигерских детей и — соответственно — вернейшими союзниками диктаторов, людоедов и террористов, погрузивших этих детей в нищету.

Главным экономическим преимуществом стабильной Европы становятся гарантии, которые она может предоставить желающим инвестировать в европейскую экономику диктаторам. В этих условиях с диктаторами трудно бороться, а террористов трудно порицать. В результате канцлер Германии Герхард Шредер поступает на службу в Газпром, а в тот самый день, когда в Израиле террористами была вырезана семья из пяти человек, включая четырехмесячную девочку, вице-президент Еврокомиссии Кэтрин Эштон призывает Израиль к переговорам с террористами во имя «подлинного мира».

Как это ни парадоксально, но Европа не избегла того проклятия, который висел над демократиями в Греции и над коммунами в средневековой Италии. Тогда нищие избиратели голосовали за тех, кто все раздаст и поделит, и господство немногих приводило к господству толпы, а господство толпы — к диктатуре. Теперь все больше и больше склонный к иждивенчеству избиратель голосует за тех, кто обещает ему еще и еще больше. Что сделали германские избиратели после того, как Китай обогнал Германию по объему экспорта? Ответ: они подняли пенсии. Еще бы — ведь германские пенсионеры составляют 40% населения.

Великобритания

Самые успешные и устойчивые демократии мира были построены в странах, бывших колониями Великобритании.

В этом смысле не совсем правильно говорить, что мир покорила Европа. Мир покорила именно Великобритания — первая империя, над которой не заходило солнце и которой не было примеров в истории человечества.

Ответ на вопрос, как небольшому государству удалось построить такую огромную империю, очень прост: это была частная империя. Все британские победы, одержанные над Испанией, были частными победами. Война, которую Великобритания вела против Испании на море в XVI-XVIII вв., была частная война — ее вели частные корабли, водимые и оплачиваемые частными гражданами. Даже флот, выставленный Англией против Непобедимой армады, большею частью состоял из этих самых armed merchant ships.

Ост-Индская компания была частной компаний. Даже в конце XIX в. Африку завоевывали частные компании, будь то British South Africa Company Сесила Родса, National African Company Джорджа Голди или Imperial British East Africa Company Фредерика Лугара. Это привело к необыкновенной экономии солдат и чиновников. Индией управляла тысяча чиновников, народ матабеле завоевали 700 наемников.

Пожалуй, двумя лучшими примерами того, насколько эффективность частной инициативы в Англии превосходила эффективность государства, является история двух видов оружия: морской пушки карронады и пулемета «максим». Карронада — пушка, которая обеспечила триумфы английского флота в начале XIX в. — производилась на частном заводе Carron и была впервые принята на вооружение частными английскими торговыми судами (адмиралтейство долго противилось ее введению).

Пулемет Хирама Максима, перевернувший представления о войне и обеспечивший английским частным компаниям завоевание Африки, был запущен в производство на деньги Ротшильда, компаньона Сесила Родса. До этого Максим безуспешно демонстрировал оружие высшим военным чинам американской, итальянской, австрийской и даже британской армии.

Вопрос: почему именно в Англии государство, которое обладает свойством поглощать все, делегировало частным компаниям даже право ведения войны и территориальную экспансию? Ответ очень прост: потому что в Англии было избирательное право, хотя это была монархия, а не демократия, и избиратели были налогоплательщиками.

И это принципиальная разница. Нищий избиратель голосует за то, чтобы государство дало ему побольше. Налогоплательщик голосует за то, чтобы платить меньше налогов.

Именно благодаря тому, что в Англии избиратели были налогоплательщиками, Англия построила крупнейшую империю в истории человечества. Как только избиратели перестали быть налогоплательщиками и стали халявщиками, Англия эту империю потеряла.

Отцы-основатели США также ограничили круг избирателей кругом налогоплательщиков. Несмотря на декларацию независимости, гласившую, что all men are born equal, они не предоставили права голоса ни женщинам, ни рабам, ни беднякам. Если бы они это сделали, то США ожидала бы судьба Гаити.

По мере подъема экономического благосостояния, круг налогоплательщиков расширялся, и долгое время рост экономики обгонял рост числа избирателей. Это соотношение было впервые поколеблено во время «Нового курса» Рузвельта. Государство впервые расширило свои права, а в США впервые появилась значительная прослойка избирателей, заинтересованных не в минимизации, а в максимизации государства. Американская экономика продолжает оставаться экономикой номер один в мире. Однако размер «партии трех оболов» в американском обществе все растет, и США угрожает та же участь, которая постигла Европу.

Popolo grasso и popolo minuto

«Демократия — наихудшая форма правления, если не считать всех остальных», — заметил Черчилль. По правде говоря, мне куда более справедливой кажется фраза Никколо Макиавелли: «Ничто в мире не верно само по себе, но все — смотря по обстоятельствам».

Демократия работает только в том случае, если ваш избиратель является налогоплательщиком. Лозунгом американской революции было «no taxation without representation»; верно и обратное: никакого представительства не бывает без налогов.

Избиратель, являющийся налогоплательщиком, заинтересован в том, чтобы минимизировать государство. Избиратель, не являющийся налогоплательщиком, заинтересован в том, чтобы получать от государства как можно больше.

Позвольте мне проиллюстрировать все то, что я сказала, одним личным примером. Так получилось, что я живу в небольшом дачном поселке с узкими проселочными дорожками. В этом поселке и летом-то машинам трудно разъехаться, зимой же, когда на дорожке всего одна обледеневшая колея, и вовсе невозможно.

Ездят по поселку разные машины — и навороченные иномарки, и простые «жигули». И тем не менее разъезд никогда не представляет никакой сложности. Всегда одна из машин (а иногда и обе сразу) сворачивает в карман, уступая дорогу. Выбор, кому свернуть, никогда не зависит от статуса машины, а всегда зависит от того, кому свернуть удобней. Имущественное положение людей, едущих по дороге, очень разное, но их всех объединяет некий имущественный минимум — наличие машины. И поэтому без всякой власти, без всяких знаков, шлагбаумов, без платоновского правителя, который соединяет «величайшее могущество с разумом и рассудительностью», и даже без прозаического гаишника — люди прекрасно освоили процедуру саморегулирования и заключили, на всей территории поселка, неписаный общественный договор: кому удобнее, тот и уступает.

Кроме дороги, в поселке есть лес. С давно протоптанными тропинками. И вот некоторое время назад я стала замечать, что эти тропинки кто-то специально перегораживает упавшими деревьями. Я оттаскивала эти деревья с дорожек, но кто-то клал их снова и снова. Причина, по которой люди в здравом уме и твердой памяти будут специально перегораживать тропу, мне была непонятна, и я обратилась к прохожим с вопросом: «Вы не знаете, кто это делает?»

Ответ меня сразил: «Ездют тут всякие, на багги! Портят дорожку! Вот чтобы эти жирные коты не ездили, мы и перегораживаем».

Иными словами, та часть прохожих, которая принадлежала к неимущей обслуге санатория, жителям пристанционных пятиэтажек, специально тратила массу усилий на то, чтобы перегородить лесную тропинку, по которой ездил «богач» на «багги».

Тот факт, что по тропинке ездят велосипеды и ходят мамы с колясками (да и самим неудобно ходить) — их не волновал. Более того, их ничуть не волновал трактор, на котором пьяный лесник ездил по этой дорожке в магазин за водкой! Поведение местного popolo minuto было вызвано обыкновенной и довольно глупой завистью: у меня нет багги, так и ты ж не езди.

На мой взгляд, эти две истории очень хорошо характиризуют устройство любого социума. Если вы имеете дело с ответственными собственниками, облакдающими неким минимумом имущества, они легко выработают правила пользования дорогой даже без вмешательства власти. Если ваше общество разделено на владельцев «багги» и на санкюлотов, то санкюлот посвятит немалую часть своей энергии просто на то, чтобы испортить жизнь владельцам «багги» .

По странному совпадению еще ни разу в истории не было зафиксировано, чтобы партия нищих требовала предоставить ей возможность заработать. Все, абсолютно все лозунги, которые она выдвигала со времен греческих полисов и кончая Октябрьской революцией, заключаются в том, что государство должно предоставить бедным социальные блага, перераспределив их — с помощью убийств или с помощью налогов — с теми, кто уже заработал.

Ни одно развивающееся общество, которое предоставило «партии трех оболов» право голоса, не имеет шанса на успешные реформы.

Более того: даже развитое общество, которое даровало право голоса всем своим избирателям, всегда стоит перед серьезной опасностью со стороны «партии трех оболов» и потворствующих ей политиков. Как сказал победитель империи зла президент Рональд Рейган: “Freedom is never more than one generation away from extinction”.

Качество оппозиции
 

http://besttoday.ru/daypublics/692.html
8.07 18:07 |

(«Газета.ру»)

Ничто не вызвало такого возмущения в либеральном лагере, как реплика нового лидера «Правого дела» Михаила Прохорова о том, что он не собирается быть оппозицией и что оппозиция превратилась в маргиналов.

Должна сказать несколько печальных вещей.

Первое: немалая часть деятелей российской оппозиции являются классическими маргиналами. Что, национал-большевик Лимонов не маргинал? Мне бы не хотелось жить при режиме, в котором он из маргинала станет фюрером или дуче.

Другой пример маргинальных оппозиционеров — крайне левые, из тех, которые в США рассказывают, что башни-близнецы взорвал кровавый американский режим, и объявляют преступлением любое действие любого государства, будь то Россия, США или Израиль. Что, Зоя Светова, у которой кровавый режим то подставил невинных детей Тихонова и Хасис, обвинив их в убийстве Маркелова, то подставил невинных чеченцев братьев Махмудовых, обвинив их в убийстве Политковской, будет писать что-нибудь другое при любом режиме?

Второе. Немалая часть лидеров российской оппозиции (тот же Немцов) уже побывала у власти. Это правда, что они не воровали госкорпорациями и миллиардами, в отличие от нынешних. Это правда, что они ставили перед собой задачу превратить Россию в рыночную и демократическую страну. Но проблема в том, что этой задачи они не решили, и вместо рыночной и демократической страны мы получили Путина.

Они не смогли обеспечить необходимых условий реформ, а именно не совладали с группами влияния, образовавшимися при прежнем режиме и кровно заинтересованными в сохранении нерыночных преимуществ, не смогли контролировать силовиков и не смогли привлечь на свою сторону избирателя. Довольно наивно думать, что люди, которые двадцать лет назад, имея мандат от народа на проведение реформ, не сломали шею слабой и догнивающей коммунистической номенклатуре, сейчас каким-то чудесным образом, такого мандата не имея, сломают шею насосавшейся и заматеревшей номенклатуре нынешней.

Третье. Нравится это или нет профессиональным оппозиционерам, но основная и самая весомая часть оппозиции режиму сейчас не связана с теми, кто занимается собственно политической деятельностью.

«Поэт и гражданин» Дмитрия Быкова и Михаила Ефремова вносит более существенный вклад в неприятие режима, чем деятельность «Солидарности». Борис Акунин или Людмила Улицкая не пойдут на площадь, но весьма ясно дают понять, что действия Кремля вызывают у них рвотный рефлекс. Возьмем, наконец, даже то, что не существует ни в одной другой стране мира, — гламурную оппозицию. Когда Ксения Соколова и Ксения Собчак берут интервью у Чичваркина, когда Ксения Соколова пишет о Ходорковском «Что делает мужчину мужчиной?», это ведь не только вопрос их личного мнения. Это признак того, что преуспевающая аудитория глянцевых журналов, которая не ходит на Триумфальную, а ездит на Карибы, взыскует подобных текстов.

И, наконец, четвертое. В позиции российских демократов есть одно фундаментальное внутреннее противоречие. Состоит оно в том, что российские демократы требуют возвращения настоящих и демократических выборов. Очень может быть, что при настоящих выборах в России Путин (и уж точно «партия жуликов и воров») пролетят как фанера над Парижем. Но кто сказал, что при этом победит внесистемная оппозиция? Большинство в парламенте разделят при этом между собой КПРФ и ЛДПР. И это будет уже не вопрос «телевизионной пропаганды», «административного ресурса» и пр. Это будет следствием того, что российский избиратель является быдлом. Как он является быдлом в любой нищей стране, где избиратели — халявщики, а не налогоплательщики.

Вот это-то противоречие — между возвышенным требованием «всеобщего избирательного права, как в Европе», и реальными результатами, получающимися после голосования нищего большинства хоть в Венесуэле, хоть в Иране, хоть в России, — и является главным противоречием в позиции российских демократов. Ну представим себе: в России действительно свободные выборы. Ну изберут вместо очередного Путина российского Лукашенко. Или российского Чавеса. Чего будете делать, ребята? Снова требовать «настоящих» выборов?

Другое дело, что режим намеренно делает любую оппозицию маргинальной. На примере Химкинского леса, на примере Магнитского, на любом другом он демонстрирует, что любая попытка повлиять на общественное мнение есть преступление. В России любой бизнесмен, который предаст гласности свою проблему, не выиграет, а наоборот, потеряет возможность ее решить. Проблемы можно решать только келейно. Публичные скандалы ведут к обратному результату.

В этих условиях происходят две вещи. Те, кто обращается за помощью к оппозиции и правозащитникам, являются, как правило, заведомо проигравшей стороной. А те, кто пытается исправить систему изнутри (как это пытаются некоторые путинские чиновники и, без сомнения, будет пытаться Прохоров), раз за разом принимают неправильные решения — в надежде, что когда-нибудь настанет момент, когда можно будет сделать правильно, и из опасения, что, если их выгонят, им никогда уже не представится возможность поступить правильно.
Иначе говоря, система теряет обратную связь и становится неуправляемой. Кончается такая ситуация рано или поздно, даже при вполне высокой цене на нефть, катастрофой.

Bечные ценности для Владимира Путина
 

http://www.ej.ru/?a=note&id=11178
13 ИЮЛЯ 2011 г.

Маленькое, но знаменательное событие: Владимиру Путину вручили немецкую премию «Квадрига». «Квадрига» — одна из бесчисленных бюрократическо-гуманитарных премий, которых развелось великое множество и которые вручают бесчисленные бюрократы, юристы и борцы за права человека, состоящие во всяческих фондах, министерствах и фирмах.

Сайт премии, как легко ожидать, полон либеральных соплей и того особого левототалитарного жаргона, на котором говорят защитники природы, борцы с глобальным потеплением и прочие радетели человечества.

Вручается она не за какие-нибудь там открытия в физике или химии, а «тем, чье мужество сокрушает стены и чья преданность идеалам возводит мосты». «''Квадрига'' вручается тем людям и проектам, чьи мысли и дела основаны на внутренних ценностях», говорится на сайте. «Ценности требуют провидения. Ценности требуют мужества. Ценности требуют ответственности». United we care («Заботимся вместе») — гласит сайт.

Среди предыдущих получателей премии были такие выдающиеся на все века и времена защитники общечеловеческих ценностей, как украинский президент Виктор Ющенко, шведская королева Сильвия, глава Еврокомиссии Жозе Мануэль Баррозу, глава автономного региона Фриули-Венеция и президент Ассамблеи европейских регионов Рикардо Илли, жертвы ИРА, Айша эль-Вафи и Филлис Родригес, матери одного из террористов и одной из жертв 11 сентября, «ищущие примирения», — в общем, типичная политкорректная свалка, с вкраплениями персонажей похлеще: известный коррупционер, а по совместительству президент Афганистана Хамид Карзай, только что убитый брат которого считался крупнейшим в стране наркобароном,

исламист Эрдоган, делающий все, чтобы Турция перестала быть светским и европейским государством, а также 49-й имам исмаилитов и прямой потомок пророка Мухаммеда Ага Хан IV.

Этот выдающийся защитник прав человека, унаследовавший свой титул от дедушки, горнолыжник (он даже участвовал в Олимпийских играх 1960 и 1964 годов за Турцию и Иран) и бывший муж модели, проживает, разумеется, в замке в Шантильи, посвящая все свои дни борьбе с мировой бедностью и распространению исламской культуры. Его благотворительная организация (одна из крупнейших в мире) Aga Khan Development Network трудится над «улучшением окружающей среды, здоровья, образования, архитекторы, культуры, финансирования мелкого бизнеса, сельского развития, предотвращения катастроф» и пр. Всего любитель горных лыж и борец с бедностью осваивает по полмиллиарда баксов в год: не Gunvor, конечно, но тоже неплохо.

Список лиц, определяющих united we care, состоит из Кристиана Андермауэра, главы Angermayer, Brumm & Lange Group, главы германского МИДа д-ра Вольфа Рутгера Борна, Ричарда Гола, председателя германского совета по связям с общественностью, профессора Маргариты Матиопулос, председателя правления European Advisory Group, д-ра Петера Рамсауэра, германского министра транспорта и городского строительства, и прочих бюрократов, несомненно, уполномоченных Вечностью и Провидением определять тех, кто является в наше время, наряду с Эрдоганом и Хамидом Карзаем, носителем вечных ценностей.

И вот эти товарищи выбрали Путина. Им показалось, что компания Gunvor, 26 дворцов, Ходорковский в тюрьме и Магнитский в могиле, разогнанные демонстрации и поддельные выборы, партия жуликов и воров, коррупция, съедающая от 25 до 40% ВВП, чиновники, безнаказанно давящие людей на улицах, — это все и есть вечные ценности. United we care. «Ценности требуют провидения. Ценности требуют мужества. Ценности требуют ответственности».

Все это не стоило бы даже абзаца, если бы не одно «но». Среди российских демократов бытует забавное мнение, что «заграница нам поможет». Что вот, мол, Европа — это светоч демократии. Что мужество тамошних политиков сокрушает стены и их преданность идеалам возводит мосты.

Так вот, господа: Европа — это гигантская бюрократия, говорящая непременно на леволиберальном жаргоне и с удовольствием вручающая награды за воплощение вечных ценностей Хамидам Карзаям, Эрдоганам и Путиным. «Квадрига» дается тем, кто представляет из себя образец. Образец просвещения, образец заботы о людях.

Всякая бюрократия непременно кончается коррупцией, а всякая коррупция непременно предполагает красивые слова. И чем красивее слова, тем подлее персонажи. «Премия Квадрига присуждается людям с ярко выраженной гражданской позицией».

«Премия Квадрига присуждается тем... чьи мысли и дела показывают их приверженность вечным ценностям. Ценностям, которые предполагают стратегическое видение, мужество и ответственность».

Отношение Владимира Путина к европейским политикам как к дорогим бл@дям, которых всегда можно купить, а в крайнем случае — обаять, куда более реалистично, чем отношение, скажем, Бориса Немцова, который обивает пороги Европарламента в тщетной надежде на то, что Путину вместо очередной «Квадриги» выпишут волчий билет.

Пожар в Ухте: история фальсификации
 

http://www.ej.ru/?a=note&id=11230
Вдалеке от Москвы

8 АВГУСТА 2011 г.

Все в России знают, что менты у нас продажные, а следователи сажают невиновных и «отжимают» бизнес. Многие в России также слышали о честном прокуроре Григории Чекалине, который обратился к президенту Медведеву с заявлением о том, что уголовное дело по факту поджога торгового центра «Пассаж» в Ухте 11 июля 2005 года фальсифицировано, а осужденные за него честные бизнесмены братья Махмудовы – невиновны.

Вслед за зампрокурором г. Ухты Чекалиным то же самое заявил майор милиции Михаил Евсеев. Евсеева и Чекалина арестовали. Но это не остановило борцов за правду: следующим за честного бизнесмена Махмудова вступился бывший глава УСФБ по республике Коми генерал Николай Пиюков.

Прямо-таки не было ни гроша, да вдруг алтын. Никто в России не протестует против несправедливых приговоров, никто не вытаскивает публично грязное белье наружу, а тут вдруг три – сразу три, один за другим – силовика лезут в петлю и в тюрьму, чтобы спасти невиновного.

Я не уверена, занялась бы я этим делом, если бы не адвокат Мурад Кулиев, который пришел ко мне с горячим желанием рассказать о невиновности подсудимых.

Он сообщил, что его подзащитный Валентин (Алик) Гаджиев, героически спасавший людей из горящего здания (рвал джипом решетки на окнах), явился с повинной и заявил, что заказчиком поджога является он. То есть честные бизнесмены братья Махмудовы внушают такую всеобщую любовь, что их готовы защищать не только зампрокурора города и начальник УФСБ республики, но и героический Гаджиев.

На мой вопрос о том, кто поджег «Пассаж», адвокат заявил, что «никакого поджога не было», «поджог был придуман с целью привязать к нему Махмудовых и отъема их бизнеса». На мою просьбу показать материалы дела адвокат любезно ответил, что он и сам мне все расскажет, а на повторную просьбу передал кассационную жалобу.

Пришлось поднапрячься и залезть в Интернет, где я обнаружила сотни материалов в защиту честных братьев Махмудовых и тексты обоих приговоров исполнителям, оправдательного от 26.06.08 и обвинительного от 17.06.09, который и прочитала внимательно. Вообще первый способ изучить дело – это прочитать приговор. Но сначала – немного о личности братьев Махмудовых.

Братья Махмудовы

В публичных обращениях братья Махмудовы именуются не иначе, как «известными предпринимателями», владельцами «крупнейшего в республике строительного бизнеса» и даже «подрядчиками строительства комбината СУАЛа близ Ухты» (СУАЛ давно вошел в РУСАЛ, а комбинат не строится).

Между тем ухтинские форумы и родственники жертв называют Фарида Махмудова лидером дагестанской ОПГ. Пишут даже, что аж в январе 2010 года «махмудовские» устроили посреди бела дня в Ухте разборку с «синими» из-за какого-то бара.

Это, конечно, может быть, происки врагов, но вот беда – генерал Пиюков и зампрокурора Чекалин тоже называют Махмудова лидером группировки – только не на публике. Так на суде над Чекалиным бывший глава УФСБ сказал, что враги Махмудова «хотели спихнуть на дагестанскую группировку всевозможные грехи».

Еще примечательнее запись разговора Чекалина с обвинителем Овчинниковым, которую Чекалин сам выложил в сеть.

В этом разговоре Чекалин опять-таки не называет Махмудова бизнесменом. Он говорит о «дагестанцах», признает «я вот сейчас общаюсь достаточно близко с Фаридом» и даже между прочим упоминает, что «для всех Махмудов заказчик и самый страшный бандит города, устроил поджог «Пассажа» как акцию устрашения».

Возникает вопрос – в чем причина того, что объектом единодушной защиты честнейших прокурора, мента и чекиста стал не несчастный бомж, не пенсионер, у которого отобрали квартиру, а лидер ОПГ?

Ответ был оглашен на том же суде над Чекалиным. Честнейший прокурор Чекалин сидел с Махмудовым в ресторанах, а после увольнения открыл офис своей юридической фирмы прямо в здании автовокзала, принадлежавшего Махмудову.

Партнером Чекалина по фирме стал бывший начальник криминальной милиции г.Ухты Краснов. Подчиненный честнейшего генерала Пиюкова, честнейший начальник ухтинского отдела УФСБ Сергей Жойкин сначала подал начальству докладную записку о том, что Пулялин поджег «Пассаж» по заказу дагестанской ОПГ, а через некоторое время устроился к Махмудову замом. Пиюкова на суде спрашивали: а знаете ли вы, что жена зама Жойкина, Орлова, работала у Махмудовых бухгалтером?

Преступников видели

Итак, обстоятельства дела. «Пассаж» (двухэтажный деревянный барак, важно именовавшийся торговым центром) загорелся 11 июля в 13.27. Поражала наглость преступников. Поджигатели спокойно зашли с двумя здоровенными сумками, в которых были канистры с 25 литрами газолина, в палисадничек за зданием «Дворца Молодежи» (забегая вперед, скажу, что следствие полагает, что привез их туда тот самый Гаджиев, который остался посмотреть на пожар и потом дергал решетки с окон), там отвинтили пробки, зашли в «Пассаж», разлили газолин с обеих сторон лестницы, причем их окликнула вахтерша, подожгли и убежали.

Их видели куча свидетелей, многие из которых хорошо их запомнили. Это были свидетели разного качества – от бомжа Донцу, у которого была белая горячка, до мента Хозяинова, который пришел в находившийся в «Пассаже» магазин «Сотовик» присмотреть телефон. Свидетели описали приметы преступников — двое подростков, один со светлыми, другой с темными волосами — и составили фотороботы, напоминающие Пулялина и Коростелева по кличке «Пуля» и «Тосик».

Преступников записали на видео

Но это еще не все! Дело в том, что позади «Пассажа» был расположен магазин «Строймаркет», принадлежавший братьям Махмудовым, а в «Строймаркете» стояли видеокамеры. В «Строймаркет» пришел Краснов (тот самый, который потом вместе с Чекалиным учредил фирму в офисе ОПГ) и вместе с начальником службы безопасности Махмудова Шилыковским просмотрел запись, после чего запись была стерта.

Мы бы так и не узнали о существовании записи, если бы сразу после Краснова эту запись не просмотрел еще один милиционер, Марков. Марков увидел на записи двух подростков, которые, по его словам, выбежали из «Пассажа» и, возможно, сели в машину на автостоянке у запасного выхода из «Строймаркета».

Обожженные руки. Коростелев был рядом с пожаром

Сразу после поджога Коростелев был вызван в милицию: его приятель, Булгаков, объяснил это своей матери тем, что у Коростелева были обожжены руки. Алиби у Коростелева не было, более того, оказалось, что сразу после начала пожара он пришел к этому самому Булгакову, дом которого находился в 100 метрах от «Пассажа».

Коростелев утверждает, что пришел к Булгакову ровно в 13.00. («Пассаж», напомню, загорелся в 13. 27.) Однако Булгаков и его мать показывают, что около 13.00 они ушли в магазин, вернулись, а потом пришел Коростелев. Как ни крути, получается, что Коростелев явился домой к своему другу с обожженными руками вскоре после поджога.

Звонок из офиса Махмудова

Адвокат Кулиев возмущенно сообщил мне, что «с самого начала милиция думала на Махмудовых!» Что ж, бывает. Когда вырезали в Кущевской 12 человек, подумали на Цапка. А когда в Ухте сгорел «Пассаж», подумали на Махмудовых. Даже мотив был известен: вражда с неким Сенюковым, хозяином сети магазинов «Сотовик», самый доходный из которых находился в «Пассаже». «До сих пор ходят слухи, что это Сенюкова подпалили», — сетует в сентябре 2005-го сам Сенюков.

Телефонные детализации зафиксировали 15 июня 2005 года, за месяц до поджога, звонок из офиса Махмудова на домашний телефон Пулялина.

Итого

Итак, подытожим. Преступный мир Ухты небезграничен. Коростелев и Пулялин – два малолетних подростка из неблагополучных семей, которые уже попались на совместной краже в 2002-м году, у Пулялина диагноз — «органическое расстройство личности», у Коростелева — «неустойчивость личности».

Оба похожи на тех, кого видели свидетели, Коростелев сразу после пожара пришел с обожженными руками в дом, находящийся в 100 м. от пожара, Пулялину на телефон звонили от Махмудовых, служба безопасности Махмудовых уничтожила пленку, на которой видны поджигатели.

Знаете, что написано по этому поводу в оправдательном приговоре от 26 июня 2008 г.? Держитесь крепче.

Там написано, что показания десятка свидетелей, видевших поджигателей, не имеют значения, потому что эти показания слегка разнятся. Что никаких поджигателей на пленке из «Строймаркета» не было, потому что так говорит начальник СБ «Строймаркета», что милиционер Марков врет, когда говорит, что видел пленку, что руки у Коростелева были не обожжены и его приятель Булгаков ошибался, говоря об этом матери.

И – вдумайтесь в этот перл – что невозможно, чтобы Коростелев поджег «Пассаж», потому что через несколько минут после поджога он явился домой к Булгакову и был совершенно спокоен, а суд не может представить, чтобы человек, совершивший такое преступление, через несколько минут после поджога спокойно явился в дом за сто метров от поджога.

Вам не кажется, что если бы нехорошая милиция пыталась отобрать бизнес у честного предпринимателя Махмудова, то приговор – с такими-то уликами – был бы совершенно иным?

Летающий сейф

Между тем Сенюкова, хозяина сгоревшего «Сотовика», продолжают преследовать несчастья.

Сначала органы арестовывают по обвинению в поджоге двух работников «Сотовика», рассматривается и версия о том, что это сам Сенюков сжег себя, чтобы избежать налоговой проверки. (За два часа до пожара в Ухте в магазин Сенюкова в Сыктывкаре пришла проверка.) Посадить Сенюкова за то, что он сам сжег свой лучший магазин, дававший ему 100 тыс. руб. в день, не удается, и тогда осенью Сенюкова снова начинают грабить.

Причем не просто грабят, а еще и устраивают погром, что очень странно – потому что если все разносить, выше шанс попасться.

И так и получается: во время третьего грабежа, 21 сентября, сейф, вышвырнутый грабителями через окно, падает… на капот патрульной машины, и грабителей принимают. Это – Коростелев и Пулялин.

Долг в 500 тыс.

Коростелев и Пулялин и не думают запираться. Пулялин («органическое расстройство личности») тут же рассказывает, что весной 2002 года (т.е. в 14 лет) они с Коростелевым обокрали склад за рекой. Им так понравилось, что через два дня они повторили кражу «на бис», но были пойманы с поличным неким «Толстым». «Толстый» поставил их «на счетчик» и объявил им долг в 250 тыс. руб.

Чтобы отдать долг, они обокрали знакомого, но деньги не отдали, а забрали себе. За эту кражу их посадили. Когда Пулялин и Коростелев освободились, то они пришли в бар «Домино», и там их застукал «Толстый». Вышла драка, в которой участвовал не только «Толстый», но и некто «Саид». По итогам драки «Саид» и «Толстый» вывезли подростков в лес, приставили к голове пистолет, сказали, что убьют, насчитали долг в 500 тыс. и предложили отработать, устраивая погромы в «Сотовиках».

Дело о поджоге в «Пассаже», находящееся на контроле в Москве, считайте, было опять раскрыто! Следствие знало, что «Пассаж» сожгли два подростка, похожие на Пулялина и Коростелева. У Коростелева были после пожара обожжены руки, и он был рядом с «Пассажем». Теперь оставалось только разыскать «Саида» и «Толстого», для чего достаточно было установить, кто именно участвовал в драке в «Домино».

И тут 26 сентября в дело вступает честный следователь Чекалин.

И происходят чудеса. Вместо «Саида» и «Толстого» в деле появляется некто Бахматов, который рассказывает, что заказчиком ограблений был именно он. Дело в отношении неустановленных «Саида» и «Толстого» Чекалин выделяет в отдельное производство, а потом закрывает. Дело в отношении самих грабителей передают в суд, причем признавшийся в организации преступления Бахматов и еще один подельник остаются на свободе, Пулялин остается на свободе и только Коростелев получает минимальный срок.

«Уголовное дело в отношении них направлял в суд я… Трое получили минимальные условные срока, а Коростелев остался под стражей, так как на момент вынесения приговора был судим. Уголовное дело в отношении неустановленных заказчиков грабежей из салонов «Сотовик» было выделено мной в отдельное производство и приостановлено по п. 1 ч. 1 ст. 208 УПК РФ», – сообщает сам Чекалин.

Показания Коростелева

Между тем то, что Коростелев и Пулялин сожгли «Пассаж», похоже, становится секретом Полишинеля. Об этом подозревает, возможно, даже бабушка Коростелева, звонившая Булгаковым и спрашивавшая, когда же ее внук пришел к ним в день пожара. А сам Коростелев, который все-таки сел из-за своей неснятой судимости и вдобавок получил за поджог «Пассажа» всего 5 тыс. руб., то есть по 200 руб. за каждого убитого, вряд ли доволен положением дел.

В марте 2006-го года, по словам прокурора Чекалина, начальник МОБОП Николай Ершов требует от Фарида Махмудова поделиться бизнесом, угрожая в случае отказа «втянуть в «Пассаж».

Может, Чекалин врет, может, Ершов хотел слишком много, может, Махмудов решил, что с Чекалиным, Жуйковым и Красновым Ершов ему не нужен.

Ершов посылает в колонию своих оперов, и в апреле 2006-го года Коростелев дает оперу Малафееву первые показания. Сначала Коростелев заявляет, что он сжег «Пассаж» в одиночку из неприязни к одному из продавцов. Потом он называет Пулялина. Потом заявляет, что поджог ему заказали «неустановленные лица», называть которых он боится, опасаясь за жизнь. И только потом называет братьев Махмудовых.

Адвокаты Махмудова рассказывают, что Коростелева зверски избивали, прессовали и пр. Простите, но если бы Коростелева избивали, заставляя оговорить Махмудовых, то он бы их и оговорил сразу же. Мы что-то не видели на троцкистско-зиновьевских процессах противоречивых показаний.

Коростелев знал такие подробности, которые мог знать лишь преступник.

Показания Коростелева противоречивы. Коростелев сам потом объясняет, что он и Пулялин врали, чтобы, если их начнут обвинять по серьезной статье, иметь возможность отвертеться. Проблема в том, что в этих противоречивых показаниях есть детали, о которых мог знать только поджигатель. Например, Коростелев рассказывает, что когда они разливали жидкость, их окликнула вахтерша (об этом говорят и свидетели) и что жидкость не взорвалась, а быстро загорелась.

Конечно, эти детали могли бы подсказать избиваемому Коростелеву и злобные менты, но вот проблема: когда Коростелев откажется от показаний, он заявит, что про вахтершу он выдумал. Выдумать такое невозможно.

Драка в марте 2005-го

Коростелев и Пулялин также уточняют обстоятельства драки в марте 2005-го. Дрались они с племянником Фарида Махмудова Давидом, а потом еще и нахамили по телефону самому Фариду Махмудову. В лес их вывозил уже сам Фарид. Коростелев испугался так, что перекрасил волосы в светлый цвет. В конце концов «для отработки долга» Фарид Махмудов приказал поджечь «Пассаж». Обещал простить долг и даже дать 200 тыс.

Казалось бы, если это неправда, защите будет легко привести свидетелей и доказать, что никакой драки не было. Вместо этого защита громко изумляется. «Бизнесмен, человек с именем будет лично вывозить в лес двух сопляков?» — восклицает адвокат Махмудова Леонид Молчанов.

Между тем, драку и вывоз в лес подтверждают все: и охранники ночного клуба, и друзья, и родственники подсудимых.

Фальсификации

8 августа 2009 года, вслед за майором Дымовским, бывший зампрокурора Ухты обращается к президента Медведеву с заявлением о фальсификациях в «ухтинском деле».

Во-первых, утверждает он, записка Пулялина к ворам в законе Тиграну и Юре, которую якобы обнаружили в Москве на пересылке и в которой было сказано, что «Пассаж» заказали со стороны Махмудовых Фарида и Магомеда», написана Пулялиным под давлением и является результатом оперативной комбинации. А во-вторых, милиционер Хозяинов, находившийся во время пожара у «Пассажа», участвовал в задержании Пулялина и Коростелева и навещал их в тюрьме. И при этом он их ни разу не опознал. Поэтому его опознание – фальшивое, а из протокола первоначального допроса Хозяинова исчезла фраза «опознать не смогу».

Все, о чем говорит Чекалин, было признано фальсификациями в том самом оправдательном приговоре от 26 июня 2008 года.

Тогда судья Кунторовский поверил не только бумагам о том, что Хозяинов участвовал в задержании Пулялина и Коростелева, хотя сослуживцы Хозяинова это опровергали — тогда судья не поверил и другим свидетелям, видевшим поджигателей.

Тогда судья Кунторовский не только решил, что записка «Тиграну и Юре» подброшена, но и полностью игнорировал другие улики, в частности, записку, написанную Коростелевым сразу после первой явки с повинной, в которой Коростелев пишет, что он решил дать показания, но Пулялина «не сдаст». И сделанную ФСБ запись разговора Коростелева и Пулянина, в которой они обсуждают угрозу своей жизни со стороны кавказцев-заказчиков поджога.

Тогда судья Кунторовский не только не поверил оперу Маркову, который сказал, что видел на видеозаписи, как поджигатели садятся в машину на заднем дворе «Строймаркета» — тогда судья, не моргнув глазом, постановил, что Марков через день после поджога не мог видеть запись, потому что «с 11 июля (то есть со дня поджога – Ю.Л.) видеозапись в «Строймаркете» ведётся так, что на следующий день она не сохраняется, хотя ранее сохранялась 4 дня». Почему именно в день поджога записи стали уничтожаться на следующий день, у судьи вопросов не вызвало.

Я думаю, что кое в чем Чекалин прав. Записку, полагаю, действительно подбросили, как Глеб Жеглов подбросил кошелек в карман вору. Я думаю, что далеко не все, что Коростелев и Пулялин говорят о своих встречах с Махмудовыми и Аликом Гаджиевым, является правдой, но где давление со стороны ментов, желающих пожирней намазать бутерброд, а где увертки самих подростков, разобрать сложно. А вот документы, дискредитирующие Хозяинова как свидетеля, скорее всего, являются липой.

При этом лепили липу не для публики – в 2008-м эти документы без всякой публичности были использованы для развала дела и вынесения абсурдного оправдательного приговора. И только когда вмешалась Москва, те самые люди, которые до этого без всякой публичности договаривались с судьей Кунторовским, побежали к правозащитникам.

Ухта – Кущевская – Сагра, далее везде

Дело о поджоге в ТЦ «Пассаж» действительно знаковое. Как бойня в Кущевке и стрельба в Сагре. И там, и там отморозки открыто, нагло, среди бела дня совершали чудовищные преступления – вроде карательного похода на деревню, резни в доме фермера Аметова или поджога торгового центра.

Они были уверены в своей безнаказанности, и самое печальное, что отмазывали их не заранее прикормленные силовики. Нет, силовики сначала начинали расследование – а потом принимали сторону Махмудовых.

Замначальника (на тот момент) криминальной милиции г. Ухты Краснов сначала увидел запись с видеокамеры в «Строймаркете» – и только потом завел офис у Махмудовых. Следователь Чекалин занялся делом Пулялина и Коростелева – и только потом его стали замечать в ресторане с Махмудовыми. Эфесбешник Жуйкин сначала написал записку о том, что «Пассаж» сожгла дагестанская ОПГ, а потом устроился к Махмудову замом.

Именно эти люди сделали все, чтобы развалить дело, и к тому моменту, когда Махмудовы сели, у «честного прокурора» Чекалина уже не было выхода: его отпечатки пальцев – по всему делу.

К сожалению, есть и еще одна разница между братьями Махмудовыми и братьями Цапками. Она заключается в том, что после того как зампрокурора Чекалин обратился к президенту Медведеву с заявлением о фальсификации дела, на его сторону стала значительная часть правозащитного сообщества. В поддержку Чекалина выступили такие безупречные люди и организации, как Людмила Алексеева и движение «Мемориал».

К сожалению, я и сама отдала этому дань – в ноябре 2009-го года, опираясь исключительно на утверждения адвокатов, рассказывала, какой хороший прокурор Чекалин и почему надо прислушаться к его заявлениям.

С тех пор, однако, в Сети появились и приговоры Пулялину и Коростелеву, и материалы суда над Чекалиным. И выяснилось, что защитники братьев Махмудовых о многом умалчивают: об уничтоженной пленке, об обожженных руках Коростелева, о том, что Коростелев сразу после начала пожара явился домой к приятелю, который жил в 100 м. от «Пассажа», о драке, после которой Пулялина и Коростелева вывозили в лес, о телефонном разговоре между ними, в котором они обсуждают, что будет, если они сдадут заказчиков.

Все это есть в обоих приговорах, но защита это не просто не опровергала – она об этом даже не сообщала.

Боюсь, что ни братьям Махмудовым, ни купленным ими силовикам не место в ряду «жертв режима». С таким же успехом «жертвой режима» может считаться банда Цапка.

Восточные Singapore: The brave future world
 

http://www.ej.ru/?a=note&id=11223

2 АВГУСТА 2011 г.

Риа Новости
Так уж получилось, что на Земле вдоль экватора располагаются социальные помойки. Папуа — Новая Гвинея, Эквадор, Конго, Судан, Гаити, Карибы, Ямайка, дельта Амазонки, Маршаллы и Соломоновы острова, и пр. и пр. — все это какой-то паноптикум лености, коррупции и политиков-демагогов, покупающих своих избирателей за мешок с рисом и объясняющих все беды страны происками проклятых колонизаторов. Бывший премьер-министр Малайзии Махатхир даже выдвинул на этот счет специальную теорию. Малайцы, по его словам, ленивы. А ленивы они потому, что вокруг и так все растет.
И вот ты прилетаешь в крошечный Сингапур, который отделен от «ленивой» Малайзии проливом шириной в километр, и попадаешь в страну, которая занимает третье в мире место (рейтинг IMF) по уровню ВВП на душу населения, первое в мире по легкости ведения бизнеса (рейтинг World Bank) и делит вместе с Данией и Новой Зеландией первое место по отсутствию коррупции (рейтинг Transparency International).
Ты едешь по улицам, которые носят имена Китченера и Напьера. Их почему-то не переименовали в улицу Ким Чен Ира и улицу председателя Мао. И первый же таксист-малаец, который везет тебя из аэропорта не говорит «они нас обидели». Он говорит: мы — страна первого мира.
Я с таксистом не согласна. Первый мир отдыхает. К тому же Сингапур не совсем правильно называть «страной». Это такой город/ государство/корпорация. City/State/Corporation.

Транснациональная зелень
Первое, что ты видишь в Сингапуре — это зелень. Есть города, в которых расположены парки. А Сингапур — это парк, в котором расположен город. Более зеленого города (причем везде, в любом районе, в Сингапуре нет не зеленых районов, так же как нет трущоб или гетто), я в жизни не видела, ему уступает даже великолепный, божественный Сантьяго-де-Чили, в котором широкие проспекты между небоскребами тоже залиты зеленью.
Зелень — и чистота. Единственный, кто мусорит в Сингапуре — это деревья, их так много, что город с чудовищным популяционным давлением воспринимается как экваториальный заказник. И это настолько органично, что кажется, так было всегда. Экватор все-таки.
На самом деле экосистема города/государства/корпорации Сингапур абсолютно искусственна. Экваториальные дождевые леса — весьма неустойчивая эксистема. Если такой лес вырубить, вода тут же вымывает из почвы питательные вещества, а реки превращаются в сточные канавы. В начале ХХ века в перенаселенном колониальном Сингапуре все вытаптывалось людьми, съедалось коровами, а река Сингапур была сточной клоакой, которую можно было унюхать раньше, чем увидеть.
Чтобы превратить Сингапур в парк, пришлось посадить миллионы деревьев и кустарников. Специальные команды, разосланные по всему миру, привезли отовсюду 8 тысяч разновидностей растений, и 2 тысячи из них принялись в Сингапуре. Закислившиеся почвы известковали и удобряли. С берегов реки Сингапур отселили 900 тыс. свиней, которых разводили на 8 тыс. ферм.
Теперь в Сингапуре есть только одно место, где прямо-таки несет дерьмом. В Сингапуре есть третий в мире по величине нефтехимический комплекс. Он находится на острове Jurong, созданном из соединенных между собой искусственными насыпями семи островов. А прямо напротив ректификационных установок и разгружающихся танкеров расположен уникальный Birdpark с уникальными коллекциями птиц и самым высоким в мире искусственным водопадом. И вот в этом птичьем парке от розовых фламинго и прочих обитателей воняет так, что мама не горюй.
http://www.ej.ru/img/content/Notes/1...1312285436.jpg
Сигапур - это не парк в городе. Это город в парке

То же самое и с чистотой. 80% населения Сингапура были китайцы, а у китайцев есть привычка, такая же древняя, как «Книга перемен», — плевать под ноги. В материковом Китае в ресторанах до сих пор стоят плевательницы с многомесячным содержимым.
И зелень и чистота были внедрены в Сингапуре драконовскими мерами. Двадцать лет на каждом перекрестке стоял полицейский и штрафовал тех, кто плюнул. Коров, пасшихся в городе, сдавали на бойню. (В 1964 году они паслись под окном премьерского кабинета.) Запретили тысячелетнюю китайскую привычку — фейерверки, запретили столетнюю американскую привычку — жвачку. После двадцати лет плевать перестали.
История создания города-парка из заплеванной помойки мне кажется совершенно символичной по двум причинам. Во-первых, огромное количество стран очень любит сохранять свои экосистемы. Самый простой пример — Австралия. Там в аэропорту тебя обнюхивает специальная собака, на предмет того, не привез ли ты в Австралию чужое яблоко. Премьер Сингапура Ли Куан Ю действовал наоборот: он привозил деревья, как инвесторов, со всего мира. Он не сохранял экосистему. Он создавал ее.
Во-вторых, великий руководитель всегда внимателен к деталям. Плохой руководитель внимателен только к деталям. Он будет ходить по улицам и проверять, чтобы не плевали, а за его спиной будут красть миллионы. А вот великий руководитель внимателен и к деталям. Он будет истреблять коррупцию железной рукой, но отучать людей плевать на улицах он тоже не забудет.

Мемуары
Современный Сингапур создали премьер Сингапура Ли Куан Ю и его команда. Ли Куан Ю написал потрясающие и совершенно политически некорректные мемуары, которые я всем рекомендую прочесть. И для тех, кто этих мемуаров не читал, я отмечу несколько политически некорректных вещей.
В своих мемуарах Ли Куан Ю пишет, что он — большой поклонник насилия, a great believer in violence. Так получилось, что Ли Куан Ю, который получил английское образование и на английском говорил долгое время лучше, чем на китайском, японскую оккупацию пережил в Сингапуре. Ли Куан Ю пишет, что именно японская оккупция убедила его в эффективности насилия: нищета в Сингапуре была абсолютная, но преступность была почти на нуле, потому что японцы по любому поводу расстреливали на месте.
Напомню, что в Сингапуре до сих смертная казнь за провоз наркотиков: иначе этот торговый хаб превратился бы в рассадник наркомании. И что в Сингапуре до сих пор существуют телесные наказания. В 1993 году в Сингапуре приговорили к шести ударам палками американского гражданина, и американская пресса орала как резаная.
Ли Куан Ю не раз с презрением отзывался о суде присяжных. Опять-таки на основе собственного опыта. Еще когда Сингапур был английской колонией, Ли Куан Ю, которого тогда гораздо чаще звали Гарри Ли (у всех сингапурских китайцев два имени, одно английское, перед фамилией, другое китайское, после фамилии), добился от присяжных оправдания четырех подонков, убивших в ходе расовых беспорядков английского офицера, и сделал вывод, что двенадцать неграмотных обывателей легко становятся добычей ловкого адвоката.
Ли Куан Ю много раз с большим скепсисом отзывается о всеобщем избирательном праве. Он с восхищением пишет о Гонконге, где люди не имеют социальной страховки и потому добиваются большего. Будучи выборным политиком, сетует Ли Куан Ю, он не имел такой свободы, как колониальная администрация, не подотчетная избирателю. Ли Куан Ю заявлет, что идеальной системой была бы та, которая предоставляла бы ответственным людям — главам семей — пропорционально большее количество голосов.
И вот такой человек пришел к власти в Сингапуре в результате демократических выборов в 1959 году, во главе социалистической партии, которая называлась People’s Action Party и которая первоначально блокировалась с коммунистами, а потом стала их злейшим врагом.
Он победил в тяжелейшей политической борьбе. Достаточно сказать, что ему, англоязычному китайцу, приходилось митинговать на китайском, который он знал куда хуже, чем неграмотные коммунисты. Поэтому Ли Куан Ю выучил мандарин. А так как большинство китайцев в Сингапуре говорило не на мандарине, а на хоккиен, ему пришлось выучить и хоккиен, причем так, чтобы перекрикивать коммунистов. А так как кроме китайцев в Сингапуре были еще и малайцы, то пришлось выучить и малайский.
Ли Куан Ю стал премьером, когда Сингапур еще был частью Малайзии, а в 1965-м случилась катастрофа: Сингапур вышел из состава Малайзии ввиду непреодолимых национальных противоречий. Политика Малайзии всегда имела значительную долю национальной нетерпимости; сейчас эта национальная нетерпимость все более переходит в религиозную.
http://www.ej.ru/img/content/Notes/1...1312285529.jpg
Основатель Сингапура сэр Стемфорд Раффлс. Именем «Стемфорд» и именем «Раффлс» в Сингапуре до сих пор называется все, что можно

Выжить было нельзя
В 1965 году перед Сингапуром стояли две основные проблемы. Первая — физическое выживание государства. Сингапур — это не Карибы, где США никого не станут захватывать и никому не позволят это сделать. Сингапур — это Юго-Восточная Азия, где в середине 60-х не было иного регулятора, кроме силы. Это крошечный остров, без ресурсов, без защиты, в котором англичане сделали свой хаб именно потому, что он был остров, а Великобритания была морская империя и стенами этой империи были борта ее кораблей.
Как только англичане ушли, островное положение Сингапура из преимущества превратилось в колоссальную слабость. Достаточно сказать, что у Сингапура не было даже питьевой воды. Ее импортировали по водопроводу из Малайзии, и Малайзия, чуть что, перекрывала Сингапуру кран, как Россия Украине. Сингапур импортировал воду, очищал ее… и экспортировал обратно, в Малайзию.
Как только Сингапур вышел из состава Малайзии, он потерял свою роль административного, делового и военного центра Юго-Восточной Азии. Британия покинула Сингапур. Малайзия закрыла для него рынок. Индонезия фактически объявила ему войну.
То есть первой задачей Ли Куан Ю было сделать так, чтобы Сингапур было невыгодно и невозможно завоевать.
http://www.ej.ru/img/content/Notes/1...1312285744.jpg
Бронзовый Дэн Сяопин смотрит через речку Сингапурку на Bank of China

Вторая проблема была — коммунисты. Сингапур был китайским и нищим. Только в начале ХХ века в Сингапуре было 20 тыс. рикш, исполнявших обязанность тяглового скота.
Это было время расцвета китайского коммунизма. Китай председателя Мао в этот момент воспринимался в Азии как символ достижений желтой расы. Китайский коммунизм был максимально эффективнен в том, что касалось насилия и лжи. Даже сталинский Коминтерн не идет ни в какой сравнение с пропагандистско-диверсионной машиной Мао.
В своих мемуарах г-н Ли рассказывает одну замечательную деталь: Ли Куан Ю сначала очень нравилось, как коммунистическая толпа спонтанно хлопает оратору. А потом он заметил, что толпа хлопает не спонтанно. Что в ней есть особые люди, которые подают сигналы. И что в свободное от митингов время эти люди вместе с подручными собираются в лесу и отрабатывают приемы хлопанья по сигналу.
Казалось, нищий Сингапур, переполенный кули и чернорабочими, раздираемый расовыми противоречиями, Сингапур, откуда ушли англичане, забрав с собой правящую элиту и уничтожив рабочие места, — экваториальный перенаселенный остров с клоакой вместо речки и коровами, пасшимися под окном премьерского кабинета, был обречен. Либо на коммунистический переворот, либо на завоевание Малайзией или Индонезией, расположенными, соответственно, в 1-м и в 20 км от Сингапура (через Джохорский и Сингапурский проливы).
Что сделал Ли Куан Ю? В общем-то — с поправкой на эпоху — то же самое, что Фридрих Великий и другие монархи времен просвещенного абсолютизма.

Транснациональные корпорации
Ли Куан Ю пригласил в страну транснациональные корпорации. В то время, когда все вожди развивающихся стран и политически корректные экономисты рассказывали, что транснациональные корпорации являются эксплуататорами, вытягивающими из стран «третьего мира» последние ресурсы, сингапурская Economic Development Board обивала пороги всех транснациональных корпораций.
http://www.ej.ru/img/content/Notes/1...1312295839.jpg
СингапурНано, он же Биополис. Надо сказать, это единственное начинание Сингапура, по поводу которого у меня есть большие сомнения. Единственным убыточным госпредприятием Сингапура в течение многих лет была компания Chartered, занимавшаяся производством полупроводников. В конце концов ее сбагрили арабам

Первыми — в конце 1968-го — они буквально заманили в страну Texas Instruments. За ней пришел ее главный конкурент, National Semiconductor. За ней — Hewlett-Packard. К 1980-му Сингапур был уже одним из главных экспортеров электроники. К 1997-му около 200 американских компаний вложили в Сингапур 19 млрд долларов. К 1990-му Сингапур стал третьим в мире центром нефтепереработки после Хьюстона и Роттердама. К началу XXI века он стал крупнейшим финансовым хабом Юго-Восточной Азии. За сорок лет правления Ли Куан Ю ВВП на душу населения увеличился в 40 раз. Для сравнения: в золотой век роста США, с 1850 по 1900-й, ВВП США на душу населения увеличился в 13 раз.
Присутствие транснациональных корпораций не только обеспечивало безопасность страны (понятно, что Сингапур с начинкой из 200 американских компаний сожрать труднее, чем без такой начинки), но и ограничивало власть ее руководства. Это очень важный момент: инвестора, в отличие от избирателя, не обманешь. Когда диктаторы освободившихся колоний пугали свой народ рассказами про страшные транснациональные корпорации, переводилось это так: мы не хотим быть связанными мировой экономикой, а уж вас, избиратели, мы как-нибудь сможем обмануть. Ли Куан Ю мог сажать оппозицию, но пальцем не трогал инвесторов.

Образование
Ли Куан Ю с самого начала уделял огромное внимание образованию. Правительство оплачивало лучшим студентам образование за рубежом, в обмен на последующую работу в правительстве. При этом зарплата, которую получает правительственный чиновник, аналогична зарплате, которую получает менеджер на схожем по ответственности посту в коммерческой корпорации.
В Сингапуре, где 80% населения составляли китайцы, все говорят на английском. Все высшее образование — только на английском. Недавние нейролингвистические исследования показали, что мозг сингапурца в языковом отношении работает принципиально по-другому, чем мозг любого другого обитателя Земли. Везде родной язык хранится в правом полушарии, а второй, выученный — в левом. У сингапурских китайцев английское и китайское слова, обозначающие, к примеру, ложку, хранятся не только в одном и том же (правом) полушарии, но и записаны в одном и том же нейроне. Ли Куан Ю сумел полностью навязать стране чужой язык.
Сейчас в Сингапуре одно из лучших в мире образований. Уровень математических успехов школьников самый высокий в мире и выше даже Китая, не говоря уже о США, однако правительство по-прежнему посылает лучших в MIT и Гарвард.
Такая образовательная политика имела два побочных эффекта: во-первыхъ, она фактически обескровила частный бизнес в Сингапуре. Сингапурские госкорпорации успешней многих транснациональных, однако частных миллиардеров в Сингапуре почти нет, если не считать строительства и финансов. (Как правило, эти миллиардеры в школе не очень успевали.) Весь Сингапур является государством-корпорацией.
Второй побочный эффект заключался в том, что такая политика обескровила оппозицию. Она лишила ее и мозгов, и потенциальных источников финансирования.
Третий побочных эффект такой политики упоминают реже всего, но он мне кажется самым важным. Дело в том, что, как вы уже, наверное, заметили, в Сингапуре не очень хорошо с демократией.
То есть положение с демократией лучше всего живописует рейтинг The World Audit on corruption, democracy and freedom of press, который дает Сингапуру 1-е место в мире по отсутствию коррупции, 69-е — по демократии и 111-е — по свободе слова.
Так вот: пример Сингапура показывает, что лучшим ограничителем для авторитарной власти является не свобода слова, и даже не свобода выборов, а уровень образования и уровень присутствия иностранного капитала. Благодаря английскому и уровню образования сингапурец может уехать учиться и работать куда угодно. Но уровень brain drain в Сингапуре невысок: куда чаще можно встретить австрийского банкира или немецкого биолога, приехавшего работать в Сингапур, чем сингапурца, уехавшего в Австрию или Германию.

Pay and Pay, или Государство-корпорация с избирателями-собственниками
Ли Куан Ю никогда не верил в welfare. «Способности людей неравны, — напоминает он в своих мемуарах. — Когда государство берет на себя те обязанности, которые должен нести глава семьи, упорство людей слабнет. Благосостояние ведет к утрате опоры на собственные силы. Люди перестают работать на благо своей семьи. Образом жизни становятся бесплатные поблажки».
Поэтому в 1960-х, когда провал европейской модели государства всеобщего благосостояния еще не был очевиден, Ли Куан Ю создал принципиально иную модель.
В Сингапуре сейчас безработица составляет 2% от населения. Безработицы нет, потому что нет пособия по безработице. Зато есть CPF — Central Provident Fund, частный пенсионный счет работающего, отчисления в который первоначально составляли 10% от заработной платы (5% платил работник и 5% работодатель), а сейчас составляют 40%.
Под эти личные деньги можно взять кредит и использовать его на покупку дешевого жилья, построенного государством. Первое, что сделал Ли Куан Ю, — он сделал избирателей собственниками жилья, но за это жилье они платили. Эти деньги могут быть использованы на лечение. C 1978 года эти деньги могут быть инвестированы в акции сингапурских компаний.
Почти 80% сингапурцев живут в домах, которые выстроены государством, но куплены за их собственные деньги. Одна из самых удивительных особенностей Сингапура заключается в том, что внешне эти дома не всегда можно отличить от роскошных кондоминиумов (внутри, разумеется, разница колоссальная). Отличие только одно: частный дом всегда огражден забором, государственный всегда без забора.
У идеи сделать из человека собственника была и другая, чисто политическая, сторона. В 1960-х государственные дома покупали очень бедные люди. Некоторые из них даже забирали с собой своих кур и свиней. О том, чтобы, например, эти люди купили телевизор, и речи не было: телевизор был роскошью, его смотрели всем кварталом.
И вот при каждом квартале создавалась People’s Association, которая обеспечивала разные социальные блага: тот же телевизор на весь квартал. И, конечно, эти первички и домкомы не состояли в People’s Action Party. Но их члены — состояли. И благодаря наличию этих домкомов и первичек народ, живущий в многоквартирных домах, очень охотно голосовал за PAP.
С течением времени телевизоры появились у всех, пришлось перестраиваться. Одной из форм вовлечения избирателей стало, несомненно, владение акциями, которые тоже можно оплатить из своей доли в CPF. В 1993-м, при IPO Singapore Telecom, его акции купили 90% сингапурцев. Акции продавались с дисконтом, по специальной схеме «народного IPO», но вышло не очень удачно: компания оказалась переоценена, цена акций пошла вниз, те, кто купил с дисконтом, нельзя сказать, что потеряли, но и не выиграли.
Возможно, поэтому государство отложило планы акционирования сначала Сингапурского морского порта, а потом и Сингапурских авиалиний. А акции выходящих на биржу компаний покупались уже по рыночной цене. Большинство их, такие, как Keppel (бывшие английские военные верфи, которые сейчас являются первой в мире компанией по строительству морских буровых установок) или Singapore Technology Engineering (госкомпания, которая первоначально производила патроны для сингапурской армии, а теперь занимается высокотехнологичной оборонкой), были потрясающе прибыльны.
Благодаря системе CPF Ли Куан Ю превратил инструмент социальной страховки в инструмент создания собственника. Ли Куан Ю пытался создать из государства — корпорацию, а из избирателя — акционера. Первое, впрочем, удалось лучше второго. А остряки стали расшифровывать PAP — как Pay and Pay.

Singapore: The brave future world - 2
 

4 АВГУСТА 2011 г.
http://www.ej.ru/img/content/Notes/1...1312295991.jpg
При британцах Сингапур был весьма коррумпирован. Местные полицейские-китайцы обкладывали данью лавочки и делились со своими английскими начальниками. Бизнес платил триадам, которые полиция старалась не замечать.

Никакого экономического роста в Сингапуре не было бы, если б государство не искоренило беспощадно преступность и коррупцию.

Борьба с преступностью и коррупцией

Преступность в Сингапуре была ликвидирована без всяких судов присяжных: согласно Internal Security Act, для того чтобы без суда и следствия посадить члена триады, достаточно было трех свидетелей. Эти свидетели были анонимны для публики, но не для власти. Без суда можно было держать человека за решеткой два года, после чего специальная advisory board рассматривала вопрос, выпустить его или оставить на следующие два года. Никаким другим путем с триадами совладать было нельзя: в любом суде против них отказались бы свидетельствовать. Такая же процедура использовалась против коммунистов, а сейчас применяется против исламских террористов.

Так же беспощадно боролись и с коррупцией, причем первым примером был сам Ли Куан Ю, который расправлялся с любым из своих соратников, заподозренных во взятке.

Сейчас Сингапур — единственная страна в мире, где маленький чиновник может украсть больше большого. Самая крупная кража в истории Сингапура случилась в 2004 году, когда выяснилось, что один из менеджеров «Сингапурских авиалиний» Тео Чен Киа спер 35 млн долларов, систематически фальсифицируя инвойсы. Для сравнения: самый крупный за последнее время случай коррупции (министр, отвечавший за воду, предоставлял за взятки информацию при проведении тендеров), навзяточничал всего на 7 млн долларов.

То, что в Сингапуре нет коррупции, не значит, что в Сингапуре нет личных отношений. Наоборот, они составляют основу общества. Сингапур — это очень закрытая и высокоэффективная азиатская корпорация. В конце концов, лучшим примером такой закрытости и преемственности является сам Ли Куан Ю, который назначил своим преемником сына, а сам занял должность «министра-ментора».

Недавно в Сингапуре был скандал: одного из парламентариев PAP уличили в том, что он трудится на 64-х разных постах. Однако парламентарию было легко оправдаться: он тут же отчитался, что большинство этих постов — совершенно бесплатные. В сингапурской политике очень высок удельный вес личных связей, но благодаря беспощадной борьбе с коррупцией эти связи не монетизируются и работают на благо государства, а не во вред.

Сейчас почти вся Азия пытается повторить пример Сингапура. Но все азиатские страны изрядно коррумпированы. И в результате все деньги идут в них через Сингапур — потому что только Сингапуру доверяют, и все деньги, которые заработали чиновники и бизнесмены, включая деньги Китая, уходят в Сингапур, опять-таки потому что Сингапуру доверяют. К примеру, когда Малайзия попыталась создать порты, которые заменят порт Сингапура, то из-за коррупции и неэффективности у нее просто ничего не вышло.

Оппозиция

Ли Куан Ю трудно назвать демократом и невозможно назвать диктатором. Он реально побеждал на выборах, потому что он обеспечил нации за время своего правления 30-кратный рост благосостояния. С такими результатами не могли потягаться самые отмороженные демагоги.

Но с оппозицией и СМИ Ли Куан Ю боролся весьма жестко. Он закрывал газеты или ограничивал тираж тех СМИ, которые, как ему казалось, неправильно освещали ситуацию в Сингапуре. При этом Ли Куан Ю никогда не прятался за спорами «хозяйствующих субъектов».

Когда, например, в 1971 году власти закрыли выходящую на китайском газету «Наньян сиан пау» и арестовали без суда четырех ее руководителей, они без обиняков заявили, что газета «превозносит коммунизм» и «поощряет китайский шовинизм», изображая «власти в качестве угнетателей китайской культуры и языка».

Ли Куан Ю посадил или разорил многих оппозиционеров — за клевету, как он объяснял. Сейчас президент Грузии Саакашвили говорит, что он хочет построить «второй Сингапур». Должна сказать, что в «первом Сингапуре» такие персонажи, как Нино Бурджанадзе, Леван Гачечиладзе или Эроси Кицмаришвили, уже давно бы сели.

Сингапур — хороший пример того, что в политической жизни все взаимосвязано. Как в двойной цепочке ДНК, напротив аденина всегда будет стоять тимин, а напротив гуанина — цитозин, так нищее государство, беспощадно борющееся с коррупцией, преступностью и терроризмом, никогда не сможет сделать это с помощью суда присяжных. Нищее государство, в котором правительство пытается сделать народ собственником, никогда не допустит в СМИ той свободы высказывания, которая позволит оппозиционным партиям уничтожить само основание этого государства.

Сейчас Сингапур стал значительно либеральнее. На недавних выборах оппозиция получила дополнительных четыре места в парламенте и получила бы даже больше, если бы не весьма специфическая избирательная реформа, о которой ниже. Но ответ заключается в том, что оппозиция больше не опасна. Это не коммунисты, которые хотят отменить сами основы государства-корпорации. Это просто миноритарии, которые тоже хотят защищать права акционеров. И акционеры-избиратели с удовольствием голосуют за них, при условии, что прежний, столь успешный менеджмент, сохранит контрольный пакет.

Исламский терроризм

Межконфессиональный мир в многонациональном Сингапуре возник отнюдь не сам собой. Это продукт такой же кропотливой государственной прополки, как зелень и чистота на улицах Сингапура.
http://www.ej.ru/img/content/Notes/1...1312295757.jpg
Мусульмане в Сингапуре есть, а террористов нет

В Сингапуре есть значительное мусульманское меньшинство, прежде всего малайцы; меньшинство это менее успешно, чем основная масса населения, а такая ситуация обыкновенно ведет к зависти, представляющей лучшую питательную среду для экстремизма. История Сингапура в 50-х и 60-х была омрачена расовыми и религиозными беспорядками, типичными для нищей страны. Соседи Сингапура все более и более исламизируются, исламский фанатизм в Малайзии и Индонезии становится такой же политической реальностью, как маоистские фанатики в 60-х.

Почему же в самом Сингапуре не было 11 сентября?

Ответ заключается в том, что 11 сентября в Сингапуре было предотвращено. Вскоре после 11 сентября «Джамаа Исламия» планировала в Сингапуре громкий теракт — собиралась взорвать 7 посольств, потратив на каждое по 2 тонны взрывчатки.

Теракт был предотвращен очень просто: один из мусульман Сингапура донес на мусульманина по имени Аслан, что он, мол, ходит в мечеть, но молится отдельно от всех. За Асланом стали следить. Когда он поехал в Афганистан, его поймали. После того как его поймали, спецслужбы стали слушать его контакты. Их удивило, что друзья Аслана решили заняться импортом удобрений. А именно: импортировали в промышленных количествах нитрат аммония, стандартное сырье для приготовления самодельной взрывчатки. Их взяли: выяснилось, что ребята собирались взорвать 7 посольств.

Этот теракт был предотвращен не случайно. Он был предотвращен именно благодаря тому, что в Сингапуре государство тщательно контролирует политические и религиозные мутации на первичном уровне. В Сингапуре нет такого, как в Европе, когда радикальные проповедники в мечетях призывают людей к джихаду и превращают их в пункты вербовки, а государство потом разводит руками: «Ну, это же свобода слова!». В результате любой исламский террорист в Сингапуре является маргиналом, и на этого маргинала, как правило, доносит коллектив.

Расовые и религиозные беспорядки в Сингапуре маловероятны еще и потому, что для беспорядков нужны гетто. В Европе кварталы и целые пригороды, где добровольно кучкуются представители одной расы или национальности и куда боятся заходить местные полицейские, стали привычной частью социального пейзажа.

В Сингапуре образование таких гетто просто-напросто запрещено законом. В любом квартале города не может жить больше 25% малайцев и больше 13% индусов. (Закон этот часто влечет финансовые потери: допустим, человек хочет продать квартиру, самые богатые все равно китайцы, а китайская квота уже выбрана, и он не может продать китайцу.)

А вслед за этим был принят другой закон — о том, что вместо одного кандидата, баллотирующегося от одного избирательного округа, отныне положено 3-4 кандидата, баллотирующихся в сумме от 3-4 округов. Потому что в противном случае во всех округах побеждали бы китайцы. Как следствие китайский шовинист не может быть избран в Сингапуре в парламент, потому что он сразу теряет 25-30% голосов.

Этот замечательный закон о расовом равенстве имел еще одно, менее публичное, последствие: он сделал невозможным победу оппозиции. Потому что для того, чтобы оппозиция победила, ей надо найти не одного кандидата на один округ, а четырех — на четыре. Да еще один из них должен быть малаец, а дельных малайцев немного, а какие есть — те идут в правительство. И кто же будет голосовать за четырех клоунов, если рядом — четыре серьезных человека, из которых, как правило, один министр?

City/state/corporation
http://www.ej.ru/img/content/Notes/1...1312295617.jpg
Система медицинского обслуживания в Сингапуре одна из лучших в мире и одна из самых дешевых среди развитых стран

Есть страны пятизвездочные, например Франция. А есть семизвездочные — это Сингапур.

Во всех мировых рейтингах Сингапур неизменно входит в тройку лидеров по уровню образования, медицинских услуг, качеству жизни, отсутствию коррупции и глобализации экономики.

При этом с неизменным постоянством мы видим две вещи. Первое: это богатство имеет широчайшую социальную базу. В Сингапуре богат не 1% населения, не 2% — по гамбургскому счету богаты все. Нищие и неблагополучные кварталы есть в Париже и Чикаго — но их нет в Сингапуре.

Второе: эта страна наплевала на все политкорректные максимы, которые считаются общим местом в Европе. В Сингапуре нет пособий по безработице, нет минимальной заработной платы. По мере старения населения пенсионный возраст был повышен там без особых дебатов с 55 до 62 лет. Сингапур — один из самых здоровых городов мира при самом низком среди развитых стран уровне государственных расходов на медицину (5% от ВВП).

Сингапур и не думает подписывать бюрократическое фуфло под названием «Киотский протокол», но весь город является природным парком, а напротив третьего в мире нефтехимического комплекса устроен птичий заповедник.

Сингапуром правит бюрократия, но это очень странная бюрократия, принципиально отличающаяся от европейской. Европейская бюрократия все время вмешивается в экономику. Она обкладывает тех, кто трудится, непомерными налогами, предоставляет потомственным алкоголикам и наркоманам защиту и преимущества и регулирует все, что угодно — от выбросов СО2 до величины огурцов.

Сингапурская бюрократия никогда не вмешивается в экономику, но очень часто вмешивается в частную жизнь граждан.

Сингапур дважды менял свою политику в отношении рождаемости (сначала ограничивал, а потом поощрял). Ли Куан Ю объявлял кампании, которые в Европе были б заклеймены как неполиткорректные (он поощрял мужчин брать образованных /читай — китайских/ женщин замуж, он объявил кампанию по повышению уровня образования среди отстающих малайцев).

После кризиса 2008 г. Сингапур фактически уничтожил рынок жилья: сейчас каждый, кто купит частное жилье и продаст его на следующий год, вынужден будет уплатить 16% от стоимости продажи, а каждый, кто продаст государственное жилье и купит себе новое, уплатит 24% налога со старого дома. Иначе в крошечном Сингапуре, где покупают себе жилье все миллионеры Китая и Юго-Восточной Азии, цены бы взлетели до небес.

В Сингапуре очень сильные ограничения на покупку машин. Как только государство увеличивает свою дорожную сеть, оно увеличивает квоту на машины, которые могут иметь сингапурцы, и продает на аукционе certificate of entitlement — позволение купить машину. COE может стоить дороже машины, а выдается на 10 лет, поэтому все машины в Сингапуре — с иголочки. Однако Сингапур сейчас настолько богат, что, несмотря на прекрасно развитый общественный транспорт и астрономическую цены машины (вместе с COE она легко может стоить до 200 тыс. долл., а пятикомнатное жилье в некоторых районах можно купить за 300 тыс.), в Сингапуре на 5 млн жителей, из которых 3 млн граждан, приходится почти 1 млн машин.

Это очень важный момент. В социалистической Европе бюрократия делает вид, что заботится о народе. Она говорит о свободе выборов и свободе слова. Но и то и другое почему-то неизменно приводит к увеличению бюрократических полномочий и количества тех, кто нуждается в помощи государства.

В авторитарном Сингапуре бюрократия заботится о бизнесе и о будущем. В результате нищих в Сингапуре нет, а уровень государственных расходов в ВВП — 20% — оказывается вдвое меньше, чем в Европе.

Китай

Как я уже писала, необходимость борьбы с диверсионно-пропагандистской машиной китайских коммунистов немало способствовала быстрому развитию Сингапура.

И вот прошло 20 лет, в 1978 году, после смерти Мао, Дэн Сяопин приехал в Сингапур. Он не мог приехать в Гонконг, это была британская колония, он не мог приехать на Тайвань, это был враг. Он приехал в Сингапур. И его реакция была очень простая: мы же тоже так можем! Именно после возвращения Дэн Сяопина из Сингапура в Китае начались реформы, которые по сути являются адаптацией принципов Ли Куан Ю для управления огромным по территории государством.

Прекрасный будущий мир

Я описываю принципы устройства Сингапура так подробно по двум причинам. Первая заключается в том, что, с моей точки зрения, Сингапур, нравится нам это или нет — государство будущего. В XXI веке сингапурская модель (через Китай) будет доминировать над миром, а звезда Европы и, возможно, США, закатится.

Европейская модель государства всеобщего благосостояния быстро исчерпывает себя и оказывается тупиковой ветвью социальной эволюции, неконкурентоспособной по сравнению с сингапурской моделью.

В ней есть два главных недостатка. Первое: как показал опыт, заботу о благосостоянии нельзя переложить с плеч граждан на плечи государства. Иначе избиратели вырождаются в попрошаек, а государство — в неэффективную и коррумпированную бюрократию.

Этот недостаток уже вполне очевиден, и о нем громко говорят и в Европе, и в США. Но есть недостаток второй, о котором не говорит никто, он лежит в самом основании нынешнего Запада, и осознавать этот недостаток лично мне, журналисту и писателю, крайне неприятно.

Недостаток заключается в том, что, как показал опыт, заботу об идеологии нельзя переложить с плеч государства на плечи граждан. Свобода махать кулаками ограничена расстоянием до чужого носа. Свобода слова тоже не может быть безграничной.
http://www.ej.ru/img/content/Notes/1...1312296097.jpg
http://www.ej.ru/img/content/Notes/1...1312296103.jpg
Ботанический сад (вверху) и городская улица (внизу). Найдите десять отличий

Я не оспариваю право журналистов изобличать коррупцию. Я имею в виду другое: именно благодаря лозунгу «свобода прессы есть sine qua non, читатель сам разберется» ХХ век стал веком постепенной капитуляции Запада перед маргинальными поначалу идеологиями, навязываемыми большинству агрессивным меньшинством.

Сначала он привел к капитуляции перед социалистической идеологией, а теперь ведет к капитуляции перед воинствующим исламизмом. Некоторые идеологии надо запрещать, как запрещают наркотики.

Ли Куан Ю никогда не смог бы заставить свою нацию говорить по-английски и никогда не увеличил бы доходы сингапурцев в 40 раз, если бы газеты типа «Наньян сиан пау» смешивали его с грязью как национал-предателя, продавшего китайцев в рабство транснациональным корпорациям и уничтожающего их культуру.

Будущее России

Вторая причина, по которой я пишу этот текст — будущее России. Рано или поздно, если Россия хочет выжить, нам придется проводить реформы.

Какие это будут реформы?

Программа нынешней демократической оппозиции поражает крайним инфантилизмом. В целом она сводится к тому, что надо провести честные выборы и от честных выборов все болячки рассосутся сами собой.

Спросишь их, что надо делать на Кавказе, и в ответ слышишь, что кровавый режим убивает на Кавказе невинных людей без суда и следствия и, как только в Россию вернется демократия, Кавказ станет мирным сам собой. Неправда: не станет. Главной проблемой Кавказа являются не бессудные казни, а воинствующие фундаменталисты, которые хотят построить там царство Аллаха. В условиях демократии и мягких законов фундаменталисты начнут размножаться, как кишечная палочка в чашке Петри.

Спросишь, как бороться с бандитами в погонах и без, получишь ответ, что нужны суды присяжных. Глупость: каждый процесс с судом присяжных будет длиться по десять лет, будет стоить безумных денег, присяжных купят или запугают, бандит выйдет на свободу. Рак не лечат аспирином, а тотально мафиозное общество — судами присяжных.

Если демократическая оппозиция собирается осуществить реформы, которые позволят малоимущему большинству стать собственниками и налогоплательщикам, то как эти реформы уживутся со свободой слова, кричащего на всех перекрестках, что жестокие власти малоимущих обижают и заставляют работать, вместо того чтобы дать им все даром? А если оппозиция налогоплательщиков и собственников создавать не собирается, то кончит она так же, как Путин.

На самом деле сингапурская, а теперь и китайская модель не так уж нова. Эта новая модель — хорошо забытое старое. Именно так — избиратель, являющийся собственником, но не халявщиком, и государство, обеспечивающее безопасность, но не социальные блага — были устроены и Великобритания в XVIII веке, и США в XIX-м. Эта модель разрушилась, прежде всего из-за наркотика социализма и наркотика бюрократии. Запад ушел на Восток.

На Востоке встает новое солнце.

Фотографии автора

Всеобщее избирательное право в США 19 века
 

http://www.rusolidarnost-msk.ru/obzo...a-19-veka.html

Вчера, 06:37 |

Игорь ГуковскийКак известно, Юлия Латынина в последнее время очень любит хоронить демократию, осуждать свободу слова и, особенно, всеобщее избирательное право. Аргументацию Латыниной в историческом разрезе повторять не буду, отмечу лишь, что для неё очень важно доказать, что того уровня развития, которого достигли ведущие страны мира, они никогда бы не достигли, имея бедное большинство голосующих на выборах.

Никаких серьёзных межстрановых сравнений при этом она не приводит, полностью игнорируя страны Западной Европы, ссылаясь всего лишь на два примера из истории, а именно Великобританию и США 19 века. Насчёт Великобритании не буду спорить, тут Латынина в целом права (хотя избирательное право последовательно расширялось в ходе реформ), а вот историю США, увы, она не знает в принципе. Всего лишь одна цитата (они все очень похожи друг на друга):

"Отцы-основатели США также ограничили круг избирателей кругом налогоплательщиков. Несмотря на декларацию независимости, гласившую, что all men are born equal, они не предоставили права голоса ни женщинам, ни рабам, ни беднякам. Если бы они это сделали, то США ожидала бы судьба Гаити.

По мере подъема экономического благосостояния, круг налогоплательщиков расширялся, и долгое время рост экономики обгонял рост числа избирателей. Это соотношение было впервые поколеблено во время «Нового курса» Рузвельта. Государство впервые расширило свои права, а в США впервые появилась значительная прослойка избирателей, заинтересованных не в минимизации, а в максимизации государства." (с) "Партия трех оболов. Часть вторая"

Вероятно, она путает ненавистного ей "социалиста" Рузвельта с Эндрю Джексоном и другими политиками, уничтожившими к 1850 году понятие избирательного ценза на территории первой в мире демократии.

В качестве примера приведу голосование на губернаторских выборах в штате Нью-Йорк в 1860 году. Штат был выбран практически произвольно, уверен, что схожие результаты были бы получены при анализе результатов в любом другом крупном штате в тот же год. При выборе года я руководствовался тем, что 1860 год был последним годом, в который проводилась перепись,перед тем, как право голоса (теоретически) было предоставлено неграм, которых этого права, действительно, злостно лишали.

1910270 - число белых мужчин, проживавших в штате (согласно официальному отчёту о проведённой в 1860 году переписи, 10-ый PDF-файл в архиве, стр. 323);
1112777 - белые мужчины в возрасте до 20 лет включительно;
797493 - совершеннолетние белые мужчины;
672925 - число голосовавших за 3 наиболее популярных кандидатов в губернаторы;
84,38% - процент голосовавших на выборах от числа лиц, теоретически имеющих право голоса.

Вывод из этих рассчётов может быть сделан самый простой - тезис Латыниной об отсутствии в США 19 века всеобщего избирательного права, в т.ч. права малообеспеченных слоёв общества голосовать, несостоятелен. Научную или познавательную ценность текстов уважаемой Юлии Леонидовны, а также её академическую (или публицистическую) честность оценивайте самостоятельно.

http://jstoruser.livejournal.com/21648.html

член политсовета московской «Солидарности»

Код доступа
 

http://www.echo.msk.ru/programs/code/801942-echo/

http://www.echo.msk.ru/att/element-1...jpg?1281614013
Время выхода в эфир: сб, 19:08

Суббота, 13.08.2011
Правда, в свете новейших событий – я имею в виду чудесную находку 2-х амфор на страшной глубине в 2 метра... Я, вот, все думаю, как же это можно нырнуть на 2 метра? Ну, понимаю, Прохорову на 2 метра, например, вообще не нырнуть, макушка покажется над водой. Так вот, в свете с находкой амфор на 2-х метрах глубины я предлагаю рецепт решения российского экономического кризиса: Путину нужно просто прийти на каждый приусадебный участок, и там обязательно найдет клад и все у нас будет замечательно.

Ну, если говорить серьезно, то, конечно, кризис на Западе есть. Собственно, мы живем в эпоху конца 500-летнего доминирования Запада. Не мои слова – слова замечательного современного историка Ниала Фергюсона, и мы имеем дело не с экономическим, а с культурным кризисом. Собственно, это кризис социализма как в 1991 году в России. Социалистическая экономика является недееспособной вне зависимости от того, вы людей автоматом загоняете в колхоз как это было при Сталине или вы просто берете у людей чужие деньги, у тех, кто работает, и раздаете их тем, кто не работает в результате системы всеобщего избирательного права. Хотя, естественно, социализм как и сифилис бывает разный, то есть если у вас колхоз, у вас голод начинается на следующий год. А если у вас всеобщее избирательное право и богатая страна, то вам, все-таки, нужно несколько десятилетий на то, чтобы доломать машинку. И в этом смысле бунты в Лондоне – более показательная вещь, чем снижение кредитного рейтинга США, точнее, не сами бунты, а реакция системы на них, потому что, вообще-то, любую систему характеризует не ошибка – ее характеризует реакция на ошибку.

Я, вот, собственно, напомню, с чего все началось. Там был 29-летний гангстер, который нигде не работал, имел 4-х, по некоторым источникам 5 детей от разных матерей, стрелял в полицейского и был застрелен в ответ. После чего банда, в которую входит Марк Дагган, принялась жечь магазины, ну и к ней присоединились все остальные банды. И, вот, как я уже сказала, бунт – самое не важное в этой истории, важна реакция на бунт. Первые пару дней английские газеты половину статей о Марке Даггане посвящали цитатам из его родственников о том, какой уважаемый это был член общества и как эти суки полицейские посмели убить такого ангелочка.

Вот, я смотрю «The Guardian», Она описывает одну из сожительниц Даггана, тоже 29 лет, девушку зовут Семона Уильямс, тоже нигде никогда не работала, существует с 3-мя детьми на их пособия. Семона говорит, Семона еще не объяснила своим детишкам, что их папочка мертв: «Как я объясню своим детишкам, что папочку они больше не увидят?» Цитата дословная. Особенно интересно, что детишкам, одному из них 10 лет и, учитывая, что происходит по телевизору, детишка, наверное, уже знает.

Самые храбрые упоминали, что Дагган первым стрелял в полицейского. Но, вот, упомянуть о том, что главным источником денег для покойника и сожительницы являлись, собственно, даже не наркотики, а госпособие на детей. И по одной, собственно, этой причине Дагган явно жениться не собирался, был, ну, моветон.

По мере роста погромов тон либеральных СМИ (а почти все СМИ на Западе либеральные) несколько изменился. Там все начиналось так: «Насилие оправдать нельзя» - эта фраза дежурная шла в начале, после чего шло, собственно, оправдание насилия, и авторы начинали рассказывать, почему погромщики чувствуют себя отвергнутыми обществом, и что им общество должно. То есть все рассказывали, что мы должны сделать для этих ребят, и никто не спрашивал, что эти ребята должны сделать для себя.

«The Guardian» разразилась целой статьей редакционной о том, что во всем виновата проклятая политика министров-капиталистов, которые сокращают рабочие места. Вот интересно, хоть один из погромщиков с BlackBerry в руках когда-нибудь работал?

Вот еще одна типичная статья. Госпожа Батмангелидж, «The Independent»: «Молодые, умные граждане из гетто ищут объяснения, почему они приговорены к темноте, к тьме, где их человеческая сущность не оценена достаточно, чтобы им была оказана помощь? Идите в молодежный центр, - продолжает господа Батмангелидж, - и вы увидите, что персонал там заперся в офисе, потому что молодые люди повсюду расхаживают со своими злобными собаками».

Ну, вот, странное дело. Если государство строит молодежные центры, а молодые павианы превращают их в хлев, наверное, дело не в центрах? Как говорил профессор Преображенский, разруха не в клозетах – она в головах. Госпожа Батмангелидж так не думает, она просит еще больше денег, чтобы построить еще больше центров, в которых разведется еще больше молодых павианов.

Вопрос: почему госпожа Батмангелидж так странно думает? Ответ заключается в том, что она профессионально занимается благотворительностью, профессионально осваивает деньги на заботу вот об этой бедной неприкаянной молодежи. То есть, вот, есть страшный наркотик, на который посадили безработную молодежь, - этот наркотик называется «социальное пособие», с него слезть сложнее, чем с героина. Экспертами по социальной политике при этом являются раздатчики героина. При этом политическая корректность удивительно не соответствует политической реальности. Потому что политическая реальность выражается в том, что уже свыше 100 тысяч англичан подписали петицию, требующую лишить погромщиков пособий. Ну, как? Как может общество содержать тех, кто его громит?

Но я... Может быть, я чего-то пропустила, но я не видела ни одной статьи, в которой черным по белому было бы сказано, что все эти банды живут не на наркотики, а на социальные пособия. Самые жесткие слова в этой истории сказал премьер Великобритании, он сказал «Эти люди думают, что мир должен им что-то, что их права перевешивают их обязанности». И даже сам Кэмерон не стал уточнять, почему эти странные люди думают, что мир им должен.

А, кстати, к вопросу о том, что сказал лидер оппозиции Эд Милибэнд. Он сказал, что у погромов есть сложные причины. А причины эти, цитирую, частично кроются в ответственности родителей, частично связаны с бандами и частично с культурой. Ну, ё-моё, глубина у лейбористского лидера, я просто тащусь!

На самом деле, вот, все эти репортажи с улиц Лондона мне страшно напоминали репортажи из горячих точек, потому что за последние 10 лет с 11 сентября есть нерушимый канон либерального репортажа об исламских фундаменталистах. То есть, есть ребята, которые режут неверных, потом этих ребят мочат, потом приходят неверные с телекамерой и рыдающая семья рыдает на видеокамеру, как кровавый натовский режим ни за что, ни про что убил мирного жителя. Это такое правило игры: «Мы будем резать неверных. Когда неверные ударят в ответ, мы будем плакать в их телекамеру».

И вот я все думала, когда эта замечательная история вернется в Европу, и она вернулась: вот, мы будем стрелять в полицейских, а потом мы встанем перед телекамерой и пожалуемся, что нашу человеческую сущность недостаточно уважают.

Кстати! О неуважаемой человеческой сущности. Вот этой вот госпоже Уилсон, сожительнице гангстера 29 лет с 3-мя детьми, она – студентка университета Миддлсекса. Вот, я хотела бы узнать, в какую эпоху и в каком обществе 29-летняя сожительница гангстера с 3-мя детьми могла бы за деньги налогоплательщиков учиться в университете? Вот, эти ребята жалуются, что общество их бросило.

Кстати, еще такое маленькое отступление. Я, вот, тут на прошлой неделе рассказывала про Кущевскую и поведение людей, которые деградировали до уровня обезьян. Ну, конечно, могу счастливо вам сообщить, что это происходит не только в Кущевке, но и в Лондоне. Но такой очень интересный момент. Есть самая знаменитая исследовательница поведения шимпанзе – это Джейн Гудолл, которая там с ними в Кенийском национальном заповеднике, там, надцать лет жила в стае. И там была такая, очень интересная история, которая заключалась в том, что 8 лет госпожа Гудолл не наблюдала особой агрессивности среди шимпанзе. То есть это вообще агрессивное животное с четко выраженной иерархией, с лидером, который отнимает у всех банан. Но, вот, бананы отнимали, а яички не откусывали. Вдруг через 8 лет начали откусывать яички. Знаете, почему? Потому что их начали кормить нахаляву.

Итак, возвращаясь к приматам в Лондоне. Вот такой внутренний Хамас. «Поняли, суки? Мы тут, в натуре, ваши жертвы, а кто это не признает, того порвем на хрен. Мы вас ненавидим, а вы нам должны». И, вот, как я уже сказала, все обсуждают, что мы должны сделать для них, а никто не обсуждает, что они должны сделать сами. И все говорят про вопиющую несправедливость современного социального устройства, и я должна сказать, что оно, действительно, вопиюще несправедливо. И вопиющая несправедливость заключается в том, что у работающего человека берут деньги и отдают их гангстеру Даггану, что у работающего человека берут деньги и строят на них молодежный центр. И что если ты – мать-наркоманка с 5-тью детьми, то у тебя будет, на что жить, а если у тебя нормальная семья, муж и работа, то дай бог тебе содержать 1-го ребенка и, выбиваясь из сил, платить налоги.

И проблема заключается в том, что, вот, у господина Даггана, гангстера было 4, а то и 5 детей, причем, ему было 29 лет, так что вы понимаете, он бы еще наплодил. Вот, зуб даю, что у полицейского, который его убил, был 1 ребенок. И если в 1-м поколении у нас один Дагган на 1-го полицейского, то во 2-м поколении, знаете, как-то уже совсем много Дагганов получается.

И все, что случилось в Лондоне, на мой взгляд, было бы невозможно, например, в Сингапуре. Потому что в Сингапуре нет пособия по безработице, и поэтому там нету 20 и 30 процентов безработных. И потому, что гетто там нету. Там есть менее успешные группы населения, например, малайцы, но гетто при этом тупо запрещены, потому что все, в любом квартале не может быть больше 25% малайцев и 13% индусов. Но уж, конечно, если бы в Сингапуре кто-то вздумал в знак протеста против того, что ему дают мало халявы грабить витрины, то вряд ли бы местная пресса ему сочувствовала.

О Сингапуре я вспомнила вот почему. На прошлый эфир один из слушателей присылает мне вопрос, который я процитирую: «Должен признаться, мне совсем не по душе сингапурская модель. То есть я полностью согласен с тем, что жизненно необходимо повышать уровень дохода населения, но мне претит от страны, где все как муравьи слушаются приказов сверху, и единственный мудрый руководитель решает, как всем жить. Вместе с тем нельзя не согласиться, что Ли Куан Ю очень мудр». Собственно, эти слова полностью отражают мое собственное ощущение от Сингапура, это очень печальная проблема, потому что, в общем, то поколение российских интеллектуалов, к которым я принадлежу, они выросли с оглядкой на современный Запад и на 2 главные ценности, которые нам всегда говорили «Вот, супер, без них никуда», - демократия и свобода слова. Вот, нам всегда говорили: «Вот, есть замечательный Запад – там выборы всеобщие, там пресса свободная».

Сейчас в результате всеобщих выборов и свободной прессы возникает несколько проблем. Потому что в результате свободной прессы оказывается, например, что где-то там 30% американцев думает, что правительство может быть как-то причастно к 11 сентября. Это, простите, очень больное общество, это общество, в котором кучка маргиналов, больше того, исламистов, врагов этого общества сумела навязать значительной части общества свою точку зрения под видом «Давайте обсудим». Давайте обсудим, земля плоская или земля круглая? Давайте обсудим.

Другой пример. Россия, которую никто не называет свободным и справедливым государством. Вот, есть в России некая группа людей, которая искренне считает, что каждый сидящий на скамье подсудимых невиновен. С точки зрения этих людей Путин взрывал дома в Москве, лично убил Политковскую, разбил самолет Качиньского, устроил резню в Кущевке. Там возникает вопрос: где кончается критика коррумпированного диктатора и где начинается паранойя?

Ну и, собственно, третий пример, о котором я и сейчас говорю. Вот, есть Европа. И в этой Европе в XIX веке Томас Маколей – это известнейший британский историк, член парламента, кстати – писал, что всеобщее избирательное право не совместимо с цивилизацией. Ну, вот, попробуй сейчас это пойди напиши, когда приматы в Лондоне громят магазины. Попробуй, да? Приматам не надо предоставлять избирательного права, пока они не стали людьми. Накинуться, задушат, скажут, что фашист, негодяй, ретроград. На минуточку у меня такой вопрос, где всеобщее избирательное право приводило к процветанию? В нищей Африке после деколонизации? Там оно мгновенно кончалось резней и диктатурой. В богатой Европе? Ну, слушайте, понадобилось всего несколько десятилетий, чтобы с помощью всеобщего избирательного права свести вековое преимущество Европы на нет. И там оно превращается... Кончилось появлением бюрократии, которая забирает деньги у тех, кто их зарабатывает, превращает эти деньги в наркотик социальной помощи и сажают на него бедных, чтобы они никогда не научились зарабатывать.

Вот у меня вопрос. Вот, есть некая точка зрения, которая, ну, не выдерживает проверки фактами или, по крайней мере, является сомнительной хотя бы с точки зрения Маколея. Но вот она в условиях свободы слова стала общепринятым мнением и общепринятой политической реальностью. И мне скажут, что это и есть свобода слова: вот ты высказываешь одно мнение, вот противник твой высказывает другое, а в результате вашего спора рождается истина.

Маленькая проблема заключается в том, что свобода слова действует только в научных дискуссиях. Вот, в конце XVIII века была такая, замечательная научная дискуссия между Бертолле (это знаменитый химик, изобретатель Бертолетовой соли) и неким Жозефом Луи Прустом, другим химиком. Потому что Бертолле считал, что химические элементы могут соединяться в любой пропорции, а Пруст считал: «Нет, только в определенной». 8 лет Пруст доказывал, что он прав. Через 8 лет Бертолле говорит: «Да, ты знаешь, Пруст, ты прав. Я был не прав».

Но это научная истина. С социальными истинами дело обстоит по-другому, потому что для большинства людей те взгляды, которые они высказывают, связаны с их положением внутри общества. Они, эти взгляды не существуют сами по себе, ни функция от их окружения или функция от их каких-то психологических комплексов.

Ну хорошо, ты приходишь в суд, который взял деньги за освобождение гангстера, начинаешь доказывать суду, что это гангстер. Ноль внимания, фунт презрения. Или, там, представим себе, что консерватор спорит с упоминаемой мною госпожой Батмангелидж, доказывает, что «вот, общество выделило 1 миллион на молодежные центры, а там устроили свинарник. И если общество выделило 2 миллиона на молодежный центр и там устроили свинарник, то не надо выделять 3 миллиона. Надо подумать так, как получается, что строят нахаляву молодежные центры, а получаются свинарники».

Ну, вот, представляете Ольгу Слуцкер? У нее существуют фитнес-центры, которые она строит за деньги, ходят туда за деньги. И почему-то никакого свинарника там не образуется.

Ну, понятно, что с госпожи Батмангелидж будет как с гуся вода, потому что она вздохнет и объяснит, что бедным, отчужденным подросткам нужно обязательно за 3 миллиона. И когда нам говорят «Говорите все – правда найдет дорогу», вот, не получается. Потому что история науки, действительно, состоит из того, что приходит человек, говорит, что земля не плоская, а круглая. И рано или поздно это пробивает себе дорогу. А, вот, история человеческого общества состоит из того, что приходит фанатик и навязывает свою идею людям.

Вот есть благополучная Римская империя, там стоики, эпикурейцы. Вдруг появляется группа людей, которая сообщает, что у них тут кого-то распяли на кресте и он воскрес. И эти люди готовы умирать и готовы убивать. Стойки эпикурейцы – они как-то не готовы умирать и убивать. И все, рушится великая Римская империя и на несколько сотен лет мир погружается во мрак.

И, вот, точно также государство, да? Может заботиться либо о частной собственности, либо о бедных. И в XVII-XVIII веке, наконец, в Европе появляется государство, которое заботится о частной собственности, и мир идет по пути прогресса. И вдруг появляется Карл Маркс, кстати, живет в этом же самом Лондоне, нищий, но обязательно со слугой (у нас освободители человечества без слуг не живут), на деньги живет капиталиста Энгельса (опять же освободители человечества на жизнь сами не зарабатывают), и не то, чтобы просто Маркс жил на деньги, которые Энгельс ему давал, он жил на деньги, которые Энгельс зарабатывал. Потому что Карл Маркс плохо знал английский, но при этом он числился английским корреспондентом «New York Daily Tribune». Идея была такая, что Энгельс будет писать, а Маркс будет получать зарплату. Вот этот человек, который забирал деньги за то, что писал Энгельс, рассказывал про капиталистов плохих, которые забирают прибавочную стоимость.

И все. И оказывается, что когда вам говорят, что капиталисты плохие, они грабят бедных и надо все поделить, этому нечего противопоставить, потому что доказательство того, что если вы сейчас будете делить собственность, то в конечном итоге вы сделаете плохо самим бедным, оно, знаете, как-то слишком долго и для бунта, и для избирательной кампании.

И получается проблема, потому что 80% интеллектуалов, начиная с конца XIX века, - это, ведь, такие Карлы Марксы. У них гораздо больше общих психологических черт с бездельником, громящим лавки, чем с инженером или бизнесменом. Потому что свобода прессы свободой прессы, но 80% людей, которые пишут в той же западной прессе, имеет свои большие тараканы в голове и они хотят все объяснить, почему они такие хорошие и умные и не такие богатые как Уоррен Баффетт или Михаил Фридман.

И проблема заключается в том, что система не регулируется сама – она экологически оказывается неустойчивой. Демократия – это не устойчивая вещь. Она не устойчивая вещь где-нибудь в Африке, она оказалась неустойчивой вещью и в Европе. Она не обладает способностью к регулированию – так не происходит, что, вот, бездельников становится все больше, государство беднеет, после чего халявщики говорят «Ой, ё-моё, нас тут много, давайте проголосуем за то, чтобы государство распределило меньше». Там положительная обратная связь: чем больше халявщиков, тем больше они требуют.

Теперь вы меня спросите «А что вместо этой системы? Если общество не может регулировать себя само, в том числе демократическое, то где возьмется регулятор? Кто повесит кошке на шею колокольчик? Не, там, товарищи же типа Дювалье или Маркоса, или типа российской системы?» Есть некоторые другие системы. Первая называется «представительный образ правления», когда голосуют собственники и, причем, этих собственников много. Потому что 2-е не менее важное, чем 1-е. Потому что если собственников мало, они закрепляют свои преимущества неконституционным путем – это то, что происходило, например, в Латинской Америке или в олигархической России. И, вот, 2 страны, которые развивались в XIX веке лучше всего (это Великобритания и Америка), были устроены представительным образом правления.

Есть вторая система – просвещенный абсолютизм. Вы мне скажете «А как же отличить просвещенного деспота от тирана?» Ответ: «Глазами». Отличие Екатерины II от Петра III видно невооруженным взглядом, отличие Ли Куан Ю от Путина заключается в том, что первый поднимает ВВП на душу населения в 40 раз, а второй строит дворец в Геленджике. Это, вот, как вопрос, да? «А как отличить чемпиона мира от наркомана, который валяется в канаве?» Ответ: «По результатам соревнований». А наркоман, вот, тоже говорит, что он – чемпион. Ну хорошо, кроме него это кто-то говорит?

И вы мне скажете, что эти 2 режима тоже неустойчивы, что просвещенный абсолютизм увеличивает число собственников, смягчается и переходит в демократию. Что это, знаете, такой бустер для ракеты на коротком историческом отрезке, первая ступень.

А вот это самая главная вещь, которую я хочу сказать, потому что у нас почему-то считается, что хорошо бы, чтобы все человечество было едино, чтобы была ООН, всемирное правительство, чтобы все друг с другом не воевали и так далее. Вот, история человечества как раз заключается в том, что саморегуляция системы возможна только на надгосударственном уровне.

Вот, был замечательный Китай XII века, который был очень совершенной для своего времени страной. И вдруг его стала обгонять драная нищая Европа. Вот, у вас есть Европа бюрократическая, мультикультурная, со свободой СМИ, и вдруг ее начинает обгонять опять Китай и Сингапур. Каждое человеческое государство, которое развивается не равновесно. Равновесным является только застывшее общество – вот, приехал Лаперуз в Австралию и нашел, наверное, там дикарей, которые были равновесны.

Еще раз, ни одно из более или менее хорошо устроенных обществ – то есть это просвещенный абсолютизм, это представительное правление с широкой базой, это богатая демократия – не являются устойчивым, потому что в своем развитии они отрицают сами себя. Но поскольку кроме внутреннего развития общества есть еще и внешняя конкуренция, то пока человечество двигалось вперед. И, похоже, в ближайшие несколько десятков лет оно будет двигаться вперед не на Западе. Перерыв на новости.

Код доступа
 

http://www.echo.msk.ru/programs/code/804072-echo/

http://www.echo.msk.ru/att/element-1...jpg?1281614013
То, о чем я говорила в прошлый раз и выражалась весьма саркастически, а именно об европейских ценностях и о всеобщем избирательном праве. У нас всеобщее избирательное право – это ведь главное табу. Можно трогать всё что угодно, можно трогать даже социальное государство... Сейчас уже некоторые говорят, что, если кормить людей на халяву, не очень хорошо получается. Но всеобщее избирательное право трогать нельзя. Если ты его трогаешь, то ты сразу получаешь название фашист. И вот как я его тронула, я смотрю, возникла большая дискуссия, мне отвечали и Пионтковский, и Шевцова.

И почему-то отвечали Латыниной, чему я, конечно, была очень тронута. Но я в данном случае не претендую на оригинальность. Я бы не хотела присваивать себе те лавры, которые полагаются Джону Локку, или Томасу Джефферсону, или хотя бы британскому историку Маколею, который в середине 19 века писал, что всеобщее избирательное право – это конец цивилизации, что это несовместимо с цивилизацией.

Т.е. идея о том, что должны голосовать налогоплательщики, о том, что должен быть имущественный или образовательный ценз, и о том, что если у вас в стране голосуют нищие, то ничего хорошего не получается, эта абстрактная идея, которая вполне получила свое подтверждение где-нибудь в африканских выборах и, к сожалению, после российского 91 года, в общем-то, эта идея, она в 19 веке владела всеми умами.

Я хочу поговорить в этом смысле о том, что у нас сейчас называют европейскими ценностями. Я написала об этом большую статью в «Новой газете», которую я тоже рекомендую слушателям. Меня очень смущает… Я сначала объясню, что меня смущает в нынешней социал-демократической идеологии вообще, а потом я объясню, что меня в ней смущает применительно к России. Есть некие вещи, которые надо назвать, – европейские ценности. И все эти ценности – это офигеть и венец развития, и всем надо смотреть, открыв рот, и подражать. Давайте пересчитаем эти ценности.

Нам говорят, что ценность первая – это единство Европы. Европа объединяется, исчезают границы, чиновники в Брюсселе принимают благодетельные указы о степени кривизны огурцов. Объединение – это, может, и замечательно, но проблема заключается в том, что Европа с момента распада империи Карла Великого и до момента образования Евросоюза не была единой. Китайская империя была единой, а Европа не была. И пока Европа завоевывала мир, части ее находились в жесточайшей конкуренции между собой. Эта конкуренция и способствовала прогрессу. Я что хочу сказать? Может быть единство Европы – это офигительно. А Первая и Вторая мировые войны, вызванные этой конкуренцией, это очень плохо, я же не спорю. Но это не есть европейская ценность времен расцвета Европы. Потому что в зените своей славы Европа не была единой.

Только что я говорила о всеобщем избирательном праве, которое тоже называется самой главной европейской ценностью. Сейчас я не буду говорить о работоспособности всеобщего избирательного права в Гане или Палестине, но вот вопрос: а какое отношение всеобщее избирательное право имеет к традиционным ценностям Европы? Т.е. для какой такой демократии Колумб открывал Америку?

На Западе времен его расцвета были представлены самые разные режимы. Была парламентская монархия, как в Великобритании, где круг избирателей был ограничен налогоплательщиками, причем избирателей было немного, процентов 10, что, кстати плохо. Была республика, как в США, где опять же избиратели были налогоплательщиками, причем круг их был очень велик. Потому что несмотря на то, что имущественный ценз был, практически любой человек, приехав в Америку и немного поработав, получал если не 50 акров земли, то около этого. Была абсолютная монархия, как в Пруссии или России. Но вот всеобщего избирательного права не было решительно. И ни отцы-основатели, ни британская монархия его не предусматривали.

И первый раз всеобщее избирательное право было введено во Франции во времена Великой французской революции и кончилось гильотиной. Потом его для мужчин ввел железный канцлер Бисмарк в Германской империи в 1871 году, специально чтобы разбавить свободомыслие всяких собственников замечательным немецким патриотизмом.

По мере того, как понижался ценз и избирательное право распространялось на неимущих после Первой мировой войны, оно стало окончательно всеобщим только после Второй мировой, причем в значительной степени под влиянием социалистической идеологии. К сожалению, во всех нищих странах, в которых его пытались ввести, оно приводило к переделу собственности, оно приводило к религиозному и национальному фанатизму и кончалось, как правило, диктатурой.

Но я сейчас не об этом. Допустим, всеобщее избирательное право – это венец развития. И каждый безработный ублюдок, который громит лондонский магазин, он и обладает замечательным правом решать, как нам всем жить, и кто это отрицает, тот ретроград и фашист. Вот не бывает всеобщих водительских прав. Странно будет, если кто-то заявит: знаете, права надо выдать каждому водителю. А если вы, допустим, не будете выдавать права дальтонику, то вы ретроград и фашист, и сегодня вы не выдадите права дальтонику, а завтра вы не выдадите их Немцову.

Допустим, избирательное право выдается всем, а водительское не всем. Но опять же причем здесь европейские ценности? Всеобщее избирательное право не существовало на Западе, пока Запад владел миром. Когда оно пришло на Запад, в рекордные сроки господство над миром было утрачено.

Есть еще третья ценность – социальная справедливость. Я, честно говоря, не люблю название этой ценности, потому что гораздо честнее сказать уравниловка. Потому что социальная справедливость у нас давно уже заключается в том, что богатые содержат бедных.

Если вы посмотрите на ту же Англию, вы увидите, что 20% населения, которые имеют самые высокие доходы, они имеют до уплаты налогов 78 тысяч фунтов, а после уплаты налогов – 58 тысяч фунтов. А 20% самых бедных до получения пособия имеют 5 тысяч фунтов, а после получения – 15. Т.е. давно уже не богатые эксплуатируют бедных, а бедные эксплуатируют богатых.

И возникает вопрос: а что такое справедливость? Одни скажут, что это чтобы бедному дали деньги, которых он не заработал. А мне кажется, что несправедливость – это когда у человека отнимают те деньги, которые он заработал, и отдают их тем, кто не заработал.

Я опять же о другом. Какое это имеет отношение к европейским ценностям? Допустим, Британская империя, над которой не заходит солнце. Представьте себе, женщина с тремя детьми, которая не вышла замуж. Ей что, пособие давали, квартиру? Очень тяжелая была у нее судьба.

Еще одна замечательная ценность – мультикультурализм. Она гласит, что все культуры замечательно важны. Каждый иммигрант, который приехал в Швецию или Голландию, он имеет право на сохранение своих замечательных традиций, и если кто-то из ограниченных людей не понимает, какое это счастье для арабской женщины, что она должна завернуться в эту свою накидку и что брат ее имеет право убить ее, если она налево сходила, этот человек чего-то не понимает в жизни.

Тут, во-первых, я должна сказать, насчет традиций я что-то не понимаю. Ну, были у Европы свои традиции – в Британии рубили на четыре части, государственным преступникам перед этим еще кишки вытаскивали живьем и поджаривали. Но как-то я не представляю себе, что Дэвид Кэмерон своей жене отрубил голову и сказал: а я следую традициям Генриха VIII.

Но сейчас не об этом. Какое отношение мультикультурализм опять же имеет к европейским ценностям? Был такой человек Васко да Гама. Кстати, очень жестокий человек, омерзительно вел себя: дорвавшись до Индии, топил корабли с паломниками, идущие в Мекку, ядрами садил по мирному населению. Понятно, что он попал бы в Гаагу пожизненно по нынешним временам. А где был мультикультурализм Васко да Гамы?

Т.е. европейские ценности времен колониализма – это представление о безусловном примате прогресса и европейской цивилизации. При этом одни европейцы были в чистом виде расистами, позволяли себе высказывания, что черная и желтая раса вообще неполноценны, а другие, наоборот, считали, что нет, эти люди сейчас стройными рядами вольются в прогрессивное человечество. Но не было тех, кто считал, что каннибализм – это такой замечательный альтернативный культурный обычай, который надо лелеять.

Сражались аболиционисты в США за хижину дяди Тома. Но они не сражались за то, чтобы дядя Том опять снял с себя штаны, опять надел набедренную повязку, чтобы он от имени Том отказался, отказался от английского языка и заговорил на своем киньярванда. Им бы в голову не пришло за это сражаться.

Как ни печально, как только идея превосходства европейской цивилизации, христианской цивилизации кончилась, кончилось и превосходство христианской цивилизации. Вместо Европы, которая колонизует весь мир, мы теперь имеем весь мир, который колонизует Европу. Еще раз повторяю: возможно, мультикультурализм – это замечательно, но я не понимаю, какое отношение он имеет к тем ценностям, которые исповедовала Европа времен расцвета.

Есть еще одна ценность, о которой почему-то мало говорят. Это государственное регулирование всего и вся. Не говорят по простой причине – эта ценность противоречит идее частной собственности. Либо частная собственность, либо регулирование. Я уже много раз говорила, что идея частной собственности в той же Британской империи была развита до такой степени, что ни одно современное государство Британскую империю не поняло. Оно бы не поняло частные компании, которые завоевывают для Британии Индию и Африку.

Знаете, что в Британии до конца 19 века не было закона об охране памятников культуры? Там через Стоунхендж чуть не проложили железную дорогу. И тори Бенджамин Дизраэли сказал, что идея сохранения памятников культуры противоречит идее частной собственности. Сейчас есть некие законы бюрократической Европы. На мой взгляд, они достаточно странные.

В Испании целые сельскохозяйственные регионы превращаются в пустыни, потому что фермерам платят за то, чтобы они не выращивали продукцию. А в Германии экономные немцы освещают солнечные батареи электрическими лампочками, потому что выработанную так электроэнергию забирают в сеть с премией. Но опять же я не могу себе представить, чтобы в Европе 18 века выдавали субсидии крестьянам или парламент определял форму огурцов.

И вот это первая вещь, о которой я хочу сказать. Я не совсем понимаю, почему те люди, которые говорят о социальной справедливости, всеобщем избирательном праве, говорят о европейских ценностях. Это ценности социал-демократические. Может быть, они замечательные. Но они появились в конце 19 века, они укрепились благодаря победам левых на выборах и диверсионно-идеологической мощи СССР. В общем-то, то, о чем писал Локк, или Джефферсон, или Адам Смит, они не имеют ничего общего.

И мне не нравится, когда называют общечеловеческими ценностями, или европейскими ценностями, то, что не является европейскими ценностями, то, что не являлось этим век назад. Потому что я не люблю, когда вещи называют другими именами. Мы все в СССР это проходили – всё прогрессивное человечество. А если ты к прогрессивному человечеству не присоединяешься, то ты козел и негодяй.

Но самое печальное другое. Мне скажут: хорошо, пускай эти ценности не были ценностями Европы 200 лет назад. Но ведь мир не стоит на месте! Мало ли что было в 18 веке! Я уже сказала, что в 18 веке в Лондоне было 52 трупа на 100 тысяч населения, был 14-часовой рабочий день для девятилетних детей, блохоловки были, корсеты. Я же, наверное, с блохоловкой не хочу ходить?

Но проблема заключается в том, что выясняется, что 500 лет крошечная часть света – Европа – властвовала над миром. Она добилась этой власти благодаря частной собственности, техническому прогрессу, конкуренции европейских стран между собой, ощущению собственного цивилизационного превосходства и минимальному государству. А за 20 лет, прошедших с момента объединения Европы и торжества общечеловеческих ценностей, она это лидерство продолбала, скажем так.

Я не призываю вернуться к временам Васко да Гамы. Но я призываю подумать о том, что случилось. Это именно очень большое значение для того, что происходит в России, прежде всего. Мы сейчас празднуем (вернее, не празднуем) 20 лет 1991 году, неудавшемуся путчу. И тогда казалось, что сейчас в России будет всё замечательно. Но выяснилось, что те люди, которые пришли к власти в России, руководствовались приблизительно тем набором ценностей, которые исповедуют европейские социал-демократы.

И выяснилось, что эти ценности должны победить: а) в стране, где 90% населения привыкли жить на халяву и не привыкли работать; б) в этой стране существуют гигантские группы влияния, прежде всего силовиков, которые рассматривают власть как способ преумножения собственности и которые очень легко используют в том числе и демократические рычаги для этого; в) представления, достаточно прекраснодушные российских социал-демократов, или российских левых либералов, о том, что достаточно провести всеобщие выборы и наступит всеобщая благодать, они не оправдались, так же как и в Африке. И наверное, придется делать в следующий раз что-то другое. Всего лучшего. До встречи через неделю.

Код доступа
 

http://www.echo.msk.ru/programs/code/801942-echo/

http://www.echo.msk.ru/att/element-1...jpg?1281614013
| Время выхода в эфир: сб, 19:08

Суббота, 13.08.2011
Правда, в свете новейших событий – я имею в виду чудесную находку 2-х амфор на страшной глубине в 2 метра... Я, вот, все думаю, как же это можно нырнуть на 2 метра? Ну, понимаю, Прохорову на 2 метра, например, вообще не нырнуть, макушка покажется над водой. Так вот, в свете с находкой амфор на 2-х метрах глубины я предлагаю рецепт решения российского экономического кризиса: Путину нужно просто прийти на каждый приусадебный участок, и там обязательно найдет клад и все у нас будет замечательно.

Ну, если говорить серьезно, то, конечно, кризис на Западе есть. Собственно, мы живем в эпоху конца 500-летнего доминирования Запада. Не мои слова – слова замечательного современного историка Ниала Фергюсона, и мы имеем дело не с экономическим, а с культурным кризисом. Собственно, это кризис социализма как в 1991 году в России. Социалистическая экономика является недееспособной вне зависимости от того, вы людей автоматом загоняете в колхоз как это было при Сталине или вы просто берете у людей чужие деньги, у тех, кто работает, и раздаете их тем, кто не работает в результате системы всеобщего избирательного права. Хотя, естественно, социализм как и сифилис бывает разный, то есть если у вас колхоз, у вас голод начинается на следующий год. А если у вас всеобщее избирательное право и богатая страна, то вам, все-таки, нужно несколько десятилетий на то, чтобы доломать машинку. И в этом смысле бунты в Лондоне – более показательная вещь, чем снижение кредитного рейтинга США, точнее, не сами бунты, а реакция системы на них, потому что, вообще-то, любую систему характеризует не ошибка – ее характеризует реакция на ошибку.

Я, вот, собственно, напомню, с чего все началось. Там был 29-летний гангстер, который нигде не работал, имел 4-х, по некоторым источникам 5 детей от разных матерей, стрелял в полицейского и был застрелен в ответ. После чего банда, в которую входит Марк Дагган, принялась жечь магазины, ну и к ней присоединились все остальные банды. И, вот, как я уже сказала, бунт – самое не важное в этой истории, важна реакция на бунт. Первые пару дней английские газеты половину статей о Марке Даггане посвящали цитатам из его родственников о том, какой уважаемый это был член общества и как эти суки полицейские посмели убить такого ангелочка.

Вот, я смотрю «The Guardian», Она описывает одну из сожительниц Даггана, тоже 29 лет, девушку зовут Семона Уильямс, тоже нигде никогда не работала, существует с 3-мя детьми на их пособия. Семона говорит, Семона еще не объяснила своим детишкам, что их папочка мертв: «Как я объясню своим детишкам, что папочку они больше не увидят?» Цитата дословная. Особенно интересно, что детишкам, одному из них 10 лет и, учитывая, что происходит по телевизору, детишка, наверное, уже знает.

Самые храбрые упоминали, что Дагган первым стрелял в полицейского. Но, вот, упомянуть о том, что главным источником денег для покойника и сожительницы являлись, собственно, даже не наркотики, а госпособие на детей. И по одной, собственно, этой причине Дагган явно жениться не собирался, был, ну, моветон.

По мере роста погромов тон либеральных СМИ (а почти все СМИ на Западе либеральные) несколько изменился. Там все начиналось так: «Насилие оправдать нельзя» - эта фраза дежурная шла в начале, после чего шло, собственно, оправдание насилия, и авторы начинали рассказывать, почему погромщики чувствуют себя отвергнутыми обществом, и что им общество должно. То есть все рассказывали, что мы должны сделать для этих ребят, и никто не спрашивал, что эти ребята должны сделать для себя.

«The Guardian» разразилась целой статьей редакционной о том, что во всем виновата проклятая политика министров-капиталистов, которые сокращают рабочие места. Вот интересно, хоть один из погромщиков с BlackBerry в руках когда-нибудь работал?

Вот еще одна типичная статья. Госпожа Батмангелидж, «The Independent»: «Молодые, умные граждане из гетто ищут объяснения, почему они приговорены к темноте, к тьме, где их человеческая сущность не оценена достаточно, чтобы им была оказана помощь? Идите в молодежный центр, - продолжает господа Батмангелидж, - и вы увидите, что персонал там заперся в офисе, потому что молодые люди повсюду расхаживают со своими злобными собаками».

Ну, вот, странное дело. Если государство строит молодежные центры, а молодые павианы превращают их в хлев, наверное, дело не в центрах? Как говорил профессор Преображенский, разруха не в клозетах – она в головах. Госпожа Батмангелидж так не думает, она просит еще больше денег, чтобы построить еще больше центров, в которых разведется еще больше молодых павианов.

Вопрос: почему госпожа Батмангелидж так странно думает? Ответ заключается в том, что она профессионально занимается благотворительностью, профессионально осваивает деньги на заботу вот об этой бедной неприкаянной молодежи. То есть, вот, есть страшный наркотик, на который посадили безработную молодежь, - этот наркотик называется «социальное пособие», с него слезть сложнее, чем с героина. Экспертами по социальной политике при этом являются раздатчики героина. При этом политическая корректность удивительно не соответствует политической реальности. Потому что политическая реальность выражается в том, что уже свыше 100 тысяч англичан подписали петицию, требующую лишить погромщиков пособий. Ну, как? Как может общество содержать тех, кто его громит?

Но я... Может быть, я чего-то пропустила, но я не видела ни одной статьи, в которой черным по белому было бы сказано, что все эти банды живут не на наркотики, а на социальные пособия. Самые жесткие слова в этой истории сказал премьер Великобритании, он сказал «Эти люди думают, что мир должен им что-то, что их права перевешивают их обязанности». И даже сам Кэмерон не стал уточнять, почему эти странные люди думают, что мир им должен.

А, кстати, к вопросу о том, что сказал лидер оппозиции Эд Милибэнд. Он сказал, что у погромов есть сложные причины. А причины эти, цитирую, частично кроются в ответственности родителей, частично связаны с бандами и частично с культурой. Ну, ё-моё, глубина у лейбористского лидера, я просто тащусь!

На самом деле, вот, все эти репортажи с улиц Лондона мне страшно напоминали репортажи из горячих точек, потому что за последние 10 лет с 11 сентября есть нерушимый канон либерального репортажа об исламских фундаменталистах. То есть, есть ребята, которые режут неверных, потом этих ребят мочат, потом приходят неверные с телекамерой и рыдающая семья рыдает на видеокамеру, как кровавый натовский режим ни за что, ни про что убил мирного жителя. Это такое правило игры: «Мы будем резать неверных. Когда неверные ударят в ответ, мы будем плакать в их телекамеру».

И вот я все думала, когда эта замечательная история вернется в Европу, и она вернулась: вот, мы будем стрелять в полицейских, а потом мы встанем перед телекамерой и пожалуемся, что нашу человеческую сущность недостаточно уважают.

Кстати! О неуважаемой человеческой сущности. Вот этой вот госпоже Уилсон, сожительнице гангстера 29 лет с 3-мя детьми, она – студентка университета Миддлсекса. Вот, я хотела бы узнать, в какую эпоху и в каком обществе 29-летняя сожительница гангстера с 3-мя детьми могла бы за деньги налогоплательщиков учиться в университете? Вот, эти ребята жалуются, что общество их бросило.

Кстати, еще такое маленькое отступление. Я, вот, тут на прошлой неделе рассказывала про Кущевскую и поведение людей, которые деградировали до уровня обезьян. Ну, конечно, могу счастливо вам сообщить, что это происходит не только в Кущевке, но и в Лондоне. Но такой очень интересный момент. Есть самая знаменитая исследовательница поведения шимпанзе – это Джейн Гудолл, которая там с ними в Кенийском национальном заповеднике, там, надцать лет жила в стае. И там была такая, очень интересная история, которая заключалась в том, что 8 лет госпожа Гудолл не наблюдала особой агрессивности среди шимпанзе. То есть это вообще агрессивное животное с четко выраженной иерархией, с лидером, который отнимает у всех банан. Но, вот, бананы отнимали, а яички не откусывали. Вдруг через 8 лет начали откусывать яички. Знаете, почему? Потому что их начали кормить нахаляву.

Итак, возвращаясь к приматам в Лондоне. Вот такой внутренний Хамас. «Поняли, суки? Мы тут, в натуре, ваши жертвы, а кто это не признает, того порвем на хрен. Мы вас ненавидим, а вы нам должны». И, вот, как я уже сказала, все обсуждают, что мы должны сделать для них, а никто не обсуждает, что они должны сделать сами. И все говорят про вопиющую несправедливость современного социального устройства, и я должна сказать, что оно, действительно, вопиюще несправедливо. И вопиющая несправедливость заключается в том, что у работающего человека берут деньги и отдают их гангстеру Даггану, что у работающего человека берут деньги и строят на них молодежный центр. И что если ты – мать-наркоманка с 5-тью детьми, то у тебя будет, на что жить, а если у тебя нормальная семья, муж и работа, то дай бог тебе содержать 1-го ребенка и, выбиваясь из сил, платить налоги.

И проблема заключается в том, что, вот, у господина Даггана, гангстера было 4, а то и 5 детей, причем, ему было 29 лет, так что вы понимаете, он бы еще наплодил. Вот, зуб даю, что у полицейского, который его убил, был 1 ребенок. И если в 1-м поколении у нас один Дагган на 1-го полицейского, то во 2-м поколении, знаете, как-то уже совсем много Дагганов получается.

И все, что случилось в Лондоне, на мой взгляд, было бы невозможно, например, в Сингапуре. Потому что в Сингапуре нет пособия по безработице, и поэтому там нету 20 и 30 процентов безработных. И потому, что гетто там нету. Там есть менее успешные группы населения, например, малайцы, но гетто при этом тупо запрещены, потому что все, в любом квартале не может быть больше 25% малайцев и 13% индусов. Но уж, конечно, если бы в Сингапуре кто-то вздумал в знак протеста против того, что ему дают мало халявы грабить витрины, то вряд ли бы местная пресса ему сочувствовала.

О Сингапуре я вспомнила вот почему. На прошлый эфир один из слушателей присылает мне вопрос, который я процитирую: «Должен признаться, мне совсем не по душе сингапурская модель. То есть я полностью согласен с тем, что жизненно необходимо повышать уровень дохода населения, но мне претит от страны, где все как муравьи слушаются приказов сверху, и единственный мудрый руководитель решает, как всем жить. Вместе с тем нельзя не согласиться, что Ли Куан Ю очень мудр». Собственно, эти слова полностью отражают мое собственное ощущение от Сингапура, это очень печальная проблема, потому что, в общем, то поколение российских интеллектуалов, к которым я принадлежу, они выросли с оглядкой на современный Запад и на 2 главные ценности, которые нам всегда говорили «Вот, супер, без них никуда», - демократия и свобода слова. Вот, нам всегда говорили: «Вот, есть замечательный Запад – там выборы всеобщие, там пресса свободная».

Сейчас в результате всеобщих выборов и свободной прессы возникает несколько проблем. Потому что в результате свободной прессы оказывается, например, что где-то там 30% американцев думает, что правительство может быть как-то причастно к 11 сентября. Это, простите, очень больное общество, это общество, в котором кучка маргиналов, больше того, исламистов, врагов этого общества сумела навязать значительной части общества свою точку зрения под видом «Давайте обсудим». Давайте обсудим, земля плоская или земля круглая? Давайте обсудим.

Другой пример. Россия, которую никто не называет свободным и справедливым государством. Вот, есть в России некая группа людей, которая искренне считает, что каждый сидящий на скамье подсудимых невиновен. С точки зрения этих людей Путин взрывал дома в Москве, лично убил Политковскую, разбил самолет Качиньского, устроил резню в Кущевке. Там возникает вопрос: где кончается критика коррумпированного диктатора и где начинается паранойя?

Ну и, собственно, третий пример, о котором я и сейчас говорю. Вот, есть Европа. И в этой Европе в XIX веке Томас Маколей – это известнейший британский историк, член парламента, кстати – писал, что всеобщее избирательное право не совместимо с цивилизацией. Ну, вот, попробуй сейчас это пойди напиши, когда приматы в Лондоне громят магазины. Попробуй, да? Приматам не надо предоставлять избирательного права, пока они не стали людьми. Накинуться, задушат, скажут, что фашист, негодяй, ретроград. На минуточку у меня такой вопрос, где всеобщее избирательное право приводило к процветанию? В нищей Африке после деколонизации? Там оно мгновенно кончалось резней и диктатурой. В богатой Европе? Ну, слушайте, понадобилось всего несколько десятилетий, чтобы с помощью всеобщего избирательного права свести вековое преимущество Европы на нет. И там оно превращается... Кончилось появлением бюрократии, которая забирает деньги у тех, кто их зарабатывает, превращает эти деньги в наркотик социальной помощи и сажают на него бедных, чтобы они никогда не научились зарабатывать.

Вот у меня вопрос. Вот, есть некая точка зрения, которая, ну, не выдерживает проверки фактами или, по крайней мере, является сомнительной хотя бы с точки зрения Маколея. Но вот она в условиях свободы слова стала общепринятым мнением и общепринятой политической реальностью. И мне скажут, что это и есть свобода слова: вот ты высказываешь одно мнение, вот противник твой высказывает другое, а в результате вашего спора рождается истина.

Маленькая проблема заключается в том, что свобода слова действует только в научных дискуссиях. Вот, в конце XVIII века была такая, замечательная научная дискуссия между Бертолле (это знаменитый химик, изобретатель Бертолетовой соли) и неким Жозефом Луи Прустом, другим химиком. Потому что Бертолле считал, что химические элементы могут соединяться в любой пропорции, а Пруст считал: «Нет, только в определенной». 8 лет Пруст доказывал, что он прав. Через 8 лет Бертолле говорит: «Да, ты знаешь, Пруст, ты прав. Я был не прав».

Но это научная истина. С социальными истинами дело обстоит по-другому, потому что для большинства людей те взгляды, которые они высказывают, связаны с их положением внутри общества. Они, эти взгляды не существуют сами по себе, ни функция от их окружения или функция от их каких-то психологических комплексов.

Ну хорошо, ты приходишь в суд, который взял деньги за освобождение гангстера, начинаешь доказывать суду, что это гангстер. Ноль внимания, фунт презрения. Или, там, представим себе, что консерватор спорит с упоминаемой мною госпожой Батмангелидж, доказывает, что «вот, общество выделило 1 миллион на молодежные центры, а там устроили свинарник. И если общество выделило 2 миллиона на молодежный центр и там устроили свинарник, то не надо выделять 3 миллиона. Надо подумать так, как получается, что строят нахаляву молодежные центры, а получаются свинарники».

Ну, вот, представляете Ольгу Слуцкер? У нее существуют фитнес-центры, которые она строит за деньги, ходят туда за деньги. И почему-то никакого свинарника там не образуется.

Ну, понятно, что с госпожи Батмангелидж будет как с гуся вода, потому что она вздохнет и объяснит, что бедным, отчужденным подросткам нужно обязательно за 3 миллиона. И когда нам говорят «Говорите все – правда найдет дорогу», вот, не получается. Потому что история науки, действительно, состоит из того, что приходит человек, говорит, что земля не плоская, а круглая. И рано или поздно это пробивает себе дорогу. А, вот, история человеческого общества состоит из того, что приходит фанатик и навязывает свою идею людям.

Вот есть благополучная Римская империя, там стоики, эпикурейцы. Вдруг появляется группа людей, которая сообщает, что у них тут кого-то распяли на кресте и он воскрес. И эти люди готовы умирать и готовы убивать. Стойки эпикурейцы – они как-то не готовы умирать и убивать. И все, рушится великая Римская империя и на несколько сотен лет мир погружается во мрак.

И, вот, точно также государство, да? Может заботиться либо о частной собственности, либо о бедных. И в XVII-XVIII веке, наконец, в Европе появляется государство, которое заботится о частной собственности, и мир идет по пути прогресса. И вдруг появляется Карл Маркс, кстати, живет в этом же самом Лондоне, нищий, но обязательно со слугой (у нас освободители человечества без слуг не живут), на деньги живет капиталиста Энгельса (опять же освободители человечества на жизнь сами не зарабатывают), и не то, чтобы просто Маркс жил на деньги, которые Энгельс ему давал, он жил на деньги, которые Энгельс зарабатывал. Потому что Карл Маркс плохо знал английский, но при этом он числился английским корреспондентом «New York Daily Tribune». Идея была такая, что Энгельс будет писать, а Маркс будет получать зарплату. Вот этот человек, который забирал деньги за то, что писал Энгельс, рассказывал про капиталистов плохих, которые забирают прибавочную стоимость.

И все. И оказывается, что когда вам говорят, что капиталисты плохие, они грабят бедных и надо все поделить, этому нечего противопоставить, потому что доказательство того, что если вы сейчас будете делить собственность, то в конечном итоге вы сделаете плохо самим бедным, оно, знаете, как-то слишком долго и для бунта, и для избирательной кампании.

И получается проблема, потому что 80% интеллектуалов, начиная с конца XIX века, - это, ведь, такие Карлы Марксы. У них гораздо больше общих психологических черт с бездельником, громящим лавки, чем с инженером или бизнесменом. Потому что свобода прессы свободой прессы, но 80% людей, которые пишут в той же западной прессе, имеет свои большие тараканы в голове и они хотят все объяснить, почему они такие хорошие и умные и не такие богатые как Уоррен Баффетт или Михаил Фридман.

И проблема заключается в том, что система не регулируется сама – она экологически оказывается неустойчивой. Демократия – это не устойчивая вещь. Она не устойчивая вещь где-нибудь в Африке, она оказалась неустойчивой вещью и в Европе. Она не обладает способностью к регулированию – так не происходит, что, вот, бездельников становится все больше, государство беднеет, после чего халявщики говорят «Ой, ё-моё, нас тут много, давайте проголосуем за то, чтобы государство распределило меньше». Там положительная обратная связь: чем больше халявщиков, тем больше они требуют.

Теперь вы меня спросите «А что вместо этой системы? Если общество не может регулировать себя само, в том числе демократическое, то где возьмется регулятор? Кто повесит кошке на шею колокольчик? Не, там, товарищи же типа Дювалье или Маркоса, или типа российской системы?» Есть некоторые другие системы. Первая называется «представительный образ правления», когда голосуют собственники и, причем, этих собственников много. Потому что 2-е не менее важное, чем 1-е. Потому что если собственников мало, они закрепляют свои преимущества неконституционным путем – это то, что происходило, например, в Латинской Америке или в олигархической России. И, вот, 2 страны, которые развивались в XIX веке лучше всего (это Великобритания и Америка), были устроены представительным образом правления.

Есть вторая система – просвещенный абсолютизм. Вы мне скажете «А как же отличить просвещенного деспота от тирана?» Ответ: «Глазами». Отличие Екатерины II от Петра III видно невооруженным взглядом, отличие Ли Куан Ю от Путина заключается в том, что первый поднимает ВВП на душу населения в 40 раз, а второй строит дворец в Геленджике. Это, вот, как вопрос, да? «А как отличить чемпиона мира от наркомана, который валяется в канаве?» Ответ: «По результатам соревнований». А наркоман, вот, тоже говорит, что он – чемпион. Ну хорошо, кроме него это кто-то говорит?

И вы мне скажете, что эти 2 режима тоже неустойчивы, что просвещенный абсолютизм увеличивает число собственников, смягчается и переходит в демократию. Что это, знаете, такой бустер для ракеты на коротком историческом отрезке, первая ступень.

А вот это самая главная вещь, которую я хочу сказать, потому что у нас почему-то считается, что хорошо бы, чтобы все человечество было едино, чтобы была ООН, всемирное правительство, чтобы все друг с другом не воевали и так далее. Вот, история человечества как раз заключается в том, что саморегуляция системы возможна только на надгосударственном уровне.

Вот, был замечательный Китай XII века, который был очень совершенной для своего времени страной. И вдруг его стала обгонять драная нищая Европа. Вот, у вас есть Европа бюрократическая, мультикультурная, со свободой СМИ, и вдруг ее начинает обгонять опять Китай и Сингапур. Каждое человеческое государство, которое развивается не равновесно. Равновесным является только застывшее общество – вот, приехал Лаперуз в Австралию и нашел, наверное, там дикарей, которые были равновесны.

Еще раз, ни одно из более или менее хорошо устроенных обществ – то есть это просвещенный абсолютизм, это представительное правление с широкой базой, это богатая демократия – не являются устойчивым, потому что в своем развитии они отрицают сами себя. Но поскольку кроме внутреннего развития общества есть еще и внешняя конкуренция, то пока человечество двигалось вперед. И, похоже, в ближайшие несколько десятков лет оно будет двигаться вперед не на Западе.

«Европа, ты офигела!»
 

http://new.novayagazeta.ru/politics/48064.html

Хорошо бы провести инвентаризацию европейских ценностей по гамбургскому счету
16.08.2011
http://new.novayagazeta.ru/storage/c..._348262_21.jpg
Петр Саруханов — «Новая»Мне тут говорят, что я ругаю европейские ценности. Что вот, мол, нынешнее состояние Европы — это офигеть и венец развития, и всем надо смотреть, открыв рот, и подражать.

Хорошо бы провести инвентаризацию этих ценностей по гамбургскому счету.
Ценность № 1: единство Европы

Это сейчас — одна из самых важных европейских ценностей. Европа объединяется, исчезают границы, и еврочиновники в Брюсселе принимают благодетельные указы о степени кривизны огурцов и продаже яиц на вес. Объединение — это, может, и замечательно, но вот беда — с момента распада империи Карла Великого и до момента образования Евросоюза Европа не была единой.

Китайская империя была, Халифат был, Блистательная Порта были едиными — а вот Европа не была, и все время, пока Европа завоевывала мир, части ее находились в жесточайшей конкуренции между собой. И эта конкуренция и способствовала прогрессу. Великобритания стала империей не просто так, а в борьбе против Испании; Пруссия стала Германской империей не просто так, а в результате жестких реформ, без которых государство не выжило бы в кольце врагов.

То есть, внимание: может быть, единство — это очень хорошо. Это офигительно. Но это не есть европейская ценность времен расцвета Европы. В зените своей славы Европа не была единой.
Ценность № 2: всеобщее избирательное право

Еще нам говорят, что демократия — это европейская ценность и европейское завоевание; что это самый офигительно хороший режим, и при этом под демократией разумеют всеобщее избирательное право. Кто против всеобщего избирательного права — тот фашист, негодяй и вообще — гад.

Сейчас я на минуточку воздержусь от оценок работоспособности всеобщего избирательного права в какой-нибудь Гане или Палестине, но вот проблема: а какое отношение universal suffrage имеет к традиционным европейским ценностям?

Вы мне не подскажете, для какой демократии Колумб открывал Америку, а сэр Френсис Дрейк грабил испанские корабли?

На Западе времен его расцвета были представлены самые разные режимы: парламентская монархия, как в Великобритании, где круг избирателей был ограничен налогоплательщиками; республика, как в США, где опять-таки избиратели были налогоплательщиками. Абсолютная монархия, как в Пруссии, Испании или России.

Но вот всеобщего избирательного права не было решительно ни в Великобритании, ни в США, и Томас Маколей, историк и член британского парламента, писал в середине XIX века, что это понятие «совершенно несовместимо с существованием цивилизации».

Первый раз всеобщее избирательное право было введено во Франции во времена Великой французской революции и кончилось гильотиной и террором; второй раз (для мужчин) ввел его железный канцлер Бисмарк в Германской империи в 1871 году, желая разбавить свободомыслие немецких собственников шовинистическим угаром безмозглых масс.

Ценз стал понижаться, а избирательное право стало распространяться на неимущих после Первой мировой войны, и окончательно всеобщим оно стало после Второй мировой, под влиянием социалистической идеологии. Во всех нищих странах, в которых его пытались ввести — в той же Африке, — всеобщее избирательное право приводило к переделу собственности, распространению религиозного и национального фанатизма и кончалось диктатурой.

Но я сейчас о другом. Допустим, всеобщее избирательное право — это венец развития. Допустим, каждый безработный ублюдок, громящий лондонский магазин, — это и есть тот парень, который должен решать, как нам всем жить, и кто это отрицает — тот ретроград и фашист. Но при чем здесь европейские ценности? Всеобщее избирательное право не существовало на Западе, пока Запад владел миром. Когда оно пришло на Запад, Запад свое господство в рекордные сроки утратил.
Ценность № 3: социальная справедливость

Еще одной европейской ценностью в настоящий момент является социальная справедливость. Социальная справедливость выражается в том, что если у вас есть безработная наркоманка с пятью детьми, то она будет жить в роскошном особняке, потому что не должны же дети страдать! — это несправедливо, — а если у вас есть работа, муж и семья, то вы будете вкалывать, как ишак, и половину заработанного вами государство будет у вас отнимать, чтобы отдать безработной наркоманке.

Ну не знаю насчет справедливости — с моей точки зрения, несправедливо грабить тех, кто работает, чтобы отдать их деньги тем, кто бездельничает.

Но я о другом: какое это отношение имеет к европейским ценностям?

Напомнить вам, что было бы во времена Британской империи, когда над ней не заходило солнце, — с той же самой незамужней женщиной, у которой вдруг появился ребенок? Ей что, давали пособие? Квартиру? Особняк? Ответ: нет. Она становилась парией.

Во времена расцвета Европы вся забота о социальных благах — о воспитании детей, содержании родителей, медицине, образовании и пр. — была переложена на семью и ее главу, и общество жесточайше противилось любым попыткам переложить бремя этих расходов на общество.
Ценность № 4: мультикультурализм

Еще одной европейской ценностью является мультикультурализм. Он гласит, что все культуры замечательно важны; что каждый иммигрант, приехавший в Швецию или Голландию, имеет право на сохранение своих замечательных традиций, и что если кто-то не понимает, например, какое это счастье для арабской женщины, когда ее брат имеет право убить ее за прелюбодеяние, или какое это счастье для шестилетней сомалийки, когда ей обрезают без анестезии половые губы кухонным ножом на обеденном столе, — то он козел, фашист, ретроград и пр.

Тут надо сказать, я что-то не понимаю этого трепета перед традициями. У Европы были тоже свои традиции — в XV веке в Великобритании врагов короны рубили на четыре части, предварительно выдрав, живьем, кишки и поджарив. Но как-то я не думаю, что Дэвид Кэмерон может отрубить голову своей жене и сослаться на то, что следует традициям Генриха VIII.

Но я сейчас не о том. Какое отношение мультикультурализм имеет к европейским ценностям? Когда Кортес громил ацтекских божков — он что, мультикультурализм проповедовал? Когда Васко да Гама топил корабли с паломниками в Мекку и садил ядрами по мирному населению малабарского побережья — это что, была гуманитарная программа?

Европейские ценности времен колониализма были представлением о безусловном примате прогресса и европейской цивилизации. Одни европейцы были при этом в чистом виде расистами и рассуждали о том, что черная и желтая раса-де генетически неполноценны, другие полагали, что к идеям прогресса и западной культуры рано или поздно приобщатся и другие расы и народы. Но не было тех, кто считал, что каннибализм, или многоженство, или обычай сожжения вдов — это такой замечательный альтернативный обычай, который надо пестовать и лелеять. Аболиционисты в США сражались за свободу дяди Тома. Но они не сражались за то, чтобы дядя Том снял с себя штаны и надел набедренную повязку; чтобы он отказался от имени Том и взял себе имя праотцов — Нкунда или Мбонга, — и чтобы он отказался от английского и заговорил на родном киньярванда. Им бы в голову не пришло сражаться за подобный бред.

Как только эта идея — о превосходстве европейской цивилизации — кончилась, то кончилось и превосходство европейской цивилизации. Вместо Европы, которая колонизует весь мир, мы имеем теперь весь мир, который колонизует Европу.

Возможно, мультикультурализм — это замечательно, офигительно, и только ретрограды и фашисты не понимают, почему по улицам Лондона ходят закутанные в паранджу гражданки Великобритании. Но факт то, что мультикультурализм не имеет никакого отношения к традиционным европейским ценностям времен расцвета Европы.
Ценность № 5: государственное регулирование

Наконец, есть еще одна «европейская ценность», о которой нам почему-то мало говорят, но которая видна как на ладони. Это государственное регулирование всего и вся.

Причина, по которой об этой ценности не говорят, очень проста — она в корне противоречит идее частной собственности.
Либо частная собственность, либо регулирование.

Знаете ли вы, что в Великобритании до конца XIX века не было закона об охране памятников культуры? И когда в 1870-м его попытались принять, то тогдашний премьер Бенджамин Дизраэли прямо заявил, что он противоречит идее частной собственности. Стоунхедж чуть не снесли — едва не проложили через него железную дорогу.

Знаете ли вы, например, что статую Свободы в США установили на частные деньги? И федеральное правительство, и штаты, в которых правили налогоплательщики, запретили выделять хоть один казенный цент. Резон был простой: если это надо обществу, общество само даст деньги. И дали — Джозеф Пулитцер, издатель нью-йоркской World, печатал имена каждого, кто из последних сбережений присылал 5 или 60 центов. Это полезно вспомнить, когда читаешь, что конгресс без звука выделил на реставрацию статуи Свободы очередные двадцать с лишним миллионов долларов.

Нынешние законы бюрократической Европы безумны. В Испании целые сельскохозяйственные регионы превратились в пустыни, потому что фермерам платят за то, чтобы они не выращивали продукцию. В Италии поля покрыты солнечными батареями, которые не передают выработанную электроэнергию никуда, потому что им все равно за нее платят; в Германии экономные немцы освещают солнечные батареи… электрическими лампочками, потому что выработанную так энергию забирают в сеть с премией.

Вы можете себе представить, чтобы в Европе XVIII века платили субсидии крестьянам или парламент диктовал форму огурцов?
Социал-демократические, а не европейские

Итак, вот первая вещь, о которой я хочу сказать. Я не понимаю, почему люди, рассуждающие о терпимости, социальной справедливости, всеобщем избирательном праве, демократии и пр., — говорят о «европейских ценностях».

Это не «европейские ценности». Это социал-демократические ценности. Это ценности, которые не имели ничего общего с теми ценностями, которые исповедовали Колумб, Ньютон, Васко да Гама и даже Томас Джефферсон. Эти ценности появились в конце XIX века, а укрепились благодаря победам левых на выборах и диверсионно-идеологической мощи сталинского СССР.

Это также не «общечеловеческие ценности». Эти ценности не исповедовали ни Джон Локк, ни Адам Смит, ни авторы Декларации независимости. Что еще важнее: эти ценности так же не исповедуют — в другом смысле — ни Бен Ладен, ни воинствующие исламисты, ни деклассированные подонки, устраивающие погромы на улицах Лондона. Это, согласитесь, некоторая проблема, когда группка мусульман объявляет лондонский пригород Waltam Forest зоной шариата и обещает заставить женщин закрывать свои лица, а либеральные созерцатели этой инициативы кивают головами: вот, мол, есть и такая мультикультурная точка зрения.
Мне не нравится, когда мне называют «общечеловеческими» и «европейскими ценностями» то, что не является ни тем, ни другим. Мы этого добра уже накушались в СССР. Там сплошь тоже все вверху были большие любители социалистических ценностей, которые были самыми прогрессивными и должны были восторжествовать во всем мире.
А дальше?

Но самое главное другое. Хорошо, скажете вы мне, пускай эти ценности не общечеловеческие и не европейские. Пусть правящая европейская бюрократия и левые европейские интеллектуалы тут нам врут.

Но ведь мир не стоит на месте! Мало ли что там было в XVIII веке! В XVIII веке вешали за кражу курицы. В XVIII веке в Лондоне не было полиции, а количество убийств составляло 52 трупа на 100 тысяч (в 52 раза больше, чем сейчас). В XVIII веке люди не мылись неделями, в Лондоне не было канализации, а 9-летние дети на мануфактурах вкалывали 14-часовой рабочий день. В XVIII веке женщины носили корсеты, а к парикам полагались блохоловки — вы же, Юлия Леонидовна, не хотите ходить в корсете и с блохоловкой? И, наверное, вам не кажется справедливым, чтобы дети работали по 14 часов?

Вот были такие ценности, а стали другие. Лучше.

На это я отвечу так. Во-первых, нечего примазываться. Кошку надо называть кошкой, а не утконосом. Не называйте свои ценности «европейскими», а честно называйте их «социал-демократическими». И докладывайте без утайки, что вот, мол, исходные европейские ценности были дрянь, но мы их все аннулировали и построили прекрасный новый мир.

Второе. Перечисляйте мне все ценности. Не рассказывайте мне, пожалуйста, что в Европе осталась свобода предпринимательства. А говорите честно: «Мы, государство, считаем правильным забирать деньги у работающих людей и отдавать их неработающим. Потому что чем больше мы забираем денег, тем больше возрастает наше могущество и тем больше возрастает количество избирателей, которые зависят от распределяемых нами денег и голосуют за нас». Перечисляйте свои ценности в правильном порядке, и если торгуете курицей, не называйте ее карпом.

А в-третьих, понимаете, какое дело. Конечно, в мире все меняется — кроме желания толпы жить на халяву и иметь вожака, который эту халяву подарит. Но вот какая проблема. 500 лет крошечная часть света — Европа — властвовала над миром. Она добилась этой власти благодаря частной собственности, техническому прогрессу, конкуренции европейских стран между собой, ощущению собственного цивилизационного превосходства и минимальному — по сравнению с азиатскими — государству. И за 20 лет, прошедших с момента объединения Европы и торжества «общечеловеческих ценностей», это лидерство профукали.

Такого фантастического отрицательного результата не добивался даже Китай эпохи Цинь.

Ответ Азефу в юбке
 

22 Август 2011 в 19:03
Ну что ж, после старательного обсуждения, где тут хором пытались найти крупицы истины в данном творении, г-жа Латынина все же тиснула его на Эхе практически в том же виде. Подтвердив репутацию человека, которого заданная идея зачастую волнует меньше собственной репутации.

Нам остается попробовать применить ее способы логического доказательства, основанного на простой связке "до того - после того".

Возьмем ее фразу:
"Всеобщее избирательное право не существовало на Западе, пока Запад владел миром. Когда оно пришло на Запад, в рекордные сроки господство над миром было утрачено."

и применим ее к проблеме предоставления избирательного права женщинам. Такой авторитет как английский премьер Гладстоун в 1880-е годы заявил что не может одобрить предоставление избирательного права женщинам потому что он слишком уважает их, чтобы "посягать на утонченность , чистоту, изысканность и благородство" их натуры, вовлекая их в в вульгарную политическую жизнь.

Еще раньше времена знаменитый филогсоф Дж.Милль высказался за предоставление этого права женщинам, но он же был сторонником образовательного ценза, и женщины в связи с малообразованностью могли получить всего по 1 голосу (против 6 у юристов или сященников).

Итак следуя за Латыниной, мы можем теперь с совершенной определенностью заявить что всем нравственным бедам нашего столетия мы обязаны исключительно этой неразумной реформе. Когда избирательное право пришло к женщинам нравственность погибла.

Доказательство: Как мы знаем одними из первых дали женщинам это право в американском штате Юта. Большую часть его населения составляли мормоны, имевшие каждый от 3 до 5 весьма послушных жён (у начальства до 25). Зато одновременно воздержание от табака, алкоголя и внебрачных связей давало результат - смертность от рака легких пищевода и матки была на 22% ниже среднего по Америке. Так что в прагматическом плане г-жа Латынина имеет еще материал для дальнейших интересных идей.

Европа – курс влево
 

http://yabloko.ru/blog/2011/08/24

// Живой журнал Николая Кавказского,24.08.2011
Юлия Латынина написала очередную провокационную статью «Европа, ты офигела». Латынина в своей статье критикуют «европейские» ценности, ей не нравится, например, всеобщее избирательное право. Наверное, по мнению Латыниной, демократия - это власть демократов? Да, действительно, на свободных выборах могут победить кто угодно, но это не значит, что свободные выборы не нужны. Демократы, с одной стороны, не должны быть популистами и идти на поводу у людоедско настроенного народа. Также демократы не должны в чем то ограничивать права граждан, если позиция этих граждан не совпадает с позицией демократов. Демократы, на мой взгляд, должны пытаться переубедить население, объяснить народу, например, что национализм - это плохо, потому что не бывает плохих народов, а бывают плохие люди среди представителей любого народа.

Юлии Латыниной не нравится и социальная справедливость: социальные гарантии малоимущим она называет грабежом. По мнению Латыниной незамужние женщины, которые посмели родить ребенка, должны становится изгоями общества, а лучшей моделью семьи является семья патриархальная.

Латынина критикует и европейский мультикультурализм. Однако, под мультикультурализмом она почему-то понимает исключительно обычаи сожжения вдов, многоженство, закутывание женщины в паранджу и каннибализм. На мой взгляд, очень странное определение мультикультурализма… Вот википедия дает другое определение этого явления: «мультикультурализм — один из аспектов толерантности, заключающийся в требовании параллельного существования культур в целях их взаимного проникновения, обогащения и развития в общечеловеческом русле массовой культуры». Я не слышал о том, что бы сторонники мультикультурности утверждали, что это явление заключается в праве различных религиозных фанатиков забивать своих жен камнями за «супружескую неверность». На мой взгляд, тут банальная подмена понятий, когда автор сначала под термин подводит то определение, которое он сам придумал, а затем с легкостью его критикует.

Далее автор статьи утверждает, что частная собственность и государственное регулирование вместе существовать не могут. Однако, государственное регулирование всегда существовало ровно столько, сколько само государство. Во всех странах мира сейчас существует государственное регулирование. Государство без государственного регулирования - это что-то из области отнюдь не научной фантастики.

Кстати о фантастике. У Латыниной с художественной точки зрения не такая уж и плохая фантастика. Но идеи, заложенные в ее книгах такие же человеконенавистнические, как и в ее статьях. Взять хотя бы цикл Вейская империя, где у одного из главных положительных героев есть личная тюрьма, в которой пытают людей. А другой положительный герой цинично убивает своих союзников марксистов, которые больше ему не нужны. В одной из этих книг Латынина выступает и против всеобщих выборов, на которых подавляющее большинство у нее получают сектанты мракобесы.

В своей статье Латынина возмущается тем, что социал-демократические ценности стали вдруг европейскими и общечеловеческими. Но левые начали приходить к власти на выборах в Европе уже в начале 20го века. Почему за столетие социал-демократические ценности не смогли превратиться в общеевропейские? Европейские страны уже находятся на очень высокой стадии экономического развития, а бурный экономический рост Китая и Индии возможен как раз и из-за того, что до сих пор очень сильно отстают в уровне жизни и благополучия от развитых европейских стран.

Для Латыниной приоритет - это мировое лидерство и власть. Для людей цивилизованных приоритетом является свобода, экономическое благополучие и права человека. Европа выбрала левые социал-демократические ценности и постепенно идет к демократической многоукладной экономике. Да и идеология либерализма в последнее время начала леветь.
И если более радикальные сторонники правой консервативной идеологии, от отчаяния как Андерс Брейвик, устраивают теракты, то Латыниной остается, лишь эпатировать публику своими статьями.

Атор - член социал-демократической и молодежной фракций партии "Яблоко"

Латынина, ты офигела
 

28 August 2011 @ 01:06 pm

28.08 в 21.30

Уважаемая редакция «Новой газеты»!

Поводом для нашего обращения послужила программная, очевидно, статья Юлии Латыниной «Европа, ты офигела!», опубликованная в номере вашей газеты за 16.08.2011
27.08.2011

К сожалению, выраженные в этом манифесте взгляды не являются чем-то принципиально новым для достаточно широкого сообщества либеральных авторов. Неприязнь к «социалистической» и «толерантной» Европе, апология стихии «свободного рынка», яркий антидемократический пафос и культивируемая ненависть к «быдлу», презрение к слабым и проигравшим, переходящее в оголтелый этнический и социальный расизм — все это давно уже стало основанием для своеобразного либерально-консервативного консенсуса, и последняя статья Латыниной выделяется на этом фоне разве что нарочито-провокативной формой изложения. Тот факт, что люди, высказывающие подобные взгляды в России по странному стечению обстоятельств одновременно являются борцами за политические свободы и «честные выборы», не должен вводить в заблуждение.

Стоит напомнить, что совсем недавно именно подобное сочетание — антиэгалитаризма, антимарксизма, исламофобии в трогательном единстве с приверженностью консервативным ценностям и идеологии свободного рынка породило Андерса Брейвика, устроившего бойню на норвежском острове Утойя. Эти события бросают кровавый отблеск на манифест Латыниной, который не выглядит более как невинная игра ума интеллектуала увлеченного идеями фон Хайека, Пиночета и Ли Куан Ю. Очевидно, что в условиях краха неолиберальной модели развития мировой экономики тонкая грань разделяющая откровенных неонацистов и рукоподаваемых носителей консервативных и неолиберальных ценностей становится все более призрачной как в Европе так и в России. Мы считаем взгляды, представленные в тексте Латыниной, крайне опасными и убеждены в необходимости публично и жестко им оппонировать. Такая дискуссия — о кризисе европейского «социального государства», будущем демократических институтов, справедливом перераспределении общественных благ, «мультикультурализме» и различных альтернативах ему — необходима не столько для соответствия ритаулам плюрализма, но прежде всего для противодействия мутной реакционной волне, захлестнувшей наше общественное пространство.

Мы рассчитываем на то, что одной из принципиальных площадок для подобной дискуссии станет ваша газета.

С уважением,

Алексей Цветков, писатель

Андрей Лошак, журналист

Борис Куприянов, проект «Фаланстер»

Николай Олейников, художник

Екатерина Деготь, искусствовед, куратор

Илья Будрайтскис, публицист, учитель средней школы

Александр Тихонов, историк (Ярославль)

Денис Мустафин, художник

Илья Матвеев, аспирант МГУ

Дмитрий Потемкин, редактор, переводчик

Дмитрий Райдер, переводчик, журналист

Алексей Пензин, философ, научный сотрудник ИФРАН

Мария Чехонадских, критик искусства, куратор, исследователь

Леонид Чучман, монтажник ТАКП, малоточных сетей

Таус Махачева, художник, участник 4й Московской Биеннале

Арсений Жиляев, художник, куратор

Анастасия Потемкина, художник

Александр Евангели, критик и теоретик искусства

Павел Арсеньев, поэт и критик

Влад Софронов, публицист, переводчик

Александр Дельфинов, поэт (Берлин)

Ника Дубровская, исследователь (Берлин)

Сергей Козловский, профсоюзный работник (Москва)

Антон Очиров, поэт

Владимир Плотников, политический и профсоюзный активист

Диана Мачулина, художник

Оксана Тимофеева, философ

Григорий Кудряшов, юрист

Филипп Перхов, художник, издатель

Александра Сухарева, художник

Дмитрий Виленский, художник, редактор газеты «Что делать?»

Дарья Атлас, критик, искусствовед

Иван Бражкин, художник

Александр Лехтман, социальный активист

Екатерина Лазарева, искусствовед

Александр Адрианов

Борис Пастух, профсоюзный работник

Сергей Гуськов, журналист

Александр Касьяненко​, издатель

Стас Шурипа, художник, преподаватель

Кербиков Михаил, историк, научный сотрудник ЯМЗ (Ярославль)

Аня Титова, художник

Егор Сковорода, журналист

Юлиана Лизер, режиссер документалист

Денис Денисов, грузчик

Карен Саркисов, философ, преподаватель

Игорь Люлюшин, юрист (Рыбинск)
Список подписантов растет и обновляется на специально сделанной страничке http://openletter2011.wordpress.com/

Если вы солидарны с нашими тезисами, можете поставить под открытым письмом свои подписи.
Присылайте свои имя, фамилию, род занятий (прочее – опционально) на адрес: openletter2011@gmail.com

Кросспост приветствуется

http://www.kv.by/data/software/2007/2007280502.gif
Ли Куан Ю не оторванный либерал:

«Если бы мы не перераспределяли те блага, которые наши люди создавали в условиях рыночной конкуренции, мы бы ослабили чувство солидарности между жителями Сингапура, ослабили бы чувство того, что все они – люди одной судьбы.

Я попробую объяснить необходимость правильного баланса между индивидуальной конкуренцией и групповой солидарностью, используя восточные символы «инь» и «янь». Эти округлые символы, похожие на рыбок, вместе образуют круг. «Инь» представляет собой женский элемент, «янь» – мужской.

Чем больше «янь» (мужского элемента), то есть, чем больше конкуренции в обществе, тем больших результатов оно добивается. Если «победитель получает все», то конкуренция будет острой, но групповая солидарность – слабой.

Чем больше «инь» (женского элемента), то есть, чем равномернее распределены результаты работы, тем сильнее групповая солидарность, но тем ниже общие достижения ввиду ослабления конкуренции.» Ли Куан Ю "Сингапурская история: из третьего мира — в первый"

1.*Либеральным* подписантам нужно стыдиться подобных коллективных осуждений. В СССР такого было достаточно, если помните\знаете.
Если вы не понимаете каких-то простых истин, то это ваши проблемы.
Что за порочное желание уложить Латынину в прокрустово ложе собственных иллюзий, фобий или необразованности(например в социологии)?!
2.Я сам радикальный либерал-демократ, но взгляды Латыниной во многом совпадают с моими. А вы, по-моему, создали искусственный неживоподобный шаблон либерала-демократа и фальшиво его придерживаетесь.

Я бы мог разложить вам по косточкам статью Латыниной (ну не разжевала она вам ее, предполагая достаточную образованность), чтобы показать ваши заблуждения.
Например, о ее якобы ксенофобии.
Объясняю на пальцах для особо одаренных в области социологии.
У социума(например, в виде развитого запада) есть структура.
У социумной структуры есть запас прочности. И он не безграничен.
Вот сколько, по вашему мнению, нужно переселить в Лондон африканцев, чтобы жители Лондона не потеряли\потеряли в качестве жизни?
А вы сами жили когда-нибудь в африканских странах, чтобы иметь право рассуждать об *оголтелом расизме* НЕ ОТВЛЕЧЕННО? Оголтелые расисты приезжают из Африки в Англию.
А самые ярые противники мультикультурализма живут в исламских государствах. И тоже
прутся в Англию и др.развитые.
Так вот, Латынина защищает СТРУКТУРУ развитых. Ну обвините тогда дачников, что они пропалывают культурные растения от сорняков и паразитов.
Еще раз предлагаю безумным ксенофилам пожить хотя бы в общаге с африканцами, а потом рассказать об оголтелом расизме, о котором у вас ложное представление.
Либерализм подразумевает защиту прав каждого гражданина, включая его право на БЕЗОПАСНОЕ существование в своем Лондоне.
Где ваша Логика, господа подписанты? Извините, но выглядите вы убогенько - социологический инфантилизм вас не украшает.

Дар Ариадны
 

http://www.inliberty.ru/blog/transatlantic/3322/
25 августа

Каждый раз, когда я обращаюсь к публицистическому творчеству Юлии Латыниной, а делаю я это по возможности редко, у меня возникает странное чувство, что это творчество не имеет никакого отношения ко мне или другим людям, даже ко всему внешнему миру, а является для автора некоей терапевтической попыткой внутреннего преодоления, не обязательно успешной. В сравнение напрашивается публичная истерика, вспыхнувшая по каким-то личным причинам и тем не менее приветствующая максимальную аудиторию, в том числе тех, кто оказался поблизости случайно и испытывает глубокую неловкость. И каждый раз, когда я пытаюсь разобраться в ее взглядах, я каким-то симметричным образом чувствую, что делаю это тоже из личных побуждений – не затем даже, чтобы восстановить истину, а с целью проверить, не слишком ли и мои жизненные параметры отклонились от самой приблизительной нормы.

Человек, выбитый из психического равновесия, поневоле пренебрегает стандартным словарем и изливает свои чувства сбивчиво, пытаясь компенсировать децибелами дефицит лексики – ЮЛ и без того обычно не в меру экспансивна, а одна из последних ее инвектив выполнена со всеми стилистическими особенностями речи мелкого частного предпринимателя из сферы розничной торговли, хотя письменный текст вынуждает нас лишь воображать необходимую сопроводительную мимику и междометия. Обращают на себя внимания, в частности, популярные суперлативы: слова «офигеть» и «офигительно» мелькают в коротком тексте пять раз, причем читателю настоятельно дается понять, что речь идет об эвфемизме. Человек, выбитый из психического равновесия, впадает в заблуждение, согласно которому резкость интонации добавляет аргументу убедительности.

Сама по себе неадекватная аргументация не означает, что тезис ложен, поэтому обратимся к тезису. ЮЛ отвечает на обвинения своих оппонентов в «фашизме» и в том, что она якобы поносит европейские ценности. Но доводы ее в этом споре несколько неожиданны: она не только не выступает в защиту поруганных ценностей, но и отрицает факт самого их существования, а заодно и реальность самой Европы — точнее, Европы как некоего единства: «Китайская империя была, Халифат был, Блистательная Порта были едиными — а вот Европа не была, и все время, пока Европа завоевывала мир, части ее находились в жесточайшей конкуренции между собой».

Оставив истерический синтаксис на совести автора, отмечу явную лексическую путаницу. Слово «единство» вовсе не содержит в себе идеи полной гомогенности, но зато содержит идею степеней единства, от разрозненности до сплоченности. В различные времена европейской истории эти степени были, естественно, разными, но если обратиться к справочнику по истории чуть потолще, чем брошюрка, которой пользуется ЮЛ, можно убедиться, что во времена средневековья Европа, хоть и была лоскутным одеялом из феодальных владений, в то же время представляла собой единую монархию теократического толка, и ее реальность испытали на собственной шкуре жители разоренного Константинополя и утопленного в крови Иерусалима. Противники этой Европы вполне осознавали ее единство, равно как и сама она — даже в более поздние века, когда войска вполне интернационального состава отражали османский натиск.

Точно так же не выдерживают критики приведенные контрпримеры единства. Китайская империя, как легко узнать из того же справочника потолще, иногда была относительно единой, а иногда, на протяжении целых столетий, не была, и ее составные части вели друг с другом войны. Что касается Халифата, то он вообще был скорее фикцией на протяжении большей части своей истории. И, наконец, Блистательная Порта практически изначально была сшита на скорую нитку из несовместимых кусков, на которые впоследствии и развалилась.

Но куда важнее, чем это шаткое политическое единство, коли уж речь зашла о ценностях, было единство культурное, а оно в Европе было по тем временам беспрецедентным. Мало кто вспомнит, кем был по национальности Фома Аквинский (итальянцем? но понятия «итальянец» в те времена не существовало), зато известно, что он провел немало времени в Париже и Кельне. А один из наиболее архетипичных представителей европейской элиты, Эразм Роттердамский, родился в Роттердаме, много лет проработал в Лондоне, а умер в Базеле. И куда бы эти люди ни переезжали, они мгновенно находили общий язык с равными себе на новом месте — латынь.

Я, впрочем, напрасно привожу все эти доводы, потому что риторический прием ЮЛ называется «наведение тени на плетень», уж не знаю как это на латыни. В том, что «европейские» (на самом деле западные) ценности интересуют ее меньше всего, легко убедиться из приводимого ею списка этих ценностей. Помимо европейского единства в него вошли всеобщее избирательное право, социальная справедливость, мультикультурализм и государственное регулирование. Тут, что называется, смешаны в кучу апельсины с яблоками, но даже не в этом дело: практически ни одно из этих понятий не представляет собой фундаментальной западной ценности, это либо чисто политические меры, вроде европейского единства, либо сложные социальные конструкции, развившиеся исходно из самих ценностей, но вовсе им не идентичные и кое-где приведшие к отрицательным последствиям, что не обязательно компрометирует исходные ценности в глазах непредвзятого наблюдателя.

Полемизировать по поводу каждого из перечисленных вторичных признаков у меня нет времени, поэтому выберу, например, всеобщее избирательное право. Наскоро отметив непригодность этого права для низших рас (ЮЛ упоминает Гану и Палестину — для предпочитающих брошюры потолще упомяну и я, что индекс демократии журнала Economist отвел Гане пристойное 75-е место, значительно впереди любимого ЮЛ Сингапура), автор приводит непобедимый на ее взгляд аргумент, что все главные подвиги Европы, когда она попирала и завязывала узлом все эти низшие расы, были совершены ею до всякого всеобщего права, а теперь вот не попирает, ergo. Тут невольно теряешься — причисли она к добродетелям цивилизации еще и каннибализм, изумление было бы ненамного сильнее. Всеобщее избирательное право — не ценность, по крайней мере для тех, кто с уважением относится к смыслу слов. Оно представляет собой политический механизм, необходимый, но не достаточный для реализации демократического устройства общества, в свою очередь представляющего собой политическую конвенцию ради претворения в жизнь западных ценностей. Будучи изъято из этого контекста, оно приводит к довольно злокачественным результатам, что давно подмечено американским политическим обозревателем Фаридом Закарией, но я уже зарекся обвинять ЮЛ в непомерно широком круге чтения. Эти ценности формировались не теми, кто неизменно вызывает у ЮЛ рефлекс коленопреклонения, деспотами и поработителями, а теми, кого она предпочитает не замечать, гражданами неизвестной ей многовековой европейской республики интеллекта и совести, извлекавшими уроки из общего греческого и римского культурного наследия — теми же Фомой и Эразмом, Лютером и Гоббсом, Локком и Смитом, Кантом и Миллем.

Мой список, конечно, не полон — в подробностях он шире и содержит, в частности, право на неприкосновенность частной собственности. Это право кое-кто считает производным от других, но на мой взгляд оно — в числе самых фундаментальных, поскольку в известном смысле является гарантией всех остальных от посягательств государства. Странным образом оно — единственное отмеченное в тексте Латыниной положительно. Уму непостижимо, каким образом она совмещает его с безудержным этатизмом и явным презрением к таким мелочам как habeas corpus. Наверное и у квадратуры круга еще остались где-то сторонники.

Во всех политических уравнениях ЮЛ с их откровенным и бесстыжим расизмом, попранием элементарных норм цивилизованной полемики и ничем не оправданным высокомерием неизменно отсутствует один важный коэффициент, и отсутствие этого коэффициента фактически лишает ее права рассчитывать на читательское внимание. Этот коэффициент — человек, который если и мелькает в ее выкладках, то лишь в виде отвратительных темнокожих толп, заслуживающих разве что воспитательных мер с помощью огнемета. Она пытается учить нас жить, игнорируя при этом нас самих. Тогда как весь комплекс европейских ценностей, о которых она, по собственному признанию, не имеет понятия, сосредоточен именно на человеке, и если эти ценности порой заводят нас в безвыходные ситуации, у нас всегда остается завещанный великими предшественниками клубок Ариадны, с помощью мы можем вернуться в исходную точку и продолжить поиск правильного пути. Юлия Латынина свой клубок давно выбросила.

Европа ли офигела?
 

http://shavu.livejournal.com/1537616.html
Спасибо камраду [info]tritopora за сцылку и у него на эту тему, кстати, есть что почитать: http://tritopora.livejournal.com/433546.html
И да - удивительное совпадение с либералом [info]kotsubinsky, которого также весьма рекомендую: http://kotsubinsky.livejournal.com/209015.html

Оригинал взят у [info]chaotickgood в Европа ли офигела?

Я долго думал, за что ухватиться в статье Юлии Латыниной "Европа, ты офигела". Статья эта написана так, что возникает желание критиковать каждую строчку - хотя бы потому, что Юлия традиционно допускает в каждом тексте десятки фактических ошибок. Дизраэли не был премьером Великобритании в 1870 году, деньги в США собирались не на статую Свободы (как известно, сама статуя была подарком), а на пьедестал для нее, и так далее.
Очень легко, погрузившись в перечисление ляпов и несуразностей, потерять и нить мысли, и читательское внимание. Как известно, в подобном споре побеждает не тот, кто прав, а тот, кто громче орет. Поэтому не буду погружаться в частности, а перейду сразу к тезисам Латыниной.

Тезисы, если отбросить пропагандистский напор, выглядят удивительно невнятными. По сути, всю статью Юлия доказывает, что перечисленные ей социал-демократические ценности нельзя называть европейскими ценностями. В то же время ценности консервативные называть европейскими можно. Почему? Потому что Европа достигла "расцвета" в те времена, когда консервативные ценности являлись доминирующими.

Начнем с того, что понимать под расцветом. Что под ним понимает Юлия?

"Пруссия стала Германской империей не просто так, а в результате жестких реформ, без которых государство не выжило бы в кольце врагов"

"Напомнить вам, что было бы во времена Британской империи, когда над ней не заходило солнце, — с той же самой незамужней женщиной, у которой вдруг появился ребенок? Ей что, давали пособие? Квартиру? Особняк? Ответ: нет. Она становилась парией."

"Когда Васко да Гама топил корабли с паломниками в Мекку и садил ядрами по мирному населению малабарского побережья — это что, была гуманитарная программа?"

"Знаете ли вы, что в Великобритании до конца XIX века не было закона об охране памятников культуры? И когда в 1870-м его попытались принять, то тогдашний премьер Бенджамин Дизраэли прямо заявил, что он противоречит идее частной собственности. Стоунхедж чуть не снесли — едва не проложили через него железную дорогу."

Вот так Юлия представляет себе процветающее общество. В кольце врагов, разрушающим культурные памятники, убивающим мирное население и обращающим своих граждан в парий. Далее Юлия уточняет: расцвет состоял в том, что "Европа 500 лет властвовала над миром".

Во-первых - причем здесь ценности? "Ценности" покоряемых европейцами народов незначительно отличались от описанных Юлией. Они тоже "жили в кольце врагов", вырезали мирное население, уничтожали реликвии древности и подвергали социальные низы дискриминации.

Европа доминировала над миром не благодаря ценностям, а благодаря уникальному сочетанию природно-хозяйственных факторов, сделавших её наиболее благоприятной для развития цивилизации. Об этом очень подробно написано, например, в книге Джареда Даймонда "Ружья, микробы и сталь", всех интересующихся отсылаю к ней.

Во-вторых - именно в результате этого научно-технического, экономического прогресса сформировались новые ценности.

Единая Европа - не прихоть зажравшихся бюрократов, как кажется наивным евроскептикам, а политическое отражение постоянно укреплявшихся экономических связей между европейскими странами. Начав с войны всех против всех, европейские страны постепенно перешли к войнам между блоками государства (самыми известными из которых являются две мировые войны), а затем и полному единству.

Всеобщее избирательное право явилось неизбежным следствием развития промышленности, породившего рабочий класс - огромный класс жизненно необходимых экономике политически активных людей, не обладающих собственностью. Имущественный ценз исчез не "под влиянием социалистической идеологии", а потому, что перестал соответствовать социально-экономической структуре общества.

Социальная справедливость тоже имеет свою причину. Социальное неравенство и безработица, помимо того, что они эстетически приятны Латыниной, влекут за собой снижение платежеспособного спроса и в перспективе - крах экономики под напором очередного кризиса. Снижение налогов означает эрозию общественного образования и здравоохранения - что в перспективе ведет к исчезновению квалифицированной рабочей силы и падению средней продолжительности жизни.

Кроме того, рост социального неравенства неизбежно провоцирует и рост преступности. Здесь показательна фраза о наркоманке с детьми. Юлия Латынина не хочет, чтобы наркоманы получали скромное пособие (про особняк - это, разумеется, ее фантазии), она предпочитает, чтобы наркоманы добывали его путем преступной деятельности. Все предлагаемые правыми решения этой проблемы - усиление полиции, принудительное лечение наркоманов, и.т.д - удручающе неэффективны, требуют огромных денежных трат (деньги берутся все из тех же налогов) и способствуют распространению в обществе атмосферы страха и насилия, которую никак не назовешь благоприятной. Впрочем, как я понимаю, подобная атмосфера является одним из важных признаков "расцвета по Латыниной".

По поводу государственного регулирования Юлия риторически спрашивает "Вы можете себе представить, чтобы в Европе XVIII века платили субсидии крестьянам или парламент диктовал форму огурцов?". Я не могу этого себе представить. Зато я легко могу представить массовый голод, который в Европе в XVIII веке был обычным явлением. Картофель, кстати вошел в рацион европейцев именно тогда - из-за того, что просто больше нечего было есть. А в XX веке Европа столкнулась с противоположной проблемой - с перепроизводством пищи, ведущим к разорению фермеров и массовому уничтожению продуктов. Согласитесь, пустующие поля совершенно не впечатляют по сравнению с отравленным зерном, вылитым в море молоком или топки тепловозов брикетами из угля и кукурузы. Субсидии крестьянам направлены именно на то, чтобы производилось именно столько продукции, сколько необходимо, не больше и не меньше. Любое отклонение от этого оптимума не принесет никому ничего кроме проблем.

Насчет мультикультурализма следует сказать отдельно. Мультикультурализм, как и любая "ценность"сформировался в ответ на конкретные изменения в экономике. В связи с общим ростом благосостояния и социальной защищенности работодатели стали привлекать для работы на низкооплачиваемых, тяжелых или неприятных работах иммигрантов из стран, пребывающих в состоянии "расцвета", которые были готовы на все, чтобы оттуда вырваться. Естественно, что подобная практика, как и любая сегрегация по национальному признаку, породила гетто, этническую преступность - и мультикультурализм, идеологию,объясняющую, что иммигранты так живут, потому что у них "другая культура". То есть, если отброситьэкивоки - потому что они "сами так захотели".

Латынина пишет:

Как только эта идея — о превосходстве европейской цивилизации — кончилась, то кончилось и превосходство европейской цивилизации. Вместо Европы, которая колонизует весь мир, мы имеем теперь весь мир, который колонизует Европу.

Что это означает? Всего лишь то, что она не понимает более тонких форм управления, чем прямое завоевание (и желательно с геноцидом). Колониализм сменился неоколониализмом, военные угрозы уступили место политическому шантажу и тонкому экономическому манипулированию (лишь изредка, как в случае в Ливией, сменяющиеся старой доброй интервенцией) - но для Латыниной мир уже колонизирует Европу. Вот что бывает, если перепутать идеологическое оформление реальности с самой реальностью.

В-третьих - о том, какие все-таки ценности следует считать европейскими.

В конце статьи Юлия делает предложение:

Кошку надо называть кошкой, а не утконосом. Не называйте свои ценности «европейскими», а честно называйте их «социал-демократическими». И докладывайте без утайки, что вот, мол, исходные европейские ценности были дрянь, но мы их все аннулировали и построили прекрасный новый мир.

Почему же левые ценности, выработанные Европой в ходе своего интенсивного развития, не следует считать европейскими? Только потому, что консервативные ценности являются "исходными"? А от какого момента считать? Может быть, исходными стоит признать ценности кельтских племен или спартанских рабовладельцев? Ненавистный Юлии марксизм, если вы помните, является синтезом английской политэкономии, немецкой классической философии и французского утопического социализма. Трудно придумать что-то более европейское, даже западноевропейское. В то же время "исходные европейские ценности" почему-то успешнее всего внедряются в Азии - Южная Корея, Тайвань, любимый Латыниной Сингапур.

Нет ли здесь какого-то противоречия в определении?

Напоследок я все же не удержусь и замечу, что в те благословенные времена европейского расцвета, которые пленяют воображении Юлии Латыниной, женщина, пишущая статьи в газету, вызвала бы много интереса. Интереса на уровне "смотрите, говорящий помидор!".

Главное чтобы человек был плохой
 

http://grani.ru/opinion/rudensky/m.187400.html

"Сущее не делится на разум без остатка". Кажется, этот гетевский афоризм особенно применим к текстам Юлии Латыниной. Вроде бы эта одаренная публицистка последовательно привержена тому, что с некоторой долей условности именуется общечеловеческими ценностями: она выступает за свободу, гуманность и равноправие, против произвола и коррупции, ну и так далее. И сама она не раз называла свои убеждения либерально-западническими. Но вот встречаешь ее комментарий по случаю захвата в плен одного из противников Рамзана Кадырова - и с изумлением читаешь: "Вот Рустаму Махаури сейчас подробно разъяснят, кто муж, а кто жена. Я очень рада, что ему будут объяснять в подвалах Центороя, а не в Гааге..." И дальше: "...один из лучших командиров Рамзана Кадырова, Дауд, как раз тот человек, который убил Хайруллу и подарил его труп Кадырову... так вот этот командир – показали по чеченскому телевидению сцену – привез труп боевика отцу и сказал: "Ты говорил, что не можешь решить проблему, вернуть сына из леса. Вот мы решили эту проблему за тебя". И резюме: "Кадыров в этой битве на стороне того, что можно назвать открытым обществом".

А вот как отзывалась г-жа Латынина о тех, кто у нас, скажем так, неортодоксальными методами борется с распространением наркотиков: "Чему я страшно рада? Я не ожидала, что дело Бычкова вызовет такой шум... Была аналогичная история в городе Искитим... Это была жутковатая история, когда местный авторитет... Александр Григорьев, он же Гриня, у которого приемный сын умер от наркотиков, стал выгонять местных цыган и жечь их дома... Уже когда Григорьев сидел, там сожгли один дом. Видимо, жители просто стали ему подражать. И там сгорела 8-летняя девочка. Цыгане сначала уехали, а потом они написали заявление, что их выгнали силой... Тоже наша прокуратура приняла страдания цыган близко к сердцу, и Григорьеву дали, по-моему, 12 лет. Я могу перепутать, но там какой-то чудовищный срок".

Примеры такого странного умиления кровавым варварством в устах продвинутой журналистки не единичны. Раньше я предполагал, что этот парадокс коренится в психологии: ну сидит в культурном человеке инстинктивное восхищение грубой силой, жестокостью - и временами прорывается наружу. Но, оказывается, в этом нравственном сумасшествии есть своя система. Недавно г-жа Латынина дважды - сначала в "Новой газете", а затем на "Эхе Москвы" - сформулировала свой общий взгляд на проблему. По ее словам, едва ли не главной угрозой современному миру является "либеральный фундаментализм" и его практическое воплощение - международное правозащитное движение. Принцип "надо защищать права человека, кем бы он ни был" порочен по своей сути, ибо противоречит основной аксиоме человеческого поведения: зло должно быть наказано.

Приводятся примеры явно положительных персонажей, оказавшихся бы преступниками в рамках правозащитной идеологии: это и Геракл, нарушивший права Лернейской гидры, и Одиссей, некорректно поступивший с Полифемом. Ирония, конечно, убийственная, но ведь, скажем, Рамзан Кадыров, который в глазах г-жи Латыниной предстает наследником античных героев, в подвалах Центороя имеет дело не с гидрами и циклопами, а с людьми. Однако Юлию Леонидовну это не смущает. Главное, считает она, чтобы человек был плохой - тогда его права защите не подлежат и с ним можно делать что угодно.

Представление об универсальности прав человека, о ценности любой человеческой личности Латынина отвергает, поскольку оно "противоречит всему, чему нас учат о герое, добре и зле мифы и литература". В мифах и литературе, конечно, можно отыскать что угодно. Тот же Одиссей, например, сурово обошелся не только с Полифемом, но и со своими домочадцами, не проявившими должной лояльности к хозяину дома за годы его скитаний:

...Все на канате они (рабыни. - Н.Р.), голова с головою, повисли;
Петлями шею стянули у каждой, и смерть их постигла
Скоро: немного подергав ногами, все разом утихли.
Силою вытащен после на двор козовод был Мелантий:
Медью нещадною вырвали ноздри, обрезали уши,
Руки и ноги отсекли ему, и потом, изрубивши
В крохи его, на съедение бросили жадным собакам.

Владимир Соловьев, процитировав это место из "Одиссеи" в своем "Оправдании добра", замечает, что по понятиям гомеровской эпохи Одиссей был вовсе не извергом, а, напротив, высоконравственным и даже чувствительным человеком. Но "такие и еще худшие зверства, какие добродетельный язычник Гомеровой поэмы совершал с одобрения своей общественной среды, совершались и через тысячи лет после него ревнителями христианской веры – испанскими инквизиторами и рабовладельцами-христианами, также с одобрения их общественной среды, несмотря на происшедшее между тем возвышение индивидуально-нравственного идеала. А теперь подобные поступки возможны только для заведомых маниаков и профессиональных преступников. И произошел этот внезапный прогресс только потому, что организованная общественная сила вдохновилась нравственными требованиями и превратила их в объективный закон жизни".

Русский философ написал эти строки больше века назад. С тех пор человечество навидалось всякого. Бывало и так, что "поступки, возможные только для заведомых маниаков и профессиональных преступников" оправдывались и чуть ли не возводились в норму - разумеется, по отношению не ко всем, а только к тем, кто не заслуживает хорошего обращения: нарушителям закона, террористам, классовым врагам, представителям низшей расы... И все же идея всеобщности прав человека постепенно движется к тому, чтобы стать "объективным законом жизни". Даже Юлия Латынина, несмотря на особенности своего индивидуально-нравственного идеала, не оспаривает Всеобщую декларацию прав человека, в которой люди никак не делятся на хороших и дурных. Впрочем, и в конце 1940-х годов, когда принимался этот документ, такой универсализм не был новинкой. Еще в Декларации независимости США (1776) говорится: "Мы исходим из той самоочевидной истины, что все люди созданы равными и наделены их Творцом определенными неотчуждаемыми правами...". А почти за два тысячелетия до того было сказано: "Да будете сынами Отца вашего Небесного, ибо Он повелевает солнцу Своему восходить над злыми и добрыми и посылает дождь на праведных и неправедных".

30.03.2011 15:44

Закономерное сближение
 

http://grani.ru/users/n_rudensky?
18.08. 15:14
В последнем выпуске "Новой газеты" неутомимая Юлия Латынина учинила новую атаку на сегодняшний Запад, погрязший в демократии, гуманизме, терпимости и прочих постыдных слабостях. Неистовая Юлия Леонидовна страстно укоряет Европу за трусливое отступление от сурового воинственного духа славных предков: "Вы мне не подскажете, для какой демократии Колумб открывал Америку, а сэр Френсис Дрейк грабил испанские корабли?.. Когда Кортес громил ацтекских божков - он что, мультикультурализм проповедовал? Когда Васко да Гама топил корабли с паломниками в Мекку и садил ядрами по мирному населению Малабарского побережья - это что, была гуманитарная программа?".

Сближение стран и народов, всеобщее избирательное право, социальная справедливость, поощрение культурного многообразия, социальная ответственность государства - все это, по мнению г-жи Латыниной, ложные ценности, приверженность которым лишает Запад былой мощи и мирового господства и погружает его в историческое ничтожество. А там уже ждут грядущие гунны из нахрапистого третьего мира...

Продвинутая публицистка все чаще проповедует культ грубой силы и все более последовательно отрицает основные принципы современной цивилизации. Об этом удивительном явлении я уже писал и не стал бы повторяться, если бы не опубликованная в том же номере "Новой" статья психолога Елены Корнеевой, которая местами выглядит как прямой ответ Юлии Латыниной. Вот, например, такое рассуждение: "Спасение Европы от иноверцев, превосходство викингов над остальными - идеи того же свойства, что и идея о богоизбранности и духовности России на фоне "бездуховности" остальных. Авторитарная личность живет с картиной мира, в которой опасность и борьба за более высокое место в иерархии - часть бытия. При этом ею игнорируется факт, что повсюду в мире разные этносы мирно сосуществуют, а конфликтуют между собой только поклоняющиеся Силе; что для безопасности общества достаточно работающих для всех одинаково законов и что для воспроизводства любой расы эффективнее рожать и воспитывать детей, а не убивать".

Но особенно сильное впечатление произвела на меня приведенная г-жой Корнеевой фраза из опуса расистского террориста Андерса Брейвика: "Владимир Путин точно знает, что именно происходит, и, как он выразился однажды публично: "Западная Европа движется туда, где она станет колонией своих бывших колоний". Не уверен, что российский премьер действительно так говорил, но вот Юлия Латынина так сказать вполне могла бы. Как известно, сближения бывают странные. Но бывают и закономерные.

Клинч великой и непобедимой Юлии Латыниной с заранее подобранным соперником
 

http://www.echo.msk.ru/programs/klinch/807571-echo/
http://www.echo.msk.ru/att/element-1...jpg?1313971470
А что бы никто не увидел, что идеи Латыниной абсурдны мы и подобрали такого соперника. А именно Илью Будрайтскиса учителя, соавтора ответного письма Юлии Латыниной

Ведущие:
Ольга Журавлева ведущая "Эхо Москвы"

Европейские ценности - лицемерие или идеал, к которому надо стремиться

О.ЖУРАВЛЕВА: Добрый вечер и добрый день, это программа «Клинч» в студии телекомпании и радио «Эхо Москвы» Ольга Журавлева. В «Клинче» сегодня сойдутся два человека - Юлия Латынина, журналист и писатель, и Илья Будрайтис, учитель, автор «ответного письма» Юлии Латыниной. Письмо писали в ответ на статью Латыниной в «Новой газете» - «Европа, ты офигела» - многие наши слушатели прочитали ее и ответное письмо.

Ю.ЛАТЫНИНА: название, честно скажу, было придумано «Новой газетой» - я обычно свои статьи называю скромнее.

О.ЖУРАВЛЕВА: Достаточно остро была названа ответная реплика, подписали ее пару десятков человек.

И.БУДРАЙТИС: На сегодняшний день – уже больше ста.

Ю.ЛАТЫНИНА: С призывом крепко заклеймить «пилатчину» и того богомаза, который вздумал протащить ее в печать.

И.БУДРАЙТИС: Гениально вы сейчас сказали.

О.ЖУРАВЛЕВА: Наши слушатели уже написали: «Юлия, ты очаровательна и права», и второе…

Ю.ЛАТЫНИНА: «Ты коза».

О.ЖУРАВЛЕВА: «Илья, поддерживаю вас и всех авторов письма». Итак, - ваша позиция по поводу так называемых европейских ценностей, которые вы разбирали и даже признали в каких-то мечтах не ценностями.

Ю.ЛАТЫНИНА: Во всяком случае, не общечеловеческими. Очень простой тезис – мы живем в то время, когда кончается 500-летнее доминирование Европы над миром – это не я сказала, это сказал один из лучших современных историков Фергюссон. Возникает вопрос – как это получилось. Для меня один из ответов заключается в том, что в Европе, посредством демократии, всеобщего избирательного права - подчеркиваю «всеобщее», подчеркиваю, - я не против избирательного права, но не совсем понимаю, почему должны голосовать убийцы в тюрьмах и сумасшедшие в психушках. Получается, что в Европе посредством всеобщего избирательного права к власти пришел фактически социализм и те ценности, которые нам сейчас называют «общеевропейскими, общечеловеческими» - помните, как у нас в СССР было: «все прогрессивное человечество», то же и «общеевропейские», «мультикультурализм», всеобщее избирательное право, социальная помощь, политическое единство Европы, - когда начинаешь разбирать, то видишь две удивительные вещи. Первое - эти ценности не европейские в том смысле, что они не всегда были свойственны Европе, а это ценности социал-демократические. Если говорить о такой вещи, как «мультикультурализм»- согласитесь, когда Васко да Гама расследовал корабли с паломниками, или когда Кортес громил алтари ацтеков, где совершались человеческие жертвоприношения, они не исповедовали мультикультурализм. Может, они были неправы, Васко да Гама был ужасный человек, может, Кортесу нужно было сказать: ребята, у вас супер-уникальная культура, вы приносите в жертву людей.

О.ЖУРАВЛЕВА: Вы хотите сказать, что это двигало прогресс на тот момент?

Ю.ЛАТЫНИНА: На тот момент ценности Европы были другими – может быть, они были плохие, но другие. И когда нам сейчас. В рамках мультикультурализма в Европу стекается бесчисленное количество людей из Сомали. Ближнего Востока, все эти люди ходят заверченные в чадру, продолжают исповедовать свои собственные ценности: обычно не говорят на европейских языках, совершают гигантское количество преступлений, как правило, считают, что они не просто совершают эти преступления, делают джихад против неверных, ненавидят общество, которое их кормит и считают, что оно им должно. А общество говорит: да, мы должны, мы вас обидели, - правда, не знаем, когда.

О.ЖУРАВЛЕВА: Когда был Кортес, например.

Ю.ЛАТЫНИНА: Совершенно верно. Я имею в виду, что, первое, Европа не исповедовала мультикультурализм в 16 веке, когда господствовала над миром, а второе – что идея, что человек, который не живет в твоем обществе, не говорит на твоем языке, презирает, ненавидит тебя и считает, что ты ему должен, - что эта идея здоровая, я не считаю.

О.ЖУРАВЛЕВА: Что возмутило, Илья, и подвигло написать письмо?

И.БУДРАЙТИС: Во-первых, - содержательно, - я не являюсь защитником европейских или социал-демократических, или каких-либо других ценностей, потому что вопрос ценностей всегда является сомнительным. Во-первых, ценности всегда историчны – когда Юлия пишет в своем удивительном тексте, что всеобщее избирательное право это какая-то навязанная социал-демократическая ценность, а минимальное государство и свободная торговля это исконная ценность, благодаря которой Европа процветала, с исторической точки зрения это полный абсурд. Потому что назвать меркантилистскую Европу 17 века…

Ю.ЛАТЫНИНА: Там что, было всеобщее избирательное право?

И.БУДРАЙТИС: Там была свободная торговля – как общеевропейский принцип в 19 веке, примерно тогда же, когда началось движение за всеобщее избирательное право. Я не являюсь сторонником каких-то абстрактных ценностей, я являюсь сторонником социальных завоеваний, которые были достигнуты в результате борьбы простых людей, борьбы трудящихся – например, английских, вообще трудящихся западной Европы, которые завоевали всеобщее избирательное право, равноправие женщин, благодаря которому Юлия Латынина, в том числе, является социализированным журналистом и идеологом отечественного ультраправого крыла. Ценности, благодаря которым понятие «социальная справедливость» стало понятием актуальным, которое стало ориентиром для миллионов людей. Конечно, это не значит, что в Европе сейчас господствует социализм и даже социал-демократия. На протяжении последних 20 лет, о которых говорит Юлия как о закате Европы, мы наблюдаем как раз демонтаж социального государства, которое создавалось после Второй мировой войны, как результат давления, результат внешнеполитического давления - существования советского блока, и как результат давления снизу, - профсоюзов, членов партий, забастовочного движения. На самом деле главное, что меня волнует, это даже не ситуация в Европе, европейские или социал-демократические ценности, которые могут, наверное, за себя сами отвечать своим критикам – меня волнует наша российская ситуация. Потому что сегодня мы живем в стране, в которой ее базовые ценности, ориентиры ее правительства, политической элитой, являются прямо противоположными тем, в которых Юлия объявляет эту «погибающую Европу». Мы живем в обществе, где почти половина населения живет на грани бедности, где понятие «социальная справедливость» употребляется только как объект для насмешек, в обществе, где сегодня простой работающий человек не значит абсолютно ничего. И если вам не нравятся социальные гарантии в Европе, вы имеете возможность сравнить – например, с российским социальным пособием по безработице, которое составляет сегодня около 800 рублей. И мне интересно очень, когда российские либералы, те или иные представители интеллигенции, в частности те, которые солидаризировались со статьей Латыниной, выступают на стороне нелиберальной политики, антисоциальной, на стороне большого бизнеса, поскольку они совершенно не соотносят вое актуальное социальное положение и некую абстрактную сферу идеологии. Никто из них не мыслит себя в положении завтрашнего безработного или нищего пенсионера – все чувствуют себя на месте Христофора Колумба.

О.ЖУРАВЛЕВА: Юля, у вас есть три вопроса.

Ю.ЛАТЫНИНА: Мне тут принесли бумагу – вы издатель сочинений Троцкого, вы троцкист, - собственно, у нас другой человек должен был быть в эфире, - ладно, это другая история . Какое отношение троцкизм имеет к европейским ценностям? Кстати, поскольку в вашем коллективном доносе было написано: Латынина говорит то же самое, что Брейвик - вообще это запрещенный прием, потому что я на Брейвика не ссылаюсь, на мой взгляд, это мерзостный прием. Но учитывая, что вы представитель левой идеологии, которая ответственна в мире в 20 веке за смерть миллионов десятков людей – непосредственно ответственны, не троюродную бабушку – какое отношение троцкизм имеет к европейским ценностям, и стоит ли представителям левой идеологии, которые отвечают за смерть десятков миллионов людей, поминать Латыниной Брейвика в качестве аргумента?

И.БУДРАЙТИС: По поводу доноса - имеет место такое передергивание, - кстати. Я его уже несколько раз встречал. Доносы обычно анонимные и пишутся в органы, доносы не имеют вид публичного письма.

Ю.ЛАТЫНИНА: В 37-м году не было публичных писем?

И.БУДРАЙТИС: Сейчас не 37-й год, и мы не призываем ни к каким санкциям против вас.

Ю.ЛАТЫНИНА: Это коллективистское мышление.

О.ЖУРАВЛЕВА: В письме сказано, что предлагается дискуссия.

Ю.ЛАТЫНИНА: И тут же Брейвик?

И.БУДРАЙТИС: Мы не сравниваем вас с Брейвиком, сравниваем ваши взгляды со взглядами Брейвика. И любой читатель, который доставит себе труд прочитать многостраничный манифест Брейвика обнаружит там немало общего с теми мыслями, которые вы высказали в своей статье, как то: ненависть к социальному государству, мультикультурализму, к тому комплексу идей и представлений, которые вы называете европейскими или социал-демократическими ценностями – речь шла именно об этом. Никто вас не собирался обвинять в преступлении, которое совершил Брейвик. Точно так же я считаю абсолютно некорректными любые попытки заставить сегодняшних актуальных политических активистов, политических деятелей, неважно, с какого фланга, отвечать за преступления, которые какая-то двоюродная бабушка когда-то совершила. Точно так же претензия к российским крайне-правым – они лежат не в области их ответственности за Холокост, поскольку они в этих преступлениях не участвовали, но участвовали лично в конкретных преступлениях, за которые несут ответственность как граждане.

О.ЖУРАВЛЕВА: По поводу троцкизма – это имеет к вам отношение?

И.БУДРАЙТИС: Да, конечно.

О.ЖУРАВЛЕВА: Вы троцкист?

И.БУДРАЙТИС: Я марксист.

Ю.ЛАТЫНИНА: Какое отношение троцкизм и марксизм имеет к европейским ценностям?

И.БУДРАЙТИС: Европейские ценности для меня совершенно пустое понятие, я не собираюсь выступать адвокатом несуществующих ценностей.

Ю.ЛАТЫНИНА: И вы подписываете коллективное письмо.

И.БУДРАЙТИС: Потому что письмо в защиту европейских ценностей, а против тех тезисов, совершенно возмутительных, антисоциальных и антинародных, вот и все. Европейские ценности здесь совсем ни при чем.

Ю.ЛАТЫНИНА: На самом деле, почему письмо обращено ко мне? – то, что я сказала, говорило огромное количество людей, стоящих у истоков республиканского правления – начиная от Локка, который создал конституцию Каролины, в которой голосовали только владельцы земли, включая любых мыслителей типа Милля, Джефферсона, Меддисона, который вообще в каждой строке федералиста писал о том, что демократия несовместима с частной собственностью, Джефферсон писал, что чернь является основой для честного правительства, как язвы являются основой для человеческого организма, - прошу прощения за не очень корректный перевод. Существует куча мыслителей либеральных и консервативных, которые говорили ровно то, что я - я в данном случае не претендую на «копирайт». И когда Макаллей пишет, что всеобщее избирательное право несовместимо с цивилизацией. И что социализм это та болезнь, в которую вырождается чистая демократия, я не открываю ничего нового. Почему вы полемизируете со мной, а не с Джефферсоном, Макклеем и Миллем?

И.БУДРАЙТИС: Это странный вопрос. Джефферсон не публикует об актуальной российской ситуации в «Новой газете». Наверное, его сочинения, сочинения Милля, вообще все наследие европейской мысли 19 века является, безусловно, частью некоей истории политических учений.

Ю.ЛАТЫНИНА: На которые я опираюсь.

И.БУДРАЙТИС: А я опираюсь на другое.

Ю.ЛАТЫНИНА: На Маркса?

И.БУДРАЙТИС: Маркс, в свою очередь, тоже опирался на ряд европейских мыслителей - как Гегель, как Руссо, Кант, Спиноза, например.

Ю.ЛАТЫНИНА: Я бы хотела, чтобы вы сформулировали свою программу. Я очень просто могу сформулировать ту программу, которую мне бы хотелось видеть в России. Государство никогда не должно делать то, что моет сделать частный человек, второе: федеральное правительство никогда не должно делать то, что может сделать региональное правительство, и третье: налогоплательщиком должен быть каждый, кто платит хотя бы на рубль больше налогов, чем получает субсидий - вот моя политическая программа. Хочу услышать вашу, только не в жанре «за все хорошее, против всего плохого».

О.ЖУРАВЛЕВА: Можете сформулировать свою политическую программу?

И.БУДРАЙТИС: Я не очень понимаю, что это за жанр, но могу перечислить. Я считаю, что природные богатства и основные предприятия страны не должны находиться в частных руках, считаю, что банковская сфера должна быть национализирована, богатства должны быть перераспределены между всеми трудящимися, и считаю, что государство должно стать делом участия каждого, государство должно быть подлинно демократическим, а значит, должно быть исчезающим государством, переходящим к бесгосударственному социалистическому правлению, а именно, бесгосударственное общество подлинного самоуправления является идеалам социализма, а вовсе не какое-то забюрократизированное, неуклюжее государство, как вы это пытается представить.

Ю.ЛАТЫНИНА: Как это технически осуществить: все в руках государства, но государства нет?

И.БУДРАЙТИС: Я вас отослал бы и вас и слушателей к замечательной книге Ленина «Государство и революция», где он подробно это объясняет.

Ю.ЛАТЫНИНА: Зачем к книге, давайте отошлем к реальности. Мы хлебали эту книгу 70 лет.

И.БУДРАЙТИС: Мы хлебали не книгу.

Ю.ЛАТЫНИНА: Давайте попробуем снова?

И.БУДРАЙТИС: Государство на протяжении 30-, 40-, 50-х гг. Отнюдь не становилось демократическим, государство отнюдь не отмирало, рабочие, и большинство населения этого государства отнюдь не расширяли свое участие в государственных делах, наоборот, власть все больше узурпировалась в руках бюрократии.

О.ЖУРАВЛЕВА: Илья, вы сказали, что все нужно распределить между трудящимися. Банкиры – трудящиеся, по вашей концепции?

И.БУДРАЙТИС: Банкиры - нет, не являются. Безусловно, статья «Европа, ты офигела», является сложным материалом, комплексным для понимания, но у меня есть несколько вопросов. По поводу всеобщего избирательного права вы сказали, что не выступаете против избирательного права в принципе, но не понимаете, почему те или иные персонажи этим правом обладают. В студии вы сказали про заключенных, а в статье вы привели в пример безработных. Считаете ли вы, что избирательным правом должны обладать только люди, обладающие определенным состоянием, собственностью, - выступаете ли вы за имущественный ценз на выборах в современной России?

Ю.ЛАТЫНИНА: Избирательным правом должен обладать любой человек, который платит хотя бы на рубль больше налогов, чем он получает субсидий. Ситуация, которая сейчас происходит в Великобритании – вы говорите о несчастном рабочем классе, - ситуация, когда верхние 20% английского общества, которые зарабатывают 78 тысяч фунтов в месяц и платят 20 тысяч фунтов налогов, и нижние 20% зарабатывают 5 тысяч фунтов в месяц, но получают в итоге на 15 тысяч фунтов субсидий. То есть, разница, которая изначально составляла раз в 16, сокращается до 4. Она означает не то, как в вашей марксисткой истории – бедные эксплуатируются богатыми. Она означает ровно наоборот: что рабочего класса практически нет, каждый человек, который может работать – тот зарабатывает. Бедный это тот человек, который выбирает, быть ли бедным – на западе, не сейчас, в России. И поскольку эти люди не хотят работать, я совершенно не понимаю, почему люди, которые живут на субсидиях, - совершенно не понимаю, почему эти люди должны решать судьбу тех, кто им платит. В России тоже сейчас сформировалась своя субкультура бедности: есть 6 млн человек, которые отнюдь не являются пролетариатом, - я не знаю, в каком виде существует современный пролетариат, - 6 млн человек, которые не хотят работать. Я не понимаю, почему 6 млн человек.

И.БУДРАЙТИС: А откуда вообще эти данные про 6 млн.? То есть, 6 млн, на вопрос, хотите ли вы работать, ответили: нет, мы хотим погрязать в культуре бедности.

Ю.ЛАТЫНИНА: Вы не знаете таких людей, они не существуют?

И.БУДРАЙТИС: Я не знаю, я спрашиваю - мне интересно.

Ю.ЛАТЫНИНА: Илья, наш родитель рабочего класса не знает, что в России есть такие люди, которые будут колоться, жить на пособия?

И.БУДРАЙТИС: на пособие в 800 рублей? Я знаю, что в России существует миллион учителей, большая часть которых получает зарплату ниже прожиточного минимума. И знаю, что эти люди работают по 20-25 часов в неделю, берут полторы-две ставки. И все равно из бедности не могут вылезти.

Ю.ЛАТЫНИНА: Сообщу товарищу марксисту, что человек. Который работает на севере, рабочий на «Газпром», получает 180 тысяч рублей – это средняя зарплата, человек, который работает на башкирских заводах – 150 тысяч рублей. Года два назад у меня был разговор с приятелями, которые закупили «харверстери» - это штука для рубки леса как комбайн, - они тогда, несколько лет назад, платили своим рабочим 80 тысяч, и у них была проблема, что никто за эти деньги не хочет работать. Но в соседней деревне жили мужики, которые пили водку и больше ничего не делали. Не понимаю, почему мужик, который пьет водку и больше ничего не делает, должен голосовать.

О.ЖУРАВЛЕВА: Если человек живет на пособие, потому что инвалид – он тоже не должен иметь избирательного права?

Ю.ЛАТЫНИНА: Это другая история.

И.БУДРАЙТИС: А где заканчивается одна история и начинается другая?

Ю.ЛАТЫНИНА: Такие истории достаточно формализованы – в мире существуют способы введения образовательных цензов, существуют способы введения имущественных цензов, - а о чем мы сейчас спорим? В России сейчас нет избирательного права и нет выборов.

О.ЖУРАВЛЕВА: Здесь мы сделаем перерыв на новости. Никуда не уходите, мы скоро вернемся.

НОВОСТИ

О.ЖУРАВЛЕВА: Продолжаем программу. Позиции были изложены, из всех ценностей, упомянутых в статье, мы сконцентрировались на избирательном праве вместе с социальной справедливостью.

Ю.ЛАТЫНИНА: две такие маленькие ценности – дай бог нам это разобрать.

О.ЖУРАВЛЕВА: Продолжим, далеко не будем уходить.

И.БУДРАЙТИС: У меня вопрос – может, я не слежу за всем вашим творчеством в полном объеме, но меня интересует больше вопрос – что вас в современной России не устраивает? Казалось бы, - в стране нет прогрессивного налогообложения, отсутствует практически система социальных гарантий, мультикультурализм вообще не ночевал: Холокост отрицают, черных черными называй, - достойное, с вашей точки зрения общество. Бедные находятся в полном отстое, могут смело умирать. В чем проблема в России, что вам не нравится?

Ю.ЛАТЫНИНА: Проблема России заключается в том, что Россия идет в никуда, что в России уменьшается население, нет никаких выборов – ни с цензом, ни без ценза, - их нет никаких именно потому, что в 1991 г. выборы были для всех. И именно человек, который чувствует себя ответственным за судьбу общества понимает, что это бесполезно ходить голосовать, если на выборы Матвиенко привезут 10 автобусов – ходи или не ходи, твой голос потеряется в голосе быдла. Это фундаментальная проблема, которая привела к тому, что у нас в 1991 г. были выборы, а сейчас – Путин. Меня не устраивает то, что в стране происходит полное вырождение экономики, интеллекта, что все люди уезжают на запад. Если вы считаете, что в современной России существует свобода предпринимательства, возможность нормально вести свой бизнес, то я не знаю, о какой России мы говорим.

И.БУДРАЙТИС: Я имею в виду, что в современной России полностью уничтожена, например, вся система дошкольного образования, практически уничтожены бесплатные детские сады, добивается сегодня доступное всеобщее образование - этого вполне достаточно для той колоссальной деградации, о которой вы говорите. И надо сказать, что 20 лет назад. Когда в стране были действительно демократические выборы и высокий уровень политического участия, в целом уровень политической культуры, избирательной сознательности был гораздо выше, чем сегодня. И те самые избиратели Матвиенко, которых привозят на автобусе, они берут не своим числом, а пассивностью всех остальных. Большинство не ходит на выборы – в этом главная проблема, а не в том, что 10% зависимых бюджетников мобилизуют питерские власти.

Ю.ЛАТЫНИНА: меня не устраивает, что в современной России нет рынка и свободы, а что касается социальных гарантий для бедняков, боюсь, тут вы не совсем правы. Потому что одна из вещей, на которых держится Путинское правительство, это то, что в некотором совершенно минимальном объеме – конечно, не таком, как в Европе, эти – не социальные гарантии, а подачки, - предоставлены для того, чтобы 6 млн человек, как минимум, могли существовать, ничего не делая. К сожалению, социальное иждивенчество удивительно тем, что оно может существовать на чрезвычайно маленьких объемах.

И.БУДРАЙТИС: Можете пару примеров подачек?

Ю.ЛАТЫНИНА: Я открываю интернет и вижу сообщение из Екатеринбурга о семье уволенного из колхоза тракториста, у которого 11 детей и который живет на социальные пособия и фотографию этой семьи. На фотографии сидит здоровый сын лет 20, который тоже живет на детское пособие. Они так живут, об этом написано, и они говорят: нам государство не помогает. И этот мужик в 20 лет не думает, что может поехать на тот же север, на 180 тысяч, мужик-тракторист не думает уехать на заработки. И у них уже растет третье поколение, потому что 11-й ребенок - это их девочка, которая в 20 лет родила - почему-то она решила не получать образования. Ужас заключается в том, что чрезвычайно маленькие деньги нужны для того, чтобы у народа образовалась психология иждивенца. Это тот эффект, который мы видели во всех странах – там, где властвует мафия: пахан сидит сверху, не дает, никому зарабатывать – неважно, происходит это в Южной Италии или где-нибудь в Палестине, под руководством «Хамас» - никому не дается зарабатывать, никакой своды рынка и предпринимательства. Зато немножко, копейку дают людям, и люди на эту копейку существуют и славят пахана. Это механизм – так функционирует мафия, так функционирует современное российское государство. Кстати, оно инкорпорирует эту - я бы не сказала социальную защищенность, - ровно ту долю денег, которой хватает для того, чтобы посадить человека как на иглу: чтобы он не умер с голоду, но чтобы не хотел зарабатывать.

О.ЖУРАВЛЕВА: Небольшая интермедия. Вы сказали, что выступаете за всеобщее избирательное право, основываясь на том, что когда в России были более активные избиратели, то жизнь была лучше, - так?

И.БУДРАЙТИС: Я такого не говорил. Я говорил о том, что это, свойственное многим либеральным публицистам представление о том, что 90 или 80% народа России это быдло, не готовое к демократии. Которое не хочет работать, которое готово шиковать на пособие в 800-1000 рублей, и которых по этому поводу нельзя допускать до выборов – они рассматривают ситуацию в России вообще вне контекста тех катастрофических реформ, именно рыночных и либеральных реформ, которые здесь проходили последние 20 лет. И общий уровень людей – образования, вообще вовлеченности в дела общества, снизился в десятки раз. Сегодня мы имеем гораздо более деградировавшее, пассивное и потерявшее надежду население чем то, что мы видели 20 лет назад.

Ю.ЛАТЫНИНА: Это произошло из-за рыночных реформ, а не из-за Путина?

И.БУДРАЙТИС: Это произошло из-за рыночных реформ, из-за того, что огромное количество людей…

Ю.ЛАТЫНИНА: Не из-за Путина?

И.БУДРАЙТИС: Это произошло гораздо раньше, в 90-е гг., когда десятки миллионов людей потеряли работу, оказались в ситуации, когда никто ничем не мог им помочь, они были выброшены в пространство голой жизни, в которой они сами должны выплывать.

Ю.ЛАТЫНИНА: А кто может за человека выплыть?

И.БУДРАЙТИС: Вообще с времен звериных отношений, когда люди находятся в состоянии перманентной войны всех против всех прошло довольно много времени, цивилизация создала некоторые ценности общежития, в том числе, понятие об общественном благе, о том, что если, например, умирает человек, или рядом человек, у которого нет дома, то это проблема не его личная, а всего общества в целом. Потому что если в обществе будет огромное число больных, бездомных людей, если не будут создаваться минимальные условия для того, чтобы каждый ребенок имел возможность есть и развиваться, - это общество в целом теряет, оказывается в ситуации провала. Именно в ситуации такого провала оказалось сегодня российское общество.

О.ЖУРАВЛЕВА: Юля, вы считаете, что если этому человеку, несчастному, более состоятельные граждане помогают своими налогами через государство, или как-то еще, то они же должны и за него выбирать, он выбирать не имеет права?

Ю.ЛАТЫНИНА: Человек должен состояться как личность. Вообще-то мы обсуждали Европу, не Россию. В 90-м году у нас были свободные выборы, сейчас у нас Путин. Я задаю себе вопрос, почему. И то же самое произошло на Украине, где была «оранжевая революция», и - на тебе, Янукович. То же в Белоруссии. Я задаю вопрос – почему? И на этот вопрос есть только два ответа. Один заключается в том, что мы, русские, кривые, косые, вообще в принципе не приспособлены к демократии - вот такой народ такой говеный, демократия не про нас. Второе - что те реформы, которые были проделаны, при всей их прекраснодушности типа «мы за все хорошее против всего плохого» - что эти реформы ориентировались на социал-демократические нормы Европы, которые в то время господствовали в Европе, и совершенно не соответствовали реалиям России.

И.БУДРАЙТИС: Это реформы Гайдара социал-демократические?

Ю.ЛАТЫНИНА: А реалии России заключались в том, что в бедных обществах демократия не работает. Я очень рада, когда все богатые голосуют, но сначала надо стать богатым. Реалии заключаются в том, что ни в одной из стран Африки демократия не сработала.

О.ЖУРАВЛЕВА: То есть, при всеобщем равном праве в такой ситуации люди выбирают себе плохое правительство и скатываются бог знает, к чему?

Ю.ЛАТЫНИНА: Это еще Аристотель сказал – что при всеобщем избирательном праве, когда толпа начинает буйствовать, люди быстро находят вожака. И это наша, российская проблема.

О.ЖУРАВЛЕВА: Спрашиваю наших слушателей – вы слышали аргументацию гостей в студии, - как вы считаете, для России всеобщее избирательное право необходимо - 660-06-64, или излишне, и даже опасно, - 660-06-65.

Ю.ЛАТЫНИНА: Хочу обратить внимание наших слушателей на слово «всеобщее». Это опасная штука, когда тебе начинают рассказывать об общечеловеческих ценностях, «все прогрессивное человечество». Не бывает всеобщих водительских прав.

О.ЖУРАВЛЕВА: А родительские – всеобщие, хотя тоже достаточно сложные.

И.БУДРАЙТИС: Проблема, почему в России не удалось построить демократию, заключалась в том, что огромное количество людей, российская политическая элита, которая пришла к власти в 90-е гг. в качестве экспертов и министров была абсолютно четко уверена, что главная проблема демократии – не допустить недемократического правительства, которое состоит не из демократов. Вот боязнь того, что люди проголосуют не так, неправильно, примут неправильное решение о перераспределении общественных богатств, или что они не будут придерживаться принципов своды предпринимательства и защиты интересов большого бизнеса - это ощущение опасности всегда подталкивало элиты к тому, чтобы этого права людей лишить. Я считаю, что основания Путинского режима были заложены, в том числе, в 96-м году, когда Ельцин и его советники публично сказали о том, что коммунистов они не допустят к власти в любом случае, независимости от итогов выборов. Даже если они победят, все равно будет сделано что-то, чтобы демократия осталась в руках демократов. Я считаю, что подобный подход, российский, социал-российский подход, подход крайнего недоверия к людям, - на самом деле именно это и есть угроза демократии. Почему демократия не работает в странах третьего мира? Потому что в обществе, где абсолютное большинство людей составляют бедняки, любой свободный выбор всегда ставит под угрозу власть элиты. Поэтому, если вы посмотрите на динамику развития политического развития любой латиноамериканской страны, как происходит там демократия, избирают популистского – в либеральной терминологии – лидера, который предлагает программу, поддержанную большинством. Эта программа не устраивает крупный капитал и США, - организуется военный переворот, приходит хунта, демократия заканчивается, а через некоторое время опять происходят свободные выборы. Если вы посмотрите историю почти всех стран Латинской Америки на протяжении 20 века, вы увидите, как этот алгоритм работает.

Ю.ЛАТЫНИНА: Не знаю, как с историей. Сейчас в Венесуэле действует ровно обратное. Помню замечательную страну Боливию, где посреди вонючего города Ла Пас, где можно безопасность ходить только по одному бульвару в центре города, а во всех остальных местах убивают, - как раз на этом бульварчике стоит очередь из крестьян, и когда спрашиваешь, что вы тут делаете, ни говорят: мы паспорта получаем, чтобы проголосовать на будущих выборах за нашего дорогого президента Моралеса, который всем раздает по 200 боливианов. И на всех боливийских заборах написано слово из трех букв: «Эво», «Масс Эво». И коммерческой рекламы там нет, зато везде «Слава труду». Насчет того, что у нас произошло в 1996 г.: абсолютно точно – всеобщее избирательное право, которое было даровано российским избирателям, люди, пришедшие к власти, наши реформаторы, с удивлением обнаружили, что оказывается, народ, избиратель, в нищей стране вовсе не голосует за рыночные ценности, он проголосует за Зюганова. Мой собеседник является очень хорошей иллюстрацией того, о чем я говорю: когда нам говорят, что демократия это одно, а социализм это другое, то развитая демократия, как и писал макалей, кончается социализмом. И мой собеседник ратует за всеобщее избирательное право, которое приведет к власти Шариковых, которые все поделят. Демократия прекрасно уживаются с социализмом. Это происходит в сегодняшней Европе, и это же мой собеседник хочет сделать в России.

О.ЖУРАВЛЕВА: Выборы губернаторов были отменены, в том числе и потому, что говорили, что вот в регионах понавыбирают бандитов и преступников. Вы против выборов губернаторов?

Ю.ЛАТЫНИНА: В нынешней России? Пожалуй, да. Прежде всего, я против Путина.

О.ЖУРАВЛЕВА: Оглашу итоги голосования. В России необходимо избирательное право - 41,3%. 58,7% считают, что оно вредно.

Ю.ЛАТЫНИНА: ни фига себе. Я думала, что проиграю. Должна сказать, что в принципе защищаю позицию меньшинства. Понятно, что мой противник защищает позицию большинства.

И.БУДРАЙТИС: У вас есть шанс.

О.ЖУРАВЛЕВА: Оля: «Я бедный человек, гуманитарий - зачем меня лишать права выбора?»

Ю.ЛАТЫНИНА: Так это итак нет.

О.ЖУРАВЛЕВА: С мультикультурализмом как быть? Вы считаете, что Европа своим мультикультурализмом загоняет себя в гроб?

Ю.ЛАТЫНИНА: Я считаю, что мультикультурализм это одно из проявлений социализма. Потому что на самом деле то, что делали социалистические европейские правительства – они создавали себе такой же слой псевдоизбирателей – только цветных, в данном случае имеет значение не цвет кожи, а то, что человек приезжает в Европу, не учит языка, сохраняет свою культуру, не вписывается в окружающую действительность, считает, что все ему должны. И маленькая потрясающая деталь, которая объясняет все: есть замечательный человек. Которого зовут Аян Херсиали, это сомалийка, виднейший неокон сейчас, она приговорена исламистами к смерти за то, что говорит против ислама. Аян Херсиали рассказывает, как она 20-летней девочкой приехала в Голландию и получила убежище, как она получила сразу кредит, деньги, квартиру. Со всем этим она абсолютно не знала, что делать, потому что ее опыт был равен нулю. Получила, в том числе содержание - 80 гульденов в неделю. Но поскольку она была человеком работящим и сознательным, она хотела пойти работать. Понятно, что молодая сомалийка, не знающая языка – пошла клеить картон на фабрике. И тут социальный работник ей сказал: вашу зарплату мы у вас заберем в счет вашего долга обществу. То есть, это бюрократия сделала специально так, чтобы все Аян, прибывшие в Европу за свободой личности, остались пленниками этой бюрократии и вечно сидели на игле пособий.

Ю.ЛАТЫНИНА: То есть, Европа разрушает себя сама?

И.БУДРАЙТИС: Европейская бюрократия, социалистическая левая бюрократия. Посмотрите, в Европе нет ни одного политика – даже после лондонских погромов, - не нашлось ни одного человека, который бы встал и сказал, - Кэмерон – лучший из них, консерватор, не встал и не сказал: почему эти люди считают, что мы им должны? О.ЖУРАВЛЕВА: Илья, вы выступаете за мультикультурализм, является он для вас ценностью?

И.БУДРАЙТИС: Нет, не является.

Ю.ЛАТЫНИНА: А как же интернационализм? Это же то же самое?

И.БУДРАЙТИС: Это не то же самое, не надо врать. Мультикультурализм это такая пустышка, созданная, действительно, европейской бюрократией, защитником которой я ни в коей мере не являюсь, которая на самом деле нисколько не является социалистической. Наоборот, именно с помощью Евросоюза разрушаются в национальных государствах их суверенитет и их система гарантий – мы сегодня видим это по всей Европе.

Ю.ЛАТЫНИНА: Какой суверенитет? вы троцкист, марксист?

И.БУДРАЙТИС: Суверенитет имеет прямое отношение к демократии, против которой вы сейчас выступаете. Суверенитет это право людей самим выбирать свое правительство, и именно это право отбирает бюрократия ЕС, которая снижает последовательно социальные стандарты во всей Европе, подгоняя их под наиболее низкий уровень. А что касается мультикультурализма – это такая пустышка, пустая модель, которая похожа на неуклюжие бюрократические потуги в духе дружбы народов, которые предпринимает сегодня российское правительство. Никакого отношения к интернационализму.

Ю.ЛАТЫНИНА: «Дружба нардов» - это ленинский термин.

И.БУДРАЙТИС: «Дружба народов» - есть такой плавленый сырок.

О.ЖУРАВЛЕВА: Просто «дружба», не «народов». От наших слушателй: «Не морочьте людям голову, я уверен, что наши проблемы во многом истекают из советского прошлого, развал и гниение шло уже в совке, коммунисты угробили наше сельское хозяйство, загнали народ в стойло, создали условия для появления номенклатурной приватизации, развратили людей, обыдлячив их до предела» - Гоша так считает. Илья, вы не согласны?

И.БУДРАЙТИС: С Гошей очевидно не согласен.

Ю.ЛАТЫНИНА: 90% ВВП страны, 90% страны работало на оборонку. Сидел в Северодвинске гигантский завод и делал на конвейере – метафорически - 5-6 атомных субмарин в год. Атомные субмарины кончились, больше на этом заводе ничего делать нельзя, потому что эту субмарину разобрать стоит дороже, чем достроить, достроить дороже, чем разобрать, а просто, когда она стоит и отапливается, то расходы на ее отопления съедают стоимость любого минибалкера, который может быть построен для каких-либо норвежцев. У меня вопрос - вы считаете, что в том, что стоит такой завод, «Севмаш» и является мертвым грузом на экономике, пирамидой, которая убивает экономику, - в этом виноват Гайдар, - которого, кстати. Я тоже не люблю, или в этом виноваты коммунисты, которые превратили Россию в завод по производству оружия, которое, вдобавок, не было использовано, никому не было нужно, и экономически не окупалось?

И.БУДРАЙТИС: Если говорить о массовой маргинализации и потере работы людьми, то, прежде всего, это связано с приватизацией, когда за бесценок продавались предприятия, рыночная стоимость которых была вообще неочевидна. Есть огромное количество примеров, когда работающие предприятии продавались по цене ниже стоимости тех цветметаллов…

Ю.ЛАТЫНИНА: При чем здесь рабочие места?

И.БУДРАЙТИС: При том, что закрывалось предприятие, люди оставались без работы.

Ю.ЛАТЫНИНА: То есть, оно закрывалось не потому, что продукция этого предприятия была не нужна, а потому что какой-то нехороший дядя пришел и выгнал рабочих?

И.БУДРАЙТИС: Оно закрывалось…

О.ЖУРАВЛЕВА: Я приду как нехороший дядя – наш эфир заканчивается. Каждый остался при своем, но при этом мы обнаружили, что всеобщее избирательное право не такая уж ценность для той категории наших слушателей, которые активно звонят в эфир, а их позвонило около тысячи. Спасибо большое. Юлия Латынина и Илья Будрайтис. Всем спасибо, всего доброго.

Маски приоткрываются.
 

1:38 pm

Какая же опасная тварь эта Латынина. Вернее её Хозяева.
Суд арестовал Расула Мирзаева, исключительно уступая требованиям шантажистов. Ни одно государство не должно уступать требованиям шантажистов, особенно в таком тяжелом для нынешней России вопросе, как национальный.
Националисты продавили государство в вопросе об аресте Расула Мирзаева, как они сейчас продавливают государство в суде над убийцей Егора Свиридова. Это значит, что следующие требования будут еще жестче.
Л.П. А Правительство и парламентарии Дагестана, что не давили на следствие?
Почему они забыты?
Следующий объект атаки националистов очевиден: спасите сотни (реально тысячи) русских людей от рабства и смерти в Дагестане.
Грамотно берёт власти на понт: Нельзя им пойти навстречу, нельзя поддаваться.
Говорите Сирия сегодня под ударом? Ну-ну. А почему не РФ, Укаина и Белоруссия? Ведь тут и результат от заварухи гораздо выгоднее, а интересы влиятельных сил пострадают меньше. Не Саудовская же Аравия или ливанский Бейрут.

Всероссийская трынделка, светоч разума или просто дура?
 

28 Авг, 2011 at 5:48 PM

кошмар
В российских СМИ полным-полно журналистов-ксенофобов, журналистов-антизападников, журналистов-противников социальной помощи слабым и т.д. И это прискорбно.

Но когда подобные авторы вещают через "Новую газету" и "Эхо Москвы" - т.е. через единственные федерального уровня СМИ, в которых оппозиции дозволено иногда высказаться, то становится грустно и противно одновременно. Потому что имидж этих изданий автоматически повисает над головой их сотрудников ореолом "святости". И читатели\слушатели подсознательно воспринимают мнение штатных авторов как позицию самого СМИ.

Это наносит урон, в первую очередь, процессу демократизации общества, а во вторую очередь, - репутации того издания, которое предоставило трибуну антилибералу и реакционеру без параллельного оппонента или хотя бы редакционного комментария.

Юлия Латынина вещает и в "Новой газете", и на "Эхе Москвы". Часто.
Из гигиенических соображений, стараюсь её не читать и не слушать. Но иногда забываю смотреть под ноги и вляпываюсь.

Бывает, становится смешно. Как вот от такого пассажа:

"Очень серьезный вопрос – что делать с мигрантами? Потому что, если честно, я думаю, что их всех надо из России выселять... Посмотрите, дворники в Москве все таджики. Работа дворника вымести один двор стоит 13 тысяч рублей в месяц. Причем понятно, что здоровый человек может вымести не один, и не два, и не три двора. Я в жизни не поверю, что в Москве, где 8 тысяч пенсия, где тысяча рублей стипендия, нет студентов или нет пенсионеров, которые готовы заниматься, в общем-то, не катастрофической работой".

Да, бывает смешно. Но чаще тревожно. Как от статьи Ю.Латыниной "Европа, ты офигела!" 16.08.2011 в "Новой газете".
(Цитировать не хочу. Сами прочитайте).

В какой-нибудь демократической стране подобный манифест смотрелся бы как затравка к острой дискуссии и не более того. Но в ПУТИНСКОЙ России, да ещё накануне выборов в Госдуму (и недалёкими уже президентскими), атака Латыниной выглядит агитацией за сохранение сегодняшней системы власти.

Как удачно Латынина выбрала ВРЕМЯ и МЕСТО!

Коммунисты и националисты радостно тычут пальчиками в манифест Латыниной, а пургиняны-прохановы вообще могут отдыхать.

В ЖЖ распространяется коллективное письмо в редакцию "Новой газеты" под заголовком "Латынина, ты офигела" с призывом организовать публичную дискуссию. Оттуда:

"Тонкая грань, разделяющая откровенных неонацистов и рукоподаваемых носителей консервативных и неолиберальных ценностей, становится все более призрачной как в Европе, так и в России. Мы считаем взгляды, представленные в тексте Латыниной, крайне опасными и убеждены в необходимости публично и жестко им оппонировать".

Ваше мнение?
______________________
Фото сделано мной в феврале 2008 г.

UPD. Вспомним:
Восхищаюсь Кадыровым! – вырвалось у Латыниной в процессе интервью, данного за пределами России, - ....У меня вообще есть склонность к восхищению диктаторами!

РАМЗАН И ЮЛИЯ
 

http://nedostreljani.livejournal.com/23059.html

Jul. 17th, 2009 at 6:07 PM

Goldfisch!
О «своих», что о покойниках. Либо – ничего. Либо - хорошее. Того требует и корпоративная этика, и элементарный инстинкт самосохранения: вряд ли выживет корабль, половина команды которого перед надвигающейся бурей поднимает паруса, а другая цепляется якорем за дно.

Автор этих строк крепился сколько мог и молчал. Пока не застрелили очередную НАШУ. Пусть и не штатного, но активного, бесстрашнейшего корреспондента "Новой".

Автора с определенной поры сильней всего на свете задевает, когда гробят собкора. У автора есть насчет этого "пунктика" оправдание. Когда в очередной раз убивают кого-то из МОЕЙ газеты, к нам с женой возвращаются прежние кошмары и не дают спать: http://www.novayagazeta.ru/data/2002/18/00.html

И тут уж совсем хреновым утешением становятся заверения, распространенные на всю страну за несколько дней до расстрела Наташи Эстемировой:

- Чечня стало местом, где можно жить.

Это далеко не единственный комплимент правителю того самого региона, где хрупкую женщину, мать, правозащитницу схватили дюжие мужики среди бела дня, в машину забросили, через все посты без помех провезли, три пули всадили...

Много, до скрежета зубовного много приятственного Рамзану не в одном только «Коде доступа» от 11 июля (http://www.echo.msk.ru/programs/code/604723-echo/) успела обнародовать за эти годы Юлия Латынина!

Как же ЭТО разительно отличается от жутких, будничных строк Анны Степановны:

- ...нашли останки, как тут говорят, «примерно трех» взорванных человек. 3 апреля с утра, когда семьи исчезнувших, узнав о находках предыдущего дня, стали стекаться к Садам, то обнаружили еще два трупа. Один — совсем «свежий», убитый не более чем за день до этого. Второй – опять подорванный, когда чуть сохранилось лишь то, что ниже пояса...

А ведь есть еще канал-арык на северной окраине – вода, где 11 апреля выловили «штаны» — безголовый и с удаленными половыми органами мужской труп, одетый в брюки военного образца с камнем в кармане, чтобы не всплыл...

Всё понимают люди – но им надо выживать...

Ну, да, ну да... Во времена ведущего обозревателя "Новой" Политковской - «КАК УМИРАЮТ СЕГОДНЯ»
(http://politkovskaya.novayagazeta.ru.../2002-30.shtml)

При ведущем обозревателе все того же издания, Латыниной - «ХОЗЯИН ЧЕЧНИ»:

- ...Рамзан Кадыров в Чечне повсюду. Он инспектирует стройки, раздает пачки денег нуждающимся и перевоспитывает владельцев казино. Есть только одна вещь в Чечне, к которой он совершенно непричастен, и это — похищения и пытки...

...Нет бога, кроме Аллаха, а в Чечне нет хозяина, кроме Кадырова. (Конец цитаты)

Сугубое ИМХО, но Юлия, похоже, и впрямь обожествляет Рамзана, который, по словам убиенной Наташи, орал ей в лицо дословно следующее: «Да, у меня руки по локоть в крови. И я не стыжусь этого!» (http://www.memo.ru/2009/07/15/1507093.htm)

Похоже, не вогнал в краску Юлию Леонидовну и выпад зарубежного интервьюера:

- Ваши репортажи контрастируют с материалами, скажем, Анны Политковской... яростной обличительницы ныне существующих в Чечне порядков. В ее репортажах ситуация предстает как кровавое, мрачное и дикое средневековье. Трупы врагов Кадырова, выставляемые на площадях…

- Что ж, случается и такое. На улице одного из городов висела голова…

И в то же время, по заверениям Латыниной, Кадыров - «на стороне открытого общества». Он «...главный и единственный действующий социальный институт Чеченской республики». Его вооруженным силам, по мнению Юлии Леонидовны, «могут позавидовать самые элитные мировые подразделения»

И вообще, если вчитаться в пропитанные нежной теплотой строки, Кадыров-младший, у которого, согласно официальной декларации «...3 422 000 рублей годового дохода, трехкомнатная квартира в Грозном площадью 36 кв. метров и автомобиль ВАЗ-2153» - сущий душка и бессребренник.

- ...Еду по Аргуну. Центральная улица блестит красными воротами и новыми крышами.

— Восстановлено все?

— Все.

Мы останавливаемся. Хозяин дома Али зарабатывает починкой машин.

— На чьи деньги восстановлен дом?

— На деньги Рамзана, дай Аллах ему здоровья и счастья.

...Он тащится от этих строек. Он кайфует. Интересно, как выглядит его лицо, когда перед ним в крови копошатся его враги? (http://www.novayagazeta.ru/data/2002/18/00.html)

Ну что же... Кто-то «тащится» от восстановления порушенного войной хозяйства. Кто-то же, не исключаю, просто не в силах пред таким хозяйственником устоять.

- ...Восхищаюсь Кадыровым! – вырвалось у Латыниной в процессе интервью, данного за пределами России, - ....У меня вообще есть склонность к восхищению диктаторами! http://www.belgazeta.by/20061002.39/340050141

Ну и публикация из Белгазеты
 

http://www.belgazeta.by/20061002.39/340050141

Юлия Латынина: «Я боюсь, что восхищаюсь Кадыровым»

http://www.belgazeta.by/20061002.39/340050141

Самой интригующей темой в чеченском вопросе сейчас являются не действия федералов и даже не утвержденная Госдумой амнистия. 5 октября премьер-министру Чечни Рамзану Кадырову исполняется 30 лет - возраст, после которого он может баллотироваться в президенты. Учитывая вполне средневековые картинки, передаваемые из региона некоторыми СМИ (исчезновения врагов премьера, изуродованные тела недоброжелателей Кадырова, выставляемые на площадях), возникает вопрос о том, сколько времени после 5 октября останется править действующему президенту Чечни Алу Алханову.

28 сентября в «Новой газете» вышла статья Юлии Латыниной «Хозяин Чечни. Один день с премьером», не оставляющая вопросов о том, во что Рамзан Кадыров может превратить республику, получи он всю полноту власти. В репортаже Кадыров, носящийся по Грозному на «десятке» со скоростью 150 км/ч, предстает едва ли не лермонтовским демоном. Перепуганная журналистка пытается пристегнуться и никак не найдет в защелке для ремня щели. «Это рукоять пистолета», - смеется Рамзан. Глядя на то, как Кадыров восхищается, глядя на идущее в стране строительство, Латынина задается вопросом: «Интересно, как выглядит его лицо, когда перед ним в крови копошатся его враги?»

При этом самой интересной деталью репортажа является его настроение. Латынина, известный либерал и уважаемый эксперт в ситуации на Северном Кавказе, едва ли не восхищается описываемым героем. «Передел собственности, пропавшие люди, портреты вождя - примета любой диктатуры. Стройки - примета диктатуры эффективной», - заключает журналистка.

Об эффективных и неэффективных диктатурах обозреватель «БелГазеты» беседовал с Юлией ЛАТЫНИНОЙ.

- 26 сентября газеты комментировали усилившееся противостояние между Кадыровым и его бывшим телохранителем Мовлади Байсаровым. По мнению экспертов, конфликт - следствие происходящего в республике «передела собственности». Из вашего же репортажа следует, что никакого передела нет, вся Чечня уже давно в руках Кадырова…

- Я не думаю, что в Чечне идет передел собственности. Реальным хозяином Чечни является именно Кадыров. Есть люди, которые могут ему противостоять (командир батальона «Запад» Саид-Магомед Какиев, командир батальона «Восток» Сулим Ямадаев, президент Алу Алханов). Байсаров к числу лиц, которые могут противостоять Кадырову, не относится. Конфликт между ними начался довольно давно, около двух лет назад, и с тех пор позиции Байсарова ничуть не усилились.

Байсаров - типичный представитель отстраненных Рамзаном от власти людей. Таковых три большие группы. Первые - те, кто был верен федералам изначально и еще в 1994г. объяснял, что Дудаев - плохой человек, а в Чечню нужно послать танки. Часть из них вошла в правительство Саламбека Хаджиева и была удалена из власти Кадыровыми. Типичный представитель этих людей - Беслан Гантамиров. Бедолага недавно был прилюдно бит прямо в центре Москвы, на каком-то круглом столе. Это свидетельствует о прочном положении Кадырова и о безобразном состоянии федеральной власти, которая не может защитить своих сторонников (чтобы спасти Гантамирова, пришлось вызывать ОМОН).

Вторая группа - люди из окружения Кадырова-отца. Они относились к Рамзану, как к ребенку, не отдавая себе отчета в том, насколько он повзрослел. К этой группе относится бывший глава Госсовета Чечни Таус Джабраилов. Говорят, Джабраилов был бит Рамзаном, хотя сам Рамзан это категорически отрицает.

Третья группа - люди типа Байсарова. Они не смогли смириться с тем, что отныне в Чечне трудно проверять и хватать людей, это могут только кадыровцы. Им не понравилось, что анархия заменена единоначалием.

И вот все эти люди пытаются доказать, что Кадыров держится только благодаря Москве и, потеряй он ее поддержку, окажется не у дел. Это, мягко говоря, не так. Все-таки единственный сильный оппозиционер в Чечне - действующий президент.

ШАРИАТ В ПОМОЩЬ

- Ваш репортаж контрастирует с материалами, скажем, Анны Политковской из «Новой газеты», яростной обличительницы ныне существующих в Чечне порядков. В ее репортажах ситуация предстает как кровавое, мрачное и дикое средневековье. Трупы врагов Кадырова, выставляемые на площадях…

- Случается и такое. На улице одного из городов висела голова…

- Да, но в репортаже «Хозяин Чечни» республика представлена как встающее с колен, вполне цивилизованное государство…

- Я бы не рискнула назвать Чечню цивилизованной. И даже не потому, что там исчезают люди. Это государство до сих пор живет по адатам (адаты - система традиционных норм, обычаев, сложившихся в горском мусульманском обществе. - В.М.) и законам шариата. Я знаю много случаев, когда реально судьбу людей решали старейшины, а не правосудие. Рамзан очень эффективно этим пользуется, и это одна из самых сильных его сторон. Но нельзя сказать, что он это насаждает. Так уж устроено кавказское общество.

В соседнем с Чечней Казбекском районе Дагестана на прошлой неделе убили молодую женщину - якобы за то, что у нее был любовник. Так вот, с мужем она давно развелась. Убийство совершил брат этой женщины под давлением жителей села. После этого сам попытался застрелиться. В подобном обществе адаты и шариат нельзя насадить. С ними можно либо бороться, либо использовать как рычаг собственного укрепления. Что и делает Кадыров.

- Будет ли он стремиться стать президентом после 5 октября?

- Будет пытаться, но Москва ему этого не позволит. Она предложит подождать год-два, когда закончатся полномочия Алханова.

РАМЗАН КАК ДОЛЖНОСТЬ

- Человеку, который следит за новостями из Чечни, но сам там никогда не был, очень странно наблюдать за явно второстепенной ролью Алу Алханова. Как так получилось, что при живом президенте страной правит премьер?

- Ставку на Алханова когда-то сделала Россия. Она пыталась противопоставить Алханова Кадырову. Ничего не вышло, в первую очередь потому, что Алханов остается федералом, а Кадыров до мозга костей чеченец.

Алханов - честный, порядочный (настолько, насколько можно оставаться таковым в условиях войны) человек, который апеллирует к сложившимся бюрократическим нормам России. Алханову важно подписать бумажку, согласовать все в центре и ведомствах. Кадыров же просто приходит к ответственному лицу и говорит: «Я тебе голову оторву, если не сделаешь». И все делают! И поди ты скажи, что Кадыров не прав.

Почему Чечней правит Кадыров, а не Алханов? Да потому, что под Кадыровым все силовики, все деньги, у него в активе такая скорость принятия решений, которая традиционной бюрократии даже не снилась. В Москве понимают, что Алханова можно снять в любой момент. А должность, которую занимает Рамзан Кадыров, называется Рамзан Кадыров. И уволить его с этой должности традиционными методами просто невозможно. Чеченское самовластие, похоже, ограничено шахидом.

«НИКАКИЕ ПРАВА ЧЕЧНЕ ОСОБЕННО И НЕ СВЕТИЛИ»

- Вам не кажется, что Кадыров нащупал линию поведения, которая является идеальной для всей России? Что в любом российском городе его методы сработали бы эффективнее?

- Современная российская бюрократия характеризуется даже не слабой эффективностью, а каким-то ступором. Чиновники даже воровать разучились! Есть огромные деньги, которые расходуются на национальные проекты, но нет самих национальных проектов. С Кадыровым все было бы наоборот: проекты работали бы без всяких денег. Но я не хотела бы жить в стране осуществленных Кадыровым национальных проектов. Уж лучше как сейчас.

Кадыров сейчас одновременно восстанавливает республику, создает рабочие места, обрабатывает отдельных людей на предмет получения денег на восстановление республики. Да, режим Кадырова - это, безусловно, режим нарушения прав человека. Эти права нарушают всем, чем только можно: руками, ногами и «стечкиными» (марка пистолета. - В.М.). Видите ли, можно легко себе представить Беларусь, в которой не нарушаются права человека. Но Чечню, в которой они не нарушаются, представить себе довольно трудно.

Что, Вайсаров, стань он лидером Чечни, не нарушал бы права человека? А вспомним покойного президента Ичкерии Масхадова! При нем на дорогах через каждые 100 м стояли бандиты, брали деньги за проезд, а по погребам сидели украденные по всему Кавказу люди. Это что, не нарушало права человека?! В общем, никакие права Чечне особенно и не светили. А режим Кадырова оказался при этом еще и предельно эффективным.

«В БЕЛАРУСИ ПРАВИТ ЛУКАШЕНКО, А НЕ БЮРОКРАТИЯ»

- Вы восхищаетесь Кадыровым?

- Я боюсь, что действительно в данных условиях восхищаюсь Кадыровым. Хотя, должна признаться, у меня вообще есть склонность к восхищению диктаторами.

- А нашим президентом вы тоже восхищаетесь?

- Ну что же, у него тоже есть положительные черты. Я могу допустить, что в Беларуси с разными людьми может случиться много всяких вещей. Особенно, если эти люди оппозиционно настроены. Но я не представляю себе ситуацию, при которой сын министра обороны задавит старуху (как это произошло в России) и Александр Григорьевич этого министра вместе с сыном не порвет на тряпки перед народом.

В Беларуси правит Лукашенко, а не бюрократия, пользующаяся иммунитетом. С точки зрения идеалов открытого общества, Беларусь - такое же полное «до свидания», как и Россия. Но, с точки зрения поведения правящего субъекта, ваша система устроена все-таки по-другому. Кроме того, Беларусь не страдает от национальной розни, в ней трудно представить себе российскую Кондопогу.

И еще. Российский режим примечателен тем, что даже в рамках избранной им политической модели не достигает того, чего хочет. Лукашенко же достигает ровно того, к чему стремится. Во всяком случае, нельзя сказать, чтобы у него цели расходились с их реализацией. Говорил вот, например, что пришел надолго, и вот, пожалуйста, 12 лет уже…

- К чему же тогда стремится российское руководство? Чего хочет?

- В том-то вся проблема, что оно не может определиться, выбрать один приоритет. Оно хочет всего и сразу. Мира, спокойствия, благополучия, власти, денег, народной любви. А так не бывает.

СПРАВКА «БелГазеты». Юлия Латынина родилась в 1966г. в Москве, в семье писателей. В 1988г. окончила Литинститут им. Горького, в 1992г. - аспирантуру Института славяноведения и балканистики РАН. Кандидат филологических наук. Сотрудничает с радиостанцией «Эхо Москвы», «Новой газетой», «Ежедневным журналом». Автор множества публикаций о Чечне и ряда книг.

Всякая селедка – рыба, но не всякая рыба – селедка, или демократия по-латынински
 

http://www.democracy.ru/article.php?id=2899
Обновлено: 04.07.2011 Версия для печати

Сегодня Юлия Латынина в Ежедневном Журнале опубликовала статью, посвященную демократии. Судя по названию статьи «Партия трех оболов. Часть 1», нас ожидает не один опус на тему: «Я тут посмотрела на всеобщие выборы – ничего в этом хорошего нет, следовательно, в демократии нет ничего хорошего».

Рассмотрим основные тезисы и логические неувязки.

Термин «демократия»

«Прежде чем спорить, договоритесь о терминах, и тогда девять споров из десяти потеряют смысл» Сократ (Диалоги Платона)

Для того чтобы покритиковать «демократию» Юлия Латынина дает определение демократии, включающее в себя всеобщие выборы, только всеобщие выборы и больше ничего. Вот как звучит первая фраза ее первой статьи, посвященной демократии:

«В современном мире наилучшим и единственным правильным способом правления считается демократия, а под демократией разумеется всеобщее избирательное право».

(Т.е., демократия – это всеобщее избирательное право?)

Существуют и другие определения демократии:

«Авторитаризм – это пренебрежение законами. А демократия – это исполнение законов» В.Путин 2000 г.

«Демократия – это, как известно, власть большинства при учете интересов и мнений меньшинства» В. Путин 2007 г

(Помните, как Путин веселился, когда результаты выборов в США зависели от посчета дырок в перфокартах? Именно от этого зависело формирование коллегии выборщиков от каждого штата в США, которые и должны выбирать президента. Президенту Путину кто-то объяснил, что в 2000 году большинство проголосовало за Гора, но Буш был выбран выборщиками.
В президентской администрации не нашлось ни одного человека, который смог бы прочитать статью в Википедии, где говорится о том, что Коллегия выборщиков для того и создана, чтобы гарантировать небольшим штатам, что их мнение не будет потеряно. Для любого представителя властей в России это совершенно дикая мысль. Это как если бы у вас была компания, вы продали часть акций, оставив себе 75% или 51%, не важно. И неужели вы бы стали прислушиваться к мнению тех, кто держит 25% акций? Ответ ясен без дополнительных разъяснений. В России 51% акций равен 100%, а 49% акций равны нулю!)

Но, вот какая беда, ни одно из вышеприведенных определений нельзя считать полным определением демократии, поскольку ни одно из них не является определением постоянного процесса народовластия, т.е. не защищает граждан от незаметного перехода к диктатуре (прекращения народовластия).

В качестве определения демократии правильнее было бы сказать:

Демократия – это система управления от имени большинства С ПРИНЯТИЕМ ВО ВНИМАНИЕ интересов меньшинства и гарантиями соблюдения их ПРАВ.

Т.е. постоянный процесс, включающий в себя самоуправление граждан, ответственность, прозрачность системы управления и контроль со стороны граждан, через систему сдержек и противовесов и негосударственных организаций.

Выборы – это не демократия, а всего лишь механизм подсчета мнений.

А что мы, собственно, критикуем?

«Не понимаю, почему люди восхищаются этим Карузо? Го-
лоса нет, фальшивит, картавит, шепелявит!
-- Вы слышали, как он поет?
-- Нет, но кое-что из его репертуара мне напел Цеперович.» Анекдот.Ру

Юлия Латынина (спасибо ей за массу исторических примеров) собрала в истории все случаи, когда (тогда не было всеобщего!!!) выбор народа привел не к усилению демократии в стране или усилению экономической мощи страны, а, наоборот, к диктатуре (Муссолини, Гитлер т.д.) или упадку (сомнительные примеры плохого влияния выборов на экономику страны в странах Междуречья, Рима, Афин, Венеции). Таким образом, статья является компиляцией исторических примеров, показывающих, что выборы сами по себе еще не являются гарантией сохранения народовластия.

(А кто с этим спорил? Не первый век историки, политики и исследователи говорят о том, что демократия сама себя похоронит.)

Ни в одной стране древнего мира, ни в средневековых республиках НЕ БЫЛО ВСЕОБЩЕГО избирательного права. Существовали ограничения по полу, имущественный ценз, возраст, род занятий, проживание, религиозные и многое другое.

Женщины получили право голоса только на рубеже 19-20 веков, чернокожие получили равенство только к середине 20 века.

(Вообще, что Латынина хотела сказать, и не сказала? Что если много люмпенов проголосуют, то результат будет такой, от чего все в Европе ужаснутся? Ну в секторе Газа проголосовали за Хамас.
Теоретически, система выборов является примитивным механизмом обратной связи – если результат не нравится – на новых выборах будут выбраны другие люди. Проблема в том, что цикл задерживает принятие решения минимум на два года (США), а в России – на шесть лет(!). Это дает время тем, кто у власти, принять меры для своего укрепления там на следующий срок. Или для демонтажа части системы, что приведет к нарушениям в ее функционировании, в результате они останутся у власти. Они надеются, что навсегда. Но ничего вечного нет – и Муссолини и Гитлер были принуждены к миру и уничтожены. В Италии, Германии, Японии была внедрена демократия, и никакого риска диктатуры там не предвидится)

Юлия Латынина, анализируя историю стран c выборами, пытается сказать, что демократия хороша или плоха в зависимости от обстоятельств. А правильнее было бы сказать, что всеобщие выборы являются частью демократического или авторитарного правления в зависимости от обстоятельств - наличия или отсутствия реальных рычагов народовластия (демократии). Для таких рычагов существует специальный термин "институты демократии".

Примеры, приводимые в статье, показывают, что кроме всеобщих выборов для демократии необходимы другие рычаги. И рычаги (механизмы/институты) не желательные, а обязательные. Всеобщие выборы являются необходимым рычагом демократии, но не достаточным.

Что такое «условие необходимое, но не достаточное»

Всякая селедка – рыба, но не всякая рыба – селедка. (Народная пословица)

Вот как говорит о всеобщем избирательном праве в начале своей первой статьи Юлия Латынина:

«По умолчанию любым либералом, гуманистом, защитником прав человека и просто европейским парламентарием подразумевается, что всеобщее избирательное право — это хорошо, что любая проблема любой страны может быть решена, если ввести всеобщее голосование, а если какая-нибудь страна, например, Китай, при всех своих выдающихся экономических успехах не предоставляет гражданам такого права, то этого достаточно, чтобы любой уважающий себя либерал заклеймил Китай позором».

Юлия Латынина впадает в простое заблуждение: «если перед нами рыба, то это – селедка». Вообще пафос здесь непонятен. Если разобрать (парсить) этот параграф, то получается что группа ХХ считает, что проблемы населения YYY можно решить, только если все граждане страны YYY проголосуют. А если этого условия нет, то группа ХХ не считает такую страну нормальной. Кто вообще управляет этой страной? Видимо, инопланетяне прислали своих представителей, которые лучше знают, где проблемы и как их решать.

При чем здесь демократия вообще?

Кухарки, маргиналы, налогоплательщики и выборы

Я - умный, вокруг козлы. Я - честный, вокруг жульё. Я - гений, вокруг быдло. Я - Д'Артаньян...Mr.Freeman
Учитесь плавать, воду в бассейн нальем позже... (Анекдот.Ру).

Любая демократия (кроме суверенной) подразумевает наличие регулярных всеобщих выборов, как решения вопроса самоуправления крупного организма. Каждая кухарка не может управлять государством, поэтому логично, что она может делегировать свои полномочия другой кухарке и требовать от нее ответа. С условием, что если за четыре года ничего не изменится к лучшему, то кухарка у власти может быть заменена на другую.

Демократия не является сборищем кухарок, не умещих ничего кроме делигирования своего голоса. Демократия этим не ограничивается, и проявляется не только в этом.

Иными словами: «всеобщие выборы являются частью любой демократии, но не всякое государство, в котором могут состояться всеобщие выборы является государством с демократическим управлением».

Особенность всеобщих выборов в том, что если граждане страны не имеют возможности участвовать в выборах, то иные проявления гражданской позиции им тем более становятся недоступны или чужды. Выборы - это самое легкое и элементарное проявление гражданской позиции. При этом участие в выборах является для гражданина страны самым малоэффективных рычагом влияния на власть в стране в связи с редкостью события и эффектом больших чисел.

Тот, кто выступает против выборов рано или поздно бывает вынужден признать, что считает, что все вокруг маргиналы и кухарки.

Не всякая страна с всеобщими выборами – демократия. И не всякая страна с демократией – страна, в которой можно решить абсолютно любую проблему путем делегирования ответственности. Надеяться можно, но рассчитывать на это наивно. Как может демократически выбранное правительство Хамас в секторе Газа решить проблему с питьевой водой, кроме как уничтожив Израиль? Некоторые проблемы неразрешимы, и существуют десятки и сотни лет.

(Бельгия: фламандцы и валлонцы не могут договориться и живут без правительства второй год)

Всеобщие выборы сами по себе

"Те, кто достаточно умны, чтобы не лезть в политику, наказываются тем, что ими правят люди глупее их самих." Платон

Всеобщие выборы - не панацея демократии.

Статья Юлии Латыниной хороша тем, что показывает на ряде примеров, что всеобщие выборы не создают демократию в стране сами по себе. Что государство, в котором один раз состоялись всеобщие выборы, еще не является демократией. На примерах мы видим, что без других атрибутов демократического государства (разделение властей, независимые СМИ, свободные суды, свобода политической деятельности, гражданское общество и т.д.) мы получим не демократию, а «государство, в котором есть всеобщие выборы». Из примеров Латыниной мы видим, что такое государство не застраховано от скатывания к диктатуре. Можно ли его считать демократическим? В России выборы президента будут в 2012 году, и в 2018. А если сделать для ровного счета, чтобы суверенно демократические выборы были в 2050 и 2100 году?

Система, когда народ не властвует, а один раз во много лет в течение дня решает – кто ближайшие годы будет иметь НЕОГРАНИЧЕННУЮ ЛИЧНУЮ ВЛАСТЬ – порочна.

Также порочна и система, где любое большинство получает АБСОЛЮТНУЮ власть.

Система абсолютного большинства в 50% плюс 1 голос у нас не дает гарантий, что это большинство не проголосует за то, чтобы тебя изнасиловать, имущество отобрать и выгнать голым в Лондон.

Специфика построенной в России системы, когда всеобщее голосование раз в шесть лет выходит в свисток, состоит в ее неустойчивости.

(Если представить, что в Италии вдруг разбился самолет с президентом, или премьером Берлускони, или со всеми депутатами парламента, то невозможно представить, чтобы страна погрузилась в разборки и главным вопросом стал «А ты кто такой???»

Есть еще и судебная система, которая от правительства, парламента и президента никак не зависит. Все варианты прописаны, а если нет – решение будет принято прозрачно и понятно для всех.

А теперь представьте, что будет, если что-то случится с нашим премьером… А что будет, когда он станет стареньким и будет оркестром дирижировать или, как Брежнев, будет шамкать по бумажке… до 82 лет (2034 г) ему еще далеко, но до этого времени всего лишь двое-трое выборов).

Обратные связи в обществе

Чтобы государство могло считаться демократическим, ветви власти в государстве должны быть равноправны. Они не должны иметь возможности доминировать друг над другом. Должна существовать система сдержек и противовесов (если взять для примера США, то там не просто всеобщие выборы, а всеобщие выборы с выбором всех трех ветвей власти, причем на всех уровнях).

А главное - граждане должны иметь рычаги влияния на власть не только путем перевыборов раз в несколько лет, но и влиять постоянно, через независимые СМИ, через законодательные ветви власти, через исполнительные органы власти, через независимые судебные процедуры, через партии и общественные объединения путем активной политической и экономической деятельности.

Наличие таких рычагов влияния:

А) не позволяет народовластию прекратиться на несколько лет с прекращением процесса голосования и началом подведения итогов голосования,

Б) позволяет гражданам влиять на собственную судьбу в промежутках между выборами,

В) позволяет меньшинству быть услышанным,

Г) заставляет большинство учитывать интересы меньшинства,

Д) позволяет гражданскому обществу и гражданской активности в обществе не деградировать, а разиваться.

Все диктаторы, в процессе своего правления и становления диктаторами сводили свои действия к тому, что, оставляя всеобщие выборы, сначала меняли баланс ветвей власти, потом ликвидировали все остальные рычаги демократии (разделение властей, независимость судов, свобода прессы, разветвленные общественные институты, политическая конкуренция), а под конец за счет уменьшения свободы выбора, агитации, и просто фальсификации результатов выборов выхолащивали и саму процедуру всеобщих свободных выборов.

Институт выборов является не самым важным, но, как правило, последним из демократических институтов, ликвидируемых в процессе движения страны к диктатуре.

После отмены выборов или перехода к пожизненному правлению диктатор теряет последнюю ниточку, связывающую его с рядовыми гражданами страны. Граждане теряют какую-либо возможность влиять на власть. А правитель страны перестает ощущать какую бы то ни было зависимость от общества. Диктатор становится "Лидером нации", "Отцом народов", "Посланным Богом", "Вождем", "Императором", и т.п. до того момента, когда его самого и ряд его последователей вынесут из бункера или резиденции вперед ногами. Отмена выборов в стране практически всегда является оправной точкой поступательного движения страны к банкротству и развалу.

Что это означает для России?

Никакого иного механизма опроса граждан по проводимой политике, кроме выборов, в мире не изобретено. Есть еще референдум. Референдум отлично работает в Швейцарии. Им увлекался и президент Де Голль для получения одобрения по различным вопросам внутренней политики, пока однажды не проиграл. Но в России кто-то решил, что нечего нам на это время терять. С 1993 года у нас хороший закон есть, а референдумов больше не было.

Но в России отсутствуют все остальные рычаги демократии.

Кто-то знает, как называется орган местного самоуправления или может быть видел живого главу управы? Или мэра города? Или ходил на митинг в последние 15 лет?

Когда вы в последний раз выбирали министра внутренних дел, губернатора или районного судью?

Кто может припомнить хотя бы кого-то из знакомых, кто состоял бы в какой-нибудь партии? В негосударственной организации, не дай Бог? Или попробовал учредить независимый профсоюз или ассоциацию пенсионеров-художников?

Путин пошел по пути соблюдения формальностей – если у нас нет гражданского общества – скомандуем министру внутренних дел Грызлову, пусть создаст. Так же и с остальным списком. Сначала зачистка, потом создание симулякров.

Смотришь в окно Кремля, и жизнь удалась!

Доходит до того, что Владимир Путин не знает, что составляет основу экономики страны. Если бы не кризис, ему бы так и продолжали докладывать, что страна давно избавилась от сырьевой зависимости.

Передергивать карты (утверждать, что у нас суверенная демократия, потому что есть всеобщие выборы) нет смысла. За это у нас отвечают Путин с Чуровым, для которого Путин всегда прав. Латынина же убеждена, что нам никакие всеобщие выборы вообще не нужны; отменить и тогда, наконец, будет хорошо.

Скоро для граждан не будет смысла и в участии в этой формальности, потому что они понимают, что выборы не решают ничего, кроме одного: помогают кому надо закрепиться в Кремле, у краника и у кормушки. Когда спрашиваешь тех, кто в регионах проклинает свое ворье, они говорят, что проголосуют снова за них: «А за кого еще? Других-то нет…»

Такая система неизбежно приведет к накоплению давления, только никто не сможет угадать, где и когда рванет.

А как же успехи диктаторов?

Диктаторы часто достигают определенных успехов.

Но цену за их успехи страна всегда платит двойную или тройную, и расплачиваются за них последующие поколения.

Диктатура - это всегда эффектные краткосрочные успехи в достижении одной или нескольких краткосрочных целей дикатора путем заимстовования у последующих поколений страны. Все успехи диктатора достигаются за счет перекосов в развитии страны. Как правило, это эффектные достижения за счет жертвования неявными и долгосрочными ресурсами.страны. На рубль достижений, на много рублей жертв.

Достижения диктатора всегда высоко оцениваются современниками и обывателями, но редко получают высокую оценку последующих поколений и специалистов.

Какие цели обычно ставит диктатор?

Покорение максимальной территории, замена одной диктатуры на другую, перевод страны на милитаризованные рельсы, ликвидация политических конкурентов, освоение максимального объема рынка, захват максимального количества колоний и т.д.

Чем жертвует диктатор?

Жизни граждан, достойная оплата за труд на благо страны, пенсии, социальные расходы, природные богатства страны и т.п.

В чем проявляется результат диктатуры?

- нарушается общественный договор,
- утрачивается легитимность власти,
- истощаются ресурсы с траны (человеческие, природные, финансовые, моральные и т.п.) на несколько поколений вперед,
- обостряются внутренние противоречия в стране (между силовыми структурами и простыми гражданами, между регионами участвующими и не участвующими в дележе достижений, между поколениями, между различными социальными слоями и т.д.),
- страна оказывается в экономической зависимости от внешних факторов (колоний, покупателей ресурсов, поставщиков заказов, покупателей продукции и т.д.),
- достижения часто становятся тяжкой нагрузкой для последующих поколений (бюджеты на ВВП, истощение природных ресурсов и т.п.).

В результате все достижения диктаторов обязательно оказываются достигнутыми за счет избыточной платы. Причемо, .чем жестче диктатура - тем быстрее и дороже расплата.

На первый взгляд некоторые диктаторы кажутся прибавляющими и умножающими.При внимательном изучении всегда выясняется, что все их достижения - результат отнимания и деления.

Заключение:

Основные ошибки Латыниной в ее понимании демократии:

1. В качестве объекта для критики берется собственноручное определение (всеобщие выборы = демократия).

2. Процесс народовластия (демократии) подменяется единовременным действием – передачей голоса (делегированием власти).

3. Процесс обратной связи в обществе заменяется перевыбором неудачного правителя или правящей партии раз в несколько лет.

4. Считается, что Россия или большинство ее граждан не созрели для выборов (низкий уровень интелектуального развития, маргинальность, низкая экономическая активность и т.п.).

5. Считается, что народовластие ограничивается единственным способом контроля власти – выборами один раз в несколько лет, и отбрасываются другие не менее важные атрибуты демократии, позволяющие осуществлять самоуправление в промежутках между выборами:

- разделение властей,
- независимый суд,
- свободная пресса,
- разветвленные общественные институты,
- политическая конкуренция,
- выборность всех ветвей власти,
- свобода проведения выборов и референдумов,
- свобода организации партий и союзов,
- право граждан на ношение оружия,
- свободные рынки: средств производства, земли, рабочей силы, товаров, валюты, фондовый и т.д.

04.07.2011

Принцип безнаказанности
 

http://www.ej.ru/?a=note&id=11341
20 СЕНТЯБРЯ 2011 г.
http://www.ej.ru/img/content/Notes/1...1316482108.jpg
РИА Новости

Четыре представителя российской золотой молодежи — Олег Иванов, 22 года, Норайр Давтян, 22 года, Армен Симонян, 19 лет, и Григорий Мельников, 23 года — в августе этого года получили совокупно 36 лет за групповое изнасилование девушки.

Вы спросите, как такое могло случиться и где были их отцы и прочие члены «партии жуликов и воров»?

Успокойтесь, это все произошло в городе Лондоне. К моменту вечеринки, устроенной Давтяном в своей роскошной квартире, герои наши находились в Великобритании всего две недели и забыли, что кровавый британский режим почему-то не любит, когда четверо молодых людей несколько часов насилуют в квартире беззащитную девушку, снимают все это на айфон, издеваются над своей жертвой и предвкушают, прямо в кадре, как будут показывать свой триумф друзьям в Москве. А еще присяжным не нравится, когда подонки в суде при наличии пленки говорят, что ничего такого не было, а шлюха сама дала.

Сильно подозреваю, что это была не первая девушка и не первое видео, но в России ребятам все сходило с рук. Возьмем известную историю сына спикера Саратовской областной думы Радаева (разумеется, члена «партии жуликов и воров»). Тогда сын Радаева и его друзья привели к себе в квартиру продавщицу из принадлежащего им киоска. Продавщица хотела уволиться, потому что ей не платили зарплату. Ее избили, зверски изнасиловали, тоже снимали все это на видео, глумились, говорили, что убьют, что она им должна 35 тыс. руб. за моральный ущерб, вызванный тем, что она уходит с места, где ей не платят. А потом, после того как муж женщины, встревоженный ее исчезновением, взломал с милицией квартиру, немедленно выяснилось, что девушка-то проститутка, что она оклеветала почтенного сына почтенной партии и т.д.

Вот бы Иванова-Давтяна в Саратовский суд! Уж он бы влепил этой проклятой малайке за клевету!

В начале этого года в провинции Хэбэй, в Китае, пьяный студент Ли Цимин сбил двух студенток: одну насмерть, другую покалечил. А потом заорал подскочившим полицейским: «Мой папа – Ли Ган!»

Ли Ган — на тот момент председатель местного комитета общественной безопасности.

Китай – не Англия (в Англии сыну министра не придет в голову в подобной ситуации орать, что он сын министра). Что было б, если бы этот момент не сняли видеокамеры, трудно сказать, но они сняли, и уже через несколько часов папа-Ли рыдал в прямом эфире, а потом упал на колени и принялся биться башкой об пол. Сыночку впаяли шесть лет. Фраза «Мой папа – Ли Ган» — стала фразой года в китайском Интернете.

Это я к тому, что если черта, которая отличает путинский режим от всех остальных – хоть демократических, хоть авторитарных, но рациональных режимов – это возведенная в принцип безнаказанность.

Этот принцип безнаказанности впервые ярко заявил о себе 22 сентября 1999 года, когда вскоре после взрывов домов на Гурьянова и Каширке обрюзгшее, обнаглевшее, еще недавно возглавляемое Путиным ФСБ запаниковало и не нашло ничего лучшего, как послать парочку офицеров ГРУ на их собственной машине заложить мешки с гексогеном в подвал дома в Рязани. Планировалось, видимо, с триумфом «обнаружить» гексоген и «предотвратить» теракт, но вследствие бдительности жильцов и всеобщей паники мешки были обнаружены ментами. И когда офицеров ГРУ практически поймали с поличным, им не осталось ничего другого, как нести какую-то чепуху о том, что в мешках сахар и про «проверку бдительности».

Тогда единственное, что могло спасти репутацию режима и лично Путина – это немедленное увольнение Патрушева и гласный суд над всеми, кто был причастен к очковтирательству, переходящему в терроризм. Но дело замяли, и стало ясно, что Путин готов простить своим все.

Следующий раз этот принцип безнаказанности заявил о себе в октябре 2002, на Дубровке, когда обнаружилось, что один из организаторов теракта – Руслан Эльмурзаев – руководил службой безопасности явно крышуемого силовиками «Прима-банка», на инкассаторском броневичке которого, собственно, и перемещались террористы. После таких историй в царской России стрелялись, в императорской Японии вспарывали себе живот, а в демократической Америке – уходили в отставку. При Путине банк-помойку, через который финансировался теракт, обанкротили только спустя пару лет, и его хозяин-чеченец бил временного управляющего от ЦБ прямо в кабинете.

Беслан, где по залу с заложниками сначала выстрелили из огнемета, а потом два часа не начинали тушить пожар, уже стал просто вехой этого славного пути. И к 2008-2009 годам принцип неприкосновенности распространился уже на всех.

Каждый педераст, состоящий в «Единой России», каждая «мигалка», снесшая с дороги хоть старушку, хоть ребенка, знали: виновными будут объявлены убитые ими люди (как в деле вице-президента ЛУКОЙЛа Баркова), против семьи жертвы будет возбуждено уголовное дело (как в деле сына вице-премьера Иванова), а зверски изнасилованная сыночком «единоросса» девушка будет объявлена проституткой, даже если у сыночка в спальне будут громоздиться пленки с десятками подобных изнасилований.

А вы что хотели? Чтобы власть прогнулась перед вами, смердами?

Это – основной принцип власти. Ничто не является наказуемым, кроме попытки протестовать против беззакония. Прогнуться перед народом – это, с точки зрения Путина, проявить слабость. Это принцип лично Путина. Психологическая установка, превратившаяся в принцип управления страной.

У этой установки имеется только один недостаток. Он заключается в том, что каждый, кто знает о преступлении и помогает преступнику, становится соучастником. И это касается не только майоров и следователей. Не только Нургалиева и Патрушева. Это касается – в первую очередь – Путина.

Фотография РИА Новости

Бл@дское решение
 

http://www.ej.ru/?a=note&id=11344
21 СЕНТЯБРЯ 2011 г.
http://www.ej.ru/img/content/Notes/1...1316532899.jpg
РИА Новости

Страсбургский суд принял бл@дское и политическое решение. Никак иначе назвать решение по «делу ЮКОСа» я не могу.

Страсбургский суд постановил, что в деле был целый ряд процессуальных нарушений — точно так же он регулярно находит эти процессуальные нарушения в делах любых отпетых уголовников вроде Андрея Булдакова или Александра Контратишко — но политического подтекста в деле нет и российские власти не банкротили ЮКОС, чтобы забрать у акционеров их собственность.

То есть, видимо, нефть ЮКОСа сейчас экспортирует не Тимченко, а какой-нибудь Пупкин или Мумкин, не имеющий ни малейшего отношения к премьеру Путину.

Бесстрашное удовлетворение чеченских исков породило в российском либеральном сознании догмат о непогрешимости Страсбурга. На самом деле Страсбург:

а) рассматривает дела формально, а не по существу, и следит не за сутью дела, а за процессуальными нарушениями;

б) концепция «прав человека» не всегда совпадает со здравым смыслом.

Типичным примером решения Страсбурга может служить решение по жалобе Джона Херста, англичанина-убийцы, зарубившего свою домохозяйку топором. Этот английский Раскольников направил в ЕСПЧ жалобу на британский закон 1870 года, запрещающий преступникам голосовать. В 2005-м году ЕСПЧ постановил, что закон должен быть отменен — как противоречащий Европейской хартии по правам человека.

Еще один типичный Страсбург — решение по иску Магнуса Гефгена. Этот немецкий студент юрфака похитил с целью выкупа и немедленно убил 11-летнего Якоба фон Метцлера. Когда его арестовали, местный начальник полиции пригрозил ему пыткой, чтобы Гефген выдал местонахождение мальчика: полицейские надеялись, что Якоб еще жив. Гефген утверждал, что угроза пыткой нарушила его права человека, и Страсбургский суд частично удовлетворил иск Гефгена.

Вот в этих случаях – когда речь идет об абстрактных правах уголовников (будь то Гефген, Булдаков или Херст), когда можно со всем правозащитным бескорыстием обрушиться на такие подлые страны, как Великобритания или ФРГ (или Россия в Чечне) за несоблюдение ими прав человека – тут Страсбург принципиален.

Но когда хозяин Кремля, важный партнер Европы, без пяти минут лауреат премии «Квадрига» вдруг подозревается в том, что разорил компанию и посадил в тюрьму ее владельца только для того, чтобы передать эту компанию своим корешам — тут совсем другой коленкор. Тут вам не зачистка в Новых Алдах.

На самом деле еще в июне было ясно, что именно решит Страсбург. Если вы помните, именно тогда сенатор Торшин внес законопроект – не признавать решения Страсбургского суда, если они противоречат Конституции РФ. И почти сразу проект исчез. Как рукой сняло. На самом деле именно в эти дни и было принято решение в Страсбурге, и среди судей, его принимавших, был российский судья Бушев, который и слил информацию, а в сентябре решение было просто оглашено.

Боюсь, что законопроект Торшина был одним из элементов давления на Страсбург. Давайте будем считать, что он был единственный. Давайте допустим, что судьи из таких неподкупных, лишенных коррупции стран, как Азербайджан (судья Ханлар Хаджиев), Греция (судья Кристос Розакис) и Хорватия (судья Нина Ладжич) недоступны ни для чего более низменного, нежели политические соображения.

ЕСПЧ решил, что схемы налоговой оптимизации, которые применял ЮКОС, никогда не были законными в России. Согласимся. Как ни назови то, что делал ЮКОС, «оптимизация», «минимизация», но по сути — это уклонение.

Но ЕСПЧ также не обнаружил доказательств того, что подобные приемы были «общепринятыми в российском бизнесе». Да? Тогда я советую ЕСПЧ вызвать в качестве свидетеля министра финансов Алексей Кудрина. В его письме, написанном в начале 2002-го года, подробно рассказано об аналогичной работе ЛУКОЙЛа и Московского НПЗ через Байконур. Я также советую ЕСПЧ поглядеть на заключение Счетной палаты (декабрь 2003 года), в котором аналогичная схема, применяемая «Сибнефтью», не только описана, но и признана абсолютно «законной».

ЕСПЧ решил, что «ЮКОС не имел достаточно времени, чтобы ознакомиться с делом», и что, банкротя ЮКОС, «российские власти не смогли найти справедливого баланса между законными требованиями и выбранными ими мерами». Это то самое нарушение прав, которое ЕСПЧ присуждает и Гефгенам, и Херстам.

Но ЕСПЧ не нашел и доказательств того, «что позволило бы настоящему суду заключить, что Россия злоупотребила этими требованиями, чтобы уничтожить ЮКОС и получить контроль над его активами».

Да ну? А то, что «Юганскнефтегаз» был продан подставной компании «Байкалфинансгрупп», зарегистрированной в рюмочной в Твери, это случайность? А то, что «Байкалфинансгруп» заплатила за «Юганскнефтегаз» 9,3 млрд долларов при том, что, даже согласно оценкам Dresdner Kleinwort Wasserstein и JP Morgan, стоимость «Юганскнефтегаза» составляла от 18 до 25 млрд долларов? А то, что деньги на покупку никому неизвестная «Байкалфинансгруп» получила де-факто из бюджета? А то, наконец, что Путин в феврале 2006 года лично признал, что «Байкалфинансгруп» была подставной компанией, учрежденной с тем, чтобы будущие приобретатели «Юганскнефтегаза» могли уклониться от исков о покупке краденого? «Будущие собственники должны были подумать о том, как они … будут в судах отвечать на иски, которые могут быть им предъявлены», — сказал тогда Путин. Что это, как не «злоупотребление требованиями с целью получения контроля над активами»?

Подобное решение не могло быть принято ни в США, ни в Великобритании, то есть в тех странах, где существует прецедентное право, а дело разбирается по существу. Подобное решение возможно только в странах континентального права, превратившихся в страны фарисейской защиты прав человека.

По мере развития международной бюрократии международные организации все больше претендуют на тот же статус, который Папы Римские имели в Средние века, и все больше при этом начинают напоминать Басманный суд — разумеется, со строжайшим соблюдением всех прав человека.

Фотография РИА Новости

Лицензия на измену
 

http://www.kasparov.ru/material.php?id=4E79A7F149191
21.09.2011

Латынина за два дня превратила славных чекистов в обнаглевшее ФСБ

Ни на секунду не сомневаюсь в глубочайшей искренности талантливейшей Юлии Латыниной, когда она раз в год в середине сентября зачитывает с выражением один и тот же длиннющий текст с колоссальным количеством подробностей и деталей, убеждая нас в причастности некоего лица карачаевской национальности Гочияева к взрывам домов в Москве.

Так же страстно, свято и беззаветно наша Жанна д’Арк отстаивает, возвращаясь к ним зачем-то вновь и вновь, удобные спецслужбам версии злодеяний Сутягина, Френкеля, Кузнецова.

А иногда бросается на защиту интересов силовиков в, казалось бы, вообще недостойных внимания публицистки с мировой известностью делах о каком-то поджоге торговых рядов в Красножопинске или споре хозяйствующих субъектов в Урюпинске.

Как когда-то раз и навсегда объяснил городу и миру лауреат Нобелевской премии Михаил Шолохов, делает все это лауреат премии "Защитник Свободы" Юлия Латынина не по указке партии, а по указке своего горячего сердца.

Поэтому я всегда смиренно принимал и на свой счет все ее заслуженные оскорбления (маргиналы, демшиза) в адрес тех полезных идиотов, которые особенно после чудовищных "учений" в Рязани и мистического предсказания Селезневым взрыва в Волгодонске робко задавали себе вопрос,

а не были ли кроме негодяя Гочияева замешаны во взрывах в Москве и его возможные кураторы из ФСБ.

Я старался гнать прочь эти недостойные антипатриотические сомнения. Но, увы, они только усиливались, когда выяснялось, например, что среди террористов на Дубровке были агенты спецслужб. Один из них даже вышел живым, дал интервью "Новой газете" и только потом был ликвидирован. А в Беслане среди захвативших школу бандитов было с десяток лиц, включая одного из организаторов Ходова, которые незадолго до этого были зачем-то специально выпущены из мест заключения.

Так мы и жили со своими демшизоидными комплексами, пока в своей передаче на "Эхе Москвы" 17 сентября Защитница Свободы не произвела нас, недостойных серьезного внимания компетентных органов маргиналов, в более значимую категорию врагов народа, изменников Родины и пособников международного терроризма. Поставив нас демонстративно в один ряд с уже уничтоженным Литвиненко и еще пока топчущим американскую землю Фельштинским.

Не успел я привыкнуть к этому своему новому статусу и осмыслить его практические последствия, как блистательная Латынина поразила нас еще одним удивительным опусом.

Три четверти "Принципов безнаказанности" посвящены зверскому изнасилованию малайской девушки год назад четырьмя российскими подонками в Лондоне. Но несчастную малайку автор явно приплела для операции прикрытия. Ежу, так же как и редакции "ЕЖа", ясно, что статья от 20 сентября написана исключительно ради ее концовки. Что-то такое произошло за два дня, что заставило Латынину коренным образом пересмотреть свои взгляды на практику борьбы российских спецслужб с международным терроризмом.

Славные чекисты, самоотверженно гонявшиеся 17 сентября за террористом Гочияевым, превратились у Латыниной 20 сентября в "обрюзгшее, обнаглевшее ФСБ, заложившее мешки с гексогеном в подвал дома в Рязани.

Когда офицеров практически поймали с поличным, им не осталось ничего другого, как нести какую-то чепуху о том, что в мешках сахар, и про "проверку бдительности". Тогда единственное, что могло спасти репутацию режима и лично Путина, — это немедленное увольнение Патрушева и гласный суд над всеми, кто был причастен к очковтирательству, переходящему в терроризм.

В октябре 2002-го на Дубровке обнаружилось, что один из организаторов теракта — Руслан Эльмурзаев — руководил службой безопасности явно "крышуемого" силовиками Прима-банка, на инкассаторском броневичке которого, собственно, и перемещались террористы.

Беслан, где по залу с заложниками сначала выстрелили из огнемета, а потом два часа не начинали тушить пожар, уже стал просто вехой этого славного пути.

После таких историй в царской России стрелялись, в императорской Японии вспарывали себе живот, а в демократической Америке — уходили в отставку".

Глубокоуважаемая Юлия Леонидовна! Целиком и полностью поддерживаю Ваши глубоко продуманные рекомендации, адресованные господам Путину и Патрушеву. Замечу только, что живем мы, чай, не в Америке и нам, евразийцам, ближе все-таки азиатские традиции.

Но не кажется ли Вам, что типично демшизоидные, изменнические, попахивающие сотрудничеством с международным терроризмом обвинения, отважно брошенные Вами в лицо Высшей Власти 20 сентября, не могут, исходя из железной логики Вашего предыдущего выступления 17 сентября, его патетики и его призывов, оставаться без последствий.

Латынина-17 непременно направила бы Латыниной-20 настоятельное приглашение на чай к депутату Государственной думы Российской Федерации достопочтенному Андрею Луговому.

Какой же экзистенциальный опыт, изменивший ее сознание, пережила Латынина-18? Она ужаснулась финалу "Кода доступа" от 17 сентября? Или ей в интересах дела была срочно выдана, как Джеймсу Бонду, специальная лицензия? Ему — на безнаказанное убийство. А ей — на безнаказанную измену Родине. "Родине" обрюзгшего и обнаглевшего ФСБ.

Что я говорила в 2007 году
 

http://grani.ru/Politics/Russia/President/m.131101.html

Добрый наследователь

Я думаю, что в сложившихся обстоятельствах Медведев является оптимальным преемником и для Путина, и для России. У президента Путина было несколько неприятных "вилок". Одна из них заключается в том, что Путин должен остаться фактическим лидером России, но при этом если он остается президентом, то он нарушает Конституцию, а если он уходит, то фактически все инструменты контроля над преемником оказываются уничтожены и есть риск, что преемник его съест.

Именно Медведев минимизирует этот шанс, потому что если г-н Медведев будет есть Путина так, как он занимался национальными проектами, Путин может быть спокоен. История с нацпроектами показала, что г-н Медведев не может справляться даже с тем, что ему очевидно выгодно. Поэтому у Путина, видимо, есть надежда, что он не справится и с проектом съедения своего предшественника просто по причине своей полной технической несостоятельности.

Второй очень важный момент заключается в том, что если бы Путин остался, то за границей могло бы возникнуть много вопросов к различным собственникам и псевдособственникам российских оффшоров, через которые торгуется российская нефть. А если Путин уходит, то номинальные собственники компаний могут заявить: "Да-да, конечно, это мы и есть собственники, а никакого Путина тут и не было". Так что политические и экономические риски Путина только увеличиваются.

Повторю: трудно себе представить, что господин Медведев будет активно жрать Путина, - он просто не умеет этого делать. Но точно так же трудно себе представить, что г-н Медведев будет защищать Путина. Медведев не будет вмешиваться в ситуацию, при которой люди, на которых записано различное российское государственное имущество, скажут, что оно им и принадлежит. Медведев все равно ни с кем ссориться не будет, и наибольшая опасность для Путина не в том, что его сожрет Медведев, а в том, что его сожрет его же собственное окружение, а Медведев просто останется посреди ровного зачищенного поля, не приложив к этому никаких усилий, даже никого не предав.

В любом случае можно порадоваться кандидатуре Дмитрия Анатольевича, потому что другие кандидатуры все равно были хуже. Например, г-н Иванов, который обладает феноменальной способностью во всех своих ошибках видеть заговор против себя или своего сына. Или г-н Зубков, который тоже теоретически мог бы стать преемником, если бы не рванул с места в карьер вставлять колхозникам зубы и понижать процентные ставки. Достаточно представить себе Иванова или Зубкова на посту президента, чтобы начали сниться кошмары, а от господина Медведева кошмары никак не снятся – нормальный человек, ничего в жизни плохого не сделал. Да и вообще ничего не сделал.
Анна Карпюк
10.12.2007 22:04

http://www.echo.msk.ru/programs/code.../#element-text

Не люблю я права человека, что уж тут поделать.

И этот журналист работает в "Новой газете". Газете позиционирующей себя как защитника прав человека. Могут ли защищать права человека люди, которые не любят эти права. Нет, конечно. Это лицемерие.
И ещё. Латынина же чьи права человека не любит. Чужие.
А свои то она очень любит. Вот если кто-нибудь потащит её в кусты, что бы ею попользоваться, она будет кричать матерным голосом, что нарушаются её права человека. Или не будет?
А вот когда в кусты потащат другую женщину Латынина говорит, ну что здесь такого, у этой женщины нет никаких прав.

http://www.echo.msk.ru/programs/code/818659-echo/
А что такое фашизм? Фашизм – это всеобщее избирательное право и социальные гарантии... Например, нам говорят, что старые люди должны уходить на пенсию. А я не совсем понимаю, почему старые люди должны уходить на пенсию, извините меня. И я надеюсь, что когда мне стукнет пенсионный возраст, я не уйду на пенсию. И Венедиктов не уйдет.
То же самое, нам говорят "дети не должны работать"... В XVIII-XIX веке мальчика отправляли в море даже не юнгой, а такой корабельной обезьянкой в 9 лет. Если он к 14 годам не падал об палубу и не разбивался, то он становился уже даже не моряком – он мог становиться офицером.

Я хотел обратиться опять к отцу Латыниной с вопросом: А он ушёл на пенсию? Если ушёл, то получает ли он пенсию? Если получает, то не правильнее ли будет ему от неё отказаться? Ведь такую идеологию проповедует его дочь. Я так думаю, что и г-н Латынин разделяет идеологию своей дочери.
Так что не правильно выражается г-жа Латынина. Ей до пенсии надо ещё дожить и неизвестно как ещё её жизнь повернётся. А вот про своих родителей она уже может говорить то что сейчас уже имеет место быть. Надо тогда Латыниной и приводить в пример своих родителей. Что вот мои родители не ушли на пенсию, до сих пор работают. И пенсия им не нужна, они от неё отказались. Но не говорит так Латынина, потому что её родители не работают и находятся на пенсии, и пенсию получают в полном обьёме. И не отказываются от неё. Так что Латынина в очередной раз лицемерит. Она хочет, что бы от пенсии отказались другие, но не её родители.

Но не стал я ничего писать отцу Латыниной в его ЖЖ. Мне ясно, что ему как и в тот раз ответить будет нечего.